Текст книги "Война"

– Но ведь в природе человека… – попытался выдвинуть еще один аргумент Гриссом. И осекся – потому что понял: бой проигран.

– Так называемая «человеческая природа» чуть не погубила нас в халианской войне, адмирал Гриссом! – жестко изрек Родмен. – И мы должны быть уверены, что она не помешает нам в будущей войне с Синдикатом.

…Последние кадры оперативной видеосъемки офицеры досматривали молча. Десантники по одному неспешно выходили из штурмового коридора. Они еще не знали, какой блестящий бой только что провели. И какой дорогой ценой им вскоре придется за это заплатить…

Интерлюдия. СОСТОЯНИЕ МОРАЛИ

В Порту слово «мораль» писалось гораздо чаще с вопросительным знаком, чем с точкой. При этом знак вопроса почти всегда означал абсолютную неопределенность степени падения морали. Ответ, как правило, также не отличался оптимизмом – и в этом нет ничего удивительного. Флот, четыре года воевавший самым ожесточенным образом, потерявший сотни тысяч убитыми, уже решил, что победа наконец-то достигнута. Личный состав, мобилизованный волной патриотической истерии, уже совсем было приготовился вернуться в родные пенаты; все чувствовали себя героями и свято верили, что их ждет триумфальное возвращение. И вместо этого все вдруг с удивлением узнали, что ввязались в куда более серьезный конфликт. Теперь Флоту противостоял новый враг, агенты которого могли незаметно проникать в ряды противника и о котором никто практически ничего не знал. Возможности нового врага, его местонахождение были покрыты мраком неизвестности. Новая война, судя по всему, обещала стать куда более долгой и трудной, чем предыдущая.

Силы безопасности Флота обнаружили тысячи агентов Синдиката, проникших как во Флот, так и на оборонные предприятия, выполнявшие военные заказы. Не оставалось никаких сомнений, что еще многие тысячи невыявленных агентов продолжали действовать. Гипнотестирование и тщательные допросы буквально повсюду выявляли людей, беззаветно преданных своей «семье». Альянс рассматривал как врагов – реальных или потенциальных, прежде всего чужаков, так что служившим Синдикату людям оказалось несложно проникнуть во все жизненно важные учреждения и департаменты Альянса, Люди, работавшие бок о бок долгие годы, теперь со все возрастающим подозрением начали поглядывать друг на друга.

Постепенно стало ясно, что в лице Синдиката Семейств Альянс приобрел исключительно серьезного и опасного противника. Допросы шпионов, захваченных живьем, свидетельствовали – это система, состоящая из многих сотен планет. Ресурсная база Синдиката скорее всего намного превосходила ту, которой располагал Альянс. Несколько пленных заявили, что Альянс будет раздавлен мощнейшим флотом Синдиката самое большее за несколько месяцев. Другие с насмешкой напоминали следователям, как легко Альянс попался на нехитрую приманку и поверил, что его подлинным врагом являются грубые и невежественные халиане. И все шпионы были уверены, что в плену им оставалось пробыть недолго. Некоторые же пребывали в убеждении, что после падения Альянса в скором будущем новые хозяева в благодарность за службу назначат их диктаторами соответствующих планет.

Все это если и могло сказаться на моральном облике личного состава, то только самым нежелательным образом. Чтобы исправить ситуацию, было предпринято несколько попыток. К несчастью, чем хуже с моралью, тем больше в людях упрямства. Спортивные состязания были напрочь забыты, а редкие увольнительные лишь напоминали уставшему личному составу, не покидавшему своих кораблей долгие годы, о покинутом доме. Но хуже всего был страх перед грядущим. Дисциплина упала до опасного уровня даже в элитарных подразделениях, а пьянство и употребление наркотиков стали излюбленным способом времяпрепровождения.

И именно в это время Синдикат допустил фатальную ошибку. Не происходило никаких больших сражений. Периодически случавшиеся мелкие стычки неожиданно напомнили всему Флоту, что он является по-прежнему мощнейшей силой, вполне способной побороться за победу. Люди слишком долго ждали грядущей катастрофы, но в один прекрасный день их покорность судьбе сменилась отчаянной решимостью. Не обращая никакого внимания на неуместные и глупые попытки Адмиралтейства поднять их моральный дух, а зачастую и вопреки им, корабельные экипажи и десантники внезапно ощутили уверенность в своих силах и волю к победе. Теперь им предстояло подготовиться к тотальной войне, грозным призраком маячившей впереди.

Энн Маккеффри. МАНДАЛЕЙ

Экран ее интеркома внезапно залился светом. Амальфи Троттер облегченно оторвала взгляд от докладов системы жизнеобеспечения.

– Капитан собирает всех офицеров на совещание. Сбор в офицерской кают-компании в 16:30.

– Фардль, да я ведь туда просто не успею! – Рабочий пост офицера, отвечавшего за системы жизнеобеспечения, располагался на девятой палубе, глубоко внутри десантного корабля «Мандалей».

Одной рукой Амальфи перебросила переключатель подтверждения вызова и быстро скинула с себя вонючую спецовку, в которой только что совершила путешествие по вентиляционной системе корабля. Она была абсолютно уверена, что в конце концов обнаружит там труп какого-нибудь паразита – так вонять могла только полуразложившаяся падаль. Амальфи была очень добросовестным офицером и серьезно относилась к своим обязанностям. Она предпринимала отчаянные усилия, чтобы с помощью фильтров, очистителей и всевозможных дезодорантов нейтрализовать омерзительную вонь.

Ночь за ночью, день за днем она неотрывно размышляла о том, что могло породить столь отвратительный букет. Именно этот запах служил основной причиной того, что по ночам Амальфи часами не могла заснуть. Этот невообразимый запах стал для нее сущим кошмаром. Но самое удивительное – в головных частях всех палуб вонь совершенно не ощущалась.

Итак, Куки подкинул ей неплохую идею – отправиться в носовую часть и подышать чуть более чистым воздухом. Швырнув провонявшую одежду в восстановитель, она залезла в капельный душ и стала медленно поворачиваться в теплом тумане. Тридцати секунд было вполне достаточно, и душ переключился в режим полоскания. Мысли Амальфи путались, и она не обратила внимания на то, что лишь добавила свой собственный запах к противоестественному букету, но появиться перед капитаном в заляпанной униформе было совершенно невозможно.

Неужели он созвал срочное собрание из-за этой вони? Она ведь делает все возможное и невозможное, чтобы улучшить атмосферу. Амальфи прекрасно понимала, насколько угнетающе действует некачественный воздух на психологическое состояние экипажа, а моральный дух «Мандалея»и без того был низок, как никогда. Но ведь она делала все, что в ее силах.

После капитуляции халиан (она была в большой степени декларативной, так как многие, подразделения не признали поражения), когда «Мандалей» опустился на поверхность для незначительного ремонта, Амальфи Троттер не покладая рук трудилась над восстановлением гидропонных садов. Она лелеяла каждый зеленый листик, проверила все вентиляционные шахты, удалила из них даже самые ничтожные пылинки, проверила самые крошечные отверстия. И почему только самый незначительный офицер на любом корабле – это офицер системы жизнеобеспечения? Она даже собственноручно заменила все 743 вентиляционных фильтра.

Но, несмотря на титанические усилия, как только корабль покинул планету, «свежий» воздух моментально наполнился невыносимыми ароматами раскаленного металла, горелого пластика, всевозможных человеческих выделений – настолько интенсивными, что нейтрализовать их не было никакой возможности – а также отвратительной звериной вонью шкур проклятых халиан. И даже после того как она беспощадно уничтожила пять плохо обработанных шкур хорьков, воняло ничуть не меньше. Оставалось только покинуть систему, оккупированную в свое время халианами, и попытаться заменить воздух, где-нибудь в другом месте.

Единственным ее успехом было подавление запаха крови и горелого мяса. Возможно, временами мрачно думала Амальфи, его нельзя уничтожить в принципе. Да и зачем? Халианская война завершилась. Они направляются в Порт и вскоре будут демобилизованы. Рано или поздно запах исчезнет сам собой.

За плечами солдат 202 – го добровольческого полка Монтана, мужчин и женщин, осталось девятнадцать крупных сражений, в которых им довелось принять участие. Десантура была первоклассная и вечно задирала нос перед командой корабля. Но почему, когда война закончена, десантники распространяют вокруг себя атмосферу уныния, озлобленности и страха? Еще можно было бы понять, если бы они направлялись к месту очередного сражения. Но ведь нет – спокойно болтаются себе на орбите, все необходимые ремонтные операции успешно завершены, и вскоре вся эскадра должна лечь на обратный курс, к родным планетам Альянса.

Амальфи резким движением застегнула чистый костюм и схватила со стола свою папку с документами по системе воздухоснабжения. Вполне справедливые жалобы на качество воздуха очень напоминали ей извечные жалобы на плохую погоду. Скулеж постепенно становился всеобщим, и к Амальфи было приковано всеобщее внимание. За чистый воздух на корабле она несла персональную ответственность.

А вдруг капитан получил приказ, и они наконец-то покинут орбиту? Может, хоть тогда вонь поутихнет. Уж слишком долго бездельничают они на орбите. И, возможно, искусственное гравитационное поле поправит дело.

Как только пехота узнает, что они возвращаются домой, миазмы страха, стресса и боли покинут трюмные палубы – там сейчас хоть топор вешай – и распространятся по всему кораблю. И когда старина «Мандалей» опустится на нормальной, заселенной людьми планете с мощным фотосинтезом, Амальфи наконец заполнит систему настоящим свежим, чистым воздухом.

«Все поправится само собой, – еще раз заверила она себя, – когда мы двинемся домой». Она выбралась из нуль-гравитационного лифта на палубе кают-компании. Ладони тут же вспотели. Так случалось всякий раз, когда она предчувствовала неизбежные упреки.

Ноздри Амальфи уловили какой-то новый запах; она принюхалась и поняла, что он просачивается из кают-компании. С некоторым удивлением она пыталась вспомнить: что так может пахнуть? Лаванда? В офицерской кают-компании? Нет, уж где-где, а здесь такое невозможно даже помыслить.

Она тактично постучалась, затем вошла, быстро прикрыв за собой дверь, чтобы драгоценный аромат не растворился в наружном пресном воздухе. Оказавшись внутри, она сразу же обнаружила источник запаха. Аромат распространяла горящая свеча, стоявшая в центре большого стола, за которым, согласно званиям, сидели офицеры-космолетчики и десантники. Амальфи опустилась в единственное незанятое кресло между полковником десантных войск Джеем Грюэном и майором Дэми Фарр, начальником медицинской службы. Они поприветствовали ее коротким кивком, но Амальфи уловила некоторую натянутость. Папка выскользнула из рук и шмякнулась об стол.

Она пробормотала слова извинения, на которые никто не обратил никакого внимания. Амальфи внезапно обнаружила, что старается не встречаться взглядом с капитаном Августом. Лицо капитана было настолько бесстрастно, что выскользнувший из его пальцев листок шифрограммы мог означать только одно: плохие новости. Неужели запах лаванды настолько успокоил их всех?

Странное чувство зародилось в душе у Амальфи. Они НЕ ПОЙДУТ ДОМОЙ. Она зажала в руках краешек папки, словно это было горло человека, принесшего дурную весть. По каким кругам ада им предстоит пройти теперь? Неужели обнаружен еще один очаг сопротивления халиан? И неужели из-за этого все так напуганы? И каким образом солдаты смогли узнать содержимое шифровки, которую капитан получил всего полчаса назад? Сплетни на корабле, конечно, распространяются быстро – но не настолько же? Кроме того, любая сколь-нибудь важная информация обязательно имеет шифр секретности, а значит, еще медленнее становится всеобщим достоянием.

Капитан Август поднялся из-за стола. Когда Амальфи впервые попала на «Мандалей» семь лет назад, капитан был худощав и строен – теперь же он выглядел совершенно изнуренным, кожа на лице натянулась, а под глазами огромные темные круги. Он стал капитаном «Мандалея» еще в те времена, когда халиане совершали первые враждебные вылазки. И вот теперь капитан Август расправил листок, на котором черными чернилами было начертано не предвещавшее ничего хорошего послание.

– Полковник Грюэн, мы получили шифрованный приказ встретиться через две недели по среднему галактическому времени со вспомогательным кораблем «Грэмпьен», который пополнит ваш личный состав, дабы восстановить боеспособность полка.

– Пополнит личный состав? – потрясение повторил полковник, непонимающе глядя на капитана корабля. – Боеспособность?!

– Так точно, полковник, – подтвердил Август. Он нахмурился и обвел взглядом кают-компанию. Тревога на лицах офицеров сменилась недоверием, а оно, в свою очередь, – отчаянной безнадежностью. – Приказано также пополнить боезапас и расходные материалы согласно военному времени. Мы должны полностью подготовиться к боевым действиям.

– К боевым действиям?! – не удержался от восклицания офицер-артиллерист Хэмиш Эрджилл.

Отовсюду раздавались ворчание и приглушенные проклятия.

– Но, капитан, ведь воевать не с кем! – пробормотал юный лейтенант Бэдли, попытавшись – и, как всегда, неловко – рассеять всеобщую подавленность.

– Об этом в приказе ничего не говорится! – Капитан Август задумался, и листок выскользнул из его пальцев. Он потер подушечку большого пальца, словно пытаясь стереть невидимую грязь. Листок по дуге плавно опустился на стол. Офицеры как завороженные следили за его полетом.

– Так, значит, слух оказался верным? – хрипло спросил полковник Грюэн.

Капитан Август медленно повернулся к нему:

– Вы верите слухам, полковник?

– Если они плохо влияют на моральный дух моих солдат, я готов поставить на кон последний баллон с кислородом.

– Я уже имел честь сообщить вам, полковник, что моральный дух моих солдат очень низок, и я намерен хранить содержание этого приказа в секрете так долго, насколько это вообще возможно.

– И каким образом ты собираешься это сделать, Джей? – поинтересовался адъютант майор Лофтус. – Солдаты многое узнают раньше нас. Страх становится почти осязаемым. – Он метнул быстрый взгляд на Амальфи, которая изо всех сил пыталась спрятаться за массивными плечами своих соседей.

– Как они могли узнать содержание шифровки, полученной тридцать пять минут назад? – спросил Август.

– Они ничего не знают, – резко отозвался полковник. – И знать не желают. Они настолько устали, что такой приказ сейчас вызовет волну самоубийств, актов вандализма, а возможно, и попытку мятежа…

– На моем корабле… – начал было Август.

– Вы преувеличиваете… – запротестовал Брэйс, научный сотрудник Флота.

– Мы не справимся с ними, – вступилась за полковника майор Фарр.

Полковник Грюэн обвел всех оценивающим взглядом.

– Я командую десантным полком с самого начала войны с халианами, – сообщил он, – и мои парни не пропустили ни одного сражения. Предупреждаю вас всех – этой ночью я не сомкну глаз ни на секунду… – его кулак тяжело опустился на крышку стола, – …придумывая способ поднять их боевой дух. Боюсь, что в настоящее время они ни на что не годны. А ведь прежде никто не мог сравниться с моими ребятами.

– Как мы будем воевать, если у нас нет истребителей? – вновь встрял лейтенант Бэдли.

– Вы получите мои распоряжения, – сухо сказал капитан Август, поднимаясь из-за стола. – Мы снимаемся с орбиты сегодня в 12:00. Если это кого-нибудь утешит, довожу до вашего сведения, что приказ получила вся эскадра, а не только «Мандалей».

– Что еще утешило бы нас, капитан, – ответствовал Грюэн с горьким сарказмом, – так это если бы Адмиралтейство рассчитывало не только на нас. Прошу разрешения сделать частный звонок по засекреченному каналу связи.

Капитан Август отрывисто кивнул и чеканным шагом вышел из кают-компании.

– Ждите меня здесь, – сказал Грюэн остальным, вставая из-за стола вслед за командиром.

– А что нам остается?! – ответил Лофтус и обвел всех взглядом, словно в кают-компании мог найтись недотепа, способный покинуть помещение в столь ответственный момент.

Жена Грюэна служила на флагманском корабле Стоуна «Морвуд»и зачастую несколькими осторожными фразами успокаивала «Мандалей».

– Я, как главный медик, – сухо проговорила Дэми Фарр, – ни при каких обстоятельствах не решусь оценить наш личный состав как боеспособный. Они способны сами одеваться, есть и передвигаться, но воевать…

– Но ведь они получат приказ, – с милой непосредственностью возразил Бэдли, и его круглое полное личико удивленно искривилось.

Он с одинаковым успехом мог быть то всеобщей головной болью, то корабельным шутом, а то и невозможным занудой. Общественное мнение корабля сошлось на том, что хорошо бы ему так и остаться навсегда младшим лейтенантом. Два года, проведенные на борту «Мандалея», четыре совершенных за это время высадки на вражеские планеты, во время которых ему не раз приходилось защищать корабль от неистовых атак бешеных хорьков, не смогли стереть здоровый юношеский румянец с его щек, а ему самому ничего не дали в плане понимания Жизни и Реального Мира. Бэдли по-прежнему мог в самый неподходящий момент задать глупейший до идиотизма вопрос – вроде этого.

– Нет, мой милый. – Акцент Хэмиша скорее свидетельствовал об этнической принадлежности, чем о кипевших в его душе эмоциях. – Они не смогут. И я, например, ни словом не упрекну их за это.

– Но… но ведь это открытое неповиновение! – воскликнул Бэдли, выпучив глаза. – Это открытый мятеж!

– Нет, не смогут, – дружелюбно подтвердил Эрджилл.

– Это просто негуманно – принуждать столь погруженных в депрессию солдат вновь отправляться в бой, – заявил Лофтус, с грохотом опуская на стол оба кулака. На лице его читалась нескрываемая тревога.

– Они должны хоть немного отдохнуть на какой-нибудь нормальной планете, где не было бы вонючих хорьков, крови и смерти. Им нужно выспаться, поесть нормальной пищи и отдохнуть… Кстати, Троттер, можешь ты сделать с этим воздухом ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ?

Амальфи попыталась было спрятаться за Дэми Фарр, но та насмешливо посмотрела на нее сверху вниз и отодвинулась.

– Да, Мальф, неужели ничего нельзя поделать? Как можно спокойно спать, когда всю ночь так отвратительно воняет?

– Я делаю все, что в моих силах, – ответила Амальфи, и в ее голосе явственно прозвучали жалобные нотки. Она взмахнула папкой. – Я заменила во время посадки все растения. Я лично очистила каждый проток, заменила все фильтры до единого…

– Мои ребята бледнеют, когда слышат, как она пробирается по сточным трубам, – насмешливо заявил Хэмиш. – Они каждый раз думают, что это капитан ползет за их самогонным аппаратом.

– Который, кстати, и мне не помешает, – сказала Дэми. – Сегодня вечером мне понадобится литра четыре, чтобы заставить своих пациентов заснуть.

– Фармерис уже выбрался из комы? – поинтересовался Лофтус.

– Нет, и я не собираюсь пока будить его. Пусть лучше поспит в этом гудящем бедламе, который я вынуждена называть медотделом, – ответила Фарр, и в ее задумчивом голосе послышалась откровенная зависть. – Он совершенно здоров, если, конечно, не считать, что спит беспробудным сном. Это и в самом деле неплохая идея. Заснуть – и проснуться в более подходящее время.

Из рации майора Лофтуса послышался тихий голосок.

– Майор, только что пресечена драка в казармах «Д»; захвачено девять военнослужащих, но в больнице говорят, что у них нет места.

– Это точно, – осторожно подтвердила Дэми. – Есть раненые?

– Нет, сэр. Мы давно обратили внимание на царящее там настроение и вовремя прибыли, чтобы навести там порядок.

– Запищите их личные номера для начала, сержант Норли, а затем отправьте в кровати – с завязанными руками и ногами. В любом случае на корабле свободных помещений нет. – Как только рация замолкла, Лофтус от души выругался.

– Не кажется ли вам, что драки для них куда привычнее, чем мирная жизнь? – риторически произнесла Фарр, оглядев помещение.

Амальфи увидела, как Бэдли уже открыл было рот, и глянула на него столь свирепо, что он тут же раздумал говорить. Тягостная тишина повисла в кают-компании. Всех мучили самые мрачные предчувствия. Два капитана-десантника, внимательно слушавшие замечания своего командира, теперь всячески пытались стряхнуть с себя дремоту. Сама Амальфи чувствовала облегчение только потому, что все на время отстали и больше никто насмешливо не разглядывал ее персону. От полудремы офицеров заставили очнуться чьи-то приближавшиеся по гулкому коридору шаги. Все, как один, уставились на дверь в ожидании возвращения Грюэна и страстно мечтая услышать от него хоть какие-то слова ободрения.

И абсолютно бесстрастного выражения лица Джея Грюэна, с которым он возник на пороге, оказалось достаточно, чтобы разом перечеркнуть все надежды. Полковник плотно прикрыл за собой дверь и без сил прислонился к ней спиной. Он являл собой воплощенное уныние.

– Правда столь ужасна, – он немного помолчал, – что даже Высшее командование не является хозяином положения.

– В самом деле? – требовательно спросила Дэми Фарр, когда пауза слишком уж затянулась.

– В самом деле. – Он оттолкнулся от двери и подошел ближе к столу. Лофтус и Эрджилл слегка отстранились, когда Джей, скрестив на груди руки, словно дряхлый старик, рухнул в кресло. – Может статься, что главным врагом Альянса являлись – и являются – отнюдь не халиане.

– Чего-чего? – вылетело из Лофтуса.

Грюэн сцепил пальцы и продолжил, не смея посмотреть в глаза сослуживцам:

– По всей видимости, халиане были только первым эшелоном обороны олигархического объединения Семейств Торговцев – людей или очень похожих на людей существ, – известного под названием Синдикат. Халиане называли их Гэйверами.

– Гэй… это по-ихнему… приносящие войну? – тихо произнесла Дэми.

– Халиане практически ничего не знают о Синдикате, но об одном говорят с уверенностью – те порабощают всех, кто может принести им хоть какую-то пользу, и жесточайшим – даже для халиан! – образом расправляются с теми, кто осмеливается бросить им вызов. – Голос Грюэна был столь же отчаянным, как и выражение его лица. – Халианская война, которую мы только что окончили, лишь прелюдия настоящей. И в ней Альянсу предстоит либо победить, либо приготовиться к тому, что все планеты и звездные системы, входящие в его состав, могут быть – и будут – уничтожены неприятелем.

– Но ведь Синдикат вряд ли заинтересован в тотальном уничтожении всего? – с сомнением произнес Брэйс. – Это же просто неэкономично – уничтожать целые планеты и звездные системы…

– Образ мышления Синдиката совершенно не похож на наш. Вполне возможно, они значительно превосходят нас в техническом развитии, но не в социальном, – сказал Грюэн. – Они почти роботы – совершенно чуждая нам раса, ослепленная ненавистью ко всем остальным формам жизни, порабощающая и эксплуатирующая их. А мы-то думали, что хуже халиан ничего и быть не может…

– Они действительно были бы сильными противниками, – уважительно произнес Лофтус. – Но если произойдет раздел сфер влияния…

– Договориться можно с кем угодно, но только не с Синдикатом. Кроме того. Синдикат ни за что не потерпит соседства сильного противника.

– Но Альянс не имеет никаких агрессивных устремлений, – вновь послышался голос Бэдли. – Мы ведь сосуществуем со множеством других рас в мире и согласии, не стремясь подчинить их себе.

– Наш мирный имидж поставлен под сомнение войной с халианами…

– Но, полковник, они ведь сами начали эту войну, – воинственно возразил Бэдли, – мы лишь защищались.

– Заткнулся бы ты, Бэдли, – устало сказал Эрджилл. – Джей, а что с другими полками? В каком они состоянии?

– Меня другие полки мало волнуют, – сказал Джей Грюэн, уронив руки на стол и по-прежнему не поднимая глаз. – Меня больше волнует мой собственный. А он совершенно не готов к новой войне.

– Мы не сможем держать их в неведении слишком долго, – возразил Лофтус. – И если мы не очень доверяем им, то как же они должны относиться к нам?

– Ты абсолютно прав. Итак, – Джей Грюэн обвел присутствующих тяжелым взглядом, – у нас есть примерно Двадцать часов, чтобы воодушевить ребят и поднять боевой дух наших подразделений на должную высоту, прежде чем мы покинем орбиту.

– Но не через две же недели нам предстоит столкнуться с ними, – вновь начал было Бэдли.

– Если у кого-нибудь, – сказал Лофтус, пронзив Бэдли взглядом, – хватит ума обмолвиться, что мы направляемся не в порт приписки, на нашем полку можно ставить крест. И уже тогда я исполню свой долг – болтунам здесь не место, и с ними я буду беспощаден.

Бэдли был потрясен его речью, как никогда, но рот все-таки закрыл.

– Я бы отложила решение этого вопроса до утра, – спокойно произнесла Дэми Фарр. – О, Боже! – Она внезапно хлопнула себя по лбу с выражением изумления, беспокойства, недоверия и проблеска надежды одновременно. – Как же я не подумала об этом прежде!

– О чем? – нетерпеливо полюбопытствовал Грюэн.

– Гипнотерапия! Мы можем использовать для восстановления психики хороший глубокий сон. Я читала об этом в «Журнале Космической Медицины». Главный хирург, некто по фамилии Гольдман, рекомендовал терапию посредством сновидений для войск, транспортируемых с одного театра военных действий на другой. По-моему, у нас как раз подобный случай. Это и в самом деле может помочь. По крайней мере хуже не станет, да и вечные драки прекратятся. Арвид, – громко произнесла она, поскольку заведующий складом тихо дремал в уголке, – у тебя сохранились бочки со снотворным газом, а?

– Э-э-э, м-да-а-а, конечно… э-э-э, по-моему, это единственное, что мы не использовали в предыдущей кампании, – ошарашенно произнес он.

– Сон не может сам по себе поднять боевой дух, – сказал Грюэн. – Он может лишь оттянуть развязку.

– Если просто использовать снотворное – да, но если мы индуцируем глубокий и расслабляющий сон, это будет совсем другое дело. Мы не можем дать им отдыха и отпуска, но можем дать хороший сон и прекрасные сновидения! – Дэми говорила столь уверенно, что ее энтузиазм зародил в душах остальных призрачную надежду. – Все, что нужно личному составу, – это хороший полноценный сон, который поможет им освободиться от леденящего ужаса…

– А как, черт возьми, прикажешь ухаживать за четырьмя тысячами храпящих десантников? Их ведь нужно кормить во сне, обслуживать… – Грюэн остановился, и Дэми, широко улыбнувшись, помахала ему рукой, приглашая считать данный эпизод оставшимся позади. Он внимательно посмотрел на нее, и внезапно его лицо тоже осветилось пониманием.

– Да, ты права. Я знаю, что ты восстановила их боевые скафандры во время ремонта корабля. Неприкосновенного запаса питательной жидкости хватит дней на десять; кроме того, скафандры позволяют отправлять все жизненные функции, отводить отходы жизнедеятельности, а также отслеживать физическое состояние. И почему такое великолепное оборудование используется только в военное время?

Все оживились. За столом начали энергично перешептываться.

– Мальф, – Дэми повернулась к ответственному за систему жизнеобеспечения, – тебе нужно установить герметичную блокировку и отделить палубу с десантниками от помещений экипажа – команда должна продолжать управлять кораблем, даже когда все пассажиры погрузятся в сон.

– Э-э-э, да, конечно, хотя мне кажется, что снотворный газ действует через кожу… Костюмы…

– Закрой все вентиляционные отверстия в десантном отсеке и заполни его газом; команда корабля останется в целости и сохранности, – прервала ее Дэми, деспотически отвергая любые возражения.

– Подожди-ка, Дэми… – начал было Грюэн.

– Черт возьми, Джей, тебе отдых нужен даже больше, чем твоим подчиненным. Обещаю тебе, что мы обеспечим такую концентрацию газа в десантном отсеке, что все твои головорезы заснут, как младенцы. Сон позволит отдохнуть мозгу и очистит его – как раз это и нужно перед новым заданием. Кроме того, во сне мы можем даже провести определенную психологическую подготовку, и к моменту встречи с «Грэмпьеном» твои парни будут, как огурчики.

– А ты уверена, что это сработает?

Амальфи отвела взгляд от лица полковника Грюэна, оно так и светилось.

Дэми положила руку на плечо Грюэна.

– По-моему, это наш единственный шанс. Сон не повредит никому на борту этой проклятой трубы… – Она виновато улыбнулась Брэйсу и Эрджилу. – Если нам удастся отстоять мед отдел, то с небольшой помощью команды «Мандалея» мы сможем быстро вывести вас всех…

– А этот костюм обеспечивает достаточную защиту, Арвид? – поинтересовался Лофтус. – Если там что-то выйдет из строя…

– Да нет, он вполне надежен. Более чем, – ответил Арвид.

Амальфи показалось, что в душе он уверен не столь категорично, как на словах.

– Мальф, со своей частью работы ты справишься? Заблокируешь вентили?

– Мне нужно лишь отсечь от общего газового объема третью палубу. Но помощник бы не помешал. Все сделаем на совесть. Не забывайте, ведь у меня самой нет боевого скафандра, – добавила она с обезоруживающей улыбкой.

– Умница, Троттер, – сказал Грюэн, и его глаза вновь оживились. – А теперь скажи-ка, Брэйс, как капитан отнесется ко всему этому?

Офицер-ученый, второе лицо на «Мандалее» после командира, загадочно улыбнулся в ответ.

– Думаю, Джей, что ему придется согласиться, – сказал он. – Конечно, мы поступим с десантом не совсем по-флотски. «Мандалей»с гордостью транспортирует Добровольческие Части Монтаны. И нам нужна помощь. И кроме того, если слухи об этом чертовом Синдикате и его жестокости верны хотя бы наполовину, у нас будет полк, полностью готовый к грядущим сражениям.

– Отлично. Сейчас я отправлюсь к нему в каюту и познакомлю с нашим планом. Нельзя терять ни секунды. Чем быстрее мы усыпим их всех, тем быстрее избавимся от проблем. – Полковник быстрыми шагами покинул кают-компанию, за ним последовали повеселевший Лофтус и его капитаны с горящими глазами.

– Арвид, – сказала Дэми Фарр, – мне нужно глянуть на этот газ, чтобы правильно подобрать дозу… – Она взяла его за руку и быстро утащила прочь.

– Троттер, сколько вам потребуется помощников, чтобы надежно закрыть все вентили? – поинтересовался Брэйс. Амальфи быстро начала прикидывать в уме, но он жестом остановил ее. – Если все получится, мне придется закрывать глаза на многое во время следующего этапа нашего путешествия.

В 23:02 в результате действий капитана Августа на «Мандалее» внезапно взвыли сирены. Десантники на всех палубах, даже занятые на работах и больные, получили приказ облачиться в боевые скафандры и не снимать их до тех пор, пока «пробоина в корпусе не будет ликвидирована».