Текст книги "Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться"

Казалось бы, голливудское сообщество должно было извлечь из сложившейся ситуации урок, что употребление наркотиков может принести большой вред и погубить человека. Но многие сделали другой вывод, они считали, что Принц слишком далеко зашел в своей депрессии, которой можно было избежать, если бы только он не довел все до крайностей и хоть немного обуздал свои желания. Наркотики и алкоголь для всей актерской братии были способом отметить свой успех и продлить экстаз от выступления на сцене. А еще они были последней линией самообороны перед самым страшным – чувством провала, вселяющим страх чувством неуверенности, присутствующим на каждом выступлении.

Валери, приступившая к преподаванию современного танца в Университете Паппердайна, не могла не замечать похождений Робина после работы. Но в то время ей казалось, что она должна позволить ему все это, так как такая жизнь делала его искренне счастливым.

«Робин хотел быть с друзьями, хотел быть с единомышленниками, которые его понимали, – объясняла Валери. – Он искал их общества. Игра на сцене мотивировала его. Он любил выступать перед зрителями – и чем больше людей, тем лучше. В этом смысле Робин был рад, что двигался вперед, у него было время выступления в прайм-тайм вместе с ключевыми актерами».

По поводу их отношений в тот период есть некоторые неточности. Робин и Валери говорили, что вместе приехали в Лос-Анджелес. Но некоторые их общие друзья заявляли, что первый приехал Робин, а чуть позже, как только он обустроился, приехала Валери. Венди Эшер, которая познакомилась с Робином, когда он искал работу в агентстве William Morris и дружила с ним после этого много лет, говорила, что Робин уже завел и успел закончить другие отношения к тому моменту, когда в город приехала Валери. «Одна из моих подруг встречалась с ним, потому что он порвал с Валери», – рассказывала Эшер.

Комик Элейн Буслер встречалась с Энди Кауфманом, когда они оба переехали в Лос-Анджелес из Нью-Йорка; после их мирного расставания она начала встречаться с Робином. «Меня так никогда раньше не преследовали, – рассказывала Буслер. – Несмотря на то, что у него была собственная квартира, которую я за все время ни разу не видела, каждый вечер он приходил ко мне». Робин называл ее Панк или Панки, как его самого в детстве называла мама Лори. Когда Буслер спросила, была ли она первой девушкой, кого он называл таким нежным прозвищем, он ей ответил: «Нет, только последних четырнадцать».

Помимо своего тяжелого графика выступлений и участия в профессиональных импровизационных труппах, Робин также учился в комедийных мастерских, чтобы поддерживать себя в форме и общаться с другими себе подобными. На одних из таких занятий преподавал Харви Лембек, актер из Бруклина, снявшийся в «Лагере для военнопленных № 17», где сыграл коварного капрала Барбеллу, в «Шоу Фила Силверса» и в комедиях 1960-х годов для подростков, например в таких, как «Пляжные тусовщики», «Пляж бикини», «Пляжные игры», «Как справиться с диким бикини» и «Призрак в невидимом бикини».

Несмотря на экстравагантное резюме, Лембек был суровым преподавателем и не принимал в свою студию студентов, не имевших за плечами хотя бы несколько значимых проектов. «Чтобы просто сюда попасть, уже надо было многое сделать», – рассказывал одногруппник Робина Джоель Блум, который тоже был зачислен на занятия к Лембеку. Лембек навязывал ученикам сцены, в которых они должны были играть, и ударные реплики, на которые они должны были обратить внимание, но Робин как всегда старался внедрить свое. Однажды, вспоминал Блум, Лембек заставил Робина и еще одного студента сыграть довольно сложную сцену: «Два незнакомых друг с другом человека сидят рядом и смотрят фильм. Робину досталась роль бездомного, который тер свои подмышки и нюхал их. Это было просто какое-то безумие».

Класс состоял из актеров, уже считавшихся звездами, в том числе здесь обучались Пенни Маршалл, снявшаяся в ситкоме канала АВС «Лаверна и Ширли», и Джон Риттер, сыгравший счастливчика-холостяка, живущего с двумя соседками, в еще одной комедии канала АВС «Трое». Риттер, чье чувство юмора было значительно меньше, чем у его шоу, очень быстро сдружился с Робином, которого он считал безумно капризным виртуозом.

«Я увидел, как по-дурацки одет этот парень, – говорил Риттер, – в висящих штанах, подтяжках, мятом смокинге, высоких кроссовках, в соломенной шляпе с поломанными краями, очках а-ля Джон Леннон, и подумал: ”Этот парень точно собрался в балаган“. Я был немного подозрительным, поэтому внимательно к нему присматривался, и Робин оказался одним из самых замечательных людей, когда-либо встреченных мной».

Как вспоминал Риттер: «Первая сцена, которую я увидел в его исполнении, это роль ведущего детского шоу, и это была просто сумасшедшая вещь. Он вынес на сцену марионетки и говорил странными голосами, его игра была просто неописуема».

«Он заботился обо мне на сцене, потому что я никогда не пытался его превзойти, – рассказывал Риттер. – Пригодился на роль напарника».

Еще одним учеником в классе была автор-исполнитель Мелисса Манчестер, ставшая впоследствии женой и клиентом Ларри Брэзнера, партнера фирмы по поиску талантов Rollins, Joffe, Morra & Brezner. Он очень часто посещал эти мастерские в поисках новых лиц, а Робин выделялся на общем фоне. «Я видел, как этот парнишка справлялся с любой ситуацией, которую ему подбрасывали, он не терялся, – рассказывал Брэзнер. – В импровизации ты либо выиграл, либо проиграл, либо попадаешь в струю, либо выпадаешь. Я два часа наблюдал за этим парнем, и он ни разу не растерялся, реагируя как сумасшедший, высвобождая нервные импульсы, а не мозги». Если сравнивать его с разочарованным и крайне искренним молодым исполнителем главной роли в фильме «Над пропастью во ржи», то Брэзнер говорил, что Робин был «как Холден Колфилд, парень, разгуливающий с оголенными нервными окончаниями».

Робин до этого пробовал работать и с другими управляющими компаниями, но мало чем мог похвастаться. Во время своего обучения в Голливуде он сменил трех директоров за две недели, один из них организовал для него кастинг на роль в «Калифорнийском дорожном патруле» – телевизионном сериале о паре полицейских на мотоциклах. «Им нужен был рослый, высотой футов шесть, мужчина, который бы мог прокатиться на Харлее, – рассказывал Робин. – А я никогда не ездил на мотоцикле, ростом не выдавался, весил 1 36 фунтов… И я понял, что это не для меня».

Участие в Rollins, Joffe, Morra & Brezner любой комик считал гарантией процветания и славы – ключом доступа ко всем возможностям, имеющимся в развлекательной индустрии. За 15 процентов от всех заработков эта компания предлагала привлекательный уникальный список клиентов, в числе которых был Вуди Аллен, Дик Каветт, Роберт Клейн, Майк Николс, а о самой искусной и самой легко приспосабливающейся команде менеджеров и говорить не стоит.

Основатель компании Джек Роллинз был архетипом бруклинской «шишки», который обожал скачки с упряжками, а изо рта у него вечно свисала сигара. В числе его первых клиентов были Гарри Белафонте и Ленни Брюс, а также Аллан, которого Роллинз вместе со своим партнером Чарльзом Х. Джоффом раскрутили из стендап-комика-интеллектуала до актера, писателя и режиссера. Роллинз и Джофф продюсировали остроумные и прибыльные комедии Аллана – сам Джофф получил «Оскар» за «Энни Холл» в качестве лучшей картины и даже нанял отца Аллана, – Мартина Конигсберга, в качестве менеджера в Нью-Йорке на неполный рабочий день. Их компания, изначально базировавшаяся в двухуровневой квартире на Манхэттене, включила в свой состав третьего партнера Ларри Брэзнера и четвертого Бадди Морра, а также открыла офис в Лос-Анджелесе, который позже стал самым эпицентром событий.

К тому времени, как Робин появился в поле зрения фирмы Rollins Joffe, они выделяли двух комиков, которые должны были составить следующее поколение талантов. Один из них – Дэвид Леттерман, ставший позже любимым гостем в шоу Джонни Карсона «Сегодня вечером» и порой замещавший его в качестве ведущего. Вторым был Билли Кристал, дружелюбный, остроумный комик и актер из Нью-Йорка со всеядным культурным аппетитом и с репертуаром пародий, включающим и Говард Коселля, и Мухаммеда Али, а также Сэмми Дэвиса Джуниор Кристала, который не был занят ничем с тех пор, когда его в 1975 году вырезали из «Субботнего вечера в прямом эфире», и внимание всей нации было приковано к его первой роли открытого гея в фильме на канале АВС «Soap».

Робин пришел в фирму на встречу, позже его выступление оценивал Стью Смайли – молодой сотрудник, нанятый в качестве помощника Брезнеру и Морру. Первое впечатление у Джека Роллинза от Робина было смешанное: «Это бескрайний талант, но дисциплина нулевая». Но Смайли, по возрасту самый близкий к Робину, был впечатлен выступлением Робина в Comedy Store. «Он говорил голосами шекспировских персонажей, бегал по столам, – рассказывал Смайли. – Он настолько ничего не боялся, что тебе самому становилось страшно».

Смайли, совсем недавно закончивший работу в качестве ассистента в картине «Энни Холл», знал, что Робин особенный, а многие месяцы, проведенные с ним бок о бок, только доказали, насколько непохожим ни на кого он был. «Я знал, что Робин может исполнить пируэт на игле, – говорил Смайли. – Кто еще так смог бы, я не знаю».

Робин подписал с ними контракт, предпочитая не знать, как они ведут его дела. Позже Джофф восторгался: «Робин – новичок… Его не интересует ничего, кроме работы. Поэтому я уверен, что он будет расти. Но что более важно, что и через двадцать лет люди будут помнить его».

Менеджеры видели в Робине неиссякаемый потенциал, о чем напрямую говорили и ему, и Валери. «Они все его хотели, это потрясающе, – говорила она. – Это совершенно новый уровень. Ты только слышишь, что они менеджеры Вуди Аллена, и впадаешь в экстаз. Они пригласили меня на обед, который я никогда не забуду. Эти люди сказали: ”Ты будешь очень-очень богатой. Тебе ничего не придется делать. Ты просто будешь ходить на обеды и по магазинам“. Никогда не забуду это ”на обеды и по магазинам“».

Валери была рада, что карьера Робина процветала, но не имела ни малейшего желания руководить этим или направлять его. Хотя она сразу же увидела черту между тем, где она может быть частью его жизни, а где нет. «Я ни к чему не стремилась, – говорила она. – Я танцевала и наслаждалась жизнью с любимым человеком, он моя жизнь. Но в какой-то момент у меня возникло ощущение, что меня от всего отстранили».

У Робина была энергия, покорившая город, растущая репутация, доказывающая, что он делает что-то великое, и его окружали правильные люди. Теперь ему нужна была только удачная роль.

4
Мой любимый Орканс

В начале 1977 года, до того, как у Робина появились какие-либо заслуги в Голливуде, он повстречал Ховарда Папуша, ответственного за отбор талантов в шоу «Сегодня вечером с Джонни Карсоном». Успешное пятиминутное выступление в программе открывало двери перед лучшими стендап-концертами и кастингами в фильмы и сериалы, приглашение от Джонни посидеть с ним рядом на скамеечке считалось верхом признания и сигналом миллионам зрителей, что вас только что добавили в список избранных.

Робин знал, насколько важно участие в «Сегодня вечером» для его дальнейшей карьеры, но он сидел в своей студии в Бурбанке, когда его друзья, например Джей Лено, дебютировали. Как позже вспоминал Лено, после каждой его заключительной фразы был слышен характерный смех Уильямса. Когда Папуш увидел Робина в клубе Сан-Диего, тот разбрасывал по сцене инвентарь, а зрители безумно хохотали. Будучи продюсером на протяжении долгого времени, Папуш привел в шоу таких комиков, как Стив Мартин и Фредди Принц, и было непонятно, почему такой заслуживающий его внимания персонаж ускользнул от его пристального взгляда. «Я не мог в это поверить, – говорил он. – Откуда он появился? Из-под какого камня? Почему я до сих пор ничего о нем не знал?»

У Папуша были опасения относительно того, что пошлость Робина может не подойти NBC. «Он матерился, но не только это-то, как он это делал, было экстраординарно», – замечал он. Но еще больше Папуша волновало то, сможет ли Робин одно и то же сыграть несколько раз или же он будет постоянно менять и переделывать свой материал. В шоу «Сегодня вечером» Папуш говорил: «У нас было негласное правило – иногда его и озвучивали, – что мы не выводим в шоу нового комика, пока у него не будет пятнадцати минут хорошего материала, тогда мы понимали, что он может выступить в шоу три раза. Бывало, человек феерично выступал первые пять минут, а затем проваливался, материал был абсолютно не такой как в первой части. Я полагал, что схожесть – определяющий фактор. И это не просто рассказывать шутки – зрители должны тебя любить».

Через несколько недель после встречи с Робином в Сан-Диего Папуш решил поделиться с ним своим беспокойством. «Я ему признался, что очень хотел бы, чтобы он выступал в шоу, но не прямо сейчас, так как у него были проблемы с материалом, – вспоминал Папуш. – В какой-то момент я сказал: ”Знаешь, Робин, ты уже большая звезда. Нам только нужно доработать твой материал“. Он недоуменно посмотрел на меня». Сама идея, что его стендап надо доработать и освежить, несомненно не приходила Робину в голову. «Есть люди, которые строят карьеру, они на ней помешаны, – говорил Папуш, – а есть настоящие артисты, которые занимаются искусством, и будь что будет. Когда я ему сказал: ”Ты большая звезда“, он взглянул на меня, как будто спрашивая, о чем это я?»

Тогда Робин не попал в «Сегодня вечером», хотя принял решение перевести свое шоу на новый уровень, чего бы это ни стоило. Но его сильное желание выполнить данное обещание вместе с требованиями развлекательной индустрии иногда приводили к неправильным решениям. Стю Смайли, его друг и единомышленник из Rollins Joffe, говорил о Робине: «Он брался за любую работу. Если его звали вести день рождения, он обязательно шел». Одна из обязанностей фирмы была оберегать его от дальнейших ошибок.

Дебют Робина на экране вряд ли мог быть менее эффектным и успешным. Он снялся в фильме «Способен ли я, если мне нужны очки?», который был сиквелом картины «If You Don’t Stop It… You’ll Go Blind», оба фильма были малобюджетные, рекомендованные к просмотру взрослым, потому что в них было полно грязных шуток, которые любой комик «Борщового пояса» стеснялся бы произносить из-за их очевидности. На афише 1974 года был изображен мужчина в цилиндре рядом с грудастыми полуобнаженными женщинами, а сиквел 1977 года был провозглашен «самой безумной, дерзкой, идиотичной, тупой, забавной комедией года».

Робин появился в двух эпизодах картины, в одном он расхаживает рядом с кабинетом доктора в своих радужных подтяжках и в косынке на голове. Как только мужчина в костюме начинает открывать дверь, Робин на южном провинциальном акценте говорит: «Слава богу, вы здесь, док – я только приехал в этот город, а зуб мне жизни не дает». «Боюсь, вы ошибаетесь, молодой человек, – отвечает доктор. – Я не дантист, я гинеколог». Сбитый с толку, Робин спрашивает, зачем тогда доктор повесил над дверью зуб, а ответ доктора звучит еще более резко: «А что я, по-вашему, должен был сюда повесить?» (Для полноты картины шутка выделяется звуком слайд-висла и звонком колокольчика.)

Во второй сцене Робин в бабочке и круглых очках а-ля Джон Леннон, с зачесанными назад волосами играет роль адвоката в зале суда, допрашивающего пышногрудую даму с глубоким декольте. Он начинает спокойным голосом, который постепенно становится все громче по мере прохождения допроса. Наконец он ее спрашивает: «Правда ли, миссис Фрисби, что прошлым летом в ночь на 14 июля у вас были сексуальные отношения с рыжеволосым карликом во время грозы, когда вы обнаженная ехали в коляске мотоцикла Кавасаки, совершая неестественный акт с польским сантехником на скорости шестьдесят миль в час вверх по памятнику Вашингтону? Это правда, миссис Фрисби? Правда?»

Робин произнес заключительную фразу намного более искусно, чем оно того требовало, а свидетельница взглянула на него и спросила: «Можете еще раз повторить дату?» (В этот момент Робин смотрит прямо в камеру, а труба издает грустный звук.) Его краткие сценки в фильме не стоили той энергии, что он вложил в них, и если Робин и думал, что они безвредны, позже он пожалеет об этом.

Робин продолжил играть маленькие роли, многие из которых были такие же эфемерные, но не такие непристойные. На его стендап-выступления обратил внимание Джордж Шлэттер, старый телевизионный продюсер, который помог создать «Хохмы Роуэна и Мартина» – своеобразное межкультурное комедийное шоу об эпохе Вьетнамской войны. Шлэттер вспоминал выступление, увиденное им в маленьком клубе в Санта-Монике, где босоногий Робин с длинными волосами и бородой, в соломенной шляпе повесил свой микрофон над зрителями и сказал: «Я ловлю говнюков». Тогда-то Шлэттер сказал: «Я был обезоружен этим молодым человеком и объяснил ему, что если он приведет себя в порядок, то у меня для него есть работа».

Когда через несколько дней они вновь встретились в офисе Шлэттера, Робин был одет в аккуратный костюм и пострижен. «Я пришел, босс», – объявил он. Шлэттер поразился тому, каким одновременно грубым и культурным может быть Робин. «Я поинтересовался, откуда у него это. Он знал драму. Он знал Шекспира. Но он знал и улицу. Просто нереально, что столько знаний, таланта, профессионализма и способностей помещалось в этом маленьком человечке».

Для Робина Шлэттер задумал роль в новой версии «Хохмы», где команда исполнителей и периодически меняющихся звездных гостей участвовала бы в комедийных сценках в стиле скоростной стрельбы. В команде из тринадцати комиков-новичков (в том числе двух марионеток) Робин провел часть лета 1977 года в студии MGM рядом с Калвер-Сити, записывая за это время более тридцати эпизодов в день на сцене, похожей на пережитки прошлого века за счет рисунка в горошек и психоделических орнаментов. Новая версия представляла собой несуразное сочетание старомодных мизансцен и нокдаунов («Тебе не кажется, что скоро платное телевидение станет популярным?» «Я не буду смотреть телевизор, сколько бы мне за это не платили») с попытками отразить актуальные злободневные темы. В одной из сцен артисты спели двусмысленный гимн Аните Брайант, королеве красоты и активной участнице движения против геев, под мелодию Carolina in the Morning: «Она миссионер, который может врезать фее утром». В другой сцене Робин играл культового лидера религиозного движения, не похожего на Церковь объединения Мун Сон Мен («Мы верим в жизнь после смерти – другими словами, каждую минуту возрождается придурок»), чьи передачи порождают такие шоу для детей, как «Клуб Микки Мауса».

Шутки часто были банальными, но таким образом у Робина появилась возможность появиться на экране с самыми знаменитыми звездами. Он спел дуэтом с Тиной Тернер и исполнил спонтанную серенаду с явно впечатленной им Джоан Риверз в ее фильме «Кроличий тест». («Прошлой ночью пошел спать с волосами на груди, а проснулся утром с парой красивых грудей, Видишь, я меняюсь».) После этого Риверз никак не могла забыть Робина. «Знаете, как это бывает: ты борешься, хочешь, чтобы тебя заметили, и единственный способ этого добиться – быть смешным парнем, – вспоминала она позже. – Мы вместе сфотографировались, и он не переставал гримасничать. Под конец хотелось его связать и сказать "Хватит"».

В одной сцене Робин старался убедить Джимми Стюарта идти в ногу со временем и выкурить косяк, в другой – ему удалось вызвать смех у угрюмого Френка Синатры, который разделял его похабное чувство юмора. «Когда на него посмотрел Френк Синатра, – вспоминал Шэттер, – Робин сказал: ”Я так нервничал, что чуть не обосрался“. И когда Синатра услышал это ”обосрался“, то чуть не лишился чувств. Мы все были в недоумении и шоке».

Робин не был уверен, что шутка сработает. «Я боялся, что меня уволят, заставив перед этим объяснять, что я совсем не хотел оскорбить дядюшку Френка, – сказал он. – Слава Богу, он рассмеялся».

Бетт Дэвис, еще одна партнерша Робина по шоу, в свое время дала ему хороший совет: «Тебе нужно уметь говорить нет». Позже Робин объяснял, что секрет в том, чтобы уметь грамотно отказываться от участия в ненужных проектах.

В то же лето Робина пригласили на еще одно юмористическое шоу, в котором, в отличие от «Хохм», не искали золотую середину, а напротив, устраивали провокации. NBC предложил Ричарду Прайору собственный сериал в праймтайм и дал ему возможность самому отбирать актеров и писать сценарий – последняя попытка актера донести свою дерзкую комедию до зрителя. На начальном этапе этот темпераментный хедлайнер выдвинул требование, чтобы его шоу называлось «Шоу Ричарда Прайора». Затем выдвинул условие, чтобы все его друзья из Comedy Store принимали участие в шоу. Со слов Джона Моффитта, режиссера сериала, Ричард сказал: «Я хочу, чтобы все мои друзья были здесь со мной».

Робин был в числе тех, кого выбрал Прайор – вместе с Сандрой Бернхард, Полом Муни и другими молодыми комиками. Основываясь на смелых выступлениях Прайора, «Шоу Ричарда Прайора» состояло из комедийных сценок, где ключевой фигурой был сам Прайор и которые высмеивали вопросы расы и предубеждения в Америке. В одном эпизоде он снимался в роли первого черного президента Соединенных Штатов, принимавшего участие в пресс-конференции в Белом доме. («Я чувствую, что пришло время и черным людям выходить в космос, – отвечает он одному из репортеров. – Белые уже много лет там».) В другом эпизоде играет единственного темнокожего человека в археологической экспедиции, обнаружившей доказательства того, что предками современного населения были темнокожие люди, которых доставили на землю внеземные черные боги. В концовке персонаж Прайора остается в гробнице вместе с этими разоблачительными артефактами.

Мало кто из «Шоу Ричарда Прайора» был знаком с Робином, о чем можно судить по черновым сценариям и документам, где Робина ошибочно записывали как «Роберта Уильямса», а в пилотной серии ему досталась роль без слов. Но последующие эпизоды предоставили ему возможность блеснуть, в частности в двенадцатиминутной сцене судебного заседания, похожего на сцену из «Убить пересмешника», где Прайор сыграл роль прокурора Южного округа, расследовавшего дело о нападении темнокожего мужчины на белую женщину, а Робин – адвоката мужчины, похожего на Аттикуса Финча.

Одетый так же, как и адвокат в фильме «Могу ли я это сделать, пока очки не понадобились?», Робин приводит заключительный аргумент от имени своего клиента, который он назвал «цветные виды»: «Как же быстро вы забыли то, что для вас сделали темнокожие люди! Кто собирал ваш хлопок? Кто повязывал головы аккуратными банданами и нянчил ваших детей? Кто познакомил вас с ду-да (doo-dah)? Как же быстро вы это забыли, но я вам не позволю забывать это». Это была крайне тяжелая политическая речь, нацеленная на благомыслящих либералов как 1920-х, так и 1970-х годов, но Робин произнес ее искренне и с насмешкой. В итоге благодаря его стараниям подсудимого освобождают, но суд принимает решение, что «этот политический авантюрист, еврейский коммунист-либерал виновен в освобождении подсудимого», за что его самого приговорили к повешению.

В другом сатирическом эпизоде Робин играет роль одного из пассажиров спасательной лодки после крушения «Титаника», единственного, который защищает персонаж Прайора от нападок других спасшихся, упрекая их в расовых предрассудках. Но это происходит до того, как Робин узнает, что лодка перегружена и тонет, после чего заявляет: «А, понятно. Тогда выкиньте черного за борт».

Сцена отображала нездоровую обстановку за кулисами «Шоу Ричарда Прайора», где их капризный предводитель рисковал быть сброшенным в ледяную пропасть. С тех пор, как Прайор и NBC подписали контракт о создании шоу, никак не утихал спор, будет ли оно выходить в качестве периодических выпусков (как он это видел) или же будет еженедельным (как хотел канал). Затем Прайор расстроился из-за того, что шоу будут транслировать в 8 вечера, потому что в этом случае оно должно ориентироваться на семейный просмотр. И очень разозлился, когда NBC заставили его убрать из начальной сцены первый эпизод, где он говорит зрителям: «И вот я на телевидении, я, Ричард Прайор, и мне это ничего не стоило», на этом месте камера опускается вниз и наезжает на его обнаженную нижнюю часть тела (на самом деле на нем было трико).

В гневе Прайор еще больше погрузился в злоупотребление алкоголем и кокаином, что усиливало его паранойю и гнев. «Обстановка была напряженная, – вспоминала Сандра Бернхард. – Забавно, но каждые пять минут происходила драма. Прайор уходил в гримерную, и, пока мы были молодые, было интересно наблюдать за суперзвездой в таком состоянии. Скучно не было. Мы старались максимально быстро отснять столько, сколько это было возможно, перед тем, как теряли Прайора на день, или он просто садился в свой Бентли и уезжал домой».

Когда шоу потерпело фиаско, NBC позволило Прайору и его команде выпустить последнюю серию в стиле Friars Club. «Ричард взялся за старое, а NBC предало его и всех нас, поэтому получилось не так гладко, – рассказывал Джон Моффитт об этом опыте. – Зато Робин получил шанс выступить со своим стендапом». Когда пришла его очередь выйти на сцену, Робин начал выступление со всем известных шуток: «Вы только посмотрите, я на национальном телевидении, – сказал он на своем провинциальном акценте. – Я так счастлив, что чуть не обосрался». И уже своим голосом он добавил с кажущейся торжественностью: «Этот человек – гений. Кто еще мог бы взять все виды комедии – фарс, сатиру, пантомиму, стендап – и превратить это в то, что обидит всех. Нет, этот человек не хотел приукрашивать свое шоу. Ему только и нужно-то было, что либеральный режиссер, компактный сценарий и теплое место для репетиций».

Так вместе с самим шоу закончилось время Робина в «Шоу Ричарда Прайора». Его первую серию показали на канале NBC 13 сентября 1977 года, противопоставив безумно популярным комедиям на ABC «Счастливые дни» и «Лаверна и Ширли», а последняя серия была через три недели, 4 октября. «Было грустно, – подытожил Робин, – потому что Ричард возлагал на шоу много надежд. И это был мой первый шанс раскрыться на телевидении».

Сериал «Хохмы», начавшийся на NBC всего за неделю до этого, 5 сентября 1977 года, тоже не добился высоких результатов, поскольку не смог понравиться зрителям. Но благодаря контракту с Джорджем Шлэттером Робин получил роль в комедии «The Great American Laugh-Off» на NBC. Записанная в Great American Music Hall в Сан-Франциско и показанная 20 октября, эта комедия стала пристанищем артистов, не получивших должного признания в «Хохмах», и первой картиной, где зрители могли увидеть полностью исполненный Робином стендап.

Робин кружится и потеет, исполняя весь репертуар своих персонажей и голосов, запутывается в шнуре от микрофона и, не задумываясь, сообщает: «Я ему нравлюсь». Затем показывает свои вспотевшие подмышки и называет их «советскими полосками от насекомых». После этого заглядывает в свою записную книжку и с русским акцентом читает так называемое любовное стихотворение, на самом же деле это знакомый из детства стишок:

 
Мне нравится, когда ты в синем,
Нравится, когда ты в красном,
Но больше всего
Я люблю тебя в синем.
 

Раскачиваясь от смеха толпы, Робин сказал: «Давай поцелую и в эту щеку. По старой доброй традиции!» Затем, перед тем, как перевоплотиться в непристойного шекспировского актера, он добавил с акцентом недалекого калифорнийского придурка: «Я знаю действительность, вот это круто».

В кратчайшие сроки Робин принял участие в двух провальных телевизионных шоу, и пока гремел смех над «The Great American Laugh-Off», его карьера никак не развивалась. В последующие недели Робин снялся в эпизоде комедийной драмы на АВС «Восьми достаточно» в бессловесной роли члена панк-рок группы, который раздумывает над покупкой дома Дика Вана Паттена и его детей, и в телевизионном пилоте «Sorority ’62» в роли незадачливого студента колледжа.

К этому времени Робин подписал контракт со студией Rollins Joffe, которая прекрасно умела обуздывать амбиции и эмоции своих подопечных. Но Робин не старался облегчить своим менеджерам жизнь. Когда его стали отправлять на кастинги, то на студию периодически обращались с вопросами, зачем они прислали на роль уроженца Уэльса. Робин любил поразвлечься и на кастингах разговаривал с разными акцентами. «Иногда в то время я звучал как англичанин или шотландец, – вспоминал он позже. – Возможно, после возвращения из Джульярда мой голос приобрел определенную четкость в произношении». Когда Стю Смайли готовил о нем короткую биографическую справку для клиентов, Робин сказал, что был родом их Эдинбурга, и Associated Press уверенно написали, что Робин «был родом из Эдинбурга, Шотландии, но его перевезли в Америку, когда он был еще совсем младенцем». Все могли только улыбаться и пожимать плечами.

После этого Робину неожиданно выпал самый счастливый шанс в его жизни – тот, который потребует все его навыки и навсегда изменит его.

В середине пятого года вещания в сериале «Счастливые дни», втором по популярности на телевидении, стало туго с идеями. Ностальгическая комедия на канале АВС о группе друзей в 1950-х годах начала сезон с корявой многосерийной сюжетной линии о Фонзи, мятежнике в кожаной куртке, приехавшем в Голливуд и принявшим вызов встать на водные лыжи, чтобы перепрыгнуть через акулу. Теперь же в отчаянии создатель сериала Гэрри Маршалл обратился за вдохновением к своему девятилетнему сыну.

Маршалл, добродушный телевизионный магнат, в чье портфолио входили сериалы «Странная парочка» и «Лаверна и Ширли», пришел к выводу, что Фонзи не хватает достойных неприятелей, поэтому он обратился за советом к сыну Скотту, который, как и большинство мальчишек того времени, был безумным поклонником «Звездных войн», впервые вышедших на экраны прошлым летом. «На мой вопрос сын предложил людей из космоса, – рассказывал Маршалл. – Я помню, что пошел к писателям и сказал: ”Пусть Фрози будет пришельцем“. Они уставились на меня и закатили глаза. Когда я сказал Скотту, что в фильме не может быть людей из космоса, потому что их просто не было в 50-х годах, сын задумался и предложил: ”Пусть это будет сон“. Так появилась эта серия».

Как следует из названия, «Мой любимый Оркан» был в большей мере данью межгалактическим боям «Звездных войн», чем очаровательным старым шоу. В серии, авторство которой принадлежит писателю Джо Глобергу, рассказывается о дружелюбном пришельце-гуманоиде по имени Морк с планеты Орк, обладающего сверхъестественными способностями и постоянно и смешно путающего земные традиции, язык и технологии. В поисках безупречного представителя человеческой расы, которого он бы мог забрать с собой на планету Орк, он изначально знакомится с Риччи Каннингхемом (сыграл Рон Ховард), но потом увлекается соревнованием с Фонзи (Генри Уинклер) и выигрывает. Когда Морк готовится забрать с собой Фонзи в качестве приза на свою планету, Риччи просыпается и понимает, что все это ему приснилось.