Текст книги "Вторая вершина. Величайшая книга размышлений о мудрости и цели жизни"

Глава 5
Пустыня

Нормальная реакция на страдания – желание их прекратить. Устранить симптомы. Немного выпить. Послушать пару-тройку грустных песен. И двинуться дальше.

Однако, столкнувшись со страданием, стоит остановиться и полностью отдаться этому чувству. Подождать. Найти в своем страдании урок. Отнестись к нему как к своего рода задаче, решать которую нужно не в одиночку, а попросив о помощи. И найденное верное решение станет мощным толчком вперед, а вовсе не поводом останавливаться.

Долина – это то место, где мы избавляемся от своего старого «я» и освобождаем пространство для нового. Здесь нет коротких путей. Здесь точно так же действует схема, испокон веков воспеваемая поэтами: от страдания к мудрости и от мудрости к служению. Смерть старого «я», очищение и воскрешение в новом «я». От агонии в долине до очищения в пустыне и до просветления на вершине горы.

Итак, с чего же начинается это трехступенчатое путешествие? К счастью, люди не одну тысячу лет ищут ответ на этот вопрос, и успели выработать кое-какие модели поведения.

Моисей, например, имел смутное представление о том, в чем заключался смысл его жизни. Взросление его проходило во дворце фараона (недурно!), но он сумел сохранить свою нравственность. Он не мог смириться с порабощением евреев и даже убил египетского стражника, дурно обращавшегося с рабом. Но это необдуманное мини-восстание обернулось против Моисея – он поддался порыву. Ему пришлось бежать из Египта, не встретив понимания даже в глазах своих собратьев. Моисей ушел, желая побыть в одиночестве. «Провел он стадо далеко в пустыню»[61]61
  Библия. Исход. 3:1.


[Закрыть].

Как гласит еврейский талмуд, однажды от его стада отбился ягненок, и Моисей пустился в погоню. Обычно поймать ягненка совсем не трудно: особой скоростью они не отличаются, да и далеко от стада, как правило, не уходят. Но на этот раз творилось нечто странное: ягненок бежал, как газель. Моисей бежал следом, но догнать ягненка ему не удавалось – тот вырвался далеко вперед. Наконец агнец остановился у источника, и тут Моисей поймал его.

Конечно, этот ягненок был не кто иной, как сам Моисей. Сокрытый от самого себя. Как говорится в суфийской пословице: «Я был скрытым сокровищем». В погоне за блудным ягненком ему пришлось уйти далеко в пустыню, чтобы наконец найти там себя.

Если вы почувствуете, что совершенно растерянны и не представляете, что делать со своей жизнью, самый верный вариант – поступить так, как это делали люди на протяжении всей своей истории. Собраться с духом и уйти, уединиться в глуши.

Иногда достаточно просто оказаться в неизвестном месте, чтобы на многое открылись глаза. Чтобы нащупать путь к новому образу жизни, к нему нужно прикоснуться, почувствовать и ощутить его. У путешествия из центра к периферии есть огромные преимущества.

«Сейчас ты переживаешь необычное время, – пишет Генри Нувен[62]62
  Генри Нувен – голландский католический священник, один из самых читаемых христианских авторов, по крайней мере в США.


[Закрыть]. – Ты сознаешь, что твое призвание – идти к уединению, молитве, неприметности и величайшей простоте. Ты понимаешь, что на какое-то время нужно умерить всякую деятельность, ограничить телефонные разговоры и переписку. <…> Тебя больше не пугает мысль, что возможно придется жить вдали от друзей, напряженной работы, свежих газет и увлекательных книг. <…> Внутри что-то умирает и что-то рождается. Будь внимателен, спокоен и доверяй своей интуиции».[63]63
  Нувен Г. Внутренний голос любви. Пусть от отчаяния к свободе. / Пер. с англ. Меннер А. – М.: Издательство ББИ, 2012.


[Закрыть]

В пустыне нет отвлекающих факторов. Здесь тихо. Топография требует дисциплины, простоты и пристального внимания. В уединении, в глуши, те общепринятые нормы, привычки, крепко сплетенные с вашей личностью, оказываются лишними, неуместными. «Что происходит, когда «одаренный ребенок» оказывается в дикой местности, где у него нет возможности доказать свою ценность?» – спрашивает Белден Лейн в книге «Поход со Святыми». «Как он поведет себя, когда делать будет совершенно нечего, когда вокруг не будет ни зрителей, ни восторгов, а будет лишь холодное, молчаливое равнодушие, граничащее с враждебностью? Его мир начнет рушиться. Душа, жаждущая одобрения, изголодается в такой пустыне. И одержимый «достигатор» примет свой истинный облик, станет совершенно обычным. И только тогда он позволит себя полюбить».

Уединение в глуши меняет наше восприятие времени. Привычная жизнь укладывается в обычное время – полтора часа на дорогу, полчаса на мытье посуды. Время же дикой природы исчисляется в вечностях, ничто не меняется здесь в одночасье. Темп, в котором живет пустыня, греки называли кайрос. Это время течет медленнее, но оно намного плотнее и богаче. Синхронное время летит мгновение за мгновением, а кайрос – это время качественное, благоприятное или выжидающее, насыщенное или свободное, вдохновенное или пустое – созидательное или праздное. Спустя несколько недель, проведенных в глуши, вы начнете двигаться в ритме времени кайрос. Душа, вступая в диалог с собой, тоже существует в этом времени – медленном и безмятежном, но при этом насыщенном и сильном, как рост красного дерева.

Аскетизм жизни вдали от привычного мира готовит вас к близости с самим собой. Иногда это вызывает боль. Всплывают неприятные воспоминания о прошлых неудачах и невзгодах. Всплывают душевные раны, нанесенные родителями, бабушками и дедушками. И наши собственные дурные наклонности, произрастающие из этих ран, – склонность к резкой критике, чрезмерный страх одиночества, необщительность и желание избегать любого стресса.

«Боль твоя сильна и сама по себе не уйдет, – продолжает Нувен. – К тому же она сугубо твоя, так как связана с определенными переживаниями твоего детства. Ты призван привести свою скорбь домой. До тех пор пока израненная часть тебя остается чужой твоему взрослому «я», эта боль будет ранить и тебя самого, и окружающих». Нетрансформированное страдание обречено распространяться дальше.

Прислушивайтесь к своей жизни

Оказавшись в пустыне, люди учатся принимать и переосмыслять свою жизнь. «Если бы меня попросили изложить в нескольких словах суть всего, что я пытался сказать и как романист, и как проповедник, вышло бы примерно так: «прислушайтесь к своей жизни, – писал Фредерик Бюхнер[64]64
  Фредерик Бюхнер (род. 1926 г.) – американский писатель и теолог.


[Закрыть]. – Взгляните на нее как на непостижимую тайну. В скуке и боли жизни ничуть не меньше, чем в волнении и радости: прикоснитесь к ней, попробуйте ее на вкус, нащупайте путь к святому и сокровенному сердцу ее, потому что в конечном счете все мгновения одинаково важны, и жизнь сама – сплошная благодать».

Учитель Паркер Палмер тоже высказывался на эту тему: «Когда на меня начала опускаться тьма, едва мне исполнилось двадцать лет, я решил, что на меня обрушилась невиданная беда, пережить которую невозможно. Я тогда не понимал, что в этот момент началось мое путешествие, которое приведет меня ко всем остальным представителям человеческой расы».

Суть этого процесса, по мнению Палмера, заключается в том, чтобы слушать. «Попытка жить чужой жизнью или жить согласно абстрактной норме не просто обречена на неудачу, но и неизбежно нанесет серьезный ущерб». Вы не найдете свое призвание, пытаясь взять свою жизнь под контроль. «Призвание невозможно найти усилием воли. Призвание обнаружит само себя, как только вы прислушаетесь к собственной жизни и попытаетесь разобраться, в чем же на самом деле заключается ее смысл – каким бы вы ни хотели его видеть».

Есть у меня друг по имени Пит Венер – он умеет слушать, как никто другой. Я описываю ему имеющуюся проблему, и в ответ он задает мне несколько вопросов. Где-то после четвертого, пятого вопроса, я начинаю ждать, когда же он выскажет свое мнение и даст совет. Но он всякий раз удивляет меня и задает еще шесть, а то и восемь вопросов, и лишь после предлагает помощь или рекомендацию.

Настоящее умение слушать – самого себя или других – подразумевает эти неожиданные дополнительные вопросы, пусть так много расспрашивать и не принято.

Слушать свою жизнь – значит иметь терпение. Ведь большинство из нас привыкли судить преждевременно. Так уж заложено природой – мы формируем мнение мгновенно. Как только мы вынесли суждение по тому или иному поводу (в том числе и касательно нас самих), мы перестаем видеть проблему во всей ее многогранности. Уединение же учит нас воздерживаться от действия – оставаться спокойным в условиях неопределенности и не спешить с выводами.

Слушать жизнь – значит спрашивать: что я сделал правильно? где оступился? чем занимаюсь, если это не за плату и не за вознаграждение? надевал ли я маску, в которой другие хотят (или я думал, что хотят) меня видеть?

В уединении на дикой природе мы вдруг проявляемся лучшими версиями себя. «Всякий раз, оказавшись на природе, я удивляюсь, насколько мне нравится собственная компания, – пишет Белден Лейн. – Этот человек не думает о своей продуктивности. Он сбрасывает с себя этот отполированный до блеска образ, который так часто пытается демонстрировать окружающим. Когда я пишу в своем дневнике под сенью горного дуба на вершине Белл-Маунтин, я счастлив и жизнерадостен. Я хочу быть тем, кто я есть наедине с собой, в глуши». Это начало важного откровения.

«В глубине прячутся жестокость и ужас, о которых нас предупреждала психология, – пишет Энни Диллард в книге «Учим камень говорить»[65]65
  Dillard A. Teaching a Stone to Talk, 1982.


[Закрыть]. — Но если вы оседлаете этих чудовищ и продвинетесь еще глубже, если вы упадете с ними еще дальше, за край мира, вы найдете то, что не может ни найти, ни описать ни одна наука. Субстрат, океан, матрицу или эфир, который поддерживает все остальное, который передает свою положительную силу высшему добру, а отрицательную силу – высшему злу. Вы найдете единое поле – наше сложное и необъяснимое желание заботиться друг о друге».

Эта мысль, возможно, ключевая в этой книге. Каждый из нас прячется в своем панцире. Так мы прячем свой страх и неуверенность, получаем одобрение и добиваемся успеха. Но, добравшись до своей сути, вы обнаружите иную истину – стремление заботиться о других и жажда глубокого единения с ними. Это глубинное ядро можно называть плеромой[66]66
  Плерома (др.-греч.) – термин в греческой философии, одно из центральных понятий в гностицизме, обозначающее божественную полноту.


[Закрыть] или субстратом. Это место, где находятся ваши сердце и душа.

После рождения первой дочери моя подруга Кэтрин Блай Кокс сказала: «Я поняла, что люблю ее больше, чем того требует эволюция». Мне очень понравилась эта мысль, потому что она как раз и указывает на этот второй, глубинный слой жизни. Желания ведут нас к материальному удовольствию, эволюционные силы заставляют нас производить потомство и передавать свои гены. Эти стороны жизни охвачены экономикой, политологией и эволюционной психологией. Но они не способны объяснить феномен Шартрского собора или «Оды к радости». Или заточение Нельсона Манделы, присутствие Авраама Линкольна в командном пункте, или то, как мать прижимает к груди своего ребенка. Они не объясняют то неистовство, ту полноту любви, которые мы испытываем.

Именно к этому уровню мы стремимся, уединяясь в пустыне. Именно это и приведет нас на вторую вершину.

Прикоснувшись к более глубоким источникам, вы сделаете свое эго своим слугой, а не хозяином.

На протяжении многих лет ваше эго всячески управляло вами, толкало на поступки, которые вызовут наибольшее одобрение – лепило из вас, как называет это Генри Нувен, «идеал эго». Эго хочет, чтобы своей задачей в жизни вы видели исполнение роли, в которой вас будут считать умным, красивым и достойным восхищения. Бьюсь об заклад, что вы немало времени потратили на то, чтобы соответствовать его идеалам.

Как выразился психолог Джеймс Холлис: «Ваше эго предпочитает определенность неопределенности, предсказуемость – неожиданности, ясность – двусмысленности. Ваше эго всегда стремится заслонить едва слышный ропот сердца». Эго, говорит Ли Харди, хочет, чтобы вы выбрали такую работу и проживали такую жизнь, чтобы производить наибольшее впечатление на других.

Но именно на этом глубоком уровне вы вдруг ощущаете другую жизнь, которую ваше эго просто не способно постичь. Есть в вас нечто такое, что, как писал К.С. Льюис, ощущает «аромат не виданного нами цветка, эхо не слышанной мелодии и новости из страны, в которой мы никогда не бывали».

Мы оказываемся на первой стадии отречения – сбрасываем старое «я», чтобы позволить появиться новому. В этот момент человек осознает, что сам по себе он гораздо лучше идеалов своего эго. Именно в этот момент вы открываете для себя сердце и душу.

Глава 6
Сердце и душа

Недавно я прочитал небольшой рассказ об одном человеке, который купил дом. На участке, рядом с крыльцом, рос бамбук, от которого новоиспеченный домовладелец тут же решил избавиться. Он срезал стебель, а затем топором иссек из земли корни и изрубил их на мелкие кусочки. Он выкорчевал все, что мог, а оставшееся полил специальным ядом. Яму он засыпал гравием, а сверху залил цементом. Прошло два года, и вот как-то утром он заметил, что сквозь цемент пробивается маленький побег. Бамбук невозможно было остановить. Он просто не мог перестать пробиваться к жизни.

Внутри каждого из нас есть нечто подобное – наше желание. В нашей культуре принято считать, что мы в первую очередь существа мыслящие – Homo sapiens. Нередко в школе или на работе к человеку относятся так, словно он и есть не более чем аналитический ум. Но, оказавшись в долине, мы получаем более верное и глубокое представление о том, кто мы на самом деле и что нам действительно нужно. Меняются наши убеждения о том, что действительно важно. К нам приходит осознание, что разум – лишь третья по важности часть нашего сознания. Первая и самая важная часть – это полное желаний сердце.

Как пишет философ и последователь Августина Джеймс К.А. Смит: «Быть человеком – значит быть в движении, значит стремиться к чему-то. Мы, словно акулы, изнуренные экзистенциальным голодом, движение для нас – это жизнь». В глубине нашего существа рождаются наши желания, и именно они определяют нас, а отнюдь не наши знания.

Посмотрите на детей в школьном спектакле: как они поют и танцуют, как стараются изо всех сил. Что-то движет ими: мечта стать звездой, желание порадовать учителя, изменить мир или просто здорово выступить. И даже если мир попробует закатать в асфальт лужайку над детскими желаниями, зеленые побеги бамбука все равно пробьются на свет. Жестокость взрослых и нездоровые взаимоотношения сделают все возможное, чтобы сломить эти ростки – скучные уроки будут отуплять, бедность будет морить голодом, но посмотрите на детей даже в самых тяжелых условиях, и вы увидите, что в девяти случаях из десяти зеленый побег в их душе все еще жив, живы их желания и мечты, и они все еще способны проложить себе путь наверх, к свету.

Нас ведут наши эмоции. Именно они придают событиям и вещам ценность и подсказывают нам, чего стоит желать. Страсть не противоположна разуму. Она является его основой и зачастую содержит мудрость, недоступную аналитическому уму.

Высшее желание сердца – любовь, прародитель всех любовей, – это желание потерять себя, раствориться в чем-то или в ком-то. Задумайтесь на минутку: практически в любом фильме главный герой испытывает подобное слияние, отдает всего себя миссии, делу, семье, нации или любимому человеку.

Например, в картине «Касабланка» персонаж по имени Рик держит свое сердце на замке. Но любовь заставляет его открыться миру. К концу он снова становится цельным и преданным человеком, он полон сил и желания следовать своей цели.

Наше заветное желание – слиться воедино с предметом своей любви, найти «ты» для своего «я», раствориться, обрести чистый союз, найти нерушимую близость. В своем романе «Выбор капитана Корелли» Луи де Берньер описал ту самую последнюю, самую лучшую остановку на пути сердца. Старик рассказывает дочери о своей любви к покойной жене. Он говорит ей: «Подлинная любовь – то, что остается, когда перегорит влюбленность, это – и искусство, и счастливый случай. У нас с твоей матерью так было – у нас были корни, что проросли друг в друга под землей, и когда весь красивый цвет облетел с наших ветвей, мы обнаружили, что мы – одно дерево, а не два».

В этом и заключается суть наполненного сердца.

Душа

Другая, не менее важная часть сознания – это душа. И я вовсе не призываю вас верить или, наоборот, не верить в Бога. Все-таки я писатель, а не миссионер. Это не по моей части. Но я прошу вас поверить, что у вас есть душа. Такая частичка вашего сознания, у которой нет ни формы, ни размера, ни веса, ни цвета. Ее ценность и достоинство бесконечны. Ее достоинство не растет и не падает с возрастом, не меняется оно и в зависимости от вашего размера и силы. У богатого и успешного человека его не больше и не меньше, чем у бедняка.

Душа – это та часть вашего сознания, которая обладает моральной ценностью и несет моральную ответственность. Река не несет моральной ответственности за то, куда она течет, а тигр не несет моральной ответственности за то, что он ест. Но вы – как раз потому, что у вас есть душа – несете моральную ответственность за то, что совершаете или чего не совершаете. Поскольку вы обладаете этим явлением, ваши действия, как выразился философ Джеральд К. Харрисон, достойны либо похвалы, либо порицания. Именно из-за этой моральной составляющей, вас и судят, судят ваши мысли и ваши действия.

Поскольку у каждого из нас есть душа, мы все в некоторой степени достойны уважения и доброго к себе отношения. Именно поэтому мы справедливо возмущаемся, когда вместо этого наше достоинство оскорбляют, игнорируют или попирают. Рабство недопустимо, потому что оно оскорбляет достоинство человеческой души. Насилие – это не просто нападение на совокупность молекул, это оскорбление души человеческой. Это развратность. А развратность, как утверждает философ Роджер Скрутон, – это все, что скрывает душу человека.

Душа – источник морального сознания и нравственности. Как заметил К.С. Льюис, не бывало на свете такой страны, где восхвалялся бы побег с поля боя или обман расположенных к тебе людей. Это наши ориентиры, как для животных – магнитные поля. Они заложены в нашей природе. «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне»[67]67
  И.Кант. Критика чистого разума. / Пер. с нем. Н. Лосского.


[Закрыть], – писал Иммануил Кант.

Основная функция души – стремиться к чему-то.

Если сердце жаждет слияния с человеком или же делом, душа жаждет праведности, она жаждет слияния с добром. Сократ говорил, что целью жизни является совершенствование души – осознание того блага, к которому она стремится.

Я никогда не встречал человека, который не хотел бы жить правильной и осмысленной жизнью. Люди чувствуют себя обделенными, если не видят цели и не осознают смысла собственной жизни. Даже социопаты и отъявленные преступники находят оправдание тем ужасам, которые совершают, оборачивая их в нечто положительное или хотя бы достойное прощения – а все потому, что человек не может жить с мыслью, что он – абсолютный злодей.

Как раз потому, что у всех у нас есть душа, мы постоянно сталкиваемся с душевными переживаниями, в разной степени нам понятными. Совершив хороший поступок, мы испытываем душевный подъем, а плохому поступку торопимся найти оправдание. Джон Стейнбек прекрасно выразился на эту тему в своей книге «К востоку от Эдема»:

«Со всеми своими мыслями и поступками, желаниями и стремлениями, со всей своей жадностью и жестокостью, состраданием и великодушием люди с самого начала попадают в сеть добра и зла. Я считаю, что это единственная тайна, которая существует у человечества, и она захватывает все наши чувства и наш рассудок. Добродетель и порок стерегут первые проблески нашего сознания и пребудут с нами до его последнего мерцания, как бы мы ни изменяли землю, море и горы, экономику и нравы. Никакой другой тайны нет. Когда человек отрясает от ног своих прах и тлен земной жизни, перед ним встает прямой и трудный вопрос: «Какая она была – хорошая или плохая? Как я жил – правильно или неправильно?»»[68]68
  Стейнбек Дж. К востоку от Эдема. / Пер. с англ. Михалева А., Сороки О., Злобина Г. – М.: СЛОВО, 2003.


[Закрыть]

Стоит лишь взглянуть на историю человечества или настоящее положение дел, как становится очевидно, насколько часто причиной событий становятся наша потребность оказаться правыми, поступить справедливо и проявить заботу о ближнем, а также, к великому сожалению, наша потребность обвинять других и непрестанно чувствовать собственное моральное превосходство. Так много добра в этом мире делается как раз из нравственных мотивов, и так много зла – когда эти мотивы искажаются чувством собственного превосходства.

Душа человеческая удивительна – сильная, жизнерадостная и вместе с тем – отшельница. Мы можем годами не ощущать истинной мощи ее желаний. Каким-то чудом нам удается беспечно наслаждаться радостями жизни, строить карьеру, пока душа наша парит где-то там вдали.

Но в конце концов она вас найдет. Она словно одинокий снежный брас, что живет высоко в горах. О ней можно даже не знать, заниматься мирскими делами, пока она, словно снежный барс, неслышно крадется по склонам гор. Но время от времени краешкам глаза вы будете замечать, как он мчится к вам, мелькая меж ветвями деревьев.

В свободные минуты вы будете смутно или даже остро ощущать его присутствие. Ваша встреча может произойти в тяжелый предрассветный час, когда, как выразился один поэт, мысли словно ящик ножей пронзают ваше измученное бессонницей сознание. Вашу душу что-то тревожит, и она не дает вам уснуть.

Свой прыжок снежный барс может совершить и в один из счастливых мгновений, беспечным летним днем, когда во время посиделок с друзьями или в кругу семьи вы вдруг поймаете себя на том, что не можете отвести глаз от смеющихся лиц своих детей, и вас переполняет благодарность. В такие моменты испытываешь непреодолимое желание быть достойным этого счастья, и душа наливается радостью.

А может случиться и так, что в один прекрасный в середине жизни или ближе к старости, снежный барс спустится с холмов и просто сядет на пороге вашего дома. Сядет и будет неотрывно смотреть на вас. Он будет требовать от вас объяснений. Какую пользу вы принесли? Зачем пришли в этот мир? Каким человеком вы стали? Никакие оправдания не сработают в эту минуту. Каждому придется сбросить маску.

Удачное падение

Если повезет, в долине вам доведется увидеть себя целостной личностью. Вы узнаете, что кроме разума и некоторого набора способностей, при помощи которых вы можете покорять мир, в вас есть также сердце и душа – прежде всего сердце и душа. И что бы вы ни делали с этого мгновения и до конца ваших дней будет подтверждением этой новой реальности.

Ведь невозможно себе представить, чтобы на вопрос «что сформировало тебя, что сделало тебя тем, кто ты есть?» кто-то ответил: «А ведь я и правда был эгоистичным засранцем, пока две недели не повалялся на гавайском песочке». Нет, как правило, отвечая на такой вопрос, люди говорят о трудностях, о невзгодах. Британский журналист Малкольм Маггеридж выразился прямо, может быть, даже слишком прямо: «Я могу заявить с полной уверенностью, что все, чему я научился за свои 75 лет в этом мире, все, что действительно сделало мою жизнь лучше, а меня – мудрее, произошло как раз в минуты страданий, а не счастья. Хоть оно сваливалось мне на голову, хоть я годами за ним гонялся».

Трансформация в долине неизбежна, потому что именно там должно умереть все то, что раньше казалось полезным и приносило удовольствие. То есть наше эго – наше блистательное, разумное существование, которое мы возводили на первой вершине. Эго необходимо развивать, чтобы выполнять задачи, которые перед ними ставит первая вершина: проложить свой путь в мир, найти работу, оставить свой след, сформировать свою личность. Но есть и более глубокое «я», невидимое до тех пор, пока не отпадет эгоистичное «я».

Натаниэлю Хоторну[69]69
  Натаниэль Хоторн (1804–1864 гг.) – один из первых и наиболее признанных мастеров американской литературы.


[Закрыть] понадобилось пережить серьезную болезнь и столкнуться лицом к лицу со смертью, чтобы избавиться от идеала собственного эго. «Моя болезнь стала своеобразным мостом между двумя состояниями, – писал он, – низким, сводчатым и мрачным дверным проемом, сквозь который, буквально на четвереньках, я выполз из жизни в старых условностях и оказался по другую сторону, в пространстве куда более свободном. Так что в некотором смысле, это и правда было похоже на смерть. И это, равно как и смерть, стоило испытать. Иначе я бы ни за что не избавился от несметного количества глупостей, предрассудков, привычек и прочей мирской пыли, которая неизбежно покрывает всякого путника на широкой дороге».

Отказ от старого «я» освобождает пространство, над которым могут взять контроль сердце и душа. Забываются старые желания и появляются новые – больше и лучше прежних. Движение, пишет клинический психолог Дафна де Марнеф, – это «углубление внутрь и расширение наружу». Погрузившись внутрь себя, вы можете обнаружить желания, которые можно осуществить, лишь полюбив людей и возжелав им служить. «Тогда, – говорит поэт Рильке, – пространства вечного черты/ я вижу вдруг, где жизнь вторая в силе».[70]70
  Р.М. Рильке. Часослов. Об иноческой жизни. Пер. А. Прокопьева.


[Закрыть]

Лишь отказавшись от эго, открыв для себя сердце и душу, мы становимся готовы начинать восхождение ко второй вершине. Правда, этот процесс зачастую называют не подъемом, а падением. Отпустить и провалиться сквозь самого себя. Многим из нас потребуется нешуточная встряска, чтобы решиться на это счастливое падение. Чтобы отпустить и довериться. И, доверившись жизни, следовать зову, который поймает и укажет путь.

Совсем не обязательно все контролировать. Производить впечатление на весь белый свет. На первой вершине вы обрели навыки, в долине – мудрость, и вот настало время пойти на риск.

«Посев окончен, пришло время пожинать плоды, – пишет богослов Карл Барт. – Забег подошел к концу. Настало время прыгать. Подготовка кончилась. Пора приступать к работе».

В 1849 году молодой Федор Михайлович Достоевский в один миг пережил и свой период долины, и начало выздоровления. В Санкт-Петербурге он был арестован вместе с группой революционеров и приговорен к смертной казни. Осужденных вывели на площадь в погребальных саванах. Расстрельная команда была готова. Зазвучали барабаны. До смерти оставались считаные секунды. И в этот самый момент верхом на лошади прибыл гонец: казнь (как и планировалось заранее) отменили по милости царя. Наказанием арестантов стал изначальный приговор – каторжные работы.

Один из помилованных разрыдался и запел «Боже, царя храни!». Другой сошел с ума.

Достоевского привели обратно в камеру, где его вдруг охватила радость. «Не запомню другого такого счастливого дня! – вспоминал он позднее. – Я ходил по своему каземату в Алексеевском равелине и все пел, громко пел, так рад был дарованной мне жизни!»[71]71
  Достоевская А.Г. Воспоминания.


[Закрыть]

Он тут же написал письмо брату: «Я тут только узнал, как люблю тебя, брат мой милый!» Все мелочи, которые волновали его прежде, вдруг потеряли всякое значение. «Как оглянусь на прошедшее да подумаю, сколько даром потрачено времени, сколько его пропало в заблуждениях, в ошибках, в праздности, в неуменье жить; как не дорожил я им, сколько раз я грешил против сердца моего и духа, – так кровью обливается сердце мое». Он чувствовал, будто его жизнь начинается заново. «Никогда еще таких обильных и здоровых запасов духовной жизни не кипело во мне, как теперь. <…> Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в новую форму. <…> Жизнь – дар, жизнь – счастье, каждая минута могла быть веком счастья. <…> Жизнь везде жизнь, жизнь в нас самих, а не во внешнем».

Мало кому из нас доведется стоять перед расстрельной командой и вдруг оказаться помилованными. Тот урок, что выпал на долю Достоевского, большинство из нас будут усваивать постепенно, переживая глубочайшие страдания, порой в совершенном уединении. А урок этот заключается вот в чем: оказывается, то, что мы привыкли считать самым важным в жизни: достижения, одобрение, разум – на самом деле не так уж и важны, а то, чему мы не придавали особо значения: наше сердце и душа – на самом деле превыше всего.

Вполне возможно, что некоторые из нас усвоят этот урок, купаясь в успехе и безусловной любви, но для большинства этот процесс будет выглядеть иначе: наступит такое время, когда мы будем гнаться за чем-то мелким и поверхностным. Но удовлетворение не придет. Затем придут невзгоды и обнажат наше сердце и душу. И они научат нас, что сами мы не можем дать себе того, о чем мечтаем. Найти удовлетворение и радость можно лишь в служении. Только тогда мы станем по-настоящему способны любить. Только тогда мы сможем начать второе путешествие.