Текст книги "Слуга Дракона"

Глава 6

Илна оглянулась на звук открывающейся двери. В атриум вошел стражник (из незнакомых девушке) и гаркнул:

– Прибыл господин управляющий. Желаете его видеть, госпожа?

Увы, Кровавым Орлам не доставало той серьезной официальности, примером которой мог послужить привратник Шарины. Илна попыталась представить себе, как тот орет через всю залу, вместо того чтобы подойти к хозяйке и прошептать на ухо имя посетителя, и усмехнулась. Зато солдаты не обижались, если приходилось выполнять работу отсутствующей прислуги. Интересно, знали ли Орлы, что их буквально навязали Илне. Ведь откажись они выполнять ее распоряжения, девушка тут же выскажет все, что думает о своих охранниках.

Да еще так, что слушатели надолго запомнят.

– Рейзе здесь? – с улыбкой воскликнула Илна. Ей нравилось иметь дело с этим человеком, не гнушающимся никакого честного труда. – Буду рада его видеть.

Губы ее тронула ироническая усмешка. Она часто жалела, что мысли, вызывавшие у нее улыбку, были мало связаны с чем-то радостным и добрым. С другой стороны, кто-то же должен избавлять мир от дураков. Очевидно, роль добренькой и хорошей в этой жизни предназначалась не ей.

Вошел отец Гаррика. В деревушке Барка привыкли к этому высокому, слегка неуклюжему человеку: его уважали за ученость и за то, что он умудрился поднять обветшалый постоялый двор… но никто особо не любил. Здесь же, несмотря на серые одежды дворцового слуги, Рейзе играл куда более заметную роль.

Он поклонился и сделал замысловатый жест рукой – не одобряемый Илной, но диктуемый его положением. Тут они были квиты. Девушка знала, что ей придется мириться со знаками внимания, приличествующими ей как придворной даме. Но и Рейзе давно привык, что Илна не держит горничной и сама убирает мотки шерсти в корзины. При всем неприятии придворных церемоний, ей очень импонировала решимость, с которой Рейзе следовал своим принципам. Независимо от результатов.

Он всегда был таков. И так же воспитал сына и дочь.

– Я позволил себе побеспокоить вас по делу личного характера, госпожа, – выпрямившись, произнес Рейзе.

– Что-то с Гарриком? – вскинулась Илна; ее мышцы внезапно напряглись и похолодели.

– Простите, я неверно выразился, – ответил Рейзе. По тому, как он вздрогнул в замешательстве, стало ясно: он понял больше, чем Илне хотелось бы. Ну и ладно. В конце концов, все уже, наверное, в курсе. Кроме самого Гаррика, разумеется. Дело в том, что Еаш дядюшка Катчин вчера посетил дворец. Он уже имел беседу с вашим братом, но я подумал: вам тоже следует об этом знать.

– Вы нисколько не побеспокоили меня, Рейзе, – фыркнула девушка. – Давайте выйдем в сад. Я покажу вам свою последнюю работу.

А проходя меж колонн, добавила:

– Вы правы, я не знала, что Катчин здесь. Мой брат имеет привычку забывать все, что ему кажется не важным… а ни я, ни Кэшел не считаем нашего дядюшку важной персоной.

Илна не сшила три полотна между собой, потому что в ее комнате не хватало места для готовой работы. Вместо этого она разместила фрагменты для временного просмотра на западной – затененной – стороне колоннады. Оправданный шаг. Изображаемое действие как бы перетекало из одной части полотна в другую, и нынешнее расположение позволяло лучше рассмотреть детали, чем когда занавес будет висеть в храме перед изваянием Пастыря-Заступника.

– Рейзе прошелся вдоль работы. Вначале он потянулся к изображению но через несколько шагов скрестил руки за спиной, словно боясь прикоснуться к ткани. Дойдя до конца третьей – нижней части, он развернулся и подошел к Илне. Теперь он стоял и молчал с непроницаемым выражением лица.

– Вы первый, кто видит это полотно законченным, – осторожно произнесла она. Набиваться на комплименты она не любила, но полное отсутствие реакции ее озадачивало. – Ничего не хотите сказать, Рейзе?

– Зачем вы спрашиваете, госпожа? – ответил тот дрожащим голосом. – Я ощущаю именно то, что вы хотели. Вам это известно! И любого, кто будет смотреть на вашу работу, охватят чувства, которые вы им предназначили.

– Я – начала Илна в замешательстве. Окружающие не ждут сильных чувств от Рейзе-Трактирщика. Как, впрочем, и от Илны – сиротки, жившей по соседству с постоялым двором – При такой сложной работе я не знаю точно…

– Это.. – начал Рейзе. Он еще раз посмотрел на занавес, затем с видимым усилием отвернулся. – Образ моего… моего с-с… принца Гаррика, сражающегося с Тварью, заставляет меня…

Мужчина вытер слезы, навернувшиеся на глаза, и произнес:

– Госпожа, я не верил в Великих Богов. Да, я делал ежегодные подношения, это неизбежно, когда живешь в таком местечке, как Барка, – но теперь я благодарю Госпожу. И благодарю вас.

– А я теперь не верю в Великих Богов, – резко ответила Илна. – По крайней мере, место, где я выучилась такому ткацкому искусству, не имеет отношения ни к Госпоже, ни вообще к понятию добра.

И девушка рассмеялась. Смех вышел горьким – но тут уж ничего не поделаешь. Иначе она не могла удержаться от истерики, в которую ее повергало воспоминание о сером месте и дереве с извивающимися, словно змеи, ветвями.

– Госпожа? – окликнул Рейзе. Затем, более резко: – Илна!

Илна моргнула. Ее тело раскачивалось, как верхушка дерева. Она судорожно вцепилась в подставленную руку. Забавно искать поддержку у неуклюжего рябого Рейзе! Эта мысль вызвала новый приступ смеха, но через минуту девушка пришла в себя.

– Простите меня, я много работала, – попыталась она оправдаться. Это было правдой и отчасти объясняло ее поведение.

Илне хотелось как можно скорее закончить гобелен и уехать из Вэллиса. Она не завидовала тому счастью, которое Гаррик обрел в Лиэйн, – вовсе нет! Они оба были ее друзьями и хорошими людьми, достойными друг друга.

Но тем не менее вид этой пары разрывал ей сердце. Кроме того, Илне предстояло вернуть долги в Эрдине, где она разрушила немало жизней своим искусством, постигнутым в Аду.

– На гобелене тот сын, которого ты вырастил, Рейзе, – сказала Илна, критически глядя на соседа, которого она знала всю свою жизнь. – Ты можешь гордиться им, как он гордится тобой.

– Принц Гаррик, – подчеркнул Рейзе, – чужой сын, которого я воспитал.

– Мне ты можешь этого не говорить! – отрезала Илна. – Явижу родословную людей столь же ясно, как породу шелковицы, давшую начало нитям, из которых соткана твоя одежда! Яне сомневаюсь, что Гаррик – отпрыск графини Теры, и с этой стороны в нем течет кровь древних королей Островов; но точно так же он является твоим сыном. Гаррик, сын Рейзе.

Рейзе хрипло закашлялся.

– Можно присесть? – спросил он, указывая на одну из скамеек между колоннами.

– Разумеется, – ответила Илна с легким удивлением. – Если желаешь, у меня есть хлеб, сыр и пиво. – С натянутой улыбкой добавила: – Конечно, с твоим в Барке ему не тягаться…

Рейзе неопределенно улыбнулся – вежливый ответ на слова, к которым он на самом деле не прислушивался. Глаза его блуждали по участку стены, расписанному под кирпич; облицовка сильно потрескалась, и часть ее осыпалась с бутовой поверхности.

– Тера была замечательной женщиной, – проговорил Рейзе, бросив взгляд на Илну. – Знаешь, я не мог себе позволить с кем-то поговорить об этом. Даже с тобой, если бы мы по-прежнему находились в Барке.

И не надо, – подумала Илна, – поскольку мне это совершенно неинтересно.

Однако прикусила язык. В то время когда они жили в деревне, Рейзе относился к ней с братом так же, как к остальным односельчанам: грубовато, придирчиво, но честно. Строго говоря, он не являлся другом сирот – как и чьим-нибудь еще, но этот человек не пытался извлечь из них какую-либо выгоду. Рейзе принадлежал к тем людям, кого сложно полюбить. Но Илна не могла не видеть его достоинств, а недостатки с легкостью прощала.

– А граф Ниард? – Девушка давала Рейзе возможность выговориться, в память о том времени, когда он – в отличие всех прочих – весьма достойно относился к ней.

– Он был отцом Шарины, – тихо сказал Рейзе, снова устремив взгляд на гобелен. На этот раз его внимание привлекла фигура высокой светловолосой женщины, мечущейся среди монстров и огненных демонов. – Неплохой парень, Ниард… Хотя мы про него частенько шутили: мол, в тот день, когда его посетят сразу две мысли, у него, должно быть, ухо отвалится… а оба уха при нем. Граф приказал мне жениться на Лоре, чтобы замять слухи по поводу своего романа с ней. Ятак и сделал, потому что это служило хорошим прикрытием для Теры.

Он покачал головой, прогоняя остатки воспоминаний.

– Лора старается как может, – сказал он.

– Да, но получается из рук вон плохо, – ответила Илна. И впрямь, Лора со своими дворцовыми амбициями и сварливым характером казалась ей еще невыносимее, чем дядюшка Катчин.

Рейзе повернулся к Илне.

– Пожалуй, ты права, – сказал он. – Но она вырастила чужого ребенка без единой жалобы.

Он слабо улыбнулся.

– Возможно, это единственная вещь в нашем мире, на которую она не жаловалась, как мне кажется. И конечно, она не поняла, что Шарина – ее дочь, а Гаррик – приемыш. Об этом знали только я и повитуха.

– Она обращалась с Шариной как с принцессой, – с горечью в голосе сказала Илна, – а с Гарриком – так же плохо, как…

Она снова оборвала себя на полуслове и встретила взгляд Рейзе привычной гримасой.

Он засмеялся и тяжело поднялся со скамейки.

– Так же плохо, как со мной? – закончил он. – Да, в той или иной мере. Но тот факт, что Лора не смогла испортить Шарину, говорит лишь о силе девочки… и, боюсь, эту силу дети унаследовали не у меня.

Рейзе кивнул в сторону гобелена:

– Госпожа Илна, я ценю, что вы показали мне свою работу. Знакомство с вами – большая честь для меня.

Илна фыркнула, провожая управляющего назад в дом. Ему пора было уходить, да она и сама собиралась присоединиться к друзьям, чтобы попрощаться с Кэшелом, прежде чем он отправится на поиски Шарины.

– Катчин, разумеется, приходил по поводу работы? – спросила она, проходя через атриум.

– Полагаю, так, – согласился Рейзе. – А вернее сказать, по поводу должности – чего-нибудь публичного и показушного. Здесь ему такого не найти, по крайней мере, пока делами ведает мой сын.

Управляющий отвесил свой официально-изысканный поклон и замялся у двери.

– Катчину следует вернуться к себе домой. Как это сделал я…

Рейзе повел рукой, указывая на дворец, где он работал в молодости, и город вокруг, который являлся для него самым родным.

– Должен сказать, здесь я намного счастливее.

Провожая гостя до входной двери, Илна посмеивалась. Со стороны могло показаться, что Рейзе обладает огромной властью во дворце. В то время как все, на что мог рассчитывать Катчин, – это должность бейлифа в сельской глуши, до которой никому нет дела. Но дело в том, что обязанности управляющего сочетали реальную власть с необходимостью вовремя прогнуть спину, на что Катчин точно был неспособен. И Рейзе добился значительных успехов в Барке, хотя никто не знал, что он представлял из себя на самом деле.

Управляющий зашагал по дорожке, затем обернулся, Кровавые Орлы возле девушки чуть заметно сдвинулись, хотя напряжения в них не чувствовалось.

– Надеюсь, ты тоже поймешь, где твой дом, Илна, – произнес Рейзе на прощание.

– Мой дом – это моя работа, Рейзе! – крикнула она ему вслед. Девушка знала: едва прозвучав, ее слова стали правдой.

Ах если бы только эта правда сделала ее хоть немного счастливее…

* * *

– Знаешь, парень, мне самому никогда не доводилось видеть Алтарь Гармонии, – говорил король Карус, пока группа поднималась по Прямой Улице, которая отнюдь таковой не казалась, если не смотреть на весь квартал целиком. – Но слышал, что он действительно великолепен… К тому же он считался древностью даже в мои времена. Но когда я приезжал в Вэллис, меня одолевали дела поважнее, чем осмотр достопримечательностей.

В сознании Гаррика вспыхнули картины из памяти Каруса: банкет в Зале Объединенных Гильдий – этот зал до сих пор существовал в центре города, хотя превратился в торговые ряды еще в прошлом тысячелетии; собрание орнифольского дворянства в храме – сиденья были установлены в арках под гигантской статуей Госпожи из золота и слоновой кости; двенадцать виднейших банкиров Вэллиса в торжественно обставленном зале заседаний, сидящие с ничего не выражающими лицами.

– Я мог бы преспокойно сидеть у себя на Хафте… но вместо этого пытался любой ценой убедить людей поддержать меня в борьбе за объединенное Королевство. В то время как два десятка узурпаторов хотели разорвать его на куски! – добавил Карус. – Увы, Орнифол пребывал в уверенности, что сможет откупиться от любых пиратов и узурпаторов. На Королевство ему было наплевать…

– Эй ты, смотри, куда идешь! – возмутился водонос с двумя кувшинами, висящими на коротком коромысле. Он остановился, чтобы налить воды домохозяйке в самую маленькую из мерных чашек, висевших на цепочке, которую он с легкостью перекидывал с одного кувшина на другой.

Коромысло мешало на переполненной улице, и один из Кровавых Орлов на него наткнулся.

– Заткнись и убирайся отсюда поздорову! – прикрикнул солдат. Он и его сосед подхватили водоноса под руки и отвели назад, туда, где стояли вдоль мостовой торговцы старой одеждой и старыми – чтоб не сказать больше – овощами. Водонос и две старухи за прилавками завопили в унисон.

– Довольно! – крикнул Гаррик. – Сударь, мы нечаянно толкнули вас, но ведь это же улица. А вы, капитан Бесимон, напомните своим людям, что мы и так занимаем немало места, так что будьте снисходительны, если вас кто-то потеснит.

Лиэйн улыбнулась Гаррику и сжала его руку.

Процессия оказалась намного больше, чем планировал Гаррик, но он так и не смог придумать, как этого избежать. Десяток Кровавых Орлов вышагивал перед ними, еще столько же – за спиной. Воины потребуются, чтобы выставить охрану вокруг Алтаря, где Теноктрис собиралась произнести заклинание для отправки Кэшела в погоню за Шариной.

Сама волшебница ехала в паланкине. Кэшел шел рядом, болтая и глазея по сторонам: ни дать ни взять селянин в большом городе. Его увесистый посох мешал на забитых улицах, но никто не решался ворчать на Кэшела, даже если и натыкался на него.

Илна держалась рядом с братом, но в общих беседах, как заметил Гаррик, не участвовала.

– Кажется, мы приближаемся, – шепнула Гаррику Лиэйн, – но я не уверена. Госпожа Гудеа не водила нас к Алтарю во время занятий по истории, из-за его месторасположения.

Лиэйн хихикнула.

– Она это называла «не слишком подходящим местом для прогулок юных девушек», хотя, как я погляжу… – Она кивнула на многочисленные балкончики в переулках, отходивших от Прямой Улицы. Там стояли женщины в платьях, открывающих грудь, и с подведенными киноварью глазами. Они смеялись и окликали солдат, проходивших мимо с каменными лицами.

– … юных девушек вокруг хватает, – закончила она. – Мы осматривали этот квартал с высоты Крепости. Так что я знаю: мы близко.

– Уже пришли, сир, – обратился к Гаррику Бесимон, командир отделения стражи.

Ниша естественного происхождения, углубленная человеческими руками, вгрызалась в отвесную скалу слева. Первые поселенцы в Вэллисе строили свои дома на вершине крутого холма, чтобы он служил им защитой. Крепость оставалась центром города во времена Войны Знамен. После объединения Орнифола правительство и богатые люди покинули Крепость и прилегающий квартал, где ощущалась нехватка воды, и переселились в нижнюю часть города. Храм Госпожи в Вэллисе остался по-прежнему стоять в Крепости, а у подножия холма первый герцог Орнифольский построил Алтарь Гармонии как символ единства, установившегося на острове еще за сотни лет до Лоркана Хафтского. Того самого, что позже превратился в Лоркана, Короля Островов.

– Наверное, он был прекрасен, пока не разрушился, – сказал Гаррик. В его душе жило множество воспоминаний Каруса о замечательных памятниках. Да и самому юноше довелось увидеть не меньше, пока он путешествовал по Островам и другим мирам в борьбе с Хаосом. Однако Алтарь Гармонии производил впечатление чего-то уникального и поистине прекрасного. – Даже теперь…

Пандус вел к широкому огороженному пространству без крыши, где и располагался алтарь. Мраморные стены когда-то сплошь были покрыты барельефами-виньетками с изображением людей и богов в рамах из виноградной лозы. Со временем камень потемнел, на нем выделялись пузырящиеся прожилки белой гнили. Западная стена и вовсе рухнула давным-давно.

Бутовая перегородка и тростниковая крыша, пристроенные к богато украшенному Алтарю, превратили часть святилища в жилище. Нет! В таверну!

– Очистить место, – коротко приказал Бесимон. – Госпоже Теноктрис требуется пространство для работы.

На этот раз Кровавые Орлы ограничились частичным вооружением: кирасы, шлемы, копья; меч и кинжал на каждом поясе. Шестеро солдат тут же уперлись древками копий в перегородку и сдвинули ее.

– Эй, чего это вы там делаете?! – заорал громила, выскакивая вместе с четырьмя огорошенными клиентами. В руках он держал заостренную палку с шипами, которую тут же выронил, едва завидев королевскую охрану.

Крыша на глазах начала оседать. Из постройки выскочил хозяин, размахивая кривым ножом. Он отличался совершенно бандитской наружностью: на левой руке у него не хватало трех пальцев, а зачесанные на лоб волосы явно скрывали клеймо «В» – «вор».

– Один из обычаев Блэйза, – не преминул сообщить Карус. Говорил он спокойно – так же, как прикидывал направление первого удара, если дело обернется совсем туго.

– Кто вы такие, чтобы выгонять меня отсюда? – прорычал хозяин, сжимая нож.

Один из Кровавых Орлов схватил его руку и вывернул за спину так, что кости затрещали, а другой ударил древком копья по костяшкам пальцев, заставляя выпустить оружие.

– Я – гражданин Вэллиса, – сказал Гаррик, чувствуя, как нарастает в нем гнев. – Ты же присвоил себе то, что призвано быть честью всего города, всего Королевства. Неужели ты считаешь это своим только потому, что у тебя есть нож и громила, который сумеет заткнуть недовольных?

Кровавый Орел оценил диспозицию, затем наступил подкованным каблуком сапога на лежащий нож. Тот сломался у самой рукояти, да и костяная рукоять рассыпалась на мелкие части.

Десять Кровавых Орлов развернулись и изготовились к возможной стычке, но столпившийся народ лишь улюлюкал, радуясь бесплатному развлечению. Похоже, хозяина притона здесь не особо жаловали.

– Жить по соседству с преступниками беднякам нравится не больше, чем всем остальным, – сказала стоявшая рядом с Гарриком Лиэйн. Она вытряхнула из кошеля на ладонь две серебряные монеты, затем, с хмурой решительностью, добавила одну из двойных бронзовых, которые в народе прозвали «сноп в короне» из-за рисунка на обороте. – Судя по клиентуре, это самый дешевый притон в округе!

– Чего? – сказал хозяин. Он выглядел искренне удивленным. – Эй, я заплатил Одноглазому Тэшину полновесной бронзой за это место!

Стражники отпустили скандалиста, хотя Гаррик знал, что тому ничего не стоит снова схлопотать тумак, прямо под дых.

Он не стал отдавать подобный приказ, хотя какая-то часть его сознания жаждала увидеть это.

Под командованием Бесимона четверо солдат уперлись копьями словно рычагами, чтобы приподнять крышу и выкинуть ее за пределы святилища. Внутри обнаружился деревянный бар и два кувшина вина. Их тоже без лишних церемоний отправили за заднюю стену.

Один из солдат силился поднять резной камень, служивший табуретом.

– Оставьте это, – приказала Теноктрис. – Они когда-то были частью стены.

Барельеф на одном из камней изображал священника, ведущего увитого гирляндами вола с причудливо украшенными рогами. Должно быть, так выглядела часть священной процессии в те времена, когда Алтарь использовался по своему прямому назначению.

– Алтарь Гармонии вскоре будет перестроен, и ему вернут первоначальный облик, – провозгласил Гаррик. – Он не может принадлежать тебе или мне. Алтарь – это достояние всего населения Орнифола! И никогда еще за прошедшие тысячелетия люди не нуждались в Гармонии так остро, как сейчас.

Юноша шагнул вперед, чтобы не показалось, будто он прячется за спинами вооруженных солдат. Хотя он обращался к хозяину таверны, голос его звучал достаточно громко, чтобы в собравшейся толпе его услышали и узнали.

– Эгей! – послышался радостный крик в толпе. – Да это же принц Гаррик! Принц здесь!

– Принц Гаррик? – повторил хозяин. – О чем это они болтают?

Он растерянно уставился на разоружившего его солдата. Местные завсегдатаи – среди них и громила – шарахнулись в разные стороны, как от чумы.

«И как же я оплачу реставрацию», – озабоченно подумал Гаррик. Он сам не понимал, зачем сказал это, но теперь отступать было поздно. Птерлион бор-Паллиал, новый казначей, взвоет. Наверняка заявит, что есть куда лучшее применение тем немногим деньгам, которые поступают в Королевство!

– Ну, ты опять за свое, парень, – прошептал сквозь века король Карус. – Порой символы необходимы. И далеко не худшее применение деньгам – напомнить людям, что все они – часть Королевства и король заботится о них.

– Но это же всего лишь старые камни, – возмущался хозяин таверны, напуганный таким оборотом дела. – А у меня достойное заведение…

Илна фыркнула, и мужик оглянулся на нее. Вряд ли ему что-то сказал пучок ниток в ее руках, готовых сложить грозный узор. Но презрительное недоверие на лице девушки оказалось весьма красноречивым.

– Опять же, – заныл хозяин, – я ведь платил…

– Я оплачу твои убытки, – резко сказал Гаррик. – Но предупреждаю: чтобы через пару дней, когда сюда явятся рабочие, тебя и близко не было.

Сможет ли он начать работы так быстро? Возможно, да. Одна из странностей королевской жизни заключалась в следующем: пока Гаррик еще только обдумывал, как сделать что-то (и сомневался), происходили некоторые вещи, заставлявшие его делать то, что он мог. О, если бы привести в порядок орнифольскую налоговую систему было так же просто, как отстроить старое здание!

Лиэйн шагнула вперед, держа в руках три монеты: «двойной сноп» и две «госпожи», зажатые между большим и указательным пальцем. Хозяин ахнул при виде серебра. Он схватил было монеты, но тут заметил, что солдаты готовы приложить его древками копий для пущей уважительности.

Хозяин поклонился и протянул сложенные лодочкой руки, опустив лицо. Лиэйн бросила ему монеты и тут же отошла, неосознанно отряхивая руки. Хозяин и в самом деле был омерзительным и невежливым грубияном, и даже отдать ему деньги – не прикасаясь к нему – казалось девушке весьма неприятным.

– Учти: если ты сейчас не уберешься, – продолжал Гаррик приятным голосом, – то присоединишься к каторжникам, которые ремонтируют городские стены. До конца своей жизни!

Он звонко прищелкнул пальцами. Бывший хозяин притона сунул монеты за щеку и кинулся прочь. Тут же из толпы послышались недовольные голоса, утверждающие, что прощелыга им задолжал. Парень попытался улизнуть в переулок, но шансов сбежать у него было немного!

Капитан Бесимон слабо улыбнулся. Ни он, ни Гаррик не мели ни малейшего желания вмешивать в это дело административное правосудие. Не та ситуация.

Солдаты очистили святилище так скоро и споро, что это произвело на Гаррика сильное впечатление. Еще при Атта-пере если не раньше Кровавые Орлы стали не просто церемониальным подразделением – и даже не просто обычными телохранителями, способными защитить своего короля на поле боя ценой собственной жизни. Эти люди обладали навыками во всех видах строительных и инженерных работ, которые могут потребоваться в армии. Так что задача очистить пустое здание от каменных обломков оказалась для них детской игрой.

– Войска, не способные укрепить свой лагерь, прежде чем уснут после марш-броска, – одобрительно отметил Карус, – в один прекрасный день проснутся до рассвета в одной постели с неприятелем.

В ожидании дальнейших приказаний Бесимон посмотрел на Гаррика. Тот предупреждающе поднял руку и обратился к старой колдунье:

– Теноктрис! Что нам следует сделать дальше?

Пожилая женщина склонилась, изучая останки центрального Алтаря. Кэшел стоял подле нее, молчаливый и надежный, – посох в руке, кошель на тяжелом ремне через плечо. Совсем как в родной деревушке, когда он возвращался поутру с пастбища, – единственное, чего не хватало, так это коровьего рога с деревянным мундштуком, с которым он когда-то пас овец.

Гаррик вдруг понял, что Кэшел не только выглядел, он и был прежним человеком – наиболее типичным представителем баркианцев. Интересно, а он сам остался Гарриком ор-Рейзе из маленькой деревушки Барка? Все вокруг так поменялось, что трудно однозначно ответить на этот вопрос.

Лиэйн улыбнулась ему. Что ж, не все перемены к худшему.

– Думаю: если ваши люди смогут держать толпу на расстоянии… – произнесла Теноктрис, пока Лиэйн помогала ей подняться, – то мы вполне управимся здесь с Кэшелом.

– Бесимон, – коротко распорядился Гаррик. – Госпожа Теноктрис будет работать на месте старого Алтаря. Пусть ваши люди оцепят святилище, чтобы освободить ей место.

Бесимон ответил с унылой улыбкой:

– Это было бы несложно, сир. Если б только люди не…

Он обернулся к зевакам. В толпе вовсю сновали разносчики с подносами пирожков, корзинами фруктов и лотками амулетов с изображениями Госпожи и Пастыря («Настоящее серебро, да утащит Сестра мою душу прямо в Ад, если вру!»). Происшествие стремительно превращалось в большую уличную ярмарку.

– … не почувствовали, что здесь пахнет волшебством, – закончил Кровавый Орел.

Стражники оцепили западную и северную арки. Они стояли лицом к толпе и держали копья крест-накрест на уровне живота, составив длинную решетку. Ни толкотни, ни брани. Гаррику понравилось, что войска выполняют свою работу в хорошем расположении духа.

Он подошел к Теноктрис и остальным в центре святилища. Верхняя часть Алтаря и четыре боковые плиты с годами рухнули. Хозяин таверны и ему подобные навалили здесь кучу мраморных осколков, чтобы сделать подпорку.

На самой верхней плите сохранилось изображение: мужчины, женщины и дети в островерхих колпаках, связанные между собой гирляндами из роз. Некоторые трубили в изящные рога, другие звенели колокольчиками и били в бубны. Дети открывали рот в беззвучной песне.

Настанет день, когда гармония вернется к нам, подумал Гаррик. Король в его сознании криво усмехнулся, Гаррик ответил такой же улыбкой. И у нас этой гармонии будет не меньше, чем у тех, кто строил Алтарь.

Теноктрис вытащила бамбуковую палочку из пакета, который подал Кэшел. Носить вещи волшебницы являлось почетной обязанностью юноши, когда они ходили куда-нибудь вместе. Заглянув мимоходом в суму друга, Гаррик обнаружил в ней лишь круглую буханку черствого хлеба и головку сыра, завернутую в лист щавеля.

Негусто… Наверное, другой на месте Кэшела постарался бы предусмотреть все грядущие опасности и подготовиться к ним. Может, дело в опрометчивости Кэшела? Да нет, любой, кто видел его во главе овечьей отары, знал: этот парень видит своих подопечных насквозь. Он знал наизусть все глупости, которые могли прийти в голову этим животным.

Но не все в жизни поддается планированию. Иногда выдают такие ситуации, с которыми приходится разбираться по ходу дела. На этот случай у Кэшела была припасена медлительная улыбка, верный посох, а также силища, которой никто в их родной деревушке не мог противостоять. Кэшелу этого вполне хватало, чтоб бороться с неожиданностями.

– Алтарь является средоточием силы, – пояснила Теноктрис. – Это здорово облегчит отправку Кэшела туда, где ему окажут более квалифицированную помощь. Это место…

Она окинула мимолетным взглядом почерневшие мраморные стены, затем посмотрела вверх – на обрыв, где высилась Крепость. Грубый известняк покрывали трава и ползучие растения; то тут, то там выпячивались корни сучковатых деревьев.

Теноктрис встряхнулась и обернулась к друзьям.

– Простите, меня одолевают грезы, – сказала она смущенно. – О прошлом, о будущем… Наверное, я пытаюсь оттянуть момент. Но, как вы любите говорить, трудная работа не станет легче, если ее откладывать.

Она легонько похлопала Кэшела по руке. Юноша улыбнулся, хотя глаза его вглядывались в невидимые горизонты будущего.

– Да… так вот, – продолжила Теноктрис, – это место связано с Ландуром. Вот почему мы здесь.

Волшебница придирчиво оглядела палочку, которую сжимала в руке.

– Кэшел, – сказала она, – не срежешь ли мне свежую веточку вместо этой палки? Вещь, сделанная твоими руками, облегчила бы мне задачу. – Быстрая улыбка скользнула по ее лицу. – А я такая работница, что мне любая помощь пригодится.

Кэшел срезал росший у стены побег и острогал его простым железным ножом, который всегда носил на поясе. Этот инструмент годился на все случаи жизни: порезать хлеб, счистить намотавшуюся на плуг траву, подрезать кожу на ремне для сбруи.

Он протянул свое изделие Теноктрис. Деревянный прутик был тонким, но достаточно твердым для ее целей. Женщина присела, чтобы нацарапать круг и слова на Старой Вязи во впадине Алтаря. Мягкий прут не оставлял следов на камне; по крайней мере, заметных глазу, но Теноктрис в этом и не нуждалась. Иногда символ важен сам по себе… Гаррик шагнул к Кэшелу и обнял его.

– Жаль, что я не могу пойти с тобой, – сказал он и удивился, как хрипло прозвучал его голос.

Кэшел улыбнулся.

– Да, я бы не отказался от компании, но у тебя ведь дела здесь, – ответил он довольно спокойно. Впрочем, Кэшел не имел привычки беспокоиться.

Люди, не знавшие его, могли бы подумать, что парень не совсем понимает грозящей ему опасности. Но Гаррик то вырос вместе с Кэшелом и точно знал: его друг отлично понимает, во что ввязывается. Просто не позволяет эмоциям брать верх.

Илна шепнула брату слова прощания. Она стояла прямо и твердо, как Кэшелов посох, и взгляд ее был под стать. Собственно, как всегда. Такова уж она – Илна.

Гаррик посмотрел на Кэшела, вспоминая тех людей, которых он отправлял навстречу опасности. В нем снова зашевелился король Карус – уж ему-то куда как часто приходилось это делать за свою долгую жизнь. Всегда легче идти в бой самому, чем посылать друга. И крестьянином быть намного легче, чем королем.

Хотя… И крестьянину порой приходится принимать решения, от которых зависит жизнь или смерть. В благополучном обществе, каковой являлась Барка (по крайней мере, в собственных глазах), люди имеют привычку помогать соседу в нужде. Но и тут существовали границы. И даже в Барке шли пересуды по поводу того, куда порой пропадают младенцы, рожденные в чересчур суровую зиму.

– Итак, – сказала Теноктрис, выпрямляясь. – Кэшел, встанешь в центр круга…

Слова Силы были едва заметной тенью на камнях, но сама форма Алтаря точно указывала место.

– … когда будешь готов. И я начну.

Я уже готов, – без выражения откликнулся Кэшел.