Текст книги "Хорошие родители дают детям корни и крылья. 4 условия воспитания самостоятельного и счастливого ребенка"

Повод для надежды: заработанная надежная привязанность

Что нам показывают часто повторяющиеся исследования привязанности? Опять-таки, результаты хорошо согласуются с нашими ожиданиями: чуткие, заботливые и эмоционально отзывчивые родители обычно воспитывают здоровых, эмоционально устойчивых детей, которые становятся хорошо приспособленными к жизни взрослыми людьми, способными устанавливать взаимовыгодные отношения. Действительно, генетика, как и случайные факторы, оказывает сильное влияние на развитие детей. Но уже в конце первого года жизни ребенка совершенно ясно, до какой степени родители повлияют на его восприятие мира, как в младенчестве, так и в дальнейшем.

Показались ли вам знакомыми какие-либо из приведенных моделей привязанности? Узнали ли вы в этих описаниях ваших родителей или, возможно, самих себя? Если некоторые ненадежные модели или неразрешенные ситуации находят у вас отклик, то у нас есть многообещающая новость. Даже если вы не имели надежной привязанности к своим родителям, вы все равно можете сформировать ее у собственных детей. Надежную привязанность можно развить и заработать.

Мы хотим быть чуткими и внимательными к нашим детям, мы хотим помочь им вырасти с надежной привязанностью. Так что же делать, если мы сами проявляем некоторые черты избегающей, амбивалентной или дезорганизованной привязанности? Обречены ли мы на повторение этих моделей?

Даже если вы не имели надежной привязанности к своим родителям, вы все равно можете сформировать ее у собственных детей.

Теория привязанности дает нам воодушевляющий ответ: нет, ни в коем случае. Люди часто считают, что опыт ранней привязанности является чем-то основополагающим и неизменным. Хотя переживания в этот период жизни очень важны, наше отношение к ним можно изменить. В этом и состоит роль заработанной надежной привязанности. Вы можете добиться такой привязанности, научившись жить в надежных взаимоотношениях. Да, родительское воспитание существенно повлияло на ваше мировоззрение и на то, как вы воспитываете собственных детей. Но еще важнее, как вы разбираетесь в своих детских переживаниях, как ваш разум воспринимает и осмысливает эти воспоминания ради объяснения того, каким человеком вы являетесь сейчас. Вы не можете изменить прошлое, но вы можете изменить свое отношение к нему. Если вы сумеете посмотреть на историю вашей жизни и на родителей и понять причины их поведения, то вы осознаете, каким образом детские переживания повлияли на ваше развитие и продолжают влиять на нынешние отношения, в том числе и на стиль воспитания детей. Так вы можете заработать надежную привязанность. На следующих страницах мы обсудим, как ваши взаимодействия с детьми могут быть ключевым элементом в процессе переосмысления личной истории привязанности.

Что значит разобраться в своей жизненной истории или переосмыслить ее? Как мы уже сказали, секрет в том, что нужно создать «связное повествование», с помощью которого мы определяем и признаем как позитивные, так и негативные аспекты нашего семейного опыта и отношения к детским переживаниям. Тогда мы сможем узнать, как эти переживания повлияли на наш мозг и на модели взаимоотношений. К примеру, один из разделов связного повествования может выглядеть так:

«Моя мать всегда была сердитой. Она любила нас, в этом нет никаких сомнений. Но ее собственные родители пренебрежительно относились к ней. Отец постоянно работал, а мать была скрытой алкоголичкой. Моя мать была старшей из шести детей, поэтому ей всегда казалось, что она должна быть образцом для других. Очевидно, это ей не удавалось. Она держала свои чувства при себе и старалась выглядеть абсолютно уравновешенной, но, когда что-то шло не так, ее эмоции выплескивались через край. Мне и сестрам обычно доставалось в первую очередь, иногда даже физически. Меня беспокоит, что иногда я позволяю детям слишком многое, но думаю, отчасти это происходит потому, что я не хочу давить на них и заставлять изображать мой идеал послушного ребенка».

Как и у многих из нас, детство этой женщины далеко от идеального. Но она может ясно говорить об этом, даже сочувствует своей матери и размышляет о том, что это значит для нее и для ее собственных детей. Она описывает конкретные детали своего жизненного опыта и легко переходит от воспоминаний к пониманию. Она не отмахивается от прошлого, но и не становится озабоченной им. Это связное повествование.

Многие люди с надежной привязанностью в зрелом возрасте выросли в семьях, где родители не были идеальными, но в большинстве случаев откликались на потребности своих детей. Но другие люди похожи на эту женщину и должны «заработать» свою надежную привязанность. Это значит, что хотя их родители не обеспечили им близкого присутствия, которое ведет к надежной привязанности в зрелом возрасте, они преодолевают это препятствие, разбираясь в своем жизненном опыте. Такой процесс переосмысления может происходит в ходе размышлений или межличностного общения.

С другой стороны, взрослым, не заработавшим надежной привязанности и не проделавшим эту эмоциональную работу, будет очень трудно рассказать историю своей жизни простыми и ясными словами. К примеру, у человека с пренебрегающей моделью привязанности повествование часто будет разрозненным и отрицающим важность эмоций, взаимоотношений и давно прошедших событий. Независимо от того, насколько красноречивыми могут быть такие люди, когда речь пойдет об их первой семье или детских переживаниях, им будет трудно рассказать связную историю и разобраться в своем раннем жизненном опыте. Когда им предлагают поведать о семейном прошлом, они не могут или не хотят вспоминать конкретные вещи из детства, особенно связанные с сильными чувствами и отношениями с близкими родственниками. Они могут настаивать, что их мать была «любящей», но будут не в состоянии описать конкретные воспоминания, подтверждающие это утверждение. Истории из их детства могут отражать ощущение одиночества и выжженной земли в смысле взаимоотношений, но при этом они могут настаивать: «На самом деле, это было очень хорошо. Меня все равно воротит от драматических сцен». Как мы упоминали, такая блокировка автобиографических воспоминаний и размышлений о них может быть частично связана с нейрологической адаптацией: реакцией избегания, сформированной из-за заторможенного развития автобиографической памяти правого полушария и ощущений телесных сигналов.

С другой стороны, человек может уделять так много внимания подробностям из своего прошлого, что фактически теряется в них. Это свидетельство амбивалентно-озабоченной модели привязанности, при которой человек предлагает сбивчивую историю. Прошлые события в ней смешиваются с недавними происшествиями из жизни. Озабоченная модель привязанности получила свое название из-за того, что рассказчик оказывается озабочен своими прошлыми и нынешними переживаниями и отношениями. Мы можем рассматривать это как избыточный поток информации в автобиографическую память правого полушария и чрезмерную охваченность эмоциями (возникающими из тела). Человеку с озабоченной моделью привязанности трудно оставаться в теме повествования. Он легко отвлекается на эмоции и воспоминания, отчего история становится сбивчивой.

В последней модели ненадежной привязанности – неразрешенной привязанности – мы имеем дело с человеком, чьи родители вели себя угрожающе или чего-то боялись, когда он был ребенком. Как можно предвидеть, после такой травмы развития в детском возрасте у человека просто отсутствует четкая и ясная история прошлого, в котором он вырос. Модель неразрешенной привязанности делает его повествование бессвязным, особенно когда речь заходит об угрозах, страхе, смерти и других вещах, имеющих отношение к травматическим переживаниям. Они могут заблудиться в подробностях или даже впасть в измененное состояние сознания наподобие транса или диссоциативного ступора, поэтому их история неизбежно будет фрагментарной.

Когда люди работают с пренебрегающей, озабоченной или неразрешенной моделью привязанности, они в равной мере не способны рассказать внятную историю о своем прошлом, но у каждого есть свой особый вид бессвязности. А без логичного повествования им трудно обрести понимание того, что они пережили на самом деле и как стали теми людьми, которыми являются сейчас. Родители с большой вероятностью будут повторять ошибки своих опекунов при воспитании собственных детей. Они будут передавать потомкам модели отношений, унаследованные от предков и лишающие их возможности разобраться в происхождении своих мыслей и чувств.

Но если мы собираемся с мужеством для изучения нашего прошлого, развиваем способность к самоанализу и начинаем рассказывать понятные и связные истории нашей жизни, не убегая от прошлого и не погружаясь в него с головой, то мы начинаем исцелять раны, полученные в детстве. При этом мы перестраиваем внутренние связи мозга и можем лучше помогать своим детям формировать надежную привязанность к нам, чтобы прочные взаимоотношения стали для них устойчивым фундаментом на протяжении всей жизни.

Когда вы понимаете, что больше не вините родителей в том, что они не проявляли к вам должной заботы и внимания в детстве, и освобождаетесь от прошлого, которое вы не создавали, это может быть необыкновенно воодушевляющим переживанием.

После этого освобождения вы можете взять на себя ответственность за продвижение вперед. Мы, клиницисты, называем это субъектностью. Один из родителей сказал: «Я не виноват в том, что со мной произошло, но я отвечаю за свои нынешние поступки». Правда в том, что мы стали такими людьми, как сейчас, и сформировали такие модели поведения потому, что они были частью нашей стратегии адаптации к прежним жизненным ситуациям. Мы находим способы выживания и делаем лучшее, что можем. Иными словами, на жизненном пути мы подстраивались под текущие обстоятельства и делали все необходимое для выживания в наших семьях в детстве. Но в зрелом возрасте такие способы выживания могут превратиться в тюрьму и оказывать глубокое воздействие на систему вознаграждения, регулировку телесных реакций и умозрительную способность понимать свою психику и склад ума других людей.

Мы не обязаны останавливаться на этом, и вы можете освободиться от ограничений, созданных прошлым жизненным опытом. Как и взаимоотношения, модели привязанности могут изменяться в зависимости от обстоятельств. Переосмысление жизни – не просто интеллектуальное упражнение. Оно фактически реорганизует систему вознаграждения, контроля над телесными функциями и способности умозрения. Переосмысление – это глубокий объединяющий процесс в понимании своего «я» и того, как мы становимся частью большого «Мы» в близких взаимоотношениях. Что касается родительских обязанностей, то исследования показывают, что переосмысление собственной жизни позволяет стать такими родителями, какими мы хотим быть.

Дети, которые остро чувствуют изменения в отношении своего опекуна и общении с ним, могут изменить модель привязанности. То же самое справедливо и для взрослых людей. Спутник жизни с надежной привязанностью может помочь неуверенному в себе человеку сделать шаг к более свободному и тесному общению с другими. Мы всегда открыты для перемен! Надежную привязанность нельзя заработать, но ее можно усвоить. Дэн однажды работал с мужчиной старше восьмидесяти лет, которому удалось преобразовать свою стратегию отношений и изменить модель привязанности в сторону более тесных и любящих отношений с супругой и всей своей семьей. Его жена даже поинтересовалась у Дэна, не снабдил ли он ее мужа новым «трансплантированным мозгом».

Мы не обязаны позволять былым переживаниям определять нашу нынешнюю жизнь и стиль воспитания детей. Мы можем изменить свою историю, а следовательно, изменить будущее наших детей и внуков.

Мы не обязаны позволять былым переживаниям определять нашу нынешнюю жизнь и стиль воспитания детей.

Фактически исследования показывают, что даже если родителям приходится зарабатывать надежную привязанность, создавая внятное повествование о своем прошлом, то они могут воспитывать детей не менее эффективно, чем те, кому выпало более счастливое детство и кому с самого начала повезло получить «надежную привязанность к родителям».

Уже несколько лет Дэн пользуется хорошей аналогией, чтобы встретиться лицом к лицу с нашим прошлым. Представьте, будто детская травма – это укус собаки. Если злобный пес кусает вас за руку и вы отдергиваете ее, то он вонзает зубы еще глубже, а ваше сопротивление лишь усугубляет травму. Но если вместо этого вы засунете руку ему в глотку, то он подавится, задохнется и разожмет челюсти. Тогда у вас появится шанс минимизировать ущерб и ускорить выздоровление. Точно так же и с травмой. Мы естественным образом отстраняемся от размышлений о ней, не желая переживать болезненные воспоминания. Мы думаем: «Это осталось в прошлом, тогда какой смысл задерживаться на том, чего нельзя изменить?» Но на самом деле возвращение воспоминаний вместе с их осмыслением и составлением личной истории изменяет наше отношение к ним. Неразрешенную травму или утрату можно исцелить. Связные истории помогают нам становится сильнее, потому что это процесс поиска смысла в нашей жизни. Некоторые называют его «посттравматическим ростом». Никто не предлагает вам воссоздавать утраты, жестокость или невнимание, но если это происходит добровольно и с осмысленной целью, то может стать даром самому себе. «Пусть всему учит нас жизни» – сильный манифест, благодаря которому мы можем выживать перед лицом неизбежных и неожиданных перемен, которые приходят со временем. Жизненные вызовы можно рассматривать как возможность для развития. Вы исцелитесь от ран и обретете внутреннюю силу для укрепления любящего присутствия в жизни близких людей.

Для некоторых это может оказаться сравнительно простым процессом размышления о своем прошлом, описания и понимания его. Например, отца и его пренебрегающую модель привязанности. Вы можете рассмотреть его историю и понять, что он вырос в нищете с родителями, которым приходилось так много работать, что они были просто не в силах обеспечить ему эмоциональное присутствие. Возможно, каждый раз, когда он сильно расстраивался, они говорили ему: «Перестань ныть. Лучше подумай о том, что у тебя еще есть!» В результате у него могла сформироваться избегающая модель привязанности к родителям, которая привела к созданию пренебрегающей привязанности к собственным детям. Скорее всего, в его отношениях с людьми доминировало левое полушарие, упускающее из виду невербальные сигналы и имеющее ограниченную автобиографическую память, что сужало его представление о себе и своих ближних. Такое новое осознание может подтолкнуть вас к состраданию к отцу. Возможно, вы скажете: «Он действительно подвел меня как отец, но я понимаю, почему так получилось. Его родители никогда не давали ему свободы чувств и самовыражения. Неудивительно, что он не мог найти подход ко мне. Это было мучительно, и я чувствовал себя одиноко, но теперь я хочу гарантировать близкие отношения моим детям, чтобы они знали, что могут в любое время обратиться ко мне. Я хочу понимать их желания и настроения, хотя в моем детстве ничего такого не было».

Для других процесс может оказаться более сложным и иногда болезненным. В таких случаях бывает необходима помощь со стороны. К примеру, психотерапия часто становится мощным инструментом для переосмысления истории жизни. В сущности, сеансы психотерапии могут симулировать надежную привязанность, создавая впечатление защиты, внимания, утешения и надежности. На них вы начинаете сводить воедино нити жизненных историй своих родителей, сочувствуя их переживаниям и понимая недостатки, помешавшие им стать лучшими родителями для вас. Но самое главное, терапия помогает воссоздать целостность мозга, так как она соединяет прошлое и настоящее, а это в свою очередь позволяет вам общаться с ребенком и находиться рядом с ним, чтобы он мог построить надежную привязанность на долгие времена.

Каждому из нас необходимо создать связное повествование и «рассказать историю» нашего детства. Как правило, это нужно не для наших детей, а для нас самих и ближайших взрослых людей. Размышление над детскими переживаниями, отношениями с родителями и другими опекунами, влиявшими на наше развитие, – это важная часть нашей личности. Не менее важно то, как мы справлялись со своими переживаниями и что упустили при этом.

Помните, что все мы стремимся создать связь с подобными нам существами, даже если в детстве нам не приходилось радоваться заботливым и любящим отношениям с опекунами. Мы подсознательно ощущаем отсутствие настоящей близости, и нам нужно понять суть этой утраты. Без связного повествования мы почти обречены на повторение ошибок своих родителей и передачу этого болезненного наследия потомкам.

Независимо от воспитания и того, что с вами случилось в прошлом, вы можете быть любящими и чуткими родителями.

Но когда мы разбираемся в наших переживаниях и начинаем понимать мотивы собственных родителей, то можем разорвать порочный цикл и не передавать ненадежную привязанность по цепочке поколений. Мы можем задуматься о прощении. Наш друг и коллега Джек Корнфилд дал превосходное определение этому важному процессу: прощение – это отказ от любой надежды на лучшее прошлое. Иными словами, мы прощаем не ради оправдания и признания, что «на самом деле все было замечательно», а ради избавления от ложной иллюзии, будто мы можем изменить прошлое. Когда вы разбираетесь в своей прошлой жизни, ощущение приятия и прощения является глубоко очищающим и освобождающим. Во многих отношениях нам приходится простить себя за приспособленчество и принять не только такими, какими мы были в прошлом, но и такими, какие мы есть сейчас.

Это непростая задача. Когда вы переосмысливаете свое детство с его радостями и горестями, думайте об этом как о важной работе. Если у вас появится связное повествование о прошлом, вы станете ответственным человеком и сможете передать своим детям надежную привязанность, которую они сохранят и в зрелом возрасте. Угадайте, кто потом получит этот подарок? Правильно, ваши внуки и правнуки. Когда вы занимаетесь серьезной внутренней работой и зарабатываете надежную привязанность, вы разрываете цикл ненадежной привязанности и улучшаете жизнь следующих поколений.

Поэтому мы от всей души хотим донести, что такое сила близкого присутствия в жизни детей. Независимо от воспитания и того, что с вами случилось в прошлом, вы можете быть любящими и чуткими родителями – теми, кто всегда оказывается рядом в нужный момент и растит счастливых, успешных и полноценных детей.

Начиная со следующей главы мы собираемся подробно объяснить, как можно сформировать такие отношения с детьми. Попутно мы предоставим новые возможности разобраться в собственной истории привязанности и в том, как она влияет на взаимоотношения с детьми.

Глава 3
Ребенок должен чувствовать, что он в безопасности

В предыдущей главе мы сосредоточились на том, как важно полностью разобраться в личной истории и как она влияет на взаимоотношения с детьми. Теперь давайте вернемся к четырем элементам привязанности (безопасность, видимость, успокоенность и надежность) и внимательнее рассмотрим, что они на самом деле значат для детей. Прежде всего мы должны обеспечить детям безопасность, поэтому в списке она стоит на первом месте.

Кажется очевидным, что опекун должен обеспечивать безопасность тех, о ком он заботится. Но, беседуя с родителями по всему миру, мы узнали, что многие, даже увлеченные и внимательные родители, желающие самого лучшего своим детям, не утруждали себя задуматься о том, что такое настоящая безопасность. Некоторые из дальнейших соображений могут удивить вас или даже заставят почувствовать себя неуютно. Если они не относятся к вам или кажутся неактуальными – очень хорошо. Возможно, вы уже создали «подушку безопасности» для своего ребенка, которая является основой для всего остального, о чем мы будем говорить в следующих главах. Но по родительскому и клиническому опыту нам известно, что многие дети (вероятно, даже большинство) по крайней мере иногда испытывают страх из-за слов или поступков своих опекунов. Когда детям страшно, они не чувствуют себя в безопасности. Их тело и мозг реагируют на реальную или воображаемую угрозу, и эта реакция противоположна ощущению безопасности. Поэтому мы просим вас непредвзято подойти к чтению этой главы и посмотреть, не относится ли что-нибудь из сказанного к вашему ребенку. Исследования показывают, что жестокость, пренебрежение и другие неприятные переживания, связанные со страхом, гораздо чаще встречаются в жизни ребенка, чем думает большинство людей. Это значит, что даже если вы уверены в своем стиле воспитания детей, в вашей жизни, скорее всего, есть люди (партнер, член семьи или опекун), которых затронуло нарушение основ безопасности.

Давайте начнем с определения терминов. Когда мы говорим, что дети должны чувствовать себя защищенными, то имеем в виду физическую, эмоциональную и социальную безопасность. Рассмотрим пример. Пятиклассница Кэтлин, на первый взгляд имеет отличные перспективы. Она здоровая и умная, у нее есть оба родителя, которые до сих пор состоят в браке, и хотя их семья небогата, они могут позволить себе хорошую еду и чистое, сравнительно надежное место для жизни без каких-либо очевидных угроз для девочки. Для наблюдателя со стороны она находится в полной безопасности.

Но мир Кэтлин за закрытыми дверями дома сильно отличается от этой благостной картины, особенно когда рядом находится отец Крейг. Он часто критикует ее, а иногда «слетает с катушек» и начинает кричать, даже если она не сделала ничего плохого. Самые незначительные оплошности, например, оставленная в гостиной футболка или забытая на столе обеденная тарелка, регулярно вызывают порицание с его стороны. Иногда он приходит в ярость. Если Кэтлин случайно начинает напевать без слов, когда он смотрит субботнюю спортивную программу по телевизору, она сталкивается с его гневом. Часто она оказывается испуганной наблюдательницей, как отец кричит на младшего брата. Если Крейг находится в особенно дурном настроении, то начинает высмеивать внешность Кэтлин, находя изъяны в одежде и даже отпуская комментарии по поводу ее веса.

Из примера совершенно ясно, что существуют разные виды безопасности. Хотя основные физические потребности Кэтлин нормально удовлетворяются, ни о какой безопасности от эмоциональной «заботы» отца не может быть и речи. Она не может чувствовать себя спокойно в собственном доме. На эмоциональном уровне она находится под угрозой. Если Кэтлин начинает плакать в ответ на отцовскую критику или гнев, он унижает ее и кричит: «Почему ты такая недотрога? Ты уже не маленькая!» Или обвиняет ее в слишком эмоциональной реакции и говорит: «Рано или поздно тебе придется быть тверже, чтобы иметь дело с людьми».

Хорошая новость состоит в том, что у Кэтлин есть союзник в лице ее матери Дженнифер. И хотя матери не всегда хватает смелости заступиться за Кэтлин, когда отец унижает ее, она постоянно обеспечивает своей дочери поддержку и поощрение, уберегая ее от выходок отца. В результате, несмотря на страх, у Кэтлин формируется определенная душевная устойчивость. На самом деле, она хорошо справляется с разными трудностями в своей жизни. Она любит школу и своих подруг, с удовольствием участвует в разных внеклассных занятиях. Однако негативный, унизительный опыт общения с отцом с большой вероятностью нанесет урон ее общей жизнестойкости и изменит основную реакцию нервной системы на стресс и конфликты. Вероятно, Кэтлин будет подвержена целому ряду уязвимостей при решении нынешних и будущих проблем. Первичная надежная привязанность к своей матери, человеку, с которым она проводит большую часть времени, до некоторой степени противодействует неблагоприятным влияниям на ее развитие. Однако если бы Крейг со своими дезорганизованными и неразумными требованиями был бы ее главным или единственным опекуном, то развитие Кэтлин пострадало бы гораздо сильнее.

Мы повсюду слышим от родителей, обеспокоенных стилем воспитания их партнера, такие слова: «Меня коробит от того, как мой муж разговаривает с нашими детьми, а еще он думает, что я слишком балую их». Или: «Моя жена ничего не смыслит в воспитании маленьких детей. Она больше похожа на сержанта, который занимается строевой подготовкой». Мы также часто слышим, как один из родителей выражает беспокойство, что другой пугает ребенка, кричит, легко раздражается и даже прибегает к физическому насилию в качестве наказания. Мы уже говорили о том, как важно для ребенка иметь хотя бы одного опекуна, который обеспечивает ему близкое присутствие в физическом и эмоциональном смысле, и мы будем обсуждать и развивать эту мысль дальше. В общении со своими родителями Кэтлин испытывает великое множество дурных и хороших переживаний. Семейная динамика в этой троице многое раскрывает о том, что такое безопасность в родственных отношениях.