Текст книги "S-T-I-K-S. Люгер"

Дары, помноженные на Удачу, привели к тому, что на них только и полагались, а на остальное внимания не обращали. Второй уже прокол реальный. Первый с засадой, а здесь на ровном месте потеряли человека. И отношение к ЧП примерно такое, как в известной поговорке: «Умер Максим, да и хрен с ним!»

Построение «Орда» оказалось незатейливым, но, похоже, испытанным не раз. БТР с Дохлером, который уже колдовал на крыше, находился в центре. Вокруг него остальная техника расставлена так, чтобы в случае чего рассыпаться в разные стороны, не мешая друг другу, имея возможность вести по секторам огонь из орудийных башен.

Я так понимал, что все дело в даре рейдера, который мог ставить завесу невидимости или еще чего. Судя по разговорам, зараженные, когда работал Дохлер, не видели предмет вожделения – вкусное и еще живое мясо. Но его умение ограничивалось куполом радиусом тридцать метров. Сам эффект наблюдать еще не доводилось. Был и нюанс на момент применения дара: те зараженные, которые оказывались внутри прикрываемого пространства, вполне все видели, чуяли и вели себя соответственно.

Сейчас, несмотря на общие пухлые формы и обычную несерьезность, в облике Дохлера нет-нет и проглядывал хищный зверь, готовый к прыжку. Подобрался, собрался. Рядом уже находилась неразлучная парочка – Москвич и Каштан, которые с оружием на изготовку наблюдали за окрестностями.

– За мной, – снова скомандовал Третьяк и полез по металлической лестнице на крышу нашего «Тайфуна». Здесь, упав на живот, всмотрелся куда-то в даль. Я последовал его примеру, а рядом со мной бухнулся Каспер, видимо, не очень удачно, так как сдавленно выругался.

С крыши было видно, что недалеко, позади ощетинившейся и сбившейся в боевое построение колонны, рядом с обочиной валялись две туши зараженных. Или матерые кусачи, или руберы. Видимо, их из «КПВТ» и «ПКТ» достали. Не зря же они грохали.

– Вон! Туда смотри! – коротко бросил крестный и ткнул пальцем вперед.

– Твою мать, орда! – сразу же оценил обстановку Каспер.

В полутора километрах впереди какая-то темная масса медленно ползла по полю. Сначала я не понял, что же вижу на самом деле, а когда мозг обработал информацию, то холодок пронесся от позвоночника к затылку. Чернота, которая расползалась по земле, оказалась не чем иным, как тысячами, а может, десятками тысяч зараженных.

Достал бинокль.

М-да, кого здесь только не было, начиная от еле-еле бредущих пустышей и заканчивая огромными монстрами, которые были всей элите элита. В высоту не менее четырех-пяти метров, гориллообразные, покрытые костяной броней, шипами, они часто имели асимметрично развитое тело, и хоть мелких деталей разглядеть не удавалось, но мороз по коже шел знатный. Эти твари смотрелись волкодавами, удивительным образом оказавшимися в своре болонок или пекинесов. Делалось не просто страшно, а жутко, до шевелящихся на затылке волос и мороза по позвоночнику.

Очень часто встречались и экземпляры двух– и трехметровой высоты, но от них не распространялась аура настолько зловещей силы.

– Заметят – нам хана, – констатировал Третьяк и опять зло посмотрел на Каспера, будто во всем был виноват именно он.

– Да что ты на меня все пялишься? Это, твою мать, всего лишь совпадение, – отчего-то шепотом ответил тот, в его глазах виднелась растерянность.

– Посмотрим. Не сдохнешь из-за свежака в течение недели, сам так и скажу. Но сейчас, – крестный ухмыльнулся, – я готов поспорить с Люгером на черную жемчужину, что ты не протянешь и двух суток. Забьемся? – посмотрел он на меня.

– Я пас, – отрицательно мотнул я головой.

– Вот видишь, Каспер, язык кого-то до Киева доводит, а тебя до могилы. И да, держись подальше. Желательно от всех подальше. Не хочется по твоей милости под молотки попасть.

У меня складывалось ощущение, что Третьяк не шутил, он действительно похоронил рейдера. Вот он вроде бы живой, относительно целый, бодрый, и ничего выходящего за рамки обычной их жизни не произошло, но после слов крестного на лице Каспера промелькнула какая-то обреченность, сам же он нет-нет и посматривал затравленно.

А твари тем временем брели и брели. Шли они медленно, видимо, приноравливаясь к скорости пустышей. Зачем им нужны пустыши? Толк от них как от боевых единиц практически нулевой. Но в количественном соотношении их было в разы больше, чем тех же жрачей. Или твари никуда не торопились? Этот вопрос и озвучил Третьяку, когда тишина стала совсем зловещей. Не люблю такие моменты: хоть и не барышня, но на нервы они давят.

– Так это же их провиант. Ну, типа консервы. Где на всю эту прорву жратвы набрать? А путешествуют они порой не по одной сотне километров. Вот и получается, что собирают по окрестностям всех низших и двигают куда-то по своим задачам. Проголодались – заточили парочку, ну или пару десятков. Сожрали всех, и дальше вверх по списку, по пищевой цепочке. В конце останется только один, – заржал крестный.

Надо же, хоть кому-то весело!

Я вновь посмотрел на Каспера, тот прилип к биноклю, двигал зачем-то челюстями, а на лбу выступил обильный пот. От его боевого задора не осталось и следа.

– Никогда такую огромную стаю не видел, – прокомментировал он, обращаясь ко мне. – Позавчера тоже чуть не нарвался, но там всего штук сто было.

Третьяк только зло хмыкнул.

Глава 2
Знаки

Похоронный ритуал в Улье, когда хоронили малознакомых людей, сводился к простому действию – вытащили тело из машины, положили на обочине. Все. Особо циничными, на мой взгляд, выглядели действия Каспера, который предварительно снял с мужчины пиджак и вытер им кое-как лужи крови в машине. Затем без всякого пиетета, довольно небрежно набросил грязную тряпку на лицо покойника. Постояв рядом несколько секунд, вновь залез в «Тайфун», вылез с колуном, который и вложил в руку трупа.

– Чисто викинг! Может, и пригодится ему, кто знает, какие там твари, – проговорил вроде бы серьезно, но в глазах так и плясали веселые огоньки с толикой безумия. – Извини, мужик, не хотел. Честно… Но, видимо, судьба у тебя такая.

Попрощался вроде бы. Вот так. И никаких заламываний рук, плача или чувства безмерной вины. Умер Максим…

– Так и оставим? – кивнул на труп, обращаясь к Третьяку. Хотелось услышать внятный и исчерпывающий ответ на вопрос: зачем зараженных прикармливать?

– А что с ним сделаешь-то? Закапывать – без толку! Глубоко – времени нет, да и кому это надо? Всех не закопаешь. Неглубоко или землей присыпать, так учуют и разроют даже пустыши. Смысла нет, короче. Кластер здесь стандартный; если долежит до перезагрузки, то исчезнет, как и не было.

Я закурил. По-прежнему стояли на месте. Растянувшаяся орда продолжала двигаться куда-то на юго-восток. Наблюдать за ней всем уже изрядно надоело. Интересно только первые десять-пятнадцать минут. Высшие зараженные, хотя уместней их назвать суперэлитниками, были в авангарде и уже скрылись из вида за редким пролеском, который клином врезался в пшеничное поле. Низшие же продолжали брести. В хвосте этого сборища, словно погонщики стада, находились хоть и жемчужники, но по сравнению с первыми пока еще только вступившие на путь превращения из очень опасных тварей в мегасуперопасных. И эта чернота на золотом фоне пшеничного поля перемещалась довольно медленно, все же пустыши – это не спринтеры. Но в целом Гранит уже дал отбой тревоги, точнее, снизил уровень угрозы с красной до желтой. И лишь один Дохлер работал, оставаясь на башне БТР и продолжая прикрывать нашу разношерстную компанию от взглядов мертвецов.

Третьяк с сумрачным видом достал остатки жвачки из подсумка, сплюнул и с явным сожалением, что больше нет, зажевал всего одну подушечку. По мертвому новичку сейчас горевала только девушка. Крестный держался в стороне, демонстративно не замечая своего недавнего противника – Каспера, тот отвечал тем же.

К трупу подошел Гранит, присел на корточки, приподнял пиджак, долго зачем-то всматривался в обескровленное и от этого очень бледное лицо, вновь прикрыл его. Но сделал это не так, как пусть и случайный, но убийца, а бережно, аккуратно. Мазнул по Третьяку злым взглядом. Или ненавидящим люто, безмерно. Это я отчетливо отметил. Короткий миг, доля секунды, и вновь маска на лице командира без толики эмоций. Надо же, вроде бы пистолет не крестного выстрелил.

Собрав вокруг себя всех участников действа в «Тайфуне», Гранит приказал доложить о деталях происшествия. Внимательно выслушал короткую сбивчивую речь водителя, затем спокойный, в нескольких фразах рассказ Третьяка, мой доклад. Затем объяснялся Каспер:

– Мля буду, не хотел я! Как-то получилось так… Не повезло, считай, просто свежаку…

Командир только ругнулся сквозь зубы.

– Как дети! Еще случится подобное, лично каждого грохну. А ты, Третьяк, зачем там назначен? – задал риторический вопрос, но тот, кому он предназначался, уже направлялся к стоящей рядом с убитым девушке.

За ним разошлись водитель и Каспер, каждый занялся своим делом. Гранит вновь не смог совладать со своими эмоциями, лицо обезобразила злобная гримаса, смотрел он понятно куда. Странно, неужели винит во всем крестного? Или это у них такие личные отношения? Тогда зачем брать в отряд того, кого терпеть не можешь? И это взаимно? Возможный дружественный выстрел со спины бодрит?

С другой стороны, с умением Третьяка просчитывать на раз собеседников, улавливать их эмоциональный фон, отличать правду от лжи он мог бы и не допустить свары, а уж тем более не принимать в ней самого непосредственного участия. Хотя тоже всегда надо брать в расчет и тот факт, что человек – существо иррациональное. И здравый смысл имеется у большинства, но часто все заслоняют эмоции. Мог им поддаться крестный? Да легко, он ведь тоже порох, только спичку поднеси! Вывести из себя можно любого человека разумного. Был и другой довольно неприглядный момент в данной истории. А не специально он Каспера провоцировал? Но в чем смысл? В чем выгода для крестного от смерти пусть и случайного «свежака»? Дорогу он точно не успел Третьяку перейти. Негде было.

Крылась ли здесь подстава для матерого рейдера? Не похоже: никто не кидался с обвинениями на Каспера, не грозил кулаком, не плевал в спину. «Делать вам нечего! Чего с Третьяком сцепились?» – вот вся реакция широкой общественности, выраженная словами Москвича. Сам виновник трагедии особых терзаний не испытывал, душевными страданиями не мучился. Обычный его день в Улье.

Вновь разыгралась моя паранойя. Боюсь я, кроме того дерьма, в которое уже влип, оказаться еще и вовлеченным в чью-то гнилую игру, а без досконального знания местных раскладов – это раз плюнуть. Не люблю быть пешкой. С другой стороны, а кто любит? И еще – а кто кого и когда спрашивал?

И ведь посмотришь на крестного – ну, просто образец честного рейдера, живет по местным понятиям, точнее, по неписаным законам и уложениям Улья, прямой, как рельс, целеустремленный, словно гвоздь на двести. Вот только у меня это вызывало еще больше разных мыслей, не скажу, что хороших. Но это мысли, они могут быть далеки от реальности. Достал еще одну сигарету.

– Приглянулся, видимо, ты Третьяку, – сказал сквозь зубы неожиданно Гранит, после обоюдного минутного молчания.

– Да? – дежурно переспросил я.

– Сто процентов. Ты ведь его третий крестник за всю жизнь в Улье, а он здесь ой как давно, и вот что я тебе скажу, Люгер, – командир поиграл желваками, словно желая выплюнуть некую истину. Я приготовился слушать, но он неожиданно закончил: – Нормально действуешь, вот что! Так и продолжай. И за нами не заржавеет.

И ведь явно хотел сказать что-то совсем другое, но передумал в последний момент. А может, тоже специальные эти недомолвки, чтобы рознь посеять между мной и крестным? Отношения у них, как говорилось, сложные. Вот теперь думай и гадай. Ладно, черт с ним, на заметку возьму. Там видно будет, тем более один интересный нюанс он все же выложил. И пока начальство не придумало еще что-то, поспешил уйти к уже родному «Тайфуну».

Солнце хорошо припекало, воздух прогрелся, стал теплым, легкий ветер же был чуть прохладный, бодрящий. Свежий. Вдыхаешь полной грудью, несмотря на сигарету, и все запахи чувствуешь. Люблю такую погоду, а вот мороз ненавижу, как и снег, а от поздней осенней хмари, вечной слякоти и вечного же холода меня вгоняло в депрессию, густо замешанную на злобе, – везет же неграм!

Возле мертвого «неандертальца» так и продолжала стоять девушка, рядом с ней находился Третьяк. Она беззвучно всхлипывала, отчего худые плечи вздрагивали, кусала бледные, чуть припухшие губы. Крестный, будто решившись, сделал небольшой шаг, приобняв скорбящую, прижал к себе. Та уткнулась лицом в его широкую грудь. На мой циничный взгляд, эти слезы проливались по убитому лишь отчасти. Любовь? Вряд ли. За сутки, да в компании с рейдером. Хотя, может, они до встречи с Каспером успели победовать? Скорее всего, это был плач по своей прошлой жизни, по своей разрушенной в один миг судьбе, когда густой туман, противно воняющий химией и щиплющий будто муравьиной кислотой язык, неожиданно засвидетельствовал перенос в мир Стикса.

И меня тоже проняло поначалу, но не из-за смерти свежего жителя Улья, а скорее от какого-то осознания, что наше бытие бренно, оно настолько зависит от ветреной удачи, что даже легкое дуновение может привести к гибели. Вроде бы произносишь при случае подобные фразы дежурно, смысл их понятен, ясен, но веры в сказанное нет. Даже не так – нет осознания истинности. Но явление понимания некоторых жизненных сакральных смыслов носило характер временный, в настоящий момент мне был глубоко безразличен и незнакомый мужик, и его глупое неумышленное убийство. Больше занимал вопрос, долго ли мы еще здесь торчать будем. Еще хозяйственные мысли мельтешили: главное, надо бы раздобыть поджопник, – несмотря на отличную погоду, земля еще не прогрелась.

В наушнике раздался голос Гранита:

– Через десять минут выдвигаемся!

Но, как обычно, Улей внес свои коррективы. На расстоянии около километра по направлению нашего движения было пересечение главной дороги с проселочной. Неожиданно возле него оказались два супермегаэлитных монстра. Как они там очутились – со мной никто не поделился, а начало действа я просмотрел. Мы вновь оказались на крыше «Тайфуна». Хвост орды уже исчез, потерялся где-то в полях и просторах. Только эти твари возле дорожного знака принюхивались, осматривались. Поведение их напоминало обеспокоенность животных. Ходили кругами.

– Че им там надо-то? – сплюнул в сторону Каспер. – Вымахали с елку, мозгов с гулькин нос. Я вот что думаю…

Неожиданно на общем канале рации заговорил Дохлер, в голосе которого сквозили нервные и отчаянные нотки:

– Гранит, гасите их! Я не продержусь! Не смогу! Мощные твари!

– Дохлер! Держись, черт возьми, – сразу же ответил Гранит.

– Что «Дохлер»?! Гасите их, я сказал! Или все ляжем, с гарантий!

Рядом зло ухмыльнулся Третьяк, посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Каспера, лицо которого вдруг сделалось бледным-пребледным. Крестный глянул в бинокль на замерших возле знака жемчужников:

– Молись, Каспер, Улей весточку тебе персональную передает. Свежаков обижать нельзя!

Вот зачем еще нагнетать?

И тут же резко долбануло по ушам! Первый раз, через долю секунды второй.

Из транспортно-пусковых контейнеров рвануло пламя, а «Бумеранг» качнулся на огромных колесах. 152-миллиметровые ракеты с боевой частью в семь килограммов, способные превратить самый современный танк в кучу дымящегося металлолома, неслись по спиралям, оставляя за собой шлейф дыма, навстречу мутировавшей плоти. Достигли целей они фактически одновременно. Рвануло. Пламя, дым. Что там происходило – непонятно.

– Один погас! Долбите по второму! Тальк, по второму! Который на полтора! – заорал Дохлер, в гарнитуре рации же – тишина.

Похоже, особо секретные или необходимые переговоры происходили на других каналах. Для рядовых залетных бойцов вроде меня полная информация о действиях отряда была недоступна. Еще одна зарубка. И сколько их уже?

И тут же несколько раз грохнула тридцатимиллиметровая пушка бронетранспортера, подтверждая мою догадку. Две или три секунды тишины, может, пять, и радостное Дохлера:

– Готов, готов!

Вновь стало тихо-тихо. Все замерли, я обернулся. Видящий уселся на башню и рылся в подсумке. Достал небольшую фляжку, блеснувшую серебром, и, поморщившись, будто от выпитой водки, еще до первого глотка глубоко вздохнув, приложился к ней.

– Теперь дружно молимся. Если твари развернутся или припрется еще с десяток подобных – нам хана. Дохлер сдулся. На последних моментах на полную выложился, – прокомментировал ситуацию Третьяк.

– Сколько у него длится откат? – не отрываясь от бинокля, спросил Каспер.

– Часа три-четыре, если с допингом. Поэтому сейчас будем переть напролом, остальных использовать бесполезно. Слабо и недалеко светят, – отчего-то вдруг разоткровенничался крестный.

Рейдер, не ожидавший такого полного ответа, обернулся и недоуменно воззрился на Третьяка. Тот хмыкнул:

– Что пялишься? Я просто уверен, что ты сегодняшний день не переживешь, а Люгер, он – свой. Ему это знать можно и нужно.

Во как… Я уже свой. И это пугало.

И тут же последовала команда «по машинам». Рванули, без остановок преодолев расстояние до убитых элитников. Команды покидать автомобили не было, да и двигатели никто не глушил, поэтому я перебрался на пассажирское сиденье рядом с водителем. Обзор отсюда был лучше, не надо задирать голову и смотреть через весь салон. Возле груд мяса, раньше способного совершать чудеса на ниве убийства человека разумного, копошились Москвич и Каштан, выглядевшие по сравнению с тушами, нет, не лилипутами, но карликами точно. Занимались они потрошением споровых мешков тварей. Знак, привлекший внимание жемчужников, был вполне обычным – «главная дорога», если бы не одно но, в ромб был вписан квадрат, намалеванный настолько густой и черной краской, что, казалось, будто он поглощал солнечные лучи.

– Это что за народное творчество? – ткнул я пальцем. Вроде бы получилось сказать даже чуть весело, а у самого на душе кошки заскребли, и противно так, как гвоздями по стеклу. – Еще один черный квадрат.

– Где? – водитель перевел взгляд на знак.

– Да вон же! – И как его можно не увидеть?

– Знак как знак. – Тот пожал плечами. – Главная дорога, с той стороны уступи. Чего не так? Ну, погнуло чуть-чуть.

– А на знаке ничего не видишь? – подозрительно спросил я.

– Говорю же, обычный знак, что ты там увидел? Ну, краска облупилась немного, дак немудрено, считай – 9М133 – это тебе не шуточки. Вообще, удивительно, что не снесло к чертям.

– Элита возле него нюхалась. Вот и думаю, чего она, – я поспешил сдать назад.

– Жемчужники творят что хотят, а у этих чуйка, похоже, сработала, нас засечь пытались, – сзади подобрался Каспер. – Один раз я наблюдал картину, в Семь-Семь кстати, ты же оттуда, так тварь, чисто вроде человека, где-то плакат раздобыла, уселась возле фонтана и вроде как читает, даже морду сделала умную. Очков только не хватало, а так вылитый профессор, мля, – рейдер хохотнул, потом помрачнел. – Почти сутки из-за этого грамотея на крыше провел.

– А знак? – уже у него спросил я.

– Что знак?

– Ты никаких черных пятен на нем не видишь? – решил я приоткрыть карты.

– Не-а, – отрицательно мотнул он головой. – Знак. Обычный. Вон с той стороны чуть краска обгорела. Ну да, чернота немного. Побило… А когда элитники возле него кружили – новый был, считай, даже краска не облупилась. Кластер недавно перезагрузился, по ходу. Тут дело не в знаке, Люгер, а в том, что они, похоже, почувствовали как-то Дохлера, вот и пытались вычислить.

По-пионерски честно ответил, подозревая, видимо, что я пытаюсь найти зацепку, почему жемчужники именно возле знака крутились.

– Что за черное пятно и где? – тут же влез водитель.

– Да вон Каспер говорит – обгорело от взрыва чуть-чуть, – соврал я, так как явственно здесь и сейчас видел черный квадрат на знаке, который был четко вписан в ромб «главной дороги», не заметить его мог только слепой. И тут возникало несколько версий: либо меня разыгрывали… Но оба рейдера сразу, и не договариваясь друг с другом? Что-то не похоже. Или же у меня начались галлюцинации.

Однако больше я ничего из удивительного не видел, абсолютно та же картинка, что и у остальных. И что вот делать? Жутковато мне стало.

– А-а-а, – многозначительно протянул тот. – Так сразу и не заметишь.

У меня же вновь возник вопрос о происходящем. Что за хрень я вижу? Вспомнились слова того же Бармалея: «Поймет знаки, будет жить долго» – как-то так он сформулировал… Или немного по-другому: «Знаки подскажут»?

Диктофон мне нужен, чертов диктофон, и запись всего и везде. Практически всегда в той жизни с собой его таскал, часто разговоры, прослушанные после, несли в себе информацию, которая ускользала от внимания во время беседы, что позволяло в итоге принимать более верное решение. Вообще, непонятно, по какому такому наитию я нацепил бандитский амулет на шею? После разговора с Третьяком. Но он ничего не упоминал про медальон – это я помнил точно. Тогда достал его, задумавшись, из подсумка, повертел в руках, отметил только изменение температуры, когда берешь в руки, но с последним, может, мое воображение разыгрывалось. В потеплении же какого-либо непонятного предмета, после жемчуга, я не видел ничего странного.

И как понять непонятную хрень на каком-то знаке? При этом ты ее видишь после того, как все свершилось? Кругом мозголомство, но такое жуткое – лед от копчика до затылка.

А вообще, сегодня, увидев многое, понаблюдав за Ордой, я понял, почему такие расценки за работу водителей и привлекаемых рейдеров вроде меня. Да, действительно не каждый согласится, даже за хороший хабар, так рисковать. Как там? «Не все так однозначно»? Если у матерых жителей Улья пот градом не только от усилий применения даров, но и просто от страха, как у того же Каспера, то тут даже не стоит говорить, что будет с новичками. Поэтому один вопрос почти снялся: наобещает команда Гранита горы, а потом, как отпадет надобность, пулю в затылок, и прикопают, точнее, на обочине бросят.

– Сейчас мы куда? – задал я, обернувшись, вопрос Третьяку, который что-то рассказывал девушке.

– Уже недалеко, километров сорок еще пилить, там грузим защищенную электронику по заказу наших армейцев, берем одежку для себя, кому надо, и напрямую к Северо-Восточному форпосту. Конечно, если все нормально пройдет. Но я так не думаю, – многозначительно посмотрел тот на делающего вид, что дремлет, Каспера. – Кстати, девушка выбрала себе имя, теперь зовут ее Ирией!

– Приятно познакомиться, Люгер, – ответил я, улыбнувшись.

Тронулись. Вновь погрузился в мысли. Они одолевали. И были какими-то безрадостными. Как говорится, куда взгляд ни кинь, всюду клин. Чертов черный квадрат заставил вновь вспомнить пророчества психа. Но кроме этой невнятицы существовала и настоящая проблема, которая без всякой прочей мистики может стать решающей в обрыве моей линии жизни. Так, по словам Каспера, крестовики искали самых результативных ловцов жемчуга.

Цемент со своими походами к шлюхам с чемоданом потрохов высших зараженных, похоже, засветился. Дальше… А вот что дальше? Дальше: как крестовики смогли точно вычислить место, где орудовал тот, играя в зомби-ферму? Тоже проболтался? Или прошлись широким бреднем по местам возможного использования их наработок?

Вопросы, вопросы, ответов же нет, и никто мне не расскажет ничего, не принесет ответы на блюдечке. Открыться Третьяку, выложить всю подноготную? Да, прямо сейчас!

Товарищ крестный, тут такая ерунда, я знаю, как… Ага-ага. На ровном месте ему не доверяешь. Вот зачем соврал про количество своих крестников? Как там? «Всех их не упомню, поменьше, чем у Цемента», которого кстати, оживить бы, убить, снова оживить и снова грохнуть. Так вот, слабоумием вроде бы Третьяк не страдал, поэтому двух других подопечных он вполне должен помнить. Раз так, почему ложь?

С другой стороны, просто ушел технично от ответа. Можно это даже объяснить следующим, хотя с большими натяжками, но как у крестного мыслительный процесс происходил, я не знал. Например, чтобы меня чувство ложной гордости не обуяло, мол, мой крестный сам Третьяк, у которого всего нас таких трое. Опять же Гранит… Что-то ведь хотел сказать, падла, уже рот открыл, но передумал. Или специально создал такую атмосферу? Чтобы недоверие заронить? Черт его знает… А не пошло бы оно все!

Пригород появился внезапно. Сразу за резким поворотом, скрытый густым березовым лесом, который последние километров десять становился все гуще и все ближе подступал к дороге. Сначала мы долго тряслись по стабу. Асфальтовое покрытие то тут, то там зияло провалами, наполненными мутной водой. Они возникли после проезда первых единиц техники. Теперь же катились мягко и с ветерком, без остановок, и так двигаться было одно удовольствие. Красномордый ловелас позади не на шутку разговорился с девчушкой, Каспер дремал или делал вид, что дремлет, а водитель держал руль одной рукой, лениво грыз семечки и кидал шелуху себе под ноги.

Как и в любом российском пригороде, сначала по обеим сторонам от дороги тянулись дачные участки с домиками, которые креативный советский человек лепил из всего, до чего мог дотянуться на рабочем месте, и которые воплощали его собственное виденье прекрасного. Скромные домики соседствовали с двух– и трехэтажными дворцами сплошь из красного кирпича, так любимого всеми в девяностые и в начале двухтысячных. Ближе к въезду новостроек становилось все больше. Здесь уже перед особняками был проложен асфальт.

Возле бетонной будки с надписью «Пост ДПС» наша колонна остановилась.

– Неисповедимы пути Улья, – недоверчиво хмыкнул Каспер, который сразу же оказался возле меня, заглядывая в бронированное окно. Настроение у него уже давно вернулось в привычную колею – он снова стал злым, веселым и задиристым. – Впервые вижу сразу столько народу. Тут, часом, не Тянучка? – обернулся он к привставшему с места Третьяку, вытягивавшему короткую шею, насколько она позволяла, и также смотревшему вперед, на дорогу. Я ожидал, что крестный проигнорирует вопрос недавнего врага, но тот ответил с некой растерянностью в голосе:

– Нормальный это кластер вроде бы. Всегда был.

Как я понял, удивление вызвало количество живых людей, шестнадцать человек: девять мужчин и семь женщин, одетые кто во что горазд, бросились наперерез колонне.

Хотя «бросились» – это преувеличение. Слабо заковыляли. Выглядели они хуже чем французы, покидавшие Россию в 1812 году. В грязи, еле переставляющие ноги, поддерживающие друг друга. Хотя пара из них держалась довольно бодро, не в пример остальным. Один высокий и худой парень в очках с нарочито огромной оправой, даже стоя на одном месте рядом с Гранитом, о чем-то его спрашивающим, умудрялся как-то пританцовывать, поворачиваться, размахивать руками.

Хорошо, что не последовала команда на выход. Сначала все вылезут, потом залезут. Достало уже, так как на все требовалось время. И вообще, меня уже начинали порядком раздражать эти мертвые сожранные поселения. Складывалось ощущение, что никогда мы не доберемся до Острога, который уже представлялся мне эдакой средневековой крепостью на утесе, со рвом, подвесным мостом и прочими готическими атрибутами.

Впрочем, видимо, командир был со мной солидарен, поэтому никто особо задерживаться не стал. Мы напоили свежих обитателей Улья живцом, после чего прямо на глазах они стали приходить в чувство.

– Малинник, – осклабился Каспер, облизав губы, и хлопнул меня по плечу, когда в «Тайфун» погрузили пять девушек и одного парня. Я перебрался в салон, ближе к своему имуществу.

Две дамы, видимо, предпочли добираться со своими спутниками в чреве бронетранспортера. На нашу беду, к нам в машину попал именно вертлявый живчик – парень был или по жизни такой, с головой дружил мало, или это у него общий шок, но болтал без меры, а в оценках придерживался категоричных принципов. Сразу принялся поучать Третьяка: мол, кто так кобуру на бедре носит? Неудобно же. Столкнулся взглядом со мной, но решил промолчать. Все же я выгляжу как страшный сон из подворотни – для такой публики.

– Ты хипстер? – спросил крестный, подозрительно посматривая на довольно интересные штаны парня. Не знаю, модные они или нет, я всегда предпочитал классику, но частенько видел такие. Нет, не в Африке, там народ все же проще, ближе к земле. Так вот, у человека, даже начала XXI века, могло сложиться неправильное впечатление и неприятное ощущение, что надевший такую конструкцию не успел ее пару раз снять во время справления большой нужды.

– Да! Какие-то проблемы? – вполне бодро поинтересовался тот. Похоже, опасение вызывал у него только я, в мою сторону интроверт даже не смотрел, взглядом старался не встречаться. Хотя на Каспера или Третьяка пялился с удовольствием, пытался и за оружие ухватиться, которое рейдеры отводили от шаловливых ручек. Казалось, он ребенок лет пяти, которого избаловали донельзя.

– Не любит он хипстеров, – ткнул в меня пальцем крестный, переведя стрелки. – Вон, – его палец указал на плохо затертые Каспером пятна крови, – тоже здесь хипстер был, болтал, болтал. Вот он молчал, молчал, а потом… Раз, – Третьяк резко навел фигуру из пальцев в форме пистолета на парня. Надо сказать, что отпрянул не только хипстер, шарахнулись в стороны и несколько прибывших девушек. – В общем, тут недалеко мы вытащили и выбросили тело. А что делать-то? Две дыры. Одна вот здесь, – ткнул он пальцем в живот парня, – а одна вот тут, – указал на грудь.

– Вы ведь шутите? Да? – недоверчиво спросил парень и опасливо посмотрел на меня.

– Ты у нее спроси. – Палец Третьяка остановился на девушке. – Но я бы на твоем месте сидел и молчал или спрашивал только по делу.

– Так почему вы у него оружие не отберете? – недоуменно воззрился на крестного хипстер, но в глазах промелькнула эдакая хитрая искорка понимания, задоринка, что ли: мол, знаю, знаю я ваши шуточки!

– Потому что мы сами такие же! – осклабился наигранно зло Каспер и, задрав голову к потолку, заржал, да весело так, задорно. Хорошо, когда хоть у кого-то все хорошо.

– Каспер, заканчивай, – вмешался Третьяк. Прекрасное настроение рейдера, похоже, было ему, как серпом… затем посмотрел внимательно на хипстера. – А ты сядь на место! Заканчивай мельтешить! Взрослый уже вроде мужик. В общем, возьми себя в руки!

Эта реплика окончательно «успокоила» парня, обидев не на шутку. Дамы, прибывшие с ним, поспешили выступить в его защиту: «Да он нас спас!», «Он Леночке помог», «Так нельзя!» и прочее в таком духе. Прекратить галдеж удалось не сразу. Я же в дела рейдеров не вмешивался и не лез в разговоры, сам человек новый. И не люблю заниматься просвещением. Девушка, до этого усевшаяся на сиденье рядом и сказавшая, что она Алиса, услышав в ответ: «Люгер», сразу же отодвинулась, а теперь, после всех реплик о моей кровожадности, пусть и оказавшихся шуткой, и вовсе прижалась к подруге. С другой стороны, шутка-то шутка, вот только плохо затертые потеки крови на полу, оружие в руках, моя хмурая морда, которая не могла принадлежать законопослушному гражданину, это даже Дохлер отметил, опять же тактические очки, скрывающие глаза, – все это говорило о доле истинности в словах рейдеров. И если пока еще я никого не прибил, то в ближайшем будущем за этим дело не встанет.