Текст книги "Я нарисую тебя"

ГЛАВА 9. Похороны графа

Глядя на закрывшуюся дверь, я со злостью сорвала с волос чепец, обрывая завязки, и хотела бросить его в очаг, но остановилась. Если правда, я каким-то образом попала в прошлое, то здесь, насколько я помню, одежда, ткани и кружева были ценными. И просто так уничтожать вещи? Я аккуратно положила чепец на кровать и попыталась немного распустить шнуровку спереди. Мне это удалось и, протиснувшись к лавке у окна, я села, задрав юбки, и задумалась.

Как я могла попасть в прошлое? Почему? Передо мной всплыло лицо старика, что продал мне краски, и портрет, который я нарисовала. Так вот откуда лицо Лайона мне показалось знакомым! Портрет! Только сейчас Лайон был немного моложе и без бородки, которую я нарисовала ему. Но этого просто не может быть! Получается, что, нарисовав этого мужчину, придуманного мною, я каким-то образом попала в его время, к нему?! Легкая паника начала подкрадываться ко мне, и я встала, нервно одергивая юбки и шагая по комнате. Если до этого я думала, что все это розыгрыш, то сейчас, оглядывая комнату, вспоминая людей и замок, я все больше склонялась к тому, что это – правда, реальность.

Хотелось завизжать и затопать ногами, но какой от этого толк. «Думай, думай!» – приказала я себе. Надо срочно вернуться в свое время, в свой мир! Но как?! Из окна послышался шум, и я, вскарабкавшись коленями на лавку, выглянула в окно. На площади, где возводили большой костер, выстраивались воины, часть была одета как те варвары, что притащили меня сюда, а другая – самые настоящие рыцари. Доспехи с чеканным рисунком, под ними кольчуга, за поясом огромные длинные мечи. Рыцари становились вокруг костра и что-то ожидали. Выглянув и свесившись из окна, что грозило мне возможностью выпасть из него, я увидела процессию, которая спускалась с крыльца замка. Рыцари несли на своих руках что-то завернутое в белую материю. Саван?!

Я отпрянула от окна, но любопытство пересилило, и я снова повисла на подоконнике. Впереди шел Лайон, я сразу узнала его – в доспехах, черных с золотом и гербом льва на плаще. Я даже загордилась своим графом, как стала его называть, видя, что он выше и мощнее остальных. Хотя за ним шел похожий воин, почти в таких же доспехах, но с серебром. Лайон остановился у костра и сменил одного из рыцарей, который передал ему свою печальную ношу. Они возложили тело на сложенные ветви, которые покрыли тканью серого цвета с вышитым золотым львом.

Только сейчас я вспомнила слова Лайона о смерти его отца и поняла, что происходит. Теперь я твердо была уверена, что все это не постановка ради меня одной. Никто бы не придумал ради меня такой розыгрыш. Лайон и воин в таких же доспехах взяли факелы из рук воинов и зажгли костер, который вспыхнул, разгораясь. К небу потянулся черный дым, и я слезла с подоконника, спеша закрыть ставни. Будто зная, что я наблюдаю, Лайон вскинул голову и посмотрел прямо на меня. Мои руки замерли под его взглядом, и мы встретились глазами. Вскоре воин отвернулся, отходя от разгоравшегося костра дальше, а я тихо закрыла ставни и села ближе к очагу. Я дрожала, чувствуя холод, что поселился внутри. Мне предстоит жить здесь? В этом замке? В этом времени?! Слезы сами собой побежали по щекам. А я еще думала, что моя жизнь скучная и никому не нужная, даже мне. Сейчас я сижу в средневековом замке, вдали от моего мира, матери и не знаю, что со мной будет дальше. Что делать?

Плакала я долго, с всхлипами, и сама не заметила, как перебралась на кровать, накрывшись одним из плащей Лайона, что висели на большом крюке рядом с очагом. Плащ пах костром и лошадью, но мне было все равно. Я хотела домой – к своей ванне, своей квартире, каплям для носа, в конце концов! В комнате было тепло, но я все равно мерзла, видимо, от нервов. Когда нос совсем перестал дышать, я легла на спину и прикрыла глаза. Надолго ли меня хватит здесь? Без лекарств, удобств, нормальной пищи? Хотя, что мы называем нормальной пищей? Чем плоха эта серая каша и яйца? А вода? Я помню, что раньше нельзя было пить сырую воду, пили или вино, или заваривали травы. Что еще я помню о средневековье?

В комнату тихо вошла Адель и поставила на столик поднос с едой и собралась уже уйти, когда я окликнула ее.

– Адель, сядь, пожалуйста, – позвала я служанку, показывая рукой на меховое покрывало на кровати. Служанка подошла, но садиться не стала. – Расскажи мне немного о Лайоне, и что это за место, куда я попала?

– Это графство Торгина, мадам, – проговорила Адель, будто я должна знать, что это.

– А какая страна?

– Страна?!

– Ну, королевство?

– Королевство?!

– Понятно, – кивнула я. – Хорошо, сейчас за окном сожгли тело, это прежний граф?

– Да, он погиб два дня назад, упав с лошади и свернув шею.

– Какой кошмар!

– Мы все не ожидали его смерти, – согласилась Адель.

– Скажи, а у Лайона есть еще кто-то? Ну, мама, братья, сестры?

– Есть графиня, брат и сестра, – охотно сказала служанка.

– А почему я их не видела?

– Графиня сидела три дня у тела своего мужа. Госпожа Гвен почти не покидала ее, а лорд Брайн был внизу, когда вас привезли.

– Кто из них? – полюбопытствовала я.

– Рыцарь в черных доспехах с серебряной чеканкой, – просто ответила Адель.

– Это и есть брат Лайона?

– Да, он младший после господина,

– А куда собирается ехать Лайон?

– Этого я вам не могу сказать, мадам, – проговорила Адель и попятилась к двери. – Вам что-то еще нужно?

– Нет, – хмуро ответила я, смотря как она шустро скрылась за дверью и сбежала. – Хорошо, хоть кормить не забывают, – буркнула я, направляясь к столику. На подносе стояли оловянные тарелки с большим куском мяса, которое невозможно было оторвать от кости и глубокая тарелка с кукурузой, разваренной и несоленой. – Готовить здесь явно не умеют, – проговорила я и, отложив жесткое мясо, налила в кубок легкое вино. Вот вино было неплохим, с легким вкусом черного винограда и рубинового цвета. – Буду питаться вином, – согласилась я сама с собой и снова обошла комнату, думая, чем бы заняться.

На столе лежало несколько книг в ветхом переплете и потрескавшейся кожей, но прочесть я их не могла. Почерк того, кто писал, изобиловал такими завитками, что невозможно было даже понять язык книги. Со вздохом отложила книгу в сторону и посмотрела на дверь. Может, пойти на разведку? Сама посмеялась над своими мыслями, но, поставив кубок на столик, решительно направилась к двери, забыв про чепец.

ГЛАВА 10. Замок

Тихо приоткрыв дверь, я ожидала увидеть кого-нибудь из стражников, но коридор был пуст. Меня никто не охранял, я была свободна. Пройдя по коридору и оглядывая каменные серые стены, я подошла к узкой лестнице, которая вела и вверх, и вниз. Снизу доносился шум голосов и крики, поэтому я направилась наверх, чтобы исследовать замок. На стенах чадили и потрескивали факелы, давая свет, и я, подхватив юбки, стала подниматься, оглядываясь по сторонам. Лестница поднималась полукругом, я ступила в широкий коридор с узкими окнами-бойницами и тяжелыми деревянными дверями с железными петлями.

Все двери были открыты, и я сунула в них свой любопытный нос. В первых двух почти такие же покои, как у Лайона, а вот в третьей я наткнулась на женщину в черном бархатном платье. Она сидела у очага и держала в руках вышивку, но не вышивала, а просто смотрела на огонь. Когда дверь скрипнула, женщина обернулась и посмотрела на меня удивленными глазами. Седые волосы скрывал черный кружевной чепец, а красивое лицо было печальным.

– Ой, простите, – начала было я, догадываясь, кто передо мной.

– Ты, ведьма, – усталым голосом произнесла графиня и встала, направляясь ко мне. Затем схватила меня за плечо и втолкнула в комнату.

– Скажи мне, ведьма, скажи правду! – сказала графиня. – Почему погиб мой муж? Это твое колдовство?!

– Не-ет! Ну, что вы! – принялась оправдываться я, отступая к камину. – Я никоим образом не виновата в смерти вашего мужа. Да и не ведьма я!

– Тогда, кто ты, и почему появилась в замке именно сейчас? – не отступала женщина.

– Не знаю, я сама не понимаю, как здесь оказалась! – тут мне в голову пришла мысль, и я решила ее попробовать. – Меня околдовали! Одна ведьма захотела моего мужа и наслала на меня заклятие, чтобы я исчезла. И вот я здесь, меня нашли около леса и доставили к Лайону, то есть к графу или почти графу, как оказалось, или все же не графу? – совсем запуталась я, но, похоже, женщина начала мне верить.

– Откуда ты? – спросила графиня, задумчиво разглядывая меня.

– Я? Да вы не знаете, – махнула я рукой и деловито присела в ближайшее кресло. – Далеко отсюда, и я мечтаю снова попасть домой. Вы не подумайте, я сама не рада, что здесь оказалась!

Графиня обошла вокруг меня и села в кресло напротив. Ее глаза изучали меня почище рентгена. Но пару минут спустя она для себя что-то решила и произнесла:

– Можешь уходить. Иди куда хочешь.

– Как это? – удивилась я. – Куда это я пойду? Вот если бы вы узнали, в каком месте меня схватили, то, возможно, побывав там, я и попала бы обратно.

– Я спрошу своего сына, – кивнула графиня, – но здесь ты оставаться не можешь.

– Почему? – вдруг обиделась я. – Если я не смогу попасть обратно, то куда мне идти?

– А я почем знаю? – удивилась мать Лайона. – Иди куда хочешь!

– Лайон сказал, что я поеду с ним, – надуто произнесла я, – К его сеньору.

– Зачем?! Граф Раймунд не особо жалует чужаков. Мой сын не может взять тебя с собой.

– Ну а мы не скажем этому Раймунду, что я чужая, ну пусть я буду, например, служанка или той, кто зашивает рубашки графа, хотя нет, я плохо шью. Возможно, той, кто скрашивает его досуг, ну там песни поет, письма за него пишет, книжки читает? Нет?

– Нет, – отрицательно покачала головой графиня. – За рыцарским отрядом следуют только оруженосцы и женщины для готовки еды, стирки и… – тут графиня запнулась, снова оглядев меня.

– И?

– Женщины для развлечения рыцарей, – с выдохом закончила мать Лайона.

– Э, нет! Так я не договаривалась! Давайте я готовить буду, хотя готовить на целое войско… Я могу рисовать! Вот, – нашлась я, оглядываясь вокруг в поисках бумаги и карандашей.

– Рисовать? – удивилась снова графиня

– Художник я, точнее, художница. Есть у вас такие? Живописец?

– Есть художники-монахи, – пробормотала графиня.

– Ну вот! – обрадовалась я. – А у вас будет своя, уникальная художница – женщина.

– Зачем мне художница? – снова удивилась графиня.

– Ну, как зачем?! Вот здесь, например, я могу нарисовать вам лебедей, джунгли, если хотите, – я подскочила к части голой каменной стены между гобеленами и поводила руками. – На таком неровном камне выйдет, конечно, не очень, но лучше, чем сейчас!

– Джунгли? – казалось, графиня слышит только часть моих слов, не воспринимая их целиком.

– У вас есть краски? Чем вы красите ткань, рисуете или что-нибудь? – не унималась я.

– Но это очень дорого, чтобы просто рисовать на стенах, – нахмурилась женщина.

– А ваши эти гобелены? – тронула я рукой прекрасно вышитый гобелен, который изображал цветущие полевые цветы.

– Нить для гобеленов стоит дешевле, кроме золотой и серебряной!

– Дайте мне самую недорогую краску, и я покажу вам, что умею.

Графиня сидела, задумчиво смотря на стену и на меня, потом встала и подошла к изящному столику из красного дерева. Достала широкий лист пергамента и протянула мне.

– Покажи, – приказала она. – Но если мне не понравится, а ты испортишь пергамент, то сегодня же тебя выставят из замка!

– Что вы хотите, чтобы я нарисовала?

Но женщина пожала плечами и снова села в свое кресло.

Я поискала на столе, чем бы мне рисовать, но не нашла ничего похожего на карандаш, только перья в чернильнице. Взгляд мой метнулся к камину, и я встала, чтобы достать несколько длинных угольков из кучки золы, выметенной на пол. Несколько кусочков идеально подходили для моих целей и, взяв со стола маленький кинжал, я быстро придала им острую форму. Положив несколько заточенных угольков рядом с собой, я задумалась, чтобы нарисовать. На ум пришло только одно – Лайон. Я снова воскресила в памяти нарисованный портрет и быстрыми штрихами набросала будущий рисунок.

Через полчаса я протянула графине портрет сына, та долго рассматривала его, затем встала и достала из серебряной шкатулки на камине маленькую с ладонь миниатюру, в рамке из серебра. Нарисованный портрет масляными красками. С портрета на меня смотрел Лайон, только в пожилом возрасте.

– Это граф, отец Лайона, – произнесла графиня и снова села в кресло, держа в руках мой рисунок. – Лет пять назад мимо замка проезжал монах-живописец и задержался здесь на несколько месяцев. Я заказала ему портреты всей семьи, только Лайон отказался. Сегодня я получила портрет сына.

– Так это хорошо? – осторожно спросила я. – Значит, вам понравился мой рисунок? – графиня кивнула, и я облегченно вздохнула. – Я оставляю тебя в замке, будешь развлекать меня и моих дам, пока Лайон не вернется, – сказала мать Лайона. – А когда он приедет от сеньора, ты можешь отправиться куда угодно!

ГЛАВА 11. Заточение

Я задумалась над ее словами. То, что предложила графиня, меня совсем не устраивало:

– Сколько продлится поездка графа? Неделю, месяц?

– Если Раймунд не задержит Лайона у себя, то он вернется примерно через пять месяцев.

– Сколько?! – вскрикнула я. – Да за это время можно десять раз вернуться туда обратно, если только не в Америку идешь или плывешь!

– При хорошей погоде мой муж возвращался от суверена за четыре месяца.

– Хорошей погоде? – удивленно повторила я и вспомнила, где нахожусь, перебирая в памяти все исторические фильмы, которые видела и помнила. Кони, повозки, телеги. Сколько же времени занимала дорога в средние века? – В любом случае это очень долго, – убежденно произнесла я.

– Таково мое решение.

– Мне нужно попасть домой раньше, – не соглашалась я, на что графиня лишь пожала плечами.

– Мама! Что ведьма здесь делает?! – раздался гневный голос от двери, и в комнату стремительно вошел Лайон. – Она не причинила тебе вреда? – с тревогой оглядел мать граф и сердито посмотрел на меня. – Я велел тебе оставаться в комнате! – сердито заговорил он.

– И что? Мне там сидеть и ждать пока ты снова свалишься на мою постель?! – не подумав, произнесла я и тут же щеки полыхнули жаром, покрываясь румянцем. Лайон недовольно крякнул и, схватив меня за руку, потащил из комнаты.

Я еле поспевала вслед за широкими шагами графа, что шел по коридорам, направляясь в свою комнату. Попыталась вырваться, но руку лишь сильнее сжимали пальцы Лайона. Граф почти втолкнул меня в комнату, отчего я в бешенстве развернулась и встала посередине.

– Ты должна быть здесь! И ни шагу из комнаты! – крикнул он, и вышел, хлопнув дверью. Я метнулась было к выходу, но услышала, как в замке повернулся ключ. Бессильно пнув тяжелую дверь, я охнула от боли в ноге и выругалась, слушая, как в коридоре удаляются тяжелые шаги.

– Я тебе это припомню! – проорала я ему вслед, но тот и не подумал откликнуться. Вышла из комнаты, порадовалась свободе. Стоило только ее получить, как снова свободы лишилась. Я взобралась на лавку у окна и свесилась, выглядывая своего тюремщика-обидчика. Лайон вышел из замка, сердито что-то сказал своим рыцарям, и ему подвели черную лошадь. Граф стрельнул по окнам замка глазами и заметил меня, висящую на подоконнике. Обернулся, отдал ближайшим мужчинам какой-то приказ и те, развернувшись, направились к замку. Лайон легко вскочил на лошадь, и его отряд выехал из крепости.

Я подскочила к двери и попыталась сдвинуть тяжелый комод, который стоял около нее, чтобы ко мне никто не зашел. Тот будто врос своими деревянными ножками в пол, не сдвинулся даже на сантиметр. Что там задумал Лайон? То, что граф отдал приказ на счет меня, я не сомневалась и приказ мне явно не понравится, почему-то сомнений в этом не было. Мои предположения оказались верны, когда дверь открылась и двое рыцарей, гремя своей броней, двинулись прямо на меня.

– Убивают! Люди дорогие, помогите! – завизжала я, пытаясь царапаться и отбиваться, но те даже и не подумали остановиться. Один из рыцарей подскочил ко мне, схватил поперек талии, пытаясь отклониться лицом от моих когтей. Второй зашел со спины, нагнувшись, подхватил под ноги и они понесли меня вниз по лестнице. – Ах, вы! Железяки бесчувственные! – визжала я на весь замок, пока они не додумались закрыть мне рот рукой, но и это продлилось недолго, так как я цапнула сразу за палец. Один из рыцарей взвыл и приложил к моему рту свою кожаную перчатку. Вот тут я закрутилась, будто на горячей сковороде, от перчатки так воняло, что из глаз брызнули слезы: запах лошадиного пота, навоза, старой кожи, да всего чего угодно.

Рыцари прогрохотали сапогами по лестнице, и затащили меня в какую-то каморку без окон. Помещение весьма отличалось от красивых, наполненных всяческими сокровищами комнат. Это была просто каморка, в углу валялся скомканный матрас, а на нем грязное шерстяное одеяло.

– А ну, выпустите меня отсюда! – в ужасе закричала я, и развернулась к двери, но один из рыцарей пихнул меня в плечо и закрыл перед моим носом дверь, громыхнув напоследок замком. – Ой, да что ж это за варварство такое! – возмутилась я, но снова услышала лишь удаляющиеся шаги.

Я так понимаю, что пока не вернется Лайон, меня отсюда не выпустят. Вопрос только в том, куда граф уехал? Надеюсь, не на пять месяцев?! Ужас приподнял мои волосы, которые казалось, шевельнулись на голове. Мне, что здесь сидеть пять месяцев?

Я снова подскочила к двери, подобрав юбки, начала вопить и пинать дверь. Не знаю, сколько времени прошло, но охрипнув и отбив себе все кулаки и ноги, я села на скомканный матрас и попыталась прилечь на него. Из глаз сами собой потекли горячие слезы, стекая по щекам. «Я хочу домой! Как же я хочу домой!», – уже почти завывала я, размазывая слезы кулачком. Мне здесь ничего не нравится, даже Лайон, мне совсем не нравится! И графиня мне не понравилась! А еда здесь просто отвратительная.

Я плакала довольно долго, пока сама не заметила, как уснула. Проснулась от того, что почувствовала, как по всему телу ползают какие-то крохотные кусачие насекомые. Почесываясь, вскочила с матраса и села на пол, прижавшись к холодной каменной стене. В каморке было ужасно холодно. Я сдернула с матраса шерстяное одеяло, но вскоре по мне опять начали ползать то ли блохи, то ли клопы. С отвращением стащила с плеч одеяло, кинула его снова на матрас, и, обняв себя руками, попыталась сжаться в комочек, чтобы немного согреться. Это плохо помогало, и вскоре я уже дрожала вся, стуча зубами, выбивая дробь.

Видимо, я забылась все-таки сном, когда открыв глаза, увидела слабый свет, прибивающийся под дверью каморки. Всю ночь, даже во сне, я так отчаянно скреблась из-за кусачих тварей, что все тело зудело и чесалось. Но никто не пришел, чтобы выпустить меня или принести воды. Стараясь не впадать в отчаяние, я снова и снова перебирала в уме возможность попасть домой, но их не было. Я не знала, почему оказалась здесь и как, тем более не представляла, как вернуться. А еще отчаянно хотелось в туалет. Я тихонько завыла, поскуливая, и так увлеклась, что чуть не пропустила появление Лайона. Тот стоял на пороге каморки, распахнув дверь, и смотрел гневно на меня. Я, щурясь от яркого света, заслонилась рукой и снова взвыла, теперь уже от злости.

– Или ты впредь подчиняешься моим приказам, как все в этом доме, или остаешься сидеть здесь! – сердито рявкнул граф, не делая ни шага в мою сторону. Затем немного постоял и развернулся на каблуках, намереваясь выйти из каморки.

– Я слушаюсь, слушаюсь! – быстро пообещала я, вставая с пола, морщась от боли в затекших ногах. Чтобы ему пусто было! Пусть делает, что хочет, слова не скажу! Но здесь не останусь. И гордо подняв голову, прошла мимо Лайона, оставляя за собой свою одиночную камеру.

ГЛАВА 12. Освобождение и новый плен

Тело нестерпимо чесалось, и я бы сейчас все отдала, чтобы принять ванну. Оглядела комнату, и прошла снова к окну, залезла на лавку. Грустно вздохнула, подперев подбородок, стала смотреть во двор. Очень хотелось есть и пить, но обо мне, казалось, все забыли. Час спустя, когда я хотела снова начать кричать в окно, призывая Лайона, в дверях повернулся ключ, и вошла Адель. Служанка посторонилась, пропуская в комнату слуг с несколькими ведрами воды, от которых шел пар, а затем подошла к стене и открыла небольшую нишу, из которой мужчины достали невысокую медную ванну.

Слуги вылили ведра с водой в ванну, и вышли из комнаты. Адель подошла ко мне, положив на кровать стопку чистого белья:

– Эрл сказал, чтобы вы помылись и ложились спать, на рассвете я приду одеть вас. Вы отправитесь с ним.

– Куда?

– Об этом мне не положено знать, – уклонилась служанка от ответа, пятясь задом к двери.

– Адель, ты веришь мне, что я не ведьма? – спросила я, направляясь к ванне.

– Верю, конечно, – осторожно ответила Адель и шмыгнула за дверь. Я тяжко вздохнула и решила проверить, сторожат ли меня. Быстро подошла и отворила дверь, наткнулась взглядом на двух рыцарей, которые, усмехаясь, толкнули меня обратно, захлопнув перед носом.

– Ну, ничего, придет мое время, – гневно сказала я, стягивая на ходу платье. Шнуровка спереди с трудом поддавалась, но все же я ее распутала, и, сняв платье, быстро забралась в горячую воду. Чуть не заскулив от восторга, чувствуя, как зудят расчесанные места. Вода доходила мне лишь до плеч, а колени пришлось подтянуть к груди, но я была согласна на что угодно, лишь бы помыться. Быстро вымыла волосы и потерла тело грубой мочалкой из конского волоса. Вода быстро остывала, пришлось покинуть ванну, что я сделала с большим сожалением.

Расчесанные места уже чесались меньше и, осмотрев себя, я нашла, что все не так плохо. Накинула длинную полотняную сорочку и уже хотела юркнуть под теплую шкуру на кровати, когда дверь отворилась снова. Вошел Лайон, а за ним опять слуги. Они молча вылили содержимое из ванны в окно и снова наполнили ее горячей водой. Я метнулась к кровати и залезла под толстый мех, оставив неприкрытым только свой любопытный нос.

Лайон сердито посмотрел на меня, ухмыльнулся и начал раздеваться. Я во все глаза смотрела, как один из слуг задержался в комнате, чтобы помочь графу. Вначале с Лайона сняли золотые щитки с рук и ног, серебристый узор на них сверкнул в пламени свечи. Затем граф освободился от грудных доспехов, снял тяжелую кольчугу, оставшись в стеганой куртке и кожаных штанах, что обтягивали ноги. Слуга разжег камин и, схватив в кучу все доспехи, вышел из комнаты. Лайон быстро снял куртку, тонкую белую тунику, схватился за завязки по бокам штанов.

– Ты же не собираешься раздеваться полностью? – пискнула я со своего угла, на что Лайон рассмеялся и, наслаждаясь моим испугом, демонстративно снял последнее из одежды.

Я закрыла глаза и забралась с головой под шкуру, пытаясь избавить себя от дальнейшего зрелища. Но любопытство пересилило, поэтому вскоре один мой глаз высвободился из мехового плена. Боже! Я чуть не охнула от восхищения. Лайон повернулся ко мне, сверкая прелестными ягодицами и спиной. Я почувствовала, как лицо заливает жар, а по телу поползла предательская горячая волна. Обнаженного мужчину я, конечно, видела, но такого сногсшибательного – нет. Крепкие ягодицы, ямочки над ними и спина, на которой перекатывались упругие мышцы. Я успела заметить несколько старых шрамов и один еще розовый, видимо, Лайон недавно был ранен. Граф забрался в ванну, обернулся, почувствовав на себе мой восторженный взгляд, коротко бросил:

– Подойди и вымой меня! – я презрительно фыркнула, не удостоив его ответом, и снова скрылась под мягкой шкурой. – Зря я тебя выпустил из каморки, наверное, нужно вернуть тебя обратно, до утра.

Я немного посидела под меховой защитой, но со вздохом вылезла из-под нее и встала с кровати. Подошла к Лайону и опустилась на колени перед ванной.

Граф приподнял черную бровь и кивком указал мне на медный небольшой таз, в котором стоял глиняный кувшин с тягучим мылом, и рядом лежала мочалка. Пришлось взять ее, плюхнуть на нее пахнущую хвоей массу. Лайон отодвинулся от стенки ванны, подставляя мне спину и плечи. Я провела мочалкой по бронзовой коже, чувствуя, как под руками напрягаются мышцы стальными жгутами.

Внизу живота начал собираться горячий жар и закручиваться узлом. Сердце напряглось и бухало в груди, а губы внезапно пересохли. Мне ужасно захотелось провести рукой по этой коже, обвести пальцем каждый изгиб, поцеловать шею, где влажными завитками лежали волосы. Мочалка скользила по его коже, оставляя мыльный след. Лайон повернулся, подставив могучую грудь, и обжег меня своими зелеными глазами. Я судорожно слизнула влажную каплю с верхней губы и провела мыльной рукой по его стальной груди, касаясь ключиц, спустилась ниже, к краю воды.

– Довольно, – хрипло произнес Лайон и начал вставать в ванной. – Теперь мой ноги!

Я охнула, не успев отшатнуться, открыла рот и уткнулась взглядом в мужское достоинство, которое покачивалось передо мной во всей своей красе, сверкало мокрыми каплями.