Текст книги "Ураган Уайетта"

IV

Час спустя он вел машину по улицам Сен-Пьера, направляясь в район доков, где находилась резиденция Росторна. Улицы были непривычно пустынны, и местный рынок, обычно шумный и полный движения, был закрыт и тих. Солдат не было видно, но полицейских было много, и они ходили группами по четыре человека. Впрочем, делать им было нечего, так как население города скрылось за дверьми и ставнями своих домов.

Дом Росторна тоже был наглухо закрыт. С одного из верхних окон вяло свисал потрепанный английский флаг. Уайетт долго колотил в дверь, пока услышал чей-то голос:

– Кто там?

– Мое имя – Уайетт. Я – англичанин. Разрешите войти.

Щеколду отодвинули в сторону, образовалась щелочка, потом дверь открылась пошире.

– Входите, входите. Сейчас не время бродить по улицам.

Уайетт однажды видел Росторна, когда тот посещал базу. Это был невысокого роста человек, который мог бы сойти за прототип Пиквика. Он занимался на острове коммерцией, а официальные его обязанности британского консула доставляли ему мало хлопот. Англичан здесь было мало, и его консульская деятельность состояла в основном из вызволения из кутузки пьяных английских моряков и распространения среди населения брошюр, с помощью которых правительство Англии пыталось пропагандировать британский образ жизни.

Росторн склонил голову набок, стараясь в полумраке рассмотреть Уайетта.

– Мне кажется, где-то я вас видел.

– Мы встречались на мысе Саррат. Я там работаю.

– Да-да, конечно, вы – тамошний метеоролог, вспоминаю.

– У меня есть для вас письмо от капитана первого ранга Брукса, – Уайетт протянул конверт.

– Пойдемте в мой кабинет, – сказал Росторн и провел Уайетта в затхлое помещение, обставленное мебелью девятнадцатого века и напоминавшее романы Диккенса. Портрет королевы на стене смотрел на герцога Эдинбургского, висевшего на противоположной. Росторн вскрыл конверт и сказал:

– Почему командующий не позвонил мне, как обычно?

Уайетт криво усмехнулся.

– Телефонная сеть на базе надежная, а вот городской сети он не очень доверяет.

– А, это очень разумно, – заметил Росторн и стал читать.

– Очень любезно со стороны командующего пригласить нас на базу, – сказал он через некоторое время. – Нас вообще-то так мало. – Он пощелкал пальцем по письму. – Он пишет, что у вас есть какие-то сомнения насчет урагана. Дорогой сэр, ураганов здесь не было с 1910 года.

– Каждый находит нужным сообщить мне об этом, – с горечью сказал Уайетт. – Мистер Росторн, вам когда-нибудь приходилось ломать себе руку?

Росторн опешил. Он немного подумал, затем сказал:

– Ну да. В детстве.

– То есть очень давно.

– Лет пятьдесят тому назад. Но при чем тут…

– Означает ли тот факт, что вы в детстве ломали руку, – перебил его Уайетт, – что завтра вы не сломаете ее еще раз?

Росторн помолчал.

– Все понятно, молодой человек. Значит, вы серьезно относитесь к этому урагану.

– Да, – сказал Уайетт, стараясь произнести это как можно более убедительно.

– Командующий Брукс – человек исключительно честный. Он пишет мне, что, если вы окажитесь правы, база отнюдь не будет самым безопасным местом на острове. Он советует мне принять это во внимание прежде, чем принимать решение. – Он посмотрел на Уайетта заинтересованно. – Расскажите-ка мне об этом урагане поподробнее.

Уайетту вновь пришлось изложить свои соображения по поводу Мейбл. Росторн слушал внимательно, не пропускал ни малейшей детали, и часто прерывал повествование весьма уместными и точными вопросами. Когда Уайетт закончил, он сказал:

– Значит так. Тридцать процентов за то, что этот ураган, столь насмешливо именуемый Мейбл, придет сюда. Об этом говорят ваши цифры. Но есть еще ваше чувство, говорящее о том, что он непременно придет; и я думаю, этого не следует недооценивать, ни в коем случае! Я высоко ценю интуицию. Что мне делать, мистер Уайетт?

– Командующий предложил, чтобы вы встретились с Серрюрье. Он полагает, что тот скорее выслушает англичан, нежели американцев.

Росторн кивнул.

– Да, скорее всего это так. Но увидеться с ним чрезвычайно трудно. – Он покачал головой. – К нему и в лучшие-то времена было не пробиться, а сейчас…

– Можно все же попробовать, – настаивал Уайетт.

– Да-да, можно, – подтвердил Росторн, – даже нужно. – Он взглянул на Уайетта своими умными проницательными глазами. – Вы умеете убеждать, молодой человек. Пойдем сейчас же. От того, что сделает Серрюрье, зависит мое решение по поводу британских подданных.

Президентский дворец был в кольце войск. Здесь располагались лагерем два батальона, и свет их костров разгонял нависшую над дворцом тьму. По дороге их автомобиль дважды останавливали, но благодаря Росторну тут же пропускали дальше. Наконец, они добрались до конечного пункта – охранного помещения у главных ворот дворца.

– Мне нужно встретиться с мсье Ипполитом, главой протокольного отдела, – объявил Росторн офицеру, преградившему им путь.

– А захочет ли мсье Ипполит видеться с вами? – высокомерно спросил офицер. Зубы ярко блестели на его темном лице.

– Я – консул Великобритании, – твердо сказал Росторн. – И если я немедленно не увижусь с мсье Ипполитом, он будет рассержен. – Он помолчал и добавил: – И президент Серрюрье тоже.

Ухмылка сошла с лица офицера при упоминании Серрюрье, и он заколебался.

– Подождите, – рявкнул он и вошел внутрь дворца.

Уайетт окинул взором до зубов вооруженных солдат, окружавших машину, и спросил:

– А почему Ипполит?

– Это наша надежда на то, чтобы добраться до Серрюрье. У него достаточный вес во дворце, и Серрюрье прислушивается к нему, и в то же время он не настолько крупная фигура, чтобы я его боялся. Для меня он все равно, что этот наглый щенок.

«Наглый щенок» в этот момент вновь подошел к ним.

– Вы можете повидаться с мсье Ипполитом. – Он сделал солдатам жест рукой. – Обыщите их.

Уайетт почувствовал на себе черные лапы солдата. Ему пришлось подчиниться этой унизительной процедуре, после которой его протолкнули через проход во дворец. За ним семенил Росторн, бормотавший сквозь зубы:

– Ипполит еще пожалеет об этом. Я устрою ему протокол. Он говорит по-английски, так что пара теплых слов дойдет до него.

– Не стоит, – сказал Уайетт решительно, – наша главная цель – Серрюрье.

Ипполит сидел в большом кабинете с высоким потолком, украшенным алебастровой лепниной. Он поднялся из-за прекрасного стола восемнадцатого века и вышел к ним с распростертыми объятиями.

– А, мистер Росторн! Что привело вас сюда в такое время? И так поздно? – Произношение у него было чисто оксфордское.

Росторн, с трудом подавив желание бросить ему в лицо свои «пару теплых слов», сухо сказал:

– Я хочу видеть президента Серрюрье.

Лицо Ипполита вытянулось.

– Боюсь, это невозможно. Вы должны понимать, мистер Росторн, что пришли сюда в очень неудачное время.

Росторн напыжился, насколько это было возможно при его маленьком росте, и Уайетту померещилось, что он заговорил как власть имеющий от имени всего имперского могущества.

– Я здесь, – произнес он, – чтобы передать послание от правительства Ее Величества Королевы Великобритании, – сказал он торжественно. – Послание я должен вручить президенту лично. Я полагаю, что он будет раздосадован, если не получит его.

Приятная улыбка исчезла с лица Ипполита.

– Президент сейчас… совещается. Его нельзя беспокоить.

– Должен ли я сообщить правительству, что президент отказался принять его послание?

Лицо Ипполита покрылось капельками пота.

– Нет, мне бы не хотелось формулировать это таким образом, – сказал он.

– Мне тоже, – сказал Росторн, улыбаясь. – Но мне кажется, что президент мог бы сам сформулировать свое отношение к этому. Я не думаю, что ему нравится, когда другие люди действуют от его имени, совсем нет. Может быть, вы все-таки спросите его, желает ли он видеть меня или нет.

– Пожалуй, да, – нехотя согласился Ипполит. – Не могли бы вы мне сказать, по крайней мере, с чем связано это послание?

– Не могу, – отрезал Росторн. – Это государственное дело.

– Хорошо. Я пойду спрошу президента. Вы подождите здесь. – Он исчез из комнаты.

Уайетт посмотрел на Росторна.

– Вы не переборщили? – спросил он.

– Если это дойдет до Уайтхолла, – сказал Росторн, хмуря брови, – меня, конечно, тотчас же лишат работы. Но это единственный способ иметь дело с Ипполитом. Этот тип – трус. Он боится обращаться к Серрюрье, но еще больше боится того, что произойдет, если он не обратится к нему. Обычная вещь при тиранических режимах. Диктаторы предпочитают окружать себя вот такими медузами, как Ипполит.

– Как вы думаете, он все-таки примет нас?

– Думаю, что да, – сказал Росторн. – Мы возбудили его любопытство.

Ипполит вернулся через пятнадцать минут.

– Президент примет вас. Пожалуйста, сюда.

Они последовали за ним по богато орнаментированному коридору длиной, как им показалось, с полумилю, и остановились перед дверью.

– Президент крайне обеспокоен нынешней ситуацией, – сказал Ипполит, – не поймите его неправильно, если вам покажется, что он… в плохом расположении духа, скажем так.

Росторн понял, что Ипполит только что попал под горячую руку Серрюрье, и решил поднажать со своей стороны.

– Он придет в еще более плохое расположение духа, когда узнает, как с нами здесь обращались, – бросил он. – Это неслыханная вещь, чтобы представителей иностранной державы обыскивали, как обыкновенных преступников.

Ипполит, лицо которого приобрело какой-то грязно-серый оттенок, начал было что-то говорить, но Росторн, не обращая на него внимания, толкнул дверь и вошел внутрь. Уайетт последовал за ним.

Это был большой, почти без мебели зал, украшенный с тем же изяществом, что и другие помещения дворца. В дальнем его углу они увидели складной стол, вокруг которого стояло несколько человек в форменной одежде. Они все что-то горячо говорили, пока маленький человек, сидевший спиной к двери, вдруг не стукнул кулаком по столу и не прокричал:

– Найдите их, генерал! Найдите и сотрите в порошок!

Росторн почти не шевеля губами, сказал Уайетту:

– Серрюрье со своими генералами – Дерюйе, Лескюйе, Рокамбо.

Один из них что-то прошептал на ухо Серрюрье, тот обернулся.

– А, Росторн, вы хотели мне что-то сообщить?

– Пошли, – сказал Росторн, и они начали пересекать пространство зала.

Серрюрье сидел, облокотившись на стол, заваленный картами. Это был маленький, почти незаметный человечек с поднятыми плечами и впалой грудью. У него были коричневые глаза шимпанзе, в которых застыло выражение мольбы, словно их владелец никак не мог взять в толк, за что его можно ненавидеть или хотя бы не любить. Но голос его был груб и резок – голос человека, знавшего, что такое власть, и привыкшего командовать.

Он поскреб подбородок и сказал:

– Вы выбрали неудачное время. А кто этот белый человек?

– Это английский ученый, Ваше Превосходительство.

Серрюрье пожал плечами, словно вычеркивая Уайетта из списка людей, с которыми стоит иметь дело.

– Чего хочет британское правительство от меня?

– Меня просили кое-что передать вам, – сказал Росторн.

– Что именно? – проворчал Серрюрье.

– Ценную информацию, Ваше Превосходительство. Мистер Уайетт – специалист-метеоролог, он имеет сведения о надвигающемся урагане – очень опасном.

Челюсть Серрюрье отвисла.

– И вы пришли ко мне сейчас, в такое время, чтобы поговорить со мной о погоде? – вопросил он, словно не веря своим ушам. – Сейчас, когда война у порога, вы тратите мое время на пустяки? – Он схватил со стола карту и, сжав ее в своем черном кулаке, потряс ею под носом Росторна. – Я-то думал, что вы мне сообщите что-нибудь новое о Фавеле. О Фавеле, Фавеле – понимаете? Он сейчас меня интересует, а больше ничего.

– Ваше Превосходительство… – начал Росторн.

Серрюрье раздраженно прервал его.

– На Сан-Фернандесе ураганов не бывает, об этом все знают.

– Был в 1910 году, – вставил Уайетт.

– У нас не бывает ураганов, – повторил Серрюрье, сверля Уайетта глазами. Внезапно он взорвался. – Ипполит! Ипполит, где, черт тебя возьми! А ну отправь этих дураков отсюда.

– Но Ваше Превосходительство… – сделал еще одну попытку Росторн.

– На Сан-Фернандесе не бывает ураганов, – завопил Серрюрье. – Вы что, оглохли, Росторн? Ипполит, уведи их с глаз долой. – Он наклонился над столом, тяжело дыша. – А с тобой я поговорю попозже, Ипполит, – добавил он угрожающим тоном.

Уайетт почувствовал, как Ипполит вцепился в его пиджак, и посмотрел на Росторна.

– Пошли, – сказал Росторн уныло. – Мы передали наше сообщение, как могли.

Он с подчеркнутым достоинством повернулся и зашагал к двери. Секунду поколебавшись, Уайетт последовал за ним. Когда они открыли дверь, вновь раздался истерический крик Серрюрье:

– У нас не бывает ураганов, мистер английский ученый!

В коридоре Ипполит тотчас переменился, исполнившись мстительной злобы. Он счел, что Росторн обвел его вокруг пальца, а, кроме того, почувствовал страх перед расправой, которую ему пообещал Серрюрье. Он крикнул взвод солдат, и те, не церемонясь, дотащили Уайетта и Росторна до ворот дворца и буквально выкинули на улицу.

– Я ожидал чего-то подобного, – сказал Росторн, разглядывая разорванную полу своего пальто. – Но мы должны были попытаться.

– Он сумасшедший, – сказал Уайетт. – Клинический случай очевидного, буйного помешательства.

– Разумеется, – спокойно сказал Росторн. – А вы этого не знали? Лорд Эктон сказал однажды, что абсолютная власть абсолютно развращает. Серрюрье, конечно, до конца развращен, – вот почему все его так боятся. Я, кстати, стал сомневаться, что мы вообще выйдем отсюда.

Уайетт помотал головой, словно отряхивая с себя паутину.

– У нас не бывает ураганов, – сказал он, копируя Серрюрье, – как будто он отменил их президентским декретом. – На его лице было недоуменное выражение.

– Давайте-ка уматывать отсюда, – сказал Росторн, оглядывая стоящих кругом солдат. – Где ваш автомобиль?

– Вон там, – сказал Уайетт. – Я отвезу вас домой, потом заеду в «Империал».

Послышался глухой рокот, шедший откуда-то с гор. Росторн наклонил голову набок, прислушиваясь.

– Это гром, – сказал он. – Это что, ваш ураган уже здесь?

Уайетт посмотрел на луну, плавающую вверху в безоблачном небе.

– Это не гром, – сказал он. – По моему, кто-то из них нашел другого – Серрюрье Фавеля или наоборот. – Он взглянул на Росторна. – Это орудийный огонь.

Глава 3

I

Был уже поздний вечер, когда Уайетт подвел машину к подъезду «Империала». Ему сильно досталось за это время. Уличные фонари либо сами погасли, либо были потушены умышленно (он предположил, что обслуживающий персонал электростанции просто сбежал); три раза его останавливала полиция и с подозрением осматривала автомобиль, один из немногих на пустынных улицах. Время от времени вспыхивала перестрелка, – то одиночная, то залпами, гулко прокатываясь вдоль улиц. Полиция и солдаты нервничали и готовы были стрелять в любой движущийся объект. И надо всем этим властвовал глухой рокот артиллерийской канонады, особенно отчетливый в тяжелом ночном воздухе.

Мысли Уайетта были в разброде. Он даже не знал, радоваться ему или огорчаться, если он встретит в «Империале» Джули. Если она отправилась на мыс Саррат, тогда ему уже ничего не придется решать, а если она все еще в отеле, ему предстоял трудный выбор. Мыс Саррат, с точки зрения Уайетта, был не безопасным местом, но равным образом небезопасно было оказаться замешанным в борьбе воюющих сторон. Мог ли он, руководствуясь только своими предчувствиями, советовать кому-либо, и особенно Джули, не ехать на мыс Саррат?

Он посмотрел на затемненный отель и внутренне содрогнулся, сейчас ему предстоит решать, что же делать. Когда он был готов закрыть и запереть автомобиль, ему в голову пришла мысль. Он открыл капот и снял распределительный ротор. Теперь в любом случае автомобиль останется на месте.

Фойе отеля было темным, только со стороны американского бара шел слабый свет. Он направился туда, но внезапно остановился: сзади раздался стук отодвигаемого стула. Он повернулся.

– Кто здесь?

Послышался шорох, какая-то фигура тенью мелькнула на фоне окна, затем со стуком закрылась дверь, и все стихло. Со стороны американского бара донесся голос:

– Кто там?

– Это Уайетт.

Джули бросилась ему на грудь, как только он вошел в бар.

– О, Дейв, я так рада, что ты здесь. Ты с базы? У тебя есть машина?

– Машина есть. Но я не прямо с базы. А тебя ведь должен был кто-то туда отвезти?

– Они приезжали, но меня тут не было, никого из нас не было.

Тут Уайетт обнаружил, что находится в центре небольшой группы. Здесь были Доусон, Папегайкос из клуба «Марака» и женщина средних лет, которую он не знал. Сзади, за стойкой, виднелась фигура бармена.

– Я была здесь, – говорила женщина. – Я спала в своей комнате, и никто не пришел за мной. – Тон ее был обиженным и агрессивным.

– Ты, вероятно, не знаешь миссис Вормингтон, – сказала Джули.

Уайетт кивнул головой.

– Значит, вы оказались за бортом, – сказал он.

– Не совсем. Когда мы с мистером Доусоном добрались до отеля и увидели, что никого уже нет, мы сели вот тут и стали думать, что делать дальше. В это время зазвонил телефон в кабинете администратора. Оказалось, что звонили с базы. Они проверяли, не остался ли кто-нибудь здесь, и сказали, что пришлют за нами грузовик, – но тут прямо посередине фразы связь оборвалась.

– Вероятно, люди Серрюрье отрезали линию, – сказал Уайетт. – Они явно нервничают. Видно, не уверены в себе. Когда это произошло?

– Около двух часов тому назад.

Уайетту это не понравилось, но он ничего не сказал, не было смысла пугать присутствующих. Он улыбнулся Папегайкосу:

– Привет, Эвменидес. Я не знал, что вас привлекает «Империал».

Бледный грек произнес уныло:

– Мне говорили: приди сюда, если хочешь на базу. Доусон выпалил:

– Этот грузовик будет с минуты на минуту, и нас заберут отсюда. – Он махнул рукой со стаканом в сторону Уайетта. – Мне кажется, вы не откажетесь выпить.

– Да, это было бы кстати, – сказал Уайетт. – У меня был тяжелый день.

Доусон повернулся.

– Эй, ты! Куда это ты направился? – Он подался вперед и схватил маленького человечка, который выскользнул из-за стойки. Бармен отчаянно барахтался в лапе Доусона, но тот держал его крепко и быстро водрузил на место.

– Знаете, он еще и кассу прихватил с собою, – сказал он, обернувшись, Уайетту.

– Оставьте его в покое, – сказал Уайетт устало. – Какое нам до этого дело? Весь персонал убежал. Один из них как раз выбирался отсюда, когда я вошел.

Доусон пожал плечами, разнял хватку и выпустил бармена на свободу.

– Действительно, ну его к черту! Бар с самообслуживанием мне нравится больше.

Миссис Вормингтон была настроена решительно.

– Что ж, раз у вас есть машина, мы можем сами отправиться на базу.

Уайетт вздохнул.

– Не знаю, разумно ли это. Мы можем не пробиться туда. Молодчики Серрюрье готовы стрелять без предупреждений. Они сначала стреляют, а потом задают вопросы. Да и после вопросов они могут нас перестрелять.

Доусон, вручая ему наполненный стакан, сказал:

– Черт, но ведь мы американцы. Мы же не ссоримся с Серрюрье.

– Мы это знаем, командующий Брукс знает, а Серрюрье – нет. Он убежден, что американцы снабжают мятежников пушками – слышите грохот – и что Брукс только ждет, чтобы, выбрав подходящий момент, нанести ему удар в спину.

Уайетт пригубил виски и поперхнулся. Да, Доусон тяготел к сильным напиткам. Он с трудом сделал глоток и продолжал:

– Я предполагаю, что Серрюрье сейчас сосредоточил вокруг базы приличные силы. Поэтому и машина за вами не пришла.

Все молча смотрели на Уайетта. Наконец, миссис Вормингтон сказала:

– Нет, я уверена в том, что командующий Брукс не оставит нас здесь, даже если ему придется поднимать для этого морскую пехоту.

– У командующего Брукса сейчас столько забот, что ему не до горстки американцев, оказавшихся в затруднительном положении, – сказал Уайетт холодно. – Он думает прежде всего о безопасности базы.

Доусон обеспокоенно спросил:

– А что, собственно, заставляет считать, что база в опасности?

– Идет беда, – сказал Уайетт, – я имею в виду не войну, а…

– Есть тут кто-нибудь? – раздался голос из фойе, и Джули сказала:

– Это Костон.

Костон вошел в бар. Он слегка прихрамывал, пиджак его был разорван, а правая щека была в крови.

– Чертовски глупо получилось, – сказал он. – У меня кончилась кассета, пришлось вернуться. – Он осмотрел собравшихся в баре. – Я думал, вы все уже на базе.

– С базой нет связи, – сказал Уайетт и объяснил ему, что произошло.

– Да, вы упустили свой шанс, – сказал Костон мрачно. – Правительство отрезало базу от мира. Там сейчас установлен кордон. – Он посмотрел на Доусона с ироническим блеском в глазах. – Мистер Доусон, вам все это должно понравиться. Какой материал для книги, а?

Доусон сказал:

– Да, конечно, может выйти неплохая книга. – Но в голосе его не было никакого воодушевления.

– Я бы сейчас как следует выпил, – сказал Костон. Он повернулся к Уайетту.

– Это ваша машина там, на улице? Полицейский разглядывал ее, когда я входил.

– Ничего с ней не сделается. А чем вы занимались?

– Работал, – ответил Костон небрежно. – Тут, по-моему, ад разверзся. Ага, спасибо, – он принял от Папегайкоса стакан виски. Опустошив его наполовину в один присест, он продолжал, обращаясь к Уайетту: – Вы хорошо знаете этот остров? Предположим, вы были бы мятежником в горах и ожидали бы большую партию оружия на корабле – на большом корабле. Какое бы вы выбрали место, чтобы легко и незаметно разгрузить его и затем без проблем отправить в горы?

Уайетт задумался.

– Где-нибудь на северном побережье, это несомненно. Там местность довольно дикая. Я бы выбрал Кампо-де-лас-Перлас, где-нибудь в этом районе.

– Дайте этому человеку в награду кокос, – сказал Костон. – Именно там в прошлом месяце был разгружен по крайней мере один корабль. Разведка Серрюрье проворонила его. И знаете что? Фавель-то жив. – Он похлопал себя по карманам. – Есть у кого-нибудь сигареты?

Джули протянула ему пачку.

– Откуда у вас кровь на лице?

Костон приложил ладонь к щеке, затем с удивлением посмотрел на кончики пальцев.

– Я пытался проникнуть к Серрюрье. Охрана обошлась со мной довольно сурово, один из них не снял с пальца кольцо. А может, это был кастет.

– Я видел Серрюрье, – сказал Уайетт невозмутимо.

– Ну! Правда? – воскликнул Костон. – Жаль, что я не знал. Я бы прошел с вами. Я хочу задать ему пару вопросов.

Уайетт принужденно засмеялся.

– Серрюрье – это не тот человек, которого можно о чем-то спрашивать. Он же типичный маньяк. Я думаю, от всего того, что происходит, он вообще сбрендил.

– А что вам было нужно от него?

– Я хотел довести до его сведения, что через два дня на этот остров обрушится ураган. Он вышвырнул нас вон и отменил ураган своим декретом.

– Господи, – сказал Костон. – Этого еще нам не хватало. Вы что, серьезно?

– Абсолютно.

Миссис Вормингтон неожиданно взвизгнула.

– Нам надо добраться до базы, – проговорила она сердито. – На базе мы будем в безопасности.

Уайетт смотрел на нее некоторое время, потом сказал Костону вполголоса:

– Мне надо поговорить с вами.

Костон бросил взгляд на серьезное лицо Уайетта и допил свой виски.

– Я поднимусь в свою комнату за пленкой. Пойдемте со мной.

Он поднялся со стула. Уайетт сказал Джули:

– Я вернусь через пару минут.

Они вышли в фойе. Костон достал фонарик, и они поднялись по лестнице на второй этаж. Уайетт сказал:

– Все это меня очень беспокоит.

– Этот ураган?

– Именно, – подтвердил Уайетт и в двух словах рассказал Костону о надвигающейся опасности, не особенно углубляясь в детали и предчувствия. – Некоторым образом я чувствую ответственность за этих людей внизу, – заключил он. – Я думаю, что Джули будет держаться молодцом, а вот вторая женщина – сомневаюсь. Она не молода и все время на взводе.

– Она вас измочалит, если вы не уймете ее, – сказал Костон. – Она, мне кажется, любит покомандовать.

– А Эвменидес? Непонятно, что он за человек. У меня нет полной уверенности, что на него можно положиться. Доусон, конечно, другое дело.

– Разве? Я не столь уверен в братце Доусоне, – сказал Костон, шаря лучом фонарика по комнате.

– Понятно, – сказал Уайетт. – В общем, ситуация дрянная. Мне надлежит пасти это небольшое стадо и по возможности привести его в безопасное место, то есть за пределы города.

Плетеный стул заскрипел, когда Костон сел на него.

– Давайте без обиняков. Вы утверждаете, что ураган налетит на остров. Когда?

– Через два дня, – сказал Уайетт. – Плюс-минус полсуток.

– И когда он придет, база будет разрушена.

– Практически – да.

– И Сен-Пьер?

– И Сен-Пьер.

– Так. И вы хотите вывести этих людей к горам. Но это значит идти прямо навстречу опасности, знаете ли.

– Не обязательно, – сказал Уайетт. – Нам не нужно подниматься высоко, на сто футов выше уровня моря, и не нужен северный склон хребта. Подходящее место можно найти недалеко от Сен-Пьера. Где-нибудь по течению Негрито в сторону Сен-Мишеля.

– Я бы не стал этого делать, – решительно возразил Костон. – Фавель ведь будет идти по Негрито вниз. Судя по канонаде, он сейчас уже в верхней части долины.

– А откуда известно, что это пушки Фавеля? – неожиданно спросил Уайетт. – У Серрюрье тоже предостаточно артиллерии.

В голосе Костона прозвучала обида.

– Я свои задания хорошо выполняю, – сказал он. – Серрюрье был застигнут врасплох. Всего два часа назад большая часть его артиллерии образовала громадную пробку на дороге к северу от города. Если Фавель поторопится, он сможет все это благополучно захватить. Послушайте, он просто поливает их огнем.

– Эта партия вооружения, о которой вы говорили, была, вероятно, весьма крупной.

– Может быть. Мне кажется, что он делает ставку на внезапный удар. Если он сейчас не прорвется и не захватит Сен-Пьер, его дело – труба.

– А если прорвется, то потеряет свою армию, – заметил Уайетт.

– Господи, мне это в голову не пришло. – Костон задумался. – Все становится чертовски интересным. Как вы считаете, он знает об урагане?

– Сомневаюсь. Послушайте, Костон. Мы теряем время. Надо успеть вывести людей в безопасное место. Вы поможете мне? Вы ведь, кажется, лучше, чем кто-либо, представляете себе, что здесь происходит.

– Конечно помогу, старик. Но помните, у меня и своя собственная работа есть. Я поддержу вас во всем, что скажете, пойду с вами, прослежу, чтоб им никакая опасность не угрожала. Но после мне придется отправиться по своим делам. Мой шеф не простит мне, если я не окажусь в нужное время в нужном месте. – Он усмехнулся. – Я, пожалуй, еще расколю Доусона на какой-нибудь поступок. Это будет славно.

Они вернулись в бар, и Костон громко сказал:

– Уайетт должен сообщить нечто очень важное. Соберитесь вместе. А где Доусон?

– Только что был здесь, – сказала Джули. – Наверное, вышел.

– Ладно, – сказал Костон. – Я ему потом сам скажу, – я даже предвкушаю, как я это сделаю. Ну, мистер Уайетт, начинайте.

Костон сел и стал перезаряжать миниатюрный магнитофон, который он вытащил из своего кармана.

Уайетту уже надоело в который раз повторять свою информацию. Поэтому он даже не пытался что-то объяснять, а просто выложил голые факты. Когда он кончил, в баре наступила мертвая тишина. Выражение лица грека не изменилось, скорее всего, он ничего не понял; Джули была бледна, но ее подбородок был боевито задран кверху; щеки миссис Вормингтон побелели, и на них ярко выделялись два пунцовых пятна. Внезапно ее прорвало.

– Это смешно! – закричала она. – Американская база не может быть разрушена. Я требую, чтобы меня немедленно отправили на мыс Саррат.

– Вы можете требовать хоть до посинения, – грубо сказал Уайетт. – Я в эту сторону не еду. – Он повернулся к Джули. – Мы должны выехать из Сен-Пьера и добраться до возвышенной местности. Это может оказаться трудным. Но у меня есть машина, и мы должны влезть в нее. Надо хорошо экипироваться – взять еду, медикаменты, воду и так далее. Продукты есть на кухне, минеральная и содовая – в баре.

Миссис Вормингтон чуть не задохнулась от ярости.

– Сколько отсюда до базы? – произнесла она, тяжело дыша.

– Пятнадцать миль, – сказал Костон. – Вдоль берега залива. И учтите, между нами и базой армия. – Он сокрушенно покачал головой. – Нет, я бы не стал пытаться, миссис Вормингтон, в самом деле не стал бы.

– Не знаю, как обстоят дела с вами, – продолжала бушевать миссис Вормингтон, – но нас, американцев, местные не тронут. Здешнее правительство поостережется связываться с Америкой. Я считаю, что нужно двигаться к базе прежде, чем эти мятежники спустятся с гор.

Папегайкос, стоявший сзади нее, внезапно схватил ее за плечо и сказал:

– Я думаю, вам лучше закрыть свой рот. – Его голос был мягок, но хватка крепкая. Миссис Вормингтон захлопала глазами.

– Я думаю, вы глупый женщина. – Он посмотрел на Уайетта. – Продолжайте.

– Я говорил, что нам надо загрузить машину едой и водой и поскорей уезжать отсюда, – сказал Уайетт усталым голосом.

– На сколько дней мы должны рассчитывать? – задала Джули практический вопрос.

– По крайней мере, на четыре, а лучше – на неделю. После урагана здесь будет полная разруха.

– Прежде, чем выходить, надо поесть, – сказала она. – Думаю, что все голодны. Я посмотрю, что осталось па кухне. Бутерброды сойдут?

– Если их достаточно, – улыбнулся Уайетт.

Миссис Вормингтон резко выпрямилась.

– Ладно, я думаю, что вы все сошли с ума, но не оставаться же мне здесь одной. Придется быть вместе с вами. Пошли, дитя, приготовим бутерброды. – Она взяла свечу и жестом позвала Джули за собой.

Уайетт посмотрел на Костона, прятавшего свой магнитофон.

– Что вы думаете насчет пистолетов? – спросил он. – Они могли бы нам пригодиться.

– Дорогой мой, – сказал Костон, – там оружия уже больше, чем достаточно. Если нас остановят и обыщут люди Серрюрье, то, найдя у нас хоть один пистолет, они нас тут же пристрелят. Я бывал в своей жизни в переделках и никогда не имел при себе оружия. Этому я обязан своей жизнью.

– Что ж, это разумно, – согласился Уайетт. Он посмотрел на грека, стоявшего у стойки. – У вас есть пистолет, Эвменидес?

Папегайкос коснулся рукой груди и кивнул.

– У меня есть.

– Тогда вы не едете с нами, – подчеркнуто сказал Уайетт, – можете идти пешком, сами.

Грек сунул руку в карман пиджака и вытащил короткоствольный револьвер.

– Вы тут что, командир? – спросил он, улыбаясь и как бы взвешивая револьвер в руке.

– Именно, – сказал Уайетт твердо. – Вы ничего не знаете об ураганах и их последствиях, вы не знаете, как найти наилучшее место для укрытия, а я знаю. Я – специалист, и поэтому я командую.

Папегайкос принял решение. Он положил револьвер на стойку и быстро отошел от нее. Уайетт, надув щеки, с облегчением выдохнул. Костон засмеялся.

– Идет, Уайетт, – сказал он. – Вы настоящий командир, если только вы не позволите этой миссис Вормингтон оседлать вас. Я надеюсь, вы не пожалеете, что взялись за дело.