Текст книги "Семь миллионов сапфиров"

Денис Калдаев
Семь миллионов сапфиров

© Калдаев Д. С., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Глава 1

Мне снова мерещится голос отца. Точно старый озлобленный призрак, он умеет проникать даже в самые укромные уголки моего дома. Чердак ли, закуток за кладовкой, темнота шкафа, отдающая нафталином и пылью, или же влажный подвал – укрытия искать бесполезно. Отец преследует меня повсюду.

– Запомни, Марк, – шепчет он. – Настоящий мужчина обязан знать время своей смерти. Иначе он трус и бесхребетный червь.

Я прикрываю уши, но голос звучит еще громче, въедаясь в мои перепонки:

– Запомни, Марк…

Мы часто помним о детстве только хорошее, ибо память поступает очень мудро: она стирает плохие воспоминания. Но некоторые из них настолько живучи, что, словно глубокие шрамы, врезаются в нас на долгие годы.

Все началось давно, очень давно, когда мама любила петь, мир казался светлым и радостным, а сам я был мальчиком, до ужаса любопытным. Я всегда буду помнить тот вечер. Отец позвал меня в кабинет, пропахший горечью табака и одеколоном, посадил себе на колени и задал странный вопрос:

– Ты знаешь, о чем поют соловьи?

Соловьи? Я удивился, хотел даже улыбнуться, но отец был необычайно серьезен.

– Прислушайся, – сказал он.

В окно проникала свежесть вечернего сада. Я навострил уши, потянулся к окошку. И точно! Одна из яблонь касалась рам, и в гуще ее листьев раздавались редкие мелодичные трели. Пока не прислушаешься – не заметишь.

– Красиво, правда?

Отец хитро сузил глаза. На его губах замерла полуулыбка.

– О чем же они поют? – Мне не терпелось узнать.

– Многие думают, что их песни о любви. Особенно в этом уверены женщины. Но на самом деле они говорят нам, что жизнь коротка.

– Коротка?

Отец выдержал внушительную паузу, довольный эффектом от своей притчи. Подозреваю, что однажды мой дед точно так же хитровато посматривал на сына, рассказывая ту самую соловьиную басню. Но, очевидно, в глазах семилетнего мальчика отец был самым авторитетным человеком на свете.

– Ты уже взрослый, Марк, а потому должен узнать кое-что важное.

Помню, внутри меня все затрепетало.

– Я расскажу тебе про Анализ.

Открыв рот, я смотрел на отца.

Анализ. То самое причудливое слово, которое я слышал на каждом углу, но значения которого никогда не понимал. Наконец-то мне откроется тайна! Я потянулся к отцу и поцеловал его в колючую щеку.

– Я слушаю, папа.

Еще никогда я не был так счастлив.

«Это похоже на игру! – писал я на страницах дневника, выводя своей неумелой рукой закорючки букв. – Сегодня папа сказал, что все в нашей стране знают, когда умрут, с точностью до минуты. Он не шутил. Так принято, и для этого изобрели Анализ. Конечно, я ему верю, только пока не понимаю, что значит – умрут. Папа говорит, это означает – уснут навсегда. Это как освобождение из темницы. Бог позовет меня, и я полечу бабочкой на небо.

Когда я слушал, как поют соловьи, в кабинет забежала крошка Сью. Это моя сестренка. Маленькая вредина. Ей четыре годика, она любит наряжаться в платьица, а еще любит шоколадное мороженое. Все-таки она очень милая, не буду врать. В левой руке она держала карандаши, а в правой – рисунок. Она сказала, это подарок, и чмокнула меня в щеку. Я поморщился, назло ей. А рисунок-то замечательный! Это жук-носорог, она сама рисовала. Я очень люблю жуков. Папа похвалил ее и сказал идти в свою комнату. Сью надула губки и потопала к себе.

Папа сказал, что у нас серьезный разговор. Я кивнул. А потом он протянул мне красивую книжку с седым старичком на обложке. Она называется «Анализ для самых маленьких». Папа спросил, интересно ли мне. Я сказал, что да. Мне захотелось почитать ее перед сном. Я узнал, что Анализ – это когда у тебя берут капельку крови, а потом по ней определяют, сколько ты должен жить. Каждый человек на нашем острове сделал себе Анализ. Так написано в книжке. Папа сказал, что это подготовит меня к школе. Он посоветовал мне завести дневник, в котором я буду писать все, что про это думаю.

Вот такой странный день.

25 августа. Папа у нас большой начальник. Он командует людьми в небоскребе, и все его боятся. Потому что он грозный, как лев. Плохо, что папа часто ругается с мамой, и от этого мне становится не по себе. Сегодня они опять громко ругались. Пора бы уже привыкнуть. Я слышал, как мама уговаривала папу, чтобы мы все уехали с острова. Но папа ответил, что Эйорхол – это его дом и он никуда не собирается. Я стоял за дверью кабинета и смотрел в щелочку на родителей. Мне тоже не хочется никуда уезжать. Еще мама просила папу, чтобы мне не делали Анализ. Папа назвал ее старообрядкой и закричал, что не выдает ее только потому, что любит. Он сказал, что это будет позором, если мне не сделают Анализ. Мама расплакалась, и тогда мне стало ее очень жалко. Я не хочу, чтобы родители ссорились из-за меня.

Я каждый день по чуть-чуть читаю книжку, которую подарил папа. Она очень интересная. В первой главе написано, что мы живем в стране под названием Эйорхол и она расположена на острове. А дальше все про Анализ. Я узнал, что его открыл ученый, которого зовут Клаусс Мерхэ. Есть даже его фотография, немного жуткая. Он негр с большими выпученными глазами. На шее – белая бабочка. Клаусс Мерхэ – великий гений, написано в книжке. Гений – значит, очень умный. Анализ он открыл очень и очень давно. Я бы тоже хотел стать гением.

Еще я узнал, что Анализ нужно обязательно сделать в восемнадцать лет, но можно и раньше. Но все-таки торопиться не следует. Так я считаю. Еще в книжке много объяснялось, что такое смерть. Хотя я все равно с трудом понимаю, что это. Я представляю ее страшной старухой с белым цветком в волосах, которая крадется за каждым человеком. И однажды она догоняет его.

В книжке сказано, что каждому растению, животному и человеку еще при рождении отмерено, сколько жить. Число лет, месяцев, дней, часов и минут. Например, мотылек должен прожить один день, а потом умереть. То есть исчезнуть. Цветная капуста растет от весны до первых морозов. И тоже гибнет. Слон живет шестьдесят лет, синий кит – восемьдесят, а черепаха – сто пятьдесят лет. Так и человек. В книжке написано, что каждый из нас проживает ровно столько, сколько дал ему Бог. Это как срок годности у йогурта или сыра.

Интересно, а сколько я должен прожить?

28 августа. Мы собирали в саду яблоки, и я спросил папу: зачем нужно делать Анализ? Папа удивленно поднял брови. «Потому что твой дедушка делал его, потом я, а теперь и ты», – сказал он. «Раньше, во времена Эры Неведения, люди многого не знали о своей жизни. Они растрачивали ее на пустяки, – говорил папа. – Целый день мучились на нелюбимой работе, мечтая скорее сбежать с нее, а вечером смотрели сериалы. Они совершенно не ценили время и жили так, будто у них на счету тысяча лет. Они думали, что бессмертны. Сегодня же люди намного скромнее. Они знают свое место в этом мире, они знают, сколько им отмерено. Они мудрее». Так учил меня папа.

31 августа. Сегодня воскресенье, и мы всей семьей ходили в собор. Он большой и прекрасный. Наверху золотой блестящий купол и крест. Внутри пахнет очень странно. Как будто жгут осенние листья. Сотни людей, все склонили головы, и я тоже. Стены голые, и только в самом центре висит портрет Клаусса Мерхэ. Он все такой же жуткий. У меня от него мурашки по спине.

Мы стоим все вместе. Мама держит за руку крошку Сью. Я рядом с папой. У него такое довольное лицо, будто он захватил мир. Он ждет, когда пастор начнет говорить. Тот одет в черное, на его груди длинный крест. Пастор машет какой-то дымящейся штукой, от нее идет этот странный запах, и мне щиплет глаза. Пастор – посланник Бога, сказал папа. Я поклонился.

Я слышу, как папа молится, потом он крестится. Я повторяю за ним. Вокруг очень тесно – много людей. Сью тоже крестится. У нее так смешно получается! Папа одергивает меня, и я перестаю улыбаться. Пастор говорит что-то о пенсиях, а потом об Анализе. Это дар божий, так он сказал. Бог дал его нам, чтобы мы очистили себя от грязи. Я не понял, о какой грязи говорил пастор. Потом папа объяснил мне, что тот имел в виду грязь духовную. И опять я не понял. Тогда папа сказал, что Анализ делает людей лучше, и это я понял.

В конце пастор воскликнул: «Славься, Анализ!» И все повторили это хором, три раза. Я тоже старался крикнуть погромче. Надеюсь, что Бог нас услышал.

Вечером я пытался научить крошку Сью играть в шахматы, как однажды учил меня папа. Она совсем не умеет, и я много нервничал. Она такая капризная! Но мне удалось показать ей, как ходит конь и ладья. Мама сфотографировала нас. Получилось отлично. У Сью большие красивые глаза и ямочки на щеках. У нее всегда ямочки, когда она улыбается. Все бы хорошо, если бы она не ковыряла ферзем в своем маленьком носу! Вредина.

Перед сном мы пили чай с лимонными пирожными.

6 сентября. Уже неделю хожу в школу. Сегодня суббота, и у меня появилось немного свободного времени, чтобы написать. У нас в группе двадцать пять человек. Я сижу за одной партой с Жоржем. Он заикается – с трудом говорит. А еще он смуглый – как будто все лето провел в Африке, а не на севере Эйорхола. Не понимаю, почему ему сложно сразу что-либо сказать, без запинки? Но он хороший. Так мне кажется. Выручил меня, когда я забыл дату рождения Клаусса Мерхэ.

У нас куча предметов, и они невероятно интересные. Всего – совсем по чуть-чуть. География Эйорхола. Язык эйлит. Биология. Основы технологии. История Эры Неведения. Так называют устаревшие времена. Я узнал, что каждый, кто приезжает жить на остров, должен обязательно сделать Анализ.

Я спросил учителя: как же узнают время смерти? А учитель только загадочно улыбнулся: «Это большая тайна, Марк».

«Тех, кто его не сделал, называют старообрядцами. Они живут в состоянии Неведения, а жить так очень плохо. Неразумно», – сказал учитель.

Моя мама старообрядка, но папа запрещает мне об этом говорить, потому что старообрядцем быть незаконно. Оказывается, их ловят и заставляют либо сделать Анализ, либо покинуть остров. По-моему, это жестоко.

Сегодня я спросил маму, почему она старообрядка. Она сказала, что Анализ не от Бога. «Но как? – возразил я. Ведь папа говорит, что Бог даровал его нам!» Мама тихонько вздохнула и обняла меня. «Марк, мой милый мальчик, – сказала она. – Однажды ты поймешь. Мы все страдаем от этого».

Но мама не знает. В школе нам говорят, что нет ничего важнее Анализа. Его уважает каждый житель Эйорхола. В школьных кабинетах на стенах висят портреты Клаусса Мерхэ. Правильно говорить, что он – биоинженер. Он уже не так пугает меня. Теперь он кажется мне очень серьезным и умным. Он смотрит как будто сквозь меня. Я становлюсь мал, как букашка, и съеживаюсь под его взглядом.

Оказывается, он провел тысячи опытов, прежде чем изобрести Анализ. Нам сказали, что он уже давно умер, но после него живо очень многое. Причину смерти пока определять не умеют, но кропотливо над этим работают. Вычислить можно только точное время смерти. Оно называется «дата Х».

Клаусс Мерхэ – великий человек.

13 сентября. Жорж ноет, что ему не нравятся школьные занятия. Мне же они, напротив, очень по душе. Мне интересен Анализ. Он приятно удивил меня. Увидеть свою жизнь как на ладони. Фантастика! На такое человек никогда не был способен! Разве что волхвы могли предсказать время смерти. Так пишут в сказках. А может, про волхвов – это только миф, неправда.

Нам приводили много примеров из истории Эры Неведения. Я узнал, что Адольфа Гитлера (был такой немец) пытались убить сорок два раза. Но его враги ничего не могли поделать, потому что дата Х этого немца была лишь в апреле 1945 года. Нам рассказали, что почти сто лет назад с огромной высоты упал самолет, и выжила только одна женщина. Ее звали Савицкая Лариса. Позже в одной из газет она прочитала, что для нее уже выкопали могилу. Это вообще ужасно! Но причина того, что она не погибла, – та же.

Мик из моей группы проживет шестьдесят два года, тридцать четыре дня и восемь минут. Он всем об этом рассказывает. Ему сделали Анализ сразу, как он родился. Набо проживет девяносто четыре года и семь месяцев. Джейн – семнадцать лет и двадцать два дня. Очень мало.

Жорж сказал, что Анализ – это страшно, но мне так не кажется. Папа говорит, что я буду настоящим мужчиной, если сделаю его. «Поначалу немного побоишься, а потом уже нет». Так сказал папа. Он объяснил мне, что можно составить план своей жизни. Личный календарь. И скоро он научит меня этому. Папа хитрец, тот еще жук! Он спрашивает, нравится ли мне в школе. Я говорю ему «да», а он что-то бормочет себе под нос и ухмыляется.

Утром Сью уронила на себя шарик мороженого и запачкала свое любимое желтое платьице. Она так громко хныкала, что проснулся, наверное, весь остров! Пришлось ее утешать. Такая дурочка! Я вымазался оставшимся шариком по уши, она захохотала и назвала меня страшилой. Чудно́.

20 сентября. Папа говорит, что во всем остальном мире люди живут неправильно. У них нет Анализа. Бог не дает им шанса. Еще он говорит, нужно, чтобы я думал об Анализе круглые сутки. Потому что это – самое важное в жизни современного человека. Мы избраны Богом. «Пусть тебя чаще посещают мысли о величии Анализа, – говорит папа. – Ты должен готовить себя к восемнадцати годам, мой сын. Эйорхолец – это звучит гордо и весомо».

Папа часто повторяет, что конец не пугает его. Секрет в том, что нужно составить план своей жизни. В первый же день после получения своих результатов, много лет тому назад, он купил себе дневник и перьевую ручку с чернилами. Даже бумага в его дневнике особая. В такие листочки бабушка заворачивала пасхальный кулич, когда запекала его в духовке. «Шершавость бумаги успокаивает, – сказал папа. – Ш-ш-ш-ш-ш», – он водил пальцем по страницам.

«Ты же знаешь, в чем главная ценность Анализа?» – спросил он меня. Я приготовился слушать. «Грамотно планировать жизнь, – сказал папа, – каждую секунду помнить о своем конце, чтобы не упустить ни одной минуты. Ш-ш-ш-ш-ш, помни об этом». Он показал мне свой календарь. В нем все расчерчено по линеечке. Ровно на шестьдесят лет, два месяца, четыре дня и еще пару часов. И последнее число – его дата Х, обведенная в красный кружок.

Мне очень понравился папин календарь. Когда я сделаю Анализ, я составлю себе точно такой же. Так нужно. Так принято.

22 сентября. Я мечтаю стать долгожителем, и папа говорит, что я обязательно им стану. Жаль, что мама думает по-другому. Она хочет, чтобы мы уехали с острова. Но зачем уезжать? Здесь так чудесно! Однажды я получу класс «Д» (как однажды получил папа), стану очень богат и куплю маме огроменный дом с голубым бассейном. Моя мама любит плавать. Недалеко от нас будет стоять красивая часовня с золотым куполом, а внутри висеть портрет Клаусса Мерхэ. Теперь, когда я смотрю на него, мне становится гораздо спокойнее на душе. Словно мысленно он поддерживает меня. Да, я точно хочу часовню. Мы будем ходить в нее каждое воскресенье…

Глава 2

Я закрываю дневник. Глаза слезятся, и дальше читать невозможно. Я сижу в парке Орхидей, спрятавшись за ветви дуба, и чувствую себя ребенком, забывшим дорогу домой. Смуглые желтые странички, бабочки букв. Неужели это писал я? Как же давно это было! Все свое детство я восхищался Анализом – восхищался, точно особой, загадочной игрой, в которую играют взрослые.

Многое, что говорил отец, казалось мне забавным, словно он читал фантастический рассказ или пересказывал какой-то старый фильм. Но я видел, собственными глазами видел, что люди, прошедшие Анализ, становятся совсем другими людьми. В их облике появлялось нечто сверхъестественное, пугающее и завораживающее одновременно. У одних «отрастали крылья», другие же бледнели, словно призраки.

– В чем секрет Анализа? – спрашивал я отца. – Как его делают?

– Это магия генетики, – неизменно отвечал он и подмигивал мне, как пират. А подмигивать он любил, уж в этом я точно не погрешу против истины.

Книжный шкаф, громоздившийся в его кабинете, был завален трудами Мерхэ. Маловероятно, что среди них прятался хотя бы один художественный роман или детская сказка. Лишь серьезная литература. Я часто заставал отца за чтением очередного увесистого томика: «Карма», «История Анализа», «Современный человек и его отношение к смерти». И тому подобное.

– Марк, сын мой, запомни одну вещь. Настоящий мужчина обязан знать время своей смерти, – доносится его густой желеобразный бас.

Я радостно киваю. Эта фраза напоминала мне клятву рыцаря, и ребенком я слышал ее сотни раз.

– Когда тебе исполнится восемнадцать, ты должен будешь сделать Анализ. На совершеннолетие это обязательно. Ты понял меня, Марк?

– Да, папа.

Оказывается, нас слышит мама. Параллельно читая отрывки из дневника, я мысленно возвращаюсь к событиям тех дней.

– Мой сын не будет делать Анализ, – раздается голос мамы. Худая и встревоженная, она стоит в дверях и с ужасом взирает на отца. – И Сью тоже. Мои дети станут старообрядцами.

Отец смеется, громко и зычно. Зачем же он так? Мама роняет связку ключей, торопливо поднимает ее и смотрит на меня как будто последний раз в жизни.

– Марк, милый мой мальчик. Анализ не от Бога. Это… страшная вещь.

– Это дар божий! – перебивает ее отец. – Почитай для начала мемуары Мерхэ.

Как же он груб с ней.

– Церкви выгодно так утверждать, – вздыхает мама. – В Библии об этом ни слова.

– Послушай, Кэтти, мы неоднократно поднимали эту тему, – каждое слово отец произносит твердо, словно чеканит монеты. – Марк не будет старообрядцем. Это позор. И для него, и для всей нашей семьи. Ты же не хочешь, чтобы его называли изгоем? Или чтобы он никогда не нашел себе работы? Или не женился? Он сделает Анализ как нормальный человек, и точка.

– Грег, пожалуйста, будь разумен. Я уже давно прошу тебя об этом. – Мама умоляюще смотрит на отца. – Давай уедем с острова.

Отец с минуту молчит. Он кажется огромным зверем в своем кресле. Плечи широкие, как у атлета или медведя. Непроницаемый взгляд, которого я всегда боялся. Только не сейчас.

– Эйорхол – наш дом, – отвечает он. – Я родился на этом острове, на нем и умру. Я и так всю жизнь скрываю, что ты чертова старообрядка! Лишь моя любовь заставляет меня молчать.

Он пускает в ход тяжелую артиллерию.

– Все вольны выбирать, – голос мамы дрожит. В нем чувствуется беспомощность. – Если Марк не захочет, он не станет…

– Мы уже все решили, – бросает отец.

От детства у меня остались лишь рваные лоскутки воспоминаний. И это – один из первых.

Последующие месяцы пролетели для меня незаметно. Я с удовольствием хожу в школу. Нас знакомят с основами Анализа, мы учим стихи и бьемся над математическими задачами. Основные предметы ведет учитель общественности, статный мужчина с медно-рыжими усами и сощуренными слезящимися глазами.

Идет очередной урок. Учитель скользит взглядом по ученикам, будто лис, наблюдающий за курами. Мы вжимаемся в парты. Скорее всего он класса «В», с присущими ему самоуверенными манерами воинов. Наконец, он находит себе жертву.

– Скажи-ка мне, кто открыл Анализ?

Он подходит к моей парте. Я начинаю ерзать на стуле. Но говорит он не со мной, а со смуглым мальчиком, моим соседом, который нервно грызет ручку. Обычный неприметный парнишка. Он замирает и испуганно смотрит на учителя.

– Я спрашиваю тебя, маленький грызун.

Все начинают смеяться, но учитель резко вскидывает руку, и в воздухе повисает тишина.

– К-к-клаусс М-мерхэ, – заикаясь, отвечает мальчик.

– Ха, заика, – шепчет кто-то.

– Тсс! Наш грызун ответил верно, – усмехается учитель. – Это случилось шестьдесят семь лет назад. Так и пришел конец Эры Неведения.

Все утыкаются в тетрадки, записывая сей драгоценный факт. И я тоже.

– Как тебя звать, грызун?

– Ж-ж-жорж П-перье, – мямлит мальчик. По его лицу видно, что он готов провалиться на месте. Я слышал, однажды он получил класс «Д», и это моментально вылечило его заикание. Не такое уж это и чудо, если после Анализа многие встают из инвалидного кресла. По крайней мере, так пишут в газетах.

Мне безумно интересно. Я как щенок, жадно лакающий молоко из блюдца. Я впитываю все, что слышу в школе, и вот что я узнаю. Оказывается, время смерти корректно называть «датой Х», а сам Анализ – символом «А1». Он умеет предсказывать даже несчастные случаи. Гениально же. «Его сила колоссальна, – загадочно говорят учителя. – Люди несведущие называют его черной магией и грязным колдовством, но это – чистая наука». Я узнаю, что официально гарантируется достоверность А1 в девяносто девять процентов. Это означает, что он ошибается лишь в одном случае из ста, объясняет учитель. Как правило, это случается из-за сбоя в программе или же мимолетной халатности в работе лаборатории. Человеческий фактор.

Нас в обязательном порядке заставляют зубрить биографию Клаусса Мерхэ. Я вижу его портреты в кабинете отца, на школьных стенах и даже в церкви. Он выглядит как сумасшедший ученый. Взгляд острее кинжала. Черная кожа. Лысый череп блестит, как огромное шоколадное яйцо. Но больше всего приковывает внимание белоснежная бабочка, восседающая на короткой шее.

Нам втолковывают, что религия преобразилась, и это – обновленное, эзотерическое христианство. «Мерхианство», – проникновенно говорит учитель теологии. Я узнаю, что в мемуарах Мерхэ дана трактовка евангельского текста, найденного в Палестине почти сто пятьдесят лет назад. Там сказано о том, что однажды Господь наш всемогущий приоткроет перед людьми дверцу, за которой спрятана великая тайна жизни. А в одном месте (глава шестая, стих третий) прямо написано, что эта тайна составляет знание «времени конца своего».

И вот это случилось. Открытие Мерхэ ознаменовало вступление человечества в новую эру. Ее назвали очень оригинально – Эра Анализа. Возможно, даже переборщили. И пусть церковь Ватикана отрицает ее, но, очевидно, они заблуждаются, ибо «только слепой не увидит в А1 божественного откровения». Средняя продолжительность жизни на острове составляет девяносто восемь лет, и это больше, чем в любой другой стране! Потому что мы избраны. Но об этом потом.

«В современном понимании смерть играет более значительную роль, нежели во времена Эры Неведения, – говорил изобретатель Анализа. – Каждый из нас обладает неприкосновенным запасом времени. Неважно, кто ты – богач или нищий, хитрец иль слабоумный – ибо существует сценарий, избежать которого не дано даже правителям мира».

Нам вдалбливают в головы, что люди рождаются с неравными ролями. Так написано в прославленных мемуарах. Разный запас времени определяет разную категорию человека. Его будущий класс. Это похоже на карму, о которой говорится в восточных религиях. Те, кому отмерено меньше, являются в основном «проходными звеньями» эволюции, несущими своей жизнью скромный, незначительный смысл, и наоборот. Иногда я прихожу в кабинет отца и беру из шкафа пособия Мерхэ. В них разжевывается эта непростая теория, но я мало что понимаю, хоть и хочу казаться умнее. В школе нам все подробно объясняют.

– Итак, мои милые детки, – диктует все тот же «медно-рыжий» учитель. – Существует пять классов эйорхольцев. Начинается все с класса «А», который в народе именуют как «агнцы». Это люди, чей запас времени на данный момент составляет менее пяти лет. Но бояться нечего – милостивый Эйорхол приютит и накормит каждого, – улыбается он.

Я где-то прочитал, что в Самшире, громадном детском доме на севере острова, воспитываются нежеланные малыши низших классов, а также дети, родившиеся у агнцев. Проще простого. Их отбирают у родителей, и лишь представители высших классов имеют право усыновить такого ребенка.

Довольно часто родители, свято верящие в А1, делают его своему чаду сразу после рождения или же в первые годы жизни: в семье воинов – мечтают о господине, в семье господ – о долгожителе, и так всегда, ибо увидеть смерть собственного ребенка – это худшее, что может случиться.

Однажды я узнал, что существуют даже хитрые врачи-шарлатаны, которые продают препараты якобы для предотвращения зачатия агнца. Иногда А1 делают зародышу прямо в утробе матери, и беспринципные мамаши немедленно соглашаются на аборт, если выясняется, что ребенок класса «А». Бывает, что мать сознательно рожает агнца, часто не имея моральной силы, чтобы совершить «дьявольскую операцию», а после избавляется от порочного младенца, отдав его в Самшир…

– Почему именно «агнцы»? – спрашиваю я, на что учитель молниеносно отвечает:

– Потому что все агнцы – седые как овцы и так же блеют от страха!

И по привычке усмехается.

Выходит, человек неспроста рождается с маленьким запасом времени. Это как наказание за грехи в прошлых жизнях. Все, что ты делал плохого, обязательно тебе аукнется. Такие мысли проносятся в моей полупустой детской головке. Поэтому одному отмерено прожить всего двадцать лет, а другому – все сто.

– Но ведь я не седой, – говорит мальчик по имени Перси, уже имеющий класс «А». Я помню, что он коллекционировал стекляшки и, когда вдруг незаметно исчез, от него осталась только двухлитровая банка, светившаяся на солнце разноцветными огоньками.

– Потому что ты еще не в полной мере осознал, что по тебе могила плачет. – От этих слов Перси начинает хныкать. Учитель безжалостен.

– Никогда не доверяйте агнцам! – восклицает он. – Они опасны и способны на что угодно. Многие из них безумны.

Учитель закатывает левый рукав рубашки, и мы видим на плече розовый уродливый шрам в форме буквы «S». У меня ползут неприятные мурашки.

– Это сделал один из них. Он решил, что судьба поступила несправедливо, дав ему месяц жизни, а мне почти тридцать лет.

Мы молчим, потрясенные до глубины души. Я замечаю, как одна девочка, приоткрыв рот, машинально выводит на полях тетради латинскую букву «S».

Учитель делает глубокий вдох и продолжает:

– Далее следует класс «Б» – «бродяги». Им отмерено от пяти до двадцати лет. Пишите-пишите в свои тетрадочки!

Я уже знал, что с психологической точки зрения бродяги очень похожи на агнцев, но не столь заражены страхом. Однако отношение общества к ним столь же презрительно, как и к первым.

– Затем класс «В» – «воины». У них на счету от двадцати до шестидесяти лет, – вывожу я в своем конспекте. Учитель объясняет, что воины, наряду с остальными высшими классами, составляют основную часть населения, и это – рабочая сила Эйорхола. В их число входят семьи, которые успевают воспитать детей.

– Далее престижный класс «Г» – «господа». Их диапазон – от шестидесяти до восьмидесяти лет. Зарубите себе на носу! Это могущественные люди, в руках которых заключена государственная власть и крупнейшие корпорации. – Становясь старше, я понимал, что учитель лукавил, ибо не каждый господин в полном объеме реализовывал свои права. Но этим людям действительно многое сходило с рук, а малейшая их прихоть выполнялась неукоснительно.

– И наконец, самый почитаемый класс, «Д» – «долгожители», – переходит на шепот учитель. – Это эйорхольцы с запасом времени более восьмидесяти лет, которые, если сравнивать с агнцами, обладают просто астрономическими привилегиями. Они самые благородные правители мира. И вы, жалкие воробьи, должны перед ними трепетать!

Годом ранее был опубликован известный бестселлер «Долгожитель», в котором воспевалась жизнь высших классов. Литература, обязательная для прочтения. Я как лучший ученик своей школьной группы прочитал его первым. Мне запомнился небольшой отрывок – слова маленькой девочки класса «Д»:

«Спасибо, Господи, что дал мне столько лет. Я очень тебе благодарна и каждую субботу хожу в храм. Вчера мне исполнилось восемь, и папа отвез меня делать Анализ. Я давно просила его об этом. Сегодня пришло письмо. Если быть точной, я проживу еще 90 лет, 3 месяца, 7 дней и 46 минут. Вот ведь умора, я умру дряхлой старушкой!

Папа говорит, что Анализ почти никогда не ошибается.

А еще он сказал, что я вся в него, и долголетие – это у нас семейное. Потому что у мамы тоже класс «Г». В нашей семье никогда не было агнцев.

Бр-р-р. Как думаю про них, так меня сразу начинает подташнивать. Они безобидные, но вечно ноют. Конечно, неприятно узнать, что умрешь через несколько лет, но ведь это не настолько уж и плохо. А 90 лет – вот уж где реальная пытка! Вдруг мне все наскучит, и я превращусь в ужасную брюзгу?

У нас огромный дом, два далматинца и даже теннисный корт во дворе. Однажды папа водил меня на свое поле для гольфа. Представляешь, у него есть личное поле! Там круто – зелено, как в раю. Спасибо тебе за все это. Я люблю папу и маму. И очень люблю тебя. Сейчас чудесные времена…»

Я узнаю интересный факт: классы «А» и «Б» – самые немногочисленные, их примерно по пять процентов от населения. Больше всего на острове воинов, чуть меньше господ и лишь горстка долгожителей.

Нам говорят, что при выборе профессий обязательно учитывается дата Х. Чем меньше у человека запас времени, тем меньше ответственности ему могут поручить: работодатели не доверяют низшим классам, в сознании которых может вспыхнуть внутренний конфликт, пакостное желание бросить работу или повести себя некорректно. Да к тому же многие агнцы употребляют психотропные препараты группы Т-23, пытаясь избавиться от страха. Я верю каждому слову учителя.

Но психология жизни людей высших классов совершенно иная. Однажды я заключил это по поведению отца. Долгожители живут так, будто у них на счету тысяча лет (в точности, как люди Эры Неведения). Обладая солидным запасом времени, о смерти почти не думаешь. Цифра расхождений результатов Анализа в один процент подсознательно приравнивается к нулю. Возникает уверенность в своем бессмертии до назначенной даты Х: человек чувствует себя неуязвимым, словно покрытым волшебной броней.

На серьезных должностях обязателен запас не менее нормированного времени. К примеру, пишем мы, министр в Парламенте Эйорхола должен иметь запас более шестидесяти лет или же в прошлом быть как минимум господином. То же самое можно сказать и о профессии хирурга, биофармаколога, семейного психотерапевта, инженера по безопасности аэросетей и так далее.

Но если на тебе значится класс «А», это может изменить все. Агнцу могут доверить разве что должность парикмахера, работника фермы или же обслуживающего персонала. В лучшем случае, швейцара захудалой гостиницы. Ни один банк не согласится выдать кредит столь «ненадежному человеку». Никто не вспомнит о тебе. Ты станешь изгоем.

В класс «А» можно попасть как сразу, после получения результата Анализа, так и со временем, спустившись с более высокой ступеньки. Например, из «Д» в класс «Г» и так далее. Класс меняется автоматически, когда запас времени пересекает границу диапазона.

– А кто обладает самым большим запасом времени? – доносится робкий голосок с задних парт.