Текст книги "Путеводитель по цифровому будущему"

Как показывает рисунок, прорывные изменения в конечном итоге достигают точки перегиба, где курс рынка окончательно меняется. Однако на их пути может стоять множество барьеров. Хотя любая из перечисленных выше проблем может замедлить темп изменений, наиболее значимыми являются следующие четыре:

● Лицензирование/полномочия. Нужно ли вам получать государственную лицензию, чтобы стать водителем Uber, поставщиком услуг Airbnb или онлайновым учителем/тренером? Этот вопрос решается по всему миру, иногда в пользу инноватора, а иногда нет.

● Страхование/ответственность. Не всегда понятно, на ком лежит ответственность за продукт в таких сферах, как беспилотники, услуги здравоохранения на основе интернета вещей и электронные денежные средства, а потому необходимы новые виды гарантий для клиентов. До того, как подобные сервисы станут доступными, сложно достичь критической массы пользователей.

● Отсутствие сотрудничества. Конкуренты зачастую не работают друг с другом по стратегическим и антимонопольным причинам, но блокчейны, беспилотники, безопасность в сфере интернета вещей и другие области требуют широкого сотрудничества.

● Глобальные различия. Прорывные изменения будут ускоряться благодаря согласованной на глобальном уровне практике, но многие из нынешних не затронутых изменениями секторов (включая банковское дело, страхование, здравоохранение и образование) остаются в основном национальными по своему характеру.

Однако такие барьеры также могут вызывать ложное чувство комфорта. Если стартапы рассматривают барьеры как неприятности, которые сначала следует игнорировать, а потом устранять, то старые игроки обычно хотят прояснить ситуацию, прежде чем перейти в наступление. Барьеры, которые защищают старых игроков, часто приводят к перекладыванию риска на других и, таким образом, могут усиливать подрывной эффект.

Наблюдая за тенденциями в сфере отраслевых прорывов после начала массового внедрения интернета в 1995 г., мы долгое время использовали представленную выше матрицу 2×2. Горизонтальная ось показывает, в какой мере продукты отрасли являются физическими (атомы), а не цифровыми (биты). Вертикальная ось показывает относительный риск (безопасность, ответственность, регулирование), с которым сталкивается та или иная отрасль. Профессиональные области – здравоохранение, юриспруденция, бухгалтерский учет, образование, ИТ – характеризуются как цифровыми аспектами (информация), так и физическими (исполнение задач человеком).

Важно понимать, что расположение отраслей на рисунке определяется не тем, были в них прорывные изменения или нет. Их положение зависит полностью от соотношения атомы/биты и профиля риска. Такой подход тем не менее дает общую картину изменений.

Нижний правый квадрант (с низким уровнем защиты информации и цифровыми бизнесами) оказался сектором с наибольшей долей прорывных изменений. За ним следует нижний левый квадрант (с низким уровнем защиты информации и с физическими бизнесами). Это говорит о том, что цифровые предприятия меняются быстрее, чем физические.

Что более важно, отрасли в верхней части рисунка меняются гораздо меньше. Это позволяет предположить, что уровень риска до сих пор является доминирующим фактором изменений. Таким образом, ключевой вопрос заключается в том, что будет происходить в этих секторах с более высоким риском. В оставшейся части этой главы мы оценим перспективы таких отраслей. Мы увидим, что при неоднозначности общей картины у каждой отрасли есть интригующая история прорывных изменений.

Автомобильная промышленность (в широком понимании) доминировала в экономике ХХ в. Сегодня многие молодые люди мало заинтересованы в покупке автомобиля, и немало таких, кто даже не учится водить. Городские жители могут неплохо экономить на обслуживании автомобиля, его страховании и парковке. Хотя сервисы совместного использования автомобилей продолжат развиваться (почти 1 % всех автомобильных поездок в США в настоящее время совместные) и сократят общее количество машин, они не изменят саму автомобильную промышленность.

Точно так же электромобили, скорее всего, изменят многие вспомогательные сектора, перечисленные выше, но не обязательно затронут самих автопроизводителей. Производство как гибридных, так и полностью электрических автомобилей быстро растет благодаря новым аккумуляторам, ужесточению экологических требований и государственному субсидированию, но большинство автопроизводителей способно справиться с этим переходом.

Беспилотники являются более серьезным вызовом для автопроизводителей. Хотя в отдельных сферах использование таких автомобилей будет успешным, мы не ожидаем появления массового рынка беспилотников вплоть до 2030 г. На сегодняшний день мы всего лишь прошли уровень 1 и перебрались на уровни 2 и 3. Полностью автономные транспортные средства уровня 5 – у которых не будет руля, педалей и т. п. – вполне могут быть выведены на рынок новыми игроками, но говорить об этом еще слишком рано. Кремниевая долина в настоящее время опережает Детройт, Японию, Германию и Корею, но все может быстро измениться, особенно при появлении большого количества глобальных альянсов. Китай и Индия имеют очень большие перспективы в этой игре пятого уровня.

Массовое производство долгое время полагалось на дешевую рабочую силу и обширные глобальные системы дистрибуции. Такая бизнес-модель лежала в основе экономического подъема Японии, Тайваня, Кореи и (в последнее время и наиболее наглядно) Китая. Как показано на рисунке, существует два основных способа перевода этой модели с перемещения товаров на перемещение информации:

● Роботы. Роботы дают возможность вернуть определенные производственные процессы обратно в страну, поскольку стоимость рабочей силы в Азии увеличивается, цены на энергоносители падают, политическое давление растет, а сами роботы совершенствуются. Вместе с тем общее влияние этого на мировую торговлю не так уж велико. Китай использует роботов и коботов (роботы, которые работают с людьми).

● 3D-принтеры. Основными областями их применения являются прототипы, нестандартные детали, передовые конструкции, новые материалы и протезы. Они также используются в таких местах, как поле боя, подводные лодки и космические корабли. Поскольку в настоящее время 3D-печать мало применяются для массового производства товаров, она является скорее дополняющей, а не подрывной инновацией.

Умные продукты иногда рассматриваются в качестве третьей подрывной возможности с учетом того, что они должны производиться ближе к месту создания. Тем не менее на большинстве таких рынков офшорное производство быстро превращается в норму, как только продукты становятся массовыми. Китай уже является новатором на многих рынках умных товаров.

Таким образом, Азия будет и дальше лидировать в мировом производстве в 2020-х гг., поскольку положение Китая, скорее всего, укрепится. Если что и нарушит такой сценарий, то только политические, торговые и/или военные конфликты.

Оборонная промышленность долгое время была одной из самых стабильных отраслей с ее высокими капиталовложениями, но относительно мягкой конкуренцией между небольшим числом крупных подрядчиков, одним крупным покупателем в стране и одним лидером рынка (США).

Но признаки перемен сегодня повсюду. Навыки, необходимые для управления дроном, мало чем отличаются от тех, что требуются для компьютерных игр. Роботы и миниатюризация открывают возможности для совершенно новых способов борьбы. Традиционное доминирование Америки в космических и спутниковых системах оказывается под вопросом. Негосударственные игроки и асимметричная динамика не исчезают. Китай и Россия продолжают вкладывать значительные средства в новые технологические возможности.

Однако, как показывает рисунок, важно знать, будет ли виртуальная военная мощь соперничать с традиционной или даже превосходить ее. Если одна страна сможет контролировать или отключать критически важную инфраструктуру другой, вооруженный конфликт может не потребоваться – длинный список систем, от которых зависит общество, показывает, насколько мы уязвимы. Все крупнейшие державы стремятся защитить эти системы, но не исключено, что многие из них уже взломаны.

В то время как этика кибервойны остается весьма спорным вопросом, необходимость идти в ногу с конкурентами создает давление и стимулирует использование любых потенциальных преимуществ. К сожалению, такой ход событий заметно повышает вероятность возникновения киберконфликтов в будущем. В целом у национальной обороны есть большой потенциал прорывного изменения в недалеком будущем.

Мало в каких областях прорыв вызывает больший культурный эффект, чем в профессиональной сфере. Роли, показанные выше, представляют многие формы высшей квалификации людей. Будет ли МИ расширять их возможности или же заменять людей? Это очень показательный вопрос.

Очевидно, что расширение профессиональных возможностей будет существенно в таких областях, как доступ к информации, деревья решений, круглосуточная доступность, обзор литературы, перевод на другой язык, переписка, выставление счетов, персонализация, гарантия качества, объективность, предупреждения, обнаружение, затраты, обучение, отчетность и соблюдение требований. В сферах, представленных справа, коботы откроют новые широкие возможности.

Хотя замена в профессиональных сферах пока встречается нечасто, технологии 2020-х гг. – глубинное обучение, экспертные системы, программные агенты, блокчейны, умные контракты, нейровизуализация и автоматизированное консультирование – претендуют непосредственно на знание, обучение и доверие. Иначе говоря, на те самые атрибуты, которыми определялись профессии на протяжении веков. По всей видимости, такие технологии являются единственным способом ослабления распространенных проблем – стоимости и доступности для граждан. В этом смысле масштабное прорывное изменение профессий зачастую отвечает потребностям общества.

Потенциал для изменений явно есть. Представьте, что Amazon продает лекарства по рецепту или настаивает на учете в блокчейне по всей цепочке поставок; Facebook собирает информацию о людях с определенным заболеванием; Google обновляет методику изучения языка с помощью своих речевых и переводческих сервисов; а в судебную практику входит использование нейровизуализации мозга для доказательства правдивости сказанного человеком. Темп прорывных изменений в профессиональных сферах будет ускоряться на протяжении 2020-х гг. Об этом говорится на нескольких следующих страницах.

В большинстве развитых стран здравоохранение сталкивается с одними и теми же проблемами: рост стоимости, недостаточная доступность для граждан, чрезмерная нагрузка на персонал, неодинаковое качество и зачастую неудовлетворенность потребителей. Многие медицинские работники считают, что МИ и автоматизация – единственный реальный способ устранения этих проблем.

Хотя темпы изменений все еще относительно низки, мы считаем, что источники стоимости в здравоохранении сейчас мигрируют в матрицу в перечисленных выше областях и за их пределами. Сегодня предоставление медицинских услуг в основном касается больниц и связанных с ними медицинских центров, что, по сути, представляет собой модель с внутренней ориентацией, где клиент сам идет к поставщику услуг.

Мы предполагаем, что эта модель со временем будет меняться: посещение больницы станет последней мерой, а не первой. Диагностические, лечебные и вспомогательные услуги будут становиться более виртуальными, алгоритмическими, розничными, самостоятельными и сетевыми по мере встраивания телематики и экономики совместного использования ресурсов/подработки в экосистему здравоохранения. Со временем больницам потребуется значительно меньше койко-мест, поскольку службы приблизятся к пациентам и люди будут чаще лечиться не выходя из дома.

Перемещая работу (например, анализ крови, чтение медицинских изображений и обработку информации о клиентах) из физических, местных учреждений в цифровую сферу, поставщики услуг могут добиться значительной экономии за счет масштаба, централизовать знания и создать целевые наборы данных, необходимые для машинного обучения. Со временем мы ожидаем, что здравоохранение будет опираться на эффективный набор внешних платформ, как будет показано в главе 4.

Независимо от того, смотрим мы на отношения типа врач/пациент, адвокат/клиент или учитель/ученик, ясно, что профессия – это не просто вид работы. Тот факт, что слово «клиент» используется достаточно редко, говорит об асимметричности культуры. На наш взгляд, сильнее всего это проявляется в образовании, поскольку ученики находятся в самом восприимчивом возрасте.

Технология еще не изменила эту ситуацию фундаментально. Фактически история технологий в классной комнате является историей разочарования – радио, телевидение, аудиозаписи, фильмы, видеомагнитофоны, персональные компьютеры и компакт-диски широко рекламировались, но показывать с их помощью было практически нечего.

Так или иначе, процесс продолжается, особенно в областях, представленных в списке. Повторимся, потенциал таких изменений ясен. Разве не было бы замечательно сочетать распознавание речи с переводом и изучать язык, разговаривая с интеллектуальным программным агентом? Разве плохо было бы посмотреть видеоурок с учителем мирового класса дома, а затем сделать домашнее задание со своим учителем в школе? Разве оценки, тестирование и свидетельства о подготовке не были бы более объективными, будь они получены более стандартизированным способом?

Хотя возражать против концепции масштабного развертывания специализированных образовательных услуг трудно, история учит осторожности. Мы по-прежнему заинтересованы в массовых открытых дистанционных курсах, но их влияние на университетское образование все еще невелико. Учитывая государственную, академическую и социальную инерцию, прорыв в сфере образования может оказаться самой сложной задачей.

Как мы отмечали в главе 1, матрица не просто обеспечивает доступ к новым цифровым услугам, но и добавляет новые уровни цифровой автоматизации и доверия. Благодаря встроенному шифрованию, доказательству выполнения работы и неизменности технология блокчейна в настоящее время находится в центре многих разработок. Сторонники считают распределенные реестры с поддержкой блокчейнов наиболее важной учетной инновацией со времен появления двойной записи в XVI в.

Но сегодня скептики все еще берут верх. Хотя существует много пилотных проектов с использованием блокчейна, масштабных инициатив помимо самого биткоина лишь единицы. Дело не только в том, что технологии блокчейна очень сложны. Системы распределенных реестров часто требуют тесного и устойчивого сотрудничества множества сторон, а этого добиться трудно, когда система вступает в противоречие с устоявшимися институтами, такими как бухгалтерский учет, банковское дело, страхование, аудит, правительство, софтверная индустрия и право.

Тем не менее, учитывая захватывающие возможности применения, показанные на рисунке, мы считаем, что системы распределенных реестров будут развиваться в 2020-х гг. и нередко приводить к прорывам. Правительства хотят ликвидировать бумажные деньги, а люди хотят пересылать деньги по всему миру так же свободно, как электронную почту. Особый интерес вызывает первичное размещение монет (ICO), как способ монетизации открытого исходного кода и других проектов. В конечном итоге возникнет широкая потребность в умных, самоисполняющихся контрактах с микроплатежами. До сегодняшнего дня банковская, бухгалтерская, юридическая и страховая индустрии отмахивались от FinTech и LegalTech, но крупные матричные игроки еще не вступили в игру.

Гиганты ИT-индустрии сегодня кажутся непобедимыми. У них неограниченные денежные средства, лучшие в мире цифровые таланты, дальновидные лидеры, глобальные бренды и безграничные амбиции. Беспилотные автомобили? Космические путешествия? Интернет-дирижабли? Интеллектуальные агенты? Фильмы в виртуальной реальности? Мозговые имплантаты? Продолжительность жизни до 150 лет? Почему бы и нет?

Но так было всегда. IBM собиралась использовать спутники, чтобы обойти телекоммуникационную отрасль, и создать свой собственный банк. У Microsoft были аналогичные космические надежды на Teledesic и желание стать гигантом СМИ. Хотя обе компании вызывали антимонопольную тревогу в США и Европе, опасения вскоре оказались преувеличенными. И IBM, и Microsoft в значительной степени пропустили интернет-революцию. Впрочем, обновленная Microsoft снова стала жизненно важной отраслевой силой в наши дни.

Как показано выше, подобные прорывы возможны в будущем. Сегодняшние гиганты часто чувствительны к более открытым P2P-моделям и широкой экономике совместного использования. Как IBM и Microsoft в прошлом, сегодняшние компании сталкиваются с растущими антимонопольными и другими регуляторными барьерами. Широкая публика становится все более скептической.

Хотя серьезные изменения нельзя назвать неизбежными, сегодняшние гиганты более уязвимы, чем прежние лидеры отрасли, по крайней мере в одном: затраты клиентов на переключение в основном связаны с изменением привычек, а не с переходом на новую продукцию и не с ценой. Такая относительная простота в переходе может стать важным фактором в будущем. На наш взгляд, как минимум один из сегодняшних гигантов матрицы в конечном итоге окажется более хрупким, чем мы считаем сегодня.

Глава 4
Превращение в платформенную организацию

В этой главе мы объясняем, почему термин «платформа» популярен в современном бизнесе. Десятилетиями компьютерная индустрия пользовалась платформенным подходом, где одно технологическое новшество опирается на другое, чтобы обеспечить постоянное совершенствование и развитие. Но теперь, когда традиционный бизнес все больше ориентируется на цифровое платформенное мышление и связанную с ним структуру и экономику, отраслевые и организационные стратегии меняются чуть ли не в каждом секторе. Во многих отношениях матрицу можно рассматривать как обширную сеть взаимосвязанных платформ.

Как только компании вырастают и начинают выходить в новые области, перед ними обычно встают базовые организационные вопросы. Какими они хотят быть, централизованными или децентрализованными? Должны ли бизнес-единицы быть взаимодополняющими или независимыми?

Оптимальные структуры компании располагаются примерно на диагональной линии, показанной на рисунке. Если корпоративное присутствие будет слишком высоким, то фирма станет чересчур бюрократизированной; если слишком низким, то синергия и/или эффективность могут быть легко потеряны. Транснациональные диверсифицированные компании стремятся к оптимизации такого рода с первых дней своего существования.

Хотя задача эта и не новая, такая модель говорит многое о современной технологической отрасли. Например, когда Google в 2015 г. основала холдинговую компанию Alphabet, это служило признанием того, что, несмотря на сильную синергию между ее сервисами поиска, электронной почты и YouTube, проекты компании, например, в области устройств Nest, беспилотных автомобилей и медико-биологических разработок гораздо менее синергичны. В отличие от нее Apple постоянно добивается синергии «железа и софта» в своих компьютерах, смартфонах, планшетах и часах.

Пожалуй, самая интересная ситуация в наши дни наблюдается в Amazon. Как компания, она стремится осуществить прорыв в существующих отраслях и поэтому часто напрямую конкурирует с традиционными компаниями, которые по большей части являются крупными клиентами сервиса облачных вычислений Amazon Web Services. Такой конфликт интересов часто приводит к предположениям, что AWS может в конечном итоге стать более независимым предприятием. Что ж, посмотрим. Amazon, как и любая другая компания, должна продумать оптимальный подход к операционной модели.