Текст книги "Удар судьбы"

Глава 3

– Я предупреждал вас, – пробормотал Рана Шанга. Царь раджпутов широкими шагами прошел к колодцу и заглянул в шахту.

Пратап, командующий кавалерийским подразделением, сдержал вздох облегчения. Временами Шанга демонстрировал ужасные вспышки гнева, впадал в дикую ярость. Но на этот раз слова укора звучали скорее философски, чем обвиняющие.

Пратап присоединился к царю у колодца.

– Вы последовали за ними? – спросил Шанга. Пратап колебался, затем расправил плечи.

– Я отправил несколько человек на разведку. Но там внизу – непроглядная тьма, а у нас не было с собой хороших факелов. Ничего, что горело бы дольше нескольких минут. К тому времени, как мы наконец разобрали завал и догадались, что произошло, у римлян был по крайней мере час, за который они могли уйти далеко. Мне показалось бессмысленным…

Шанга отмахнулся от дальнейших объяснений.

– Тебе не нужно оправдываться, Пратап. На самом деле я согласен с тобой. Вы почти наверняка не догнали бы их, даже если бы вы…

Он распрямился, закончил осмотр колодца. На самом деле он практически ничего не увидел. Только выложенную камнями шахту, спускающуюся во тьму.

– Судя по твоему описанию гиганта-римлянина, я уверен: это был один из двух личных телохранителей Велисария. Я забыл, как его зовут. Но второго зовут Валентин и…

Уголком глаза Рана Шанга заметил, как Удай поморщился. Удай был одним из непосредственных подчиненных Шанги и следующим за ним по рангу. Как и сам Шанга, Удай находился в шатре императора малва после захвата Ранапура. Император решил проверить, на самом ли деле Велисарий планирует предательство, и приказал ему казнить губернатора Ранапура и его семью. Римский полководец не колебался ни минуты и приказал Валентину выполнить работу77
  См. роман Д. Дрейка и Э.Флинта «В сердце тьмы».


[Закрыть].

На мгновение, вспомнив, что тогда произошло, Шанга чуть сам не поморщился. Валентин выхватил меч и обезглавил шестерых человек за более короткое время, чем потребовалось бы большинству солдат, чтобы собраться с мыслями. Шанга сам считался одним из величайших мастеров меча в Индии. Валентин был одним из немногих людей, которых встречал Шанга – очень немногих, – кого он считал себе ровней. А встретиться с таким человеком там, внизу…

– Я все понял, – твердо сказал он. – В кванате, не имея возможности их окружить, преимущество было бы полностью на стороне римлян.

Рана Шанга отвернулся от колодца и стал пробираться назад среди обломков и прочего мусора.

– Засада провалилась – и все. Такое случается – в особенности, если тебе противостоит такой быстрый и хитрый соперник, как Велисарий.

Шанга увидел впереди Аджатасутру. Наемный убийца стоял у края груды камней, которая недавно была фермой. Шанга остановился и расправил плечи.

– Я не позволю критиковать своих людей, – твердо сказал раджпут ровным тоном. Он неотрывно смотрел на Аджатасутру, брови сомкнулись над гневно горящими глазами.

Аджатасутра улыбнулся и развел руки в успокаивающем жесте.

– Я не произнес ни слова. – Наемный убийца сухо усмехнулся. – На самом деле я с тобой согласен. Единственное, что меня удивило, – это то, что вы подошли так близко, как подошли. По правде говоря, я не воспринимал твой план серьезно. Полководцы, насколько я могу судить по опыту, не проводят рекогносцировку лично.

– Я провожу, – рявкнул Рана Шанга.

– Проводишь, – задумчиво произнес Аджатасутра. Наемный убийца внимательно посмотрел на царя раджпутов. На губах мелькнула улыбка. – Ты был прав, а Нарсес ошибся, – объявил он. – Ты лучше оценил Велисария, чем он.

Аджатасутра снова развел руками.

– Я просто сообщаю о фактах, Шанга, и все. Засада была хорошо подготовлена, и вы почти добились успеха. Но план провалился, как и часто случается в случае засад. Это не вменяется вину тебе или твоим людям.

Шанга кивнул. Мгновение он изучал стоявшего перед ним человека. Несмотря на то что Шанга обычно очень не любил шпионов малва, в этом случае он не мог не находиться под впечатлением от Аджатасутры. Аджатасутра являлся одним из самых известных успешных наемных убийц в империи малва. Год назад он был вторым человеком в группе малва, отправленных в Рим, которая организовала восстание против Римской империи. Главным союзником малва из предателей-римлян в этом заговоре считался Нарсес. Восстание – римляне назвали его «Ника» – в итоге провалилось благодаря Велисарию. Но заговорщики были близки к успеху и империя малва не обвиняла ни Аджатасутру, ни Нарсеса в провале. Эти двое предупреждали Балбана, главу миссии малва, что Велисарий и его жена Антонина ведут двойную игру. По крайней мере, так заявляли и Аджатасутра, и Нарсес – и доказательства казалось, подтверждали их слова88
  См. роман Д. Дрейка и Э.Флинта «В сердце тьмы».


[Закрыть].

Поэтому после того, как Нарсеса признали невиновным в поражении, император Шандагупта назначил старого евнуха советником господина Дамодары. Евнух много лет являлся одним из главных чиновников Римской империи и имел большой опыт и обширные знания о хитросплетениях политики, а также степных варварах, полуварварах и их царьках, которые правили в самых восточных провинциях Персии. Он очень помог во время кампании, когда Дамодара и Шанга с боем прорывались на эти территории. Аджатасутра сопровождал Нарсеса. Он служил римскому предателю в роли первого заместителя или главного помощника, и также был его ногами и глазами. Несмотря на возраст, старый евнух все еще оставался бодрым и энергичным. Но если требовалось проехать верхом двадцать миль, чтобы проверить, почему провалилась засада, как в данном случае, вместо Нарсеса отправлялся Аджатасутра. Наемный убийца осмотрит место, оценит ситуацию, потом доложит.

Шанга расслабился. На самом деле он обнаружил, что Аджатасутра не грешит «отчетами» в свою пользу, которыми шпионы малва славились среди вассалов-раджпутов. Шанга никогда не станет испытывать искреннюю симпатию к Аджатасутре, поскольку любил наемных убийц не больше, чем предателей, даже переметнувшихся на его сторону, но, если быть честным с самим собой, Шанга не мог найти в Аджатасутре других пороков.

– На самом деле тебе повезло, – заметил Аджатасутра. – Ты не понес больших потерь.

– Убили четверых моих людей! – рявкнул Пратап. – Еще двоих ранили, а еще одного наполовину задавило, когда ферма взлетела на воздух. Он лишится обеих ног.

Аджатастура пожал плечами. В этом движении не было жестокости или безжалостности, он просто философски принимал жизненные факты.

– Могло быть гораздо хуже. Когда Велисарий взорвал стены, большая часть камней осыпалась внутрь. К счастью, он только пытался скрыть свой побег. Если бы его вынудили бороться за свою жизнь, гарантирую: погибла бы половина ваших людей. И очень немногие из выживших остались бы не ранены.

Глаза Пратапа горели от возмущения.

– Я не знал, что ты знаком с Велисарием. – Затем добавил с ухмылкой: – Если не считать поражения в Константинополе.

Аджатасутра внимательно осмотрел разозленного Пратапа. Сам он стоял расслабленно, лицо ничего не выражало.

– На самом деле я с ним не знаком. Я общался с Велисарием только на расстоянии. Но я очень хорошо знаком с его женой Антониной. Знаете, Балбан устраивал ей ловушку в Константинополе, как раз в самом конце восстания.

Злость на лице Пратапа сменилась любопытством.

– Я никогда об этом не слышал, – заявил он.

– И я не слышал! – рявкнул Шанга. Царь раджпутов гневно посмотрел на наемного убийцу из малва. – Вы попытались отомстить Велисарию, убив его жену?!

Теперь знаменитый характер Шанги выступал на поверхность. Аджатасутра снова сделал успокаивающее движение, разведя руками.

– Пожалуйста, Рана Шанга! Это была идея Балбана, не моя. И ты не можешь обвинять и его – приказ пришел прямо от Нанды Лала.

Упоминание Нанды Лала не только не успокоило Шангу, наоборот, ярость прорвалась наружу. Но по крайней мере, как видел Аджатасутра, ярость высокого и наводящего ужас раджпута теперь больше не направлялась на него самого. Как знал Аджатасутра, Рана Шанга и начальник шпионской сети всей империи малва друг друга терпеть не могут.

Наемный убийца широко развел руками.

– Я сам считал эту идею бредовой. Я предупреждал Балбана, что он недооценил женщину.

Яростный огонь в глазах Шанги потух, но он понял, на что намекает Аджатасутра.

– Засада провалилась, – сказал Шанга. – И жена Велисария выжила.

Аджатасутра резко рассмеялся.

– Выжила? Ну, можно сказать и так. Но точнее будет сказать: она сама устроила засаду и прикончила большую часть головорезов Балбана.

К этому времени все находившиеся поблизости раджпуты сгрудились вокруг них – как и личное окружение Раны Шанги, так и кавалерийское подразделение Пратапа. Как и все воины во всех странах, они любили послушать занимательные истории. Увидев, что собравшиеся слушают его с интересом, а ярость Шанги сходит на нет, Аджатасутра расслабился. Он вытянул вперед руку, примерно в пяти футах над землей.

– Знаете ли, она – невысокая женщина. Примерно такая, не выше. Но с пышными формами. Красивая, хорошо сложена… – он сделал многозначительную паузу. – Но… – он улыбнулся. – Ее отец был возничим на колеснице. Говорят, он научил ее пользоваться ножом. Но я почти не сомневаюсь, что и муж ее кое-чему обучил. Вероятно, он приказал одному из своих людей – да хотя бы тому же убийце Валентину – отточить ее мастерство.

Аджатасутра замолчал, чтобы удостовериться: окружающие его люди слушают с повышенным вниманием. Потом заговорил вновь:

– Поняв, что Балбан отправил за ней группу уличных головорезов, Антонина забаррикадировалась в кухне небольшого магазинчика, торгующего пирожками и прочими сладостями. Сам я внутрь не заходил – я следил снаружи, но она, очевидно, полила нападавших мясным бульоном, а потом начала рубить их мясницким ножом. Лично убила нескольких перед тем, как ей на помощь прибыл один из катафрактов Велисария. После этого… – Аджатасутра пожал плечами. – Один катафракт против горстки уличных головорезов. – Все кавалеристы-раджпуты, которые окружали Аджатастуру, были ветеранами. Они удовлетворенно заворчали. Да, римские катафракты считались их врагами, но…

Уличные головорезы – против солдата!

– И все это сделала женщина? – спросил один из раджпутов. Теперь довольное выражение исчезло с его лица. Он выглядел почти оскорбленным. – Женщина!

Аджатасутра улыбнулся. Кивнул. Снова вытянул вперед руку.

– Маленькая симпатичная женщина, – сказал он весело. – Не выше вот этого.

Наемный убийца бросил взгляд на Рану Шангу. Увидел, что ярость с лица царя раджпутов полностью ушла. Ее заменило выражение, которое, как подумал Аджатасутра, казалось почти грустью.

Странно.

Шанга резко развернулся и широкими шагами направился к лошади.

– Поехали, – приказал он. – Здесь больше нечего делать. Я хочу вернуться к армии до наступления темноты.

Сев в седло, он в последний раз быстро осмотрел место.

– Засада провалилась, – объявил он. – И все.

Этой же ночью, стоя перед своим шатром в огромном лагере, разбитом армией Дамодары, Рана Шанга изучал горы, маячившие на западе. Полная луна освещала их серебряным светом, и в нем они выглядели очень красивыми. Но в бледном мерцании было что-то зловещее. Эти горы почти казались прозрачными. Их было также трудно разглядеть в деталях, а не только в общих чертах, как трудно прижать к стене человека, который прячется где-то среди них.

– Как жаль, что мы не убили тебя, – прошептал Шанга. – Тогда нам стало бы гораздо легче. Но опять же…

Он вздохнул, отвернулся, откинул кусок ткани, закрывающий вход в шатер. В последний раз взглянул на луну, висевшую высоко в небе и светившую серебряным светом, затем вступил во тьму. Он вспомнил еще одну ночь, когда точно так же смотрел во тьму, после разграбления покоренного Ранапура. Вспомнил свои мысли той ночью. Те же мысли вертелись у него в голове и сейчас.

«Как жаль, что ты мой враг. Но… Я дал клятву».

В это же самое время Велисарий смотрел вниз на плато с горного перевала и изучал мерцающие огни костров в далеко расположенном армейском лагере малва. Наступил следующий день после засады, и прибыла его собственная армия. Римские войска стояли лагерем примерно в полумиле ниже гребня гор.

Велисарий больше не оценивал размеры вражеской армии. С этим он покончил. Он просто раздумывал об одном человеке, который, как он знал, находился среди этого огромного воинства.

«Все было очень хорошо подготовлено, Шанга. Прости, что разочаровал тебя».

Эта мысль не была злобной. На месте Шанги он сделал бы то же самое. Велисарий снова задумался об ироничности ситуации. В мире мало людей, которых он бы боялся так, как Рану Шангу. Тигр в человеческом облике.

Но тем не менее…

Он вздохнул и отвернулся. Они снова встретятся с Шангой.

Велисарий стал в полутьме пробираться вниз по тропе и вспомнил о послании, которое Великие передали Эйду и расе кристаллов. О секрете, по крайней мере его части, который эти вызывающие благоговение сущности передали созданным ими же самими кристаллам, когда кристаллам стали угрожать «новые боги».

Руководствуясь этим посланием, кристаллы послали Эйда назад во времени, чтобы найти «полководца, но не просто воина». Великие понимали целостность человеческой души. Они произошли от человеческой плоти – хотя в них не осталось и следа этой плоти – и понимали все секреты человеческой души и ее противоречия.

«Узри врага в зеркале», – Эйд послал ментальный импульс в разум полководца, напоминая о содержании послания Великих.

Внезапная глубокая грусть охватила Велисария.

«Друга через поле брани», – добавил Эйд.

Глава 4

Аксумское царство

Весна 532 года н.э.

Антонина покачала головой, с благоговением, но недоверчиво.

– А кого-нибудь убило, когда он упал? – спросила она. Стоявший рядом с нею Эон слегка пожал массивными плечами.

– Никто не знает, Антонина. – На мгновение смуглое лицо принца Аксумского царства исказила гримаса смущения. – В то время мы все еще были язычниками. А все рабочие, вероятно, – рабами. В те времена аксумиты держали большое количество рабов. До того, как мы приняли учение Иисуса Христа, – добавил он быстро.

Антонина с трудом сдержала улыбку. В конце концов полуизвинения в ответе Эона были излишни. Они не требовались. Если вспомнить римских правителей…

– Пожалуйста, Эон! Ты не должен извиняться за варварство твоих предков-язычников. По крайней мере, ваши цари древности не устраивали гладиаторских боев и не скармливали христиан львам.

Бессмысленно. Судя по выражению лица Эона, она сразу же могла сказать: ее попытка успокоить его полностью провалилась.

– Не христиан, нет, – пробормотал Эон. – Но… – Он снова пожал своими невероятными плечами. – Ну… Здесь в Африке было много крупных животных. Львы, слоны. И, кажется, цари древности…

Он снова пожал плечами. Но жест на этот раз не содержал ни извинения, ни смущения. Это было движение могучих плеч молодого принца, который на самом деле не склонен тушеваться или держаться в тени.

– Теперь все прошло, – заявил он. – Мы ввели христианские принципы правления двести лет назад. – Он показал пальцем на огромный обелиск перед ними. – Мы оставили его здесь, как напоминание о наших царях. О языческой ошибке – царской грандиозности.

Глаза Антонины вернулись к обсуждаемому предмету. Эон привел ее сюда из царской резиденции, которая располагалась в миле на юго-запад – комплекс зданий именовался Тааха Мариам – для продолжения ознакомительного тура по столице Аксумского царства, которое в будущие столетия назовут Эфиопией. Они начали обзорную экскурсию рано утром, и Эон показал Антонине великолепные церкви, украшающие город. Церкви, в особенности собор, который аксумиты называли Мариам Тсион, были гордостью Аксумского царства и столицы – Аксума. Но затем, в середине дня, принц настоял на том, чтобы показать ей и это.

Это был обелиск, лежавший на боку, сломанный в нескольких местах. Огромные куски валялись на гробницах дохристианских царей, и монумент воспринимался как нелепый памятник древним ошибкам. Больше всего остального он напоминал Антонине огромную каменную змею, которая пробирается через аксумские возвышенности.

Как объяснил Эон, обелиск упал, когда его пытались установить. Уставившись на него, Антонина вполне могла поверить в это. Из-за того, что он разбился и его части валялись на земле, было трудно судить о его величине, но Антонина решила: этот обелиск значительно превышает размерами все, что когда-либо создавали даже древние египтяне. Только царь, объятый манией грандиозности, мог додуматься приказать смертным воздвигнуть такое нелепое и бессмысленное сооружение.

Она слегка содрогнулась, подумав о людях, которые, вероятно, попали в капкан, когда обелиск упал. Падая, он разбил несколько гробниц. Наверное, кровь и разорванная плоть рабов какое-то время украшали могилы, где лежали царственные кости.

Эон неправильно понял ее движение.

– Ты замерзла! – воскликнул он. – Я не подумал о тебе. Я забыл, что ты непривычна…

Она отмахнулась от его извинений.

– Нет, нет, Эон. На самом деле я не замерзла. Я просто думала… – Она замолчала и снова содрогнулась. Да, ей холодно, как она внезапно поняла. Она всегда думала об Африке, как теплой земле. Но основная часть Аксумского царства лежала среди возвышенностей. Да, столица находилась в обширной плодородной долине под названием Хацебо, значительно ниже гор, которые величественно возвышались со всех сторон. Но все равно столица лежала в миле над уровнем моря.

– Возможно, нам следует вернуться в Тааха Мариам, – признала она. Немного поспешно, чтобы предотвратить новый поток извинений, добавила: – Твоему отцу может не понравиться наше долгое отсутствие.

На самом деле, как она знала, отец Эона – негуса нагаст, или царь царей, как его официально именовали – ни в коей мере не станет возражать против ее отсутствия. Антонина не сомневалась: царь Калеб, наоборот, приветствует ее долгое отсутствие днем в царской резиденции. Это дает ему время проконсультироваться с советниками перед тем, как дать ответ на предложения Римской империи.

Антонина и сопровождающие ее лица прибыли в город Аксум неделю назад. Название столицы дало название и всему государству, как и в случае Римской империи. Аксумское царство никогда прежде не принимало такую важную делегацию и таких высокопоставленных лиц Римской империи. После перехода Аксумского царства в христианство под руководством миссионеров, известных, как «девять святых», аксумиты поддерживали теплые отношения с великой империей на севере. Но за исключением торговли, контактов было мало, в особенности официального обмена дипломатическими миссиями. Так было раньше – до приезда Антонины во главе небольшой армии, вооруженной новым странным пороховым оружием, со множеством предложений от римского императора.

Когда они стали пробираться между камней, оставшихся от древних царей, Антонина снова обнаружила, что старается не улыбнуться. Она прекрасно понимала, что царь Калеб хочет потратить день – по крайней мере! – чтобы подумать о предложениях Рима.

В конце концов, эти предложения едва ли можно назвать туманными и не имеющими значения фразами, типичными для дипломатического общения.

«Рим принимает предложение Аксума о союзничестве в борьбе против империи малва. Для достижения нашей общей цели уничтожения чудовищного королевства, мы предлагаем:

Рим обеспечит Аксум пороховым оружием и специалистами, которые обучат аксумитов их использованию и производству.

Аксум предоставит флот, необходимый для поддержания восстания в Южной Индии. Аксумские корабли прорвут блокаду берега Махараштры, чтобы доставлять вооружение и боеприпасы, предоставленные Римом.

Аксум также предоставит флот, необходимый…»

Ее мысли оборвались. Они с Эоном оставили руины позади. Когда они пробирались вокруг еще одного полуразрушенного строения, она заметила фигуру, маячившую у одной из гробниц на самом краю места захоронений.

Для разнообразия Усанас не улыбался. На самом деле он определенно выглядел недовольным.

Теперь Антонина не делала попыток скрыть улыбку.

– В чем дело, Усанас? – крикнула она. – Твой философский подход к жизни временно оставил тебя? Позор, позор! Что бы сказали стоики?

Усанас покачал головой.

– Стоики проповедовали спокойствие и безмятежность перед лицом жизненных трагедий и больших неприятностей. – Он нахмурился. – Они не растрачивали свои бесценные знания на мелкие раздражители. Такие, как потеря половины дня, пока глупый молодой принц показывает легкомысленной женщине, у которой слишком много свободного времени, неизбежные результаты стремления к величию: урок, который любой ребенок усваивает, когда в первый раз грубит старшим, – Усанас сурово нахмурился.

Антонина с Эоном добрались до края поля. Усанас выпрямился; до этого он стоял, облокотившись на одну из гробниц. Движение выглядело очень грациозным, в нем не было ничего лишнего, Усанас даже не покачнулся, как покачнулось бы большинство людей. На одном из могучих предплечий Усанаса имелся шрам, оставленный пантерой, которую он убил много лет назад. Высокий африканец победил в той схватке, как и во многих других, поскольку обладал хитростью, грациозностью и силой великих охотников из животного мира африканского континента. Несмотря на то что Усанас всячески унижал особ королевской крови – что являлось его обязанностью как давазза принца Эона, – сам по себе он представлял величественную фигуру.

Антонина все еще улыбалась. Она показала через плечо большим пальцем на огромный участок с памятниками позади себя.

– Я думала, ты одобришь эту экскурсию, – сказала она. – Как помощь твоей задаче. Это же показ результатов излишнего самомнения особ королевской крови.

Усанас кисло посмотрел на каменные развалины, о которых шла речь.

– Чушь, – с силой сказал он. – То, что это гротескное и бесполезное поле не сравняли с лицом земли, само по себе является доказательством глупости особ королевской крови. Кто, кроме царей-кретинов, станет тратить такой участок хорошей земли для такой тривиальной цели? Ребенку достаточно помнить о своих последних синяках.

Он пошел прочь, направляясь в Тааха Мариам.

– Было бы гораздо полезнее, если бы мы раз или два в год вытаскивали негусу нагаста из дворца и хорошенько пороли. – Он повторил жест Антонины и показал большим пальцем на руины за спиной. – Тогда мы могли бы превратить этот участок в хорошую ферму. Растить злаковые для детей бедняков. Кормить бедного давазза, который ослаб после бесконечного сизифова труда.

Антонина бросила взгляд на Эона, который шел рядом с ней. Она ожидала, что лицо принца исказит гримаса или он нахмурится после немыслимых предложений Усанаса. Но, к ее удивлению, Эон хитро улыбался. Ему было весело.

Похоже, давазз хорошо выполнил порученное ему задание. С другим даваззом и принц мог бы стать другим.

– А кто выполнит всю работу, Усанас? – спросил принц. – Кто потащит огромные камни, тысячи камней, с этого поля? Очень тяжелая работа. День за днем и снова. Вероятно, для этого потребуются годы. Ты этим займешься?

Ответом послужило фырканье Усанаса.

– И я так подумал, – задумчиво продолжал Эон. – Ни один человек в здравом уме не станет ею заниматься. То есть ни один свободный человек. Поэтому нам придется восстановить массовое рабство. Дать царю Калебу целую армию рабов – снова – как в старые времена.

Улыбка Эона не полностью соответствовала той, которую обычно демонстрировал давазз, но принц подошел довольно близко.

– Поэтому, чтобы достичь твоей цели унижения особ королевской крови, нам придется поднять царскую семью до древнего грандиозного статуса, – весело сделал вывод Эон. – Ты отлично придумал, Усанас! – Принц покачал головой, показательно изображая досаду и огорчение. – Мне стыдно! Все эти годы я считал, что твое навязчивое пристрастие к философии – это просто потеря времени. Но теперь я вижу…

– Достаточно! – перебил Усанас.

Давазз резко остановился и уставился на далекие горы, которые окружали долину Хацебо. Выражение его лица изменилось – от гримасы раздражения к задумчивости.

– Видишь те горы? – спросил он мягко. – До самых великих из них невозможно добраться. Точно так же люди смотрят на справедливость и правосудие. Недостижимая цель, но та, которую мы никогда не должны упускать из виду. Или мы утонем в сумасшествии ада.

Он надул щеки, затем медленно выпустил воздух.

– Жаль, что демократия не более чем утопия, – задумчиво сказал он. – Но это вместе со многими другими вещами доказали греки. Греки – самые умные люди в мире. Кто еще будет заблуждаться в такой мере, чтобы пытаться управлять страной без царя?

Он грустно покачал головой.

– Все, что они когда-либо делали – это сражались, ссорились и спорили. Бесконечные войны между крошечными государствами – никогда не могли управлять ничем больше города в лучшем случае! – и все зря. Разрушение и уничтожение – просто почитай Фукидида. – Усанас снова покачал головой. – Конечно, в итоге умные люди типа Филиппа Македонского положили конец этим глупостям99
  Фукидид (460-400 гг. до н.э.) – др.-греч. историк, автор «Истории», сочинения в восьми книгах, посвященной Пелопоннесской войне 431-404 гг. до н.э.


[Закрыть].

Все еще глядя на горы, Усанас тяжело вздохнул.

– Нужно, чтобы были цари и императоры. Без них не обойтись. Кто-то должен отдавать приказы.

Он повернулся и посмотрел на молодого принца, которого ему поручили много лет назад. Теперь он улыбнулся. Это было редкое выражение для давазза. На его лице часто сияла улыбка, подобная маяку. Но Антонина, наблюдая за ним, не помнила, чтобы когда-либо видела такую простую, мягкую улыбку на лице человека по имени Усанас.

– Ты хороший парень, Эон, – сказал охотник. – Завтра тебя провозгласят мужчиной и я больше не буду твоим даваззом. Поэтому я скажу это сейчас и только один раз.

Усанас склонил голову, очень легко.

– Было почетно служить твоим даваззом, и это доставило мне удовольствие. И на самом деле я не думаю, что мой труд был похож на труд Сизифа.

Эон посмотрел вверх на высокую фигуру человека, который направлял его и обучал его и – больше всего – подвергал суровой критике, обуздывал и отрезвлял на протяжении всех этих лет. Его глаза слегка увлажнились.

– А я не смог бы найти нигде в мире лучшего человека на роль моего давазза, – ответил принц.

Осторожно, почти робко Эон протянул руку и положил ее на руку Усанаса.

– Тебе завтра нечего бояться, – тихо сказал принц. Вернулось нормальное и правильное взаимоотношение между даваззом и принцем. Усанас тут же дал Эону подзатыльник. Очень сильный.

– Глупый мальчишка! – закричал он. – Конечно, мне есть чего бояться! Весь сарв Дакуэн – по крайней мере половина, а это – более чем достаточно, чтобы со мной справиться, – будет меня судить. Меня, не тебя!

Он повернулся к Антонине, и его лицо исказила гримаса. Глаза почти вылезли из орбит.

– Аксумские сарвены – самые безжалостные существа во Вселенной! Солдаты – жестокие звери! А этот… этот… – он обвиняюще показал пальцем на Эона. – Этот идиот принц говорит, что мне нечего бояться!

Он вскинул руки вверх.

– Мне конец! – закричал он. – Годы работы – зря! Мальчишка – такой же дурак, как и всегда! – Он снова широкими шагами пошел прочь. Бросил через плечо: – Особы королевской крови глупы по своей природе, как я всегда и говорил. Сарв Дакуэн сделает то, что должен, кретин-который-когда-нибудь-может-стать-царем! Не станет обращать на тебя внимания.

Антонина с Эоном последовали за ним. Они смутно слышали бормотание Усанаса.

– Идиоты аксумиты и их идиотские традиции. Если бы у них было хоть сколько-то ума, то били бы принца вместо бедного давазза, – последовал глухой стон. – Почему я только пошел на это? Мог бы остаться в Центральной Африке. Делал бы простую безопасную работу. Охотился бы за львами и слонами и занимался бы другими разумными занятиями.

Антонина склонилась к принцу и прошептала:

– А он правда волнуется, Эон? Беспокоится о завтрашнем решении?

Эон улыбнулся.

– Не думаю. На самом деле, скорее, нет. Но ты же знаешь Усанаса. Вся эта философия делает его мрачным. – Выражение его лица немного изменилось. – И он прав в одном. Будет иметь значение только решение сарва Дакуэн, к которому они придут завтра утром. Это не публичная церемония. Туда никого больше не приглашают, даже самого царя. Присутствуют только солдаты моего полка.

Антонина открыла от удивления рот.

– Но… тогда почему пригласили меня? Вчера Вахси попросил меня прийти. Он очень настаивал, а теперь он ведь командует этим полком.

Антонина вопросительно посмотрела на Эона.

– Ты – не гостья, Антонина, – сказал принц. – Тебя пригласили как свидетельницу.

Когда перед ними замаячила царская резиденция Тааха Мариам, Антонина отбросила задумчивость и вспомнила о своей миссии. Несколькими быстрыми шагами догнала Усанаса.

– На самом деле, я думаю, нам следует посетить гробницу Базена перед тем, как возвращаться в царскую резиденцию, – заявила она. – И находящиеся рядом гробницы, высеченные в скале! Эон мне все рассказал о них.

Усанас резко остановился и посмотрел на нее сверху вниз.

– Зачем? – спросил он и нахмурился. – Это только еще какие-то гробницы, в которых похоронены древние люди, которых обуревали навязчивые смехотворные идеи об их важности для природы вещей. – Он фыркнул и добавил: – Кроме того, они пустые. Воры – умные люди! – давно их разграбили.

Антонина терпеливо объяснила.

– Усанас, я на самом деле думаю, что негусе нагасту требуется целый день для совещания со своими советниками без присутствия на нем посла Римской империи. По правде говоря, два полных дня, поскольку завтра я целый день буду занята на церемонии в сарве Дакуэн.

Усанас не успокоился. Как раз наоборот.

– Отлично, – проворчал он. – Я забыл. Одна из свидетельниц разумности принца – это сама сумасшедшая. Приехала в Аксумское царство, чтобы предложить ввязаться в войну против самой могущественной в мире империи, и только по одной причине: потому что ее мужа посещают видения.

Он снова пошел вперед. Правда, теперь направился к гробнице Базена на востоке. Антонина с Эоном следовали в нескольких шагах позади.

После того как они прошли несколько ярдов в новом направлении, Антонина повернула голову к Эону. Она собиралась сделать какое-то веселое замечание об Усанасе, но ее внимание привлекло движение у Тааха Мариама.

Три человека бежали со стороны царской резиденции, словно за ними гнался лев. Двое из них были аксумитами, но третий…

Она остановилась и зашипела. Эон повернул голову и проследил за направлением ее взгляда.

Третий из бегущих от Тааха Мариама заметил их. Он резко остановился, чуть не упал и уставился на них. С такого расстояния – возможно, ярдов пятьдесят – Антонина не могла четко рассмотреть черты его лица, но две вещи были очевидны.

Первое: это индус. Второе: он ругался.

Мгновение спустя человек снова побежал.

– Усанас! – крикнул Эон.

Но охотник уже заметил троих мужчин. И быстрее, чем Антонина или Эон, догадался о правде. Усанас прыгнул на Эона и Антонину, как лев, схватил каждого одной рукой и бросил на землю.