Текст книги "Хроники Дракона в Нижних Подсолнухах"

Денис Пылев
Хроники Дракона в Нижних Подсолнухах

© Денис Пылев, текст, 2017

© Дневники. Онлайн, текст, 2017

© Юлия Межова, иллюстрации, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Принцесса и дракон

В деревню Нижние Подсолнухи давно не заезжали важные гости. Прямо с того дня, когда из темного Ведьминого Леса вылетел огнедышащий дракон. Жил он там довольно давно, но вблизи своего жилища обычно не хулиганил. Соседи бы сказали: «Эка невидаль – дракон! Мало ли по лесам всякой нечисти бегает!» Но жители деревни имели на это свое просвещенное мнение, ибо с их слов дракон был особенным. А почему, узнал первый же рыцарь, прибывший со всей помпой и целой свитой оруженосцев, пажей и прочей прислуги, решив, видимо, освободить несчастную девицу, которую, словно в сказке, утащил извергающий пламя гад.

Собравшись у дома старосты, жители деревни долго судили, поглядывая на лес, за каким чертом дракону, который иногда подворовывал у селян скот, живая девица?!

«За мертвой доблестный рыцарь (как-там-его-звали) не поскакал бы на породистом жеребце в такую даль, – в конце концов заключили они. – Значит, дело нечисто».

Покумекав еще с полчаса, местные разошлись по домам. Вечер подходил к концу, а утро в селе начиналось рано.

О рыцаре не было известий ни на следующий день, ни на день после него. Спустя какое-то время следом за первым рыцарем прискакали еще несколько столь же крепко закованных в железо всадников. И настроены они были куда как решительно. Но ни один из них так и не вернулся. Когда же с ревом и дымом дракон объявился прямо посреди белого дня и опустился в центре деревни у колодца, крестьяне по первости попрятались – поди пойми, чегой-то проклятущей зверюге надобно.

– Выходи, добрый люд! – проревел дракон хорошо поставленным голосом. Как там на самом деле звучит «хорошо поставленный голос» никто не знал, но девки заслушались. – Обещаю никого не жрать! Тьфу ты, не есть.

Здесь дракон кривил душой. Человечинку он отродясь не пробовал. Но и разубеждать население Нижних Подсолнухов в своей кровожадности не спешил. Никогда не угадаешь, как с людьми себя вести. А эта дезинформация при любом раскладе ему будет на руку. Хотя с рыцарями это не срабатывает, зря, что ли, бедолаги столько железа на себя напяливают, что твои раки, взопреешь, пока достанешь.

Потихоньку стал выползать народ из укрытий. Глазели, охали, ахали, тыкали пальцами, но близко не подходили. Придерживали детей, так как маленькие сорванцы, по глупости своей малолетней, страха перед чудищем не имели. А Гульвин первенец, так тот уж примеривался забраться к зверюге на хвост, но был пойман матерью и, получив трепку, с воплем убежал за амбары. Вперед протолкнулся Пантус, деревенский староста. Не слишком молод, не слишком стар, а так, в самый раз:

– Чего тебе надобно? – спросил он, глядя снизу вверх и придерживая шапку. И, пожевав губами, добавил: – Господин.

– Дело у меня к вам, народ сельскохозяйственный. Весьма щекотливое и необычное, – тут дракон задумался и выпустил из ноздрей струйку дыма. – Поселился в вашем лесу я честь по чести. В самой чащобе непролазной, болотами топкими окруженной. Домик у меня там небольшой, огородик, цветничок, все как у лю… Тьфу! Ну, вы меня поняли. Хозяйку привез молодую. Руками делать, правда, ничего не умеет, но учится споро. Ибо страшен я в гневе своем яростном! – Дракон распахнул крылья, закрыв сразу полнеба, и выпустил огненный шар. Селяне начали беспокойно поглядывать на дома, погреба и уж совсем тоскливо – в сторону леса.

– В общем, – дракон цыкнул сквозь клыки, – жрать ее готовить научите. Да по хозяйству там всякое. А я уж в долгу не останусь, чем могу, помогу. По-соседски.

Народ сначала обалдел, а затем призадумался. Люди обстоятельные, скоропалительных решений отродясь не принимали, им нужен был предмет договора – сейчас и перед глазами. Вести переговоры делегировали все того же старосту Пантуса. Из упрямства старческого, а может, по скудоумию Пантус переговоры вести отказался. За что тут же узнал все выступающие костяшки в кулаке кузнеца своими ребрами.

– Дело это, господине, не быстрое, – слегка заикаясь от пережитого, начал староста, – тут все взвесить требуется…

– Чего взвесить нужно – взвесите! – рыкнул дракон, чутко уловив своим драконьим чутьем, куда клонят селяне. – Девка вон, в лесу! Стоит у деревьев, ждет. Вы ее, эта, значит, готовить научите и бельишко стирать. Да, вот еще – если кочевряжиться начнет, так вы ее не жалейте, крапивой приложите, ну, или как там у вас заведено. Даю вам на это мое согласие. А через недельку я ее у вас заберу. Или… – дракон пыхнул дымом сразу из двух ноздрей. Непонятливых не нашлось.

Тяжело взмахнув крыльями, дракон взлетел, подняв в воздух тучу песка и кучу народа. Потирая синяки и ушибы, селяне с неизбывной тоской смотрели в сторону леса, откуда через поле репы шла виновница происшествия. Стоило ей приблизиться, как самые памятливые узнали в ней принцессу Эрмелинду, чей портрет показывал рыцарь. Вид у принцессы был помятый и крайне недовольный.

– Ну что уставились, холопы?! – тут же взяла быка за рога принцесса, оглядев притихших крестьян драконьим взором. – Воды мне несите, еды, платья чистого. И побыстрее!

Поначалу не отошедшие от беседы с драконом крестьяне попадали на колени, но затем кузнец, который упал прямо в куст крапивы, вспомнил слова летающего анахронизма:

– Народ, что же это?! Пигалица мелкая, ящерица редкозубая, командовать тут удумала?! А ну, бабоньки, покажем гостье дорогой, где баня-то у нас! – и, схватив принцессу, как мешок картошки, кузнец, широко шагая, направился прямиком к реке. Принцесса висела вниз головой и не прекращала столь изобретательно ругаться, что компания деревенских сквернословов шла за ней, радостно развесив уши. Раздался громкий всплеск, короткий полузадушенный вскрик и новый поток брани, быстро, правда, сошедшей на нет.

Дальнейшая жизнь деревни вдруг стала подчинена новому ритуалу. Утром – в поле. В обед – скорей обратно – узнать, что натворила непутевая гостья. И до самого вечера – ухохатываться над ее оплошностями.

Но если первые дни было весело, то дальше бабы забили тревогу – принцесса оказалась на редкость бестолковой. Научить ее готовить оказалось задачей для академии, а не для необразованных крестьян. Со стиркой история была еще грустнее – то белье утопила, то чуть сама не утопла. А третьего дня едва русалки с собой не прихватили, еле отбить успели. Бабы даже схитрить хотели – дай, думают, яичницу научим готовить, и с Богом. Да не тут-то было. Принцесса вроде и старалась, но, как сама с печью и продуктами наедине осталась, пожар начался – насилу потушили.

– Гонца к дракону слать надобно, – вещал вечером Вилфрид-скорняк. – Не то попомните мое слово, спалит она деревеньку нашу. Пущай забирает непутевую. Толку с нее никакого не будет. А только урон и убытки.

Когда стали решать, кого послать, чуть до драки не дошло. Никто не хотел в болота гиблые лезть и чудищ лесных провоцировать. Вызвался было один – дурачок местный Ховер, но тут, на счастье, дракон явился сам, чем вызвал всеобщий вздох облегчения. Дракон же, видя счастливые лица крестьян, заподозрил неладное:

– Померла?!

– Да тьфу на вас, господин дракон, – даже не пытаясь скрыть радость, заявил староста. – Жива-живехонька невеста ваша. И ручки на месте, и ножки, и… Все, в общем, на месте.

– Тогда по какому поводу счастье ваше безмерное рты вам распластывает, – нахмурился дракон, на всякий случай продувая ноздри.

– Закончился срок беды нашей, – ляпнул староста и тут же закрыл рот рукой, но было поздно. Суть проклятый ящер схватывал на лету.

– Та-а-ак, – растягивая слова, прошипел он. – Ведите ее сюда!

Почти вся деревня сорвалась с места в едином порыве, и вскоре принцесса оказалась перед драконом.

– Эрмелинда, любовь моя, – томно начал дракон, – эти люди говорят про тебя всякое. Пролей свет своей искренности на темноту слов непотребную.

Но принцесса так же, как и крестьяне, доведенная до точки кипения, набрала в легкие побольше воздуха и пошла в атаку:

– Ах ты, бесстыжий хвостатый обманщик! Чемодан летающий! Обжора чешуйчатый! Ты думаешь, что я, наследная принцесса Скорбург-Пассуанского королевства, буду стоять для тебя у печи, пока ты шляешься по вонючим болотам, мерзкий пожиратель лягушек?! Не бывать этому!!!

На этом месте принцесса топнула ножкой и, отвернувшись от всей компании, зарыдала. В голос. Ошалевший от такого дракон переводил взгляд с принцессы на крестьян, почтительно молчавших во время этой сцены, и обратно. Неожиданно взгляд его упал на стоящую в сторонке вдову Клауса-башмачника, которая учила принцессу домашнему хозяйству. В руках женщина держала поднос, на котором лежал кусок кровяной колбаски и кувшин кваса. В животе дракона заурчало:

– К чертям собачьим твое нытье, принцесса, – не выдержал дракон, не отводя глаз от угощения, маячившего за спинами селян. – Пусть будет по-твоему, завтра же отнесу тебя обратно. Дурацкая это была затея, – в сердцах сплюнул он огнем. – Не каждому дракону нужна принцесса!..

Дракон и кот

Отделавшись от принцессы, дракон вернулся к вдове Клауса-башмачника, Аннике. Потому как драконы держат слово, а еще любят кровяночку. Про эту часть драконьего существования мало кто знает. Все эти сказочки, что дракона нельзя приручить, придуманы самими драконами, чтобы зловредные маги не доставали их просьбами покатать. Ученые уже тогда подозревали, что с аэродинамикой у драконов полный порядок. И проболтались об этом магам. С той поры и начались все эти истории и необъяснимая тяга людей к полетам, за которой крылась обычная зависть, о чем, в свою очередь, догадывались драконы. Поэтому на все предложения провести пару анализов или тесты отвечали огненным дыханием и всяческим отсутствием манер. Помогало, но не всегда. Маги подбили на это дело рыцарство, придумав байку о золотых приисках, которыми владели все без исключения драконы, и об их патологической тяге к принцессам. Драконы, в свою очередь, пытались объяснить зарвавшимся людишкам, что приисков у них нет. А принцессы если их и интересуют, то сугубо в научном или же гастрономическом плане. Но маги оказались убедительней.

Деревенские обыватели восприняли возвращение дракона с христианским терпением. Хотя после приснопамятной сцены с принцессой последствия огненного плевка тушили всем селом. Но сараюшка и пара стогов заготовленного сена уже никому не пожалуются.

– Клятый дракон! – взвыл не своим голосом староста и, несмотря на весьма почтенный возраст, практически без разбега взял высокий забор, который не смог преодолеть в молодости, бегая к соседке Адалинде. Зацепившись портками, будущий староста провисел тогда на заборе до самых петухов. И был снят под улюлюканье всей деревни и презрительное хмыканье Адалинды, напрасно прождавшей его всю ночь.

Сельчане последовали примеру старосты с похвальной сноровкой – прячась кто в доме, кто в погребе, кто в лопухах. Самые везучие сиганули в крапиву, трезво рассудив, что дракон в нее не полезет. О том, что ящер плевком сожжет и крапиву, и дома, думать никто не хотел. Так оно как-то спокойнее, что ли.

Свист рассекаемого крыльями воздуха нарастал. Дракон, поймав кураж, вдохновившись реакцией сельчан на полет, решил показать местным пару фигур высшего пилотажа. На всякий случай. Начал он с «петли Нестерова». Это когда многотонная туша пролетает над крышами домов, едва не задевая их хвостом, поднимая при этом целую бурю. Именно тогда оставшиеся некрещеными язычники выстроились перед церковью в очередь.

Но Бог не помог. Оказалось, что проклятая зверюга просто разогревалась.

Далее последовали «восходящая спираль», «восьмерка», «штопор» и наконец «боевой разворот». На выходе из «боевого разворота» дракон спалил все стога на поле. Крестьяне впечатлились. Дети подумали основать фан-клуб. Те, кто постарше – кружок ДОСААФ, но выбравшиеся из крапивы и лопухов взрослые разом объяснили недорослям политику деревни, ака – старосты.

Дракон, будучи существом с вертикальным взлетом и посадкой, рухнул прямо перед уже смирившимися крестьянами. Когда пыль рассеялась и из воронки размером чуть поменьше Змеиного оврага выбрался человек, чихающие и отплевывающиеся деревенские впали в ступор.

– Кровянка где? – умильным полушепотом спросил вновь прибывший. Но руки мужской половины деревни уже нащупывали кто топор, кто оглоблю, а кто под шумок и соседку. Разбираться, куда делся дракон и откуда взялся молодчик, сельчане не стали, бросились все гуртом. Вновь поднялось облако пыли, из которого доносилось молодецкое хаканье, глухие звуки ударов и звонких пощечин. Затем из этого облака один за другим стали вылетать местные драчуны и просто сочувствующие. С разной степенью повреждений и неполным комплектом зубов их укладывали вдоль стены дома старосты. Женщины и дети с интересом ждали окончания дармового представления, с энтузиазмом делая ставки на то, что закончится раньше – мужики в деревне или силы у пришельца. Выиграли первые.

Появившийся последним из облака дракон (а это был именно он) обвел присутствующих взглядом и под аплодисменты женской половины деревни Нижние Подсолнухи был препровожден к дому Анники. Хозяйка, которая за время траура проронила ровно восемь слезинок, накрыла на стол и уселась напротив, присматриваясь. Попросив вилку и нож, дракон помолился, чем вызвал довольное ворчанье пастора, только что вернувшегося с крестин вновь обращенных, и принялся за еду. Кровянка чудесным образом исчезала во рту этого молодчика с завидной скоростью.

Деревенские, окружив дом веселой вдовы, с замиранием смотрели на это чудо. До тех пор, пока со всех сторон не раздалось урчание голодных животов, сопровождаемое подбиранием тягучей слюны. Вскоре двор опустел.

Тем временем колбаски заканчивались. Квас, правда, оставался, но, выпив четвертый кувшин, дракон осоловел и, обведя дом вдовы благочестивым взглядом, выпустил облачко золы из ноздрей.

– Сейчас спою, – бодро заявил он и, видя одобрение в глазах собеседницы, взял первую ноту:

 
Herr Mannelig herr Mannelig trolofven i mig.[1]1
  «Герр Маннелиг, герр Маннелиг!» – средневековая немецкая песня.


[Закрыть]
 

К концу песни вдова заливалась слезами, изводя на платки второе полотенце. Слышавшие песню во всех концах деревни жители тоже плакали навзрыд. Распевающий ящер только что заработал несколько очков в свою пользу.

Собравшись выйти из-за гостеприимного стола, он столкнулся взглядом с хозяйкиным котом. Ободранный рыжий бес имел обрубок хвоста, половину уха и склочный характер. К тому же, был жутким собственником. И по совсем уж случайному стечению обстоятельств самозабвенно любил хозяйкину кровянку, запасы которой на его глазах уничтожил залетный фраер.

Первоначальное бездействие кота объяснялось ступором, но теперь он собрался взять реванш. Не сводя желтых глаз с гостя, котяра издал низкий протяжный мяв, в котором слышалось: «Верни кровянку, гад».

Теперь опешил дракон. Так как размеры кота, а особенно – его когти, приближались к рысьим, он задумался. Превратиться обратно в ящера – остаться в дальнейшем без кровянки. Сцепиться с котом – свои же засмеют, когда узнают. А родственнички всегда всё узнают.

Не спуская взгляда с приготовившегося к атаке котомонстра, дракон нащупал сковороду, на которой Анника приносила ему последнюю порцию кровянки. Уверенности сразу прибавилось. Теперь неизбежную битву можно было свести к ничьей. Видимо, в голову кота пришла та же мысль, так как интенсивность размахивания обрубком хвоста стала спадать, да и в позе появилась неуверенность. Судя по всему, с этим оружием котяра уже сталкивался и знал его поражающие факторы не понаслышке. Хозяйка тем временем приоткрыла глаза, зажмуренные перед лицом неизбежного апокалипсиса, и спешно осенила себя крестным знамением.

В голову дракона пришла светлая мысль. Он щелкнул пальцами и, отложив сковороду, показал коту пустые ладони. Кот задумался.

– Пару минут, – произнес он, пятясь к выходу. – Я мигом.

Кот, подумав, уступил и, когда дракон выскочил за двери, перевел тяжелый взгляд на хозяйку: «Ну и кого ты привела в дом?» – говорилось в нем.

Анника только вздохнула. Она взглянула на себя в зеркало – хороша! Перспектива вырисовывалась заманчивая, но вдовушка выбирать между котом и драконом не собиралась.

Снаружи послышались восторженные крики детворы и хлопанье крыльев, а спустя минуту в дверь постучали. Анника вышла на крыльцо вместе с котом и обомлела. На траве перед домом лежал самый огромный сом, когда-либо виденный ею в жизни. У кота, кажется, случился удар. Он не сводил взгляда с горы мяса, все еще раздувающего жабры и пытающегося напугать размером пасти. Дракон, снова обратившийся человеком, сделал приглашающий жест. Повторять не пришлось.

Когда стало смеркаться, Анника все-таки задала интересующий ее вопрос, где будет ночевать герр дракон. И, получив лишь легкое пожатие плеч и кивок в сторону леса, тут же предложила комнату в своем доме. Дракон подумал и согласился, достав из кармана пару золотых, молча протянул их хозяйке:

– За постой, – просто произнес он.

Со двора подтянулся кот, разъевшийся до размеров носорога, и, упав на сапог дракона, тут же захрапел. Вечерело.

Дракон и месть принцессы

Как толкуют умные люди – все хорошее когда-нибудь заканчивается. Так могло случиться и с кровянкой, и с урожаем, и со спокойствием в деревне. Но беда пришла, откуда не ждали. Избавившись от принцессы, деревенские и думать о ней забыли. И напрасно. Она-то как раз думать о них не забывала. И думы эти приобретали форму сугубо карательную. Ну там – сжечь деревню, сжечь дракона. Хотя в этом вопросе принцесса предпочитала не торопиться. Дракона сначала надо было помучить. А потом сжечь. Причем дважды, чтоб снова помучился. Как провернуть это в реальной жизни – принцесса не знала. Только по этой причине рыцари еще не брали деревню штурмом. Но тесто уже, как говорится, подходило.

Поговорив с придворным магом и звездочетом, принцесса выяснила, что связываться с драконом – себе дороже. А после беседы с королевским ученым узнала три новых слова – антинаучно, сингулярность и бозон Хиггса. Правда, как это можно было связать с драконом, она не поняла, но ушла, приободрившись. Принцесса на поверку оказалась натурой деятельной. Ну и что, что готовить не умеет. Не для этого ее, собственно говоря, растили. А эта рептилия… Тут обычно принцесса впадала в ярость, и придворные старались тихонечко смыться подальше. Мало ли блажь какая в ее голову ударит.

Шли дни за днями, и лето стало клониться к осени, а у принцессы наконец вызрел план действий. Главнокомандующий барон фон Клаус как-то обронил, что в прямом бою одолеть дракона нет никакой человеческой мощи, но вот если зловредную зверюгу опоить, то тут уж рыцари не оплошают. Эге-гей, только держись, чудище трехголовое! В общем, старик так вошел в раж, описывая последующую сцену, что пришлось отливать водой. А ну как приступ сердечный случится?! А главнокомандующий старенький. Так что, немного остыв и уже нормальным тоном, фон Клаус подтвердил: как только дракон уснет, рыцари ему покажут. А заодно и всей деревне.

Осталось придумать, как вырубить дракона с одного удара. Ядром издалека – шумно, да и не точно. Молнией – чудище держит магический удар не хуже пенальти. Плеснуть снотворного в стакан с квасом – опасно, мало ли как пойдет. Вдруг с дозировкой не рассчитают. Да и на роль камикадзе желающих не нашлось.

Но тут нашла коса на камень: последний вариант принцессе приглянулся. Распорядилась она доставить ко дворцу бочку с квасом, а магу наколдовать снотворного. «Только бы формулы не перепутал», – думала принцесса, наблюдая за тем, как ведро зелья вливают в квас.

Не то чтобы она не доверяла придворному магу. Просто путаницы уже раньше случались. Один рыцарь попросил у мага мазь от бородавок и после первого применения обратился в жабу. Насилу расколдовали.

Проверив лично, что бочка не превратилась в лошадь и не ускакала с игривым ржанием, принцесса распорядилась сбросить ее в реку, а всем рыцарям засесть в засаде около деревни. План был прост в своей гениальности. Деревенские вылавливают бочку с квасом, выпивают и засыпают. Тут трубит горн, и конница на всех рысях врывается в деревню, вяжет ошалевшего дракона и приводит в исполнение аттракцион мук для пакостной рептилии. Занавес!

Тем временем деревенские, не подозревая о готовящейся диверсии, спокойно занимались делами. Диссонанс в сыгранный оркестр повседневности вносил, естественно, дракон. Оказалось, что зверюга, большую часть времени пребывающая в человеческом состоянии, деревню покидать не собирается. К радости Анники с котом и печали деревенских драчунов. По первости оные мечтали о реванше, ибо где ж это видано, чтоб вдесятером с одним не управиться. Но второй урок оказался болезненнее первого. И дракона оставили в покое. Он быстро сошелся с кузнецом, помогая раздувать печь огненным дыханием. И, как ни странно, с рыбаками. Однажды после кровянки с квасом дракон, под контролирующим взглядом кота, показал деревенским фокус.

Взмыв в небо, он выплюнул огненный шар в мирно текшую речку. Взрыв был такой, что детвора, сидевшая до этого рядком на заборе, тем же рядком оказалась на крыше соседского дома. Наблюдающих за действом рыбаков раскидало по кустам. Когда же под ругань и церковные проклятия рыбаки во главе с пастором (оказавшимся первым рыбаком в округе) глянули на воду, то крики, не снижая децибел, сменили тональность. Рыбы, оглушенной столь непочтительным образом, плавало видимо-невидимо. Рыбный день – четверг – растянулся на неделю.

– Воистину чудны дела твои, Господи! – произнес тогда пастор и прочно ввел дракона в число тварей Божьих.

Спустя пару дней плавания на фарватере деревни была замечена бочка. О чем тут же было доложено старосте, решившему лично проинспектировать эдакое диво. Бочка мирно себе проплывала мимо, когда острый глаз старосты прочел название содержимого: «КВАС».

«Опаньки! – подумал про себя староста. – Вот уж свезло, так свезло».

Под счастливые крики бочка была извлечена и изучена. Внутри булькало и пахло соответственно этикетке. Осторожно выбили затычку, и в первую же кружку потек дивный пенный напиток. Старосте поднесли первому. Подкрутив усы, старый ворчун одним махом осушил посудину.

– Хоро… – и захрапел. Стоя. Как пшеница в поле. Деревенские попятились. Староста храпел, паника нарастала. Решили послать за драконом. Прибывший постоялец Анники осмотрел бочку, старосту и почему-то небо. Последнее местные списали на драконьи причуды. Снова осмотрев бочку, дракон почему-то улыбнулся и посоветовал вылить квас в реку.

– Пить его все равно нельзя, – резонно заметил он. – А старосту вы все же в дом перенесите. Не всю ж ночь бедолаге пугалом работать.

В деревню уже влетала рыцарская конница. Что тут началось! Бабы причитали, дети кричали за компанию. Мужики не причитали и не кричали, но гудели, словно улей растревоженный. И все посматривали на дракона. Но он всех успокаивал и просил подождать окончания этого, как его… «Шапито»! А потом пропал.

Рыцари вдруг заметили, что из всех деревенских спит один старик, и стали притормаживать, озираясь по сторонам. Следом за ними в деревню въехала сама затейница.

– Помните меня, бандиты?! – с ходу заявила она, и местные пригорюнились. Принцессу узнали все. – Где эта рептилия болотная?! – рявкнула она следом так, что галки испугались и порскнули с насиженных ветвей.

Далее последовало перечисление личных качеств, недостатков и родословной дракона. Местные заслушались, очарованно ловя каждое новое слово. Грамотные пытались записывать, чтобы позднее просветить остальных. Принцесса не умолкала, а заметив внимание публики и (пока еще жидкие) аплодисменты, уже не могла остановиться. Таких благодарных слушателей во дворце у нее не было.

Ее несомненно выдающаяся оратория была внезапно прервана чьим-то отчаянно сдерживаемым иканьем. Но стоило ей остановиться, как и икота прекращалась. Деревенские стали что-то подозревать и поглядывать по сторонам. Принцесса тоже. Рыцари, вообще не поняв, что происходит, стояли по стойке «смирно».

– А ну-ка выходи!

– Ик!

Взгляды всех устремились в глубь толпы.

– Чурбан неотесанный!

– Ик!

– Самовлюбленный павиан! – прямо в точку. Последний ик выдал негодника с головой! Принцесса замерла, рыцари, наоборот, оживились, деревенские отшатнулись. В центре толпы стоял мальчишка с вихрастой, но гордо поднятой головой.

– Фы не могли бы пофедленней, я запифыфаю, – вдруг выдал он и окинул всех виноватым взглядом.

Принцесса, набравшая воздуха для продолжения словоизлияния, внезапно поперхнулась и заметно смутилась. Рядом с ней оказался фон Клаус:

– А где дракон, Ваше Высочество?! Неужто удрал?

– Так вот же он! – принцесса указала на него рыцарям. – Вяжите его скорей!

Рыцари смутились. Еще больше смутился фон Клаус.

– Э-э, Ваше Высочество, так это ж человек?!

– Это дракон, болван! – не сдержалась она. – Ты только в глаза его наглые глянь.

Рыцари переглянулись. Малец же с трудом, но преодолел словарные перипетии:

– А дфакон уфетел.

– Когда?! Куда?!

– Так фчева и уфетел. До уфына.

Фон Клаус молча повернул коня. Следом за ним потянулись и остальные рыцари, втихаря сплевывая в дорожную пыль. Ошарашенная принцесса еще с минуту озиралась по сторонам, затем в сердцах плюнула и поехала за конницей. Деревенские тем временем окружили мальчишку:

– Мальчик, а ты чей будешь? – стали присматриваться женщины, как более ответственные.

– Чей, чей! Свой собственный, – буркнул сорванец, оборачиваясь драконом.