Книга: Подлинная жизнь Дениса Кораблёва. Кто я? «Дениска из рассказов» или Денис Викторович Драгунский? Или оба сразу? - Денис Драгунский

Эта книга отличается, и явно в лучшую сторону. С одной стороны, она, конечно, полна всего того, что я не люблю, особенно поначалу. Она в меру антисоветская, даже слегка русофобская и, конечно же, с жалобами на то, как непросто жилось еврейским бабушкам-дедушкам.

Но когда автор заканчивает экскурс в семейные архивы, и переходит к себе, любимому, начинается совсем другая история. По ощущениям более искренняя, и даже в чем-то немного (а может и излишне) исповедальная, особенно к финалу. И вот ее читать становится интересно.

Она, конечно тоже не без того, как сложно было жить семье знаменитого писателя в полуподвальном этаже цековского дома. Где мальчик относился к «дворникам», а не к «принцам». И почему знаменитый рассказ про кашу – выдумка. Спойлер – семья тогда жила в полуподвальном этаже, а оттуда довольно трудно было забросить продукт кому-нибудь на голову. И как глупо было, что папа мог запросто купить новенькую волгу, но при этом вынужден был жить в коммуналке. Иными словами, обид на советскую власть хватает и здесь, но постепенно чувства мальчишки заслоняют аналитический взгляд взрослого, и обнаруживается, что та самая жизнь в общем-то была весьма счастливой.

Дениску ни в чем не ограничивали, он получал все, к чему тянулся, причем без особых усилий. Захотел рисовать – организовали художественную школу, не справился в школе (с формулировкой «мальчик N рисует даже хуже Дениса Драгунского») – организовали персональную выставку работ в библиотеке с похвалами. Захотел учить латынь – вот тебе преподаватель, захотел на филфак – вот тебе еще один (причем с доставкой на дом), чтобы уж поступил 100%. Но зато никаких тебе детских травм, которыми так принято нынче козырять. Есть в этом всем некоторый привкус гордости своей «элитностью» – не в самих фактах, а в том, как они были обставлены. Но уж что есть, то есть.

Вообще вся книжка - это такой любопытный и узнаваемый срез советской эпохи, который мне оказался очень близок и в общем, и в деталях, хотя у нас с автором разница в поколение и совершенно другой круг общения.

А вообще основное здесь - взросление мальчика. Начиная с дошкольного возраста – двор, дача, друзья, страхи и радости, дружба с девочками, первые сексуальные интересы - и примерно до поступления в институт (последнее не без блата, конечно же).Для меня, как для девочки, было интересно, как  это происходит у них :)

Про папу – странно. Вроде все любят друг-друга, но при этом периодически прорывается что-то несимпатичное вроде «был жадноват», хотел писать взрослую прозу, но не смог, тратил деньги на друзей, а не на семью, хотел сохранить мальчишескую ипостась сына, отказывая ему в праве на взросление (скорее метафорически, чем в реальности) и т.п. Все-таки, видимо какой-то незакрытый гештальт остался, и ощущение вины за то, что смерть отца случилась после их ссоры, и хочется себя оправдать в своих же глазах…

Про маму куда нежнее и безоговорочнее в смысле принятия.

В целом написано здорово! Я слушала в исполнении и погружение в мир 50х-60х было полным и чудесным.

И еще эта книга дает очень большой стимул написать что-то подобное о своей семье. Прямо вот сразу хочется «за диссертацию сесть».

Эта почти автобиографическая работа представляет собой искренний и порой жестокий взгляд на самого себя. В ней автор рассказывает о своей семье, детстве и взрослении в Москве 1950–60-х годов. Он делится воспоминаниями о дворе, велосипеде, серой отцовской "Волге", родителях и их друзьях — от знаменитых писателей до скромных одноклассников. Читатель погружается в атмосферу коммуналки, комнат в подвальном этаже, а затем — в квартиру на Каретном Ряду и дом в писательском поселке. Здесь также вспоминаются дачные и школьные приятели, первые влюбленности, а также чувства зависти, жалости, глупости и счастья.

Эти воспоминания тесно связаны с известными рассказами отца. Однако Денис честно признает, что многие из этих историй не являются прямыми эпизодами из его жизни. Некоторые ситуации действительно имели место, но многие другие могли бы существовать только в воображении. Например, в рассказе "Денискина каша" он уверенно утверждает, что не мог выбросить кашу из окна, так как они жили в подвале, и окна находились ниже уровня тротуара. Поэтому большая часть событий просто придумка папы, которую он успешно переносил на своего книжного Дениску и при этом описывая своего сына. Да и легко бы было быть писателем, если бы он просто описывал случаи из жизни сына.

В книге мы видим настоящего Дениса в его неидеальном облике: с прыщами на носу, не мытым по десять дней, в драных штанах и старом свитере отца. Он размышляет о своей подростковой физиологии, о нецензурной уличной брани, даже пробует вино. Это живой, многогранный человек, который также делится своими мыслями о философии, искусстве, литературе и драматургии.

Лично мне очень нравится образ Дениса Кораблева, особенно потому, что совсем недавно мы с внуком вновь читали его истории. Но я получила истинное удовольствие от общения с настоящим Денисом, который открывает перед читателем свою душу и делится своими переживаниями и размышлениями. Эта книга — не просто воспоминания, это глубокое погружение в мир, где каждый может найти что-то близкое и знакомое.

А вот с общим впечатлением совсем не радостно. Я читал эту книгу, и по ходу прочтения возникала мысль: вот для чего он пишет об этом? О девочках, с которым у него были короткие романы, и уделяет им очень много места... непростительно много. Книга начинается с описания - мнимой ли? - встречи с Юрием Олешей, и эта вот встреча - она как затравка, а кроме этой затравки ничего и нет. Описание подвальной комнаты? Но там ничего не происходит, это декорация. Описание дачи? Но и там ничего не происходит, это тоже - декорация. Описание квартиры на 11 этаже? Но в этой квартире ничего не происходит. "Я читал, папа писал, мама возилась с маленькой Ксюшей". Ни среза эпохи, ни критики времени, ни остроты, ни конфликта - ничего, кроме похоти, похоти, похоти... Как говорил Бальмонт "Зачем мне, такому нежному, на всё это смотреть?". Ведь, в сущности, я читаю биографию писателя для того, чтобы понять писателя, либо понять время, в котором он творил, либо понять его мотивы, почему так н...й, а не иначе. Драгунский не может ничего мне поведать потому, что фокус его сосредоточен на других вещах, сугубо личных, слишком для него важных, и читатель остаётся разочарованным. Я не знаю, почему у этой книги такие высокие оценки... мне книга показалась слишком претенциозной, слишком поверхностной, слишком грубой и как ни странно - откровенно скучной.

В книге множество историй про родню, что у них происходило, как складывалась жизнь. Например, про маминого брата:

...Потому что тема Эрика занимала изрядную долю времени в наших семейных разговорах. Во всяком случае, в моих разговорах с мамой. Он был немножко смешной. Он на полном серьезе говорил моей маме: «У меня в планах на этот год два дела: купить софу и жениться», – и часто повторял в разговорах слово «софа». Софа такая, софа сякая, софа в рассрочку, софа со скидкой, софа с обивкой, софа синяя, софа зеленая... И мама вдруг закричала на него, схватив сковородку: «Еще раз скажешь слово «софа», пристукну!»

Наконец Эрик уже совсем собрался жениться, познакомил нас с невестой, а через несколько дней принес нам серебряные ложки и вилки, доставшиеся ему в наследство от тогда уже покойной бабушки Ани. «Что это?» – спросила мама. «Серебро, – сказал Эрик. – Возьми себе». – «Зачем?» – «Чтоб жене не досталось», – объяснил он. Мама подумала минуты полторы, а потом сказала: «Серебро забери, а жениться я тебе запрещаю». – «Но мы уже подали заявление!» – «А я все равно запрещаю! – сказала мама и хлопнула ладонью по столу. – Я твоя старшая сестра, я тебя растила в войну, и ты должен меня слушаться!» Он послушался, вот что интересно.

... Как-то я спросил папу: «А почему у Эрика такая волосатая грудь и спина тоже, а ты такой гладкий?» – «Очень просто! – ответил папа со всей серьезностью. – Это биология. Все по учению Дарвина. Смотри: Эрик – бедный студент, у него нет денег на зимнее пальто. А я – вполне обеспеченный писатель, у меня есть шуба». Папа часто вот так отвечал на мои вопросы. «Вот говорят: «в Москву за песнями», а почему?» – спрашивал я. «А потому, – отвечал папа, – что в Москве давным-давно, чуть ли не при Иване Грозном, поселились композиторы Оскар Фельцман и Ян Френкель. И со всей Руси великой народ к ним ехал за новыми песнями». Я всегда на какую-то секунду верил, а потом начинал смеяться.

Очень интересно так же про жизнь на даче, куда они уезжали каждое лето. Это был писательский дачный район, но не знаменитое Переделкино, а более отдаленный и не такой престижный - Красная Пахра. Но там тоже жили интереснейшие люди - Константин Симонов, Владимир Тендряков, Юрий Нагибин, киносценарист Алексей Каплер и его жена поэтесса Юлия Друнина, художник Верейский... Конечно, сам Денис с ними особо не общался, только здоровался, он дружил с их детьми. В этой части много про подростковые разговоры, влюбленности и понты, как щеголяли знанием поэзии, книгами, но и красивыми сигаретами, водочкой, одеждой... Отчасти странен снобизм, как пренебрежительно могли относиться молоденькие "лирики" к таким же молоденьким "физикам". Имею в виду семьи. Невдалеке располагалось военное предприятие и в поселке, или рядом, жили и тамошние специалисты. Сам Денис старался ладить и с теми, и с другими, но иногда возникали неловкие ситуации. Вот зашел он в гости со своим другом-физиком к знакомым девушкам и они мило проболтали весь вечер. Но при прощании девушка очень любезно попрощалась с Денисом, а его друга старательно проигнорировала. Друг этот стал потом довольно известным дипломатом и переводчиком с японского.

Еще цитатка:

Не было в СССР социальной регулярности и экономической логики, особенно в повседневной жизни. Казалось бы, нормальный человек сначала покупает вещи первой необходимости, потом – по мере роста заработков – приобретает жилье, потом или в крайнем случае одновременно с этим – автомобиль и только потом всякие дорогие забавы вроде загородной виллы, драгоценных украшений, антикварной мебели и коллекций живописи.

У нас было все не так. Я знал, все мои ровесники знали обеспеченных, да и просто богатых людей, которые, живя в коммуналках, покупали женам бриллианты; живя в крохотных хрущевках, коллекционировали драгоценные иконы и первопечатные книги. Ну, или строили дорогие дачи с первого гонорара, совершенно не представляя себе, что будет потом. Таких людей было несколько в нашем поселке. Человек мог получить крупную сумму или премию, с ходу вступить в дачный кооператив, отгрохать себе самый дорогой дом из предложенных проектов, а потом заселить его дачниками, потому что жить было буквально-таки не на что.

Книга обрывается на смерти отца - он умер в 1972 году от сердечного приступа, когда ему было только 58 лет, а автору 22 года. Незадолго до этой смерти они с отцом сильно и по глупому поругались. Он пишет об этом подробно и с большой горечью. В последней части интересно про студенческую жизнь, про интересы в учебе - он стал специалистом по греческой культуре. В тексте местами мелькает информация о том, как дальше сложилась судьба у него самого, у его друзей и родственников. Но, в общем, про свою дальнейшую жизнь он особо не рассказывает.

В целом написано доброжелательно к людям, без желчи, увлекательно, приятным языком, местами уж очень откровенно - особенно про свои сексуальные подростковые переживания и капризы. Возможно, так и надо.)