Текст книги "Остаться в живых"

5

Таксист высадил его у зала вылетов; он расплатился, взял сумку и вышел. Когда он последний раз летал на самолете? Времена изменились; кругом все новое, сверкающее, призвано произвести хорошее впечатление на иностранных туристов.

У стойки авиакомпании «Комэйр» он купил билет за наличные, расплатившись новенькими сторандовыми банкнотами – Моника Клейнтьес дала ему целую пачку.

– Слишком много, – сказал он ей тогда.

– Привезете сдачу, – был ответ.

Сейчас Тобела задумался: откуда деньги? Неужели у нее было время на то, чтобы поехать в банк и снять наличные? А может, Клейнтьес хранит такие крупные суммы дома?

Он поставил сумку на ленту, и ее просветили рентгеном. Две пары брюк, две рубашки, две пары носков, черные туфли, свитер, сумка с туалетными принадлежностями, остатки наличных. И внешний жесткий диск, маленькая плоская коробочка – техника превыше его понимания. Где-то в его электронных недрах скрыты запретные сведения о прошлом его родины.

Ему не хотелось ни о чем думать, да и принимать участие в авантюре душа не лежала; поскорее бы передать диск Джонни Клейнтьесу, убедиться в том, что старик цел и невредим, вернуться домой и продолжать жить по-старому. У них с Мириам и Пакамиле так много планов! Неожиданно он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и, обернувшись, заметил двоих в серых костюмах. В нем проснулись прежние инстинкты, из другой жизни. От незнакомцев исходила скрытая угроза. Тобела снова оглянулся, но незнакомцы уже отвернулись. Он решил, что у него просто разыгралось воображение. Он взял сумку и посмотрел на часы. До посадки тридцать три минуты.

– Что будем делать? – спросил Квинн, выжидательно глядя на Янину и сняв наушники.

– Сначала мне нужно знать, куда он направляется.

– Они как раз это выясняют. Он купил билет в «Комэйре».

– Держи меня в курсе.

Квинн кивнул, снова надел наушники и тихо заговорил в микрофон.

– Раджив, что у тебя? – спросила Янина Менц у необычайно толстого индуса, сидевшего за компьютером.

– В справочнике зарегистрировано девять Тобел Мпайипели. Я сверяю даты рождения. Дайте мне десять минут.

Она кивнула.

Почему Моника Клейнтьес обратилась именно к Мпайипели? Кто он такой?

Она подошла к Радебе, который беседовал по телефону с отделением ПРА в Гаутенге. Тем временем в оперативный штаб принесли кофе и бутерброды. Янине не хотелось ни есть, ни пить. Она вернулась к Квинну. Тот только слушал, время от времени взглядывая на нее. Он был спокоен и собран.

Невероятная команда, подумала Янина. Все кончится, не успев даже начаться.

– Он летит в Йоханнесбург, – сообщил Квинн.

– У него с собой только одна сумка?

– Да, только одна.

– Мы совершенно уверены в том, что Моника Клейнтьес у себя дома?

– Она сидит в гостиной перед телевизором. Ее видно через тюлевую занавеску.

Янина обдумала дальнейшие ходы, прикинула возможные проблемы. Должно быть, диск находится у Мпайипели. Можно перехватить его сейчас же и отправить в Лусаку опытных оперативников. Так проще контролировать ситуацию. ОБР пусть пока побудет в резерве: нелегко будет переправить Мазибуко и его ребят в Замбию. Слишком много дипломатических осложнений. Не хочется светиться. Ничего, директор проверит отряд быстрого реагирования в деле как-нибудь в другой раз. Главное – ни в коем случае не допускать утечки. Пусть все идет тихо-мирно.

– Насколько сильная команда собралась в аэропорту?

– Достаточно сильная. Они опытные, – ответил Квинн.

Янина Менц кивнула:

– Квинн, прикажите им взять Мпайипели. Только без шума, мне не нужна драка в аэропорту. Пусть сделают все быстро и незаметно. Потом посадят его вместе с сумкой в машину и привезут сюда.

Тобела поставил сумку на колени, и вдруг ему стало ужасно одиноко. Они с Мириам живут вместе уже больше года. Больше года он проводил вечера в кругу семьи и вдруг снова оказался один, как было в прежние времена.

Он проанализировал собственные реакции. Скучает ли он по Мириам, по Пакамиле? Ответ его удивил, потому что в одиночестве он не нашел утешения. Всю жизнь он полагался только на себя, но за один последний год все круто изменилось. Ему хотелось сейчас быть там, с ними, а не здесь.

Но ему надо выполнить задание.

Джонни Клейнтьес. Тот Джонни Клейнтьес, которого он знал, никогда бы не продался. Должно быть, со стариком что-то случилось, что-то его надломило. Кто знает, что творится там, наверху, в кулуарах нового правительства и новой разведки? Возможно все, хотя… как-то не верится. Джонни Клейнтьес всегда был цельным человеком. Преданным бойцом. Сильный человек с сильным характером. Он обязательно обо всем его расспросит, когда данные будут переданы и Джонни получит деньги. Если все сойдет гладко. Должно сойти.

Тобела забыл об опасности. И вдруг опасность сама напомнила о себе – те двое в серых костюмах. Он не видел, как они подходят, а они подошли сзади, и он очнулся от своих мыслей, как от толчка. Видимо, он стареет – реакции уже не те.

– Мистер Мпайипели? – спросил один.

– Да.

Откуда они знают его имя? Они стояли вплотную, не давая ему встать.

– Мы хотим, чтобы вы поехали с нами.

– Зачем?

– Мы представляем интересы государства, – сказал второй, поднося к его глазам пластиковое удостоверение личности: фотография и национальный герб.

– Мне нужно успеть на самолет, – ответил Тобела. В голове прояснилось, тело напряглось.

– В другой раз, – сказал номер первый.

– Я никому не хочу причинять вреда, – сказал Тобела Мпайипели.

Парни захихикали: очевидно, им в самом деле было смешно.

– Неужели?

– Прошу вас!

– Боюсь, мистер Мпайипели, у вас нет выбора. – Номер первый постучал по синей сумке. – Там у вас…

Что им известно?

– Пожалуйста, – сказал он, – послушайте. Мне не нужны неприятности!

Агент услышал в голосе здоровяка коса умоляющие нотки. Ага, боится! Попробую сыграть на его страхе.

– Мы можем причинить вам больше неприятностей, чем вы себе представляете, приятель, – сказал он, откидывая полу пиджака и демонстрируя пистолет в черной наплечной кобуре. Потом агент протянул руку за сумкой и приказал: – Ну, пошли!

– Ай, ай! – сказал Тобела Мпайипели.

За то время, какое понадобилось, чтобы рука номера первого дотянулась до сумки, ему предстояло принять важное решение. Он кое-что уловил по их поведению: они не хотят привлекать к себе внимание. Хотят тихо увести его отсюда. Он должен этим воспользоваться. Когда номер первый потянулся за сумкой, его куртка распахнулась. Тобела мигом выхватил пистолет, повернул ствол, встал. Номер первый застыл с сумкой в руке; глаза его от изумления чуть не вылезли из орбит. Номер второй стоял за номером первым. Остальные пассажиры не заметили ничего необычного.

– Мне не нужны неприятности. Отдайте сумку.

– Что вы делаете?! – спросил номер второй.

– У него мой пистолет, – прошипел номер первый.

– Возьми сумку, – велел Тобела второму.

– Что?

– Возьми у него сумку и брось туда свой пистолет. – Он сильнее ткнул пистолетом в грудь номеру первому, держа его щитом между собой и вторым.

– Делай, как он велит, – тихо распорядился первый.

Номер второй колебался; он все время переводил взгляд с них на пассажиров, ожидающих вылета, но никак не мог ничего придумать. Наконец он ре шился.

– Нет, – заявил он, вынимая собственный пистолет и засовывая его под пиджак.

– Делай, что он говорит, – властно и требовательно прошипел номер первый.

– Мать твою, Виллем!

Мпайипели старался сохранять спокойствие.

– Верните сумку, и все. Я не слишком хорошо обращаюсь с револьверами. Здесь много народу. Кто-нибудь может пострадать.

Патовая ситуация. Мпайипели и Виллем стоят почти вплотную, номер второй – в метре от них.

– Господи, Альфред, делай же, что он говорит! Куда он денется?

Наконец номер второй сдался:

– Тебе самому придется объясняться с начальством! – Альфред медленно вытянул сумку из руки Виллема, расстегнул молнию, затолкал внутрь свой пистолет, снова застегнул сумку и осторожно поставил ее на пол, как если бы ее содержимое было бьющимся.

– А теперь садитесь. Оба!

Агенты медленно сели.

Мпайипели взял сумку, по-прежнему сжимая в брючном кармане пистолет, и зашагал к пассажирскому выходу. Быстро обернулся, чтобы проверить, что делают агенты. Номер первый и номер второй, Виллем и Альфред, один белый, другой коричневый, уставились на него с непонятным выражением.

– Сэр, туда нельзя… – сказала женщина на выходе, но он уже прошагал мимо, на взлетную полосу.

Охранник что-то кричал, махал ему рукой, но он выбежал из круга света, из здания в темноту.

* * *

– Есть! Нашел! – закричал Раджкумар, и Менц подошла к его компьютеру. – Тобела Мпайипели, родился десятого октября 1962 года в Алисе в Восточной Капской провинции. Отец – Лоуренс Мпайипели, мать – Кэтрин Зонгу, удостоверение номер 621010 5122 004. Зарегистрирован по адресу: Митчеллз-Плейн, Семнадцатая улица, дом 45. – Раджкумар с довольным видом откинулся на спинку кресла и взял с подноса очередной сэндвич.

Менц стояла за его креслом и читала с монитора.

– Раджив, мы знаем, что он когда-то и где-то родился. Нам нужно нечто большее.

– Ну надо же было с чего-то начать, – обиженно проворчал Раджкумар.

– Надеюсь, дата его рождения не является дурным предзнаменованием, – сказала Менц.

Раджкумар медленно перевел взгляд с монитора на свою начальницу:

– Не понял.

– Радж, раньше десятого октября мы праздновали День героев. Африканеры поминали своих предков-первопроходцев. Адрес наверняка устарел. Выясни, кто там сейчас живет. Ему сорок лет. Он слишком стар для Моники. И достаточно стар для того, чтобы иметь общие дела с Джонни Клейнтьесом…

– Мэм, – обратился к ней Квинн, но ей не хотелось, чтобы ее прерывали.

– Я хочу знать, Раджив, что связывает их с Клейнтьесом. Хочу знать, служил ли он, где служил, когда и как. Мне нужно знать, почему Моника Клейнтьес обратилась со своей маленькой проблемкой именно к нему!

– Мэм! – снова позвал Квинн, гораздо настойчивее.

Менц подняла голову.

– Он сбежал.

* * *

Тобела несся в самый темный угол аэропорта, не останавливаясь ни на секунду и напряженно вслушиваясь: не раздастся ли вой сирен, крики, выстрелы. Он злился на Монику, на Джонни Клейнтьеса – и на себя. Интересно, откуда властям вдруг стало известно о небольшой сделке Джонни Клейнтьеса?

Те двое в серых костюмах знали, как его зовут. Один постучал пальцем по его синей сумке. Значит, им известно, что там находится. Его вели с тех пор, как он вошел в здание аэропорта, знали что-то о нем. Должно быть, они следили за Моникой, а она привела их к его дому. Черт бы их всех побрал! Они знают все! Он бежал, оглядываясь через плечо. За ним никто не гнался. Он ведь поклялся себе: больше никакого насилия. Два года он сдерживал клятву. Не стрелял, никого не избивал, даже не угрожал. Он обещал Мириам, что черные дни остались в прошлом. И вот за тридцать секунд после того, как к нему подошли двое в серых костюмах, все его обещания пошли прахом, а он ведь знает, как бывает, – дальше все будет еще хуже. Если события закрутятся, их уже не остановить. Сейчас лучше всего вернуть сумку дочери Джонни и сказать: пусть Джонни сам выпутывается из неприятностей, в которые угодил по собственной вине. Надо все остановить до тех пор, пока не станет слишком поздно. Прямо сейчас остановить!

Он наткнулся на проволочную ограду. За ней находилась Борчардс-Кверри-роуд. Он тяжело дышал; тело отвыкло от физических нагрузок. По лицу струился пот. Он снова оглянулся; здание аэропорта находилось слишком далеко, чтобы можно было разглядеть отдельных людей, но все было тихо, никакого шума и беготни не наблюдалось.

Значит, его пытались арестовать не полицейские и не таможенники. Аэропорт сейчас переполнен.

Значит…

Шпионы.

Все становится понятным, если учесть, какого рода сведения записаны на жестком диске.

Да пошли они! Он не боится шпионов. Он перепрыгнул через ограду.

– Соедини-ка их со мной, – велела Янина Менц, и Квинн нажал кнопку.

– …ему просто повезло, начальник, вот и все!

– Виллем, ты на связи!

– Вот как…

– Я хочу знать, что случилось, – заявила Янина Менц.

– Он ушел, мэм, но…

– Я знаю, что ушел. Как это произошло?

– Мэм, у нас все было под контролем. – В голосе говорившего слышался благоговейный ужас. – Мы ждали, пока объект пройдет в накопитель. Назвались и попросили его следовать за нами. Нам велели действовать без шума. Он всего лишь механик в мотоциклетной мастерской; сидел, прижимая к себе сумку, как какой-нибудь фермер из глухомани, и выражение такое застенчивое. Он сказал, что ему не нужны неприятности. Я решил, что он испугался. Это я во всем виноват, мэм. Я наклонился, чтобы забрать у него сумку, а он выхватил мой пистолет…

– Выхватил ваш пистолет?!

– Да, мэм. Выхватил. Я… ну… он действовал так… в общем, я не ожидал.

– А потом?

– Потом он взял сумку, в которой был пистолет Альфреда, и убежал.

Молчание.

– Значит, сейчас у него два пистолета?

– Мэм, по-моему, он не умеет с ними обращаться. Он сам назвал мой пистолет револьвером.

– Да, большое облегчение!

Виллем ничего не ответил.

Квинн уныло вздохнул и тихо проговорил в сторону, обращаясь к Менц:

– Я думал, они справятся…

– Мэм, ему просто повезло. Судя по его реакции, мы легко его возьмем, – говорил Виллем.

Она не ответила.

– Он даже сказал: «Прошу вас, не надо».

– «Прошу вас, не надо»?

– Да, мэм. И мы точно знаем, что в самолете его нет.

Менц обдумала полученные сведения. В комнате было очень тихо.

– Мэм! – звал голос по радио.

– Что?

– Что нам делать сейчас?

6

Иногда полезно пожурить подчиненных, показать свое недовольство – не ими самими, но их поступками.

Менц сердито выключила кнопку громкой связи и подошла к компьютеру.

– Все было у нас под контролем. Мы знали, где находится она, где находится он, куда он направляется, как он намерен туда попасть. Все было под контролем!

Голос ее разносился по комнате; она едва сдерживала гнев. Подчиненные поглядывали на нее украдкой.

– Из-за чего же мы утратили преимущество? Из-за недостатка информации! Из-за недостатка ума. Из-за недостаточной быстроты реакции – как здесь, так и там, в аэропорту! В результате мы оказались в невыгодном положении. Мы понятия не имеем, где он находится. Но мы хотя бы знаем, куда он направляется, и знаем, как можно быстрее туда попасть. Но этого недостаточно. Я хочу знать, кто такой Тобела Мпайипели, причем знать немедленно! Я хочу знать, почему Моника Клейнтьес обратилась к нему. И я хочу знать, где он сейчас. Я хочу знать, где диск с данными. Все! И мне наплевать, что вы должны сделать, чтобы добыть нужные сведения!

Она оглядела сотрудников, те опустили глаза в пол.

– Квинн, а те два придурка…

– Да, мэм?

– Пусть пишут рапорт. А когда напишут…

– Что, мэм?

– Пусть уходят. Они у нас больше не работают!

Она вышла из комнаты, жалея, что нельзя хлопнуть дверью. Прошла по коридору в свой кабинет – там как раз имелась дверь, которой можно было хлопнуть, – и бросилась в черное кожаное кресло.

Пусть дураки попотеют.

Пусть поймут, что, если не попотеешь как следует, Янина Менц выгонит и их. Потому что они, черт возьми, не имеют права на ошибку! Она обязана держать данное ей слово.

Директор уже все знал. Он сидел в кабинете в безупречной белоснежной рубашке и все знал, потому что слушал. Он слышал каждое слово, произнесенное в оперативном штабе – и, надо думать, все оценивал: и ее действия, и ее реакции, и ее стиль руководства.

Ей казалось, что прошла целая жизнь с их первой встречи, когда он спросил ее на собеседовании:

– Янина, вы-то сами этого хотите?

Тогда она ответила «да», потому что была белой женщиной, которая работала под руководством чернокожего мужчины, и возможностей у нее было не так много, несмотря на то что ее коэффициент IQ составлял 147, а в послужном списке не было ни одного промаха. Одни мелкие успехи. Подчеркнуть следует слово «мелкие», потому что она до сих пор не получила случая реализовать себя. И вот директор пригласил ее на обед в ресторан «Бухара» в торговом центре на Черч-стрит и изложил перед ней свое видение будущего:

– Янина, вице-президент хочет создать выдающуюся во всех отношениях разведывательную службу. Совершенно новую структуру, никак не связанную с прошлым. В следующем году вице-президент станет президентом. Ему известно, что он не обладает харизмой Нельсона Манделы – нашего Мадибы. Новому президенту предстоит тяжкий труд; придется преодолевать сопротивление на всех уровнях, бороться с подводными течениями как у нас в стране, так и за границей. Я получил карт-бланш, Янина. На создание новой структуры выделены значительные средства. Полагаю, что сегодня я вижу перед собой создательницу такой службы будущего. Вы талантливая, у вас выдающиеся умственные способности, за вами не тянется груз прошлых ошибок, вы законопослушны и трудолюбивы. Но вопрос состоит в другом: вы-то сами этого хотите?

О да, она очень хотела возглавить новую службу, больше, чем ему казалось! Прошло одиннадцать месяцев с тех пор, как ее муж воспылал страстью к молоденьким девушкам и заявил ей: «Семейная жизнь не для меня», как если бы во всем была виновата она, как если бы она и дочери в чем-то провинились. А на самом деле единственной причиной была Синди, которая так охотно раздвигала свои длинные ноги. Синди! Псевдохудожница с нечесаными патлами пыталась продавать расписанные вручную батики немецким туристам на Гринмаркет-сквер, а заодно стреляла своими большими карими глазами по женатым мужчинам, пока не поймала одного в капкан из своих твердых грудок без лифчика. Потом счастливая парочка переехала в Мпумалангу, в городок под названием Отдых Пилигрима, чтобы, по словам мужа, «открыть студию для Синди».

Итак, она ответила директору, что согласна. Она не просто хотела работать – страстно жаждала. Она была охвачена гневом отвергнутой женщины – в чем, в чем, а в источнике своего гнева она не сомневалась. Кроме того, ее злость питалась и честолюбием; единственная дочь в семье бедных африканеров, она готова была заплатить любую цену за то, чтобы возвыситься над разрушающим душу, бессмысленным существованием своих родителей. Ее злость питалась и десятью годами участия в Борьбе; несмотря на все ее таланты, все, чем она могла похвастать в результате, – место заместителя директора, хотя она способна на большее! Янина прекрасно разбиралась в себе, в своей психике, и была беспристрастна в самооценке. Она умеет летать – и какое имеет значение, откуда дует ветер, поднимающий ей крылья?

Ничего подобного она ему тогда, конечно, не сказала. За обедом она слушала его, говорила холодно и ответила со спокойной уверенностью:

– Да, я хочу этого.

Со следующей же недели они начали вырабатывать общий подход: создание первоклассной разведывательной службы в стране, которая тщится вытащить себя за волосы из болота третьего мира. Новая независимая спецслужба с, так сказать, чистым послужным списком.

Она до сих пор хотела этого. Независимо от того, какую цену ей пришлось заплатить.

Зазвонил телефон – внутренний.

– Менц.

– Янина, зайдите ко мне, пожалуйста, – сказал директор.

Он сел в маршрутку, которая шла в Бельвиль, – первое, что подвернулось. Самое главное – убраться подальше от аэропорта, не важно, в каком направлении; он обдумывал возможные препятствия. Он не может вернуться к Монике Клейнтьес, потому что за ней определенно следят. Он не может ей позвонить. Он не может поехать домой. Он не может вернуться в аэропорт – сейчас там их уже, наверное, целые стаи. И если они хоть что-то соображают, они наверняка следят и за вокзалом.

Поэтому поездка на автобусе или на поезде тоже исключается.

Остается вопрос: как попасть в Лусаку?

Он сидел в темноте, зажатый между другими пассажирами, уборщиками, охранниками, рабочими. Возвращаясь домой, люди обсуждали подорожание хлеба, результаты футбольного матча, говорили о политике. Ему вдруг захотелось стать одним из них. Захотелось бросить диск на колени Монике и сказать: «Вы кое-что не учли». А потом вернуться к Мириам и Пакамиле. Тогда завтра он поедет на работу на своей «хонде-бенли», а в обеденный перерыв пройдется пешком к чистильщику обуви Иммануилу и сыграет с ним партию в шахматы, прерываемую вечно болтающими по телефону богатенькими клиентами. И они будут добродушно подшучивать над белыми на коса.

Но от прежней жизни его отделяет синяя спортивная сумка, в которой два пистолета Z88 и штука под названием внешний жесткий диск.

– А вы чем занимаетесь? – спросила Тобелу соседка.

– В настоящее время – путешествую.

Как же ему попасть в Лусаку?

Не скажешь, что он приходит на работу каждый день в шесть утра. Сейчас почти половина девятого вечера, а директор, несмотря на то что ему за пятьдесят, выглядит свежим, отдохнувшим и бодрым.

– Янина, у меня тут один интересный звонок. Сегодня наш Тигр напал на десантника.

– Что значит «напал»?

– Избил. Десантник в госпитале, а его командир начал звонить по начальству. Он жаждет крови.

– Уверена, сэр, что для драки имелся повод.

– Я тоже уверен, Янина. Просто хотел, чтобы вы были в курсе.

– Спасибо, сэр.

– Когда увидите его, спросите о драке.

– Хорошо… Это все, господин директор?

– Все, Янина. Знаю, вы очень заняты. – Директор по-отечески улыбнулся.

Она не спешила уходить. Ей хотелось, чтобы он что-нибудь сказал о работе оперативного штаба; он должен представить дело так, чтобы она заверила его, что все под контролем! Но директор молча улыбался.

Она вышла на лестницу и тут же остановилась.

Знаю, вы очень заняты.

Он ее испытывал, проверял; теперь она поняла это наверняка.

Янина тихо рассмеялась. Если бы он только знал! Она глубоко вздохнула и медленно спустилась по ступенькам, считая шаги, как будто разрабатывая стратегический план.

Как только она появилась на пороге оперативного штаба, Радебе начал докладывать. В голосе его слышались извиняющиеся нотки. Он объяснил причины передислокации всех групп – шестеро лучших в аэропорту, шестеро на кейптаунском вокзале. Трое следят за железнодорожным терминалом и трое – за автобусным. Трое его подчиненных обзванивали все агентства проката машин в городе, требуя немедленно сообщить, если к ним явится человек, чья внешность подходит под описание Мпайипели, и попробует нанять машину. Они также намерены связаться со всеми частными авиакомпаниями. Еще три команды по два человека в каждой сидели в машинах на Уэйл-стрит, ожидая приказа. Ни в доме Моники Клейнтьес, ни в доме Мириам Нзулулвази никаких действий не замечено.

Янина кивнула. Квинн подтвердил, что телефон Нзулулвази поставлен на прослушку. Пока никаких звонков не было.

Раджкумар, не в меру обидчивый, докладывал с чувством оскорбленной гордости:

– В базе «Копья нации» нет сведений о Тобеле Мпайипели. Что касается адреса, по которому он зарегистрирован, – дом принадлежит некоему Орландо Арендсе. Возможно, тому самому Арендсе, которому сегодня звонила Моника, когда разыскивала Мпайипели. Но сам Арендсе зарегистрирован в Милнертон-Ридж. – Тучное тело заколыхалось; к Раджкумару возвращалась уверенность в себе. – Интерес представляет криминальное прошлое Арендсе: дважды сидел за торговлю краденым, в 1975 году и с 1982 по 1984 год. В 1989 году его обвиняли в незаконном хранении оружия, но признали невиновным. Дважды его арестовывали за наркоторговлю, в 1992 и 1995 годах, но до суда дело в обоих случаях так и не дошло. Одно точно: Орландо Арендсе – мафиозо. Наркоделец, причем крупный. Занимается и проститутками, и азартными играми, и торговлей краденым. Обычное крышевание. И, насколько я понял, за его деятельностью пристально следят «Скорпионы». Сдается мне, тот адресок в Митчеллз-Плейн может быть просто их явкой. – Раджив Раджкумар с довольным видом откинулся на спинку кресла.

– Молодец! – похвалила его Янина. Она начала шагать перед индусом от стены до стены, скрестив руки на груди.

Организованная преступность? Она обдумала все варианты, но едва ли они имели смысл.

– Мафиозо? – произнесла она вслух. – Не понимаю.

– За деньги можно купить странных компаньонов, – заметил Раджкумар. – А если он связан с наркотиками, речь идет о деньгах. Больших деньгах.

– Возможно, и сам Мпайипели – наркодилер, – предположил Квинн.

– Он механик по ремонту мотоциклов, – возразил Радебе. – Как-то не вяжется одно с другим.

Янина Менц перестала ходить, кивнула:

– Раджив, выясни, кто владелец мастерской.

– Данные компании устарели. Я, конечно, могу порыться, но…

Радебе заявил:

– Я вышлю туда машину. Иногда на двери есть телефоны, куда звонить в случае необходимости.

– Давай.

Она попыталась проанализировать то, что им уже было известно, рассмотреть факты под разными углами, но все время спотыкалась о криминальные кусочки головоломки.

– Мпайипели не замечен в связях с АНК, «Копьем нации», ПАК или АОНА?

– Нет. Но конечно, списки членов АНК несколько раз перетряхивались. Сведения у них неполные. А у ПАК и АОНА никогда и не было ничего подобного. Все сведения о ПАК косвенные и исходят от буров. Никакого Мпайипели там нет.

– Между Клейнтьесами и Мпайипели должна быть какая-то связь!

– Черт, – сказал Квинн. – Да он, может, работал у них садовником!

Радебе, который всегда взвешивал свои слова, нахмурился, как будто у него зародились серьезные сомнения:

– Пытаясь найти Мпайипели, Моника сначала позвонила Арендсе. Может быть, они связаны через Арендсе?

– Может быть. – Янина снова зашагала по комнате, переваривая полученные сведения, взвешивая все за и против. Как мало им известно! Им просто необходим прорыв, необходимо пролить свет над завесой невежества. Но как развязать язык наркобарону?

Она еще некоторое время походила туда-сюда.

– Ладно, – сказала она наконец. – Вот что мы сделаем.

В Бельвиле, в грязном общественном туалете, он зашел в кабинку, запер за собой дверь и вытащил пистолеты из скатанных в трубку журналов. Выйдя из кабинки, он по одному бросил их в разные корзины для мусора и зашагал по направлению к Дурбан-роуд. Он по-прежнему понятия не имел, куда направляется. Только понимал, что уходят минуты, а он всего на десять километров ближе к Лусаке, чем был в аэропорту. Им снова овладело искушение все бросить и вернуться домой. Но не давал покоя вопрос: так ли поступил Джонни Клейнтьес, когда он был нужен ему, Тобеле? И всегда ответ был одним и тем же: нет. Сколько бы он ни думал, как бы ему ни претило находиться здесь, как бы ни давили на него растущие тревога и тоска. Он многим обязан Джонни Клейнтьесу, значит, придется ради него пошевелиться. Тобела повернул за угол Фортреккер и Дурбан-роуд, увидел машины, стоящие на светофоре, и его осенило. Он ускорил шаг и направился к стоянке такси.

Надо вернуться в город. Быстро.

Во второй раз за день капитан Тигр Мазибуко выключил телефон после разговора с Яниной Менц и начал хрипло выкрикивать приказы команде «Альфа»:

– Открывайте ящики! Нам предстоит работа. Автоматы, пистолеты-пулеметы, гранаты со слезоточивым газом, бронежилеты и приборы ночного видения. И раскрасьте лица!

Бойцы охотно включились в работу, споро вскрывали ящики с боеприпасами, то и дело поглядывая на своего командира и недоумевая, почему им отдан такой приказ. Но Мазибуко сам ничего не понимал. Он вспоминал разговор с Менц. Почему он сегодня напал на офицера? Потому что поганец натравил на Малыша Джо Мороку свою немецкую овчарку. Что сделал Малыш Джо? Не отдал честь паршивому лейтенантику. Почему? Потому что Малыш Джо – это Малыш Джо. Он постоянно погружен в собственные мысли и не знает, что происходит вокруг него. Обыкновенная рассеянность, вот и все. А когда лейтенант обрушил на него целый поток непристойностей, исход был очевиден. Малыш Джо готов терпеть все, что угодно, только от одного человека, и этот человек – его капитан, Тигр Мазибуко. Вот почему Малыша Джо сразу вызволили с гауптвахты. Малыш Джо посоветовал лейтенанту совершить непристойные действия с самим собой или со своей собакой, и лейтенант натравил на него овчарку, чтобы собака его укусила. Что в любом случае, говоря военным языком, является нарушением закона в самом худшем смысле слова. Малыш Джо пострадал физически? Нет. Лейтенант и собака огорчили Малыша Джо. А это так же плохо, как и укус до крови. В его случае даже хуже. Была допущена несправедливость, как ни смотри. Тигр Мазибуко предпочел не действовать по официальным каналам, чтобы восстановить справедливость. Если он просто пожалуется по начальству, другие подразделения подумают, что об их ОБР можно вытирать ноги. Нет, ему надо было создать прецедент. А десантники пусть жалуются.

– Да, они в самом деле жалуются. Они требуют дисциплинарного взыскания.

– Тогда накажите меня. – Мазибуко говорил вызывающе, потому что понимал: до того, как он избил лейтенанта «Летучих мышей», бойцы ОБР были неприкасаемыми.

– Но только после того, как вы выполните задание. – И Янина Менц сообщила ему, что им предстоит сделать.

Ему передали бронежилет и оружие, прибор ночного видения и, в последнюю очередь, маскировочную краску. Он быстро и ловко нанес ее на лицо. Потом бойцы выстроились перед ним, и он проверил у каждого снаряжение.

– У меня для вас новая кличка, – заявил он. – С сегодняшнего дня вас будут знать как «Охотников за гангстерами».