Текст книги "Огонь и заклятие, или Восемь дней с Люком"

Дэвид был в глубоком унынии. Он вспомнил, что впал в немилость и что во вторник его отошлют к мистеру Скраму. Это было особенно обидно теперь, когда он познакомился с Люком.

– После ужина сможешь прийти? – спросил он, думая, что нужно общаться с Люком как можно больше, пока есть такая возможность.

– Конечно! – заверил его Люк. – Когда захочешь. Просто зажги огонь, и я появлюсь.

– Ну, значит, встретимся тут, – сказал Дэвид.

– Как хочешь, – отозвался Люк.

Дэвид повернулся, чтобы уйти, и Люк со смехом, но при этом стараясь выглядеть серьезным, вскинул руку в индейском приветствии.

– Прощай, о мой благодетель! – воскликнул он.

– Слушай, хватит уже, а? – прыснул Дэвид и со смехом побежал через сад.

Глава четвертая
Неприятности не прекращаются

Дэвид был грязный. Пришлось мыться и влезать в какие-то еще обноски кузена Рональда, которые были ему велики. Иначе бы он не решился спуститься к ужину. Вот что странно: когда моешься второпях, от мыла и воды грязь только размазывается. И большая ее часть потом остается на полотенце. Дэвид довольно нервно оглядел черно-красные разводы на ослепительно-белом полотенце миссис Терск, но он слишком торопился, чтобы что-то предпринять по этому поводу. В гонг прозвонили еще до того, как он начал мыться.

Он побежал вниз, думая о Люке и его странных шуточках. Если бы не Люк, Дэвид бы сейчас, наверно, сползал вниз по лестнице, чувствуя себя безмерно виноватым и пытаясь придумать, как признаться в том, что он обрушил стену своим проклятием. Сейчас он чувствовал себя гораздо лучше. Стену они отстроили, и это как рукой сняло уныние и ужас из-за того, что проклятие таки подействовало. Он вспоминал о пламени и змеях, и в голове у него всплывала шутка Люка: мол, зажги огонь – и я появлюсь. Спустившись на первый этаж, Дэвид ухмыльнулся: кто-то – вероятно, Астрид – оставил коробок спичек на подставке рядом с гонгом. Дэвид, проходя мимо, взял и сунул их в карман. Если Люк хочет, чтобы он зажег спичку вместо сигнала, так он и сделает. Но вот просить у родственников спички лучше не надо. Это только напомнит им, что надо бы запретить ему еще и спички.

Дэвид вошел в столовую. Астрид говорила:

– Нога ноет и ноет, целый день покоя нет!

– А у меня обе ноги ноют! – простонал дядя Бернард. Но тут он увидел в дверях Дэвида и прекратил состязание.

Дэвид прошел на свое место и уселся в таком тяжелом и неприятном молчании, с каким он еще никогда дела не имел. Очевидно, скандал все еще продолжался. «Хотя, может, – довольно нервно подумал Дэвид, взяв в руки столовую ложку, – они узнали про стену и теперь злятся уже из-за нее». Суп подгорел. В нем плавали черные хлопья. И на вкус он был подгорелый.

Наконец кузен Рональд нарушил молчание, укоризненно проговорив:

– Дэвид, мы все ждем, когда же ты попросишь прощения!

– Простите, – сказал Дэвид, удивляясь, отчего же они до этого-то молчали.

Снова воцарилось тяжелое молчание.

– Мы хотим выслушать твои извинения! – потребовала тетя Дот.

– Ну, я извиняюсь, – сказал Дэвид.

– Это не называется «извинения»! – возмутился дядя Бернард.

– Ну я же сказал «простите», и я сказал «извиняюсь», – заметил Дэвид. – Что еще вы хотите услышать?

– Например, чтобы ты взял свои слова обратно, – предположила Астрид.

– Ладно. Беру свои слова обратно, – согласился Дэвид, надеясь, что теперь-то уж наконец мир будет восстановлен. Но, сказав это, он подумал, что ничего глупее и выдумать нельзя. Как это похоже на Астрид! – А как вообще можно взять свои слова обратно? Ну, в смысле, раз уж ты это сказал, значит все, слова сказаны, верно? Поэтому…

– Достаточно, – сказал кузен Рональд.

И вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь унылым звяканьем ложек. За это время Дэвид успел пожалеть, что его проклятие было не настоящим. Хорошо бы оно уже подействовало. Потом кузен Рональд откашлялся и сказал:

– Дэвид, мы должны сообщить тебе одну вещь. Мы решили – исключительно ради тебя – вообще не ездить в Скарборо. Мы останемся здесь, и ты останешься с нами.

Дэвид ушам своим не поверил.

– В смысле, я не еду к мистеру Скраму?!

– Ты не едешь к мистеру Скраму, – подтвердил кузен Рональд.

– Здо-о-рово! – воскликнул Дэвид. Он сейчас испытывал такой прилив восторга, облегчения и признательности, что готов был обнять кузена Рональда. – Спасибо большое!

Вот здорово, что это было не проклятие! Теперь он может делать все, что захочет, и видеться с Люком сколько душе угодно!

– Замечательно!

Сияющий Дэвид обвел взглядом всех своих родственников. Они сурово и укоризненно смотрели на него в ответ.

– Дэвид, – с упреком сказал кузен Рональд, – надеюсь, ты сознаешь, что мы все принесли серьезную жертву ради твоего блага. Поездка в Скарборо так много значила для нас! Мы больше не будем говорить о твоем хамском поведении за обедом, но мы хотели бы услышать подобающее изъявление признательности за все, что мы для тебя сделали.

У большинства людей после такой речи вся признательность бы испарилась. У Дэвида так точно.

– Но я же сказал «большое спасибо»! – возразил он. – Могу еще раз сказать, если хотите.

– Слова не имеют значения, дитя мое, – строго заметила тетя Дот. – Мы лишь хотим, чтобы ты хоть раз в жизни ощутил в своем сердце подлинную и искреннюю благодарность.

– Так что же вы от меня хотите-то? – обреченно переспросил Дэвид.

– Иногда мне кажется, мальчик, – решительно заявил дядя Бернард, – что ты родился без крупицы признательности или обычных добрых чувств!

– Но я вам правда признателен! – сказал Дэвид. – Я очень признателен за то, что меня не пошлют к мистеру Скраму, честно-честно!

– Он признателен за то, что его не пошлют к мистеру Скраму! – воскликнула Астрид. – Вы только послушайте! Разве его волнует, что мы остались без отдыха? Ни капельки. Да если я упаду мертвой к его ногам, Дэвид и на волосок не шелохнется!

– Еще как шелохнусь! Любой бы шелохнулся, – возразил Дэвид. Он подумал о том, что бы он почувствовал, если бы Астрид и в самом деле упала мертвой к его ногам. – Я бы очень удивился и сначала бы решил, что вы притворяетесь. Но потом, когда бы я поверил, я бы вызвал доктора, чтобы убедиться, что вы и правда умерли.

– Какое великодушие! Прямо рыцарь! – сердито буркнула Астрид.

– Нет, я не рыцарь, – сказал Дэвид. Миссис Терск как раз принесла второе. – Но ведь и вы не дева в беде.

Астрид побагровела и сердито зыркала на Дэвида все время, пока миссис Терск расставляла тарелки с черным мясом в черном соусе. Мясо было черное, потому что подгорело. На вкус оно было ужасное, такое ужасное, что даже дядя Бернард обратил внимание.

– Мясо-то подгорело! – капризно протянул он. – По-моему, оно несъедобное.

Все, кроме Дэвида, с радостью отложили ножи и вилки. Но Дэвид был такой голодный после восстановления стены, что все равно почти все съел, а остальное оставлять было уже как-то жалко.

– Этот мальчик ужасно неразборчив, – заметил дядя Бернард, когда миссис Терск вернулась узнать, в чем дело.

– Миссис Терск… – начала тетя Дот.

– Ума не приложу, как так вышло! – всплеснула руками миссис Терск. – Еще пять минут назад было отличное мясо. А потом я подала суп, возвращаюсь назад, смотрю – а оно все черное. А на столе ведь стояло. С огня я сняла.

– Я бы сказал, что оно в течение длительного времени подвергалось воздействию очень жаркого пламени, – сказал дядя Бернард, тыкая мясо вилкой. – Миссис Терск, я нахожу ваши оправдания неадекватными.

– Адекватными или нет, а это чистая правда! – воскликнула миссис Терск. И при этом злобно посмотрела на Дэвида, как будто хотела свалить вину на него, если бы только могла.

– И суп тоже был пригоревший! – сказала Астрид.

– Когда я выносила его с кухни, он был чист как слеза, – заявила миссис Терск. – Говорите что хотите, а я ничего не понимаю.

И миссис Терск еще минут пять во все горло распространялась о том, что ничего не понимает ни про суп, ни про мясо.

– Ладно уж, несите пудинг, – сказал голодный кузен Рональд, и миссис Терск сердито удалилась за пудингом.

Пудинг тоже пригорел, и миссис Терск опять ничего не понимала.

– Он же был чист как слеза! – говорила она. – Просто идеальный был пудинг! А теперь поглядите, что такое!

– Ох, вот только не начинайте все сначала! – прервал ее кузен Рональд. – Принесите, пожалуйста, хлеба и сыру и попытайтесь хотя бы их не спалить, если получится.

К счастью, спалить хлеб и сыр миссис Терск никак не могла, и все жадно принялись есть. Дэвид был доволен. Он надеялся, что в кои-то веки сможет поесть по-человечески в этом доме. Хлеб, правда, был слегка черствый, но на удивление сытный, а сыр был острый, оранжевый, какой Дэвид особенно любил.

– Знаешь, мама, – сказал кузен Рональд, захапав себе чуть ли не половину острого оранжевого сыра, – миссис Терск ужасно готовит. Нельзя ли нанять кого-нибудь другого?

Это была превосходная идея. Сердце Дэвида вновь исполнилось теплых чувств к кузену Рональду, хотя тот и взял себе так много сыру.

– Пожалуйста, Рональд, попробуй нанять кого-нибудь другого, – предложила тетя Дот, раз и навсегда положив конец этой идее. – Дэвид, будь любезен, прекрати так набивать рот, это некультурно. Если уж не можешь найти в себе признательности, по крайней мере, не делай вид, будто мы тебя тут голодом морим.

Это был как будто сигнал: все четверо тут же снова набросились на Дэвида. А на самом деле им всем просто стало ужасно стыдно от того, что Дэвид сказал за обедом, и они не могли ему этого простить. И они снова принялись талдычить о том, какой он неблагодарный, и наконец Дэвид не выдержал.

– Не знаю, с чего вы взяли, будто я неблагодарный, – сказал он. – Я был вам очень благодарен, пока вы на меня не накинулись. А теперь я никакой признательности не испытываю. И никто бы не испытывал.

– Та-ак! – прорычала тетя Дот.

– А давайте все-таки поедем в Скарборо? – встряла Астрид.

Кузен Рональд отодвинул стул и подошел к двери, ведущей в сад.

– Ну все! – объявил он. – Пойду пройдусь.

И вышел.

А остальные трое остались в столовой. Дэвид отчаянно пожалел, что нельзя и в самом деле взять свои слова обратно, и тут вошла миссис Терск, размахивая, точно флагом, белым полотенцем с черно-красными разводами. Она была твердо намерена отыграться на Дэвиде.

– Вы только посмотрите!.. – начала она.

Но продолжить ей не дали, потому что тут ворвался кузен Рональд, стенающий от гнева. В руках кузен Рональд держал что-то вроде зеленой колбаски, на которую наступили.

– Мои кабачки! – вскричал он. – Вы только посмотрите, что этот щенок сотворил с моими кабачками!

И Дэвида снова отправили в постель. Единственным утешением, которое он сумел найти, поднявшись по лестнице и хлопнув дверью, было то, что кузен Рональд даже не заметил, что со стеной что-то не так. А в остальном все было ужасно. Ну так просто нечестно! Дэвид же правда хотел быть признательным, если бы они только оставили его в покое, но именно этого-то они делать и не собирались.

Дэвид плюхнулся на кровать и с тоской уставился в окно. А ведь там, в конце сада, его небось Люк ждет… Стоял жаркий, золотой вечер. За окном вилась мошкара, вдали кружили ласточки. Дэвид думал о том, сколько всего они могли бы сделать вместе с Люком, и чувствовал себя ужасно несчастным. И поскольку делать было больше нечего, он достал из кармана коробок и яростно чиркнул спичкой. Дом сгорит? Ну и пусть, так им и надо!

И почти тут же за окном раздался стук и шорох. Дэвид мгновенно очутился у окна. Люк лез наверх, цепляясь за плющ, как мартышка.

– Ух ты, вот здорово! – воскликнул Дэвид, и все его уныние сразу развеялось.

Услышав голос Дэвида, Люк задрал голову и улыбнулся. И потерял равновесие. «Ой!» – сказал Люк. Раздался треск, и плющ оторвался от стены, унося с собой Люка. Дэвид высунулся в окошко как можно дальше и поймал Люка за руку, которой тот отчаянно размахивал. Он тянул-тянул и наконец втащил Люка на подоконник. Оба хохотали – несколько истерично, как бывает с перепугу.

– Спасибо! – сказал Люк.

– Ты погляди на плющ! – воскликнул Дэвид, и оба снова сдавленно захихикали.

Оторвавшиеся плети плюща свисали со стены, словно здоровенный куст, и листья на них скукожились и побурели, как обожженные. Дэвид в глубине души пришел в ужас, но Люка это ничуть не встревожило.

– Ладно, придется еще немного смухлевать! – сказал он. – Подержи-ка меня, я этим займусь.

Дэвид обхватил Люка за пояс, тот высунулся в окно. Он как-то сумел ухватить плющ, подтянуть его обратно и зацепить за гвоздики, по которым он вился. Растение осталось висеть, по-прежнему вялое и пожухлое, но все-таки уже не так бросалось в глаза, что его оборвали.

Потом оба обернулись в сторону комнаты, и Дэвид с ужасом обнаружил, что зажженная им спичка по-прежнему продолжает гореть на полу. Он кинулся к спичке и затоптал огонь.

– Ну вот видишь, – заметил Люк, – достаточно зажечь огонь, и я появлюсь. Так что стряслось? Снова неприятности?

– Да еще какие! – кивнул Дэвид.

Он стал рассказывать Люку о том, что было за ужином, и Люк принялся хохотать. Он хохотал над кабачками, над полотенцем, над горелой едой. Он привольно развалился на Дэвидовой кровати, на белоснежном покрывале миссис Терск, прямо в грязных башмаках, и хохотал даже тогда, когда Дэвид с жаром воскликнул:

– Как же мне надоело быть признательным!

– Ну еще бы! – сказал Люк и почесал ожог у себя на лице – ожог как будто быстро заживал.

– Ага, тебе-то легко смеяться, – уныло проговорил Дэвид. – Тебе не приходится иметь с ними дело, когда они все разом на тебя орут!

– Да нет, я знаю, каково это, – ответил Люк. – Мои родственнички точно такие же. Но какой смысл из-за этого переживать-то? Как тебе ужин, кстати?

– Ну, сыр был очень вкусный, – деликатно сказал Дэвид. – То, что осталось после кузена Рональда.

Люк фыркнул.

– Я подумывал о том, чтобы сжечь и хлеб тоже, – заявил он, – но не хотелось оставлять тебя голодным.

– Так я тебе и поверил! – скривился Дэвид.

– Да нет, серьезно же, – убеждал его Люк, хотя Дэвид по лицу видел, что Люк снова шутит. – Миссис Терск этого заслуживала. Ну а что будем делать теперь?

– Давай, что ли, в лото поиграем… – предложил Дэвид, скорбно созерцая скудный набор развлечений на полочке у кровати.

– В лото я играть не умею, – заявил Люк, – и по лицу твоему вижу, что, даже если и научусь, мне это не понравится. Есть идея получше. Хочешь посмотреть мои каля-маляки?

– Какие еще каля-маляки? – опасливо спросил Дэвид.

– Те, которыми я забавлялся в заточении, – объяснил Люк. – Смотри вон туда, в угол, где потемнее. Если не понравится – ты скажи, я перестану. Сам-то я могу этим часами заниматься.

Дэвид недоверчиво посмотрел в угол комнаты. Там возникла яркая точка и медленно поплыла вверх, будто искорка над костром. К ней присоединилась другая, третья, и вот их уже сделалось штук двадцать-тридцать. Точки то собирались, то расходились, соединялись, поднимались все выше и выше, ни на миг не останавливаясь. Это было почти как наблюдать за искрами в каминной трубе, только эти искорки складывались в настоящие картинки, в кружевные узоры, письмена, цифры и звездочки…

– Не надоело? – спросил Люк. Дэвид мотнул головой, слишком завороженный, чтобы задуматься над тем, как же Люк это делает. – Ну давай тогда цвет поменяем… – вполголоса предложил Люк.

И светящиеся точки мало-помалу стали зелеными. Узоры, в которые они складывались теперь, становились все более непривычными и растекались по краям, как чернила на промокашке. На улице смеркалось. Зеленые каля-маляки Люка сияли все ярче и ярче. Потом они сделались голубыми и прозрачными и стали складываться в какие-то геометрические фигуры – сплошные углы.

Дэвид понятия не имел, сколько времени он на них любовался. Он смотрел и смотрел, пока глаза не заныли и он не начал видеть эти узоры даже с закрытыми глазами. Время от времени Люк что-нибудь произносил вполголоса, и каля-маляки снова менялись.

– Капли крови, – говорил он. – А теперь что-нибудь безумное…

И яркие узоры в углу становились другими. Люк как раз сделал их фиолетовыми, когда Дэвид уснул.

Глава пятая
Пожар

Наверно, когда Дэвид уснул, Люк вылез в окно и спустился вниз по ветвям плюща. Во всяком случае, наутро его рядом не оказалось, и Дэвиду без него сделалось совсем тоскливо. Утро отнюдь не стало веселее оттого, что кузен Рональд запретил Дэвиду подходить к приемникам. Дэвиду хотелось послушать про тестовый матч не меньше, чем кузену Рональду, но тот заявил, что в руках у Дэвида любой приемник немедленно покрывается компостом, забрал все три приемника к себе в кабинет и захлопнул дверь у Дэвида перед носом.

Дэвиду ничего не оставалось, как пойти разбирать свой чемодан, который привезли вскоре после завтрака. Крикетная бита, когда он до нее докопался, выглядела не такой большой, как ему помнилось, и вся одежда оказалась ему мала.

– Значит, придется покупать все новое! – вздохнула Астрид. – Целый день на это уйдет! У меня точно голова разболится в такую жару. Но тебе, разумеется, все равно, как я себя чувствую!

– Да нет, мне не все равно, – честно ответил Дэвид. Когда у Астрид болела голова, она делалась куда более вредной, чем обычно, и Дэвид, естественно, надеялся, что голова у нее не разболится.

– И на том спасибо! – язвительно бросила Астрид. Взмахнув сумочкой и прогремев браслетами, она уселась в свой «мини». – Ну что стоишь-то? Садись!

– Вы же дверь забыли отпереть, – терпеливо напомнил Дэвид. Как же ему пережить этот поход за покупками, не нагрубив Астрид?

Это оказалось ужасно сложно. Астрид никак не могла найти, где припарковаться. Она переезжала с места на место и все ворчала и ворчала, а в машине становилось все жарче и жарче. Астрид объявила, что сейчас упадет в обморок и что она едет домой. Домой она, однако, не поехала, потому что тети Дот Астрид боялась немногим меньше, чем сам Дэвид. Вместо этого она доехала до самой дальней парковки, и оттуда они пошли пешком в торговый центр. У Астрид болели ноги.

– У меня стреляющие боли в подъеме! – сказала она. – Как ты думаешь, может, у меня вывих пальца?

– Нет. Это все потому, что у вас туфли такие дурацкие, – объяснил Дэвид.

– Ну все! Это хамство просто невыносимо! – заявила Астрид и, выпрямившись, стремительно зашагала вперед, чтобы доказать, что Дэвид не прав.

Дэвид догонял ее трусцой, потея на жаре и петляя в толпе на тротуаре. Он мечтал оказаться где-нибудь в другом месте – лучше всего у компостной кучи, вместе с Люком.

Потом он стал гадать, правда ли, что достаточно зажечь спичку, чтобы вызвать Люка. Нет, он понимал, что на самом деле Люк мелет чушь. Доказать это было проще простого: взять и чиркнуть спичкой прямо тут, посреди Иггдрела, – уж тут-то Люк никак появиться не может. Но Дэвиду этого не хотелось. Лучше уж сделать вид, что Люк и вправду такой из ряда вон выходящий – хоть что-то из ряда вон выходящее в эти на редкость унылые каникулы.

Но к тому времени как Астрид дважды потребовала не отставать и трижды пожаловалась на свои бедные ноги, Дэвид дошел до точки. Ему уже хотелось думать, что все, абсолютно все на свете так уныло, плоско и ужасно – просто потому, что все вокруг так уныло, плоско и ужасно.

И пока они стояли на светофоре, Дэвид отвернулся, достал коробок и чиркнул спичкой. Правда, он был вынужден тут же выкинуть горящую спичку в водосточную решетку, потому что Астрид резко велела ему не отставать, и пришлось бежать через улицу.

– Привет! – сказал Люк. Он шагал рядом, сунув руки в карманы. – Чего это ты такой запаренный и встрепанный?

Дэвид просиял. Жизнь вдруг заиграла совсем другими красками.

– Я просто терпеть не могу ходить по магазинам, – сознался он. – А она все подгоняет: быстрей, быстрей!

– Кто это «она», мухина жена? – переспросил Люк.

Дэвид хихикнул и пояснил:

– Ну, Астрид!

Услышав свое имя, Астрид обернулась.

– Ну что там опять?

– Я друга встретил! – весело сообщил Дэвид. – Астрид, можно, Люк тоже с нами пойдет?

– Ну уж, тоже еще! – буркнула Астрид и смерила Люка самым недружелюбным взглядом.

Дэвид подумал, что это несправедливо: Люк сегодня выглядел на редкость чистеньким и аккуратненьким. Рыжие волосы расчесаны, конопатая физиономия умытая, ожога на щеке уже почти не видно.

Люк, однако, протянул Астрид руку и улыбнулся очень вежливо.

– Здравствуйте, Астрид! – сказал он, и это прозвучало как-то очень благовоспитанно и благонадежно.

– Для тебя я миссис Прайс! – надменно поправила Астрид. Однако она все-таки пожала руку Люку, и вид у нее был совсем не такой надменный, как тон. – Ну что ж, идем с нами, если хочешь.

Когда они дошли до первого магазина, Люк остался стоять в задумчивости между рядов пиджаков и стопок рубашек, а Дэвид стал примерять одежду. Дэвид с Астрид разошлись во мнениях относительно того, что покупать. Дэвид заранее знал, что так и будет. Представление Дэвида о хорошей одежде сводилось к удобным свободным вещам, которые лучше всего выглядят поношенными. Он с тоской оглядывался на вешалку с джинсами и водолазки интересных расцветок. В представлении Астрид «хорошей одеждой» считалось то, что одобрит тетя Дот. Она заставила Дэвида мерить костюм с тесными кусачими брюками и потребовала у продавца отвратительные белые рубашки с пуговицами.

– Мне не нравится этот костюм! – с тоской сказал Дэвид. – Он кусачий! И рубашки эти мне тоже не нравятся.

Астрид схватила его под руку и утащила подальше, чтобы продавец не слышал.

– Дэвид, я тебя предупреждаю, – яростно зашептала она, – если ваше величество не устроит ничего, кроме алой мантии в горностаях, я сотворю что-нибудь ужасное!

– Меня вполне устроят джинсы! – с надеждой сказал Дэвид.

– Ах ты, неблагодарный ще… – начала было Астрид, но тут же умолкла, обнаружив, что рядом с Дэвидом стоит Люк. – Ну все, я сдаюсь! – бросила она им обоим.

– Вот и отлично! – весело согласился Люк. – По мне, так костюм действительно ужасный.

– Да чем он вам не нравится? – рассердилась Астрид.

– Дэвид в нем на пингвинчика похож, – объяснил Люк.

Астрид посмотрела на Дэвида, намереваясь возразить. Но на самом деле костюм был такой неудобный, да еще и кусачий, что Дэвид стоял в нем в неудобной позе, слегка оттопырив руки, и действительно смахивал на пингвина.

– М-да-а! – произнесла Астрид и зашагала назад к продавцу. Дэвид услышал, как она сказала, что костюм они брать не будут, а купят только рубашки, и просто ушам своим не поверил. Он взглянул на Люка – Люк озорно улыбнулся в ответ.

Этот эпизод настроения Астрид отнюдь не улучшил. После того как продавец завернул противные рубашки и все трое вышли из магазина, Астрид заявила:

– Ну все, теперь мы идем прямо в «Трубитт», и чтобы больше никаких мне! А то у меня уже опять голова…

Дэвид и Люк пошли за ней следом. Люк спросил, краешком рта:

– А что, до сих пор у нее головы не было, что ли?

Дэвид покатился со смеху. Просто не мог удержаться. Он ковылял боком по тротуару, согнувшись в три погибели, кашляя, подвывая и роняя свертки с рубашками.

Астрид, естественно, оглянулась и осведомилась, что на него нашло на этот раз.

– Даже и не знаю, – с невинным видом отозвался Люк. И тут же весьма хитроумно добавил: – Знаете, миссис Прайс, мне почему-то кажется, что у вас болит голова!

– Да? – оживилась Астрид, тут же забыв о Дэвиде. – Знаешь, Люк, вообще-то, голова у меня и правда болит. Вот тут, над левым глазом.

– Какой ужас! – посочувствовал Люк. – Может быть, зайдем куда-нибудь, где вы сможете присесть и отдохнуть, а?

– Ох, все на свете отдала бы, чтобы отдохнуть! – жалобно проныла Астрид. – Но у нас же времени нет. Я обещала тете Дэвида, что куплю ему одежду, и…

– Ну правильно, вот отдохнете – а потом быстро со всем этим управитесь, – ласково и твердо сказал Люк. – Времени-то у нас полно. Вот, обопритесь на мою руку, я вас провожу, куда скажете.

– Какой славный, предупредительный мальчик! – воскликнула Астрид. – Но я даже не знаю, стоит ли…

Люк ободряюще улыбнулся, подал ей руку и подмигнул Дэвиду – совсем незаметно, и Астрид ничего не увидела. Она взяла Люка под руку и так быстро и охотно направилась к ближайшему кафе, что Дэвид снова отстал. Когда он догнал их у дверей кафе, Люк говорил Астрид:

– А я подумал, что вы сестра Дэвида. Вы так молодо выглядите!

Астрид просияла и продолжала улыбаться все время, пока они искали столик и садились за него. Дэвид сел за столик вместе с ними, довольно смущенный. Ему казалось, что Люк ведет себя не очень-то честно. Он прекрасно знал, что Астрид – не сестра Дэвиду: Дэвид же про нее рассказывал накануне. Он просто подлизывался к Астрид. Дэвид бы на него, наверно, рассердился, если бы не был уверен: Люк разыгрывает свой спектакль только ради него, Дэвида, чтобы сделать этот кошмарный день не таким кошмарным.

Как бы то ни было, в кафе Люку явно нравилось. Дэвиду тоже. Дэвид подозревал, что и самой Астрид тут тоже нравится. Самое удивительное, что Астрид, когда рядом не было кузена Рональда, чтобы ее остановить, очень любила сорить деньгами. Вот и сейчас, в кафе, она потратила кучу денег. У Люка аппетит был хороший, даже лучше, чем у Дэвида. Он усидел пять молочных коктейлей – Дэвид всего три – и четыре мороженых – против двух Дэвидовых. Астрид съела одно пирожное с тарелки, остальные прикончили Люк с Дэвидом. Дэвид наконец-то наелся до отвала – впервые за время этих каникул. А Люк, наверно, вообще готов был лопнуть!

Астрид улыбалась не переставая. И вместо того чтобы жаловаться Люку на свои боли и болячки – Дэвид очень этого боялся, – она подтрунивала над их аппетитом.

– Вам точно не мало будет этого мороженого? – говорила она. – Смотрите-ка, тут вывеска «Организация банкетов». Может, устроим банкет, а? Но все-таки десять блюд – это, пожалуй, маловато будет. Люк совсем оголодает! Может, мне купить сразу всю фабрику мороженого?

– А почему бы и нет? – поддержал Люк.

– Да нет, в «мини» она не поместится, – хихикнула Астрид.

Дэвид удивился, как она изменилась из-за хорошего настроения. Он видел Астрид такой веселой несколько лет назад, когда он только-только поселился у родственников, и то это бывало очень-очень редко – всего раза три или четыре. А сейчас она вся разрумянилась от смеха, открыла сумочку, достала сигареты и огляделась с виноватым видом, как будто боялась увидеть дядю Бернарда, переодетого официанткой. С точки зрения дяди Бернарда, сигареты были еще хуже жвачки.

– Только никому не рассказывай, Дэвид! – попросила она. – Спички есть?

Дэвид полез в карман за спичками и собирался уже сказать, чтобы Астрид про спички тоже никому не рассказывала, как вдруг Люк подался вперед и щелкнул пальцами перед кончиком сигареты Астрид. На долю секунды вспыхнул язычок пламени, как от спички, и сигарета зажглась. Поверх сигареты виднелись выпученные от изумления глаза Астрид.

– Как ты это сделал?! – спросила она сквозь облако дыма.

– Фокус-покус! Я этому тыщу лет назад научился, – скромно ответил Люк.

– Никогда еще не видела ничего подобного! – восхитилась Астрид.

Ну и после этого она, естественно, прониклась интересом к Люку и принялась его расспрашивать, кто его родители и где он живет. Но Люк – к большому разочарованию Дэвида, потому что ему тоже хотелось это узнать, – ничего толком ей не ответил.

– Нет, ну где же ты живешь-то? – вкрадчиво спросила Астрид.

Люк улыбнулся:

– На самом кончике Южной Америки!

– Ах ты! – воскликнула Астрид.

Но не успела Астрид задать новый вопрос, как Люк сам принялся ее обхаживать. Не прошло и двух минут, как он уговорил Астрид купить Дэвиду удобную одежду – Дэвид понимал, что сам бы он ее ни за что не уболтал, хоть месяц проси. Астрид согласилась, что аккуратные и уютные вещи вроде тех, которые носил Люк, куда лучше подойдут Дэвиду, чем то, что хотела бы тетя Дот. Однако, вспомнив про тетю Дот, Астрид замялась.

– Ой, Дот же нас обоих убьет, если мы вернемся с такими вещами! – сказала она.

Астрид задумалась. Дэвид с Люком переглянулись, начиная терять надежду.

– А знаете что? – оживилась вдруг Астрид. – Дэвид, ты умеешь хранить секреты?

– А то! – кивнул Дэвид.

– Так вот, я куплю тебе джинсы и все прочее, если ты поклянешься, что к обеду будешь выходить в другой одежде! – решительно сказала Астрид.

Дэвид поклялся в этом. Это была не такая уж высокая цена. Поскольку торговый центр «Трубитт» был тут же, через дорогу от кафе, полчаса спустя Дэвид обзавелся одеждой, которая устраивала его, и одеждой, которая устроит тетю Дот. Они с Люком, одетые почти одинаково, радостно ссыпались по лестнице с верхнего этажа магазина, таща в охапке многочисленные свертки и хохоча, как настоящие заговорщики. И Астрид, забыв про свой вывихнутый палец, стреляющие боли и всякие там мигрени, ссыпалась по лестнице следом за ними в превосходном настроении, приговаривая:

– Ой, обожаю секреты!

Но, увы, на втором этаже «Трубитта» оказалась дверь, увитая розами, с вывеской «Мисс Иггдрел». Астрид остановилась.

– Послушайте, ребята, – ласково протянула она, – будьте ангелами, подождите тут пять минуточек, ладно?

Дэвид, разумеется, отказать ей не мог. Ну а Люк любезно ответил:

– Конечно-конечно, миссис Прайс!

Следующие полчаса они провели, глядя в длинное окно на кафе напротив, в то время как Астрид у них за спиной бегала с охапками платьев в примерочную и обратно.

– Знаешь что, – сказал Дэвид Люку, – по-моему, ты переборщил с ее хорошим настроением.

– Вот тебе тоже так кажется? – довольно мрачно отозвался Люк.

– Она же обожает тратить деньги! – объяснил Дэвид и тут же добавил, чтобы подбодрить Люка: – Но я тебе ужасно признателен!

– Незачем тебе быть признательным, – заявил Люк совершенно серьезно – насколько он вообще мог говорить серьезно. – Не за что тебе меня благодарить. Ты выпустил меня на волю, и будет только справедливо, если за это я для тебя сделаю все, что могу. Честно-честно.

– Ой, слушай, ну хватит уже! – поморщился Дэвид, но говорить это ему было довольно неловко: он начинал подозревать, что Люк, может, и не шутит.

Еще полчаса спустя они высчитали, что толстых людей в кафе заходит больше, чем худых; оба насчитали по два оранжевых «мини»; сочли все окна в офисном здании позади кафе, и у обоих вышло тридцать четыре – а Астрид все никак не могла решить, что купить: шесть платьев или четыре платья и пальто.

– Как же мне все это надоело! – воскликнул Дэвид. – Ну хоть бы что-нибудь интересное случилось!

– Например? – спросил Люк.

– Ну, там, ограбление, или пожар, или еще что-нибудь, – сказал Дэвид. – Что угодно, на что стоило бы посмотреть. А то кругом одни только люди да машины.

– Пожар – это, кстати, я могу, – сообщил Люк. – Вот тебе бы понравилось, если бы тот дом в тридцать четыре окна загорелся?

– Да, это было бы здорово! – рассмеялся Дэвид. – Жалко, что ты не можешь это устроить.