Текст книги "Падший демон. Изгой"

Денис Агеев

Падший демон. Изгой

(Цикл «Падший демон» – книга 1)

…И сотворил Он мир, и населил его существами всех видов. И главенствующим сделал род человеческий. И создал Он Закон, приказав людям чтить его…

…И нарек Он мир Альтерой. А себя повелел именовать Создателем. Людям же наказал веровать в Него и не преступать Закона, ибо он превыше всего сущего…

…Но люди не пожелали чтить Закон. Они не хотели жить в мире и согласии, а стали вести войны между собою и убивать друг друга. Но самое страшное, что совершили люди, заключалось в ином. Они подчинили Силу запретную, что была доступна только избранным…

…Разгневался тогда Создатель и сотворил место поистине ужасное и нарек его Бездной. И изгнал Он в этот мир первых из отступивших от Него людей, изменив их облик сообразно их темным душам. Стали они демонами –жуткими и злобными тварями, не ведающими ни страха, ни жалости…

…И сделал Создатель так, что души неверных Ему попадали теперь в это место и муками должны были искупить грехи свои. И лишь немногим из них дозволено было родиться вновь в мире живых, дабы доказать повиновение свое…

…И сотворил Создатель Чертоги Небесные для душ поистине праведных…

…Но не страшила людей тьма Бездны и не прельщал свет Чертог Небесных. И продолжали они творить неугодные воле Его деяния. И понял тогда Создатель, что зря сотворил Он их, но было уже поздно…

Отрывки из книги «Сотворение»

Глава 1

Набожные люди твердят, что когда во мраке Бездны рождается демон, то в мире смертных в этот момент, находясь еще в чреве матери, умирает ребенок. Говорят, что при появлении на свет, а точнее во тьму, новорожденный сын преисподней высасывает жизненные силы из этого несчастного дитяти, дабы начать существование.

Однажды так и случилось…

В мире людей, на Альтере, корчась от боли, беременная женщина хваталась за живот и кричала так, словно стояла на пороге мучительной смерти. Но ей это не грозило, по крайней мере, в ближайшем будущем. К сожалению, сия участь постигла ее еще не родившегося ребенка.

А в это время в глубины Бездны явилось отвратительное создание.

В полуразрушенном замке, окруженном со всех сторон мертвой пустыней, покрытая россыпью роговых наслоений и обтянутая темно-красной кожей демонесса только что извергла из себя нового представителя преисподней. И, бросив презрительный взгляд на пульсирующего и извивающегося как раненая змея своего отпрыска, облегченно зарычала. Ее невыносимо долгие и источающие боль роды наконец-то закончились.

Новорожденный, представляющий собой красный комок мокрой плоти, глухо зашипел, дрожа и дергаясь, будто в предсмертных конвульсиях. Его мать злобно захохотала и со всей силы ударила по ненавистному сыну ногой. Уродливое создание отлетело в сторону, звучно шлепнулось и покатилось по горячему полу, громко шипя и корчась.

Малыш помотал головой, приходя в сознание после удара, его мягкое тельце чуть приподнялось, и демоненок неуклюже пополз в сторону матери. Та, посмотрев на него с брезгливым удивлением, резко отшатнулась.

– Ты что делаешь? Ты чего ко мне ползешь? – бросила она на него дикий взгляд.

Создание зашипело чуть громче, продолжая двигаться в сторону демонессы.

– Пошел прочь! – зарычала она.

Малыш подался вперед и подпрыгнул, цепляясь за ногу женщины-демона и крепко сжимая ее в объятьях. Мать несчастного отпрыска затрясла конечностью изо всех сил, пытаясь сбросить уродца, но все было напрасно. Зачастую новорожденные демонята нападают на родителей в надежде покусать их или исцарапать, но в этот раз маленькое порождение даже не помышляло о подобном. Совсем наоборот – малыш ласково обнял копыто матери и захныкал, прямо как обделенный вниманием человеческий младенец.

Демонесса, не раз рожавшая детей и после подвергавшаяся нападению с их стороны, удивилась такому странному поведению отпрыска и неистово взревела.

– Ты, тварь, отпусти меня! Отпусти! – рычала она, лягаясь, как бешеная кобыла.

Через мгновение существо сорвалось и отлетело на несколько шагов, с размаху впечатавшись в черную от копоти стену, и, противно пискнув, затихло. Но оно не умерло, а всего лишь потеряло сознание.

Демонесса, брезгливо фыркнув, бросила полный презрения взгляд на лежащее неподалеку тело ее ребенка. Чуть помешкав, она покинула замок. Навсегда.

Минуло несколько часов прежде, чем демоненок очнулся. Придя в себя, он жалобно захныкал, а после сорвался на пронзительный плач. Ему было грустно и одиноко в жарком мраке преисподней. Ему хотелось есть.

По всему адскому замку гуляло эхо неутешного плача демона-ребенка, но никто на него так и не откликнулся.

Спустя три дня малышу подбросили жертву. Это был грешник-убийца, совершивший при жизни множество ужасных деяний. Теперь несчастного мученика ожидали вечные мытарства. Сначала его истерзали и изуродовали до такой степени, что тело его стало похоже на сплошное кровавое месиво. Потом переломали все конечности. И наконец бросили на съедение молодому отпрыску тьмы… Но все это было лишь незначительной толикой тех мук, что его еще ожидали впереди.

Убийца лежал на полу и стонал. Ему казалось, что он вот-вот умрет от невыносимой, выворачивающей наизнанку боли. Но дважды умереть нельзя, тем более в преисподней. Его предсмертная агония, боль и страдания продлятся вечно, с течением времени лишь усиливаясь.

Малыш подполз к несчастному и поглядел на его измученное лицо. В глазах промелькнуло искреннее сострадание.

Грешник посмотрел на отродье Бездны единственным целым глазом, его губы с трудом зашевелились:

– Ну же, тварь! Чего ты ждешь? Избавь наконец от всего! Жри, гадина, жри!

– Кто ты? – еле слышно пропищало существо, изучая взглядом страдальца. Его голос звучал глухо, но слова были вполне различимы. И это не удивительно, ведь благодаря темной природе у новорожденных демонов уже на второй день проявляется дар речи, а их разум при этом схож с разумом пятилетнего человеческого ребенка. К тому же демоны понимают любой язык и могут говорить на нем без малейшего акцента.

– Ты еще и говоришь, тварь? – прищурил глаз грешник. – Я тот, кто оторвал бы тебе башку, если бы мог… Ну же, жри! Чего треплешься?!

– А зачем мне тебя… э-э-э… жрать? Я не хочу. – Демоненок отодвинулся от страдальца.

– Вот еще, святой нашелся! – И несчастный хрипло раскашлялся, изо рта тотчас потекла кровь.

– Тебе плохо? – Малыш с жалостью посмотрел на убийцу. – Кто тебя так избил?

– Ты издеваешься, отродье?! Твои поганые братья, конечно. Я-то думал, что нет никакой Бездны, никаких Небесных Чертог, – простонал грешник. На его окровавленном лице ясно читалась невыносимая мука.

– Ты почему тянешь? – вдруг раздался громоподобный рев, и взору молодого порождения тьмы предстал огромный демон о четырех рогах. Все его тело покрывала короткая темно-красная шерсть. Глаза пылали жаром раскаленных углей.

– Я не хочу его есть. Почему я должен это делать?

– Как это почему? Потому что ты – демон. Потому что это – твоя еда, – без нотки сомнения прорычал рогатый великан, указывая шестипалой лапой на грешника.

– Нет, – замотал головой отпрыск. – Я не буду!

– Как это не будешь?! – Уродливая морда чудовища исказилась в недоумении. – Еще как будешь!!! – заорал мохнатый бугай, брызгая зловонной слюной.

– Нет! – стоял на своем демоненок.

Через мгновение рогатый здоровяк шагнул к нему и с размаху саданул по лицу. Демоненок отлетел на несколько шагов и звонко шлепнулся на пол.

– Смотри, ничтожество. Смотри, что надо делать с этим, – проревел рогатый изверг, хватая изуродованную жертву. Грешник заорал, но его крик продлился недолго – демон одним махом откусил ему пол головы, причем сделал это так лихо, будто это было яблоко.

Кровь закапала на пол, быстро растекаясь в большую лужу. Тело грешника, пару раз дернувшись, замерло. Но муки страдальца на этом не закончились, через время он снова возродится в Бездне.

Демоненок с отвращением посмотрел на все это и отвернулся. Его мучил голод, но от увиденного ком встал в горле, и малыша сразу же затошнило.

– Я никогда не смогу это есть, – тихо сказал он, глядя на безжизненное тело с наполовину откушенной головой.

– Не сможешь?! Ты проклятый недодемон! Такими словами ты позоришь всех нас! Ты ничтожество! – огромный демон разразился потоком брани. – Ты доешь остатки, иначе пожалеешь об этом.

Мгновение, и останки жертвы полетели прямо в малыша. Отпрыск резко отпрянул и быстро отполз в сторону. Увидев это, великан сверкнул глазами, малыша подняло в воздух и начало бить о стены, пол и потолок. Рогатый демон использовал одну из своих магических способностей – телекинез. Надо признать, владел он ею мастерски.

Маленький отпрыск Бездны заскулил как щенок, потом протяжно завыл и вскоре сорвался на тонкий писк. Но рогатый палач не отпускал его, продолжая молотить о стены. После нескольких ударов черные капли окропили стены комнаты. Когда крови стало совсем много, здоровяк швырнул демоненка на пол. Тело малыша обессилено рухнуло, он больше не визжал, только тяжело хрипел и отплевывался черными сгустками.

Рогатый демон подошел к нему, его массивное тело склонилось над несчастным отпрыском.

– В наказание ты будешь голодать очень долго, тварь. И если ты после этого все равно не съешь пищу, я заставлю тебя сделать это или убью, – негромко пригрозил изверг. Потом встал и, забрав останки недоеденной жертвы, ушел.

Демоненок опять остался один. Он лежал в луже крови, едва дыша. Все его тело гудело от боли…

Минуло десять дней. Из-за отсутствия пищи тело малыша восстанавливалось плохо. Но ему, как типичному представителю демонического рода, голод не страшен. Отпрыски Бездны могут обходиться без еды десять-двенадцать месяцев, а некоторые, особо выносливые, – до двух лет. Правда, за это время они сильно слабеют и теряют магические способности. Поэтому демона, не питавшегося целый год, можно убить, буквально пригвоздив заостренной деревяшкой к земле. Он потеряет много крови и постепенно его силы иссякнут. Но это свойственно только рядовым демонам. Темного Падишаха же или архидемона лишить жизни весьма сложно, даже если тот уже довольно долго обходился без пищи. К тому же его магические способности не исчезнут, а лишь слегка притупятся.

На тринадцатый день к страдальцу вновь пришел тот самый рогатый демон, что недавно избил его до полусмерти. С собой он тащил слегка подергивающееся тело очередного грешника.

Малыш к тому времени немного подрос и уже уверенно держался на задних лапах. Рога вытянулись, на пальцах рук и ног образовались небольшие, но довольно острые когти. Красные зрачки сузились и стали вертикальными, как у кошки. Конечно, если бы не отсутствие пищи, его тело развивалось бы куда быстрее.

Здоровяк швырнул жертву к ногам демоненка и впился в него недобрым взглядом.

– Ну что? Ты решился, демон-добряк? – ухмыльнулся рогатый.

– Как тебя зовут? – неожиданно спросил малыш, глядя на великана и не обращая внимания на дрожащего у его ног мученика.

– Зачем тебе?

– Чтобы знать, как к тебе обращаться.

– Хм… Ну ладно. Мое имя Храхи-Агам. Я архидемон, и я отвечаю за воспитание новорожденных демонов, таких, как ты. Меня все слушаются и боятся, кроме тебя, ничтожество. Мне никто не перечит, кроме, опять же, тебя, недоделка. – На последних словах надзиратель повысил тон. – И еще на удивление всем ты отказываешься от еды. Я хотел бы знать: почему?

– Но почему я должен их есть? Они живые и разговаривают, как я и ты. Мне их жаль… И вообще, кто они такие? – Малыш полными наивности глазами уставился на Храхи-Агама.

Архидемона аж передернуло от таких слов. Он недоуменно пялился на маленького отпрыска Бездны и молчал. Впервые за триста с лишним лет существования Храхи-Агам, воспитавший не один десяток отродий, слышал от другого демона, пусть и недавно родившегося, что тому жаль людей. Людей, что всегда были и будут всего лишь пищей. И даже не людей в прямом понимании, а материальное воплощение их грешных душ.

– Что ты сказал? – взвился архидемон. Он наконец пришел в себя, и им овладел жуткий гнев. – Да ты знаешь, что за такие слова тебя самого разорвут на части? Ты хоть представляешь, как ты позоришь всех нас? Ты – демон! Пусть жалкий и ничтожный, но все равно демон. Ты родился и умрешь им… А эту пищу, что ты так упорно отказываешься есть, тебе все равно придется сожрать… Человек – так эта еда называется. А теперь – ешь!

Выговаривая последние слова, архидемон схватил одной рукой демоненка, а другой начал засовывать жертву ему прямо в пасть. Отпрыск вырывался и кричал, но Храхи-Агам не отступал. Он несколько раз хорошенько врезал нерадивому воспитаннику, и вконец ослабший маленький демон успокоился.

Жертва вырывалась и вопила. Но ее стенания продлились недолго – архидемон резким движением лапы сломал ей шею, как беспомощному котенку. Без колебаний он оторвал руку грешника и затолкал ее в пасть непослушному отродью. Тот, фыркая и сопя, с трудом начал пережевывать «пищу». Храхи-Агам, довольно оскалившись, отпустил воспитанника.

– Вот и все! Ты – демон. Ты должен так делать, – удовлетворенно изрек он.

Но в следующее мгновение упрямец выплюнул все, что впихнул ему в пасть Храхи-Агам. Он громко кашлял, хрипел и брезгливо отплевывался. Его красная морда исказилась в гримасе отвращения, что придало ей еще больше уродства.

– Ах, ты ничтожество! – взревел Храхи-Агам.

Свистящий удар! И демоненок отлетел в сторону, с размаху впечатался в стену, выбив облако каменной крошки. Архидемон злобно рыкнул и, подобно тигру, кинулся на несчастного отпрыска. Мохнатые лапы вцепились в малыша и прижали беспомощное тело к разбитой стене. Кости молодого демона с хрустом ломались и прорывались сквозь тонкую кожу. Эхо пронзительным, диким визгом запрыгало по стенам.

– Как ты посмел плеваться пищей, тварь? – Глаза Храхи-Агам пылали огнем неистовства. – Знаешь что?.. Знаешь, что говорят люди о нас?

Демоненок хрипел и отплевывался.

– Не знаешь! Они говорят, что мы – воплощение совершенного зла. И они правы. Мы и есть воплощение совершенного, чистого зла! А это потому, что мы – демоны! И ты – демон. Ты – воплощение чистейшего зла! И иначе быть не может… И если ты не хочешь питаться, то рано или поздно сдохнешь. Ты понял, ничтожество? – Архидемон трясся от злобы.

– Я никогда не буду есть людей! – из последних сил просипел демон-добряк.

Храхи-Агам отпустил его, и тот, словно мешок со сломанными костями, рухнул на пол. Он хрипел и кашлял, выплевывая сгустки крови.

Надзиратель с отвращением поглядел на окровавленное тело демоненка и прижал его лапой к полу.

– Тогда умри, мерзость! – Архидемон с силой наступил, с наслаждением слушая, как трещат кости едва живого отпрыска. – Любишь людей, тогда тебе не место среди живых демонов. Будешь дохлым демоном!..

Молодое исчадье Бездны не могло даже пискнуть. Ужасная, непереносимая боль полностью овладела его телом. Кости трещали, рвали мышцы и кожу, кровь лилась ручьем.

Но тут архидемон внезапно ослабил нажим, будто что-то незримое остановило его, и медленно убрал ногу с практически мертвого малыша. Надзиратель задумался. И мысль, посетившая его огромную голову, была отнюдь не доброй.

Храхи-Агаму по его изуверской натуре нравилось убивать даже себе подобных существ. Но еще больше ему нравилось пытать и издеваться, с наслаждением осознавая,  что жертва страдает. И в его рогатой голове, больше напоминающей перевернутую табуретку, нежели вместилище разума, возникла подходящая идея на этот счет.

– Значит, ты любишь людей, – проговорил Храхи-Агам уже спокойнее. Его уродливую харю озарила гримаса раздумья. – Тогда ты получишь более жестокое наказание, чем смерть, ничтожество. Мы отправим тебя на Альтеру… Ты станешь изгоем. Падшим. Слышишь, исчадье? Ты станешь падшим демоном!..

Глава 2

Спустя некоторое время архидемон покинул замок. Он устремился к Темным Падишахам, дабы поскорее поведать им о случившемся недоразумении и предложить свою превосходную идею. Дело в том, что отправить злосчастного демоненка в мир людей ему одному не под силу. Тут необходимо могущество нескольких архидемонов или Темных Падишахов.

Сами же сыны Бездны редко посещают Альтеру. Порой им приедаются однообразные будни, и они отправляются в мир людей, чтобы развеять скуку и потешиться над презренными людишками, да и полакомиться свеженькой, не псевдоматериальной плотью. Но такие вольности позволяют себе далеко не все, а только Темные Падишахи или очень могущественные архидемоны. К тому же в чужом, светлом мире находиться подолгу они не могут, ибо Бездна зазывает их обратно. Другое дело, если обитателя преисподней изгнать, снять с него печать тьмы. В таком случае его тело потеряет возможность перетекать в различные телесные формы и станет сугубо физическим.

Демоненок пролежал без сознания четыре дня. Кости, переломанные безжалостным Храхи-Агамом, постепенно срослись, и некогда искалеченное тело выглядело теперь вполне здоровым.

Очнувшись, несчастный отпрыск сразу ощутил, как вместе с сознанием к нему вернулся и иссушающий голод. На мгновение малышу показалось, что он готов проглотить все, что предложат, даже очередного грешника, будь тот хоть в десятки раз разумнее всех демонов вместе взятых. Но воспоминания о кричащих и изнывающих от боли жертвах отбили эту мысль напрочь.

Вообще голод – это движущая сила всех сынов преисподней, и чем он сильнее, тем обитатель Бездны становится кровожаднее. Но с демоном-добряком, как его с усмешкой назвал Храхи-Агам, все было иначе. Голод не пробуждал в нем кровожадности и злости. Ему совсем не хотелось никого убивать, наоборот, он желал чего-то иного, но пока что сам не понимал чего.

На пятый день Храхи-Агам вернулся. Его мохнатая морда прямо-таки сияла от удовлетворения. И на то была причина: Темные Падишахи и архидемоны поддержали сумасшедшую идею надзирателя и решили претворить ее в жизнь. Для этого им было всего-то нужно, чтобы тот притащил несчастного «испорченного» к ним в Башню Ушедших.

– Ну что, очухался? – злорадно ухмыльнулся Храхи-Агам.

Малыш робко поглядел на мохнатого бугая, не проронив ни слова.

– Радуйся. Падишахи согласились изгнать тебя в мир людей. Там ты будешь чувствовать себя превосходно. – И архидемон раскатисто расхохотался.

Демоненок вздрогнул и медленно попятился. В тот же миг глаза надзирателя сверкнули, и измученный малыш взмыл в воздух, тщетно пытаясь вырваться из ухвативших его ментальных щупалец. Храхи-Агам подтянул жертву к себе, сильная ручища стиснула хрупкое тельце. Но демоненок не желал мириться с рукоприкладством – он вырывался и брыкался так, словно его ошпарили кипятком. Тогда безжалостный Храхи-Агам с еще большим усилием сжал его горло и, дождавшись пока отпрыск совсем обессилит и успокоится, направился к выходу.

Спустя несколько мгновений мрачный замок, служивший вместилищем мук молодого демона, уже был за спиной надзирателя.

Это старинное сооружение, именуемое Замком Воспитанников, было возведено очень давно. Никто из ныне живущих демонов точно не знал, когда оно было построено и кем. Впрочем, всем было на это наплевать. Крепость была наполовину разрушена, но все еще использовалась жителями Бездны в качестве места для воспитания детей. Они растили их здесь до трехмесячного возраста, после чего подросший и окрепший отпрыск покидал жилище и начинал жить по-взрослому.

Вообще в преисподней мало неповрежденных сооружений, да и каких-либо строений. Нынешние демоны без особой охоты возводят новые укрепления. Зачем, если есть занятия намного интереснее скучного строительства? Да и существующих развалин для скудного разнообразия развлечений им вполне хватает.

Большинство сооружений, хаотично разбросанных по всей преисподней, строили еще в незапамятные времена Древние (или Перворожденные, как именуют их полустертые надписи на стенах). Этот темный народ был намного могущественнее теперешних представителей Бездны, да и куда опаснее. Являясь намного организованнее и сплоченнее нынешних обитателей, они имели четкую иерархию, где явно определялось – кто господин, а кто слуга. Помимо этого, все тогдашние сыны Бездны разделялись по видам – от слабейших до сильнейших, и у них существовала своя запутанная классификация, делящая одних и тех же демонов по кастам. Но несколько тысячелетий назад Древние бесследно исчезли, оставив после себя лишь обрывки воспоминаний и полуразвалившиеся башни и крепости.

Но иные демоны почитают Древних и даже иногда приносят им жертвы. Впрочем, есть и такие, кто их боится. Бытует мнение, что когда-нибудь Перворожденные вернутся в Бездну и заберут все то, что некогда принадлежало им, а нынешних жильцов превратят в рабов или попросту уничтожат.

Храхи-Агам шел быстро. Он без особого труда обходил невысокие скалы, коих здесь было великое множество, или просто перескакивал через них. Одной рукой-лапой надзиратель держал изможденное тело демоненка; тот больше не дергался и не вырывался – рогатый бугай мертвой хваткой вцепился в его тонкое горло.

Несчастный совсем обессилил, его некогда красноватое лицо почернело, как земля после дождя.

Темно-красная бездна неба простиралась над ними, как залитое кровью черное полотно. Ветер дико завывал, донося до путников обугленные остатки какой-то материи, горячую пыль и куски застывшей лавы – чего-чего, а вулканов здесь было превеликое множество – и больших и малых, и потухших и действующих.

Под тяжелыми ножищами архидемона хрустели кости и черепа – то были останки грешников, чьи несчастные тела особо привередливые жители адского мира не пожелали есть вместе с костями. За многие тысячелетия оных скопилось необозримо много.

Издалека вместе с ветром доносились жуткие крики боли. Иногда над путниками пролетали крылатые создания, напоминавшие гигантских летучих мышей Альтеры. Это Каригды-ша – одна из разновидностей зверодемонов – существ, обладающих огромной силищей и почти что звериным умом.

Через несколько часов беспрерывного движения скалистая местность постепенно сменилась безжизненной пустыней пепла. Путь стал тяжелее, но не настолько, чтобы его невозможно было преодолеть.

Малыш теперь почти не шевелился и едва дышал. Заметив это, Храхи-Агам ослабил хватку – дал несчастному возможность глотнуть воздуха. Но сей поступок не был знаком милости – надзиратель просто не хотел, чтобы демон-добряк умер раньше времени, когда веселье еще не началось.

Прошло шесть дней, и их путешествие по безмолвным пустошам Бездны наконец-то подошло к концу.

Архидемон и демоненок находились у подножия огромной цитадели, грозно возвышающейся над ними, будто исполинское чудовище. Жители преисподней именовали ее Башней Ушедших.

Из окон этого грандиозного строения выпрыгивали желтые языки пламени, хаотично скакали по массивным карнизам и исчезали во мраке многочисленных проемов. На широких парапетах восседали тяжелые каменные фигуры, изображающие оскаленных демонов древности всех видов и мастей. Черные шпили башен устремлялись в небо, очень удачно вписываясь в мрачную картину этого мира… такого жуткого для людей и совершенно нормального для демонов.

Да, для демонов Бездна вполне приемлема для жизни – их образа жизни, когда как мир людей им кажется слишком… светлым. Конечно, они всегда тлели надежду поработить его и подчинить всех без исключения «человеческих существ». Но не все так просто… С одной стороны было бы замечательным расширить жизненное пространство и переделать Альтеру на свой лад. Тогда появилось бы огромное количество пищи и рабов, но… только на время. Ибо погубив человечество, демоны лишатся многих тысяч грешных душ, что утоляют их безмерный голод вот уже сотни и сотни веков.

Суровый взгляд злобного надзирателя окинул демоненка, губы устало зашевелились:

– Ну все, пришли. Осталось совсем немного.

Малыш молчал. Его организму, еще не успевшему познать такой простой радости, как сытость, катастрофически требовался отдых.

Окинув взглядом громадную цитадель, Храхи-Агам ловко запрыгнул на одну из невысоких башен, подобно прыткому кузнечику. Внимательно осмотрелся. Чуть присел и оттолкнулся, мгновенно оказавшись на следующей башне. Такими скачками архидемон быстро добрался до последнего уровня древней крепости и оказался на карнизе огромного окна. Вообще в цитадели имелась винтовая лестница, но по ней Храхи-Агаму было лень подниматься, посему он выбрал более короткий путь.

Долго не раздумывая, архидемон шагнул в окно, и его темная фигура быстро растворилась во мраке.

Внутри было темно и жутко, как в старинном склепе. Черные стены пугали загадочностью и словно предупреждали об опасности. Порой казалось, будто что-то незримое и несомненно ужасное наблюдает из тьмы и готовится вот-вот напасть на забредшего не туда путника.

Храхи-Агам быстро прошел по небольшому залу и завернул за первый же угол. Его взору предстал длинная галерея с высоченным потолком.

В замке было пусто, только гулкий ветер завывал сквозняком по темным комнатам. Создавалось ощущение, будто это грандиозное сооружение совсем недавно построили и еще не успели обставить мебелью. Но это далеко не так… Башню Ушедших, как и многие другие сооружения, в незапамятные времена возвели еще Древние, но она, как ни странно, по-прежнему оставалась совершенно невредимой. Среди демонов ходят слухи, что когда Перворожденные построили эту величественную цитадель, они наложили на нее заклятие долговечности, поэтому она и стоит до сих пор.

Но нынешние сыны Бездны не только из-за нерушимости выбрали Башню Ушедших для проведения ритуала. Именно в этом месте всегда отчетливо чувствовался непомерный поток магической энергии. Видимо, Древние возвели цитадель не просто так, а для проведения магических опытов. Быть может, замок служил лишь временным прибежищем или местом проживания давно вымерших демонов-магов. Так или иначе, но магия царит здесь и по сей день.

Храхи-Агам быстро пробежал несколько узеньких коридоров, коими Башня Ушедших была пронизана вдоль и поперек, и завернул в большой, с высоченным потолком, зал.

Его взору предстало шестеро рослых архидемонов и трое Темных Падишахов. Рожи (а иначе их никак не назовешь, ибо были они слишком уродливы) всех порождений тьмы излучали крайнее возмущение. Казалось, что бездновы исчадья готовы испепелить взглядом только что появившегося надзирателя.

Архидемоны внешне примерно походили на Храхи-Агама, только двое отличались худощавым телосложением и длинными мохнатыми хвостами, а вот облик Темных Падишахов был весьма разнообразен.

Первый – очень худой и высокий, больше напоминал вымученное временем дерево, чем достопочтенного сына преисподней. Зато за спиной у него развивались два огромных перепончатых крыла, что придавало солидности. Да и кожу покрывала скользкая чешуя, как у змеи.

Второй похвастаться крыльями не мог, но зато его телосложение было куда плотнее. Тело усеяно густой черной шерстью, имелся длинный тонкий хвост. Им он то ли от нервозности, то ли от скуки постукивал по полу. Роговые щитки покрывали большую часть туловища, а на голове красовались два длинных, изогнутых рога.

Третий сильно походил на человека. Отличием служила лишь темно-красная кожа, многочисленные шипы по всей голове и таинственный блеск в глазах. Волос на теле не было вообще.

Адские создания восседали на громоздких тронах, высеченных из темно-красного камня. Тяжелые кресла располагались полукругом. В центре зала кровью была нарисована семиугольная пиктограмма с замысловатым узором посередине, в диаметре – локтя четыре, не меньше.

Храхи-Агам подошел к таинственному узору, швырнул молодого демона прямо в его центр. Тот тихо брякнулся об пол и дико закашлял – горло наконец освободилось от цепких лап. Архидемон отошел от несчастного малыша, его мохнатое тело погрузилось в одно из свободных кресел.

Все недовольно уставились на надзирателя; один из Падишахов, тот что с крыльями, досадливо поморщился и пророкотал:

– Ты опоздал.

– Я шел пешком, потому что у меня нет крыльев, – огрызнулся Храхи-Агам.

Крылатый демон бросил на него недобрый взгляд, чуть помешкав, кивнул в сторону демоненка:

– Это он?

– Да. – Храхи-Агам сурово поглядел на отпрыска. Кашлять тот уже перестал.

– Что в нем особенного? Выглядит как обычный молодой демон. Ты уверен, что нам стоит его изгонять?

– Если не веришь, Агамар-Шаргхагх-Дарахш, то проверь. Брось ему пищу, и убедишься, – усмехнулся Храхи-Агам.

Темный Падишах некоторое время оглядывал малыша так, будто пытался найти в нем изъян, и вскоре его требовательный взгляд скользнул по одному из архидемонов. Тот встал и куда-то удалился. Через мгновенье вернулся, держа изувеченного грешника на манер Храхи-Агама. Не мешкая, он бросил жертву молодому демону. Тот сразу же отпрянул от «пищи», морда брезгливо отвернулась в сторону. Узрев столь необычное поведение малыша, все изумленно зарокотали.

– Не может быть! – воскликнул Агамар-Шаргхагх-Дарахш. На своем веку старый Темный Падишах повидал немало, но чтобы молодой демон отказывался от пищи… Такого видеть ему еще не доводилось.

– Вот видишь. Это ничтожество всегда отказывалось от еды. Я как-то насильно затолкал в его пасть пищу, так он все выплюнул, – негодующе прорычал Храхи-Агам.

Все метали растерянные взгляды то в него, то в неправильного демоненка. Сыны преисподней даже не знали что делать, ведь случай-то оказался неординарный.

– Но как же такое может быть? – Возмущение не оставляло крылатого.

– Может! – отрезал человекоподобный демон. Его голос пронесся ледяным ветром, взгляд, тем не менее, выражал вековую мудрость. – Давным-давно, когда я еще был обычным демоном, я как-то столкнулся с подобной издевкой природы.

Все умолкли и посмотрели на него. Краснокожий продолжил:

– Я тогда занимался, как и Храхи-Агам, воспитанием молодых отпрысков. – Косой взгляд коснулся надзирателя. – Одна демонесса породила такого же. Он тоже отказывался от пищи и долго голодал.

– И где же он теперь? Ты научил его питаться? – вступил в разговор хвостатый Темный Падишах.

– Нет. Мне так и не удалось… приучить его к еде, – покачал головой человекообразный.

– И что же ты с ним сделал, Гарок-Харотеп-Коген?

– Я тогда решил, что он – всего лишь мерзкая ошибка природы… Из-за чего он получился таким, я выяснить так и не смог и просто избавился от него.

Все замолкли. Возбужденное изумление постепенно перетекало в задумчивость. Каждый из порождений Бездны размышлял над сложившейся неординарной ситуацией. Они, как и Храхи-Агам в первый раз, просто отказывались верить глазам. Но, как бы то ни было, всем собравшимся необходимо было принять какое-нибудь решение.

Гарок-Харотеп-Коген тем временем размышлял совсем о другом. Он пристально разглядывал измученного демоненка, тщетно стараясь найти в его внешности или ауре хоть малейшее сходство с тем отпрыском, что он давным-давно необдуманно лишил жизни. Для этого он, собственно, и явился на совет. Но ничего особенного он так и не увидел. Демон как демон. Разве что аура немного отличалась от демонической, да и то не настолько, чтобы ее можно было назвать совершенно иной. Но все же Гарок-Харотеп-Коген отчетливо чувствовал: с новорожденным отпрыском что-то не так, есть в нем чуждое этому миру семя, способное прорости в нечто еще им невиданное.