Текст книги "Кофе и зеркало"
Автор книги: Диана Галли
Жанр: Юмористическая проза, Юмор
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Что за игрушка?
– Герои меча и магии, естественно!
– Любишь фэнтэзи?
– Люблю. И книжки люблю. И кино. И Родину люблю.
– Про Родину – это ты вовремя заметила. Родина тебя призывает. Пойдешь служить в «Лабораторию НИИПАЛОВО»?
– Какую???
– Научно-исследовательский институт паранормального, атипичного, левитационного и общевойсковых объединений".
– Издеваетесь, да?
– Да. Никак мы не зовемся. Лаборатория 77/321 – только порядковый номер у нас. Проходцы, аномалии. В основном – фиксируем. Если запереть нельзя – вербуем. Засылаем, замораживаем, консервируем. Дезактивируем, если есть возможность.
– А меня – как хотели дезактивировать?
– Как и всех. – Понял, что проговорился.
– Что-то в этом духе я и ожидала. Нет, Алексей Иваныч. Спасибо. – Я боялась, что не получится. Но получилось. Сосредоточиться и пройти дальше.
Алексей Иваныч выронил сигарету. Потому что задержанный – бросил бычок и исчез.
– Без ключа! Без ключа! – закричал «начальник» и рванул к джипу. К рации и ноутбуку.
Сейчас я сижу на крыше девятиэтажки в моем Затрехреченске. Мое любимое место в юности, высоко и тихо. На ладони – родинка свежая. В перчатке, на подкладке – была какая-то железка. Когда бритиши с меня ее сдирали, железка раскалилась и обожгла ладонь. Ожога не было, а вот родинка – появилась. В форме маленькой звездочки. Наверное, у Джованни тоже.
Родинка в полсантиметра, четырехконечная черная звездочка. Ключ – не предмет. Ключ на кожу наносится порталом.
Ветер меня причесывает на такой высоте. Смеркается. Городок засыпает. Я хочу посидеть здесь еще. Вряд ли они смогут отследить меня. В первый раз, в Москве – нас засекли по камерам. Второй раз – в вагоне тоже были камеры. И после полюса – обыскивали жилье Капуцина, потому что сразу выяснили по записи его лицо, а он в базе, наверняка – профессор, все-таки.
Как его найти, как подать знак и уехать отсюда? Я еще не знаю. Но обязательно придумаю. Но сейчас, я просто посижу на крыше до звезд. Слишком много всего свалилось.
Это не случайность. Это не просто чудеса. Я – проходец. Алексей Иваныч вез меня не в психушку. Вербовал – для спокойствия. Знал ведь, что я очень не люблю «людей в штатском». Анкета моя для госслужбы – лежит на серверах, много лет. Был грех в юности, хотела работать в издательстве государственном. Много я там понаписала в молодом запале. И про спецслужбы решительно написала. И про «людей в штатском». Вот как оно аукнулось.
Как все это смешно и по-русски горько. Над Затрехреченском загораются звезды. Любимое созвездие Ориона висит над горизонтом, ровно указывая путь домой.
Вот только «люди в штатском» не смогли отыскать ни моего настоящего имени, ни моей фотографии. Даже анкета ко мне привязана именем «Северка».
Неужели никто из проходцев не уцелел? Значит, мне надо найти тех, кого Алексей Иваныч не смог уничтожить или завербовать. Я не могу быть одна такая, просто не могу. Если Алексей Иваныч так быстро понял, что со мной делать – значит, у него уже есть опыт общения с такими же, как я. Где они? Кто они? Проходцы, телепортирующиеся люди. И как только эта мысль оформилась окончательно – что-то произошло. Воздух зазвенел, и по крыше прошла теплая волна. Я вскочила, отступила к лифтовой будке. И увидела троих, что возникли из ниоткуда. Они не нападали, не двигались. Просто стояли и молчали.
– Вы – такие же, как я? Проходцы?
– Да. Покажи руку. – Протянули мне свои ладони. У каждого был свой символ – у кого-то крест, у кого-то треугольник, а у самого старшего – цифра, 1. Я протянула свою ладонь – и они улыбнулись.
– Думаешь, представляешь точно до волоса, прыгаешь. Но сейчас глаза закрой. Поведу я – Тот, с номером, положил руки на мои плечи.
И мы прыгнули!
3
Он спал, как ребенок, подложив ладошку под щеку. Волосы давно не расчесывали, лицо бледное и осунувшееся. А еще у кровати стояла бутылка. И это мне не нравилось.
Я обошла кровать, стащила кроссовки и забралась в постель. Села к спинке кровати, достала расческу из поясной сумочки и стала осторожно причесывать спящего неряху. Да, для начала не помешало бы его хорошенько помыть. С мылом и мочалкой.
Он повернулся, не открывая глаз, протянул руки и сгреб меня в охапку. И не просыпаясь, пробормотал:
– Пожалуйста, дай мне поспать.
– Конечно, англичанкин ты мой, конечно. – Ответила я по-русски.
Секунд пять Капуцин не шевелился. А потом – глаза распахнулись, он дернулся и отпрянул. И свалился с кровати. Зазвенела бутылка, Джованни появился из-за бортика и промычал:
– Не надо, пожалуйста! Я хочу проснуться!
– Просыпайся.
Он влез обратно. Протянул руку и тронул меня за плечо. А потом сгреб меня в охапку и заплакал. Как ребенок, всхлипывая и подвывая.
– Ну, Джованни, ну, что ты…что же ты!
А он плакал и не мог успокоиться. Пришлось отстранить его, укрыть одеялом. Я гладила его лохматую голову и тихо шептала смешную детскую присказку: «У рыбки не боли, у собачки не боли…»
Целовала его, а он все не успокаивался.
– Сейчас они заявятся, заберут тебя, и мне снова не дадут визу. – наконец, произнес он. – Или я проснусь.
– Не заявятся. Успокойся. И ты не спишь.
– Почему? Они следят за такими происшествиями. Это их работа. Тебя не может быть здесь. Они так и сказали. Тебя не может быть. Мне снова надо лечиться, снова в клинику! Они упекут меня в клинику!
– Джованни. Ты пьешь? У тебя там бутылка стоит.
– Немножко.
– Сколько мы не виделись с тобой?
– Год и семь месяцев и три дня.
Теперь я его сгребла в охапку. И он уже не плакал. Просто гладил меня, целовал и упрашивал не плакать. Он все не мог поверить, что это я. А я все не могла поверить, что он ждал.
– Они приезжали ко мне. Говорили, что это происки разведки, что таким образом русские проникают повсюду. А я рассказал им половину сборника "Нецензурная лексика русского языка". Потом они упекли меня в клинику. Месяц лечили. Потом я потерял работу. Потом они снова приходили и спрашивали. Но в клинике я понял, как себя вести. И наконец, они оставили меня в покое. И я пытался получить визу в твою страну. Я хотел найти это место, в Москве, где мы первый раз встретились. Но визу не давали, я подрабатывал в музее, в библиотеке, в галереях.
– Джованни. Я здесь. Я нашла таких людей. Тех, кто может проходить.
– Так долго! Я ждал тебя. Каждый день ждал!
– У тебя есть планы на сегодня?
– У меня психотерапевт.
– Надевай штаны и свитер. Отныне у тебя другой психотерапевт.
Он натянул одежду, сбегал в ванную. Я начертила на косяке входной двери свой символ и обернулась к англичанкиному сыну:
– Ботинки надень. Это мне можно босиком, а ты у нас – нежный.
– Я не нежн…
Он здорово смотрелся в одном ботинке на вершине пирамиды. Второй он так и держал в руках. Я рассмеялась и схватила его за шкирку. Ветерок тут, наверху, гулял сильный.
– Завязывай.
Джованни присел, стал шнуровать ботинки и вдруг закричал:
– Я стою на вершине пирамиды и завязываю шнурки! Я идиот!
Над пустыней вставало солнце. Джованни распрямился, поежился от ветра. Я развернула его за плечи в другую сторону.
Золото растекалось в воздухе – ощутимое, тончайшее марево солнечного света, всепобеждающее золото.
Капуцин даже дышать позабыл, только стоял, как неизвестный маленький божок на вершине пирамиды, в одном зашнурованном ботинке.
У него были зеленые глаза в этот миг – солнце играло на ресницах и кудряшках, в его раннем серебре волос. И еще – он плакал. Но теперь это было правильно.
Мы стояли там, в начале геометрии этого мира, на вершине пирамиды. Джованни смотрел вдаль, забыв и про свитер, и про ботинки, и про все на свете.
Он был такой худой и такой измученный в этот миг. Я поднырнула ему под руку, обвила руками и прижалась к этим ребрышкам, которые можно было пересчитать под тонким свитерком.
– Я всегда мечтал здесь побывать, – наконец, очнулся мой англичанкин. – Именно на рассвете. Правда, я не знал, что здесь так…так неровно. – он опустил голову – шнурок ему я уже завязала.
– А где еще ты мечтал побывать?
– В Риме.
– Ну, в таком виде можно. – и мы прыгнули.
Проходец прыгает по зрительному образу. В моей памяти Рим ассоциировался с одной картинкой – площадью Святого Марка. И там мы оказались в гуще толпы. Капуцин испуганно озирался, крутился, как волчок. Я схватила его за руку и потянула в сторону переулка. Там мы с трудом отдышались.
– Давай домой. – попросил Капуцин.
– Домой?
– Ко мне.
– Там может быть небезопасно.
– Тогда куда-нибудь, где нет людей.
И мы оказались на берегу речки. Джованни сел прямо на траву и сказал:
– И ты можешь так в любой момент?
– Да. Ограничений нет.
– Надо готовиться к каждому прыжку, да?
– Нет, не надо. Понимаешь, это – свойство организма.
– Телепортация, да?
– Нет. Понимаешь, мы – проходцы.
– Мы?
– Да. Нас не так много, но мы есть. И я нашла таких людей. Вернее, они нашли меня.
– А те, другие?
– Агенты? Теперь это не проблема.
Мы прошли обратно в его квартиру.
– Собирай свои вещи. Только самое ценное. Сюда ты уже не вернешься.
– А куда мы пойдем?
– Во Дворец.
– Букингемский?
– Почти. Надо представить тебя Совету Проходцев. А потом найдем домик в любой стране мира. И будем жить.
Он рылся в тумбочках и шкафах. А я сидела на подоконнике. И думала о том, что он понравится Анимару. И надо будет рассказать ему о войне…
Джованни взвизгнул где-то в ванной.
– Пардон! – раздалось в ответ. – Испугал.
– В комнату ввалился Анимар, слегка смущенный:
– Твой цыпленок там порезался. Пойдешь зашивать?
– Сильно?
– Не очень. Почему он такой дерганый?
– Агенты. Психушка.
– Я беспокоился, ты не позвонила.
– Да замотались что-то. – И мы оба захохотали.
Капуцин сгреб свое барахло в три сумки. Анимар подхватил их и исчез.
– А… а он мои вещи унес. – Джованни был близок к истерике.
– Это наши. Помочь решили. Обними меня. И попрощайся со своей прошлой жизнью.
– Не с чем прощаться, разве это жизнь?
– Тогда пойдем.
И мы прыгнули.
4
Анимар оставил сумки в моем номере. И деликатно удалился. Капуцина пришлось усадить в кресло у окна, налить коньяка и заставить выпить.
– Это мой номер. Апартаменты. Хауз.
– Дворец?
– Дворец. Мы его, правда, во время войны разрушили. Но ничего, восстановили.
– Войны?
– Да. Нас очень не хотели видеть на Земле.
– И вы победили?
– Скажем так, заключили перемирие. Они нас не убивают, мы их не достаем.
– А я думал, тебя держат в России в лаборатории. Или в этом, ФСБ.
– ФСБ делом занимается. Ваши тоже. Мы по другому ведомству числились. Но вот, смогли договориться.
– И здесь мы будем жить?
– Да. Если захочешь. Или где-нибудь еще.
– А меня с работы выгнали. Еще после первого случая.
– Еще лучше. Начнешь новую жизнь здесь.
– Мы в Москве?
– В Москве.
– Мне же виза нужна.
– Не нужна. За тебя уже все решили. Будешь английский преподавать, переводами заниматься. Книжки писать.
– Я рисовать люблю.
– И рисовать. Что хочешь – то и делай. Только не теряйся. Захочешь – мы тебя женим.
– Надеюсь, ты не гомо? У нас тут к ним не очень.
– Нет, я натуральный.
– Йогурт, блин! – На антресоли появился Анимар. – Вы еще не наворковались?
– Я тебя стукну, сэр. – пригрозила я крестоносцу, – подслушивал?
– Нет. Слушал.
– Я же просила!
– Имею право. Я твой командир.
– Кто это? —шепотом спросил Джованни.
– Анимар. У нас тут логины вместо имен.
– Он в ванной за мной подглядывал!
– Не подглядывал, а случайно промахнулся. Что за тобой подглядывать, кожа да кости!
– Что-то случилось? Моя помощь нужна? – балаган мог длиться бесконечно, пришлось вмешаться.
– Тебя Иржи ищет. У вас там шефский концерт или что-то в этом роде.
– Хорошо. Капуцин. Слева – ванная. Бросай вещи, приведи себя в порядок, одень что-нибудь приличное. Пойдем работать.
– Работать! – мой англичанин улыбнулся и кажется, пришел в норму. Мягко подтолкнуть к ванной и услышать yes, yes.
Анимар сидел на моей кровати. Скинуть вещи, достать из шкафа костюм – минутное дело. Только с корсетом и пластырем крестоносец помог.
– Ты ему все рассказала?
– Не успела. Сводила к пирамидам и в Рим. Потом сюда пришли.
– Не спеши. Дай ему время. Он у тебя медленный.
– Зато ты быстрый.
Анимар усадил меня рядом:
– Он ведь никогда не сможет понять.
– Не нужно ему это.
– Мне нужно. Я знаю. Я был с тобой рядом.
– Ты никуда не денешься. Он – друг, и я за него в ответе. Он не соперник тебе, Анима.
– Спасибо, что успокоила.
– Поезжайте с Иржи. Я сегодня загляну к Алексею Иванычу в лабораторию. Там какие-то новые архивы подняли, нашли массу документов времен Николая I. Сними мне копии.
– Конечно.
Крестоносец поцеловал мне руку и ушел.
Как рассказать моему смешному английскому потеряшке, что произошло за этот год? Показать колумбарий в подвале? Тронный зал, где больше никогда не будет короля? Разбитое окно на седьмом этаже, где был заключен Союз Проходцев, Миротворца и Ордена?
Или начать все с того дня, когда я сидела на крыше панельной девятиэтажки и думала, что никогда его больше не увижу…
В тот вечер на мой зов пришли Иржи, Сантьяго и Анимар. Первые проходцы, с кем свела меня судьба. Три человека, что умели, как и я, находить сердце Города.
5
Год и семь месяцев и три дня назад.
Меня распластало на каких-то битых кирпичах.
– Не трогать! – крикнул кто-то над ухом.
– Спасибо…
В голове шумело, на щеках – кирпичная крошка. На лбу вспухал желвак.
– Я сама на кирпичи еще не приземлялась.
– Кто наводил? – тихо спросил тот, что с короной на ладони.
– Сантьяго.
– Извинись.
Молодой и кучерявый подошел, смущенно пряча взгляд:
– Я случайно. Не рассчитал площадку. Извини.
– Тебе урок на будущее. И ей. Идем.
Битые кирпичи устилали изрядный кусок площади. Бывший военный городок. Но площадка, где остальные приземлились, была расчищена. Все остальное – локация для боевика. Где все взорвали, а потом пошли лесом. В лесу виднелась широкая просека. И никаких проводов кругом. Городок мертвый.
– Где это мы? – на каждый их шаг приходится два моих, потому запыхалась я уже на первых ста метрах.
– Военный городок. Здесь нас когда-то изучали. Попутно препарировали. Под землей – ярус лабораторий.
– И?
– И мы здесь живем.
– Под землей?
– Под землей.
– Как в кино?
– Как в плохом кино.
– А почему не в городе?
– Потому что в городе нас легко засечь. А камеры наблюдения теперь вообще покоя не дают. Тебя по ним вычислили.
– Хорошо. А разве бывшие хозяева лаборатории сюда не заглядывают?
– Не заглядывают. За этим городком – полигон. Фонит так, что никто не заглядывает. Перестарались.
– Жаритесь, но не сдаетесь?
– Дорогая, а что ты предлагаешь? – огрызнулся тот, что с крестом.
– Предлагаю свалить в глухую деревню и не жариться на бывшем полигоне.
– Пробовали. Вычисляют. Деревенские нас не приняли.
– Так вы бы с ними пили, они б и приняли!
– Дело говорит! – встал на мою сторону "крестоносец". – Иржи, как мы без нее жили?
– Как жили, так и будем жить. Обучай тогда сам, раз она тебе нравится!
– И обучу. И в деревню уеду!
– Балагуры?
– Балагуры.
Так нас и прозвали впоследствии. Когда мы разгадали, как скрыться от камер и как пить с деревенскими. И много чего еще придумали.
В овраге за развалинами городка подмыло склон – там и был проход в подземный ярус. Иржи показал часовому свой медальон – корона, выбитая на солдатском жетоне.
У всех были жетоны на толстых цепочках.
– Жетоны?
– Просто. Не портятся. Но некрасивые. Меня Анимар зовут. – «Крестоносец» помогал мне подниматься по размокшей глине к воротам.
– От anime?
– От anime.
– А что вы, как Алексей Иваныч, стиль перенимаете, сэр?
– Защитные меры. Да я нормальный, остальные всё в войнушку не наиграются. Иржи в Афганистане воевал, вот и не может успокоиться. Да и Алексей Иваныч с его лабораторией много напакостил нашему брату.
– Анимар. А еда у вас есть?
– Есть. Все есть. Иржи, я отведу ее в столовую?
– Норму знаешь. Потом на совещание.
– Хорошо. Идем. – И большая ладонь опустилась мне на загривок. Ласково.
Переходы, камеры по бокам, а в конце – большой зал. Столовая. Он же совещательная. Он же тронный зал. Потому что подобие трона в углу стояло.
– Абсолютизм?
– Просвещенная монархия. С элементами идиотизма.
– Давно ты с ними?
– Лет десять. Привык. Лучше б один был. Тараканов в головах – как семечек в арбузе. Но Иржи тут главный бахчевод.
– Анимар. У вас у всех – клички?
– Имена. Тебе ведь твое приснилось однажды?
– Приснилось. В десять лет.
– Вот и мне приснилось. В сорок.
– А кем ты до того был?
– На заводе работал. А в 90-е кем только не был. Садись.
Стол железный. Банка консервов. Вилка. Ножик. Кружка алюминиевая. Зато еда. Анимар принес мне чай в стакане. Железнодорожный подстаканник, ложечка, кусок сахара.
– Суровые вы ребята.
– Суровая дисциплина, все равны, коммунизм в одном подвале.
– Попробую поверить.
– Допивай, пойду твой номер показывать.
Номер 22 был похож на тюремную камеру. Пять шагов от стенки до стенки. Койка, одеяло, полотенце, тазик с кувшином. Водичка в кувшине.
– Душ через две двери слева. Туалет тоже там. – Анимар прислонился к косяку и ждал моей реакции.
– А можно я наверху поживу?
– Нельзя. Там радиация.
– Зачем вы живете так? Разве нет никакого другого места на планете?
– Война у нас. Давняя. С Алексеем Иванычем и его ребятами.
– Давняя – с 90-х?
– С 90-х. Иржи слово дал – пока не решит эту проблему, наверх свой клан не выведет.
– Думаю, ты не сильно с ним соглашаешься.
– Сильно не соглашаюсь.
– Анимар, а чему ты хочешь меня учить?
– Всему. Ты же первопроходец. Первые разы прыгаешь. У тебя даже карта еще не проявлена.
– Слушай. А если мы отсюда удерем в нормальное место?
– В какое?
– В любое. Где не фонит, нет этой романтики на нарах и просвещенного военного идиотизма.
– Хоть недельку поживи. Тебе же возвращаться некуда.
– Некуда. Не в свое же затрехреченское прошлое…
– Иди сюда. У тебя на лице такой бланш, что мне не по себе.
Он усадил меня на койку, смочил полотенце в кувшине с водой и стал вытирать мою физиономию. Долго пыхтел, пытаясь оттереть родимое пятнышко.
– Это – родимое пятно!
– Правда? Вот уж никогда не думал, что они тут бывают.
– Бывают. У меня.
– Забавно. У меня здесь – и указал на правое плечо.
– Анимар. Ты меня уже отполировал или сказать что хочешь?
– Сказать хочу. Ты первая, кого мы нашли за последние 10 лет. Живой.
– Спасибо, что нашли. Теперь понять бы всю игру.
– Это не игра. Иржи затеял войну. И мы воюем.
– Почему ты живешь здесь?
– Некуда мне идти.
– То есть, что мы можем прыгать в Европу, ты не знаешь?
– Не можем. Раньше могли, а теперь навык утрачен.
– В голове твоей навык утрачен! Я была в лондонском метро. Была в самом "грэйт кэпитол" на улице. Правда, нас повязали и опять разлучили.
– Нас?
– Того, с кем я первым столкнулась. Джованни.
– Итальянец?
– Не знаю. Зовут так. Живет в Лондоне. Бритиш до последней пуговки. Но забавный.
– Влюбилась?
– Не знаю.
Анимар развесил мокрое полотенце на спинке койки. Выудил из кармана йод-карандаш и старательно заштриховал мне ссадины, шишку на лбу и зачем-то старый шрам на запястье.
– Может, поспать хочешь? Денек был тяжелый.
– Нет. Пошли, покажешь мне совещание.
– Тебе нельзя.
– Считай, что можно. У меня нет времени на сон. Выучусь у вас и пойду дальше.
В тронной/совещательной было людно. Человек десять сидели вокруг трона. На троне (кстати, сколоченном из березовых поленьев, почему-то) восседал Иржи. Спасибо, что без короны.
– Анимар. Хорошо, что ты ее привел. Добро пожаловать, Северка. Первопроходец. Пожелаем ей побыстрее проявить свою карту.
Анимар прошел в первый ряд, подвинул Сантьяго и усадил меня перед королем.
Иржи был в куртке с нашивками. Каждая нашивка – почему-то изображала перечеркнутую маску. Король говорил о лаборатории 77/321. Об Алексее Иваныче. О том, что он отследил меня, мешал мне целый год, не объясняя ничего, не пытаясь завербовать и не убивая. На последнее он особенно указывал в своей речи.
– Мы пытались жить с ними мирно. Но они постоянно охотятся. Двоих уже убили. Троих искалечили. Мы отомстили, но этого мало. Я предлагаю – поход. Мы должны устроить засаду. И перебить их наконец. Кто со мной?
– Мы все с тобой. – Раздалось вокруг.
Анимар и Сантьяго смолчали. Иржи посмотрел на них, но ничего не сказал.
– Северка будет жить с нами. Анимар ее обучит. Я надеюсь, в наших рядах станет на одного бойца больше.
– Не надейтесь. – Честно и громко призналась я. – Воевать не буду. И вам не советую.
– Мы знаем твою позицию. Но просто ты еще ничего о нас не знаешь.
– Как и вы обо мне. – слушать этот цирк надоело, я встала и ушла к воротам.
Часовой открыл их без вопросов. На склоне было холодно, мокро и темно. На той стороне оврага шумели деревья. А в небе – бежали рваные тучки, проблескивали звезды.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
