Текст книги "Ярость мщения"

Он сделал паузу дабы это улеглось в наших головах, а тем временем подошел к кафедре и положил в рот таблетку, чтобы не пересыхало горло. Когда Форман вернулся на место, скрипучие нотки в его голосе исчезли и он снова звучал свободно.

– Итак, – энергично продолжил он, – сегодняшнее занятие посвящено правде. Большинство из вас не имеет понятия, как говорить правду, – потому что вы не можете распознать ее. Существует большая разница между тем, во что вы верите и что реально существует. У вас будет возможность прочувствовать эту разницу здесь. Для большинства это будет откровением. Буквально откровением…

И тут я вскочил со стула с криком: – Нет! О, только не это опять!

Меня перехватили на полпути к двери. Только вшестером они сумели повалить меня на пол, но даже тогда я не перестал сопротивляться…

Редкой длины был пенис у Боба,

И жена его была красивой особой.

Как-то он проснулся

И громко ужаснулся:

«Эй, жена! Чем мы заняты оба?»

ДЖЕЙСОН ДЕЛАНДРО

Человека оценивают по его врагам.

Соломон Краткий

Я опрометью выскочил из купола.

И едва не врезался в червя. Маленького. Ярко-красного. Впрочем, такого чуда, как маленький червь, не существует! Этот был длиной метра три и доходил мне до пояса…

Что-то дернуло меня за ноги, ружье отлетело в сторону, и я плашмя грохнулся на землю…

Кто-то прямо надо мной палил из автомата! Я закрыл голову руками и изо всех сил вжался в землю. Однако червь не спешил обрушиться на меня.

Похоже, он и не собирался. Все черви, которых я встречал до сих пор, перед нападением приподнимались. У меня даже была теория насчет этого, правда непроверенная.

Внезапно наступила тишина.

И я был еще жив.

Может быть, поднимаясь, червь бросал вызов, давал противнику последний шанс отступить? И еще, возможно, стоящие люди кажутся хторрам агрессивными, готовыми вот-вот напасть. Очевидно, поэтому черви почти всегда атакуют людей, оказавшихся в поле их зрения. И очевидно, поэтому я еще жив.

Я лежал, уткнувшись в землю, боясь поднять голову.

Что делает червь?

Я слышал, как он приближается. Почувствовал, как что-то легонько коснулось моих рук. Мех червя? Волоски покалывали.

Я даже слышал дыхание: долгие, медленные, глубокие вдохи. Ощущал его тепло. Его запах был… пряным?

Что-то легонько похлопало меня по спине. Антенны? Нет, скорее клешни.

Я лежал, прижавшись лицом к земле, и ждал смерти. Но одновременно меня терзало любопытство: что делает червь? Хотелось посмотреть хоть одним глазком.

Убьет он меня, если я приподниму голову?

Я еще собирался с духом, когда послышалась призывная трель и червь отполз.

Человеческий голос сказал: – Вставай.

Что за чертовщина?

– Встань! – повторил голос.

Ярость мщения Я поднял голову. Их было шестеро: четверо мужчин, две женщины. И червь. Кроваво-красный, с розовыми и оранжевыми полосами, медленно плывущими по его бокам.

Они расположились напротив меня неровным полукругом. Все с оружием. Все мужчины, кроме одного, бородаты. Один из бородачей – чудовищно огромный человеческий экземпляр. Одна из женщин беременна. Другая, худая и смуглая, показалась мне знакомой.

Ни Маккейна, ни маленькой девочки я не увидел.

Главарь выглядел лет на тридцать пять, хотя мог быть и старше. Он единственный из мужчин не носил бороды. Очки в роговой оправе; длинные волосы песочного цвета чуть тронуты сединой на висках. Одежда его состояла из свободного свитера, брюк хаки и тяжелых башмаков. Если бы не автомат на плече, он походил бы на университетского профессора в отпуске. А если бы не червь рядом с ним, выглядел бы даже дружелюбно.

Он махнул червю рукой: – Место.

Потом кивнул мне: – Поднимайтесь. Орри вас не тронет. Орри?

Я стоял уже на четвереньках, когда худая женщина сказала: – Пока достаточно. Я замер.

И не мог оторвать глаз от червя. Неужели они его приручили? Как? Это ведь считалось невозможным. Человек с песочными волосами кивнул гиганту: – Обыщи его.

Гигант навис надо мной, как чудовище Франкенштейна. Шестьсот фунтов одушевленных мускулов. Он зашел сзади, взял меня под мышки и, одним рывком поставив на ноги, начал вынимать вещи.

Отстегнул мою кобуру с пистолетом и отбросил ее в сторону.

Задрал мне штанину и вынул из ботинка нож. Снял с меня рюкзак и портупею. Ощупал талию и карманы. Вынул из них все и побросал в сторону. Где рюкзак? Если бы удалось дотянуться до запястья, я бы вряд ли остался в живых, но многих захватил бы с собой.

Теперь Франкенштейн обыскивал меня так медленно и методично, что я усомнился в его умственных способностях. Сначала он зажал своими огромными ладонями мою правую руку и ощупал ее вплоть до кисти, потом принялся за левую, снял с меня часы и бросил их к остальным вещам. Ту же процедуру он проделал с моими ногами. Его лапищи были размером с лопату каждая; меня словно промассировали двумя окороками.

Он провел ладонями по моему торсу – сзади, по бокам и спереди. Вынул все из нагрудных карманов. Нащупав мой личный знак, он хрюкнул и, сорвав его вместе с цепочкой, швырнул в общую кучу. С каменной мордой проверил пах.

Не обращая на него внимания, я искоса посмотрел на главаря. Он твердо встретил мой взгляд. Да, определенно университетский профессор. Интересно, какой предмет он преподавал? Что-нибудь околонаучное. Вроде американского жаргона. Я намеренно уставился на червя.

Тем временем Франкенштейн закончил обыск. Он ухватил меня за плечи и поставил на колени, затем осторожно, словно ребенка, заставил меня положить руки на голову. Классическая поза военнопленного. Потом он отступил на шаг, и я услышал лязг затвора.

Главарь по-прежнему изучающе смотрел на меня. Решал мою участь? По его лицу ничего нельзя было понять.

Холодные капли пота, щекоча, стекали по моей спине. Червь поворачивал глаза то так, то эдак, разглядывая меня.

Он напоминал большую розовую марионетку, управляемую сумасшедшим кукловодом. Зрелище было бы комичным, если бы не наводило ужас.

Червь начал тревожно подергивать челюстями. Это напоминало нервный тик – или предвкушение удовольствия.

Неужели они ждали, что я начну хныкать?

В течение полусекунды я взвесил такую возможность. Что-нибудь изменится от этого? Нет.

Человек с песочными волосами подошел к моим вещам и мыском башмака разбросал кучу. Затем занялся моим личным медальоном.

– Армия Соединенных Штатов. Плохо дело.

– Убей его, – сказала худая женщина. Я по-прежнему не мог вспомнить, где ее видел.

Главарь не обратил на нее внимания. От него не укрылось, как я смотрю на червя.

– Орри, – сказал он чудовищу. – На разведку. – И помахал ему рукой.

Червь свистнул в ответ и втянул глаза. Затем плавно покатился вперед, обнюхивая землю.

Человек с песочными волосами приказал двум мужчинам: – Ступайте с ним. Посмотрите, нет ли там кого-нибудь еще. – Потом повернулся ко мне и потряс медальоном. – Леди, – обратился он к женщинам. – Рад представить вам лейтенанта Джеймса Эдварда Маккарти, Вооруженные силы США. – Он сделал паузу для пущего эффекта. – Только что ушедшего в отставку. – И уронил мой личный знак на землю. Он задумчиво смотрел на меня сверху вниз пронзительно синими глазами. – Вопрос, стоящий перед нами, очень прост. Не так ли, лейтенант Маккарти?

– Разве мое мнение учитывается?

Он задумчиво потер шею, потом как бы вскользь заметил: – Почему люди всегда все так усложняют?

Шагнув ко мне и с глубокомысленным видом скрестив руки на груди – при этом его толстый свитер собрался спереди складками, – он стал сверлить меня пристальным взглядом. Чтобы посмотреть на него, мне приходилось выворачивать шею. Этот подонок специально так встал.

– Я хочу задать вам один вопрос, – сказал он. – Вы должны ответить на него: «да» или «нет». Изворачиваться не советую. Любой ответ, кроме «да», будет расценен как «нет». Вам все понятно? – Его взгляд был неприятно пристальным.

– Да, – ответил я.

– Прекрасно. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Итак, вопрос: вы хотите жить? – И в ожидании ответа склонил голову набок.

Я облизал губы. В горле вдруг пересохло. Я чувствовал, как пульсирует кровь в висках. Вопрос задан неспроста. Этот человек – сумасшедший. Если я произнесу что-нибудь кроме «да», он убьет меня.

– Да, – прохрипел я.

– Отлично. – По его лицу скользнула тень удивления. Он повернулся к женщинам: – С каким трудом им даются очевидные ответы, верно?

Женщины прыснули. Главарь посмотрел на меня решительно и деловито.

– Это зависит исключительно от вашего выбора – жизнь или смерть. Вы понимаете?

– Да. – Я ненавидел его. – Понимаю.

– Вы сделаете выбор сами – никто иной.

Я заколебался, но потом все-таки сумел выдавить: – Да… И это я понимаю.

– Очень хорошо, лейтенант Маккарти. Бывший лейтенант Маккарти.

Он присел передо мной на корточки, так что мы оказались лицом к лицу.

– Меня зовут доктор Джейсон Деландро. Я здесь главный. Вы это поняли?

– Да…

– Вы освобождены от прежней службы. Это тоже вам понятно?

– Э-э… нет.

Он подобрал медальон и показал его мне.

– Существует группа людей, которые называют себя правительством Соединенных Штатов…

– Мне приходилось слышать о них.

– Не острите, – сказал Деландро. – Избыток остроумия может довести до могилы. Вы поняли?

– Да.

– Эта группа – правительство Соединенных Штатов – считает, что представляет население всего континента. Вы учились в школе, Джеймс Эдвард Маккарти?

– Да.

– Вас учили, что правительство должно быть подотчетно рядовым избирателям?

– Да.

– Вас учили, что, если правительство нарушает это обязательство, люди имеют право сменить его?

– Это записано в Декларации независимости.

– Вы изучали ее? – спросил Деландро, тщательно имитируя терпение.

– Да.

– Вы изучали ее просто так? – повторил он. – Или для того, чтобы нести гражданскую ответственность?

– Э-э… чтобы нести ответственность.

– Сомневаюсь, – возразил Деландро. – Очень сильно сомневаюсь.

– Может быть, некоторые понимают ответственность несколько иначе, чем вы, – предположил я.

– Вот здесь я с вами абсолютно согласен, – сказал он, впервые улыбнувшись. – На этом материке есть люди, не желающие больше терпеть того, чтобы так называемое правительство Соединенных Штатов самозвано выступало и действовало от их имени. Это вам понятно?

– Да…

– Ой ли? – Он смотрел так, словно хотел заглянуть в мою душу. – Или вы просто говорите «да», чтобы не мучить себя и не слышать моих слов?

Я перевел дыхание и твердо посмотрел ему в глаза.

– Нет. Я вас понял.

Мои колени болели, руки затекли. Пот стекал ручьями. К тому же не давала покоя мысль о моем мальчишке.

– Можно мне встать?

– Сейчас встанете. Только сначала договоримся о главном.

Он поднялся на ноги и вытащил из-под свитера пистолет, – Знаете, что это за вещь?

Вещью был никелированный вальтер «ППК». Интересно, с чьего тела он снят?

– Это пистолет.

– Знаете, что им делают?

– Им убивают людей.

– Очень хорошо.

Деландро поднес пистолет к моему лицу, причем так близко, что я не мог сфокусировать зрение. Дуло почти касалось моих ноздрей.

– Пахнет порохом?

Я заставил себя кивнуть.

Он раздвинул дулом мои губы.

– Чувствуете вкус металла?

Я снова попытался кивнуть. Сердце мое стучало прямо в горле.

– Хотите попробовать пулю?

Очень медленно я покачал головой. Глаза слезились, но я боялся моргнуть.

– Отлично. Джеймс Маккарти выбрал жизнь. Теперь вы готовы выслушать условия нашего соглашения. Я попрошу вас дать мне слово. Если вы нарушите его, я вас убью. Я вышибу из вас ваши вонючие мозги. Понятно?

– Ум-гхм!

– Опять начинается? – Он отвел пистолет от моего лица.

– Да! – почти выкрикнул я в ужасе и, проглотив слюну, добавил: – Я понял. Если я нарушу слово, вы меня убьете.

Деландро криво ухмыльнулся.

– Очень хорошо, Джеймс. Это может стать твоим шансом, в конце концов.

Он хотел было отойти от меня, как вдруг резко развернулся и снова присел передо мной на корточки. Его лицо было очень близко. Он смотрел мне прямо в глаза холодным взглядом.

– Ты, скользкий мерзавец! Думаешь, одурачил меня хоть на минуту? Ты убил бы меня, не сходя с места, если бы был уверен, что сможешь потом безнаказанно смыться. Ты просто ждешь удобного случая, не так ли?

Я не отвечал, просто с отвращением смотрел на него. Он выразительно помахал пистолетом.

– Говори правду, Джеймс.

– Все так, – ответил я. Это была правда.

– Благодарю, – обезоруживающе улыбнулся Деландро, как будто мы были старинными друзьями. – Видишь, никакого наказания за правду не последовало, Джеймс. Можешь говорить все, что хочешь. Я переживу.

– Вы не ошиблись. – Я не пытался больше скрывать ненависть. – Именно об этом я и думал.

– Спасибо. – И Деландро неожиданно горячо добавил: – Я ценю твою искренность. Это очень хорошее начало. Понимаешь, – продолжал он, – убить меня хочешь не ты, а солдат, что сидит в тебе. Ты – жертва промывания мозгов. Они у тебя превратились в злобную армейскую машинку. Но я не слушаю, что она шипит, ибо знаю, откуда это берется. А также знаю, что под маской скрывается твоя истинная сущность. В действительности ты вообще не хочешь никого убивать.

– Вы правы. Я не хочу убивать. – Я произносил слова очень осторожно и очень спокойно. – Но вас убью при первой же возможности.

– Какая отвага! – улыбнулся Деландро. – Типичный пример солдафонского мышления. – Он похлопал меня по плечу. – Можешь гордиться собой. Ты меня напугал.

– Я не пугаю, – предупредил я. – Я действительно убью вас.

Он изучающе посмотрел на меня.

– Ты хоть понимаешь, как глубоко погряз в этой трясине?

– Вероятно, мне потребуется время. Но можете не сомневаться: я убью вас.

Деландро поднялся на ноги. Мои слова не произвели на него никакого впечатления.

– Если бы я почувствовал, что это правда, – сообщил он, – то не стал бы нянчиться с тобой. – Он сунул пистолет за пояс и прикрыл его свитером. – Тебе понятны условия нашего соглашения?

– Да – И что же тебе понятно? Я со злостью ответил: – Если я нарушу свое слово, вы убьете меня.

– Таким образом… – подсказал он.

– Жить мне, или нет, зависит от меня самого.

– Очень хорошо! Повтори это, пожалуйста. Полностью.

Губы не слушались меня, я едва мог говорить. Слова падали как камни.

– Выбор между жизнью и смертью целиком в моей воле. Если я нарушу данное мною слово, вы убьете меня.

– Прекрасно, Джим. Можешь встать и опустить руки. Я так и сделал.

– А теперь, – сказал он, – дай мне слово честно отвечать на все вопросы, не пытаться бежать и по мере своих сил помогать нам.

Я колебался.

– Если ты думаешь о присяге, то забудь об этом. Ты – не военнопленный, Джим. Совсем наоборот. Ты получил свободу, но не воспринимаешь это как освобождение, верно?

– Нет, не воспринимаю, – согласился я. – Если это настоящая свобода, зачем угрожать?

– Правильно. Тебе известно, как дрессируют мулов? Я отрицательно покачал головой.

– Сначала упрямого мула стегают плеткой, и лишь когда он обратит на тебя внимание, его начинают учить уму-разуму. Тебе понятна аналогия?

– Да.

– Отлично. Ты не ощущаешь свободы. Пока не ощущаешь. Не волнуйся, со временем это придет. А до тех пор я хочу заручиться твоим словом.

Я по-прежнему колебался. Деландро изобразил удивление.

– Тебе что-нибудь непонятно, Джеймс? Разве мы не договорились?

Он сунул руку под свитер и взялся за рукоятку пистолета.

– Даю слово.

– Спасибо, – сказал Деландро.

И помахал рукой кому-то за моей спиной.

– Все в порядке. Расслабьтесь. Я оглянулся.

Позади меня обосновались два червя. Крупнее того, которого называли Орри.

Все это время они находились за моей спиной.

Леди из индийской столицы

Совсем никуда не годится,

Она кушает фецес

С добавлением специй.

(Рецепт наколот на ее ягодицах.)

МИСТЕР ПРЕЗИДЕНТ

Многое из того, что я говорю, воспринимают как политическую сатиру. Тут у меня много общего с Конгрессом.

Соломон Краткий

Всего их было четырнадцать: восемь мужчин и шесть женщин. И три червя. И целая свора собак, тявкающих и скулящих. Я заметил, что собаки держатся подальше от червей.

И еще была… кроликособака.

Точнее, ее подобие.

Но только не розовое, не толстенькое и не забавное. И выглядело оно отнюдь не дружелюбно. С метр ростом, тощая и гибкая, красновато-коричневая, тварь походила на кроликособаку, с которой ободрали пушистую щубку. Лапы твари напоминали крысиные, а глаза имели красноватый оттенок. Существо нахально шныряло между собаками, червями и людьми, принюхиваясь и попискивая, как белка; время от времени оно останавливалось, чтобы исследовать камень, растение – все, что попадалось. Его любопытство было ненасытным. Тварь вперевалку припрыгала к куче моих вещей и стала их разбирать. Подняла мой личный знак, понюхала его, попробовала на зуб.

Деландро наклонился и, забрав медальон у голой кроликособаки, сказал: – Нет, нет, мистер Президент. Брось эту гадость. Мистер Президент сначала растерялся, но потом признательно запищал и занялся остальными вещами.

– Джеймс, иди за мной.

Деландро повернулся спиной к мистеру Президенту и остальным и пошел прочь от купола. Когда мы проходили мимо джипа, я увидел на земле много крови, но тел нигде не было. Ни Маккейна, ни девочки. Черви не оставляют трупов. Деландро продемонстрировал мне это зрелище, но задержаться не дал, а, крепко придерживая меня за локоть, потащил дальше.

Мы обогнули купола станции. Позади них в тени высоких эвкалиптов был вкопан совершенно неуместный здесь стол для пикников.

Деландро легонько дернул меня за руку.

– Сядь, – приказал он.

Я сел. Он устроился напротив.

– Все в порядке, Джеймс. Где вы храните запасы продовольствия, оружия, горючего и медикаментов для этого лагеря?

– Не знаю. – Я покачал головой.

– Джеймс… По-моему, мы обо всем договорились?

– Честное слово, не знаю. Я обследовал станцию, когда вы появились.

Деландро напустил на себя глубокомысленный вид. Очевидно, пытался понять, вру я или нет. Я добавил: – У меня задание проверить заброшенные точки вроде этой. Здесь был крематорий. Тут ничего нет. Даже топлива.

Деландро обдумал сказанное мною и спросил: – У тебя есть карта? Я кивнул.

– На ней отмечены другие точки в этом штате? Я замешкался с ответом.

Лицо Деландро напряглось. Я кивнул.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Судя по карте… – начал я и замолчал, чтобы проглотить ком в горле и откашляться. Говорить было трудно. – Судя по карте, на побережье есть местные станции того или иного назначения. На некоторых, возможно, и оборудованы склады, но только не здесь.

– А где ближайший?

– Трудно сказать. У нас неполные сведения. Возможно, пара находится близ Атаскадеро. Известны три точки вокруг Сан-Луис-Обиспо и одна в Бьюлтоне, но я не знаю, в каком они состоянии. Их закладывали как временные, только на период эпидемий.

Деландро хмыкнул.

– Их усиленно охраняют? В Бьюлтоне, например?

– Не знаю. Сам Бьюлтон разрушен, там почти никого не осталось. Склад, наверное, законсервирован или обслуживается роботами.

Мне не нравилось, что я делаю. Каждое слово застревало в горле.

– Могло там остаться что-нибудь ценное?

– Наверное. Трудно сказать. Все, что можно, переправили на контролируемую территорию, за линию обороны. Об этой станции могли и забыть.

– Очень интересно, – заметил Деландро и потер шею тыльной стороной пальцев. Затем поднялся и пошел прочь, оставив меня в одиночестве.

Я огляделся.

На меня никто не обращал внимания. Люди Деландро тщательно обыскивали станцию и тащили все подряд. В их поведении не было и намека на торопливость. Они вели себя так спокойно, словно приехали за покупками в местный супермаркет.

Время от времени кто-нибудь появлялся из купола-конторы и кричал: «Посмотрите, что я нашел!» Обычно это были какие-нибудь предметы обихода. Видимо, в здании размещались и жилые помещения. Кто-то из мужчин нашел розовую комбинацию, что дало повод для многочисленных шуток и веселого смеха в его адрес. Одна из женщин обнаружила кухонный комбайн.

Они совсем забыли обо мне.

В горле по-прежнему першило. Я сглотнул слюну и оглянулся.

Три червя, принюхиваясь, как собаки, обследовали незнакомую территорию. Орри был самым маленьким из них и обладал наиболее яркими отличительными знаками – плывущими по бокам полосами розового, пурпурного, оранжевого и красного цветов. Два других имели похожую, но не столь пеструю окраску.

Я находился примерно в двадцати метрах от деревьев; никто за мной не наблюдал. Что, если встать и прогулочным шагом отправиться восвояси?..

Нет, нельзя. Это проверка. Деландро не настолько глуп. Кто-то проверяет, что я предприму и можно ли мне доверять.

Я снова осмотрелся, на этот раз более внимательно.

На крыше виднелось слуховое окно, но оно выходило не в мою сторону. Если кто-то и наблюдал за мной, я его не видел.

Над этим следовало поразмыслить.

Ренегаты начали складывать добычу на стол, за которым сидел я, и рядом с ним. Надо полагать, я тоже относился к трофеям. Никто не попросил меня помочь.

Не спеша подошла беременная женщина и бросила на стол свой автомат. Присев в сторонке, она вынула из кармана рубашки пачку сигарет и, прикрыв огонек сложенными ладонями, закурила. У нее были жидкие волосы тускло-серого цвета, старческие морщинки вокруг глаз, но взгляд оставался твердым. Я бы не хотел стать ее врагом. Она заметила, что я наблюдаю за ней, и предложила: – Хочешь сигарету?

Я вытащил сигарету из пачки и наклонился, чтобы прикурить от ее спички. При этом я мог бы схватить автомат…

Откинувшись назад, я затянулся и выпустил дым в ее сторону.

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

– А ты не глуп, да?

– Во всяком случае, не совсем. – Я пожал плечами и обвел рукой людей, мельтешащих вокруг нас. – Из того, что я этого не вижу, вовсе не следует, что кто-нибудь не держит на прицеле мою башку.

Женщина улыбнулась, изучая меня, и выпустила дым в сторону. Один из передних зубов у нее отсутствовал.

– Никто не следит за тобой, – сказала она. – Ты преувеличиваешь собственную значимость. Можешь встать и уйти, если хочешь. Я знаю, что ты думаешь об этом. Так что, если есть желание, валяй.

– Я не пройду и десяти метров, разве не так?

Она пожала плечами, затянулась сигаретой и ответила: – Может, и пройдешь. Даже, может, доберешься до своего джипа. Только Орри сегодня еще не завтракал. Он вообще ничего не ел с утра, а потому сидит в джипе и поджидает тебя. Или кого-нибудь еще. Он получил разрешение сожрать любого, кто подойдет близко. Так что тебе придется прогуляться пешком.

– И уйти удастся не слишком далеко. Я слышал, что черви даже лучшие ищейки, чем собаки. Это правда?

– Я знаю способ, как проверить это, – рассмеялась она. – Меня зовут Джесси.

– Сколько времени вы находитесь у Деландро?

– Скоро год. Джейсон лучше всех. Знаешь, он – гений.

– Нет, не знаю.

– Правда гений. Сам увидишь. Даже больше, он – нечто выдающееся. Альфа. Знаешь, что это означает? Власть. Джейсон – источник. Я знаю, что тебе пока не понять этого. Но все образуется. Просто дай его знанию влиться в тебя. – Ее глаза сияли. – Тогда все поймешь.

– Вы очень высокого мнения о нем, не так ли?

Другую, более уклончивую формулировку я не смог придумать.

Она повернулась ко мне, затянулась сигаретой, потом сказала: – Послушай, когда Джейсон подобрал меня, я была ходячей раненой. Ты ведь слышал о стадах?

– Одно даже видел, в Сан-Франциско, – кивнул я.

– Да, но там оно искусственное. Они собрали всех в одну кучу, потому что думают, будто так легче управлять ими – парой тысяч сразу. Я жила в настоящем стаде. – Она говорила об этом совершенно спокойно. – Ниже по побережью, в ЛосАнджелесе. Нас было всего тридцать или пятьдесят – это оптимальная численность. Мы не слишком жались друг к другу, просто бродили вокруг, как кучка ошеломленных зомби. Многого я не помню. Помню только, что постоянно хотелось есть, и мы ели все подряд, что можно и чего нельзя. А потом появился Джейсон и не позволил мне больше оставаться зомби. Он вернул меня к жизни. Теперь я живая. Я – частица нашего будущего. – Она с гордостью похлопала себя по животу. – У меня есть дело, которое надо выполнить.

– Примите мои поздравления, – сухо сказал я и, затянувшись в последний раз, щелчком отбросил сигарету через поляну.

Блестящая черная тысяченожка прошмыгнула по земле, схватила окурок и сожрала его – прямо с тлеющим концом. Один из червей скользнул вперед, сграбастал тысяченожку и затолкал себе в пасть.

Джесси затушила сигарету о дощатую крышку стола.

– Позволь предупредить тебя кое о чем. – Неожиданно она стала чрезвычайно серьезной. – Мы представляем новый порядок, новую жизнь во Вселенной. Мы живем в совершенно другом мире, отличном от твоего. И хотим поднять тебя на свой уровень – и поднимем в конечном итоге. Но сейчас ты продолжаешь хранить верность шайке высокопоставленных уголовников и готов убивать во имя этой мнимой преданности. Поэтому ты пока представляешь для нас опасность, и мы вынуждены эту опасность нейтрализовать. Мы не хотим убивать тебя, но убьем, если потребуется.

– Да, конечно, – дерзко ответил я. – Это ведь часть нового образа жизни. Вы без этого не можете, не так ли?

Она удивленно посмотрела на меня.

– Между прочим, да. – И горячо добавила: – Но разница заключается в том, что мы способны контролировать свои поступки. Это – заслуга Джейсона. Настоящая свобода! Мы свободны от оков преданности кому бы то ни было и ложных идеалов, которые ты считаешь жизнью. Ты хочешь жить полноценной жизнью, Джим? Мы научим тебя жить в понимании этого слова – более того, подарим тебе свободу, о которой ты даже не подозреваешь! Однако фокус состоит в следующем: все, что будет с тобой происходить, особенно то, что мы будем делать, чтобы разрушить твои ложные убеждения и глупую преданность, ты воспримешь как угрозу своему существованию. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я посмотрел на нее: – Понимаю. Вы не просто спятившая с ума болтунья. Вы – офицер службы пропаганды, верно?

Она даже глазом не моргнула.

– Я задала вопрос. Ты понял меня?

– О да. Я понял. – Во мне снова закипела враждебность. – Даже больше, чем вы думаете.

– Глупости, ничего ты не понял. Ты по-прежнему относишься к неразбуженным.

– Неразбуженным?

– Ты по-прежнему зомби, – пояснила Джесси. – Бродишь вокруг да около в своем трансе. Ты думаешь, что живешь, а на самом деле даже не знаешь, что такое жизнь. Пока не знаешь.

Я отвернулся. Глядел на небо, на деревья, на дома – на все, что угодно, только не на нее. Джесси терпеливо ждала. Наконец я снова встретился с ней взглядом.

– Я хочу пить.

Она передала мне фляжку. Вода была теплой.

– С тобой все в порядке?

– Нет, – ответил я. – А вы ожидали другого?

– Тебе страшно?

Я сделал еще глоток. Опустил глаза на землю. Покачал головой. Я не отвечал на вопрос, и она могла подумать, что так оно и есть. Но я в это время думал: «О, мамочка Маккарти, куда вляпался твой сын на этот раз?» Не поднимая глаз, я вернул флягу.

– Не надо волноваться. Это пройдет. И, встав, Джесси пошла прочь от меня.

Представьте такую картину:

Хоровод ведут мужчины.

А кто-то прилег на бочок

И свой канифолит смычок.

Вот бы прервать их концерт посредине!