Текст книги "Восстание"

– Лад, мой Лад! – прошептала она ему на ухо, гладя его широкие плечи. – Ты всегда был мне сыном. Разве ты этого не знал? – С этими словами она взяла Ладислава за руку и подвела туда, где стоял его отец.

В огромном очаге полыхали поленья морской сосны. Высушенные древообразные бурые водоросли горели синеватым пламенем. Ладислав с благодарностью грелся в волнах тепла, потому что для Бофорта его кровь была жидковатой, а сам он пока еще не отошел от пережитого эмоционального потрясения. Свет от очага играл, как отблески солнца в морской воде, на металле и каменной кладке, которыми бофортцы украшали свои жилища. По другую сторону очага сидел отец Шорнинга Свен. Огонь отбрасывал блики на его волевое лицо, огрубевшее от морского ветра. За ним сидел брат Ладислава Станислав. Он был еще выше и шире в плечах, а на погонах, украшавших его китель, сверкали скрещенные гарпуны капитана китобойного судна. Рядом с Шорнингом – отцом сидела леди Пенелопа.

Ладислав посмотрел на нее и вспомнил свою мать, Ирену Шорнинг, умершую тридцать лет назад во время последней беременности. Несмотря на последние достижения медицины – а для местных жителей они были недоступны вплоть до того момента, когда промысел нарвала принес им благосостояние, – высокая сила тяжести и суровый климат Бофорта постоянно взимали страшную дань: на этой негостеприимной планете выживали только сильнейшие.

– Рад видеть тебя дома, сынок. Я боялся, что они будут потребовать и твою жизнь. – Бас Свена Шорнинга был еще ниже, чем у его сына, и в нем слышалась неукротимая ненависть. Один из его сыновей уже отдал жизнь за Федерацию, погибнув вместе с тяжелым крейсером, на котором служил.

– Я и сам этого долго боялся, – откровенно признался Ладислав. – Но они оказались слишком хитры для этого. Они стали точно выбрать, куда всадить гарпун. Они стали отпустить меня, потому что хотят изобразить нас варварами, а себя – цивилизованными людьми.

Лицо его отца исказила гримаса ненависти, и Ладислав почувствовал, что и остальные тоже затрепетали от гнева.

– Свен! – сказала леди Пенелопа в воцарившейся тишине голосом ледяным, как бофортские моря. – Мы слишком долго ждали. Многие из нас стали пожертвовать самым дорогим, и ради чего? Нас только унижали и эксплуатировали!

Ладислав невольно кивнул, пожирая глазами отца: Свен Шорнинг сурово глядел на огонь.

– Да, – наконец проговорил он. – Ты, как всегда, права, Пенни. Тридцать лет назад я стал поклясться Ирене ничего не предпринимать, но думаю, что сейчас даже она бы с тобой согласилась.

Ладислав чуть не подскочил на стуле. Его отец пользовался большим влиянием среди немногочисленного населения Бофорта, но тридцать три года он держал слово, данное у смертного одра своей жены, сдерживал ненависть, пылавшую в его сердце с момента смерти старшего сына. Тяжелый крейсер «Бесстрашный» погиб только потому, что некий коммерсант из Индустриального Мира оказался настолько влиятельным в политических кругах, что военный корабль отправили эскортировать принадлежавший ему «важнейший» груз в разгар набега тангрийцев.

– Мы не позволили им прибрать к рукам наше богатство! – взревел Свен Шорнинг, как пробудившийся вулкан. – Они лишили нас прав и убивают наших детей! Все, хватит! – Он поднял на Пенелопу сверкавшие синим пламенем глаза. – Сначала погиб мой сын! Потом – твоя дочь! Довольно! Этому будет стать положен конец! – Он с такой силой ударил кулаком по толстому подлокотнику кресла, что ценное дерево, из которого оно было изготовлено, треснуло.

– Я согласен с тобой, отец! – негромко проговорил Ладислав. – Но мы должны стать очень осторожными. У Федерации длинные руки, а сейчас в ней заправляют Индустриальные Миры.

– Так что же нам сидеть и ничего не делать?! – прорычал Свен Шорнинг.

– Нет, отец! Но прежде чем обратиться к правительству, я должен быть говорить с остальными. Торопиться нельзя. Надо ударить неожиданно и в подходящий момент.

— Ты хочешь стать быть бунтовщиком? – негромко спросил Станислав.

– Так есть! – уверенно ответил Ладислав. – Самое время.

– Как скажешь, – сказал Станислав. – Я только думаю о том, что будет стать с Бофортом, если ты будешь потерпеть неудачу.

– Я думаю, – мрачно сказал Ладислав, – что лучше умереть, чем терпеть такое унижение. У меня нет больше сил. С меня хватит! Попробуй это понять!

– Так есть, Лад! Я стану попробовать, – прямо ответил Станислав, сжав плечо брата. – Только подумай как следует, прежде чем вступить в битву, в которой можешь погибнуть. Потому что ты будешь начать гражданскую войну!

– Я понимаю, – негромко проговорил Ладислав. – Я понимаю! И да поможет мне Бог!

Правительство Бофорта было совсем не похоже на погрязшую в бюрократии Земную Федерацию и на правительства Внутренних Миров. На этой планете было менее шести миллионов жителей, и состав бофортского парламента отражал немногочисленность его избирателей. В него входило всего пятьдесят шесть депутатов – по большей части старейшин мощных кланов, возникших в Годы Забвения. Общество, сформировавшееся на планете, почти непригодной для существования человека, представляло собой нечто вроде общинно-родового строя, в то же время отдаленно напоминавшего феодализм своей политической системой.

Ладислав нервничал намного больше, чем когда-либо в Палате Миров. Конференц-зал с трудом вмещал всех парламентариев. За прямоугольным столом президиума сидели их лидеры, смотревшие на Ладислава спокойными и бесстрастными глазами.

Шорнинг прибыл сюда после трех недель осторожных переговоров в узких кругах. Несмотря на то что он старался не вовлекать в эти переговоры правительство, оно, судя по всему, само решило не оставаться в стороне. Вот и сейчас Ладислав видел в зале президента Бьорна Тессена, вице-президента Кнута Хальверсена, а также председателей многих важнейших парламентских комитетов. Все они с нетерпением ожидали возможности задать ему вопросы.

– Ладислав, – начал наконец президент, – за время своего недолгого пребывания на Бофорте ты встретился со многими влиятельными людьми. Мы не понимаем, почему ты не искал встречи с нами.

Ладислав невольно напрягся, услышав, что Тессен старается говорить на стандартном английском. За Годы Забвения бофортский диалект стал чем-то вроде символа, которым гордились обитатели этой планеты. Так они бросали вызов мирам, покинувшим их в трудную минуту. Хотя практически все бофортцы могли говорить на английском почти без акцента, большинство из них ни при каких обстоятельствах не соглашалось это делать – разве что на официальных церемониях, где члены бофортского правительства в какой-то мере чувствовали, что за ними наблюдают их предки с Земли. Следовательно, чистый английский Тессена означал, что он говорит с ним как президент бофортского парламента, то есть официальное лицо, задача которого заключается в том, чтобы защитить и сохранить Федерацию.

– С вашего позволения, президент Тессен, – негромко ответил Ладислав. – Прежде чем официально обратиться к вам, я хотел узнать, что думают бофортцы.

– А зачем тебе это понадобилось? – не торопясь спросил удивленный Тессен. – Может, ты решил свергнуть законное правительство Бофорта?

– Нет! – с неподдельным ужасом воскликнул Шорнинг. – Я просто…

– Довольно! – покачал головой Тессен. – Прости нас, но мы в последнее время стали очень подозрительны. Такое сейчас время… Как бы то ни было, – добавил он с вялой усмешкой, – мы выбрали тебя своим депутатом в Палате Миров, потому что ты сообразителен и у тебя сильная воля. В этом ты похож на своего отца, которого мы все уважаем, и нам грех жаловаться, ведь ты поступаешь так, как поступил бы и он… Но раз уж ты здесь оказался…

Тессен выпрямился и прикоснулся к лежавшему перед ним документу пожелтевшей от старости рукой.

– Ты, наверное, знаком с тем, что здесь написано, Лад! – Тессен подал Ладиславу лист бумаги. Тот пробежал по нему глазами, а потом с уважением посмотрел на Тессена.

Как начальник службы безопасности бофортской делегации в Палате Миров, он думал, что знает все каналы, по которым на Бофорт поступает информация. Но бофортская разведка, безусловно, сделала невозможное, ведь в руках у Ладислава был меморандум, подписанный самим Саймоном Тальяферро.

– Да, – спокойно ответил Шорнинг.

– А я знаком с твоими докладами и с докладами Фионы. Как ты считаешь, этот меморандум отражает истинное положение вещей? Палата Миров проголосует за слияние?

– Руками и ногами, – без обиняков ответил Ладислав.

– Так есть. Я и сам стал заподозрить это. – Тессен на мгновение сбился со стандартного английского, но тут же взял себя в руки. – Сообщаю тебе, мой друг, что с Земли на борту «Козерога» прибыло постановление о твоем изгнании. Я отослал его назад, надписав «Прислано не по адресу». – При этих словах Тессена по залу пронесся смешок. – Но ты прав: убийство Фионы – это всего лишь начало. Я изучил запись процедуры лишения депутатских полномочий. – Лицо престарелого президента исказила брезгливая усмешка. – По-моему, с ними бесполезно даже пытаться договориться. Они все безумны, кроме разве что одного… Представь себе, Дитер произвел на меня благоприятное впечатление! Что ты о нем думаешь, Лад?

– О Дитере? – нахмурившись, переспросил Ладислав. – Мне кажется, он неплохой человек, но один в поле не воин… Да, он, обкурившись, оскорбил Фиону, но, может быть, и это произошло неспроста. Однако я не уверен, что он станет выжить среди этих акул… – Шорнинг пожал плечами и замолчал.

– Значит, какими бы ни были его убеждения, он не в силах ничего изменить?

– Так есть! Сейчас они все – марионетки в руках у Тальяферро, а тот настоящий морской сорокопут, насосавшийся крови. Его ничем не остановить! – Ладислав замолчал, удивленный собственным порывом негодования.

– Ну и что же ты советуешь нам делать, мой друг? – негромко спросил Тессен. – Фиона двадцать пять лет боролась за наши права. Неужели все это было напрасно?

– Она сделала все, что было в ее силах, – хмуро сказал Ладислав. – Никто не сделал для нас больше, чем Фиона. Вы все знаете, что она хотела только справедливости, только мира… И если хотя бы один из «индустриалов» протянул ей руку…

– И все-таки мы остались ни с чем? – настойчиво продолжал расспрашивать Ладислава Тессен.

– Так есть, господин президент, – с тяжелым вздохом ответил Шорнинг. – Мы остались на бобах.

– Именно об этом ты и разговаривал с бофортцами, не так ли? – спросил Тессен, пронзив Ладислава взглядом.

– Так есть! – почти дерзко ответил ему Шорнинг. – Какая разница, что именно я говорил, господин президент?! Ведь вы прекрасно знаете, – Ладислав, решив раскрыть карты, набрал полную грудь воздуха, – что от вас теперь ничего не зависит.

– Вот как? – стараясь сохранить невозмутимость, проговорил Тессен и взглянул на своих коллег, присутствовавших в зале. Там воцарилась крайне напряженная атмосфера, потому что Ладислав открытым текстом признался, что замышляет измену.

– Мой друг, ты утверждаешь, что дни Федерации сочтены? – наконец проговорил Тессен. – Несправедливо было бы держать тебя в неведении о том, что собравшиеся здесь, – он сделал жест рукой в сторону сидевших вокруг стола, – не просто руководители бофортского правительства. Ведь мы смогли раздобыть не только это! – Тут он постучал пальцем по меморандуму Тальяферро. – Неужели ты не боишься бросать нам вызов, понимая, что в наших руках имеется информация, которой не обладаешь даже ты?

– Так есть, господин президент! Если у меня нет другого выхода, мне придется стать бросить вам вызов! Фиона отдать жизнь за мечту, которая – увы! – была нежизнеспособной! С меня хватит! Довольно они пили нашей крови! Разве они сами не были начать войну против нас?! Войну законов, постановлений и перераспределений депутатских мандатов?! Вот и мы станем начать против них войну! – сверкая глазами, громовым голосом воскликнул вскочивший на ноги Ладислав. – Это будет настоящая война, и они захлебнутся собственной кровью!

Шорнинг взял себя в руки и замолчал. Какие бы чувства его ни обуревали, какие бы мысли ни роились у него в голове, перед ним все-таки сидели вожди его народа и ему не пристало говорить с ними на повышенных тонах. Он устыдился собственной дерзости и вместе с тем ощутил раздражение от их медлительности, его бесило то, что преклонный возраст и высокопоставленное положение не позволяют им увидеть совершенно очевидные вещи.

Шорнинг опустился на стул, наблюдая за Тессеном, снова изучавшим лица собравшихся в зале. То тут, то там один из присутствовавших, не торопясь и не произнеся ни слова, кивал головой. Такая невероятная медлительность привела Лада в глубокое уныние.

– Ладислав Шорнинг! – начал еще более мощным и более звучным, чем обычно, голосом Тессен, и на его щеках вспыхнул румянец. – Ты слишком стал долго быть обитателем Внутренних Миров! – (Услышав слова, произнесенные Тессеном на бофортском диалекте, Ладислав посмотрел на него и увидел, что на бородатом лице старца играет улыбка.) – Неужели ты был подумать, что никто, кроме тебя, ничего не понимает?! – Президент покачал головой.

– Мы уже очень давно стали задуматься над этим и очень давно стали к этому приготовиться. Тебе не придется восставать против нас, Лад Шорнинг, ведь мы не хуже тебя умеем бунтовать. Да, да, мой друг! Раз они стали развязать войну против нас, мы будем начать войну против них!

Ладислав разинув рот смотрел на восседавшего перед ним президента. Внезапно он понял, о чем свидетельствовали и перехваченный меморандум, и секретные источники информации, настойчивые вопросы. Он пришел в этот зал в полной уверенности, что никто, кроме него, не понимает, как надо действовать, а на самом деле они и без него давно уже все поняли!

– Мы давно стали приготовить планы, – медленно проговорил Тессен. – И все же мы бессильны. Мы усталы и измучены. Нам не хватит сил и энергии, чтобы довести дело до конца. Но тебе их не занимать. Так что скажи мне, мой друг, согласен ли ты стать нашим предводителем?

— Так есть! – негромко проговорил Ладислав. Он ни секунды не сомневался, ощущая мрачную и непоколебимую уверенность в том, что родился именно ради этого момента и всю жизнь готовился именно к нему. Оглядев окружавшие его морщинистые лица пожилых людей и увидев в их мудрых глазах такие же горечь и решимость, он неторопливо склонил перед ними голову и поднял ее уже для того, чтобы произнести торжественную клятву.

– Так есть! – повторил он. – Да будет так!

Решившись на измену, не отступайте!

Уильям Патрик Генри. Выступление перед Виргинским парламентом

5
Мятеж

Адмирал флота Стефан Форсайт поднял глаза от бумаг на экран монитора, где появилось лицо офицера связи штаба.

– Слушаю вас, Квон

– Адмирал – осторожно начала лейтенант Дорис Квон – Мы получили странное сообщение от почтово-пассажирского космического корабля корпорации «Мобиус». Это не беспилотная ракета, а передача в эфире

Форсайт удивленно поднял бровь. Если сигнал пойман в эфире, они находятся в одной и той же звездной системе с этим кораблем, но зачем тому вообще понадобилось что-то передавать, ведь эта система необитаема и находится за пределами ретрансляционных станций Внутренних Миров По сути дела, этот сигнал вообще некому было принимать, кроме автоматических самописцев навигационных маяков, установленных в узлах пространства.

– Ну и что же говорится в сообщении, лейтенант

– Я… Я пока затрудняюсь сказать! Не хотите сами ознакомиться с его содержанием?

Форсайт кивнул. Монитор мигнул, и на нем появилось изображение худого высокого мужчины в форме На воротнике его кителя были знаки корпорации «Мобиус» – переплетенные спирали, к которым было прикреплено маленькое изображение двух перекрещенных космических кораблей – знак отличия капитана федерального почтово-пассажирского космического корабля. На смуглом волевом лице капитана застыло напряженное, почти испуганное выражение.

– Говорит Дональд Стигман, капитан почтово-пассажирского космического корабля Земной Федерации «Молодая Луна», ППЗФ-11329. Нижеследующая информация должна быть как можно скорее передана правительственным органам. Приготовьтесь к приему шифрованного сообщения. Следует сообщение первого класса очередности.

Форсайт подался вперед в кресле. Первый класс очередности присваивался только сообщениям, касающимся угрозы существованию Федерации. Адмирал нажал кнопку тревоги, а затем секунд десять наблюдал, как на экране мелькают беспорядочные помехи. Потом он снова увидел озабоченное лицо капитана Стигмана.

– Немедленно ложитесь на обратный курс! Не входите в Контравийское звездное скопление! Передайте это сообщение дальше! Подпись: капитан Стигман. Конец сообщения.

Дверь каюты Форсайта распахнулась, и мимо стоявшего на часах ошеломленного космического десантника внутрь вбежали капитан Энрайт и командир Самсонов. Они, недоумевая, остановились на пороге, Форсайт знаком призвал их к молчанию. Он посмотрел на экран, который на мгновение опустел, прежде чем на нем повторилось сообщение, а потом кивнул офицерам на кресла и отключил сообщение Стигмана, чтобы связаться с лейтенантом Квон.

– Сообщение повторяется в непрерывной последовательности, не правда ли, лейтенант?

– Так точно! Оно адресовано «всем, всем, всем»! Мы уже около часа находимся в этой системе, но раньше ничего не . слышали. Так что наверняка это самое начало передачи. Полагаю, он появился из пространственного узла Банту и вышел в эфир, как только оказался в нормальном пространстве.

– Понятно. А что вы можете сказать о закодированных сигналах?

– К сожалению, ничего. Боюсь, что компьютеры еще не установили их правильный порядок, не говоря уже о том, чтобы расшифровать код. По-моему, он использует служебный протокол почтовой службы.

– Ясно. Продолжайте расшифровывать! Может, что-нибудь получится. – На самом деле Форсайт не очень на это надеялся. Коды почтовой службы Федерации были не хуже, а может, и лучше кодов Военно-космического флота.

– Есть! Ему что-нибудь ответить?

– Пока ничего. Ждите дальнейших указаний.

Форсайт повернулся к Энрайту и Самсонову. На лице у Энрайта было задумчиво-выжидательное выражение; лишь хорошо знающий его человек уловил бы в карих глазах вице-адмирала немой жгучий вопрос. Грегор Самсонов, напротив, всем своим видом выражал недоумение, наморщив лоб и сдвинув брови над темными глазами. Форсайт улыбнулся невеселой улыбкой, кивнув капитану флагмана и начальнику штаба.

– Господа, это настоящая загадка.

– Загадка? – Разумеется, первый вопрос задал Виллис.

– Я сам пока ничего не понимаю. Вы слышали сообщение. Что вы думаете по этому поводу? Энрайт выпрямился в кресле:

– Кое-что мне кажется вполне очевидным.

– Вот как? – Форсайт вопросительно склонил голову набок. – Что же именно?

– Во-первых, у него на борту нет беспилотных курьерских ракет, а то он отправил бы сообщение прямо на ближайшую базу ВКФ. Во-вторых, о чем бы ни шла речь, это что-то крайне срочное и важное. В-третьих, он боится преследования. Он вне радиуса действия наших сканеров, значит, и мы ему не видны. Следовательно, передает наудачу, надеясь, что кто-нибудь его услышит. А если учесть, что он при этом предупреждает об опасности… – Энрайт пожал плечами. – Он наверняка боится, что за ним гонятся какие-то пираты, и предупреждает все невооруженные гражданские корабли, чтобы те спасались. Эти три вывода, – невозмутимым тоном завершил он, – позволяют сделать четвертый о том, что у него есть все основания присвоить своему сообщению первый класс очередности.

Форсайт задумчиво барабанил пальцами по столу.

«Молодец, Энрайт, – подумал он. – Любой другой на его месте добавил бы: ведь я вас предупреждал!»

Адмирал взглянул на своего начальника штаба:

– Грегор?

– Боюсь, что вице-адмирал Энрайт прав, – с удрученным видом ответил Самсонов.

Форсайт тяжело вздохнул, почувствовав на своих плечах тяжесть прожитых лет, потом кивнул и через силу улыбнулся:

– К сожалению, вынужден с вами согласиться. Скорее всего вы были правы, уговаривая меня разделить ударную группу. – Адмирал хладнокровно сделал это нелегкое признание и повернулся к коммуникационной панели, чтобы вызвать флагманский мостик. На экране появилось лицо лейтенанта Квон. За ее спиной адмирал заметил начальника оперативного отдела штаба. Форсайт едва заметно улыбнулся. Командир Ривера, несомненно, уже узнал, что Самсонов и Энрайт у него.

– Лейтенант! Командир! – обратился к офицерам адмирал безукоризненно вежливым тоном. — Приказ по ударной группе Мы идем полным ходом к узлу пространства Банту. Линейные крейсера и космические авианосцы адмирала Ашигары пойдут вперед. Линкоры последуют за ними.

– Есть! – отрубил Ривера.

– Лейтенант Квон, сообщите адмиралу Ашигаре о сложившейся ситуации и проследите, чтобы ей передали сообщение с «Молодой Луны». Далее. Я хочу, чтобы на «Молодую Луну» немедленно передали следующее. Начало сообщения: «Адмирал флота Форсайт, командующий семнадцатой ударной группой, Дональду Стигману, капитану почтово-пассажирского корабля Земной Федерации „Молодая Луна". Ваше сообщение получено в…» Уточните, когда мы поймали его сигнал, Дорис. «Моя группа идет полным ходом вам навстречу. Авангард встретит вас ориентировочно через…» – Форсайт вопросительно взглянул на Энрайта.

– Часов через девятнадцать.

– «Ориентировочно через девятнадцать земных часов, – продолжал диктовать Форсайт. – Беспилотная ракета с вашим сообщением отправлена. Желаю удачи. Конец сообщения…» Все ясно?

– Так точно. Текст сообщения записан.

– Отлично. Пошлите его стандартным гражданским кодом. Никакой особой шифровки.

– Есть!

– Благодарю вас, Дорис. – Форсайт выключил монитор и снова повернулся к Энрайту и Самсонову: – А теперь давайте подумаем о сложившейся ситуации. – Он невесело усмехнулся. – Почему-то она мне кажется настолько сложной, что ее не усугубят даже мои дальнейшие ошибки.

Вице-адмирал Анна-Лиза Ашигара, стройная, в строгом черном мундире с серебряными нашивками, сидела на флагманском мостике корабля Военно-космического флота Земной Федерации «Василиск», наблюдая за яркой точкой, которой на экране ее монитора был обозначен почтово-пассажирский корабль. Она взглянула на матроса-связиста:

– Есть что-нибудь от патрульных истребителей, Эшворт?

– Никак нет. Они на расстоянии ста пятидесяти световых секунд, и в радиусе действия их сканеров чисто.

– Спасибо. – Она взглянула на начальника оперативного отдела своего штаба: – Если сверхчувствительные приборы космических истребителей ничего не фиксируют, это скорее всего означает, что в космосе действительно все спокойно. Отзовите их, командир Дансинг.

– Есть!

Адмирал Ашигара откинулась в кресле и стала ждать, а на мостике воцарилось молчание, так как все прекрасно понимали, что из-за лишней болтовни можно прослушать слабый сигнал. Внезапно во весь экран главного монитора появилось изображение смуглого худощавого лица, расплывшегося в улыбке.

– Капитан Стигман! С вами говорит вице-адмирал Анна-Лиза Ашигара. Полагаю, у вас были веские основания присвоить своему сообщению первый класс очередности?

– Был бы чертовски рад, если бы у меня их не было! – ответил Стигман с сочным новоантверпенским акцентом. – Там все просто с цепи сорвались!.. Извиняюсь за любопытство, но где адмирал Форсайт?

– Он следует за нами во главе эскадры линейных кораблей, капитан, – ответила Ашигара. – Прибудет часов через шесть.

– О, линейные корабли! Слава тебе господи! – Стигман почувствовал, что у него подгибаются колени. – Адмирал, вы просто не представляете себе, что там творится' Да они просто с ума посходили Да они!..

– Капитан Стигман! – прервала его Ашигара. – Я понимаю, что вам пришлось многое пережить, но все же прошу больше ничего не говорить во время сеанса прямой связи. С вашего разрешения, я пошлю за вами катер, и вы мне все лично расскажете. Думаю, информация, которой вы располагаете, носит конфиденциальный характер.

– Да уж! – с трудом перевел дух Стигман. – Не сомневайтесь, адмирал! Присылайте скорее свой катер! Чем раньше я смогу излить кому-нибудь душу, тем лучше.

– Ну что ж, капитан Стигман, – сказал адмирал Форсайт, подавая ему стакан виски, – адмирал Ашигара вкратце передала мне ваш рассказ.

Адмирал говорил удивительно спокойно. Вокруг него рушился миропорядок Галактики, а ему, казалось, было наплевать.

– Однако мне до сих пор неизвестны подробности, так что я был бы вам очень признателен, если бы вы изложили их офицерам моего штаба.

– С превеликим удовольствием, адмирал! – Стигман отхлебнул здоровый глоток виски. – Буду очень рад поделиться с вами тем, что мне пришлось пережить.

Окружившие его офицеры чувствовали, что капитан Стигман все еще находится в страшном напряжении, которое едва начало его отпускать, и сгрудились вокруг, чтобы лучше слышать.

– Все началось около месяца назад, – не торопясь, начал капитан Стигман. – Я прилетел на Биджлоу с грузом почты. Там, в Хасдрабле, груз почтово-пассажирских кораблей делят на мелкие партии для транспортировки в остальные части звездного скопления, и мне сказали, что разрешение на вылет и обратный груз задерживается на пару дней. Два дня – это немалый простой, – пожав плечами, продолжал он. – Но бывали простои и дольше. Поэтому я не придал этому большого значения. Однако еще через несколько часов со мной связался капитан порта. Он говорил что-то о вирусной инфекции и о том, что им никак не найти какого-то человека, который мог быть ее разносчиком. Он и сам признавал, что тот вряд ли мог попасть ко мне на корабль, но их нормативы требовали провести обыск у меня на борту. Это мне, конечно, было не по душе, но, не желая стать виновником новой эпидемии, я дал согласие.

Капитан замолчал, уставившись в стакан. Потом он обвел собравшихся горящим взглядом.

– Но они прислали ко мне на корабль не санитаров! – прорычал он. – А целый взвод космических десантников… По крайней мере на них было боевое снаряжение! – Он с видимым усилием перевел дух. – Впрочем, когда они оказались на борту, было уже все равно, кто они такие! Кто станет сопротивляться взводу боевых десантников! – Капитан Стигман медленно покачал головой, словно вспоминая что-то очень нехорошее. – Не могу не признать, что они были сама любезность: распределились по двое в каждое машинное отделение, отправили еще двоих на мостик и сообщили мне – не кому-нибудь, а капитану федерального почтово-пассажирского корабля, чтоб им пусто было! – что «вынуждены меня задержать»! Они не сообщили мне даже, почему или на сколько! – воскликнул капитан Стигман возмущенно. – Они вообще ничего мне не сказали, а просто разошлись по постам и стали ждать, когда их сменят.

Он пробурчал себе под нос что-то неразборчивое и допил виски. К его удовольствию, адмирал Форсайт лично налил второй стакан, который Стигман схватил уже не так поспешно.

– Вот так они нас и скрутили. Я попытался обратиться за помощью к крейсеру пограничной стражи, когда тот появился на экранах наших мониторов, но они тут же насели на нас. При этом, заметьте, никаких грубостей! Просто в радиорубке появился еще один десантник, и были конфискованы все наши беспилотные ракеты.

Сначала я подумал, что это какая-то дурацкая ошибка, но вскоре понял: в этом непонятном деле замешан весь орбитальный порт. Кроме того, по крайней мере некоторые из этих, так сказать, «десантников» действительно ими были. Не извольте сомневаться! Я обдумывал возможность пиратского нападения, вспышки свирепой эпидемии, даже припадка массового безумия, охватившего весь порт! Но мне и в голову не могло прийти то, что там в действительности произошло.

– Ну и что же там произошло? – спросил Виллис Энрайт, когда Стигман в очередной раз замолчал.

– Мятеж! – прорычал Стигман. – Чистой воды измена! Вся эта чертова звездная система решила выйти из состава Федерации!

Лейтенант Квон побледнела как смерть. Энрайт казался лишь немного серьезнее обычного, но Самсонов выглядел так, словно его ударили кулаком в солнечное сплетение, а Ривера пришел в ярость. Только Форсайт был по-прежнему невозмутим. Впрочем, лишь он знал о зашифрованном сообщении адмирала Ашигары.

– Понятно, капитан Стигман, – негромко сказал он. – И они, очевидно, хотели, чтобы «Молодая Луна» не разнесла по всей Галактике информацию о том, что у них происходит.

– Вот именно! Мы сами долго об этом думали и наконец поняли, что они испугались, как бы наши матросы не узнали что-нибудь у докеров орбитального порта.

— Полагаю, это началось примерно через месяц после возвращения Ладислава Шорнинга. Никто не знает, он это задумал, или все население этой проклятой планеты одновременно посходило с ума, но мятеж начался именно на Бофорте, и кто бы это ни спланировал, они, несомненно, прекрасно организованы. Узлы пространства в этом скоплении распределены так, что Бофорт находится прямо в их центре. Вот оттуда-то и поползла эта зараза.

– Значит, все началось на Бофорте? – переспросил Энрайт.

– Они стали рассылать оттуда своих эмиссаров, капитан! Черт знает, какие у них там тайные общества или что-то в этом роде, но они прекрасно знали, с кем и когда надо говорить, и отправляли на другие планеты ни больше ни меньше как Станислава Шорнинга и леди Мак-Таггарт. Ничего удивительного, что к их словам прислушивались. Я сам родом со Звездных Окраин и прекрасно знаю, какое там царит напряжение, с тех пор как убили Фиону Мак-Таггарт. И все же будь я проклят, если из-за этого стоит начинать гражданскую войну!

– Войну?! – с плохо скрытым пренебрежением воскликнул Ривера. – А откуда они возьмут боевые корабли?

– Почем я знаю! – откровенно ответил Стигман. – Но чтобы их образумить, понадобится по меньшей мере целый флот.

– Это почему же? – спросил Самсонов.

– А потому, что они, возможно, и спятили, но не так глупы, как может показаться. Они прекрасно подготовлены! Представьте себе: все идет тихо и мирно и вдруг станция космического слежения Киллиман оказывается в руках мятежников!

– Станция космического слежения Киллиман?! – Ривера так и подскочил от удивления. – Да вы хоть соображаете, что говорите?!

– Уж будьте уверены! – Стигман, казалось, испытал мрачное удовлетворение, увидев, какое впечатление произвела эта новость на Риверу. – Не знаю, как это у них получилось, но они захватили Киллиман. И не сомневаюсь, что весь Бофорт тоже у них в руках. Не уверен насчет Биджлоу. Они вели себя там очень осторожно, так что станция космического слежения Биджлоу, может, еще и не захвачена… Впрочем, через Биджлоу лежит единственный путь в это звездное скопление, и, может, они пока боятся привлечь к себе внимание.

– Даже если они захватили Биджлоу, – начал рассуждать вслух Самсонов, – остается еще орбитальная база пограничной стражи. Она, конечно, плохо вооружена, но там базируется прикрывающая Биджлоу эскадра крейсеров. Возможно, они…