Текст книги "В финале Джон умрет"

– Ладно. – Фред пожал плечами, встал, расстегнул ширинку, помочился на пол, застегнул ширинку и сел.

Черный высушенный червячок оказался в центре бурлящей лужицы. Где-то с минуту ничего не происходило.

А потом червяк дернулся.

Дженнифер завопила, и все вскочили.

Сморщенное существо стало расти. И расти. И расти.

Просто добавь воды!

Появилась рука – розовая, словно у младенца. Из-под нее вместо еще одной руки вылезло нечто, похожее на ногу насекомого. Нога вытягивалась у нас на глазах, словно телескопическая антенна. Затем возникло нечто вроде панциря. Я увидел глаз – красный, сетчатый, словно у мухи. Рядом с ним еще один, с круглым зрачком, как у млекопитающего. Затем еще один – желтый, с черным узким вертикальным зрачком, как у рептилии.

Существо стало размером с кролика, затем с небольшую собачку. Когда рост остановился, существо оказалось примерно полтора фута в высоту и три фута в длину, а весом, наверное, с Молли.

Его как будто кто-то собрал из запасных частей. Хвост, словно у скорпиона, и семь – да, семь! – ног, каждая из которых заканчивалась розовыми младенческими ладошками. Голова в форме сердца, дуга из разных глаз над черным клювом, как у попугая. На голове существа – нет, я не шучу! – пучок аккуратно расчесанных светлых волос. Клянусь могилой матери, парик держался на голове с помощью резинки под подбородком.

Странным – точнее, более странным – в этом существе было то, что его задние ноги и живот существовали словно бы отдельно друг от друга. Их разделяла пара дюймов пустого пространства, и когда существо поворачивалось боком, зазор был ясно виден. Но при этом обе части двигались синхронно, будто их соединяла незримая ткань.

Маленькое чудовище встало, дрожа, словно новорожденный теленок, и обтекая каплями мочи.

– Хм, – сказал Джон.

– Парни, эту чертову тварь видят все или только я? – спросил Фред.

Существо стало ходить кругами, оглядывая комнату.

– Не двигайтесь, – приказал Джастин. – Стоит мне приказать, и она убьет вас, йоу. Вы не знаете, на что способна эта тварь. Черт побери, да она сама, наверное, этого не знает. Если бы я хотел вас замочить, то замочил бы еще дома. Нет, у меня другая цель.

Тварь все кружила и кружила, осматривая нас разнокалиберными, мигавшими с разной частотой глазами. Наконец она остановилась и посмотрела в мою сторону. За спиной у меня Молли басовито зарычала.

– Мне нужно только одно – чтобы вы сидели смирно. Через минуту вы забудете, о чем сыр-бор.

Тварь сжалась, превратилась в бесформенное пятно, затем исчезла. Я отпрянул, ожидая, что монстр накинется на меня – но, как выяснилось, зря. Сзади раздался ужасный вопль: монстр прыгнул на спину Молли, впиваясь в ее бока ногами, словно стальными тросами.

Дженнифер заорала, и все вздрогнули. Джастин крикнул, чтобы мы не шевелились. Тварь замахнулась скорпионьим хвостом (я уже говорил о том, что у нее был хвост, как у скорпиона, и при этом волосатый) и воткнула его в Молли. Хвост задергался, что-то впрыскивая в тело собаки.

Молли заскулила.

А потом все кончилось. Тварь спрыгнула с Молли. Напуганная собака все-таки держалась на ногах. На кончике хвоста твари висела капля густой черной жидкости.

«Соевый соус».

Стоп. Что? Он берется из этой твари?

За моей спиной возникло движение, послышались звуки шагов и крики.

Джон бросился туда, куда мы с ним смотрели до того, скользнул по полу и схватил белую коробку от «ФедЭкса».

Хренова Туча действовал стремительно, словно Брюс Ли: мигом подскочил к Джону, ударил ногой в живот, вырвал из рук моего друга коробку, ошарашенно поглядел на нее и собрался отшвырнуть, но внезапно остановился.

– Что в ней? – спросил он, глядя на Джона.

Джон не ответил; казалось, он и сам не знает, что в коробке. Я подошел поближе, пытаясь понять, что происходит. Хренова Туча выбросил руку в сторону Джона, словно в нацистском приветствии. Это сбило нас с толку. Через секунду в ладони появился разрез, который затем превратился в нечто, похожее на рот. Из разреза тонкой струйкой полилась густая желтая жидкость; она дымилась и тихо шипела, быстро проедая дыру в полу.

– Отвечай, – потребовал Джастин.

Я взглянул на ярлык, приклеенный к коробке. Посылка на имя Джона, но в качестве адреса указан этот дом в Неваде. На коробке стояло вчерашнее число; доставка в течение дня, адрес написан бисерным, аккуратным почерком Джона.

– Говори, или я расплавлю тебе лицо. Что это – бомба?

Джон пожал плечами.

– Открой, тогда и узнаем.

Хренова Туча поставил коробку на пол.

– Вынеси ее.

– Ладно. – Джон нагнулся за коробкой.

– Стой! Не трогай!

– Ладно.

Джастин дал знак монстру в парике.

– Открой.

Похоже, тварь поняла его, потому что неуклюже подошла к коробке и принялась рвать крышку клювом. Через несколько мучительно долгих минут мне удалось обратить внимание монстра на длинную полоску скотча, которым «ФедЭкс» заклеивает все свои грузы, после чего существо наконец засунуло морду в коробку и вытащило оттуда смятый лист, вырванный из блокнота.

Хренова Туча взял страницу и увидел надпись, сделанную большими розовыми буквами: «ДЖОН, ПОСМОТРИ ВО ДВОРЕ, ЗА КУСТОМ».

Джастин повернулся к Джону.

– Что там – оружие? Хочешь меня завалить?

Мой друг не ответил. Хренова Туча указал на монстра в парике.

– Если кто дернется, эта тварь оторвет ему руки-ноги и отложит в брюхо пятьсот яиц. Усекли?

Мы усекли. Хренова Туча отбросил записку и вышел.

За окном действительно виднелся какой-то дрожавший на ветру куст. Неужели Джон, находившийся под действием «соуса», заранее туда что-то подложил? Но как? И что – пушку, самодельную бомбу, барсука-убийцу?

Существо, ранее известное как Джастин Уайт, подошло к кусту и попыталось в него заглянуть. Джон наблюдал за происходящим с таким же интересом, как и все остальные, – похоже, он совсем забыл про свой план, когда закончилось действие «соуса». Поглядывая на ползающего монстра в парике, я подумал о том, не удрать ли нам всем через черный ход.

Ничего не найдя, Джастин повернулся к дому…

И рухнул на землю.

В пустынном воздухе раскатилось оглушительное «бум!», за которым последовало клацанье перезаряжаемого дробовика. Затем раздался второй выстрел, а за ним третий.

Монстр в парике зашипел и обнажил зубы (да, у него были и зубы, и клюв): похоже, он понял, что дело нечисто и нас всех нужно немедленно порвать в клочья. Мы замерли; отчаянно хотелось посмотреть на своего спасителя, но малейшее движение привлечет внимание твари.

К входу двинулась какая-то фигура. Монстр бросился ей навстречу. Когда я увидел, кто вошел в дом, то, честное слово, я стал болеть за монстра.

* * *

Можно что угодно говорить про Хренову Тучу и его расчлененного любимца, но ни тот, ни другой не пытались застрелить или поджечь меня. Чего не скажешь о детективе Лоуренсе Эплтоне («Моргане Фримене»), который широкими шагами вошел в дом, на ходу перезаряжая полицейский дробовик.

Существо на полу привлекло внимание копа, и он навел на монстра ствол.

Тварь повернулась в его сторону, мяукнула, словно кошка, сжалась в комок и исчезла.

– УХОДИ! – завопил Джон.

Морган бросился вправо.

Полсекунды спустя монстр в парике появился из воздуха там, где только что стоял Морган, и замахал лапами, пытаясь дотянуться до полицейского. Тварь упала на ковер. Коп прицелился.

Грохнул выстрел. Части монстра полетели во все стороны.

Морган вскинул дробовик и вытащил из него синюю пластиковую гильзу.

– Еще есть?

– Нет, но эта штука не умерла, – ответил Джим.

Все встали, радуясь спасению.

Все, кроме меня.

В моей груди, словно третий сосок, пламенело отверстие – ровно в том месте, куда выстрелил добрый полицейский до того, как попытался сжечь меня живьем. Интересно, кто-нибудь обратил внимание на то, что Морган не ознакомил Джастина с его правами, прежде чем проделать в нем дыру? Ну да, я поступил бы точно так же, но именно поэтому общество не дает мне полицейского значка.

Губы Моргана задвигались. Возможно, он хотел сказать: «Кретин, в этом монстре дыра размером с футбольный мяч, он уже не воскреснет», – однако коп увидел меня и понял, что парень, которому он выстрелил в сердце, стоит перед ним живой и здоровый.

На секунду наши взгляды встретились, и я снова заглянул в его сознание. Связных мыслей там не было – только страх, усталость и холодная, смертельно опасная решимость.

За эти две секунды я понял, что детектив пытается уничтожить в себе последние сомнения насчет того, что должен сделать. У него появилась цель – спасти мир, ради нее Морган проехал через всю страну. И если кто-то решил принять «соус» и стать проводником для захватчиков из другого мира, то этот идиот, невезучий или псих должен умереть.

Морган пытался принять решение. Он посмотрел через плечо, выглядывая в темноте Джастина, но от нас не отвернулся, и дуло его дробовика все еще глядело в нашу сторону.

Нас было шестеро – может, заложников, а может, ульев с пришельцами. Возможно, Морган рассчитывал на то, что ворвется в комнату и увидит нас, сидящих в коконах – словно в фильмах про Чужих. Тогда бравый коп сжег бы дом и решил, что задание выполнено. Но в комнате были мы – усталые, грязные, израненные.

И по сей день я не знаю, пытался ли он убедить свою совесть в необходимости застрелить полдюжины мирных жителей или подсчитывал, хватит ли ему патронов.

Джон наклонился, поднял коробку, заглянул в нее, перевернул. В ладонь упали пачка сигарет и зажигалка. Из-за пояса больничной пижамы он достал бутылку с какой-то темной жидкостью и отхлебнул. Я бы не удивился, если бы Джон отправил себе по почте еще и буррито.

– Это долго объяснять, но мы, черт побери, на вашей стороне, – сказал я Моргану. – Джон только что помог вам, выманив Джастина на улицу.

Только не спрашивайте, как он это сделал.

Морган развернулся и пошел к двери, выставив перед собой дробовик. Я последовал за ним, стараясь не наступать на куски монстра в парике.

Джастин уже не лежал на земле, и полицейского это удивило гораздо больше, чем меня. Морган выставил перед собой дробовик и повернулся вокруг собственной оси, словно турель. Грузовик заурчал и выкатился на дорогу; Морган бросился за ним и три раза выстрелил. Красные тормозные огни исчезли вдали.

Коп прибежал в дом.

– Черт!

– Мне известно, куда он поехал, – сказал я. – И я скажу вам, если пообещаете взять нас с собой и больше в меня не стрелять.

Морган глубоко вдохнул и посмотрел нам в глаза.

– Ладно, – произнес он наконец.

– Джастин едет в отель «Луксор». Только не спрашивайте, откуда я это знаю.

* * *

Полминуты спустя мы, словно артисты бродячего цирка, набились во внедорожник, взятый Морганом напрокат, и машина помчала по трассе.

Сидя на пассажирском сиденье, я наблюдал за тем, как фары выхватывают из темноты участки дороги.

– Там должно пройти что-то вроде массового сеанса гипноза, – сказал я. – Его организовал какой-то парень по имени Маркони, и, похоже, Хренову Тучу… э-э… Джастина это заинтересовало.

Морган крепко сжал руль обеими руками. Стрелка спидометра неуклонно ползла вправо.

– Знаю.

– Знаете? Откуда?

Коп пошел на обгон, и все мы одновременно дернулись вправо, а затем влево.

– Вчера компания оптовой торговли «Брок» заявила об угоне грузовика со спиртными напитками. На заправке в Миссури я разговорился с продавцом. Оказалось, что какой-то водитель грузовика с пивом спросил у него, как проехать в Лас-Вегас, а затем дал по яйцам и заявил, что дочери продавца станут живыми мясными коконами для пиявок. Парень решил, что дело нечисто, и обратился в полицию. Я поехал тем же путем, который он показал Джастину. А когда добрался до этого поворота, то почуял что-то нутром – ну, что-то вроде интуиции.

При слове «интуиция» в животе у меня похолодело. Я обернулся и посмотрел на Джона, сидевшего сзади.

– Я решил прислушаться к внутреннему голосу – и нашел грузовик, припаркованный у старого дома.

Морган почесал щеку; двухдневная щетина заскрипела под пальцами, словно наждачная бумага. За окном, под рев двигателя, один пейзаж сменял другой.

– А что будет, если эта тварь доберется до «Луксора»? – спросил я.

– Скажем так: постараюсь, чтобы этого не произошло.

– Если вы гонитесь за нами с тех пор, как нас похитили, значит, вы не спали более двух суток, – заговорил Джон.

– Пятьдесят часов, если быть точным.

На минуту воцарилось молчание.

– А точнее – пятьдесят часов, тридцать семь и двадцать три сотых секунды. Наверное, прилив адреналина. Я совсем не устал. Такое возбуждение, как на охоте.

Мы снова замолчали. Впереди замаячили красные огни, и я ухватился за переднюю панель.

– И еще эти громкие, резкие голоса в голове, – сказал Морган.

Тут его глаза взорвались.

Он завопил; на ветровое стекло брызнули два фонтанчика крови. Дженнифер закричала, а Джон с Фредом одновременно выпалили: «ЧЕРТ!».

Из глазниц полицейского поползли белые палочки; затем они взлетели и закружились по салону. Я схватил руль, который выпустил Морган. Мы съехали с трассы.

Машина затряслась, загрохотала, запрыгала на ухабах. За стеклом небо и земля поменялись местами, и крыша больно ударила меня в плечо. В глаза, уши и нос посыпались осколки стекла, я врезался лбом в переднюю панель, крыша еще раз мне наподдала, а потом по моему лицу задом проехалась Молли.

Наконец машина с грохотом остановилась.

Тишина. Тихое чириканье и шорох ветра.

Потом зазвучали голоса.

Глава 6. Знакомьтесь, доктор Маркони

Полный отстой. Я открыл глаза и почувствовал резь, – в них попал то ли песок, то ли стеклянная крошка. С трудом подняв веки, я обнаружил, что передо мной земля. Мир перевернулся вверх тормашками: я висел, зацепившись за ремень безопасности. Суставы болели так, словно кто-то вырвал их наиболее мучительным способом. Болело все – от макушки до пальцев на ногах. В темноте я не сразу сообразил, что огромная, растекающаяся лужа на потолке – не машинное масло, а кровь.

Я увидел куски плоти, разлетающиеся во все стороны от объекта, который когда-то был офицером Фрименом/Эплтоном, влажные розово-желтые слои мяса, костей, ребер и губчатую массу – скорее всего, легкие. Тучи крошечных белых палочек-демонов срывались с кровавых ошметков и кружили по салону, словно зерна риса в блендере.

Панику во мне вызвало не это зрелище – и не хлюпанье рвущейся где-то рядом плоти. Нет, задергаться и схватиться за ремень меня заставили звуки роя.

О, этот звук! Его я даже не слышал, а ощущал мозгом, словно электрический разряд, словно миллионы острых, ядовитых мыслей, летающих в голове.

Представьте себе, что пятьдесят тысяч мужчин попали на необитаемый остров и каким-то образом провели там пятьдесят тысяч лет без еды, воды и секса. И вот, когда эти люди уже перенесли такие муки, по сравнению с которыми безумие, членовредительство и каннибализм покажутся детскими шалостями, на остров подбросили статую обнаженной женщины, сделанную из бифштексов. Если записать звук, который издают тысячи людей, одновременно едящих, трахающих и разрывающих эту статую на части, а затем усилить его до десяти тысяч ватт и подать прямо в мозг, это будет совсем не похоже на то, что услышал я. Безумие, отчаяние, голод и боль взрывались, словно сверхновые. В визг и вой то тут, то там вклинивалось мое имя.

Словно больной с синдромом Паркинсона, я отчаянно захлопал руками, пытаясь нащупать застежку ремня безопасности. С заднего сиденья доносились другие вопли – смутно, словно за тысячу миль от меня. Крошечные белые полосочки жужжали вокруг моей головы, пролетали мимо ушей, втыкались в щеки.

Пальцы наткнулись на пластиковую коробочку, удерживавшую ремень в пристегнутом положении, но я не мог найти кнопку, не видел ее. Я давил, тянул и наконец стал просто царапать коробочку, как ребенок, закативший истерику. В обнаженных руках появился зуд; потом он сменился легким покалыванием, и я понял, понял, черт побери, что происходит, – и задергался, пытаясь выползти из-под ремня, будто зверь из ловушки.

Во тьме возникло какое-то движение.

Звук разбиваемого заднего стекла.

Кого-то вытаскивают из машины.

Вопли.

Я провел ладонью по предплечью, и в воздух поднялась тысяча белых палочек. Голоса заревели, завизжали, словно банши-подростки на концерте поп-группы. Звук, тяжелый и насыщенный, физически давил на виски. Послышался скрип костей черепа, засвистел ветер, врывающийся в трещины между ними.

Затем кто-то схватил меня и потянул за ремень. Я увидел руку, что-то щелкнуло, и внезапно перед глазами появилось узкое лезвие: ремень резали складным ножом. Я высвободился и рухнул вниз. Фред Чу и Джон схватили меня за руки и рубашку и потащили из машины – спиной по битому стеклу.

Все вопили от страха, а Молли прыгала и лаяла – полная паника при виде облачка белых насекомых, летавших в воздухе, словно перья из подушки.

Часть червячков снова приземлилась на моей руке, а остальные подлетели к лицу и шее. Я отмахнулся от них, попытался прихлопнуть. Джон вцепился мне в запястье, вытащил из штанов бутылку спиртного и вылил ее содержимое мне на руку.

Это, похоже, рассердило летающих червяков – моя кожа горела оттого, что они пытались забуриться в нее.

– Не помогает! – крикнул я. – Спирт не причиняет вреда…

Джон щелкнул зажигалкой.

Я сказал, что моя кожа «горела», но мне удалось испытать два этих ощущения последовательно, и я должен признать, что первое из них совершенно не похоже на то, что чувствуешь, когда твоя кожа действительно в огне.

Впрочем, жар в руке нельзя сравнить со вспышкой боли, которая взорвалась в мозгу. Сотни червей горели заживо, и их телепатический вопль бил изнутри в мой череп словно «боинг-747». Звук обладал мощностью ядерного взрыва или землетрясения; тысячи бритвенных лезвий впивались в мозг.

А затем наступила тишина. Джон катал мою руку по песку, гася пламя. Кожа побагровела, став похожей на свеклу, и местами начала облезать.

Я сел, постарался сфокусировать зрение и подняться, но снова упал на землю. Джон пытался вытереть кровь со лба, чтобы она не заливала глаза. У ног лежала пустая бутылка. Мой друг согнулся пополам, его стошнило. Рядом на коленях стояла Дженнифер: мокрые от крови волосы прилипли к голове, из ноги вырван кусок мяса.

Большой Джим орал, куда-то указывая. Молли продолжала лаять.

Фред вопил.

И бился, словно в огне.

Рой нашел его.

Черви вылетели из разбитого внедорожника, словно из осиного гнезда, и приземлились на Фреда.

Он кашлял, задыхался: белые палочки влетали в его широко раскрытый рот. Через пять секунд все кончилось.

Фред рухнул.

Мы потрясенно уставились на Фреда, понимая, что он не умер. Молчание было тяжелым, почти осязаемым.

Дженнифер помчалась к разбитому внедорожнику, залезла в салон, достала что-то и тут же выбралась наружу. При каждом шаге из ее ноги бил фонтанчик крови.

Фред задергался, перевернулся на спину, потом неуклюже встал. Все вздрогнули и попятились. Я заставил себя подняться, не обращая внимания на боль. Фред – если это все еще был Фред – недоуменно посмотрел на нас, отряхнулся и произнес:

– Парни, все в порядке. Я в норме. В норме.

Подбежала Дженнифер. Из внедорожника она вытащила дробовик Моргана; залитое кровью оружие блестело в лунном свете. Джим молча взял дробовик у Дженнифер, проверил, заряжен ли он, затем положил на плечо, словно внезапно стал командиром отряда.

– Парни, нам нужно добыть тачку, – сказал Джим.

Никто не двинулся с места. Дженнифер с надеждой посмотрела на меня. А что я должен был сделать? Я едва держался на ногах.

– Иди поймай машину, – сказал я, глядя в глаза Фреда.

Джим кивнул, словно этот план пришелся ему по душе, и зашагал в сторону шоссе вслед за Фредом. Раздраженно взглянув на меня, Дженнифер догнала Джима и вырвала у него дробовик. Джим развернулся и спросил, что она, черт побери, задумала. Дженнифер сделала пару шагов назад, и на секунду мне показалась, что сейчас она проделает в зараженном Фреде дыру.

Вместо этого Дженнифер всучила дробовик мне.

– Что ты намерен с ним делать, Дэвид? – настороженно спросил Большой Джим.

Джон, Джен и я плечом к плечу встали перед Фредом и Джимом, которые остановились шагах в десяти от нас.

– Ребята, постойте… – заговорил Фред. – Послушайте, мы все перенервничали…

– Джим, ты видел, что произошло? – спросила Дженнифер. – Это уже не Фред.

– Мы не знаем, что произошло, – отрезал Джим, взглянув на Фреда. – Вы что, не понимаете? Тогда пошли вы все к черту.

Фред продолжал:

– Парни, я не знаю, что вам показалось, но я все еще Фред. Если хотите, можете спросить меня о чем угодно. Мы все были в машине, когда полицейский взорвался, так что… ну, заразиться, что ли… мог любой из нас. Но мы должны быть заодно! Мы же, типа, на стороне добра, верно?

Все посмотрели на меня – единственного вооруженного человека. Я опустил глаза, словно спрашивая мнения у дробовика. Тяжелое оружие покрывала холодная, липкая кровь Моргана.

Пролетел ветерок. Справа зарычала Молли.

Я закрыл глаза, выдохнул и повторил:

– Иди, поймай машину.

Большой Джим и Фред снова повернулись и пошли к шоссе. Я вздохнул и сделал пару шагов вперед.

Затем поднял дробовик и выстрелом снес Фреду голову.

Полетела кровь – и на мгновение застыла в воздухе, словно на фотографии, заблестев в лунном свете. У меня снова возникло это чувство – искры, забытый кайф от насилия, электрический ток, бегущий по телу.

Тело Фреда упало на колени, затем рухнуло ничком на землю.

Кровь.

Вопли.

Паника.

Хорошо знакомые картинки и звуки.

Все это со мной уже было.

Большой Джим, залитый кровью Фреда, отшатнулся и что-то крикнул. Все звуки были приглушены, движения замедлены. На лице Джона застыло выражение, видеть которое мне уже приходилось, – смесь страха и жалости. Мне захотелось дать другу прикладом по морде. Терпеть не могу, когда он смотрит на меня так, словно говорит: «Дейв, таким уж ты уродился, ничего не поделаешь».

Краем глаза я увидел Джен; она закрыла рот руками. Черт побери, десять секунд назад мой план казался просто замечательным, правда?

Боковым зрением я заметил какое-то движение; на меня мчался Большой Джим, пылая от ярости. Это тоже знакомо по десяткам школьных драк. Сейчас его кулаки полетят, словно бойцовые псы, которых выпустили из клетки.

Да, Джим, можешь сколько угодно цитировать Библию, но болезнь у нас с тобой одна и та же.

Я прицелился ему в лицо.

Джим посмотрел в дуло дробовика, сделал еще два шага вперед, потом посмотрел мне в глаза.

И остановился.

– Я видел тебя и твоих дружков в школьном коридоре, на следующий день после случая с Хичкоком, – сказал Джим, не отводя от меня глаз. – Видел, как вы смеялись, а ведь после смерти Билли не прошло и суток. Я все о тебе знаю, Дейв. В тебе сидит дья…

Я перезарядил дробовик.

– Это не разговор, Джим.

Все мышцы в моем теле напряглись. Казалось, мы простояли друг напротив друга целую вечность. Курок впился мне в палец.

Застрели его. Застрели всех.

Ситуацию нарушил Джон, подбежав к телу Фреда.

– Тащим его к машине!

Дженнифер стала ему помогать, и они вдвоем поволокли мертвое тело – медленно, с остановками.

– Дейв, эти твари выбираются наружу! – крикнул Джон.

Джим еще секунду посмотрел на меня, затем повернулся и пошел к Джону и Джен. Джон что-то пробурчал, но Большой Джим оттолкнул их обоих, дотащил тело Фреда до разбитого внедорожника и прислонил к задней двери. Из рваного ошметка, который когда-то был головой Фреда Чу, появилось знакомое облачко.

Джим притопал обратно ко мне, быстрым, невероятно мощным движением вырвал у меня из рук дробовик, затем повернулся и прицелился в бензобак машины.

Я сжался в ожидании взрыва, и внезапно мне страшно захотелось, чтобы оттуда вылетел огромный огненный шар и испепелил всех нас.

Ничего не произошло. Металл превратился в решето, из которого на распростертое тело Фреда Чу хлынул бензиновый ливень. Джон подошел к трупу, щелкнул зажигалкой и бросил ее на землю.

Фред Чу стал клубком огня. Пламя лизнуло багажник машины, добралось до бензобака, и он взорвался, издав тяжелый, металлический звук – ТОНК! Мы все плюхнулись на землю; вокруг нас с мягким шлепком на землю упали кусочки металла.

Джим встал и, направив оружие в землю, снова подошел ко мне. Адреналин вытекал из меня так быстро, что подо мной образовалась лужа. Я так устал. Я так устал.

В двух футах от меня Джим поднял дробовик.

Давай, сделай это. Просто сделай это, дай мне поспать здесь, в песке – до тех пор, пока Солнце не станет сверхновой и не превратит мир в обугленное воспоминание о самом себе.

Джим бросил дробовик мне в живот и пошел прочь. Ствол был теплый. Мы поднялись и стали смотреть на то, как тысячи частиц поднимаются над Фредом, словно искры над разворошенным костром. Проклятые голоса в моей голове умолкли.

– Думаешь, этих червей, или кто они там, больше не осталось? – спросил Джон. – По-твоему, мы со всеми разделались?

Я не ответил.

– Если часть спаслась – черт, даже если хотя бы одной из этих тварей удалось спастись и проникнуть в новое тело, то они размножатся – отложат яйца, или что уж они там делают.

Все молчали. А что ответишь?

Машину удалось поймать только через пятнадцать минут. Я убедил Дженнифер, что на дорогу должна выйти только она – одинокая, дрожащая, растрепанная, с окровавленной ногой (весьма приятной формы). Вскоре остановился новенький блестящий внедорожник, в котором сидел какой-то парень и его жена – кажется, молодожены.

Как только они открыли двери, я выбежал, прицелился в них и заставил выйти из машины. Джим извинялся и уверял, что машину мы непременно вернем. Все мы – пятеро людей и собака – залезли в салон и умчались в ночь.

* * *

– Мне это не нравится, – сказала Дженнифер тихо, словно боясь, что темная фигура на горизонте нас услышит.

Джен смотрела на выделявшийся на фоне ночного неба отель «Луксор», огромную черную пирамиду, которая, казалось, прибыла в Лас-Вегас из 3000-го года. Я припарковался примерно в четверти мили от «Луксора» у огромного, увешанного неоновыми огнями стейк-хауса. Измученные, пропахшие дымом, мы походили на беженцев.

В пригороде, забежав в туалет на стоянке для грузовиков, мы постарались смыть с себя кровь. Джон уверял, что у него сотрясение мозга, и, будь у него хоть что-нибудь в желудке, его, Джона, непременно бы стошнило. У меня в одном глазу двоилось, и в целом я чувствовал себя так, словно прошел через дробилку для древесных отходов. Мы купили четыре аптечки и попытались привести себя в порядок. Дженнифер соорудила повязку на бедре из рулона пластырей и тампона. Колеся по улицам города в поисках «Луксора», мы съели гору чипсов, орешков и печенья и уже подъехали к стоянке, когда кто-то, наконец, спросил, а какой, собственно, у нас план.

– Эта тварь, «Джастин», там. Прямо сейчас, – сказал Джим, кивая в сторону «Луксора». – Так чего мы ждем? Все может произойти в любую минуту, а мы сидим сложа руки.

– Во-первых, туда еще нужно как-то попасть, – сказал я. – Посмотреть на таких, как Маркони, собирается толпа психов, и на входе, надо полагать, будет охрана. А мне не очень-то хочется прокладывать дорогу с помощью оружия.

– Подумай, Дэвид, – сказал Джим. – Этот сеанс, или как он там называется, проходит в казино. С пушкой ты и пяти шагов не сделаешь, тебя мигом скрутят парни в костюмах.

– И зажмут твою голову в тиски, – услужливо прибавил Джон.

– Ну, а без пушки у нас нет шансов, – ответил я. – Разве что Джим расстреляет эту тварь цитатами из Библии.

Дженнифер примирительно подняла руки.

– Парни, давайте не будем сейчас мериться пиписьками, ладно?

На секунду все умолкли, а затем Джон сказал:

– Отлично. Потому что состязание пришлось бы отменить за явным преимуществом одного из участников.

Снова повисло молчание.

– Я хочу сказать, что у меня член больше, чем у любого из вас.

Я вздохнул.

– Никто из сидящих в машине не в настроении…

– Джон, позволь мне объяснить тебе кое-что, – прервал меня Джим. Он говорил сурово, словно проповедник. – У каждого человека есть дар, полученный от Бога. А мой дар – это пенис, такой большой, что если бы у него был пенис, то пенис моего пениса был бы значительно длиннее, чем твой пенис.

Все замолчали, потрясенные, а затем Джен захохотала, причем так, что я испугался, что она задохнется.

– Да пошли вы все! – парировал Джон. – Вас даже не существует. Вы – просто плод воображения моего члена.

Джим попытался сдержать смех, но безуспешно. Еще одна жертва обаяния Джона. Стоит только оказаться в одной комнате с ним, и ты падаешь в море теплого пива, видеоигр и шуток про члены, ты уже смотришь с ним на вселенную и говоришь: «Как можно верить в эту хрень?».

Я подумал – и уже не в первый раз, – что Джон мог бы создать чертовски успешный культ.

У меня на коленях лежал дробовик – тяжелая, холодная, полная ненависти штука, все еще покрытая ошметками мяса и кровью. Заметив, что из кармана штанов торчит что-то огромное, я засунул туда руку и вытащил сложенный конверт с наличными, который вчера забрал у парня в переулке. Возможно, я не потрачу эти деньги, а верну тому парню. Молли, сидевшая у меня за спиной, гавкнула.

Джон смотрел из окна на парковку, где стоял огромный, переделанный по личному заказу жилой фургон, похожий на кита, который выбросился на берег. За фургоном стоял белый грузовик с неоновыми огнями и каким-то логотипом на борту.

– Интересно, что в нем? – спросил Джон.

– Наверное, партия гомиков, – ответил Большой Джим.

Смотрите-ка, этот кретин вдруг заделался юмористом.

Молли, похоже, шутку не одобрила; она уставилась в окно и зашлась в лае. Я перегнулся через сиденье и – впервые в жизни – ударил собаку по носу конвертом, полным наличных.

– Спасибо, – сказала Дженнифер.

– Возможно, в фургоне есть что-нибудь из вещей, – заметил Джон. – Переоденемся, найдем пальто для Дейва, чтобы он мог спрятать дробовик, затем прорвемся в «Луксор» и устроим мочилово.

– Нельзя просто так влезать в чужой фургон, – сказал я.

Джон прищурился и посмотрел на логотип, нарисованный на борту автомобиля.

– Этот фургон принадлежит не человеку, а «Элтону Джону». Ну, ты знаешь, группа такая.

– Серьезно? – спросила Джен.

Молли отступила к задней двери и принялась кусать багаж молодоженов. Наверное, они везли сосиски.

– Ага, – отозвался Джон. – Посмотри на логотип. Наверняка там есть все, что нужно для концерта.

– Элтон Джон – человек, а не группа, – назидательно изрек Джим.

– Только не начинай, а то сейчас он тебе расскажет, – заметил я. – В одном клипе Элтон Джон снимался в разных костюмах, и…

– Дейв, повторяю в последний раз: это были разные люди. Я проверял, они – братья.

– О бог ты мой!.. Ладно, проехали. Какая разница? – Я сжал дробовик; внезапно мне захотелось застрелиться.

Лицо Джона медленно расплылось в улыбке. Он повернулся ко мне и произнес пять самых страшных слов, которые знал: