Текст книги "Наследие Луны"

Дэвид Линн Гоулмон
Наследие Луны

David Lynn Golemon

Legacy

© 2011 by David L. Golemon. Published by arrangement with St. Martin’s Press LLC. All rights reserved

© Перевод на русский язык. М. Молчанов, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Э“», 2016

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Пролог
Перед ликом Господним

23 февраля 2007 г.

Неказистая древняя лачуга нелепо смотрелась на фоне стоявшего рядом новехонького двухэтажного дома. Его построили на доходы от золотой жилы, которую нашли в горах Суеверий пару лет назад. Старик и его жилец провели в новом доме ровно семьдесят два часа и пришли к выводу, что такая роскошь не для них. К вящему неудовольствию взвода военной полиции и службы безопасности, патрулировавших округу, Гас Тилли вместе со своим малюткой-другом снова перебрались в лачугу. Хотя ее отремонтировали и добавили кое-каких приятных мелочей, в частности новые светильники и две кровати, сквозь щели в стенах по-прежнему задувал холодный зимний ветер.

По оценкам близких к правительству источников, у Гаса Тилли насчитывалось сбережений на сумму около 160 миллионов долларов, однако старик по-прежнему каждый день трудился в Затерянных копях Голландца. Иногда ему помогали жилец и парень из соседнего городка Чатос-Крол по имени Билли Даус. Он, правда, мог работать только по выходным да на каникулах, остальное время занимал колледж. Учебу оплачивали за счет доходов от шахты.

Правительство США официально передало Затерянные копи Голландца, случайно обнаруженные в пустыне в 2006 году, во владение Гаса за «неоценимую помощь, оказанную при проведении спецоперации». Впрочем, одним лишь золотом присутствие обширного военного контингента, который охранял не только шахту, но и лачугу с пустующим домом, не объяснялось. На самом деле главной ценностью, доверенной Гасу, был малютка-пришелец. Старик целыми часами просиживал с новоиспеченным другом на многочисленных консультациях на авиабазе «Неллис» в пустыне штата Невада за много сотен миль отсюда. В ходе этих консультаций малыш сообщил ценнейшие сведения, пролившие свет на события, что начались еще при президенте Гарри Трумэне и достигли апогея в битве с Уничтожителем в 2006 году, унесшей сотни жизней.

О существовании крохи – как ключевому звену сверхсекретной операции «План Блау», ему даже присвоили кодовое имя – знал крайне ограниченный круг людей. Мэхджтик, или Мэчстик[1]1
  Мэчстик (англ. Matchstick) – прозвище Мэхджтика, созвучное его трудно выговариваемому имени. Также обозначает «спичка» или – в переносном смысле – «тощий человек». – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть], как его называл Гас, стал самым ценным существом на свете. Доступ к нему имели только президент Соединенных Штатов, глава Объединенного комитета начальников штабов и члены секретного подразделения 5656 – они же и распоряжались полученными сведениями, которые были призваны защитить мир от грозившей ему опасности. Опасность эта уходила корнями в одну ненастную ночь 1947 года, когда над городком Розуэлл, штат Нью-Мексико, потерпела крушение летающая тарелка.

Из кроватки в левом углу комнаты донеслось хныканье. Гас Тилли перекатился в огромной постели, поднял голову и посмотрел на малютку, беспокойно ворочавшегося под шерстяным одеялом. Мэчстик яростно сучил ногами и руками, но потом вроде как успокоился. Рядом с кроваткой горел его любимый ночник с Микки-Маусом. Постепенно инопланетянин перестал вертеть своей большой зеленой головой, ручки и ножки обмякли, однако в тусклом освещении старик увидел, как под миндалевидными веками бегают глаза: крохе снился сон. Такое случалось очень редко, и только когда Мэчстик чувствовал приближение врага, которого все называли просто «серые».

Гас уже собрался было лечь, как вдруг одеяльце Мэчстика полетело на пол, пришелец вскочил и, уставившись на стену лачуги, завизжал. Тут же распахнулась дверь, заставив Тилли подпрыгнуть в кровати, и в комнату вошли двое военных в штатском, на ходу снимая девятимиллиметровые «беретты» с предохранителя. Убедившись, что все в порядке, – за исключением подотчетного им крохи-инопланетянина, издающего нечеловеческие вопли, – охранники растерянно переглянулись, и один из них потянулся к выключателю.

– Не надо! – шикнул на него Гас. – Никакого света. Он все еще спит.

Откинув одеяло, 84-летний старик выбрался из просторной кровати и, кряхтя, присел рядом с пришельцем. Присмотревшись, охранники увидели, что пижама Мэчстика, разукрашенная ковбоями и индейцами, насквозь промокла от пота.

Гас осторожно взял жильца за крохотную ручонку с длинными пальцами и потряс.

– Эй, малыш, проснись!

Мэчстика трясло, он уставился на противоположную стену, будто видел за ней что-то, недоступное человеческому взору. Ледяной ветер, бушевавший снаружи, с воем просачивался между досок, усугубляя тревожность происходящего.

– Ну же, дружок, очнись. Не пугай старину Гаса.

Мэчстик моргнул и снова пронзительно завизжал – такого крика Тилли не слышал с 2006 года. Инопланетянин был до смерти напуган.

Один из охранников – тот, что повыше, – обратился к Гасу:

– Может, связаться с директором Комптоном?

Старик пропустил вопрос мимо ушей и провел огрубелой ладонью по зеленой щеке Мэчстика.

– Будет, малыш… Гас рядом, он тебя в обиду не даст.

Наконец взгляд пришельца прояснился. Из правого глаза выкатилась огромная слеза и упала на желтую пижаму. Мэчстик часто замигал, затем вдруг широко раскрыл глаза и уставился на морщинистое лицо Тилли.

– Ну-ну, кроха. Это же я, Гас.

Маленький инопланетянин вгляделся в лицо друга, смежил веки и накрыл своей ладошкой руку старика.

– Они близко, Гас.

Сердце Тилли замерло. Он прикрыл глаза и покачал головой.

– Так и знал, что не обошлось без этих ублюдков.

– Луна…

Тилли открыл глаза. Мэчстик снова уставился в пустоту перед собой.

– Ты о чем?

– Луна.

Гас повернулся к высокому:

– Вызывай своего Комптона. Скажи, чтоб поторапливался.

Охранники покинули лачугу и поспешили к одному из шести трейлеров, окружавших дома.

– Теперь расскажи мне, при чем здесь Луна, а потом разберемся, кто там близко.

Мэчстик уже не трясся, и в тусклом свете ночника было видно, что он собирается с мыслями.

– Луна, Гас. Луна…

700 миллионов лет назад

Война, длившаяся ровно три года, два месяца и двадцать один день, положила конец цивилизации. Навсегда стих детский смех, мысли и чувства взрослых так и остались невысказанными.

Теперь само выживание их вида зависело от крохотной станции на спутнике голубой планеты, еще до конца не сформировавшейся, покрытой вулканами и с такой враждебной средой, что даже агрессоры на нее не позарились. Когда-то у спутника был брат-близнец– именно он подарил отчаявшемуся народу надежду на спасение: там обнаружили минерал, обладающий удивительными свойствами. Его добывали, плавили и преобразовывали в энергию, необходимую для борьбы с захватчиком. А потом источника этого волшебного минерала не стало; взрыв спутника потряс звездную систему и обрек их цивилизацию на вымирание. Собственными руками они превратили свою родину– планету с красными песками, зелеными океанами и изумрудным небом – в опустошенный мир, лишенный признаков жизни. Выжившим пришлось усвоить, что в смерти нет чести – есть только смерть.

Офиллиас уничтожили намеренно. Это был отчаянный шаг, но он себя оправдал: подожженные шахты взорвались, и невероятной силы удар за миллиардную долю секунды стер вражеский флот и смертоносных автоматизированных бойцов в порошок. Увы, как часто случается на войне, не все пошло по плану. Вместо того чтобы уничтожить только шахты и летающие тарелки захватчиков на орбите, взрывная волна проникла в самое нутро спутника. Сначала воспламенились минеральные жилы, затем не выдержало насыщенное энергией ядро. Очередной взрыв столкнул их родную планету с выжившим спутником, а обломки погибшего Офиллиаса ударили по соседним мирам с такой силой, что сбили их с орбит. Одну планету отшвырнуло в глубь системы, заодно уничтожив на ней всякую жизнь: целые города, океаны и материки унесло в открытый космос. Другую же – голубую, еще пребывающую в полурасплавленном состоянии, – вместе с оставшейся луной, Номтоо, бросило чуть ли не на центральную звезду. Так она стала третьей планетой от солнца.

* * *

Какое счастье, что этот пустынный и бесплодный кусок камня служил лишь перевалочным пунктом перед прыжком на большую голубую с зеленым планету в 240 000 миль пути! Ее новая орбита еще не вполне утряслась, однако выбора у выживших не было: со всеми вулканами и негостеприимной средой это их новый дом.

Мужчина в скафандре стоял на краю огромного кратера и, подняв голову, вглядывался в лицо будущей родины. Те несколько дней, в течение которых сохранившиеся корабли следовали за этим куском камня и вулканической планетой, оказались настоящим мучением, но орбита, как и обещали ученые, все же выравнивалась.

Через миллиард лет, возможно, эта планета начнет напоминать старую. Пока же из-под клубящихся над поверхностью белых облаков просматривались лишь очертания единого суперконтинента. Приглядевшись, можно было различить сотни тысяч вулканов, извергающих огонь, газ и пар. Когда голубой гигант проходил совсем близко от их родного мира, ночью в телескоп было видно, как движутся океаны. Теперь же он был единственной планетой с пригодным для дыхания воздухом в пределах десяти световых лет. Ученые на базе говорили, что ее тектонические плиты еще не встали на место, и вдобавок их тревожило внезапное смещение в сторону солнца из-за взрыва Офиллиаса.

Мужчина опустил взгляд и ударом ноги взметнул клуб пыли, покрывавшей старый спутник, теперь обращавшийся вокруг нового хозяина. Присев, поднял кусок минерала, не принадлежавшего поверхности луны, – того самого, который помог им одолеть захватчиков. Триллиний обладал удивительным свойством выделять огромное количество чистой энергии при реакции с кислородом и водой. Благодаря этой энергии удалось создать лучевое оружие, переломившее ход сражения с пришельцами на летающих тарелках – и в итоге погубившее как нападавших, так и защитников. Мужчина глубоко вздохнул; внутри шлема звук показался глухим.

После взрыва Офиллиаса и луна, и негостеприимная планета оказались усеяны осколками триллиния. Если на новом месте найдется хотя бы немного минерала, можно было бы снова начать производство энергии.

Мужчине чуждо было раскаяние, но даже тот, кто всегда смотрит в будущее, не станет отрицать, что в случившемся виноваты они сами. Да, видимо, глубоко в душе он все еще мог сожалеть.

Высоко в чернильно-черном, усеянном звездами небе орбиту спутника патрулировали три уцелевших линкора из боевого флота. И пускай с такого расстояния каждый выглядел песчинкой, мужчина знал, что они – единственная опора и защита народа самоубийц, уничтоживших свой родной мир. Их дом, лишенный воздуха и воды, превратился в красный шар, вращающийся вокруг той же звезды, что и негостеприимная планета. Когда-то они были родственниками – будто старший и младший брат, – но чудовищная сила разделила их, как сиамских близнецов, причем пострадали оба. Ударом ноги мужчина отправил осколок триллиния в затяжной полет в безвоздушном пространстве. Камень преодолел около сотни ярдов над поверхностью и упал.

Индикатор на рукаве скафандра сообщал, что запас кислорода подходит к концу. Мужчина бросил последний взгляд на будущий дом: все-таки неплохое место, чтобы начать новую жизнь… да что там неплохое – единственное.

Очередной укол совести застал мужчину, когда он спускался по склону. В последнее время чувство вины настигало часто: стоило вспомнить те ужасные мгновения, когда погибала его родная красная планета. Остановившись на полпути, он отодрал от скафандра нашлепку с флагом – четыре кольца, обозначавших великое единство планет-близнецов и их двух спутников, – грустно улыбнулся и отпустил флаг. Тот медленно спланировал в серую пыль под ногами.

– Гидеон, как слышишь? Прием.

Добравшись до подножия, мужчина нажал на запястье, где располагалась кнопка передатчика.

– Я… плохо… помехи… – проговорил он, посвистывая и выплевывая воздух через сжатые губы.

– Хватит кривляться. Все с твоей рацией в порядке, меня не проведешь. Если верить компьютеру, у тебя кончается кислород, так что поторапливайся назад. У нас тут что-то странное.

Майор Гидеон с улыбкой слушал приятный и уверенный голос самого молодого сотрудника лунной базы. Лидия – милая и бойкая девица, подчас настолько серьезная, что ставит на место даже таких бывалых солдат, как он. А еще у нее самые красивые заостренные ушки на свете.

– Да, мамочка. Я и сам умею пользоваться датчиком кислорода.

– А со стороны и не скажешь. Такое ощущение, что тебе нужно каждый раз напоминать. Доктор Джошуа говорит, что эти твои прогулки плохо закончатся, если ты то и дело будешь расходовать весь запас воздуха.

– Понял, док, – ответил Гидеон.

– Майор, профессор Ремисс просит тебя на обратном пути проследить за восточным квадрантом, когда через него будут проходить «Гвидон», «Вортекс» и «Рейнджер». Включи лазерный дальномер и замерь их орбиты. У нас тут вся аппаратура вышла из строя, включая радар и эхолот. Справишься?

Услышав просьбу, Гидеон замер и с беспокойством посмотрел на часы, расположенные на левом запястье, а затем снова поднял голову к небу. В западной его части была пустота, усыпанная мириадами светящихся точек.

– Проклятье! – Майор длинными прыжками, в которых наловчился за последнее время, помчался вперед.

До глубокого кратера, где укрылась база, всего четверть мили, но Гидеон понимал, что не успевает. Следовало догадаться, что происходит, когда он только заметил те корабли, – но нет, он грезил о новой планете и не насторожился. Финальный аккорд войны с варварскими захватчиками заставил его потерять бдительность.

– Лидия, немедленно свяжись с нашими линкорами: у них попутчики! Заходят с кормы.

– О чем ты? – недоуменно спросила Лидия, видимо, думая, что Гидеон шутит: все знали, что ни врага, ни его флота не стало после того взрыва, который уничтожил Офиллиас и их дом.

Майор не сбавлял шагу; низкая лунная гравитация позволяла ему двигаться быстро и легко.

– Я не шучу, Лидия. Не далее как пять минут назад надо мной пролетели три корабля. Нашим добираться сюда еще минут десять, так что, бьюсь об заклад, это были вражеские тарелки!

– Не может…

– Свяжись с «Рейнджером» и включай тревогу. Пускай ученые и все остальные укроются в бункерах!

В ответ донесся испуганный лепет, но Гидеон уже не слушал, спеша к белым сверкающим корпусам базы, спрятанной внутри кратера. Он отчаянно надеялся, что Лидия успеет отправить сотрудников лунных научных групп в подземные бункеры, расположенные на глубине четырех миль. Помимо прочего, в них хранилось самое необходимое оборудование и запасы продовольствия.

Скачками преодолевая оставшееся расстояние, Гидеон то и дело задирал голову вверх в надежде увидеть там линкоры. Как эти три тарелки смогли уцелеть, когда погиб их родной мир? Взрыв Офиллиаса должен был стереть всю вражескую армию и флот летающих тарелок в порошок. Как же они ошибались…

У Гидеона перехватило дыхание, он остановился и упал на колени. Лунная поверхность расплывалась, стала похожа на плохо проявленный черно-белый снимок. Далекие горы двоились. Голова болела, рот отчаянно ловил воздух и не мог поймать. Усилием воли он заставил себя посмотреть на датчик кислорода. Светящиеся цифры и стрелки плясали перед глазами, и он поднес руку вплотную к забралу шлема. Индикатор ушел далеко за красную отметку – значит, до базы ему уже не дойти. В ушах зашумело, Гидеон завалился набок. Сосредоточившись на беге, он забыл, насколько быстро расходует воздух. Попытался встать, но смог только перевалиться на спину, аптечка первой помощи выпала из рук в пыль. Сознание куда-то улетучивалось. Осталось закрыть глаза и приготовиться к смерти.

– Дурак… – прошептал он, набрав в легкие остатки воздуха.

– Дурак! – донеслось откуда-то.

«Галлюцинация…» – подумал он. Потом стало ясно: звук идет из наушников. Гидеон улыбнулся.

– Сколько раз повторять? Нет, он опять за свое!

Свет померк. Затем майора перевалили на другой бок и привели в сидячее положение. В шлеме вдруг послышался легкий свист, и внутрь ворвался поток прохладного воздуха. В голову впилась боль, волнами расходясь по лицу, а оттуда к рукам, ногам и пальцам.

– Ну что, теперь будешь меня слушать? – снова раздался суровый голос, и майора встряхнули.

Рядом с ним сидел кто-то в таком же скафандре. Гидеон сглотнул, тщетно пытаясь избавиться от ватного привкуса во рту, и посмотрел на зеркальное золотистое забрало своего спасителя. Маленькая рука в перчатке откинула внешнее стекло, и за ним показались нежные черты лица Лидии. Она подобрала опустевший баллон, который извлекла из рюкзака Гидеона, и затем, выпрямив руку, швырнула его в пустоту.

– Больше я за тобой, майор, бегать не буду.

Гидеон поднял голову и увидел на востоке три яркие точки, плывущие на высоте около сотни миль. Он попробовал встать.

– Эй, осторожнее. Хочешь опять отключиться? Одна я тебя не…

– Смотри, наши. – Гидеон ткнул пальцем в небо и опустил среднее забрало шлема. Сквозь увеличительное стекло проплывающие в вышине корабли было видно лучше.

Лидия повернулась, чтобы взглянуть на движущиеся яркие точки: «Вортекс» и «Гвидон» с гигантским «Рейнджером» во главе.

– Проклятье, почему они не перестраиваются? Почему база им не сообщила? – Гидеон обвиняюще посмотрел на девушку-ученого.

– Ничего не работает: ни радар, ни эхолот, ни передатчики. Я же говорила: у нас что-то странное.

– Нужно было догадаться, – пробормотал Гидеон. – Какой дурак!.. Они не отказали, их заблокировали.

Корабли, клином двигающиеся по направлению к базе, по-прежнему шли на высоте в сто миль, крыло к крылу: впереди флагманский «Рейнджер», два карманных линкора чуть позади.

– Может…

Не успела Лидия договорить, как Гидеон схватил ее и повалил в лунную пыль. В следующее мгновение шедший слева карманный линкор бесшумно превратился в сгусток пламени. Внезапное нападение было тихим и нереальным, будто во сне. Еще один залп ударил в останки маленького «Вортекса», и дымящийся корпус исчез в ослепительно белой вспышке, а обломки алюминия и пластика на сверхзвуковой скорости градом посыпались на поверхность луны, взметая высокие гейзеры пыли и камней. Два оставшихся линкора были застигнуты врасплох. Носовые двигатели «Рейнджера» врубились на полную мощность, чтобы затормозить корабль, и он пошел на разворот. Секунду спустя его примеру последовал «Гвидон». Они собирались встретить незримого и нежданного врага лицом к лицу. Майор грустно покачал головой, – не успеют.

– Им не устоять, – тихо произнес Гидеон.

Рывком поставив Лидию на ноги, он потащил ее к домикам, спрятанным за стеной кратера.

Снова возникли вражеские корабли. Даже с такого расстояния Гидеон мог описать их во всех подробностях: серебристые тарелки, все в царапинах и пробоинах, полученных в ходе многочисленных схваток. Захватчики открыли огонь из своего необычного оружия: первые шесть залпов поровну распределились между «Гвидоном» и «Рейнджером». Линкоры тем временем развернулись к тарелкам и наводили на них башенные орудия.

Гидеон с ужасом наблюдал за происходящим и даже зажмурился, когда первые лазерные лучи ударили по флагману. Куски герметичного корпуса корабля и основной палубы вместе с паутиной балок полетели во все стороны. В ответ «Рейнджер» дал залп – такой же бесшумный и ослепительно яркий – из 21-дюймовой носовой пушки, а затем из второго носового орудия. Увенчанные алмазами стволы ярко вспыхнули зеленым светом, их окутал азотный клуб, необходимый для охлаждения большого ствола и кристаллического наконечника. Азот мгновенно замерз, создав пелену тумана, на таком расстоянии больше похожую на дым. Спаренные лазерные лучи из каждого орудия усиливали две тысячи стальных шариков размером с подшипник, которые, проходя через отверстие в преломляющем кристалле, расщеплялись на мельчайшие частицы. Металлическому граду вторили пучки частиц из небольшой спаренной 14-дюймовой пушки «Гвидона». Лазерные снаряды пробили насквозь первую тарелку, превратив ее в искореженную груду металлолома. Гигантская, 300 футов в диаметре, тарелка стала терять высоту и понеслась вниз, к гибели.

Вторая тарелка, оторвавшись от напарника, устремилась прямо к поверхности луны и расположившейся в кратере базе. В шлемофоне майора зазвучали крики и гомон. Что бы ни блокировало связь до этого, теперь перестало работать, и по рации было слышно, как капитан «Рейнджера» запрашивает у «Гвидона» отчет о повреждениях. Гидеон, не отпуская руку Лидии, посмотрел на схватку, разворачивавшуюся прямо над их головами. На расстоянии около пятидесяти миль от них первая вражеская тарелка врезалась в лунную поверхность и разлетелась на куски. Бесшумный взрыв в лунном вакууме казался нереальным и создавал обманчивое представление о сокрушительной силе удара.

Отделившаяся тарелка начала обстрел: зеленоватые лучи импульсного лазера ударили по кратеру.

Яркие вспышки сверху возвестили, что «Рейнджер» снова открыл огонь, затем к нему подключился и изрядно потрепанный «Гвидон». Сверхсветовое оружие стреляло, создавая иллюзию замедленной съемки. Зрелище лазерных пучков, ударяющих в цель, завораживало. Единственная оставшаяся на высоте вражеская тарелка попыталась уйти с линии огня, но слишком поздно. Четыре залпа сорвали верхнюю часть герметичного корпуса, и она разлетелась каскадом искр, подожженная вырвавшимся из корабля кислородом. На глазах у Гидеона и Лидии огромная тарелка развалилась на две части, которые бесконтрольно понеслись по направлению к поверхности луны.

«Гвидон» и «Рейнджер» выплеснули за борт несколько тысяч галлонов воды, которая тут же обратилась в лед, скрывая корабли от противника и защищая их от ответного огня. Затем линкоры стали разворачиваться в сторону последней тарелки.

Впервые за сражение майор издал победный клич: видимо, им все-таки удастся отбить эту последнюю отчаянную атаку. Однако радость его была преждевременной. Пять ярко-зеленых лазерных лучей ударили по базе внутри кратера. Гидеон видел только взметнувшиеся в черноту осколки лунного грунта и белые обломки композитных материалов, из которых были сделаны строения, а с ними – о ужас! – тела без скафандров. Лазеры продолжали уничтожать оружейные и кислородные склады, и кратер стал похож на вулкан, вместо раскаленной лавы извергавший здания и их обитателей. В ту же минуту тарелка, которая, разваливаясь на части, летела к поверхности, дала напоследок залп из всех своих высокотехнологичных лазеров. Гидеон и Лидия уворачивались от летящих обломков базы, и тут же над ними взорвался «Гвидон». Линкор погиб столь неожиданно, что поначалу они даже не поняли, как это случилось.

Опустившись на высоту полумили, оставшееся вражеское судно осыпало базу лазерными лучами. Тарелка замедлила ход и почти зависла над колонией, намереваясь разнести ее до основания.

Из-за завесы льда величественно выплыл «Рейнджер», даже несмотря на ставший почти смертельным удар от взрыва «Гвидона». Броня маленького линкора, разлетевшаяся на мириады осколков, изрешетила корпус флагмана, оплавленные обломки ударили по носовым башням «Рейнджера» – те загорелись и взорвались. Четыре орудийных расчета встретили смерть в объятиях открытого космоса. От неожиданности Гидеон сжал руку Лидии, затем еще сильнее, но уже от гордости: «Рейнджер» запустил основные двигатели и начал разворачиваться в сторону последней тарелки.

– У них ведь нет больше носового вооружения! – воскликнула Лидия.

«Рейнджер», набирая скорость, несся к вражескому кораблю. Капитанская рубка полыхала вовсю под огнем противника и падавшими на нее обломками «Гвидона».

– Что они делают? – спросила Лидия.

– Идут на таран. Иного выхода нет.

– Капитан, наверное, думает, что база выстояла. Неужели нельзя их остановить?

– Им все равно не выкарабкаться – слишком серьезные повреждения, – ответил Гидеон.

Корабли наверху стремительно сближались. Похоже, самоубийственные подвиги становились для их цивилизации традицией…

Лидия потянулась к передатчику на запястье и стала отчаянно выкрикивать позывные, а когда связаться с флагманом не вышло, заплакала. Вражеская тарелка, заметив угрозу, поднялась вверх, перенаправив лазеры на «Рейнджер». Гидеон схватил миниатюрную блондинку за руку и потянул к себе. Лидия боролась и вырывалась, но в конце концов припала к его груди, сотрясаясь от рыданий. Гидеон смотрел то на «Рейнджер», шедший на таран, то на голубую планету. Когда нос линкора врезался во вражескую тарелку, майор лишь опустил голову и покрепче прижал девушку к себе. В результате столкновения взорвались боеприпасы и запасы топлива обоих кораблей, и обломки по широкой дуге полетели к мертвой лунной поверхности, взметая бесчисленные клубы пыли.

Последняя битва за родину длилась меньше десяти минут и закончилась в полной тишине. Предсмертный удар обезумевшего врага унес жизни более шести тысяч мужчин и женщин.

У Гидеона подкосились ноги, и они с Лидией осели на пыльную поверхность. Несколько долгих минут они сидели молча, крепко прижавшись друг к другу.

Наконец Лидия перестала всхлипывать и заставила себя поднять голову. Голубая планета покидала небо. Половину ее поверхности закрывал тонкий слой облаков, другая лежала в тени. Лидия обняла майора и прижалась к нему крепче обычного.

– Как хотели назвать эту планету? – спросила она. – В смысле, собирались использовать то же имя, какое мы учили в школе?

– Насколько я знаю, да.

Гидеон смотрел, как голубая планета заходит за горизонт. На луне наступал день. Майор встал и поднял Лидию.

– Пошли, у нас уйма дел! На сбитых тарелках наверняка еще остались роботы. Нужно уходить, пока они не активировались.

Гидеон потащил Лидию за собой к полузасыпанному кратеру, где совсем недавно располагалась научная лаборатория. Девушка не сопротивлялась, лишь оборачивалась посмотреть на заходящую за горизонт планету.

– Нужно придумать ей имя – такое, чтобы отражало саму ее суть, – тихо и грустно произнесла она.

– Сначала доберись туда, а потом придумывай сколько влезет.

* * *

Спустя почти два месяца после того, как оставшиеся в живых люди перебрались на новую планету, среди обломков летающих тарелок пробудились боевые роботы. В остовах, покоившихся на поверхности спутника, уже давно не регистрировалось никакого движения, и компьютерный мозг посчитал это сигналом к действию. Штурмовики, принадлежавшие расе трусливых, но агрессивных и высокоразвитых захватчиков, отцепились от транспортировочных модулей и упали в лунную пыль.

Гибель хозяев пережили только семнадцать автоматизированных бойцов. Двенадцать из них, размером с небольшую комнату, выбрались из обломков и нацелились на вращающуюся неподалеку планету. Их датчики сразу уловили сложные электрические сигнатуры, которых не должно быть на поверхности первобытного мира. Записав координаты, роботы запустили ракетные двигатели и взяли курс на Землю. Хозяева запрограммировали роботов-убийц покончить с человечеством раз и навсегда.

Оставшиеся пять роботов выкатились из обломков, приняв форму шара. Трое из них, согласно программе, начали прочесывать лунную поверхность в поисках противника, а еще два отправились к последнему месту, где их датчики зафиксировали присутствие людей: кратеру. Не обнаружив врага, автоматизированные бойцы зарылись в грунт, словно куколки, окруженные корпусом-коконом. Теперь их задача – ждать, пока нога человека снова не ступит на Луну. Время ожидания значения не имело.

Берлин, Германия

1 января 1945 г.

Рейхсминистр вооружений и боеприпасов Третьего рейха молча стоял перед самым влиятельным – после фюрера, конечно, – лицом в нацистской Германии. Коренастый дерганый человечек с прилизанной волосок к волоску прической сидел за столом и изучал последнюю страницу только что доставленного отчета. Созданный ими мир трещал по швам, но крысеныш все равно умудрялся напускать на себя властный вид. Рейхсминистр Альберт Шпеер ждал, пока бывший фермер, а ныне глава СС, самой могущественной военной организации, помимо вермахта, заговорит.

Генрих Гиммлер, не прерывая чтения, поправил очки в проволочной оправе. Закончив, он с преувеличенной торжественностью положил лист в стопку, аккуратно выровнял ее и медленно закрыл папку. Постукивая ногтем по широкому коричневому корешку, он будто размышлял над неким фундаментальным решением. Однако, что бы Гиммлер там из себя ни строил, Шпеер знал: эта расчетливая скотина ни шагу не сделает и ни слова не произнесет, тщательно не взвесив все заранее. И подобная показуха выводила рейхсминистра из себя.

– Мне не нравится, когда меня похищают по дороге в рейхсканцелярию.

Гиммлер снисходительно улыбнулся и по-отечески взглянул на Шпеера.

– Ну что вы, почему сразу «похищают»? Я лишь попросил своих людей поинтересоваться, не соблаговолите ли вы немного побеседовать со мной, прежде чем закончите отчет по «Колумбу» и отправитесь на доклад к фюреру. И поскольку моя служба сыграла решающую роль в успехе операции, мне показалось уместным попросить вас отчитаться и передо мной.

Шпеер снял фуражку и зажал ее под мышкой, переминаясь с ноги на ногу от царившего в помещении холода. Дополнительное неудобство создавала и непосредственная близость к «фермеру» – это прозвище накрепко прицепилось к Гиммлеру среди наиболее приближенных к Гитлеру интеллектуалов. Ряды их, впрочем, неумолимо редели, буквально с каждым днем.

– Я приказал прекратить раскопки, уничтожить участок и захоронить оставшиеся находки, – говорил Шпеер с вызовом, стараясь при этом выглядеть спокойным.

Злобный карлик Гиммлер смотрел на собеседника с доведенной до автоматизма тонкой ухмылкой.

– По крайней мере, до тех пор, пока мы не договоримся с союзниками о судьбе имеющихся артефактов, – продолжил Шпеер.

– А так ли уж обоснованы подобные действия?

– Мы слишком поздно обнаружили тела и образчики технологии. Секреты древнего оружия еще надо изучать, а поскольку нам так и не удалось определить возраст находок, я посчитал необходимым свернуть работы и захоронить артефакты.

– Поспешное решение, вам не кажется? Находки, насколько мне известно, показали себя многообещающими.

– Малейшая промашка, и все, что не установили мы, установят русские, и тогда весь западный мир будет в опасности. – Шпеер заметил, как задергался левый глаз Гиммлера, но решил высказать мысль до конца: – У нас нет выбора. Если вы из тех, кто еще верит в славные выдумки о тысячелетнем рейхе, герр Гиммлер, то у меня для вас плохие новости. Война проиграна, и проиграли мы ее именно тогда, когда наш обожаемый фюрер объявил войну СССР, не разобравшись прежде с союзниками. И, как вам известно, ситуация еще более усугубилась, когда им на помощь пришли Соединенные Штаты. Я приказал завалить пещеру, потому что никакие технологии и достижения минувших эпох уже не помогут нам спасти страну.