Текст книги "Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки"

Пакт Молотова-Риббентропа

С двадцать третьего августа 1939 года по двадцать первое июня 1941 года советская разведывательная политика по отношению к Германии не была единообразной. С одной стороны, существовала необходимость поддерживать нормальные отношения с берлинским правительством, с другой стороны, для сталинского режима было немыслимо отказаться от сбора информации. Но советско-германская дружба, как на уровне посольств и миссий, так и в плане тайных шпионских дел и секретных агентств, оказалась очень непродолжительной.

Отношения начали портиться уже после падения Франции летом 1940 года. Обстановка нагнеталась месяц за месяцем, и советские шпионские агентства снова стали разворачивать свою работу. После большой чистки, падения Ежова и назначения Берии на пост главы НКВД на ключевые должности в Берлине были поставлены два быстро делающих карьеру помощника Берии: Владимир Деканозов стал послом, а Богдан Кобулов – советником посольства.

Деканозов приехал в Берлин в качестве посла в ноябре 1940 года, когда «План Барбаросса» был практически разработан. Нападение на Россию было назначено на следующую весну. В отличие от своего скромного предшественника, Шкварцева, Деканозов начал устраивать широкие приемы в советском посольстве и развернул «светскую жизнь», чтобы установить контакты. Советник Кобулов, хитрый и подвижный человек, «тип азиатского политика», как говорили о нем немцы, сблизился с некоторыми членами германского правительства и получил приглашение для себя и пятерых корреспондентов ТАСС сопровождать группу лиц в полуофициальной поездке по оккупированным территориям Запада и Чехословакии. Немецкие хозяева до самого окончания поездки не понимали, что их гости были экспедицией НКВД. Кобулов, который с удовольствием пользовался правами экстерриториальности, устроил у себя на квартире некое подобие резидентуры и вербовал агентов среди иностранных корреспондентов в Берлине. Он распространил свою сеть и на оккупированные немцами территории, на Польшу и Чехословакию. Как рапортовал Гейдрих, полицией этих стран было обнаружено двенадцать тайных радиопередатчиков, установленных агентами советского посольства в Берлине и консульства в Праге. Прошли массовые аресты, полиция взяла шестьдесят человек.

В Берлине Кобулову помогал советский военный атташе Тупиков, а потом полковник Скорняков. Шаханов, глава Интуриста в Берлине, поддерживал тесный контакт с Кобуловым, Тарасов из ТАСС и атташе посольства Левров тоже были людьми ГБ. Агент тайной разведки, работавший в посольстве под вымышленным именем Александр Эрдберг, передал радиопередатчики руководителям будущей «Красной капеллы» и заручился их обещанием сотрудничества в случае войны.

Витольд Пакулат, литовец немецкого происхождения, был заслан шпионом в Германию после того, как Литва была оккупирована советскими войсками. Он получил задание установить тайный передатчик и организовать прибежище для советских нелегалов. Прибыв в Берлин, Пакулат установил связи и с советским посольством, и с германской контрразведкой. Следуя инструкциям русских, он арендовал большую квартиру, где установил мощный радиопередатчик. Потом приобрел небольшой отель, где могли бы останавливаться советские агенты, проезжающие через Берлин. Полиция была информирована обо всех этих действиях. Советские руководители проинструктировали его, чтобы он установил контакты с квалифицированными рабочими военной промышленности, от которых он мог бы получать информацию. Ему также нужно было устроить в определенных местах «почтовые ящики», где могли бы храниться письма и другие документы для агентов. Пакулат получил место инженера в фирме «Сименс» (очевидно, с помощью полиции). Своим советским начальникам Пакулат доложил, что создал шпионскую сеть из шестидесяти надежных немцев и что уже дал им задание описать наиболее подходящие цели для бомбежек, стратегически важные районы германских городов и т. д.

Другой советский радиопередатчик, согласно докладу Гейдриха, был установлен в Данциге, он был связан с сетью информаторов по политическим и экономическим вопросам. Германская полиция была удивлена частыми визитами в этот балтийский порт «радиоспециалиста» советского посольства, за которым они вели наблюдение. Но скоро два члена данцигской сети выдали радиостанцию полиции, и она была захвачена. Гейдрих закончил свой доклад словами: «Можно и дальше продолжать перечисление подобных фактов».

В апреле 1941 года чешский агент ГРУ по имени Шквор подтвердил сообщение о том, что немцы накапливают войска на советской границе и что военные заводы «Шкода» в Чехословакии получили из Берлина указание прекратить поставки заказов в Советский Союз. Сталин счел донесение провокацией англичан и потребовал найти и наказать виновного.

Чтобы отыскать виновного, майор Исмаил Ахмедов из ГРУ был командирован в Германию, где присоединился к многочисленной группе «резидентов». Ахмедов приехал в Берлин под именем Георгия Николаева и под видом корреспондента ТАСС.

«Я приехал в Германию, – вспоминал он позже, – в конце мая 1941 года. В субботу, двадцать первого июня 1941 года, мы получили новое сообщение о том, что завтра, в воскресенье, двадцать второго июня, немцы собираются объявить войну Советской России. Деканозов, который был правой рукой Сталина, не поверил этой информации, нам было приказано забыть о ней и ехать на следующий день на пикник. Но пикник не состоялся, потому что в три часа утра Деканозова вызвал фон Риббентроп и вручил ему ноту об объявлении войны Германией»[27]27
  С началом войны Ахмедов был переведен в нейтральную Анкару с заданием вести разведку против Германии. Получив в мае 1942 года приказ вернуться в Москву, он дезертировал с советской службы и восемь лет провел в Турции. Он снова принял ислам и посвятил себя борьбе с коммунизмом. В октябре 1953 года Ахмедов давал показания в подкомитете международной безопасности сената Соединенных Штатов.


[Закрыть].

Глава 4. Военные годы в Европе

Накануне войны

В России в 1937–1938 годах проходила самая широкая и кровавая чистка, какую только знала история. Главный удар был направлен против военной интеллигенции, которая по роду своей деятельности имела доступ к оборонным секретам. Сталин почти уничтожил Разведупр. Ян Берзин, глава военной разведки, и его помощник Александр Корин были казнены вместе со многими «изменниками» и «шпионами».

Тем временем международная обстановка стала угрожающей. Нацистская Германия быстро набирала силы, и у Москвы было гораздо меньше иллюзий, чем у демократических государств. Сталин часто повторял, как публично, так и в приватных разговорах, что «вторая мировая война уже началась». Слепое сумасшествие и безумная жестокость находились в поразительном противоречии с этой реалистической оценкой. К концу 1938 года, когда пик террора прошел и Берия занял место Ежова, Россия, оставшаяся лицом к лицу с Германией, оказалась очень ослабленной. Ее разведывательный аппарат был разрушен, а притока свежих сил для его укрепления не было.

Молодых коммунистов, признанных пригодными для службы в качестве секретных агентов, освобождали от занимаемых должностей, направляли в разведывательные школы, а потом посылали за границу. К концу 1938 года число новых советских агентов в разных европейских странах, на Дальнем Востоке и в Соединенных Штатах снова начало возрастать, заполняя образовавшуюся пустоту. Некоторые из них были командирами Красной Армии, переподготовленными для новой работы. Им вручали фальшивые документы, по которым они не являлись гражданами России. (Соблюдался главный принцип: секретный агент за границей не должен привлекать к себе внимание как русский.)

Главным объектом шпионажа была Германия, но действовать приходилось крайне осторожно. Сталин не хотел давать фюреру предлога для конфликта. Коммунистическая партия Германии, которая пополняла ряды агентов в этой стране, была почти разгромлена, а небольшие оставшиеся группы развалены провокаторами. От прежних времен остались только немногие разрозненные агенты, плохо связанные с советским аппаратом разведки.

Московский центр вернулся к методам, которые применялись после 1933 года, когда для проникновения в Германию использовались агентурные сети, развернутые в Бельгии, Голландии, Дании и Швейцарии, так как через них шел плотный поток туристов, как на Запад, так и на Восток, а их столицы были недалеко от германских границ. Бельгия и Голландия рассматривались как наблюдательный пункт против Британии. Таким образом, выбранная схема не предусматривала развертывания широкой шпионской сети в Германии, а опиралась на тайные аппараты в Брюсселе, Амстердаме и Копенгагене, резервные силы в Женеве и, конечно, в Париже.

В преддверии войны Париж, Брюссель и Женева стали региональными центрами советской разведки. Некоторые из агентов оставались там и во время войны и сыграли свою роль в наступивших великих событиях, но большинство из них пали жертвами в борьбе. Среди них были опытные шифровальщики и специалисты по дешифровке, техники, курьеры, связные, «почтовые ящики», информаторы и т. д. Полный список включает как ветеранов советского шпионажа, так и новичков, и большое число женщин, у которых были личные связи с членами аппарата и которые работали главным образом как курьеры и связные. Вместе с коммунистами, которые лишь сделали вид, будто порвали с партией, на советскую разведку работали и многие сочувствующие, хотя иногда они об этом и не подозревали.

Точно определить, какое число людей прямо или косвенно работало в аппарате, невозможно. Некоторые данные тем не менее нам дают отчеты гестапо по пяти странам, сделанные с 1939-го по 1944 год:

Швейцария – 60

Франция – 39

Германия – 42

Бельгия – 15

Голландия – 12

Полный список показал бы значительно более высокие цифры.

Леопольд Треппер (он же Жан Жильбер, Фриц, Артур, Дюпюч, Гирин), волевой, выдающийся человек, руководил всей советской агентурной сетью на Западе. Сын польского еврея, жившего мелочной торговлей, он еще в юности примкнул к коммунистической партии. Он поступил в Краковский университет, но не смог продолжать учебу, так как был вынужден работать. Он нанялся в слесарную мастерскую, а потом пошел на металлургический завод в Катовице. Там его арестовали за коммунистическую агитацию, и он восемь месяцев провел в тюрьме. После освобождения он эмигрировал в Палестину, где работал чернорабочим и продолжал коммунистическую деятельность. Год спустя его насильно выслали из Палестины.

С таким впечатляющим послужным списком Треппер появился в Париже и вступил в советский разведывательный аппарат. В 1932 году, когда аресты потрясли шпионскую сеть во Франции, он вместе с женой скрылся в Советском Союзе. Ему тогда было двадцать восемь лет. Со своим поверхностным образованием и малым опытом в «иностранных делах», он мог рассматриваться только как многообещающий кандидат. В течение последующих пяти лет он систематизировал свои знания в университете и прошел подготовку в специальной школе для службы за границей. Обучение включало методы агентурной работы, иностранные языки и политические науки. В результате Треппер стал выдающимся советским разведчиком. Хладнокровный, умеющий быстро принимать решения, авантюрный, он верил в «неизбежность жертв», и его не волновала судьба отдельной личности. Его наглость не знала границ. Так, например, летом 1940 года он появился на нацистском празднике, посвященном победе над Францией. Вместе с другими гостями его пригласили в поездку, где он узнал многие подробности германского наступления, после чего составил и послал в Москву отчет о немецкой стратегии на сорока восьми страницах. В другом случае, уже во время войны, он вошел в дом, где была его радиостанция, не зная о том, что там уже ждет засада. Он притворился торговцем-разносчиком и так умело имитировал характерные слова и жесты, что его не задержали. Он был единственным из советских агентов, которого полиция не схватила в этой операции. Но его выдающимся подвигом, о чем будет рассказано ниже, было его поведение в гестапо после ареста.

Тот факт, что Треппер остался верен Сталину, несмотря на тяжкие годы чисток, сделало его логичным преемником тех агентов, которые были уничтожены в этот период. В 1937 году лишь немногих избранных посылали во Францию, а Трепперу поручили миссию в Париже. По возвращении он был назначен на новый важный пост в Бельгии.

Вторым после Треппера в шпионской сети в Бельгии и Франции был латыш Виктор Сукулов, командир Красной Армии и капитан интернациональной бригады в Испании. Сукулов был значительно младше Треппера и выглядел иначе: мелкого телосложения, с длинной узкой головой и жидкими волосами. В рутинной работе он казался неинтересным и даже скучным. Но когда им овладевали новые замыслы, Сукулов преображался, становился возбужденным, его глаза горели, он дрожал от волнения.

В 1929 году, когда Сукулову было восемнадцать лет, в Москве вышла книга Н.Г. Смирнова «Дневник шпиона». Это была вымышленная история об Эдварде Кенте, хладнокровном, безжалостном, но удачливом британском шпионе. Сукулов так увлекся личностью Кента, что даже принял его имя. Среди своих, а потом и германских коллег он был известен как Кент. Советская разведка снабдила Сукулова уругвайским паспортом на имя Висенте Антонио Сьерра, что ему хорошо помогало: в течение первых военных лет он ездил по всей Европе как нейтральный латиноамериканец. В соответствии с начальным планом в 1939 году он отправился в Данию, чтобы организовать там шпионский аппарат для проникновения в Германию. На пути из Парижа в Копенгаген он на несколько недель остановился в Брюсселе. Война началась раньше, чем он достиг места назначения, и ему приказали остаться в Брюсселе. (Всем советским агентам на Западе также было приказано оставаться на своих местах и поддерживать связь с Москвой.) Сукулову дали средства для организации прикрытия, сначала он поставлял армии плащи, а потом стал владельцем контрактной фирмы. Как преуспевающий деловой человек, Сукулов жил в шикарной вилле в престижном районе с Маргаритой Барша, красивой молодой чешкой, вдовой венгерского эмигранта. Хотя Маргарита и не была втянута в нелегальную деятельность, в последующие годы она сыграла роковую роль в его жизни.

В Бельгию для работы в подпольном аппарате прибыло еще четверо агентов. Для полиции, так же как и для их сотоварищей, их имена звучали как голландские, французские и испанские: Шарль Аламо, Десме, Анна Ферлинден и Рита Арнольд. На самом деле это были русские, поляки и немцы, их общим языком, как и для всего аппарата, был немецкий. Шарль Аламо был русский военный летчик, лейтенант Михаил Макаров из Москвы, родственник Вячеслава Молотова. Он был главным оператором на радиоаппаратуре, кроме того, в его обязанности входили шифровка и расшифровка сообщений. Десме на самом деле был Антоном Даниловым, русским офицером, в его обязанности входило поддерживать связь с другими советскими центрами и агентами в Бельгии и Голландии. Он приехал в Париж из Москвы, во Франции короткое время работал в разведке под прикрытием советского консульства, а потом его перевели в Брюссель на нелегальное положение.

Через несколько дней после начала войны в Брюссель прибыл специалист по отравляющим газам, полковник Константин Ефремов, чьей главной задачей сначала был шпионаж в области химической индустрии, но потом его функции расширились и стали включать военную, политическую и экономическую разведки. Ефремов был настоящим артистом конспирации. Он выдавал себя за финского студента Ернстрема и прекрасно справлялся с этой ролью. Когда его впоследствии арестовали, гестапо отмечало, что маскировка охватывала все, вплоть до последней пуговицы на его белье.

Офицеры разведки быстро, один за другим, прибывали в Брюссель и оседали там: Треппер шестого марта 1939 года, Сукулов семнадцатого июля, Ефремов шестого сентября, Данилов и Макаров несколькими днями позже. Они образовали ядро новой разведывательной сети и привлекли к этой работе многих агентов из местных коммунистических организаций.

Часть виллы в брюссельском районе Эттербек была арендована под «офис». Хозяйка, пожилая бельгийская вдова, была настолько наивной, что ничего не подозревала, и даже гестапо отпустило ее после налета, совершенного на штаб разведки.

Рита Арнольд, несчастная и слабохарактерная молодая немка, выступала в роли секретаря необычного офиса. Близкая подруга немецкого коммуниста Исидора Шпрингера, она вступила в КПГ в университетские годы. Позже она встретила пожилого джентльмена по имени Арнольд, вышла за него замуж и порвала с коммунизмом. Арнольд умер во время войны, в 1940 году, и Рита возобновила дружбу со Шпрингером. Главный недостаток характера Риты состоял в том, что она не могла постоять за себя и легко поддавалась влиянию.

Второй женщиной в агентстве была Анна Ферлинден по кличке Юзефа (ее настоящее имя – София Познанская, она была польской еврейкой). В дополнение к своим главным обязанностям эксперта по шифрам она занималась фальшивыми паспортами, симпатическими чернилами, печатями и другими шпионскими принадлежностями. Все это имущество, тщательно собираемое для агентства специальным человеком, по имени Абрам Райхман, было спрятано в тайнике за кроватью, на которой спала Анна. У нее не было ни семьи, ни близких родственников, и она прекрасно понимала, что ей грозит как советской шпионке во времена нацистской оккупации.

К агентам более низкого ранга относился уже упомянутый Райхман, который был виртуозом в изготовлении фальшивых паспортов. Его подруга Мальвина Грубер исполняла обязанности курьера. (По собственному свидетельству Мальвины, она за период своей работы, то есть за 1941–1942 годы, восемьдесят девять раз пересекла швейцарскую границу.) Другим таким агентом был Исидор Шпрингер, который для видимости порвал с коммунистической партией и служил на бирже алмазов в Антверпене, что позволяло ему получать информацию об экономическом положении Бельгии. Друг Шпрингера, Лео Гроссфогель, был специалистом по созданию фирм прикрытия. Подруга Лео, Симона Фельтер, служащая франко-бельгийской торговой палаты, использовалась в качестве связника между французским и бельгийским аппаратами. Радиотехник Августин Зезее, «музыкант из Остенде», всегда держал передатчик и приемник готовыми к работе, но в первый период работы находился в резерве, так же как Отто Шумахер (Роджер) и Герман Избуцкий.

Некоторые работники ОМС Коминтерна были переключены Москвой на работу в военном разведывательном аппарате. Одним из них был немецкий коммунист Иоганн Венцель, находившийся в эмиграции в Брюсселе. Он вступил в сеть Треппера – Сукулова и скоро достиг там значительного положения. Его прекрасное знание советской радиотехники принесло ему подпольную кличку Профессор. Спасаясь от преследования гестапо, Венцель в 1933 году бежал в Москву. Он вернулся на Запад в 1936 году, как один из лучших и самых доверенных работников Коминтерна. С 1937 года он возглавлял небольшую группу, которая обслуживала нелегальные нужды коммунистических партий: паспорта, визы, почтовые адреса, информацию и т. д. Он поддерживал контакты с группой голландских коммунистов. Когда он по приказу перешел в группу военных разведчиков, то взял с собой команду опытных агентов: свою подругу Жермен Шнайдер (Бабочку), бывшего мужа Жермен Франца Шнайдера и Абрама Райхмана.

К моменту захвата Бельгии германскими войсками весной 1940 года сеть была готова к работе, но ничего не произошло. Система была предназначена для работы в случае германско-советской войны, и было бы ошибкой раскрывать ее существование слишком рано. Она оставалась в «спячке» еще целый год.

Подобное тихое, ничем не потревоженное состояние способствовало становлению шпионской сети как в Бельгии, так и повсюду в Европе. В Голландии, которая тоже была захвачена Германией весной 1940 года, Иоганн Венцель и голландский коммунист Антон Винтеринк создали небольшую разведывательную организацию. Она приступила к работе в 1941 году. У них была своя радиостанция, но штат группы, включая курьеров и связных, не превышал двенадцати человек, и их сообщения в Москву касались главным образом местных событий, вроде передислокации германских войск в Голландии и экономического положения.

Антон Винтеринк вышел из коммунистического движения, когда получил приказ центра возглавить голландский аппарат. Вильгельм Фогелер, подготовленный Профессором, был его радиооператором, Лютерман, Нагель, Гулоз и Хендрика Смит стали активными работниками агентства Винтеринка. Трое – Морис Пепер, Яков Хильболинг и его жена Хендрика – служили связными между Брюсселем и голландской секцией.

План Москвы был весьма остроумным – сделать так, чтобы советские агентства работали против Германии, находясь в нейтральных странах, подальше от гестапо и абвера. Но он не мог быть выполнен только потому, что в 1940 году «нейтральные» страны были оккупированы. Советский представитель покинул Брюссель, а вместе с ним и атташе, а значит, легальные возможности ведения разведки исчезли как раз в тот момент, когда надобность в информации была особенно велика.

В июне 1940 года германские войска вошли в Париж, но половина Франции осталась под французским управлением. Советское посольство, а вместе с ним и военный атташе, с кодами и всеми принадлежностями, переехали в Виши. Хаос «режима Виши» создавал благоприятные условия для работы опытных агентов. После Бельгии даже сами размеры страны являлись преимуществом, в департаментах Франции дома сотен надежных членов партии могли дать укрытие агентам и их радиостанциям. Да и сами источники информации оправдывали повышенное внимание к этой стране.

Разъезжая между Парижем и Брюсселем, Треппер уделял все большее внимание французской столице. С помощью ветерана Коминтерна Анри Робинсона, его друга Лео Гроссфогеля и своего секретаря Хилеля Каца Треппер организовал свой первый штаб в Париже. С 1940-го по 1942 год Треппер возглавлял семь шпионских сетей, каждая из которых работала отдельно и имела своего руководителя.

Информация передавалась в Москву различными способами. До 1941 года можно было пользоваться средствами посольства, а потом в распоряжении Треппера оказались радиостанции в Бельгии и Голландии. В дополнение к этому во Франции были установлены два новых передатчика. Один из них обслуживали Герц Сокол и его жена Мириам, ветераны-коммунисты, бежавшие из Польши. Когда разразилась война, доктор Сокол был интернирован как иностранный коммунист, а его жена, тоже врач, в это время обучалась работе «на ключе», расшифровке радиограмм и т. д. Когда Сокола освободили, эта пара стала первыми советскими агентами, которые в военное время получали прямые распоряжения из центра. Вторая радиостанция была развернута немного позже Гроссфогелем в Пеке, около Парижа, в доме французской семьи коммунистов Пьера и Люсьенны Жиро (Робер и Люци). На передатчике работал испанский беженец Валентино Эскудеро, который, однако, вскоре выдал станцию немцам. В награду за эту услугу Эскудеро был сделан германским агентом, позже он благополучно вернулся в Испанию.

Советский аппарат в Бельгии и Франции использовал период «спячки», чтобы основать несколько фиктивных торговых компаний в западных странах.

Лео Гроссфогель (он же Питер и Андре) был старым другом Треппера и тоже выходцем из Польши. Они встретились в Палестине в 1929–1930 годах и вернулись в Европу, чтобы поступить на службу советской разведки. В 1939 году Гроссфогель и Треппер основали текстильную фирму под громким названием «Король каучука» по производству прорезиненных плащей армейского образца с начальным капиталом в 10 тысяч долларов. Как всегда бывает с такими фирмами, в их правление вошли только люди, не имеющие определенной политической ориентации. Все это были в основном друзья Гроссфогеля. Однако беда заключалась в том, что оба ее главных руководителя, Треппер и Гроссфогель, были евреями, а дело происходило в Бельгии, с 1940 года оккупированной германскими властями.

Москва посчитала необходимым проникнуть в германские промышленные представительства в Брюсселе и особенно «Организацию Тодта» (ОТ), громадную структуру, которая занималась всеми видами военного строительства. Верным средством выйти на нее и завоевать доверие ее руководителей была поставка строительных материалов. Советская разведка в Брюсселе в марте 1941 года основала новую корпорацию «Симэкско», в которой Треппер и Гроссфогель уже не занимали видных постов. Хотя она просуществовала относительно недолго, «Симэкско» оказалась полезным предприятием для советской разведки.

Еще более успешной была третья торговая компания – «Симэкс», основанная Треппером в Париже немного позднее. Как и брюссельская фирма, «Симэкс» имела начальный капитал в 30 тысяч франков. Ее главной задачей, как и компании «Симэкско», было сотрудничество с германскими предприятиями во Франции, и в первую очередь с «ОТ». Основанная в сентябре 1941 года, уже после нападения Германии на СССР, эта фирма послужила интересным примером того, как Советы могут работать в пользу своего смертельного врага.

Официально Треппер не был совладельцем фирмы «Симэкс». Ее учредителями стали Лео Гроссфогель, которого перевели в Париж из бельгийской столицы, Альфред Корбен, только что завербованный агент второстепенного значения, который стал «генеральным директором» и главным совладельцем, и Робер Брейер, друг Гроссфогеля. Чтобы завоевать доверие немцев, компания открыла офис сначала на Елисейских Полях, а потом, в феврале 1942 года, – на бульваре Осман. Филиал, который располагался на неоккупированной территории Франции, служил убежищем для членов шпионской сети, которым надо было скрыться от гестапо. Во главе марсельской секции стоял Жюль Жаспар, брат прежнего премьер-министра Бельгии и бывший чиновник бельгийского министерства иностранных дел. Он по праву заслужил полное доверие Центра.

Управляющим фирмы «Симэкс» был Жильбер, то есть сам Треппер. Он легко установил торговые связи с германскими властями, которые плохо разбирались во французской коммерции и не знали рынка. Наладились отношения и с ОТ, которой фирма поставляла материалы. Сам Жильбер и другие работники фирмы получили разрешение посещать строительные площадки, чтобы следить за ходом работ. Специальный пропуск позволял Жильберу даже пересекать демаркационную линию. Персонал состоял из семи человек, но только трое знали об истинном назначении фирмы: Жильбер, его секретарь Андре Дюбуа (Хилель Кац) и личный секретарь Сюзанна Конте, французская коммунистка с пятнадцатилетним стажем.

Позади кабинета управляющего была скрыта маленькая комната, о существовании которой знали только двое помощников Жильбера. Там находилась радиоаппаратура, шифры и списки адресов. Лестница из нее вела во двор соседнего дома. На письменном столе в этой комнате стоял «предупреждающий передатчик» – радиоаппарат, оформленный в виде настольных часов, которые надо было заводить раз в сутки. Через равные интервалы времени он посылал сигналы для определенных групп сети Треппера: если сигналы продолжаются, значит, все идет хорошо, если прекратились, значит, с шефом случилась беда.

«Симэкс» заслужил доверие и похвалы германских властей в Париже за эффективность работы и точность исполнения поручений. Если бы немцы навели справки прежде, чем вступить в коммерческие связи с фирмой, они были бы крайне удивлены, узнав, что ею руководят учительница пения, спортивный журналист, сомнительные выходцы из России и Польши, а ее глава вообще не имеет никакого коммерческого опыта.