Текст книги "Повелитель Серебряного лука"

XI Блеск мечей в лунном свете

Покинув покои Кайгона, Геликаон прошел через мегарон, где слуги уже убрали остатки еды. Он поискал глазами Зидантоса, затем подозвал слугу.

– Ты видел моего спутника, большого человека с раздвоенной бородой?

– Нет, господин.

Он расспросил и других слуг. Наконец, сутулый старик с водянистыми глазами ответил, что видел, как тот разговаривал с капитаном Галеосом, затем он ушел. В ответ Счастливчик поинтересовался, где искать этого капитана. Следуя указаниям слуги, Геликаон покинул мегарон и прошел на террасу. Холодный ночной ветер дул с моря, надвигался дождь. Счастливчик остановился у перил и посмотрел на берег. Огни все еще горели, но большинство моряков, которым на рассвете предстояла долгая дорога, теперь спали. Многие из повозок были закрыты парусиной, их владельцы, завернувшись в одеяла, сидели рядом и охраняли свой товар, опасаясь воров. Стоя на свежем воздухе, Геликаон обдумал события этой ночи. Удивительно, что микенцы пытались убить его на берегу Толстого царя. Кайгон не был всепрощающим человеком. Правонарушителей жестоко наказывали, перерезая горло. Второе нападение, совершенное так близко от дворца, было уже глупостью. По крайней мере, он так решил.

Теперь Геликаон знал, что это не так. Кайгон нанял ми-кенцев патрулировать свои воды и сделал это очень дешево. В ту минуту, как у царя с губ сорвалась цена, Счастливчик понял, что его предали. Микенские воины такие, как Кола-нос, не продавали свои услуги, не получив хорошую цену кровью. Они заработали бы больше набегами и грабежами. Микенцы согласились на шестьдесят монет, потому что им предложили что-то более важное и ценное. Его жизнь.

Теперь все стало на свои места. Потеря пятисот человек, которых он направил в хеттскую армию, не настолько ослабила бы силы Кайгона, чтобы он сократил стражу на берегу. Даже если это так и было, среди зрителей Одиссея нашлись бы воины. Но там никого не было.

Вдоль дороги во дворец горели фонари, и тоже не было воинов. Кайгону не нужны были дополнительные корабли. Он просто задержал Геликаона, чтобы Аргуриос и Глаукос вернулись без него. Не было никакой необходимости искать капитана стражи. Геликаон знал, что произошло. Зи-дантосу сказали, что он остался на ночь во дворце, поэтому Вол вернулся на берег один. Вершиной предательства было то, что Кайгон лишил Геликаона его собственного оружия. Он почувствовал, как растет его злость, но не на Кайгона, а на себя. Как он мог быть таким наивным? Все было очевидно, а он ничего не понял. Счастливчик подождал, пока гнев утихнет, и мысли начали проясняться. Кайгон пошлет больше людей, которые будут ждать Геликаона на горной дороге, поэтому ему нужно оставаться здесь до рассвета или найти другой путь вниз. Сначала идея остаться во дворце казалось ему более благоразумной. Несомненно, Кайгон не захочет вызвать гнев Трои, принимая участие в покушение на жизнь одного из ее союзников. Пока Счастливчик он об этом размышлял, ему пришло в голову, что его могут убить во дворце, а тело бросить на горной тропе. Кайгон уже наверное отдал такой приказ доверенным людям. Только на берегу, рядом со своими людьми, Геликаон чувствовал себя в безопасности. Но как туда добраться?

Микенский воин Коланос никогда не отличался терпением. Ночь была уже на исходе, а его люди еще не вернулись. Он надел шлем и быстро зашагал по берегу вдоль скал по направлению к тропе. Из-за облаков показалась луна. Коланос заметил, что его туника испачкана кровью, на светлой ткани темнели пятна. Кровь была и на его руках. Остановившись, микенец попытался очистить их песком.

Большинство моряков спали на берегу, за исключением немногих, которые сидели вокруг гаснувших костров и играли в кости. Справа горел костер команды «Ксантоса». Коланос увидел сидящего там Аргуриоса, который смотрел на море. В нем закипел гнев, ему никогда не нравился этот человек. Представления о чести у Аргуриоса были смешными. Врагов нужно убивать всеми возможными средствами. Для Коланоса оставалось тайной, как он мог защищать Геликаона. Когда Агамемнон узнает об этом, он будет в ярости. А Коланос позаботится, чтобы царь об этом узнал. Аргуриос может наслаждаться своим положением соратника царя, но скоро он лишится этой чести. Если ему будет сопутствовать удача, которая зависит от настроения Агамемнона, этого воина объявят вне закона, его земли конфискуют и назначат цену за его голову. Ко-ланосом овлалело раздражение. На это уже не стоит надеяться. Аргуриос со своим глупым желанием следовать обычаям прошлого все же оставался микенским героем.

Коланос поднялся вверх по горной тропе. Возле вершины, откуда виднелись дворцовые ворота, он встретил пятерых воинов, которые должны были убить Геликаона. Коланос подошел к воинам, фигуры которых наполовину скрывались в большой расщелине. Неуклюжая фигура ассирийца Хабусаса показалась в лунном свете.

– Ни одного признака Геликаона, господин, – сказал он.

– Кто-нибудь проходил?

– Только часовые и несколько шлюх.

Коланос отступил в тень

– Может, он остался на ночь во дворце, – тихим голосом добавил Хабусас и последовал за ним.

– Если Счастливчик это сделает, Кайгон убьет его, а тело бросит на берегу. Будем надеяться, он придет. Я хочу видеть лицо этого ублюдка, когда мой нож выколет ему глаза.

– Кто-то идет! – прошептал один из убийц. Коланос вгляделся в темноту. Человек в конусообразном шлеме с дубинкой на плече спускался из дворца на берег.

– Иди и спроси его о Геликаоне, – приказал Коланос.

Хабусас окликнул воина, затем вышел ему навстречу. Они поговорили какое-то время, затем ассириец вернулся.

– Он сказал, что троянец вернулся в царские покои. Это все, что он знает.

Коланос взглянул на небо: через час рассвет.

– Подождем еще, – велел он.

Время шло. Раздражение Коланоса росло. Кайгон изменил свое решение? Он решил не убивать Геликаона? Затем Хабусас похлопал Кайгона по руке и указал на дорогу. Из дворцовых ворот появился человек в темном хитоне и начал спускаться в сторону бухты.

– Схватите его и свяжите ему руки! – приказал Коланос.

Когда человек приблизился, Хабусас вышел из тени, загородив ему дорогу. Другие микенцы окружили испуганного незнакомца и привели к Коланосу. Темные волосы пленника были слишком короткими, а лицо крупным и мясистым. Коланос быстро спрятал меч.

– Где ты взял тунику? – спросил он грубо, узнав золотую вышивку на рукавах и шее. Вместо ответа мужчина бросился бежать. Хабусас и двое микенцев схватили его и вернули к Коланосу.

– Я задал тебе вопрос. Отвечай!

– Мне дал ее троянский царевич, господин.

– Почему он дал тебе свою одежду?

– Мы поменялись одеждой. Я из войска царя. Он сказал, что хочет разыграть своих друзей, и взял мою одежду и дубинку. Пообещал вернуть мне все, когда я завтра приду на берег.

Желчь поднялась в горле Коланоса. Отступив от пленника, он посмотрел на Хабусаса.

– Отправь этого человека на берег. Короткой дорогой.

Микенец потащил сопротивляющегося бедолагу к краю скалы. В отчаянии тот пытался ухватиться руками за камни. Хабусас дважды ударил его, почти оглушив. Коланос подбежал с ножом в руке и вонзил его в грудь пленника. Смертельно раненный мужчина упал на колени. Микенец сбросил его со скалы, и он упал на камни внизу. Небо становилось все светлее.

– Больше никаких попыток убийства в темноте, – сказал Коланос. – Мы возьмем Геликаона в море.

Геликаон спустился по горной дороге и пошел по каменистому берегу. Он устал, но радовался, что ему удалось одурачить микенцев. Сам Коланос с пятью воинами поджидал его в темноте. Ему польстили их подсчеты – готовность сразиться с ним с таким количеством людей. Конусообразный шлем сполз на бок, потому что он не завязал его под подбородком, украшенные бронзой доспехи были слишком большими и натирали плечи. Счастливчик неуклюже прошел по берегу по направлению к костру «Ксантоса». Затем он споткнулся, порвав тесемку на своей правой сандалии. Отбросив ее прочь, царевич продолжил путь. Когда он подходил к кораблю, большинство моряков спали. Геликаон снял шлем, бросил его на песок, а затем стащил с себя доспехи. Его заметил Ониакус.

– Когда ты уходил, то был одет лучше, – заметил он.

– Сегодня будет долгий день, тебе нужно поспать, – посоветовал ему Геликаон и зашагал дольше по направлению к «Ксантосу». Он забрался на корму. Там спали двое моряков, а третий стоял на стреме. Геликаон открыл люк и вошел внутрь, словно в стигийский сумрак. Там он нашел свой сундук и по памяти зажег свет. Счастливчик достал оттуда тунику, вернулся на верхнюю палубу, где снял одежду дружинника. Переодевшись, он оглянулся и посмотрел на дворец.

Странно, что Кайгон предал его. Не то чтобы они были друзьями, но их совместные дела приносили прибыль. Чтобы склонить Толстого царя на убийство, нужно было предложить ему огромную сумму денег. Ни один пират не мог бы подкупить царя – даже Коланос. Нет, деньги были предложены от имени Агамемнона. Геликаон не видел в этом никакого смысла. Прошло больше года, с тех пор как он убил Электриона, и он ничего больше не сделал, чтобы обидеть микенского царя. Однако причина внезапной враждебности Агамемнона была для него не так важна. Настоящая проблема заключалась в другом: скольким еще царям на торговых путях предложили деньги за его жизнь? Скольким пиратам? Или убийцам?

Его собственного отца, Анхиса, убил один из таких людей. И изуродовал. Убийца перерезал острым лезвием горло царя, а затем отрезал ему ухо. Как он проник во дворец – осталось тайной. Стражники не заметили незнакомца, только один сказал, что видел какую-то тень на восточной стене. Он был уверен, что это была игра света. Даже теперь, девять лет спустя, люди Геликаона все еще рыскали по городам и селам Зеленого моря в поисках следов убийцы и человека, который нанял его.

Геликаон заметил какое-то движение. Микенцы толкали свои корабли в воду, и он увидел светловолосого Ко-ланоса, стоящего на берегу. Подлый убийца посмотрел вверх, и их взгляды встретились. «Наслаждайся этим днем, Счастливчик! – закричал Коланос. – Это будет последнее, что ты запомнишь!» Геликаон, пригнорировал его слова и продолжал наблюдать, как команда микенцев карабкается на судно. Три черные галеры были длинными и гладкими, на каждой было по пятьдесят гребцов на верхних палубах. Бронзовые носы их кораблей были сделаны в форме бараньих голов. Коланос последним вошел в воду и поднялся на корабль. На изогнутом вверх носу галеры были нарисованы огромные красные глаза, которые придавали кораблю демонический вид.

Когда корабли вышли в море, гребцы налегли на весла, и команда начала разбирать мачту. Геликаон знал, что они будут ждать «Ксантосе» за пределами бухты. Галеры, когда их мачты опускали вниз, были более маневренны во время сражения. Микенцы хотели, чтобы он знал: его будут ждать. В противном случае они бы убрали мачту, еще до того, как скрылись из вида. Это был вызов, который нельзя было оставить без внимания. У Коланоса была причина считать, что это будет его день. Микенские галеры были меньше и быстрее «Ксантоса», и у него было в три раза больше воинов, чем у Геликаона. Но микенец не знал гения Халкея, Безумца из Милета.

Солнце осветило восточные скалы, окрасив небо в коралловый и золотой цвет. Пройдя по центральной палубе, Гели-каон поднялся на корму и посмотрел на берег, разглядывая лица своих людей. «Где же, во имя Гадеса, Вол?» – подумал он.

XII Надвигающийся шторм

Часом раньше Андромаха поднялась по длинной горной тропе, думая о предсказателе, который рассказал ее судьбу. Одиссей был прав – этот человек не обманывал. Иначе откуда бы он узнал, что она жрица Теры? «Возможно, – подумала она, – надо было окликнуть того человека с одной сандалией». Девушка улыбнулась. Чтобы выяснить что? Что он был сыном крестьянина или что он женат и у него семеро несносных детей? Она продолжила свой путь, немного повеселев. Беседа с Одиссеем была более, чем приятной. Встреча с умным и сообразительным человеком, к тому же добрым и забавным собеседником, как вода для измученного жаждой путника. У Толстого царя был острый, словно кинжал, ум, но в нем не было человечности – ничего такого, что она могла бы понять и разделить.

Поднимаясь по горной тропе, девушка думала о голубоглазом мужчине, на которого было совершено нападение. Он собирался поговорить с ней, когда появился убийца. Андромахе стало интересно, что же незнакомец собирался ей сказать. Было бы это нежным приветствием или грубым предложением заняться любовью на песке?… Она никогда

не узнает. На вершине каменных ступенек девушка увидела кровь. Это был участок дороги, находящийся над самой пропастью. Андромаха не обратила на это никакого внимания и направилась к воротам крепости. Войдя во дворец, девушка поднялась в свою комнату. Там ее ждала тонкая темноволосая служанка Полисия. При свете факелов она выглядела обеспокоенной и встревоженной и при появлении Андромахи испытала заметное облегчение и подбежала к своей хозяйке.

– О, где ты была, госпожа? Я очень беспокоилась. Я решила, что тебя похитили!

– Я немного прогулялась по берегу, – ответила Андромаха.

– Не следовало этого делать. Сегодня там было совершено убийство.

Андромаха кивнула.

– Я знаю. Когда мужчины собираются вместе, что еще может произойти, кроме убийства, драки или изнасилования?

Полисия наморщила лоб.

– Я не понимаю. Зная это, зачем ты пошла туда?

Андромаха подошла к столу и наполнила глиняный кубок вином с водой.

– Почему нет? Я не могу изменить мир мужчин, но у меня нет никакого желания прятаться в пещере.

– Меня бы жестоко наказали, если бы ты пропала, госпожа. Царь высек бы меня или… убил.

Андромаха поставила кубок с вином и подошла к девушке. Локон темных волос упал ей на лоб. Царевна убрала его с лица и поцеловала служанку.

– Но я же не пропала, – сказала она. – Я здесь, и все хорошо. – Полисия покраснела. – А теперь ты можешь пойти спать, – разрешила ей Андромаха. – Я тоже посплю немного.

– Госпожа желает, чтобы я осталась?

– Не сегодня. Иди.

Когда Полисия ушла, Андромаха вышла на балкон и посмотрела на берег. Небо уже светлело. Она увидела, как ми-кенцы толкают свои три корабля в воду, моряки карабкаются на палубу. Сняв одежду, девушка повесила ее на спинку стула, а сама легла в постель. Сон пришел быстро, и ей приснилась Каллиопа. Они плавали ночью в бухте. Это был хороший сон. Затем Каллиопа начала звать ее царевной, что было очень странно, потому что на Тере все женщины были царской крови.

– Госпожа!

Андромаха открыла глаза и увидела рядом с собой Поли-сию. Через открытый балкон на чистом голубом небе светило солнце. Андромаха постаралась сесть, не понимая, что происходит.

– Принеси мне воды, – попросила она. Полисия выполнила ее просьбу, и девушка жадно напилась.

– Там случилась страшная беда, – сообщила Полисия. – Царь в ярости, и все воины на берегу тоже.

– Успокойся, – попросила ее Андромаха. – Что случилось?

– Еще убийства. Одного из дворцовых стражников зарезали и сбросили со скалы, к тому же ужасно изуродовали одного моряка. Мне сказали, что ему отрубили голову.

– Это и правда ужасное место, – прошептала девушка. Встав с постели, она подошла голой к балкону и глубоко вздохнула. Воздух был свежим и холодным.

– Вам лучше войти внутрь. Кое-кто хочет тебя видеть, госпожа.

Андромаха повернулась. Ее еще не покинули мечты о Каллиопе, и она чувствовала себя встревоженной и разгоряченной.

– И кто это? – спросила она служанку.

Полисия снова покраснела.

– Госпожа так красива, – прошептала она.

Андромаха засмеялась.

– Вчера я была простушкой, а теперь мне все говорят, что я прекрасна. Притянув к себе Полисию, она снова ее поцеловала. На этот раз губы девушки раскрылись, и поцелуй был долгим.

Кто-то начал стучать в дверь.

– Ты одета? – раздался мужской голос. Она узнала Кай-гона.

– Подожди минутку, – попросила Андромаха. Полисия помогла ей надеть длинную зеленую тунику, затем подбежала к двери и открыла ее, отступив назад и низко склонив голову.

Вошел Кайгон. Его лицо было бледным и натянутым, словно плащ.

– Ты сегодня отправишься в Трою, – сказал он. – Собирай свои вещи, я отведу тебя на берег.

– Это будет захватывающая прогулка, – усмехнулась девушка. – Я знаю, что каждые несколько минут на вашем пляже кого-то убивают.

Его лицо помрачнело.

– Последняя ночь была исключением, – отрезал царь. – Мы здесь не дикари.

– Но я знаю, что кого-то обезглавили.

– Собирайся как можно быстрей, – велел Кайгон, затем гордо вышел из комнаты. Андромаха повернулась к Поли-сии.

– Я думаю, тебе бы понравилось жить на Тере, – сказала она ей.

– Жаль, что ты уезжаешь, госпожа, – печально прошептала служанка.

– Может, мы снова встретимся. Я на это надеюсь. Теперь помоги мне собрать мои вещи, Полисия. Царь нетерпелив.

Пока они шли вместе с Андромахой вниз по горной тропе, у Кайгона не было желания разговаривать. За ними следовало двадцать воинов, двое из которых несли сундуки с платьями царевны. По дороге царь не снимал руки с рукоятки бронзового меча, который ему подарил Геликаон. Он надеялся, что это оружие ему не пригодится. Откуда, во имя Зевса, Счастливчик узнал, что его будут поджидать убийцы?

Толстый царь дорого бы дал за то, чтобы повернуть время вспять, – никогда не соглашаться на предложение Колано-са и избежать соблазна золотом Агамемнона. Микенский царь предлагал больше золота, чем Кайгон получил бы за два года торговли с кораблями Геликаона, и смерть Счастливчика не сильно отразилась бы на его доходах. Кто-то другой унаследовал бы корабли Геликаона, и они все равно останавливались бы на ночь в бухте Голубых Сов. Казалось, все так просто. Убрать своих людей и позволить Коланосу убить дарданского царевича в бухте. Когда эта попытка провалилась, он пригласил Счастливчика к себе во дворец. У убийц на горной тропе был шанс покончить с ним, но они упустили эту возможность. Тогда микенцы решили устроить засаду на обратной дороге.

Хотя Кайгону удалось лишить Геликаона его меча, все же Счастливчик избежал смерти. Царя охватила тревога, он подумал, что сами боги защищают этого юношу. Больше всего по дороге на берег Кайгона волновал другой вопрос: он знает? А затем были другие смерти. Убийство дворцового стражника показалось ему бессмысленным. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что это сделал Коланос или один из его головорезов. Разозлившись из-за неудачной попытки убить Геликаона, он выместил свой гнев на несчастном, который поменялся одеждой с царевичем. Но обезглавленное тело… Это уже совершенно другое дело. На теле были многочисленные раны и ожоги, убитому вспороли живот до того, как обезглавили. Руки у мертвеца были связаны, а, глядя на его изуродованные запястья, становилось понятно, как страдал убитый, извиваясь от боли в предсмертной агонии.

Это был жестокий поступок, который даже Кайгону было трудно понять. Убить – да, но мучить и истязать? Ни один цивилизованный человек не стал бы принимать участие в такой подлости. «Как на это отреагирует Геликаон?» – подумал царь. Он оглянулся и посмотрел на своих воинов. Кай-гон предупредил их и велел быть начеку при любом проявлении опасности.

На берегу было много людей, которые не спеша занимались своими делами, настроение у всех было мрачное. Очевидно, новость быстро стала известна. Кайгон старался сохранять спокойствие, приближаясь к «Ксантосу». Геликаон разговаривал с царем Итаки, Одиссеем. Кайгон мог слышать стук молотков и дребезжание пилы, которое доносилось из трюма большого корабля. Он посмотрел вверх, но палубы были слишком высоко, чтобы понять, что производит такой шум. Геликаон и Одиссей замолчали, когда Кайгон подошел ближе. Царь посмотрел в глаза Геликаону и внутренне содрогнулся. Его взгляд был холодным, и Кайгон показалось, что все внезапно похолодало, как только они встретились взглядами.

– Я сожалею о смерти твоего человека, – сказал царь.

Геликаон ничего не ответил, повисло напряженное молчание. Кайгон заметил, что Счастливчик внимательно смотрит на невесту Гектора.

– Позволь мне представить Андромаху, дочь царя Фив.

– Ты невеста Гектора? – спросила он.

– Это приказ моего отца, – ответила девушка. Геликаон снова замолчал, а Кайгон продолжил.

– Ты согласился прошлой ночью отвезти царевну в Трою.

Счастливчик старался не смотреть на царя и не сводил глаз с Андромахи.

– Ты отправишься в путь с Одиссеем, – сказал он. – Три военных галеры ждут меня за пределами бухты. Они хотят закончить то, что начали прошлой ночью.

– Коланос – дикарь. Его корабли больше не входит в состав моего флота, – вновь заговорил Кайгон.

И все же Геликаон ничего не ответил. Вместо этого он отвернулся и посмотрел на море. Затем произошло то, от чего у Кайгона к горлу подступил ком, его затошнило. Царевич встал на колени на песок рядом с залитым кровью мешком. Он открыл его и вытащил отрезанную голову. Лтцо было изуродовано, выколоты глаза. На обрубке шеи густо запеклась кровь, и Геликаон испачкал руки.

– Ты помнишь моего друга Зидантоса, – сказал он спокойным и дружелюбным голосом, при этом выражение его лица оставалось невозмутимым. Счастливчик прижал голову к груди. Это движение потревожило вену на мертвой шее. Кровь медленно закапала на голубую тунику царевича, но, казалось, он этого не замечает. В наступившем молчании Кайгон мог слышать, как стучит его сердце. Затем снова заговорил Геликаон:

– Зидантос приплыл сюда, слепо веря в безопасность этого места и в надежде отдохнуть. Он приплыл в эту бухту, потому что все знают, что царь Кайгон отвечает за ее безопасность. Его люди охраняют этот берег, разнимают дерущихся. Но не прошлой ночью. Прошлой ночью этого хорошего человека выманили из дворца. Его пытали, а затем убили.

У Кайгона пересохло в горле. Он облизал губы.

– Я объяснил, что у меня не хватает людей, – сказал он. – И я разделяю твою боль от потери этого моряка. Однако подумай об Андромахе. Это ужасное зрелище, должно быть, расстраивает ее.

Его слова озадачили Геликаона.

– Ты расстроилась, богиня? – спросил он. – Вид моего друга, Зидантоса, расстраивает тебя?

– Нет, – ответила Андромаха спокойно. – Я не знала его. Должно быть, он был хорошим человеком, потому что его смерть причинила тебе такие страдания.

Кайгон увидел, что ее нежные слова проникли в сердце Геликаона. Мышца на щеке царевича задергалась, но он постарался взять себя в руки. Притянув голову убитого к своему лицу, Счастливчик поцеловал его лоб, а затем положил в окровавленный мешок.

– Да, он был хорошим человеком, – ответил Геикаон. – Отец шестерых дочерей. Он был верным и храбрым, Зидан-тос заслужил лучшую судьбу, чем смерть от рук микенских дикарей.

– Да, он был убит дикарями, – раздался чей-то голос. – Но не клейми всех микенцев этим чудовищным убийством.

Кайгон обернулся и увидел, как воин Аргуриос пробирается через толпу.

– Тебе здесь не рады, – сказал Геликаон. – Я вижу, твой друг Глаукос сбежал с Коланосом и его убийцами. Может, тебе следовало присоединиться к ним. Тогда мы могли бы встретиться в море, и у тебя была бы возможность отомстить.

– Это правда, я хочу отомстить за смерть Электриона, – признался Аргуриос. – Но я бы хотел сразиться с тобой лицом к лицу, мечом к мечу. Я не бью со спины, Геликаон. И не пытаю людей.

– О, – воскликнул Геликаон, – тогда ты – хороший человек и герой. Может, ты захочешь присоединиться к нам, когда мы нападем на Коланоса и заставим его ответить за преступления. Нам не придется далеко плыть.

Кайгон увидел, как посуровело лицо Аргуриоса.

– Коланос заслуживает смерти, – согласился он, – но я не могу поднять свой меч против другого соратника. Однако я сообщу об этом зверстве моему царю. Но ты должен помнить, Геликаон, что Коланос не первый отрезал голову и вырвал глаза.

Геликаон кивнул.

– Это – правда, но правда микенского народа, а это значит, ее можно трактовать как тебе удобно. Электрион был жестоким убийцей, я убил его в открытом бою во время нападения на торговое судно. Зидантос был моряком, его обезоружили, а затем пытали. Связали руки. Кровь на его лице свидетельствует о том, что глаза выкололи, когда он еще был жив. – Геликаон замолчал, затем снова заговорил. – Прошлой ночью ты доказал свое благородство и спас мне жизнь, поэтому я у тебя в долгу. Ты в безопасности, Аргури-ос. Но как я сказал раньше, тебе здесь не рады.

Кайгон посмотрел на микенского воина, который стоял неподвижно, держась руками за меч, затем повернулся и гордо зашагал прочь. Геликаон обратился к царю:

– Это место больше не безопасная гавань для честных моряков, – сказал Счастливчик. – Я велю капитанам моих кораблей держаться подальше от твоих бухт, – с этими словами он взял окровавленный мешок и направился к «Ксантосу».

Кайгону стало плохо. Потеря прибыли от пятидесяти кораблей Геликаона сделает большую брешь в его доходах. Он не сможет платить своим наемникам целый год, а это означает, что бандиты с верхних земель будут нападать на караваны с товарами, идущими через его страну. Еще больше убытков.

Моряки с «Ксантоса» и «Пенелопы» начали вместе толкать огромный корабль с берега. Когда он оказался в воде, последние члены команды вскарабкались по канатам на борт, и гребцы заняли свои места. Таинственный стук молотков продолжался. Когда «Ксантос» медленно двинулся в путь, Кайгон обернулся и увидел, что на палубах появилось несколько деревянных конструкций. Но теперь царя не волновало, что за конструкции они построили. Он чувствовал себя так, словно его смертельно ранили, и его жизнь вместе с кровью вытекает на землю.

– Корабли Итаки тоже больше не будут здесь останавливаться, Кайгон, – холодно произнес Одиссей. – Когда слух дойдет и до остальных купцов и торговцев, они придут к тому же решению.

Кайгон ничего не ответил, и Одиссей ушел. На всем побережье стояла непривычная тишина. Больше никто не спускал корабли на воду. Все знали, что будет происходить за пределами бухты. И моряки будут ждать, пока не закончится битва.

Андромаха молча шла рядом с Одиссеем. Ей было интересно наблюдать за ссорой между мужчинами, которая из их разговора осталось для нее тайной. Кайгон нервничал, когда подошел к Геликаону. С чего бы это? Хотя Толстый царь ей не нравился, он был не из робкого десятка, и его не так легко было испугать. По пути на берег он был напряжен и предупредил своих людей быть начеку на случай опасности. Почему он ожидал какого-то подвоха? Не его воины напали на Геликаона. Одиссей тоже сегодня вел себя по-другому. Он казался сейчас печальней и старше, чем ночью. Девушка посмотрела на него, когда они подошли к погасшему костру «Пенелопы». Он выглядел испуганным, его лицо было бледным, а настроение подавленным.

У костра грелись моряки и рыжеволосый мальчик с мертвенно-бледным лицом и широко открытыми глазами. Одиссей присел рядом с ним.

– «Пенелопа» – хороший корабль, Ксандер. Легендарный корабль. Ты будешь рассказывать своим внукам, что плавал на нем.

Мальчик поднял глаза.

– Почему они это сделали с Зидантосом?

– Послушай, мальчик. Ты можешь потратить всю жизнь, чтобы понять поступки злых людей. Нам не понятны их радости. Они любят вызвать боль и страдания, причинять ущерб и нести смерть. Это придает им силу, потому что под кожей они пусты и никчемны. Зидантос будет гулять по Елисейским полям под вечным солнцем. Потому что боги любят хороших людей.

– Я просто хочу домой, – горестно вздохнул мальчик.

– Я тоже, – сказал ему Одиссей. – А теперь иди и съешь что-нибудь, принеси мне кусок сладкого пирога вон с той повозки.

Двое воинов поставили на песок сундуки Андромахи. Она поблагодарила их, и они удалились. Затем Одиссей повернулся и посмотрел, как «Ксантос» переплывает бухту. Он спустился к кромке воды, к нему присоединилась Андромаха. Они стояли молча, наблюдая за солнцем, золотые лучи которого отражались в голубой воде моря.

– Что случилось, Одиссей? – спросила девушка. – Надвигается битва? Ты боишься за своего друга?

Внезапно Одиссея охватила дрожь.

– Я боюсь, но не за его жизнь. Геликаон – боец, но есть глубины, которые человеку никогда не покорить.

– Я не понимаю.

Он вздохнул.

– Порой, когда вслух говорят о чем-то ужасном, боги это слышат и воплощают в жизнь. Поэтому подождем и посмотрим, беспочвенны ли мои страхи.

Андромаха стояла рядом с ним, когда «Ксантос» покинул бухту и вышел в глубокую воду. Вскоре вернулся Ксандер с куском пирога. Одиссей поблагодарил его, а когда мальчик ушел, снова замолчал.

– Почему они это сделали? – спросила Андромаха.

– Чтобы разозлить Геликаона, выбить почву из-под ног. Привести его в ярость. – Он тихо выругался. – Но в основном, Коланос это сделал, потому что ему нравится причинять боль. Он – негодяй.

– Кажется, ему это удалось. Геликаон выглядит… убитым этой потерей.

– Это им не удастся. Я знаю Геликаона. Когда он выйдет в море, его разум будет спокоен. – Царь Итаки заставил себя улыбнуться. – Он снова назвал тебя богиней.

– Я знаю. Меня удивляет, что я не слышала его имени раньше.

– О, может, ты и слышала. Геликаон – это его прозвище, так его называют друзья. Его настоящее имя – Эней, он – царевич Дардании.

– Ты прав, Одиссей, я слышала это имя. Человек, который не захотел быть царем.

– И гораздо больше, – продолжил Одиссей. – В меньшей степени это было продиктовано его желанием, в большей – почтением к отцу. Этот ублюдок не заслужил такого сына. Анхис был подлым человеком. Ему следовало родиться с чешуей вместо кожи, как у ящерицы. Он лишил Геликаона прав и сделал своего другого сына, Диомеда, наследником.

– Почему?

– Длинная история. Я расскажу тебе ее на пути в Трою. Но Анхиса убили в ту ночь, когда мы приплыли в Дарда-нию. Геликаон плавал на «Пенелопе» в течение двух лет, и мы только что бросили якорь перед крепостью его отца. Убийца напал той же ночью. После смерти царя ситуация была на грани гражданской войны, наследник престола был еще ребенком. У народа может быть только один царь. И ты знаешь, что бы случилось в большинстве стран?

– Ребенка и его мать убили бы, – ответила Андромаха. – Или люди, верные царице, попытались бы убить Геликаона.

– Точно. Некоторые сторонники царицы пришли на берег, намереваясь его убить. Другие, верные ему люди, собрались вокруг корабля, чтобы их остановить. Моряки с «Пенелопы» взяли в руки оружие. Они бы сражались за Геликаона, потому что любили его. И до сих пор любят. Должна была состояться битва. – Одиссей засмеялся. – Во имя Ареса, знаешь, что он сделал? В семнадцать лет! Он приказал всем спрятать оружие, подошел к людям, которые хотели убить его, и попросил отвести его к царице. Она была в своих покоях в окружении верных стражников. Халисия была испугана, потому что – она, хотя и милая девушка, но всего лишь слабая женщина. Геликаон уверил ее, что с ребенком будет все в порядке и ей не причинят никакого вреда. Затем он обещал царице выполнить желание отца и поклялся в верности Халисии и Диомеду. Он стоял там безоружный, полностью в ее власти и все же победил. Геликаон полностью подчинил их, от его слов исходила искренность. За несколько месяцев он реорганизовал царство, назначив новых советников, чтобы помогать царице. Обошлось без битв, смуты и убийств. Необычно, ты согласна?