Текст книги "Контратака"

– Поехали, док, – сказал он тихим прерывавшимся от боли и напряжения голосом. – Сейчас. Я умру, если ты не доставишь меня в госпиталь прямо сейчас.

Долл покачал головой. Это не первый его бой и не первая угроза, какую ему приходится слышать. Война странным образом влияет на сильных людей.

– Я не могу, сержант. И более того, не желаю. Там могут быть ваши подчиненные. Даже против вашей воли я обязан дать им шанс выжить. – Он умышленно смотрел не на раненого сержанта, а на свой монитор. Этот человек вел себя совершенно объяснимо и логично, и так же логично отреагировал Мэк, наученный многими сражениями.

Он повернулся и пошел. Мышцы сводило от напряжения. Если этот человек выстрелит, то выстрелит именно сейчас. Мэк нервно дернул головой, но выстрела не последовало, и он вздохнул с облегчением. Сержант подождет. Доводы врача, какими бы антигуманными они ни казались на первый взгляд, наконец подействовали.

Остальных раненых найти оказалось нетрудно. Они выделялись на городской площади мрачно окрашенными бугорками посреди разноцветного ковра убитых халиан и покрытых перьями аборигенов. Вокруг площади выстроились обычные дома с приземистыми крышами, а чуть в стороне – еще одно высокое строение с антеннами наверху. Защитная форма солдат Альянса была заляпана грязью и кровью, но кое-кто еще пытался отвечать Доллу, когда он их осматривал. Один, с оторванной по щиколотку ногой и глубоким укусом под ключицей, забрался в тележку самостоятельно и помог погрузить товарища. Когда второго солдата перевернули, стало видно, что лазер прошелся по спине. В каком-то смысле ему еще повезло: видимо, стреляли сбоку и луч не проник глубоко. Но не исключено, что задет спинной мозг. Нижняя часть тела может так и остаться парализованной. Долл обработал рану антисептиком, но, боясь добить поврежденный позвоночник, не стал прибегать к анестезии. На запястье первого раненого он поместил специальную повязку с противоядием – на тот случай, если с укусом в кровь попала инфекция, а само место укуса и обрубок ноги перевязал.

Сержант терпеливо ждал там же, где Долл его оставил. Он выпрямился, заслышав подъезжавшую тележку.

– Привет, доктор, – сказал он немного смущенно. – Дурное это дело – стрелять во врача. Надеюсь, вы обиды не держите. Знаете ли…

Долл кивнул.

– Знаю. Я отвезу вас домой, сержант.

– Меня звать Шиллитоу. Олвин Шиллитоу. Хотя товарищи чаще кличут Тарзаном.

Долл усмехнулся.

– По крайней мере, это лучше, чем Собака Баскервилей.

– Да, я его знал, – ответил Тарзан.

– У-ух! – прорычал он, подтягиваясь на здоровой руке, чтоб забраться в тележку. – Еще одно старое доброе прозвище.

Тележка рывком пришла в движение, и он подвинулся, восстанавливая равновесие. Остальные поприветствовали его слабыми улыбками.

– О, сержант! – сказал один, заметив знаки различия.

– А меня прозвали Воскресным Шофером, – улыбнулся Долл, глядя, как сержант пытается приспособиться к тележке, подпрыгивающей на грязных ухабистых улицах. – Нет, серьезно. А вообще-то меня зовут Мэк, хотя можете называть просто доктором.

– Спасибо, Мэк, – сержант устроился наконец поудобнее и расслабился.

Долл остановился, чтобы подобрать лежавшего без сознания. Тот по-прежнему ни на что не реагировал, но сердцебиение немного усилилось.

Этого недостаточно, подумал Долл с сожалением.

– Он не жилец, – заметил Шиллитоу.

Про себя Долл с ним согласился, но вслух сказал:

– У каждого есть шанс.

Он разместил всех по кушеткам на борту ФМС – 47, перевязал и обработал плазмой тех, у кого имелись глубокие ранения, и поставил датчик фибриллятора на грудь того, что находился без сознания – на случай остановки сердца в отсутствие врача. Женщина спала, и Долл с удовлетворением заметил, что показатели ее улучшились. Что ж, теперь раненые в безопасности, и в ближайшее время их состояние ухудшиться не должно. Он спустился по трапу и отправился на поиски остальных.

С этой стороны улицы были так завалены, что Долл был вынужден оставить свою тележку и продолжать поиски, осторожно ступая между изуродованными телами. На его экране мерцали три точки, и Долл все еще надеялся, что одной из них окажется Лео Шон.

Грубые деревянные стены цеплялись за рукав торчащими во все стороны щепками, осыпали с головы до ног вонючей пылью штукатурки. Здесь на славу поработали боевые машины. Долл понял это по характерным полосам на штукатурке, выбитым лазером на высоте, недосягаемой для пешего солдата.

Тела убитых бойцов Альянса, перьелицых и халиан вповалку лежали у полуразвалившейся стены, будто их туда сгребли бульдозером. Персонал флота, в основном врачи и техники, были связаны, а потом убиты. На большинстве тел остались следы пуль и лазеров, но некоторые пережили более страшную смерть. Он узнал среди убитых лицо Лео с расширенными от ужаса глазами и в следующее мгновение с каким-то холодным опустошением осознал, что здесь только ее голова. Тело, облаченное в белый летный комбинезон, со стянутыми ремнем руками лежало в десяти футах дальше в еще одной куче трупов. Шея, такая тонкая, что Долл мог когда-то запросто обхватить ее своими длинными пальцами, была зверски разорвана пополам. Он справился с собой и, положив голову Лео рядом с телом, нежно закрыл ей глаза и рот.

– Долл, ФМС – 47, нахожусь на Цели, – проговорил он в микрофон на запястье и стал ждать ответа. Раздалось шипение и потрескивание: диспетчер поймал его сигнал. – Докладываю, что пилот Шон, управлявшая ФМС – 47, обнаружена. Она мертва. Убийство в халианском стиле. Шею перегрызли пополам. Отвратительное зрелище.

Из передатчика послышался вздох.

– Я догадывалась, Мэк, – сказала Ирис Толберт. – Если у тебя найдется свободное место, привези ее. Если нет – оставь до прихода очистительной команды.

– Я доставлю ее, – мрачно произнес Мэк. – Конец связи.

Эти расширенные от ужаса глаза преследовали его все время, пока он бродил среди руин. Мэк подобрал еще двух живых солдат и направился в обратный путь. Монитор третьего раненого окрасился в синий цвет прямо на глазах Долла. Мэк не смог бы остановить смерть, а в данной ситуации и не захотел бы. Этого солдата зацепило, всего лишь зацепило; плазменным бластером, оставившим ожоги там, где когда-то находилась правая часть грудной клетки, рука, шея и челюсть. Смотрелся он как пряник в форме человека, от которого кто-то отгрыз огромный кусок. Хриплый мужской голос вырвался из радиофицированного шлема, вызывая на связь:

– Марлов, ты меня слышишь? Марлов…

Долл снял каску с головы покойного и надавил на переключатель, который в нормальном положении удерживается мышцами шеи.

– Это доктор Долл. Кто говорит?

– Сержант Виланов, – ответил с удивлением голос. – Где мой солдат?

– Он умер минуту назад, сержант. Мне очень жаль.

Из передатчика что-то грустно проворчали вполголоса.

– Он говорил со мной. Я не давал парню впасть в забытье. Сильно его зацепило?

– Очень, – сознался Долл. – Не думаю, что мог бы его спасти. Вам там не нужна помощь?

– Нет, – коротко сказал Виланов. – Спасибо, доктор. Конец связи.

Поднявшись и собираясь везти тележку дальше, Долл заметил, как поблизости мелькнуло что-то белое. Он весь напрягся, повернулся и выстрелил, не доставая бластер из рукава. И почти сразу же вскрикнул. Левый рукав оказался продырявлен, лазерный луч выжег красную линию от кисти до локтя. К своему удивлению, Долл услышал ответный крик врага.

Он осторожно выглянул из-за угла. На земле лежал халианин. Мех на руках и верхней части туловища был выбелен – из мелкого тщеславия, а может быть, знак какого-то особого положения в обществе. Этих тварей никогда толком не поймешь.

Не сводя глаз с его когтей, Долл нащупал под заостренной мордой пульс. Выстрел Долла лишь слегка задел голову, но это уже далеко не первое ранение. Халианин был при смерти. Вон то сквозное отверстие наверняка оставлено пулей Олвина. Кобура на портупее пуста.

– ФМС – 47, контрольный вызов! – прозвучало из рации. Опять Ирис. – Как ты там, Мэк? Я не хочу потерять еще одного пилота.

– Все в порядке, командир, – ответил Мэк, – как ты думаешь, у наших парней из лаборатории нет желания поиграться со зверюгой?

Разговаривая, он обрабатывал себе руку анестезирующим составом. Потом развернул полосу специального материала для пластической хирургии и покрыл рану. Боль моментально утихла: В антибиотиках нужды не было: лазер оставляет чистую рану, хотя и болезненную, как черт знает что.

– У нас хватает объектов для препарирования, Мэк.

– У меня тут живой. Он сильно потрепан и без сознания, но думаю, что выдержит. Очень на это надеюсь. Пожалуй, он может быть одним из тех, что убили Лео.

Толберт с минуту молча размышляла.

– Хорошая мысль. К нам попадает не так уж много живых. Доставь его на борт. Скажу охранникам, чтоб встретили тебя.

– Спасибо, командир. Конец связи.

Безвольное звериное тело оказалось необычайно легким. Доллу почти не потребовалось усилий, чтобы отнести чужака к тележке и связать ремнями. Дышал тот поверхностно, жизнь в нем еле теплилась, но Долл надеялся, что лабораторные спецы успеют изучить его реакции, прежде чем пленник умрет. Большинство схваченных халиан кончают с собой, но у этого подобных шансов не будет. Долл ввел ему антибиотик, от души надеясь, что лекарство пациента не убьет. Легкая голова Лео болталась из стороны в сторону прямо напротив связанного халианина. Губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать. Предательство. Долл вдруг почувствовал угрызения совести: может быть, он спас жизнь тому самому халианину, который отнял жизнь у Лео. Но, с другой стороны, короткая мрачная жизнь лабораторной крысы – отличная месть.

Он заметил нескольких перьелицых, стаскивавших с убитых пакеты с пайком, и не сделал попыток их остановить. То, что Флот заберет назад, все равно пойдет в переработку. Так что пусть уж лучше кто-то извлечет из него пользу для себя. Кроме шуршания и тихих разговоров этих существ под солнцем Цели на мили вокруг не раздавалось ни единого звука.

Долл обработал раны халианина и связанным уложил его на койку, проигнорировав вопросы прочих своих пациентов.

– Военнопленный, – коротко объяснил он. Тарзан глянул на него вопросительно, но Долл отвернулся.

На последнем направлении, которое оставалось обследовать, обозначились только два красных огонька. Из любопытства Мэк переключил монитор на изображение синих меток в том же секторе, и невероятное количество сигналов повергло его в нечто близкое к паническому ужасу. Кое-где они сливались в большие пятна сплошной синевы. Долл быстро повернул переключатель обратно, не в силах смотреть на этот разгул насильственной смерти, проклиная свою чувствительность. Он давно уже не новичок на войне, но все еще никак не может к ней привыкнуть. И не желает привыкать.

Один из двух солдат все еще дергал ослабевшими руками и ногами, когда Долл привез его на скутер. Глаза пациента были открыты, но Долла солдат не замечал. Он заново переживал бой, продолжая бороться с врагами, оставившими на его теле множество глубоких царапин. Этого, видно, осаждала целая стая проклятого зверья. Нож, найденный Доллом возле солдата, был весь в крови, но пистолет с разрывными пулями так и оставался в кобуре.

Кандидат номер один на сон под индуктором, подумал Долл. Возможно, ему потом все равно потребуется психотерапия, но возбуждение можно снять прямо сейчас.

Нажав клавишу управления входным люком, он начал поднимать тележку по трапу, но, добравшись до верха, был так поражен, что едва не выпустил из рук пульт управления. Комната – настоящая бойня. Мертвые пациенты плавали в лужах собственной крови; судя по всему, они погибли, и не смогли даже постоять за себя. Некоторые умерли, не приходя в сознание. Кушетка халианина – пуста, ремни перегрызены.

Господи, что же я натворил! – в отчаянии прошептал Долл.

Он заметался от одной кушетки к другой. Живы были только двое – лежавшая без сознания женщина, ее, похоже, ударили тяжелой, валявшейся тут же, канистрой плазмы, и солдат, растянувшийся на полу.

– Доктор, – прохрипел Олвин. Его шею и подбородок заливала кровь, хлеставшая из раны на лице; один глаз слипся и не открывался. – Ваше домашнее животное…

– Где оно? – Мэк огляделся, но увидел лишь убитых людей.

– Не знаю. Он на меня напал, и я схватил его. Эти сволочи совсем легкие, и я мог бы его разнести на куски, несмотря на свою пропащую руку, но видите, что он сотворил с моим глазом! Да еще в живот укусил.

– Да-а… – Мэк вытащил из холодильника плоскую синюю «пиявку». Она не высасывала кровь, как можно предположить по названию, а помогала восстановить кровообращение. Олвин наложил ее на разорванную половину лица.

– Вот гаденыш! Зачем вы вообще его сюда притащили?

Долл в ярости стиснул зубы – он окончательно убедился, что остальные пациенты мертвы. Но где теперь этот халианин?

– Он выбрался из корабля, Олвин? – вопрос моряка Долл проигнорировал.

Услышав свое имя, Шиллитоу вдруг съежился и огляделся по сторонам.

– Нет. Он где-то здесь, за перегородками. Справиться с пультом управления ему не удалось.

Долл осторожно приблизился к пульту и включил систему безопасности. У него не было никакого желания играть в прятки с кровожадным чудищем, хотя он и был выше противника на добрых пару футов. На схеме появилось изображение некоего живого существа, приближавшегося к пяти другим живым существам – к нему и к уцелевшим пациентам. Долл обернулся. Халианин, истекая кровью, пробирался к открытому люку.

Долл бросился к пульту и с силой хлопнул по нему ладонью; Дверь лязгнула и закрылась, едва не прищемив чужаку когти. Тот в панике заверещал и метнулся к крошечному мостику, но в тот же момент, когда туда прыгнул и Долл, обнаружил, что здесь нет двери, чтобы задержать преследователя, и дал задний ход к шкафам.

Мэк гнался за противником, стараясь угадать, куда тот повернет в следующий раз. Имея кое-какой опыт рукопашных схваток с халианами, Долл знал об их манере драться не меньше, а может быть, и больше, чем любой другой флотский врач. Халиане меньше, слабее и легче весом, чем люди, но шустры, как черти, и неимоверно энергичны.

Тут его осенила блестящая идея: можно швырнуть противника под индуктор, нокаутировать излучением и обезвредить. Он выругался, обвел взглядом убитых и сокрушенно покачал головой. И почему он не додумался до этого раньше! Не сводя с халианина глаз, Долл боком приблизился к прибору – более портативному варианту, чем тот, что стоял в лаборатории на «Элизабет», – и включил его. Комната наполнилась негромким гудением индуктора.

Блестящие черные глаза халианина следили за Доллом с подозрением. Этот хорек, разумеется, не имел понятия о том, что делает машина гладкокожего, но отнюдь не горел желанием приблизиться к ней и выяснить, в чем там дело. Прибор явно попахивал опасностью. Против стен корабля зубы и когти бесполезны, а будучи простым солдатом, он ничего не понимал в премудростях техники. Иначе давно открыл бы дверь.

Долл двинулся к зверюге, стараясь оттеснить его поближе к индуктору. Хорек съежился, прижался спиной к стене и выставил передние лапы. Долл сделал ложный выпад влево, выгоняя врага из ниши в противоположную сторону. Тот ринулся через комнату, навалился на пульт управления, пытаясь открыть двери, потом в отчаянии повернулся к противнику. Долл неумолимо приближался, загоняя его в угол, пока не прижал спиной к беспощадной машине.

Зверь бросился на Долла, оскалив зубы. Он все еще был очень слаб от потери крови, но решился драться до последнего. Долл глянул на длинные острые резцы и пожалел, что перед уходом не пришпилил проклятого хорька к койке металлическими обручами. По злой иронии судьбы он сам виноват в том, что у зверя еще остались силы драться. Противошоковый препарат и местная анестезия сделали свое дело: хорек не чувствовал боли. Это он, Мэк Долл, благословил его на убийства. Мертвые изуродованные тела, разбросанные по всей кабине, так и стояли перед его глазами. Это он один виноват в случившемся.

Халианин прыгнул на него. Когти просвистели в нескольких миллиметрах от лица доктора. Долл чуть не выпустил из своего лазера еще один заряд, но вовремя сообразил, как сильно это повредит корабль. Он сжал кулак и с силой ударил в звериную морду, одновременно нащупав сзади на полу тяжелую канистру с плазмой. Хорек задней лапой схватил человека за ногу, вскочил и разодрал одежду на животе Долла. Он просунул голову под его рукой, целясь в открытую с одной стороны шею доктора. К удивлению последнего, коготь зацепился за ткань, помешав замыслам халианина. Долл оставил в покое морду противника, ухватил его снизу и подбросил.

Зверь взлетел на воздух, но тут же вновь встал на ноги и вонзил зубы Доллу в плечо. Доктор вскрикнул, по телу пробежала волна боли, и левая рука повисла плетью. Канистра грохнулась на пол. Зверь тут же постарался прорваться справа. Рука Долла, машинально среагировав, ухватила его и сдавила.

Хорек судорожно втянул воздух. Передние лапы ослабели, но зубы – нет.

Не обращая внимания на онемевшую левую руку, врач ухватился правой за свое левое запястье, поднял маленького халианина в воздух и поволок к индуктору. Долл не сомневался, что излучение быстро усыпит существо, столь близкое к примитивным животным.

Он швырнул тело хорька на край стола, пытаясь прогнуть его назад. Но позвоночник халианина гнулся только вперед и вбок. Долл побоялся сломать ему хребет и предпочел перевернуть его на бок, держа лапы противника за его головой. В результате они оба оказались возле самого луча индуктора. Зверь согнулся пополам между собственными передними лапами; челюсти неумолимо приближались к шее Долла. Доктор отпрянул, вспомнив, что произошло с Лео. Голова его попала прямо под сфокусированный луч индуктора.

На глазах скрюченная белая фигура халианина стала меняться, вот это уже не хорек, а Лео кричит и извивается в его руках. Это был сон наяву, и человек боролся с этим сном так же, как и обросший шерстью враг. Долл не переставал себе внушать, что дерется не с Лео, а с халианином, и лицо врага снова и снова менялось. Он решился не упускать своего – привезти этого чужака домой еще живым. Тот вновь превратился в Лео. Теперь она умоляла не убивать ее. Доктор отчетливо слышал ее жалобные стоны.

Халианин воспользовался слабостью противника и вновь вонзил когти в человека. Долл словно бы откуда-то издалека почувствовал, как что-то острое прошлось по бедрам и животу – будто ранили не его, а кого-то другого. Мягкая, ватная пелена ирреальности, окутавшая мозг, медленно распространялась по всему телу. Долл вдруг осознал, что его блестящая идея таит в себе гораздо больше опасности для него самого, чем для этого зверя. Если он всем телом попадет под луч индуктора, то уснет навеки. А вот сколько времени понадобится, чтобы повлиять на не привыкший к излучению мозг халианина – неизвестно. Сознание все еще улавливало выкрики, несшиеся из динамика, – командир Толберт требовала очередного доклада. Где-то вокруг слышались голоса, но они уже не имели никакого значения.

Долл отбил когтистую лапу, которую уже почти не видел. Она все меняла свои очертания, приближаясь к лицу доктора. Он проигрывал сражение. Если его еще подвинуть к индуктору хотя бы на один дюйм, он станет беспомощным, и противнику не составит труда прикончить его. Долл слабел с каждым мгновением. Его одолевали, подталкивали, двигали…

И тут доктора вдруг вернул к жизни величественный, оглушительный вопль. Долл вздрогнул всем телом и замер от неожиданности.

Но это было ничто по сравнению с реакцией халианина. Тот подпрыгнул высоко в воздух, растопырив усы и шипя, и с загнанным видом обернулся к нападавшему, который возвышался над ним, как скала, посреди ослепительно белого света. Освободившись от прижимавшего к столу противника, Долл соскользнул на пол, прочь от индуктора, и ударился головой о кафель. Он перевернулся и с трудом поднялся на четвереньки. Боевой клич зазвучал снова, заставив зверя перейти к обороне. Перед ним стоял Олвин, размахивая канистрой плазмы и издавая могучий крик, намертво сковавший халианина. Не задумываясь, Долл рывком выпрямился, скрутил чужака и швырнул под луч индуктора. Через несколько секунд тот замер. Мэк расслабился и, тяжело дыша, прислонился к стене. Затем с усмешкой глянул на Шиллитоу, державшегося за медицинскую тележку. Остальные уцелевшие пациенты аплодировали.

– Теперь-то я понимаю, за что ты получил свое прозвище, – слабо улыбнулся Долл.

Полковник службы безопасности Бар-Кохба с планеты, вращающейся вокруг звезды Маген, и пятеро его людей следили за транспортировкой добытого Мэком пленника. Перед тем, как вытащить беспомощного халианина из-под индуктора, на него наложили путы. Мэк до самого последнего момента был уверен, что его самого тоже уведут в наручниках и предадут военному трибуналу за то, что позволил врагу убить беспомощных пациентов. Но вместо этого полковник Бар-Кохба буднично отсалютовал ему и усмехнулся в бороду. Мэк ответил на приветствие и склонился над ранеными. Присланные из морга санитары осторожно подняли с койки тело Лео Шон. Мэк долго смотрел, как они удалялись, унося Лео и остальных погибших, прежде чем вернуться к оставшимся в живых пассажирам ФМС – 47.

Он зашел в палату навестить Олвина после того, как могучего сержанта прооперировали, и тот немного оправился. Разорванная половина лица была перевязана, а вокруг глаза помещалась белая прокладка, чтобы вновь пересаженная кожа не закрывала поле зрения. Остальные три пациента Мэка поправлялись и, кажется, не держали на него зла за случившееся.

– Это случайности войны, доктор. Если уж начальство к вам не придралось, то я-то уж точно могу вас простить, – философски заметила женщина.

Как бы то ни было, ему отдавали должное за захват живого врага в одиночку. Шиллитоу предложил взять Долла врачом в свое подразделение под названием «Обезьяны».

– Нет, благодарю, – ответил Мэк, смеясь, – меня устраивает то, чем я занимаюсь – исследования и диагностика. Добраться бы только до своей лаборатории, чтобы их продолжить…

– Ты упускаешь огромные возможности, Мэк, – проворчал Олвин, покачав головой. – О-ох… – он дотронулся до повязки на глазу.

Пока они болтали с Олвином, к Доллу подошел человек и тронул его за плечо:

– Простите, капитан. Адмирал Дуан требует вашего присутствия на «Капфрее». У нас там раненый халианин. Мне кажется, он без сознания.

– Почему я? – поразился Долл.

Адъютант пожал плечами:

– Адмирал решил, что вы стоите ближе всего к тому, что называется экспертом.

Долл сделал вид, что не заметил усмешку на лице Шиллитоу, и последовал за адъютантом к выходу.