Текст книги "Белая ворона"

Звоницкий знал, что у него есть ровно десять суток. По истечении этого времени ему должно быть предъявлено обвинение либо подписка будет отменена. Но вряд ли кто-то будет ждать так долго. Скорее всего, решение будет принято раньше.

Звоницкий не верил в то, что его выберут на роль убийцы. Он был приезжий, чужак. Человека со стороны трогать опасно. А что, если у него влиятельные знакомые? Или родственники в системе? Или брат – известный адвокат?

Нет, эта самая подписка была нужна для того, чтобы дать местным время навести справки, в том числе и о нем, Звоницком.

– Вас вызовут повесткой! – сообщил Эй Алыч. Как жених после брачной ночи, он уже потерял к ветеринару интерес – в конце концов, тот сделал что от него хотели.

– Конечно-конечно! – приятно улыбнулся ветеринар.

Когда следователь отошел, Глеб Аркадьевич вернулся к Яне Казимировой. Девушка нетерпеливо вертела на пальце брелок с ключами от машины, а Грязный Гарри рвался с поводка – он вообще не мог долго сидеть на одном месте.

– Ну что вы так долго, шеф, поехали уже!

Звоницкий вздохнул:

– Яна, к сожалению, я остаюсь.

– Что-о?! – вытаращила глаза ассистентка.

– Яна, я только что дал подписку о невыезде. Я подозреваемый в этом деле.

Казимирова присвистнула:

– Они что, вообще тут офонарели? Думают, вы перерезали глотку этому мужику?! Давайте я им скажу все, что думаю!

Звоницкий ухватил девушку за рукав:

– Стоп! Яна, вы никуда не пойдете. Свои соображения держите при себе. Немедленно хватайте под мышку Гарри и уезжайте.

Казимирова сложила руки на груди жестом Наполеона и решительно заявила:

– Я никуда не поеду. Раз вы остаетесь, то и я тоже. Вдруг вам потребуется моя помощь…

Вот об этом Глеб Аркадьевич не подумал. Он совершенно не собирался втягивать ассистентку в свои опасные игры. Но девушка была удивительно упряма.

– Ладно, – мрачно произнес Звоницкий. – Раз вы не слушаетесь моих распоряжения… я вас увольняю!

– Чего?! Меня?! – Казимирова ядовито усмехнулась. – Да вы что, шеф? Забыли, как два года искали нормального ассистента?

– Мне все равно. Я вас уволил, и точка. Расчет получите, когда вернусь в Москву!

Звоницкий умел быть не менее упрямым. Он не собирался подвергать опасности жизнь этой девочки.

Казимирова с минуту в полном изумлении смотрела на босса, потом присвистнула:

– Поняла! Это вы решили снова вляпаться в какие-то криминальные разборки! А-а, хотите найти убийцу! А может, даже провести собственное расследование насчет той утопленницы: кто ее все-таки прикончил, да? Поэтому и отправляете меня в безопасное место… Спасибо, шеф, очень с вашей стороны благородно. Только я вас не брошу. И никуда не уеду. Можете меня пинками гнать, если не стыдно.

Звоницкий в полном бессилии смотрел на девушку.

– Кстати, шеф! – продолжала Яна. – Вы не забыли, почему здесь оказались? Потому, что спасли того ретривера, да? Джерри. Как же, помню. А помните, кто вам расширители держал и рану изолентой заклеивал? Так что вы права не очень-то качайте. Стоит мне напомнить хозяину дома, кто его собаку спасал, и он меня тоже пригласит погостить.

– Яна, нельзя быть такой бессердечной! – всерьез рассердился Звоницкий. – Ваше поколение вообще для меня загадка! Вы хоть к чему-то на свете относитесь серьезно?

– Относимся, – тряхнула волосами Казимирова. – К тому же, к чему и ваше, шеф. К любви, смерти и деньгам!

Глеб Аркадьевич невольно усмехнулся. Он ценил свою ассистентку не только за профессиональные качества, но и за острый язычок. Ему нравилось, что девушка, несмотря на подчиненное положение, позволяет себе быть с боссом на равных. Правда, следовало признать – Яна почти никогда не переходила невидимую черту и не злоупотребляла своим «особым» положением.

– Между прочим, я не собираюсь оставаться в этом доме, – сказал ветеринар.

– Где же вы будете жить? – фыркнула девушка. – В машине?

– Поеду в город, найду какую-нибудь гостиницу. Хоть одна должна быть в этом Злобине?

– Дорогой Глеб Аркадьевич, об этом не может быть и речи!

Звоницкий вздрогнул и обернулся. У него за спиной стоял Василий. Толстячок подошел так неслышно, словно кот на мягких лапах. Караулов слегка поклонился Яне и произнес:

– Нас предупредили, что вам пришлось задержаться в нашем городе до окончания следствия. Так что папа приглашает вас провести это тяжелое время в нашем доме. Ни о каких гостиницах не может быть и речи!

Яна и ветеринар переглянулись.

– Да, кстати, ваша спутница тоже может остановиться у нас. Места много, свободных комнат предостаточно…

Звоницкий бросил быстрый взгляд на Яну. Ассистентка, пользуясь тем, что Василий ее не видит, показала боссу язык. Да, эту девушку лучше иметь перед глазами, а не за спиной. Кто знает, что может натворить эта своевольная особа, если за ней не приглядывать…

– Хорошо! – решительно заявил Звоницкий. – Мы принимаем любезное приглашение Сергея Петровича.

Солнце клонилось к закату. Семья Карауловых и гости сидели на террасе, две девушки в передничках – Катя и Маша – разливали чай. Чай был ароматный, настоящий китайский. Чашки старинные, тонкого фарфора. Вечер был тих и прозрачен. Даже комаров еще не наблюдалось в теплом воздухе. В общем, настоящая идиллия, картинка из усадебного быта двадцать первого века… Если бы не события сегодняшнего дня.

Одно место за столом пустовало, и глаза присутствующих то и дело останавливались на месте, где должен был сидеть Кирилл Сергеевич.

Хозяин дома держался лучше, чем можно было предположить. Не верилось, что сегодня во владениях Сергея Петровича найдены сразу два трупа, а любимый младший сын отправлен на нары по подозрению в убийстве. Караулов-старший курил толстую сигару, делавшую его удивительно похожим на Уинстона Черчилля – ну, или на бульдога, если бы тому вдруг вздумалось выкурить сигару.

А вот Василий перенес события сегодняшнего дня куда хуже, чем его пожилой отец. Маленький мужчина был совершенно потрясен и раздавлен арестом брата. Руки Василия дрожали так, что фарфоровая чашка звякала о блюдце. В тишине этот звук царапал по нервам, и без того натянутым у всех собравшихся. Так что, когда Сергей Петрович наконец прикрикнул на сына, никто не удивился.

– Прекрати! – приказал хозяин дома, и Василий трясущейся рукой поставил чашку на стол. Супруга погладила его по плечу. Лариса была такой же, как всегда. Она даже подмазала губы, выходя к вечернему чаю. Казалось, случившееся не оставило на ней никакого следа.

Яна Казимирова сидела тихо, как мышка. По просьбе шефа девушка вынула из уха свой кошмарный клык и сменила камуфляжные штаны на более приличную одежду. Ветеринару и его ассистентке порой приходилось выезжать на вызовы, иногда за город, поэтому оба возили в машинах запасной комплект одежды. В случае Яны это были джинсы и белая футболка. Так что Казимирова выглядела скромно и вовсе не агрессивно.

Под стулом Яны примостился Грязный Гарри. Сначала пса хотели запереть в комнате наверху, но негодяй поднял такой вой, что от этой мысли пришлось отказаться. Взаперти сидел Джерри, золотистый ретривер хозяев дома.

Почти сразу выяснилось, что два кобелька вряд ли найдут общий язык – пусть даже и собачий. Громадный участок оказался слишком мал для них двоих – ну совершенно как в вестернах. Джерри с полным основанием считал территорию своей, и появление непрошеного гостя очень его удивило. Грязный Гарри вообще считал, что весь мир принадлежит ему – такая вот большая игровая площадка. Так что после взаимного облаивания и попыток друг дружку покусать Джерри пришлось отправиться под домашний арест, а Грязный Гарри торжествовал победу. Он развалился под стулом Яны и временами принимался шумно чесаться. Звоницкий сгорал от стыда и принимался покашливать или двигать стул, чтобы заглушить эти отвратительные звуки. Глеб Аркадьевич прекрасно знал, что никаких блох у Гарри нет – очень чистая и ухоженная собака, просто выглядит так, будто только что валялся в репейнике. Но легче не становилось.

– Мне безумно жаль, что вы оказались втянуты в наши неприятности, дорогой Глеб Аркадьевич! – нарушил тишину хозяин дома.

– Мне тоже очень жаль, – абсолютно искренне ответил Звоницкий. – Но, боюсь, от нас здесь мало что зависит.

– Мне, конечно, жалко Николая, – вступила в разговор Лара, – но он ведь сам виноват! Ну кто просил его встревать со своими показаниями! Тоже мне, свидетель нашелся… По-моему, большую часть времени он был просто пьян.

– Замолчи, Лариса, замолчи, бога ради! – простонал Василий.

– А что? – не сдавалась блондинка с шоколадными глазами. – Разве я не права? Для всех было бы лучше. И сторож был бы жив, и Кира сейчас был бы с нами.

– Давайте не будем об этом, – рассеянно, сквозь дым сигары, негромко произнес Караулов-старший.

Некоторые время все молчали – слышалось только агрессивное почесывание Грязного Гарри да далекие гудки машин.

Но мысли всех сидящих за столом помимо воли возвращались к событиям сегодняшнего дня.

– Не понимаю, почему Кира не мог расстаться с этой Каролиной по-доброму! – не выдержала Лариса. – Зачем все это было нужно – ссоры, крики… покойный сторож даже утверждал, что Кира ее душил… никогда в это не поверю!

– А кто она была, эта девушка? – спросил Звоницкий. Все равно не имело смысла вести светские разговоры на посторонние темы, раз все думали об одном и том же – о сегодняшних убийствах.

– Она была невестой моего сына, – отозвался Караулов-старший. – Красивая девушка, очень эффектная. Кириллу нравились именно такие – яркие, самостоятельные…

Василий втянул голову в плечи, точно черепаха, и бросил быстрый взгляд на Лару. Та передернула плечами:

– Да, девушка бойкая, весьма современная… одевалась исключительно! Умела себя подать. Не терялась ни в какой компании… Особенно в мужской. – Тут Лара стрельнула глазами на свекра.

Караулов выпустил клуб ароматного сигарного дыма и произнес:

– Яркая девушка. Они с Кирой были хорошей парой. Оба высокие, красивые…

Сергей Петрович закашлялся – видимо, дым попал в горло. Все тактично отвели глаза.

– А чем занималась Каролина? – не унимался Глеб Аркадьевич.

– На радио работала, вместе с моим братом, – глухо отозвался Василий. – Кирилл – ведущий на «Радио-«Зеркало», и Каролина работала вместе с ним. Собственно, он ее туда и устроил.

Звоницкий иногда настраивал приемник в своей машине на волну «Зеркала». Ему нравилось это радио – пожалуй, чересчур высоколобо-интеллигентное для того, чтобы быть всенародно любимым, чуточку снобистское – недаром оно было названо в честь шедевра режиссера Тарковского – но лишь самую малость. Дикторы на этой волне были приятные – с грамотной речью, никакой каши во рту и «привет, девчонки!», с отличным произношением, если попадалось иностранное слово или целая фраза. Возможно, и Кирилла Глеб Аркадьевич слышал…

– Как они познакомились?

Звоницкий искренне надеялся, что его вопросы не покажутся хозяевам бестактными. В конце концов, он имел некоторое право знать подробности о жизни девушки, которую выловил из озера и лицо которой наверняка сегодня ночью будет ему сниться в кошмарах…

– Ой, да обычная история! – махнула изящной ладонью Лара. – У девушки сломалась машинка, девушке нужна помощь… ну вы знаете, как это делается.

– Лариса! – взвыл Василий Караулов. – Ну нельзя же так! Нельзя быть такой… циничной!

– Вот и я говорю – нельзя, – кивнула блондинка. – Я всегда утверждала – эта девица нашему Кире на пара! И ему самому говорила, и даже ей однажды сделала замечание. Но Каролина была не из тех, кого можно свернуть с намеченного пути, – перла к цели, как танк.

– И какая же у нее была цель? – поднял брови ветеринар, торопясь поскорее получить побольше информации, пока кто-нибудь из сидящих за столом не оборвал этот неприятный разговор.

– Цель? – хохотнула Лариса. – Женить на себе нашего мальчика.

Василий уронил лицо в ладони. Сергей Петрович невозмутимо попыхивал сигарой.

– А что? – не унималась блондинка. – Молодой красивый холостяк из небедной семьи… Мечта, а не жених.

– Почему же они поссорились?

– Понятия не имею! – Лара пожала плечами и вопросительно посмотрела на мужа и свекра. – А вы?

Никто не ответил. В тишине слышался тонкий свист электрического самовара. Пришла одна из девушек – то ли Катя, то ли Маша, Звоницкий так и не научился их различать, – и принялась бесшумно убирать со стола.

– Послушайте, а вдруг это не она? – неожиданно для всех заявила Лариса. Василий поднял голову, и Сергей Петрович уставился на невестку.

– Что ты имеешь в виду, Лара?

– Ну, мы вот так сразу решили, что женщина, которую выловили из пруда, – это Каролина. А что, если это вовсе не она? А какая-то другая девушка – посторонняя, приезжая… Тогда получается, наш Кира совершенно ни при чем!

Лариса обвела родню торжествующим взглядом. Звоницкий хмыкнул. Видимо, невестка банкира привыкла получать от жизни все, что захочет. Причем по первому желанию. Неприятности не укладывались в ее картину мира… Что ж, следует их устранить. И все снова будет хорошо, просто чудесно!

– Ты сама не веришь в то, что говоришь, – устало произнес Василий. – Вечно у тебя какие-то фантазии. Ну откуда в нашей глуши взяться какой-то приезжей? И зачем ей топиться именно в нашем озере, объясни мне наконец…

– Ну не знаю! – надулась Лара. – А по-моему, все очень логично. Надо будет завтра подкинуть эту мыслишку следователю…

Тут Василий вскочил и с неожиданной силой хлопнул ладонью по столу. Чашки подпрыгнули и тоненько зазвенели. Лара с некоторой опаской уставилась на мужа, даже Сергей Петрович извлек изо рта сигару и поднял брови. Видимо, такие вспышки были для Василия не характерны.

– Замолчи, идиотка! – взревел Василий Сергеевич. – Я запрещаю тебе выкладывать следователю свои бредовые идеи под видом правды! Посмотри, где мы оказались… ты хочешь окончательно погубить нашу семью? Держи при себе свои «мыслишки», дура!

Лара встала, оскорбленно поджала губы и ушла в дом, демонстративно захлопнув за собой дверь.

– Простите, – пробормотал Василий. Вся его ярость мгновенно улетучилась – как будто из воздушного шарика выпустили воздух. Толстяк немного потоптался на месте, потом бросился в дом вслед за женой. Вскоре из раскрытого окна второго этажа донеслись звуки супружеской ссоры. Василий извинялся, а Лара никак не хотела его простить.

– Извините нас! – взмахнул сигарой Караулов-старший. – Мои сыновья – неврастеники, оба. Я их очень люблю, но дела это не меняет. Иногда я думаю, смогли бы они выжить во времена моей молодости? Вряд ли…

И Караулов запыхтел, раскуривая погасшую сигару. Ароматный дым окутал террасу.

– А чем вы занимались? – неожиданно вступила в разговор Яна. – Ну, в смысле, в молодости?

Караулов сквозь сигарный дым уставился на девушку. Видимо, несмотря на почтенный возраст и статус патриарха семейства, Сергей Петрович оставался ценителем женской красоты. Пожилые мужчины вообще неравнодушны к юным девушкам. Ну, в случае Яны Казимировой о красоте речи не шло… но юность, обаяние и задор – тоже приятные вещи.

– Работал в НИИ пищевой промышленности, – ответил Караулов, – и тему мы разрабатывали важную. Я бы сказал, стратегически важную.

– А что именно, если не секрет? – заинтересовался Глеб Аркадьевич.

– Давно уже не секрет! – хохотнул Сергей Петрович. – Наши секреты давно выдохлись, знаете ли… Не хочу вдаваться в подробности, но речь шла о продовольственной безопасности нашего государства. Тогда все боялись голода – несмотря на громадные размеры нашей страны, эффективность земледелия у нас хромала. Мы ввозили пшеницу из Аргентины, представляете?! Да у нас больше половины территорий находится в сфере рискованного земледелия…

Очевидно, Сергей Петрович сел на любимого конька.

Рассказ о достижениях и проблемах сельского хозяйства эпохи позднего СССР прервало появление Лиды Волгиной. Женщина возникла на ступеньках так тихо, что все вздрогнули, разглядев ее бледное лицо, черное платье и платок.

Сергей Петрович запнулся на полуслове и нерешительно произнес:

– Лида? Это ты, что ли?

Женщина шагнула в круг света от лампы, и стало видно, что обута сторожиха не в свои обычные шлепанцы, а в поношенные, но крепкие туфли, а в руке держит набитую сумку.

– Я ухожу, Сергей Петрович, – не поднимая глаз, произнесла Лида Волгина. – Вот, зашла доложиться. Я там в бендешке все прибрала, кровь замыла. Ключики на щиток повесила.

– Ну зачем ты, Лида! – загудел Караулов. – Ты вполне можешь остаться…

– Не могу, Сергей Петрович, – по-прежнему глядя в пол, отозвалась женщина.

– Ну как хочешь, – слегка растерялся хозяин дома.

Волгина стояла, ни на кого не глядя и не делая ни малейших попыток уйти.

– Подожди-ка! – спохватился Сергей Петрович. – Куда же ты пойдешь на ночь глядя? Автобусы давно не ходят. Давай мы тебя утречком на машине до города подбросим!

– Не надо. Я так дойду, – прошелестела Лида, шагнула назад и растворилась в темноте. Некоторое время были слышны ее шаги по плитам двора, а потом скрипнула калитка, и все стихло.

Сергей Петрович завозился со своей сигарой, но та погасла окончательно. Хозяин дома встал и устало произнес:

– Уже поздно.

Звоницкий и Яна немедленно поднялись, а Караулов продолжал. Голос его звучал глухо и слабо:

– Не знаю, получится ли сегодня уснуть… Как подумаю, что Кирилл там, в камере… Да, мне пообещали, что у него будут хорошие условия… но ведь тюрьма есть тюрьма.

Пожилой мужчина тяжело прошагал к двери. Там он остановился и, не оборачиваясь, сказал:

– Так хочется верить, что весь этот кошмар скоро закончится… Вот если бы Лара была права… И эта женщина в озере вовсе не Каролина.

– А может, это и есть другая? – Голос Яны Казимировой даже задрожал от сочувствия к старику.

– Нет, деточка, – покачал головой Караулов. – Ошибки быть не может.

– Но почему?! – не сдавалась Яна.

Караулов целую минуту молчал и только потом ответил:

– Вы забываете про изумруды.

– Какие еще изумруды? – изумилась девушка.

– Те самые, что подняли со дна водолазы. Девушек в зеленых платьях на свете множество… Но это изумрудное колье уникально. Я получил его от своей бабки, в девичестве княжны Мошанской… А Кирилл подарил на помолвку своей невесте.

Глава 4

На следующее утро Звоницкий проснулся рано. Вопреки опасениям, утопленница ему не снилась – не тянулись к горлу холодные руки, не шевелились в воде темные змеи-волосы… Глеб Аркадьевич немного полежал, соображая спросонок, где находится. Потом вспомнил – вчерашний день обрушился на ветеринара всей своей тяжестью. Однако переживать попусту Глеб Аркадьевич не привык, поэтому встал, привел себя в порядок и спустился в столовую.

Несмотря на ранний час, все семейство Карауловых было в сборе. Катя и Маша проворно убирали со стола, а это означало, что завтрак закончен. Майское солнце играло на паркете, белоснежные занавески колыхались на ветру. А на дальнем конце стола чинно сидел Эй Алыч собственной персоной. Следователь помешивал чай в старомодном стакане с подстаканником.

Увидев Звоницкого, Эй Алыч слегка поморщился, как будто вид Глеба испортил ему прекрасное утро.

Лариса отодвинула подставку с нетронутым яйцом и попросила:

– Маша, уберите это. У меня что-то совершенно пропал аппетит…

Следователь хмыкнул:

– Да, опознание – процедура не из приятных, что уж там… Но уверяю вас, это будет быстро.

Ага, значит, предстоит опознание тела вчерашней утопленницы! Звоницкого чрезвычайно интересовала эта процедура – не потому, что ему нравилось смотреть на покойниц. Тем более что на эту он вдоволь нагляделся еще вчера… Просто у Глеба Аркадьевича имелись кое-какие соображения насчет вчерашней находки, и он хотел их проверить.

– Вот, Глеб Аркадьевич, прямо с утра сплошные стрессы, – пожаловался Сергей Петрович, увидев гостя. – Думаю, это ненадолго. Часика через полтора мы вернемся, вы уж без нас не скучайте.

– Думаю, мне лучше поехать с вами, – твердо сказал Звоницкий.

Эй Алыч вскинул брови:

– Позвольте… Насколько я понял, вы не были знакомы с Каролиной Азиной при жизни? Каким образом вы можете участвовать в ее опознании?

– А я и не собираюсь ее опознавать! – пожал плечами ветеринар. – Просто поприсутствую… ну, где-нибудь поблизости. Надеюсь, я вам не помешаю?

Следователь открыл было рот, чтобы высказать возражение, но хозяин дома его опередил:

– Разумеется, не помешаете!

Эй Алыч в два глотка допил чай и поднялся.

– Сергей Петрович, я поехал. Жду вас через полчаса возле морга. До встречи.

Девушки закончили убирать со стола. Лариса поднялась и передернула плечами:

– Неужели никак нельзя избежать этой… процедуры? Сергей Петрович, ну сделайте же что-нибудь…

Василий бережно обнял жену и принялся уговаривать, как будто она была напуганной маленькой девочкой:

– Ну Ларочка, ну потерпи… придется потерпеть. Это быстро – раз, и все! Никто не заставит тебя смотреть на Каролину дольше, чем нужно…

Но Лариса продолжала хмуриться. Тогда Василий повернулся к отцу:

– Папа, действительно, неужели ты не можешь использовать свое влияние, чтобы избавить Лару от этого кошмара?

Караулов невесело усмехнулся и произнес:

– Влияние, дети, такая вещь – от частого использования оно может истрепаться. Как полотенце, понимаете? Вот, помню, в детстве, на Полтавщине, было у меня полотенце с петухами. Бабуся моя вышивала крестиком. Я когда в Москву учиться уезжал, она мне в чемодан его положила. Мне в Москве трудно было, так я, бывало, приду вечером в общагу, умоюсь, достану полотенце, погляжу на него – и снова жить можно. И до семьдесят пятого года я с собой его возил, куда судьба бросала. И уж когда докторскую защитил, только тогда выкинул. До того оно протерлось, что прямо прозрачное сделалось…

Карауловы вежливо, с непроницаемыми лицами выслушали воспоминания отца, после чего покинули столовую. Видимо, от дальнейших возражений Лара благоразумно решила воздержаться…

Звоницкий тоже двинулся к двери, как вдруг по лестнице сбежала, громко топая, Яна Казимирова. Девушка на ходу стягивала непослушные волосы заколкой и возмущалась на бегу:

– Шеф, куда это вы с утра пораньше собрались? А как же я? Бросить меня решили, да? Я же обещала, что буду вам помогать!

– Помогать? – Звоницкий на секунду замер на пороге, а потом с тщательно скрываемым злорадством продолжил: – Что ж, Яна, я действительно нуждаюсь в вашей помощи. Дело в том, что кому-то надо погулять с Гарри. Надеюсь, вы не откажете мне в такой малости и возьмете на себя эту обязанность.

– Да, конечно, – слегка опешила ассистентка, – я погуляю с собакой, но…

– Дважды в день, Яна! – приятно улыбнулся ветеринар. – Утром и вечером. Очень на вас рассчитываю. Заранее благодарен.

И, не слушая протестов за спиной, Звоницкий вышел во двор. Там семейство Карауловых уже загружалось в белоснежный джип, принадлежащий Сергею Петровичу. Машина была громадной и очень комфортабельной – со встроенным баром, телевизором и прочими прибамбасами. С некоторым изумлением Глеб Аркадьевич сообразил, что автомобиль, кажется, бронированный. Ах, ну да, ведь Караулов-старший – банкир, и каждый день отправляется на работу по ужасным местным дорогам, на которых мало ли что может случиться… Но все-таки броня – это было как-то чересчур.

Машину вел молодой шофер, а Карауловы с комфортом расположились на кожаных сиденьях цвета кофе с молоком. Всю дорогу они молчали – Лара дулась, Василий смотрел в окно, а Сергей Петрович прикрыл глаза и, кажется, дремал. Впрочем, дорога до Злобина оказалась короткой – каких-то пятнадцать минут, и джип въехал на площадь со знаменитым собором XVII века.

Автомобиль остановился перед новеньким зданием городского УВД. Глеб Аркадьевич обратил внимание на свежую плитку, которой была вымощена площадь, а также на полицейские «Форды» – тоже новехонькие. Видимо, с финансированием здесь дело обстояло просто прекрасно.

Больница города Злобина находилась на другой стороне площади. В чахлом садике стояли скамейки, толстые голуби лениво клевали семечки, которые сыпали им выздоравливающие, сидящие на лавочках. Когда Карауловы проходили мимо, каждый почтительно здоровался. На крыльце больницы уже поджидал Эй Алыч, приехавший на своей машине. Карауловы последовали за ним, а Глеб Аркадьевич увязался следом.

Морг был просто комнатой в подвале, с рядом холодильников и оцинкованным столом посредине. На столе лежало закрытое простыней тело.

– Что так долго? – недовольно бросил мужчина в мятом белом халате.

– Вовремя, – отозвался Эй Алыч, проходя мимо. – Сергей Петрович, прошу вас. Вы первый.

В комнату Карауловы входили по одному, но дверь оставалась открытой, поэтому и Звоницкий, и все остальные могли видеть и слышать все, что там происходит.

– Почему… почему она так изменилась? – Голос Караулова дрогнул, когда с покойницы сдернули простыню. – Я видел ее вчера, это было ужасно… но сейчас…

– Мы ее приготовили для вас, – хмыкнул мужчина в белом халате. Он так и остался стоять в дверях, благо оттуда до стола было всего с десяток шагов.

Караулов поморщился и неуверенно произнес:

– Думаю, это она. Каролина Азина. Невеста моего сына. Но точно утверждать не могу, вы же понимаете…

– А колье? – подскочил Эй Алыч. – Колье вы опознаете?

– Разумеется! – куда более уверенно заявил Караулов-старший. – Это то самое украшение, что хранилось в нашей семье и которое Кирилл подарил невесте в день помолвки.

Следователь быстро застрочил в блокноте, потом подсунул Караулову бумаги:

– Вот здесь и здесь… где галочки… распишитесь.

Сергей Петрович послушно поставил подпись и вышел из комнаты, потирая левую сторону груди. В коридоре он привалился к стене и сунул под язык таблетку – нитроглицерин или валидол, Звоницкий не разглядел.

– Теперь вы, Василий Сергеевич, – велел Эй Алыч, и Вася, втянув голову в плечи, переступил порог.

– Утверждать не стану… но, кажется, это она. Каролина. Да, колье я узнал. Где расписаться?

Процедура опознания была прервана неожиданным появлением еще одного участника. По каменным ступеням простучали каблуки, и в подвал спустилась женщина средних лет, полная, статная, с высокой прической, в костюме а-ля Жаклин Кеннеди и в черной шляпке с вуалью.

– Пустите меня к ней, – хриплым голосом произнесла дама, Звоницкий и мужчина в халате расступились, давая ей дорогу.

– Простите, а вы кто? – возник у незнакомки на пути следователь.

– Я – мать погибшей! – заявила женщина, поднося к глазам платок. – Приехала на опознание. Из Москвы. Вы же сами мне звонили.

– Да-да, конечно! – спохватился Эй Алыч. – Азина Инна Сергеевна, проживаете в Москве, по адресу Малая Саперная, дом одиннадцать… Постарайтесь успокоиться, не волноваться…

– Как я могу не волноваться, я же мать! – заявила дама, подходя к столу. Ей хватило одного взгляда на распластанное на столе тело, чтобы сообщить:

– Да, это она. Это Каролина. Простите, я должна выйти на воздух…

Каблуки тяжело простучали вверх по лестнице, сладкий запах духов шлейфом потянулся по коридору, где-то наверху хлопнула дверь, и все стихло.

Эй Алыч растерянно оглядел собравшихся. Потом довольно бодро заявил:

– Что ж, продолжаем процедуру опознания.

Лариса вошла в морг последней. Она боязливо переступала, как будто шла не по каменному полу, а по тонкому льду. Голос Карауловой был слабым, едва слышным:

– Не знаю, я не могу сказать, она это или не она. Честно говоря, Каролина сама на себя не похожа. Волосы… платье, что было на ней вчера, точно принадлежало Каролине… Да, наверное, это она… Колье – ну конечно, то самое. Простите, мне не по себе…

И Лариса рухнула на пол в обмороке.

Следователь и муж кинулись к женщине и принялись поднимать ее с пола. Лара обвисала на руках двух невысоких мужчин и слабо стонала. Пока Эй Алыч и Василий усаживали даму на стул и подносили воду в стакане и нашатырь, мужчина в белом халате не тронулся с места и с интересом наблюдал за происходящим.

– Простите, вы врач? – полюбопытствовал Звоницкий.

– Врач! – оскалил тот прокуренные зубы. – Только не для живых. Да ничего страшного, вон она уже и глаза открыла. Такое бывает. Очухается ваша дамочка, не волнуйтесь.

– Да я и не волнуюсь. А как насчет той, другой?

Доктор поднял на Звоницкого острый взгляд:

– А с ней-то что? О ней беспокоиться и подавно не надо.

– Понимаете, это ведь я ее нашел, – задумчиво произнес Звоницкий. – Поэтому мне интересно, что и как. Вот как вы думаете, сколько времени она пробыла в воде? Месяцев шесть, если не ошибаюсь?

– Приблизительно так, – кивнул врач. – Конечно, если бы дело было летом, она бы так не сохранилась.

– Вероятно, ее убили поздней осенью, перед самым ледоставом, – прикинул Глеб Аркадьевич. – Тело сбросили в воду, озеро почти сразу замерзло, а растаяло только пару недель назад, когда установилась теплая погода. Да там еще на дне ледяные ключи. По состоянию тканей ни за что не скажешь, что с момента смерти прошло полгода. Естественная консервация. А причину смерти установили? Подъязычная кость цела?

– Точно, сломана – девушку задушили и только потом сбросили в воду, – кивнул врач. – Легкие в момент смерти были без воды, так что тело обязательно всплыло бы, если бы не зацепилось за что-то на дне…

Тут доктор, видимо, сообразил, что ведет доверительную беседу с абсолютно незнакомым мужиком, да еще по-свойски отвечает на вопросы, касающиеся криминальной покойницы. Последовал закономерный вопрос:

– Позвольте, а вы кто?

– Давайте-ка поможем живым, – сказал Глеб, отодвигая доктора плечом. Ветеринар шагнул в комнату, бросил быстрый взгляд на лицо утопленницы и подошел к Ларисе. Приподняв женщину со стула, Глеб взял ее на руки и вынес на воздух. Усадил в салон машины и поднес салфетку, пропитанную нашатырем, которую подал ему Вася.

Звоницкий поводил тканью перед лицом Лары, и женщина открыла глаза:

– Ой, гадость какая… уберите…

– Спасибо, – смущенно поблагодарил Василий. – А я уж хотел «Скорую» вызывать.

– Обычный обморок, – пожал плечами Глеб. – Кстати, у вас тут отличный бар. Налейте Ларисе Максимовне грамм пятьдесят коньяка.

– И мне тоже, – послышался голос Караулова-старшего, и Сергей Петрович забрался в салон джипа. – И можно сразу повторить. На редкость неприятная процедура…

Неподалеку разворачивалась серенькая «Дэу». За рулем ветеринар заметил мать погибшей Каролины. Дама откинула вуаль и довольно неловко пыталась выехать со стоянки.

Караулов-старший тронул шофера за плечо:

– Поехали, Костя.

Шофер слегка повернул точеный профиль:

– Домой, Сергей Петрович?

– Естественно, домой! – неожиданно рассвирепел Караулов. – Неужели я в таком состоянии поеду в банк?! Думай головой, Костя!

Джип мягко тронулся с места и покатил прочь из города. Глеб откинулся на спинку сиденья, прикидывая, что удалось установить.

Одно было ясно точно – никто из Карауловых не опознал Каролину Азину со стопроцентной вероятностью. Зато знаменитое изумрудное колье ни у кого не вызвало сомнений.