Текст книги "Рассказ кумыка о кумыках"

Девлет-Мирза Махмудович (Магометович) Шихалиев
Рассказ кумыка о кумыках

Печатается по изданию:

Рассказ кумыка о кумыках.

Д.-М. М. Шихалиев. – Махачкала:

Даг. кн. изд-во, 1993.

Д.-М. М. Шихалиев и его труд «Рассказ кумыка о кумыках»

Исполнилось более 140 лет со времени выхода в свет труда известного дагестанского ученого Д.-М. Шихалиева «Рассказ кумыка о кумыках», первого обширного очерка по истории и этнографии кумыков и сопредельных с ними народов, написанного на русском языке местным, дагестанским ученым-кумыком.

С того времени, как Россия установила тесные политические и экономические связи с народами Кавказа, русская интеллигенция стала проявлять большой интерес к социально-экономическому и политическому строю, культуре, обычному праву народов этого края.

Что касается непосредственно Дагестана, то интерес к его истории и этнографии значительно усиливается с начала XVIII в., когда появляются труды И. Гербера, Д. Белла, И. Гильденштедта и др., в которых содержится ценный материал о жизни его народов, в том числе кумыков.

Все же до XIX в. в исторической науке в этом отношении делались только первые шаги: сравнительно небольшое количество работ, в основном статьи, посвященные лишь отдельным вопросам, или же сведения, приводимые в общих трудах по Кавказу и в частности по Дагестану, – вот все, чем располагала тогда научная литература.

Начало XIX в. и завершение присоединения Дагестана к России характеризуются значительным увеличением числа историко-этнографических работ, посвященных Дагестану Среди опубликованных исследований появляются и специальные работы об отдельных народах края. К первой половине XIX в. относится, в частности, попытка научного изучения кумыков, которую предпринял М. Б. Лобанов-Ростовский, напечатавший первую специальную работу о кумыкском народе «Кумыки, их нравы и обычаи» (Газ. «Кавказ». Тифлис, 1846. №№ 37–38).

Конец первой половины XIX в. особенно примечателен тем, что в этот период наряду с русскими исследователями народов Дагестана появляются и местные историки и этнографы, писавшие на русском языке.

Среди работ, написанных местными авторами и вышедших в свет в 40-х годах прошлого столетия, особое место занимает труд Д.-М. М. Шихалиева «Рассказ кумыка о кумыках», опубликованный на страницах газеты «Кавказ» (Тифлис, 1848. №№ 37–44). Это весьма обстоятельный очерк, охватывающий важнейшие вопросы истории и этнографии кумыков и соседних с ними народов; незаменимый источник для всех, кто изучает социально-экономический и политический строй, этнографию народов Дагестана, в частности кумыков, XVIII–XIX вв. Можно с полным основанием утверждать, что обнародование данного труда в те времена явилось выдающимся событием в культурной жизни края.

Примечательно и то, что «Рассказ кумыка о кумыках» столь же необходим науке в наше время, как и в период его выхода в свет. Недаром этот труд был очень тепло встречен общественностью. Газета «Кавказ», публикуя очерк, писала: «Редакция газеты «Кавказ» искренне благодарит просвещенного кумыка за присылку этой прекрасной статьи, знакомящей нас с его родиной и фактами для истории, географии и этнографии края» («Кавказ», 1848. № 39).

Автор этого труда Девлет-Мирза Махмудович (Магометович) Шихалиев, или Шейх-Али[1]1
  В одном из дошедших до нас архивных документов он назван «Девлет Мирза Шейх-Али (он же Усманов)».


[Закрыть], родился в сел. Эндери в Засулакской Кумыкии (ныне Хасавюртовский район) в 1791 году и умер, очевидно, в глубокой старости – в начале нашего века. Как видно из архивного материала, он был еще жив в 1908 году. В этом году он, например, продает кизилюртовскому помещику Бредихину участок в 95 дес, 1070 кв. саж. земли, расположенный недалеко от города Кизляра (ныне совхоз «Мелиоратор»). Д.-М. Шихалиев – кумык, из узденей, сын оружейника, один из тех немногих широко образованных дагестанцев, получивших образование в России и создававших свои труды на русском языке еще в первой половине XIX века. Мы пока не имеем точных данных о том, какое именно учебное заведение он окончил, но предполагаем, что этим заведением был 1-й Кадетский корпус, где воспитывался и обучался и другой молодой кумык Алибек Пензуллаев, будущий генерал-майор. Во всяком случае на формирование мировоззрения ученого большое влияние оказала передовая русская наука того времени. Как видно из сохранившихся собственноручно им написанных документов, автор был очень образованным, интеллигентным человеком, писал безукоризненно грамотно красивым каллиграфическим почерком, в совершенстве владел родным и русским языками.

С 1827 г. Д.-М. Шихалиев находился на военной службе. Интересным представляется его послужной список.

«27 марта 1830 г. Высочайшим приказом Д.-М. Шихалиев был произведен в прапорщики.

25 июля 1833 г. приказом по Кавказскому корпусу (позднее армии) № 101 произведен в подпоручики. В том же году Высочайшим приказом получил в числе других монаршее благоволение.

20 июня 1836 г. приказом по Кавказскому корпусу № 40 награжден орденом Св. Станислава 4-й степени.

7 августа 1837 г. приказом по Кавказскому корпусу № 89 награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».

21 сентября 1838 г. приказом по Кавказскому корпусу № 108 награжден орденом Св. Анны 3-й степени с бантом.

15 января 1839 г. приказом по Кавказскому корпусу № 10 произведен в поручики.

4 декабря 1839 г. приказом по Кавказскому корпусу № 152 получил монаршее благоволение.

18 декабря 1839 г. приказом по Кавказскому корпусу № 156 награжден единовременно 300 руб. ассигнациями.

17 февраля 1840 г. Высочайшим приказом произведен в штабс-капитаны.

30 июня 1841 г. приказом по Кавказскому корпусу № 99 награжден единовременно 300 руб. серебром.

27 апреля 1843 г. приказом по Кавказскому корпусу № 66 произведен в капитаны с производством жалованья по 315 руб. серебром в год.

9 июля 1844 г. приказом по Кавказскому корпусу № 88 награжден единовременно 307 руб. серебром.

12 апреля 1845 г. приказом по Кавказскому и 5 пехотному корпусам № 8 награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом.

2 марта 1847 г. Высочайшим приказом произведен в майоры.

23 января 1849 г. награжден орденом Св. Анны 2-й степени.

20 января 1853 г. Высочайшим приказом произведен в подполковники. Жалованье получал по требованиям начальника Кумыкского окружного интендантского управления Кавказского военного округа на основании Высочайшего повеления, объявленного в приказе по Кавказскому корпусу от 27 апреля 1843 г. № 60.

На службе состоит по кавалерии. Жительство имеет в г. Кизляре».

В списке военно-служилых людей – пенсионеров Терской области 1863–1866 гг. Дев лет-Мирза Шихалиев обозначен в чине подполковника. (См. Послужной список офицеров из азиатцев… сентябрь 1866. – ЦГА СО ССР. Ф. 12. Оп. 5. Д. 191 (1867). Л. 131–141).

Следует отметить, что в списке офицеров, где давалась характеристика их военных качеств, относительно Шихалиева отмечено: «кроткий», «очень серьезный», «храбрый».

Как видно из приведенного, Д.-М. Шихалиев успешно делал карьеру, пользовался большим авторитетом среди офицерского состава и военного командования. С 1841 года работал письменным переводчиком при штабе войск Кавказской линии, а с 1853 г. – главным приставом магометанских народов (ногайцев, туркмен и др.), кочевавших в Ставропольской губернии. Ушел Д.-М. Шихалиев на пенсию в конце 60-х годов, имел пенсию 307 руб. серебром в год. Последние годы жизни он провел главным образом в Кизляре. В Кизляре, как сообщает Шихалиев в одном из своих писем, он жил по улице Лорис-Меликова в собственном доме. Как нам удалось увидеть, дом Шихалиева (теперь это ул. Пролетарская, д. 10) представляет собой большой благоустроенный особняк с просторным парадным подъездом, двором, с двумя домами (один – двухэтажный, другой – одноэтажный).

Архивные материалы позволяют судить, что Д.-М. Шихалиев как человек высокой культуры активно участвовал в общественной жизни своего народа, особенно когда требовалось наладить отношения враждующих на почве кровной мести тухумов или решить какие-либо вопросы земельных, семейно-брачных отношений.

Примечательно, что в числе немногих более известных жителей города Кизляра он обратился с хвалебным письмом к царю Александру II в связи с победой русского оружия в русско-турецкой войне 1877 г. и взятием крепости Каре. Перевести это письмо-обращение (очевидно, с тюркского) на русский язык было доверено лишь Д.-М. М. Шихалиеву. (В конце письма сохранилась пометка: «Перевод осуществил подполковник Шейх Али. Кизляр, 12 ноября 1877 г.» (См. ЦГА СО ССР. Ф. 12. Оп. 2. Д. 1085. Л. 130).

Нельзя не отметить, что эта биографическая справка о дагестанском ученом-историке и военном деятеле далеко не полна, как не полны и наши сведения о его деятельности на научном поприще. Предстоит еще большая работа в архивах по выявлению документальных материалов, касающихся Д.-М. М. Шихалиева, и в первую очередь в архивах Ставропольского края и Москвы.

До недавнего времени принадлежность исследования «Рассказ кумыка о кумыках» Д.-М. М. Шихалиеву оставалась спорной, ибо оно было подписано псевдонимом «Кумык». Заслуга в установлении авторства ученого и в выявлении его биографических данных принадлежит известному советскому кавказоведу и историографу М.О. Косвену, сделавшему большой вклад в развитие исторической науки на Кавказе, в частности в Дагестане (см. «Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке» – Кавказский этнографический сборник. М., 1955,1958.1—II. – С. 214, 336). Перу Шихалиева, кроме вышеуказанного фундаментального труда, принадлежат и другие работы, в том числе известные нам на сегодняшний день научные статьи: подписанное «Давыдом Шихалиевым» письмо редактору газеты «Кавказ» (Газ. «Кавказ». Тифлис, 1849. № 14), в котором автор высказывает свою точку зрения на происхождение русских (русов) от аорсов; статья о «необыкновенном метеоре», вызвавшем многочисленные толки у суеверных горцев (Сб. «Статьи и заметки «Терских ведомостей». 1875. С. 7). Самой крупной из числа последних работ Д.-М. М. Шихалиева после «Рассказа кумыка о кумыках» мы считаем составление в 1850-х гг. «Народных юридических обычаев у кочевых мусульман Ставропольской губернии», где речь идет об обычном праве ногайцев, туркмен и других народов многонационального региона.

Есть основание полагать, что Шихалиев принимал участие в собирании адатов кумыков. Известно, что в переписке Кавказского горского управления, относящейся к сбору сведений об адатах в 40-х годах прошлого столетия, Шихалиев упоминается несколько раз.

В докладах заведующего Канцелярией по управлению мирными горцами подполковника Бибикова от 1 февраля 1841 г. и от 18 декабря 1842 г. на имя командующего войсками Кавказской линии генерала Головина «О собирании правил адата и о переводе книг шариата», а также о том, кому эту работу следует поручить, кроме горцев майора Шарданова, штабс-капитана Шоры Ногмова, поручика Магомеда Дударова, флигель-адъютанта полковника Хан-Гирея и кумыков гвардии штабс-ротмистра князя Хасая Уцмиева, капитана Касима Курумова и находившегося на службе в Кавказско-Горском полуэскадроне аксайского кадия Юсупа Клычева, «знающего хорошо по-арабски», дважды назван штабс-капитан Девлет-Мирза Шихалиев.

Очевидно, нам известно далеко не все литературное наследие ученого. Мы не знаем, например, остались ли после его смерти рукописи трудов, а если остались, какая судьба их постигла.

Переходя к основному труду Д.-М. М. Шихалиева «Рассказ кумыка о кумыках», надо прежде всего отметить, что это, безусловно, весьма ценное исследование о кумыках и других соседних народах.

Оно содержит подробную характеристику Кумыкской плоскости на фоне географии всего Дагестана; автор подробнейшим образом останавливается на проблемах происхождения кумыков, анализирует их социальный строй. Как никто до него, Шихалиев подробно описывает сословное деление, детально и весьма квалифицированно характеризуя каждую в отдельности социальную категорию кумыкского общества. Д.-М. Шихалиев описывает образ правления в засулакских феодальных владениях, существовавшие здесь подати и повинности и т. д. В работе рассматриваются также многие вопросы обычного права, суда по адату и шариату. Во всех этих вопросах Шихалиев высказывает глубокие мысли, свидетельствующие о широте его кругозора и хорошем знании всеобщей истории и истории Дагестана.

Автор широко пользуется ранними источниками, прежде всего доступной ему исторической литературой по истории хазар, кыпчаков, кочевавших в северокавказских степях, в том числе и на Терско-Сулакской низменности; также широко привлекаются легенды и предания о взаимоотношениях разных племен, кочевников и аборигенов.

Излагая свою точку зрения на происхождение кумыков, Шихалиев справедливо указывает, что они сформировались как народность с участием хазарского элемента, а в этнониме хазар он видит объединение разноэтнических племен, в том числе и кипчаков. Однако вызывает сомнение тезис автора о том, что «ядро для хазар» составляли кипчаки и что древние обитатели Кумыкской равнины под натиском кочевников в разные периоды были оттеснены в горы и там усвоили язык окружающих горцев, т. е. ассимилировались с ними.

Большое место в труде Шихалиева занимает история кумыков, начиная с древнейших времен. Освещая процесс дробления Тарковского шамхальства и появление удела Султан-Мута – родоначальника засулакских владетелей, автор четко показывает центробежную тенденцию феодальной знати Кумыкии. Он пишет, что до феодального дробления шамхальство Тарковское простиралось от Кайтага до кабардинских земель, и, ссылаясь на исторические предания и доступную ему историческую литературу, указывает, что пункт «Червленая переправа… был в то время границей между древним Дагестаном и Кабардою».

С большим интересом читаешь сведения автора о некоторых более древних феодальных правителях Кумыкской плоскости, имевших прозвище «бурчебий» («блоховые князья», очевидно, из-за их занятия скотоводством), позднее подпавших под власть Султан-Мута и его потомков.

Большого внимания заслуживают данные автора о повторном заселении Терско-Сулакской низменности в после-монгольский период выходцами из центральной Кумыкии, шамхальства Тарковского, горных местностей, а также о вассалитете, о периоде его расцвета и упадка после присоединения Дагестана к России.

Однако, отдавая должное замечательному труду Шихалиева, положившего начало научному изучению кумыкской народности, мы не можем согласиться с рядом его выводов и оценкой исторических событий.

Обращает внимание критическое отношение автора к некоторым вопросам, связанным с социально-экономическим строем, сословными отношениями, классовой борьбой в кумыкском обществе, колониальной политикой. Так, касаясь положения рабов в феодальной Кумыкии, Д.-М. Шихалиев пишет: «Вообще рабы кумыков не обременены излишними работами, как можно бы было это предполагать: они вместе со своими господами составляют одно семейство, работают для них, как для себя. Зато владельцы обращаются с ними довольно ласково, извиняют их недостатки и редко прибегают к строгим наказаниям» (Газ. «Кавказ», 1848. № 43). Думается, что трудно согласиться с такой характеристикой положения рабов, которые были совершенно бесправны, подвергались жестокой эксплуатации, продавались, обменивались на вещи и т. д.

Нельзя забывать, что Д.-М. Шихалиев был сыном своего времени, своего класса, и этим можно объяснить своеобразное понимание им взаимоотношений классов и различных сословий.

При всем этом труд Шихалиева является большим вкладом в кавказоведческую науку, важнейшим источником, всесторонне и ярко отражающим историю кумыкского народа и Дагестана в целом, ценным пособием, к которому должен обращаться всякий, кто изучает историю феодального общества Дагестана.

В настоящее время исследование Д.-М. Шихалиева «Рассказ кумыка о кумыках», опубликованное на страницах газеты «Кавказ» более 140 лет тому назад, представляет собой библиографическую редкость. Давно назрела необходимость переиздания этого уникального исследования, однако тот жесткий идеологический контроль, который довлел над печатными органами еще в недавнем прошлом, не позволял пробиться этой книге в свет. На самого Шихалиева был навешен ярлык «человека прошлого». Настоящей работой мы пытаемся восстановить справедливость и отдать должное замечательной личности Д.-М. Шихалиева и его бесценному труду.

Данное издание снабжается самыми необходимыми примечаниями и комментариями. Учитывая научную ценность исторического документа, издательство публикует текст «Рассказа» в том виде, в каком он был отпечатан в газете «Кавказ», сохранив почти без изменения стиль и орфографию автора, а также редакционные ремарки.

Одновременно мы нашли целесообразным здесь же поместить в качестве приложения и другой труд Д.-М. Шихалиева – «Народные юридические обычаи у кочевых мусульман Ставропольской губернии», опубликованный в газете «Ставропольские губернские ведомости» в 1879, за №№ 10–14 с подробным предисловием подписавшегося «А» (не Августинович ли, который был хорошо знаком с Д.-М. М. Шихалиевым?).

С. Ш. ГАДЖИЕВА,

доктор исторических наук

Рассказ кумыка о кумыках[2]2
  Редакция газеты «Кавказ» искренне благодарит просвещенного Кумыка за присылку этой прекрасной статьи, знакомящей нас с его родиной и фактами для истории, географии и этнографии края.


[Закрыть]

Кумыкская равнина[3]3
  В статью эту включено несколько строк из статьи о кумыках, напечатанной в №№ 37 и 38 газеты «Кавказ» 1846 года, и в особенности много выписано об администрации кумыков.


[Закрыть] [1] и смежные с нею Салатавские, Ауховские и отчасти Чеченские предгория в древности входили в состав владений шамхала Тарковского, которого гораздо вернее должно бы называть шамхалом Кумыкским, по имени главного племени кумыков, которым он и прежде и теперь владеет. Учреждение этого достоинства относится, по преданиям туземцев, ко временам халифа Валида [2], сына Езидова, царствовавшего в Аравии в начале X столетия.

Предание говорит, что арабский полководец Абу-Муслим, поборник и распространитель на Кавказе исламизма, завоевав Дагестан, назначил в нем правителем одного из любимцев своих, эмира, происходившего из Дамаска и принадлежавшего к фамилии Магомеда, называемой Курейш, и как Дамаск именовался и до сих пор именуется Шам, то и происходивший оттуда эмир назван Шамхалом, что значит Дамаскинский хан; а по другим преданиям, название это происходит от Шах-Баала, сподвижника Абу-Муслима [3], и также принадлежавшего к фамилии Магомеда. Усмей Кайтагский и кадий Табасаранский, в одно время с шамхалом, и из той же благородной фамилии, поставлены на своих местах под верховным управлением шамхала. Резиденция сего последнего, до 2-й половины XVI века, т. е. до Чобан-шамхала, умершего в 1574 году в Бойнаке, была в Казы-Кумыке[4]4
  Слова казы и газы принадлежат арабскому языку; первое означает судью, последнее – оборника веры. Кафыр значит на арабском языке неверный; из чего можно заключить, что Казы-Кумык прежде обращен в исламизм, нежели Кафыр-Кумык.


[Закрыть]. Между тем, вероятно, существовал тогда же и Кафыр-Кумык [4] как город, по преданиям туземцев, один из самых древнейших в Дагестане, в котором со времен Чобана имели некоторые шамхалы свое местопребывание. Тут встречается вопрос, который из этих кумыков был описан в IX веке арабским писателем Масуди? И что он разумел под названием кумык? [5] Одних ли жителей Казы-Кумыка, или Кафыр-Кумыка, или все племя, которое к ним причислялось и носило их название?

В статье о кумыках [6], помещенной в №№ 37 и 38 газеты «Кавказ» за 1846 год, сказано, «что они (кумыки) с подвластными шамхала составляют один народ, говорящий одним и тем же языком и сам себя называющий кумыкским». Это сущая правда, не подлежащая никакому сомнению; остается только сказать, что действительными кумыками могут считаться жители владения шамхала Тарковского, от которого происходят те кумыки, о которых идет речь.

Далее, о кумыках [7] в той же статье говорится, что, «судя по языку их, несомненно, принадлежат они к племенам татарским, ногайским и трухменским, четырьмя веками позже (Масуди), вслед за Батыем, появившимся в России и за Кавказом; какое же племя были засулакские кумыки, о которых говорит арабский писатель, – без сомнения, не татарское».

На это я скажу, что древние кумыки, современные Масуди, составляли часть империи хазаров, владевших в VIII и IX веках всем Дагестаном. Хазарам были подвластны также финские племена, славяне, монголы, грузины, адиге (черкесы) и даже евреи [8], и если по разрушении царства хазаров тем разнородным племенам суждено было остаться каждому при своем родном языке, то почему же кумыки могли лишиться своей национальности. По моему мнению, они сохранили тот же язык, на котором говорили во время владычества хазар; а следовательно, должны принадлежать к татарскому племени, как и самые хазары, которые не что иное, как татары [9]. Неужели татары пришли в Россию и за Кавказ только вслед за Батыем, а прежде вблизи Кавказа их не было? Разве нельзя допустить, что орды кипчакских татар, гораздо ранее Батыя положившие основание своему владычеству на приволжских степях (по показанию Абулгазы), бродили близ Кавказа и могли зайти и в Дагестан?

Я полагаю кипчак ядром для хазар, из которого составилась их империя и потом, когда власть хазар разрушилась, отцом всех татарских племен, в южной России[5]5
  Половцы или полевцы, вероятно, принадлежали к татарскому племени.


[Закрыть] и в Дагестане обитавших [10]; которых впоследствии времени, именно в XIII веке, хотя поглотило нашествие монголов под предводительством Чингиз-хана и Батыя, но татарская народность восторжествовала над своими завоевателями, по крайней мере, тем, что передала им свой язык и составила для них знаменитую Золотую Орду [11], где говорили уже не на монгольском, а на татарском наречии[6]6
  Если верить Абулгазы, то татары и монголы по родоначальникам своим, Татар-хану и Мунг-хану, рожденным от одного отца из поколения тюрк, должны были считаться между собою близкими.


[Закрыть].

Впрочем, называя древних кумыков татарами, я должен сказать и то, что значительная часть их, тревожимая частыми переходами по Дагестану воинственных полчищ, о которых будет сказано в своем месте, постепенно удаляясь в горы, вероятно, переняла языки соседственных племен или, отделенная от своих собратий смутами края, обыкновенными на Кавказе, образовала свой язык, как, например, казы-кумыки.

Дербенд-наме [12], между прочим, приписывает хазарам три пункта, на северной стороне Кавказа находящиеся, где были их поселения, а именно: Ханжи [13], близ Тарков, где ныне Петровское укрепление; Кызыл-Яр, близ Андреева, и Татар-туп, близ Минаретского поста, на Военно-Грузинской дороге. Эти названия принадлежат татарскому наречию, ибо Ханжи значит продетая сквозь живое тело проволока; Кызыл-Яр – красный или золотой берег; Татар-туп – татарский стан. Последний заслуживает глубоких исследований по благоговению, оказываемому к нему кабардинцами, которые клянутся именем развалин Татар-тупа в случае важных споров, и эта клятва считается у них до сих пор священною, хотя есть Коран, на котором могут они присягнуть как мусульмане. Названия сказанных трех пунктов, некоторым образом, доказывают принадлежность хазаров к татарскому племени и то, что Дагестан и Кумыкская равнина были земли, им принадлежавшие, на которых они оставили следы своего существования, в развалинах Ханжи и Кызыл-Яре заключающиеся.

Дагестан (разумея под этим в числе других земель и Кумыкскую равнину) по географическому своему местоположению был путем всем древним народам, не раз чрез него проходившим по военным и мирным видам из Азии в Скифию и обратно. Недаром Дербенд назван Темир-капу (железные врата) или по-арабски Баб-ал-абваб (врата врат); он был надежным оплотом для просвещенных, но изнеженных обитателей южных стран, против воинственных, многочисленных и неукротимых северян. Путь в южную Азию для этих диких народов, на которых тогдашние образованные страны из Закавказья, из-за Рейна, Дуная и Оксуса смотрели как на варваров и которых когда-то называли Гог и Магог, а Магомед назвал в Коране Яджудж и Маджудж, был самый удобный чрез Дагестан; другие тропы чрез Кавказский хребет едва ли были проходимы для их многочисленных дружин. Против этих набегов еще в глубокой древности была воздвигнута Дербентская стена [14], которую возобновляли и поправляли неоднократно и персидские правители – Сасаниды, и багдадские халифы. Все они имели в виду страшного врага на севере, который чрез Дагестан мог вредить им. Скифы, хазары и Золотая Орда, одни за другими, врывались и опустошали славное ширванское царство, защищение которого и ограждение от набегов было предметом забот многих из государей, царствовавших на Востоке. В свою очередь, Аксак-Темир два раза провел чрез Дагестан свои полчища; шах Надыр посетил край этот со своими войсками, крымские ханы не раз проходили чрез него, помогая туркам в войне против персиян. Русские, под предводительством Императора Петра Великого, чрез Дагестан впервые познакомились с Закавказьем [15]; словом, Дагестан был одним из первых путей всех древних и новейших народов, проходивших чрез Кавказские горы из Азии в Европу и обратно. После этого, весьма натурально, что столкновение всех таковых разнородных племен на одном небольшом пространстве земли делало частые перевороты в крае, которых следы для нас в настоящее время совершенно исчезли. Одно, что только осталось, это беспечность [16] кумыков в отношении промышленном, заметная в настоящее время и в образе их жизни. Теперь приступим к рассказу о заселении Кумыкской плоскости.

На земле кумыков в древности обитали скифы, хазары и кипчаки (Дашти-Кипчак) – быть может, что последний народ был основою всем другим, потому что Абулгазы дает кипчаку весьма глубокую древность существования на Волге. От хазар, по показанию Дербенд-наме, остались на земле кумыков развалины Кызыл-Яра, и теперь заметные в 3-х верстах ниже нынешнего Андреева, на левой стороне Акташа; огромный, неправильно обогнутый вал и множество разбросанных около него курганов дают повод к справедливым догадкам, что на том месте когда-либо было значительное поселение; вал этот поныне туземцами называется Кызыл-Яр, или Кермен (крепость), согласно сведениям в предании и в Дербенд-наме сохранившимся, но это отнюдь не остатки Петропавловской крепости, как их называют теперь русские.

После хазар, не имевших, по-видимому, оседлых мест по Кумыкской плоскости [17], кроме Кызыл-Яра, там было весьма мало жителей; предание упоминает только о каких-то князьках Бурчебий (блоха-князь, или князь блох), которые жили на том месте, где находится ныне Байрам-аул; и о ногайцах, называвшихся карагачскими [18], которые кочевали близ трех отдельных лесов, называемых именем Караагач (черный лес), из которых один возле Брагун [19], другой – ниже Андреева, третий – за Сулаком. Ногайцы эти, как говорит кумыкское предание, по неизвестным причинам перешли к Астрахани, где остатки их и теперь там существуют под именем Караагачских (Кундровских). На место их являются на Кумыкской плоскости нынешние кумыкские [20] и Тарковские ногайцы. Единоплеменные ногайцам древние тюменские татары жили на правой стороне Сулака у урочища Бурунчак. Ныне они в Андрееве составляют особый квартал и вместе с ногайцами следуют учению имама Ханафи; тогда как все остальные кумыки держатся толкования имама Шафи.

Вот все народы, какие во времена давно минувшие населяли Кумыкскую равнину. В горах же, смежных с Андреевским округом, на запад от Сулака, были известны три народа.

1. Гуены, вышедшие из отдаленного нагорного Нашахойского общества (в верховьях левого притока Аргуна, называемого Чент). Они имели свой аул на неприступной скале близ нынешних Миятлов и занимались полевыми работами на левом берегу Сулака, при выходе оного из гор. Ныне они, подобно тюменам, составляют в Андрееве особый квартал и находятся в родстве с известною в Чечне фамилией Гунай.

2. Сала, или салатавцы, предки нынешних кумыкских салаузденей, вышедшие из находящейся за Гумбетовским хребтом деревни Рикони; жили при речке Саласу, впадающей в Акташ; они считаются в родстве с ауховцами и принадлежат к Вашандроевской их фамилии; подобно тюменам и гуенам, сала составляют ныне в Андрееве особый квартал.

3. Ауховцы заключались в одной дерене Юрт-Аухе[7]7
  Ауховцы сами себя называют акки и происходят от аккинцев, близ Военно-Грузинской дороги живущих; часть из них еще в глубокой древности поселилась в Тарки, и потомки их в Кизляре до сих пор именуются аух-аул, или акочинцы.


[Закрыть]. Все эти три народа, т. е. гуены, сала и ауховцы, – имели от себя жителей и на урочище Эндрей, нынешний Андреев, где каждый из них имел свой участок земли и владел вырубленными и вычищенными в окрестных лесах полянами. Вообще край нынешних кумыков, со всеми вышеперечисленными племенами, зависел от шамхала кумыкского, которого владение простиралось от Кайтага до Кабардинских земель; а в то время кабардинцы занимали и горы между Тереком и Сунжей, называемые кабардинскими, до урочища Сатай, где ныне Червленская переправа. Пункт этот, по преданиям туземцев, заслуживающих вероятия, был действительною границей между древним Дагестаном и Кабардою, следовательно, и проживавшие между Тереком и Сунжею казаки и поселившиеся там же в последующем времени брагунцы принадлежали к составу одной или другой из тех областей. В ширину Дагестан граничил с Гумбетовским хребтом и Каспийским морем. Все народы, его составляющие, в особенности те, которые обитали на Кумыкской равнине и в горах, смежных с Андреевом, были напитаны воинственным духом и не любили, безусловно, повиноваться шамхалу

Тюмены, гуены, сала и ауховцы иногда ссорились между собою. Гуены в особенности враждовали против тюменов[8]8
  Гуены когда-то побили тюменских князей и были за то преследуемы тюменами. В одно время, когда гуены позвали на мировую тюменов и подносили им, по обыкновению, вино, последние, возвращая чарки, говорили: якши-йол, что значит: в добрый путь, или яснее: пей на здоровье.
  При этом слове гуены, повинуясь обычаю, должны были выпивать возвращаемые чарки с вином, и сами незаметным образом опьянели прежде тюменов; тогда тюмены, пользуясь их простодушием, всех бывших на пиру перерезали и сами ушли благополучно. С тех пор гуены поклялись во время пиршества не принимать ни от кого никаких якши-йол, и тому, кто предложит подобную честь, подносить сряду три чарки, что до сих пор свято исполняют и все кумыки без различия состояний, если случится им пировать с гуенами. Надобно сказать, что пир у кумыков имеет свой особый характер.


[Закрыть], но уступали первенство сала, имевшим союзниками ауховцев, своих однофамильцев. Гуены же, кроме собственной отваги, никаких союзников не имели.

В то отдаленное время были уже некоторые деревни в Ичкери, как-то: Баян, Гендирген, Билитли и проч., но близко к равнине не было ни одного чеченского поселения из опасения набегов калмыков, о которых в этом месте нужно будет, кстати, упомянуть по ужасным воспоминаниям, оставленным ими между туземцами.

В прежние времена Кумыкская плоскость, шамхальство Тарковское и вся Чеченская равнина были подвержены частым и опустошительным наездам калмыков. Горцы не смели приближаться к равнинам, и в отраслях Салатавских, Ауховских и Чеченских гор могли жить на походной ноге одни лишь смельчаки, которые с появлением неприятеля скрывались в близлежащие леса. Были ли эти неприятели действительно калмыки или нет, не передано нам никаких фактических подтверждений, кроме изустных преданий. Вероятно, калмыками называют туземцы все те племена, проходившие чрез Дагестан, о которых было говорено выше. Кроме них, некому было оставить в народе подобную о себе память; ибо экспедиция русских в исходе XVI столетия в шамхальские владения, предпринятая под руководством терских воевод [21], была слишком кратковременная и не могла оставить столько воспоминаний, сколько общий голос приписывает их калмыкам. Впрочем, действительные калмыки двинулись из Джунгарии на берега Волги в конце XVII столетия, и хотя большая часть из них, в царствование императрицы Екатерины Великой, бежала обратно в прежнюю свою отчизну, но остатки калмыков придвинулись к Кавказу, и толпы их часто принимали участие в походах против шамхальства, а иногда одни самовольно ходили в набеги против горцев.

С началом и продолжением населения Кумыкской плоскости все эти опасностидля горных жителей мало-помалу исчезли; надобно отдать дань справедливости тем, кто кроткими мерами и внушением о выгодах покойной жизни вселил в горцах охоту, оставляя свои бесплодные ущелья, выселяться на равнину Виновники этого, конечно, суть князья кумыкские, которых происхождение я начинаю описывать.