Текст книги "Барабаны осени. Книга 1. На пороге неизведанного"

Джейми, внешне безмятежный, будто бы рассеянно попивал эль, но я заметила, как его ладонь под столом сжалась в кулак. Дункан не владел собой так хорошо, поэтому наклонил голову, чтобы скрыть лицо. Эти двое не могли спокойно сидеть в присутствии красных мундиров, и на то были серьезные причины.

Остальных людей солдаты почти не потревожили. Группка певцов у камина продолжила выводить бесконечную «Нальем полней бокалы», а между служанкой и парой подмастерьев разразился громкий спор.

Солдат вышел из кухни с пустыми руками и, грубо растолкав игроков в кости, присоединился к товарищам. Они повернулись на выход, как раз когда в двери протиснулась тощая фигурка Фергуса. Ему пришлось вжаться в косяк, чтобы не угодить под солдатские локти или приклады мушкетов.

Один из солдат заметил блеск металла и с интересом уставился на крюк, который заменял Фергусу левую кисть. Потом настороженно глянул на самого Фергуса, но вскинул мушкет на плечо и поспешил за остальными.

Фергус протиснулся сквозь толпу и рухнул на скамейку рядом с Иэном, изнывающий от жары и злой.

– Чертов кровопийца этот salaud! – заявил он без предисловий.

Джейми вскинул брови.

– Священник, – перевел Фергус с родного французского.

Он схватился за кружку, которую придвинул к нему Иэн, и, мигом ее осушив, тяжело выдохнул. Впрочем, после этого он заметно повеселел.

– Десять шиллингов, чтобы Гэвина похоронили на церковном погосте! – воскликнул Фергус, утерев губы. – Причем церковь-то англиканская, естественно, католических здесь вообще нет. Торгаш жалкий! Знает, что у нас нет выбора. Хорошо, если тело хоть до заката долежит в приличном виде.

Он оттянул влажный от пота шейный платок, а потом постучал кулаком по столу, привлекая внимание сбившейся с ног прислуги.

– Сказал этой зажравшейся свинье, что решать платить или нет, будете вы. В крайнем случае похороним его в лесу. Правда, придется купить лопату, – хмуро добавил Фергус. – Скряги-горожане знают, что мы не местные, так что до последней монетки обдерут, дай им волю.

Про последнюю монетку он оказался прав. Денег хватало расплатиться здесь и на провизию для путешествия на север. Может, еще на пару ночевок в каком-нибудь постоялом дворе. И все. Джейми мельком оглядел таверну, прикидывая шанс подзаработать на игре в карты или кости.

Лучше всего он играл с солдатами или моряками, но их здесь было маловато. Скорее всего, весь гарнизон до сих пор прочесывал город в поисках беглеца. Небольшая компания в другом углу шумно распивала бренди. Двое мужчин пели, точнее, пытались петь, чем ужасно веселили товарищей. Джейми едва заметно кивнул в их сторону и снова повернулся к Фергусу.

– А пока куда ты дел Гэвина?

Фергус дернул плечом.

– В фургоне лежит. Обменял его одежду у ветошницы на саван. Она еще и согласилась обмыть тело. Не тревожьтесь, милорд, он в порядке. Пока что, – добавил Фергус, поднося очередную кружку эля к губам.

– Бедняга Гэвин. – Дункан Иннес приподнял кружку, салютуя падшему товарищу.

– Sláinte[2]2
  Традиционный гэльский тост.


[Закрыть], – отозвался Джейми, повторив жест. – Он не захотел бы лежать в земле в лесу.

– Почему? – полюбопытствовала я. – Наверное, ему уже все равно.

– Ох, нет, миссис Клэр, нельзя так поступить, – замотал головой Дункан.

Такое проявление чувств меня удивило – обычно Дункан был очень сдержан.

– Гэвин боялся темноты, – мягко пояснил Джейми и криво усмехнулся, когда я на него уставилась. – Я прожил с Гэвином Хэйзом почти столько же, сколько с тобой, саксоночка… и в куда более тесном жилище. Я хорошо его узнал.

– Ага, жутко не любил оставаться один в темноте, – согласился Дункан. – До смерти боялся… tannagach… как там, духов, да?

Его продолговатое, полное скорби лицо помрачнело. Перед глазами Дункана явно стояла тюремная камера, которую они с Джейми делили с Гэвином Хэйзом – и еще сорока заключенными – долгих три года.

– А помнишь, Макдью, как он однажды рассказал о встрече с призраком?

– Помню, Дункан, а лучше бы забыл. – Джейми содрогнулся, несмотря на жару. – Полночи после этого не спал.

– А что он рассказал, дядя? – округлил глаза Иэн. Щеки юноши пылали, а влажный от пота шейный платок смялся.

Джейми задумчиво потер подбородок.

– Ну… дело было в нашей Шотландии, поздней осенью, как раз перед приходом зимы. Когда даже в воздухе витает ощущение, что вот-вот ударят морозы. – Усмехнувшись, он откинулся назад с кружкой в руке. – Не то что сейчас. В общем, тем вечером сын Гэвина пригнал коров, однако одной не хватало. Парень рыскал и по холмам, и в лощинах… не нашел. Гэвин оставил его доить оставшихся двух, а сам отправился на поиски пропажи.

Джейми вертел в ладонях кружку, всматриваясь в темный эль, словно видел в нем родные горные пики и затянутые туманом долины.

– Он успел порядком отойти, и, когда оглянулся, дом уже скрылся из виду. Даже света в окне было не различить. И тишина – только ветер выл. Гэвин зашагал дальше по грязи и вереску. Под ногами потрескивал лед.

В тумане показалась рощица. Гэвин направился к ней, думая, что корова могла спрятаться под деревьями. Он говорил, там росли березы. Они стояли уже совсем без листьев, зато так сплелись ветвями, что приходилось наклоняться, чтобы пройти.

Итак, Гэвин вошел в рощу и понял – никакая это не роща, а кольцо деревьев. Высоких, ровных. Между ними ютились маленькие. Из веток образовалась самая настоящая стена. А в центре – могильник.

Несмотря на духоту таверны, у меня по спине опять побежал холодок. Я уже видела древние могильники в Шотландии. Рядом с ними даже днем не по себе.

Джейми отпил эля и вытер пот с виска.

– Бедняге Гэвину аж поплохело: он понял, где оказался. Старый могильник, такие выкладывают из обломков скалы, насыпают гору из камней. Странное место. А уж в темноте, на морозе… Гэвин видел перед собой черный провал входа. Он знал, что нельзя подходить близко, особенно без сильного оберега. А у Гэвина – только деревянный крестик на шее. Поэтому он осенил им себя и ушел.

Джейми сделал еще глоток.

– Отходя от рощи, – проговорил он тихонько, – Гэвин расслышал за спиной шаги.

Иэн сглотнул и, не сводя глаз с дяди, на ощупь потянулся за кружкой.

– Гэвин шагал не оглядываясь, – продолжил Джейми. – Но то, что следовало за ним, не отставало. А когда он добрался до обледеневшего торфяника – настолько холодная стояла погода, что лед трещал под ботинками, – сзади тоже раздавалось: «Кх! Кх!» Наконец Гэвин не выдержал, крепко сжал крестик и с громким криком повернулся к неведомому преследователю.

– И что же там было? – Зрачки Иэна расширились от изумления и выпитого эля.

Джейми глянул на парнишку, потом на Дункана и кивнул, чтобы тот продолжал.

– Гэвин говорил, там был словно человек, только без тела, – тихо сказал Дункан. – Весь белый, словно сотканный из тумана. А на месте глаз – здоровенные черные дыры. Такие, что от ужаса Гэвин чуть на месте не околел.

– Но он выставил крестик перед собой и начал вслух молиться Деве Марии. – Джейми подался к столу. Тусклый свет камина очертил его профиль золотом. – И оно не смогло приблизиться. Замерло, наблюдая. Поэтому Гэвин стал пятиться, не решаясь поворачиваться спиной. Он спотыкался, боясь, что в любой момент упадет в речку или сорвется вниз со скалы, но больше всего он боялся повернуться к тому созданию спиной.

Гэвин шел и шел. Его ноги уже дрожали от усталости, когда он в конце концов различил в тумане огонек свечи в окне. Он радостно вскричал и бросился к дому, однако призрак оказался проворнее – метнулся мимо него и встал перед дверью.

Жена ждала Гэвина и, услышав его, тут же подошла к двери. Гэвин крикнул, чтобы она не выходила, а нашла что-нибудь, чтобы прогнать существо. Добрая женщина мигом выхватила горшок из-под кровати и ветку мирта, перевязанную красной и черной нитями, которую сделала, чтобы благословлять коров. А потом выплеснула воду на порог, и холодное нечто, взлетев, оседлало дверной косяк. Гэвин рванул в дом, запер дверь и не выпускал жену из объятий до самого рассвета. Свеча горела в окне всю ночь. С тех пор Гэвин Хэйз больше никогда не выходил из дома после заката. Пока не отправился воевать за принца Терлаха.

Даже Дункан, уже слышавший историю, вздохнул. Иэн перекрестился, а потом смущенно оглянулся – никто не заметил.

– И теперь Гэвин ушел во тьму, – тихо сказал Джейми. – Мы не позволим ему лежать в неосвященной земле.

– А корову нашли? – поинтересовался практичный Фергус.

Джейми вскинул бровь, повернувшись к Дункану, и тот ответил:

– Ага, нашли. Обнаружили несчастную животину на следующее утро. Все копыта забились грязью и камнями, глаза навыкате, морда в пене, и бока выпирали, будто вот-вот лопнут. – Он глянул на меня, на Иэна, и снова на Фергуса. – По словам Гэвина, на ней будто съездили в ад и обратно.

– Господи… – Иэн от души хлебнул эля.

Я последовала его примеру. Пьяная компания в углу пыталась затянуть песню, но каждый раз лишь заливалась хохотом.

Иэн опустил кружку на стол.

– А что с ними случилось? – вдруг заволновался мальчишка. – С женой и сыном Гэвина?

Мы переглянулись с Джейми, и он коснулся ладонью моего бедра. Я и без слов понимала, что стряслось с семьей Хэйза. Только благодаря храбрости и непреклонности Джейми подобное не случилось со мной и нашей дочерью Брианной.

– Гэвин так и не узнал, – тихо отозвался Джейми. – О жене больше ничего не слышал… Наверное, умерла от голода. Или холода, если ее выселили. Сын сражался бок о бок с Гэвином у Каллодена. Как только в камеру бросали человека, бившегося там же, Гэвин спрашивал: «А ты не видал часом паренька – Арчи Хэйз зовут, вот такого роста?» – Джейми механически повторил жест Гэвина, подняв руку футов на пять от пола. – Лет четырнадцать пареньку, носит зеленый пледик с небольшой золотой фибулой», – говорил он. Никто ничего не знал.

Джейми сделал глоток эля, не сводя глаз с британских офицеров, которые устроились в другом углу. На улице уже темнело, так что они явно отдыхали после дежурства. Кожаные платки на шеях были размотаны из-за жары. Под мундирами поблескивало личное оружие, почти черное в полумраке.

– Гэвин надеялся, что парня просто схватили и отправили работать в колонии, – сказал Джейми, – как брата.

– Должны же быть какие-то записи? – спросила я. – Они вели… ведут… у них есть списки?

– Вели, – согласился Джейми, по-прежнему наблюдая за солдатами. На его губах мелькнула горькая усмешка. – Это меня и спасло после Каллодена. Прежде чем пристрелить, они спросили мое имя, чтобы добавить в список. Но такой, как Гэвин, вряд ли сумел бы заглянуть в английские списки погибших. А если и сумел бы, то, наверное, не пожелал бы смотреть. Разве хотела бы ты узнать наверняка, что там числится твой ребенок?

Я покачала головой, и Джейми легонько стиснул мою руку. В конце концов, наша дочь в безопасности. Джейми осушил свою кружку и поманил прислугу.

Девица принесла еды, стараясь держаться от стола подальше из-за Ролло. Зверь без движения лежал в ногах, пристроив огромный лохматый хвост мне на ступни. Желтые глаза неотрывно следили за происходящим в таверне. Проследили они и за девицей, которая пятилась, нервно поглядывая на пса, пока не оказалась на безопасном расстоянии от его клыков.

Джейми с сомнением уставился на эту так называемую собаку.

– Может, он голодный? Попросить для него рыбы?

– Нет, дядя, не надо, – успокоил его Иэн. – Ролло сам ловит себе рыбу.

Джейми вскинул брови, но в ответ только кивнул. Бросив еще один подозрительный взгляд на пса, он взял с подноса тарелку жареных устриц.

– А-а, какая жалость. – Дункан уже успел порядком напиться. Он привалился к стене, а безрукое плечо задралось выше другого, что делало его похожим на горбуна. – Почему такой замечательный малый, как Гэвин, должен был так кончить!

Он печально замотал головой над кружкой.

– Семьи не осталось, никто не оплачет, совсем один в чужой стране… Повесили как преступника, да еще и похоронят в неосвященной земле. Даже погребальную песнь ему не споют как положено!

Схватив кружку, Дункан с трудом поднес ее ко рту, сделал приличный глоток и со стуком опустил на стол.

– Нет, пусть услышит свою песнь! – Он воинственно оглядел Джейми, Фергуса и Иэна. – Почему бы и нет?

Джейми еще не напился, но и уже не был трезв.

– И в самом деле! – отозвался он. – Только петь, Дункан, придется тебе. Остальные Гэвина не знали, а из меня певец никакой. Хотя подпевать буду.

Дункан кивнул с важным видом, не сводя с нас покрасневших глаз. А потом вдруг запрокинул голову и завыл. Я подскочила на месте, облившись элем, а Иэн с Фергусом, явно уже слыхавшие шотландские погребальные песнопения, и ухом не повели.

Посетители таверны взметнулись на ноги, хватаясь за оружие. Служанка, округлив глаза, выглянула из-за стойки. Ролло проснулся с оглушительным «гав!» и начал озираться, скаля зубы.

– Tha sinn cruinn a chaoidh ar caraid, Gabbainn Hayes, – прогремел Дункан хриплым баритоном.

Мои познания в гэльском помогли понять это как: «Мы собрались здесь, дабы воззвать к Небесам и оплакать нашего утраченного друга, Гэвина Хэйза!»

– Èisd ris! – отозвался Джейми.

– Rugadh e do Sheumas Immanuel Hayes agus Loisa N’ic a Liallainn an am baile Chill-Mhartainn, ann an sgire Dhun Domhnuill, anns a bhliadhnaseachd ceud deug agus a haon!

Он был рожден у Симуса Эммануила Хэйза и Луизы Маклиллан в деревне Килмартин церковного прихода Додэнил, в году тысяча семьсот первом от Рождества Христова!

– Èisd ris! – в этот раз гаркнули и Фергус с Иэном, что грубо переводилось как «услышьте его!».

Ролло плевать хотел на куплеты с припевами. Пес прижал уши, сощурил желтые глаза; Иэн успокаивающе потрепал его по голове, и зверь вновь улегся, тихонько рыча себе под нос. Явно всех проклиная по-волчьи.

Посетители таверны удостоверились, что опасность им не грозит, и сели, наслаждаясь новым представлением. Нестройное пение компании в углу всех давно уже утомило. К тому времени, как Дункан принялся перечислять поименно овец, принадлежавших Гэвину Хэйзу, пока тот не отправился за своим лэрдом к Каллодену, многие вокруг дружно орали «Èisd ris!» и стучали кружками по столам, хотя совершенно не понимали, о чем идет речь. И хорошо.

Дункан, весь взмокший и как никогда пьяный, злобно уставился на солдат за соседним столом.

– A Shasunnaich na galladh, ‘s olc a thig e dhuibh fanaird air bàs gasgaich. Gun toireadh an diabhul fhein leis anns a bhàs sibh, direach do Fhirinn!!

Грязные саксонские псы, пожиратели мертвечины! Да падет на вас мор, ведь вы радовались смерти доброго человека! Пусть сам дьявол явится вам в последний час и утащит прямиком в ад!

На этих словах Иэн слегка побледнел, а Джейми прищурился, но оба бодро рявкнули «Èisd ris!» вместе со всей толпой.

Вдохновленный, Фергус пустил шляпу по кругу. Народ, подогретый элем и весельем, с удовольствием швырял в нее медяки, даже не подозревая, за какую песню так благодарят.

Хоть я и умела пить наравне с мужчинами, мочевой пузырь у меня был куда меньшего размера. Голова кружилась от шума и духоты не меньше, чем от выпитого, но я все же протиснулась сквозь толпу и вышла на свежий воздух.

Солнце давно опустилось за горизонт, однако на улице по-прежнему было жарко и почти нечем дышать. Правда, хоть не так людно.

Облегчившись, я с кружкой в руках присела на колоду для рубки дров. Ночь стояла ясная, яркий полумесяц заливал гавань серебром. В свете окон таверны виднелся наш фургон, где, судя по всему, лежало по всем приличиям завернутое в саван тело Гэвина Хэйза. Думаю, ему понравилась заупокойная песнь.

Дункан наконец выдохся. Вместо него запел чистый тенор. Он пьяно подрагивал, но звучал все равно приятно, перекрывая болтовню знакомой мелодией.

 
К Анакреону в раю, где он от души пировал,
Гармонии дети обратились с посланьем.
Чтоб он их вдохновлял, чтобы их защищал.
И веселый старик им вот что завещал:
 
 
«Пой, играй веселей,
Себя не жалей,
А я вас всегда вдохновлю».
 

Голос певца сорвался на «пой, играй веселей».

 
«А еще, я вас научу заодно
Мешать, как я, мирт и вино!»
 

Я отсалютовала передвижному гробу кружкой, тихонько повторяя за певцом последние строки:

 
А знамя со звездами вьется ль, скажи,
Над землей для свободной и смелой души?
 

А потом осушила кружку и осталась сидеть, ожидая, когда выйдут мои спутники.

Глава 2
Мы встречаем призрака

– Десять, одиннадцать, двенадцать… и два, и шесть… один фунт восемь шиллингов шесть пенсов и два фартинга! – Фергус торжественно опустил последнюю монетку в кисет и, затянув шнурок, вручил его Джейми. – И три пуговицы, – добавил он, – но они здесь. – Фергус похлопал по карману.

– Заплатила хозяину за ужин? – спросил Джейми, взвешивая кисет на ладони.

– Да, – успокоила его я. – У меня осталось четыре шиллинга и шесть пенсов к тому, что насобирал Фергус.

Тот скромно улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами.

– Тогда нам хватит на похороны, – сказал он. – Сейчас повезем месье Хэйза к священнику или подождем до утра?

Джейми хмуро глянул на фургон, стоящий у таверны, потом на растущую луну.

– Священник-то уже спит, наверное. Хотя…

– Не стоит его возить за собой, – перебила я. – Не в обиду будь сказано… – поспешно извинилась я перед фургоном и его ношей. – Но если нам придется спать в лесу, то… эм… запах…

Сейчас, конечно, мы ничего не чувствовали, однако стоило отойти от задымленной таверны, как душок из фургона сразу становился заметным. Все-таки Гэвин умер нелегко, а день был очень жарким.

– Тетушка Клэр права, – согласился Иэн, незаметно вытирая нос костяшками пальцев. – Нам дикие звери ни к чему.

– Не можем же мы оставить Гэвина тут! – возразил пораженный Дункан. – Что, бросим его на ступеньках таверны прямо в саване, как найденыша в пеленках?! – Он опасно зашатался. Дункан и без алкоголя плохо держал равновесие.

Губы Джейми изумленно дрогнули. Луна высветила тонкую переносицу.

– Нет, мы его не бросим. – Он сунул звякнувший кисет в карман. – Сами похороним. Фергус, сходи-ка в конюшню, ладно? Может, тебе там продадут лопату по дешевке.

Наш краткий путь к церкви по тихим улочкам Чарльстона не был похож на обычную траурную процессию, потому что Дункан настойчиво повторял лучшие фрагменты заупокойной песни.

Джейми пустил лошадей шагом, лишь изредка понукая. Шатающийся Дункан брел, распевая куплеты и сжимая узду одной лошади, а Иэн придерживал другую, чтобы та не рванула вперед. Мы с Фергусом почтенно замыкали процессию. Он, с только что купленной лопатой наперевес, вполголоса мрачно предсказывал, как нас всех на ночь бросят в тюрьму за нарушение городского покоя.

Церковь высилась в конце улочки, на приличном расстоянии от крайнего дома. Как раз нам на руку, ведь мы не хотели привлекать внимания. Правда, поэтому же на кладбище у церкви было темно, хоть глаз выколи. Ни фонаря, ни свечи – кромешная тьма.

Над воротами нависали огромные магнолии с пожухшими от жары листьями. Ряд сосен днем так и манил отдохнуть в тени, а ночью не пропускал ни капли лунного света. Будто не кладбище, а… склеп.

Идти сквозь эту темноту – как раздвигать собой шторы из черного бархата, слегка пахнущие смолой от нагретых на солнце сосен, бесконечные слои чего-то мягкого, удушающего… Полная противоположность холодной чистоте Шотландии. Однако под кирпичными стенами клубился едва заметный туман, и я, к несчастью, живо вспомнила историю о приключении Гэвина Хэйза, которую поведал Джейми.

– Дункан, останься с лошадьми. – Джейми соскользнул с ко́зел. – Может, найдем хорошее местечко у стены… – проговорил он, ведя меня за руку к воротам. – Мы с Иэном раскопаем, а Фергус постоит на страже.

– А Дункан? – Я оглянулась. – С ним все будет в порядке?

Шотландца уже не было видно – долговязая фигура слилась с фургоном и лошадьми, зато слышно его было отлично.

– Будет главным плакальщиком, – отозвался Джейми с тенью улыбки в голосе. – Пригнись, саксоночка.

Я машинально наклонила голову и прошла под низкой веткой магнолии. Интересно, Джейми и правда видел в полной темноте? Он никогда не спотыкался, даже при полном отсутствии света.

– А ты не думал, что свежую могилу сразу заметят?

Выйдя из-под магнолий, я все-таки различила смутные очертания надгробий. У их подножий над густой травой тоже расползался легкий туман.

Подошвы ног закололо, пока мы короткой дорогой пробирались к стене церкви. Словно из-под земли доносился немой упрек за наше неприличное вторжение. Я случайно зацепила надгробие лодыжкой и закусила губу – уж очень хотелось вслух извиниться перед лежавшим под ним человеком.

– Наверняка заметят. – Джейми отпустил мою руку и полез в карманы сюртука. – Но если священник хотел денег за похороны, то не думаю, что он будет за просто так выкапывать Гэвина, правда?

Сбоку от меня вдруг возник Иэн. Я вздрогнула.

– У северной стены есть место, дядюшка, – сказал он тихонько, хотя вокруг, кроме нас, не было ни души, и слегка придвинулся ко мне. – Ух, как здесь темно, – неуверенно пробормотал мальчишка.

Он выпил почти столько же, сколько Джейми или Фергус, однако в старших мужчинах эль пробудил мрачное чувство юмора, а вот Иэн явно приуныл.

– Ага, темно. Я прихватил из таверны огарок свечи, погоди.

Раздался легкий шорох – Джейми нашел кремень и трутницу. В темноте мне чудилось, что я и сама бесплотна, как призрак. Над головой сияли звезды, но их свет не достигал земли, застревая в душном воздухе, и они выглядели бесконечно далекими и одинокими.

– Как всенощная перед Пасхой, – негромко заговорил Джейми, чиркая кремнем. – Однажды видел службу в соборе Парижской Богоматери. Иэн, камень!

Звук удара и приглушенный стон возвестили, что мальчишка самостоятельно обнаружил преграду.

– Внутри было совсем темно, – продолжал Джейми, – но на входе прихожане покупали небольшие свечки у старух. Похоже на… – я скорее почувствовала, чем увидела, как он указал вверх, – на небо сейчас. Огромное пространство над головой, звенящая тишина, море людей вокруг.

Несмотря на духоту, я невольно содрогнулась от его слов. Они напомнили о множестве мертвецов, лежащих бок о бок прямо под нашими ногами, терпеливо ожидая грядущего воскрешения.

– А потом, когда я уже едва мог выносить тишину и толчею, у дверей послышался голос. Священник провозгласил: «Христос воскрес! Да будет свет!» Служки тут же зажгли огромную свечу в его руках, а от нее и свои свечки и засновали по рядам, передавая пламя всем верующим.

От кремня летели слабые искры, освещая руки Джейми.

– И собор ожил тысячей крошечных огоньков. Но именно та, первая свеча прорвала тьму.

Чирканье прекратилось, и Джейми убрал ладонь, прикрывавшую новорожденное пламя. Оно набрало силу и осветило его лицо снизу, бросая золотистые отблески на лоб и высокие скулы.

Приподняв свечу, Джейми оглядел смутные очертания крестов, таких же зловещих, как и каменные надгробия.

– Да будет свет, – тихо сказал он, склоняя голову перед гранитным памятником, – покойся с миром, друг.

Он говорил серьезно, уже без полунасмешливой нотки, и я вдруг почувствовала странное спокойствие, как будто некий призрачный наблюдатель наконец отступил.

Джейми улыбнулся и протянул мне свечу.

– Поищи деревяшек для факела, саксоночка, – сказал он. – А мы с Иэном будем по очереди копать.

Я все равно напоминала себе расхитителя могил, пока стояла с факелом под деревом и наблюдала, как юный Иэн и Джейми по очереди роют могилу. Их обнаженные спины поблескивали от пота.

– Студенты-медики раньше платили людям, чтобы те крали для них свежие трупы с кладбищ, – заметила я, протягивая свой испачканный носовой платок Джейми, который, кряхтя, выбрался из ямы. – Только так они могли попрактиковаться в анатомировании.

– Платили? – отозвался Джейми. Он вытер лицо и покосился на меня. – Или платят?

К счастью, в темноте Иэн не заметил, как я вспыхнула. Не в первый раз я вот так оговаривалась, и явно не в последний. Чаще всего подобные оплошности вызывали не более чем удивленные взгляды, или их вообще не замечали. Ведь о том, откуда они берутся, никто даже при всем желании не догадался бы.

– Наверное, они и сейчас подобным занимаются, – выкрутилась я.

Я содрогнулась от мысли о необходимости работать с только что извлеченным телом. Уже тронутым разложением, покрытым грязью оскверненной могилы. Набальзамированные кадавры на стерильных стальных столах, конечно, тоже не особо приятны, но их вид по крайней мере не демонстрировал смерть во всей ее гниющей красе.

Резко выдохнув через нос, я попыталась отогнать от себя такие живые воспоминания о запахах. А когда снова вдохнула, то почувствовала только сырую землю, горячую смолу и ее прохладный отголосок – аромат самих сосен над головой.

– А еще они забирают нищих и преступников из тюрем. – Иэн явно нас расслышал. Он, скорее всего, ничего не понял, однако воспользовался возможностью передохнуть: утер лоб и оперся на черенок лопаты. – Папа рассказывал. Однажды его арестовали, отправили в Эдинбург и заперли в Толбуте, в камере с тремя заключенными. Так вот один из них страдал от чахотки. Кашлял ужасно, спать совсем не давал. И как-то ночью кашель прекратился – несчастный умер. Но папа сказал, что они все тогда слишком вымотались, поэтому смогли лишь прочитать над ним молитву и сразу же заснули.

Мальчик умолк и почесал нос.

– Потом папа вдруг проснулся оттого, что его поднимают за руки, за ноги. Начал пинаться и орать так, что его выронили, и он грохнулся головой прямо о каменный пол. Сел, значит, потирая макушку, и понял, что глядит на доктора из местной больницы и двух ребят, которых тот снарядил с собой, чтобы забрать тело на вскрытие.

Юный Иэн широко усмехнулся воспоминаниям, убирая с лица влажные от пота волосы.

– Папа говорил, что не знал, кого больше боялся: доктора или парней, выбравших не то тело. Доктор-то сожалел: мол, из папы вышел бы более любопытный образец. Ну, одноногий, все такое.

Джейми рассмеялся, потягиваясь, чтобы расслабить плечи. Перепачканный, да с повязанным на голове платком, чтобы волосы не мешались, он выглядел ничем не лучше расхитителя могил.

– Ага, помню эту историю. Теперь Иэн-старший всех докторов считает упырями и садистами и ничего общего с ними иметь не желает.

Джейми усмехнулся, глядя на меня. В своем времени я была врачом, причем хирургом; здесь же я могла выдавать себя лишь за знахарку, сведущую в травах.

– К счастью, я каких-то там упырей не боюсь, – сказал Джейми и быстро меня поцеловал.

Его губы были теплыми, с привкусом эля. По груди стекал пот, цепляясь за завитки волос. В тусклом свете на коже темнели соски. Я вздрогнула, но вовсе не от холода или зловещей обстановки. Джейми заметил. Наши взгляды встретились. Он глубоко вздохнул, и я вдруг почувствовала всю тесноту корсажа и тяжесть собственной груди под пропитавшейся потом тканью.

Джейми слегка шевельнулся, пытаясь встать так, чтобы и без того узкие штаны не давили на плоть.

– Вот черт… – тихонько выругался он и отвел взгляд, печально улыбаясь.

Так бывает. Внезапная вспышка похоти – частая, пусть и странная реакция на близость смерти. Такое случается и у солдат после боя, и у врачей после тяжелой работы по локти в крови. Может, Иэн и прав, доктора те еще упыри…

Джейми коснулся моей спины, и я вновь вздрогнула. От резкого движения с факела посыпались искры. Джейми забрал его и кивнул на надгробие рядом.

– Присядь, саксоночка. Тебе вредно столько стоять.

Во время кораблекрушения я заработала трещину в большеберцовой кости левой ноги, и нога до сих пор иногда болела.

– Все хорошо, – отозвалась я, однако шагнула к надгробию, по пути легонько задев Джейми.

Он излучал жар, но на ощупь его кожа была прохладной – ее остудил выступивший пот. Джейми покрылся мурашками от моего касания. Я сглотнула, отгоняя внезапное видение: темнота, страстные объятия, смятая трава…

Джейми приласкал мой локоть, помогая усесться на камень. Рядом обнаружился Ролло. Он тяжело дышал от духоты, на клыках поблескивали капли слюны, желтые глаза прищурились.

– Даже не думай, – отрезала я, щурясь на пса в ответ. – Укусишь – я тебе туфлю в пасть затолкаю, подавишься.

– Гав, – негромко ответил Ролло. Он устроил морду на лапах, но мохнатые уши стояли торчком, готовые уловить малейший шорох.

Лопата с тихим чавканьем вошла в землю у ног Иэна. Выпрямившись, юноша вытер пот с лица грязной ладонью, шумно выдохнул и по-собачьи вывалил язык, изображая усталость.

– Ага, уже хватит, – кивнул Джейми на его безмолвную мольбу. – Пойду за Гэвином.

Фергус нахмурился.

– А вы сами донесете тело, милорд? – произнес он, явно не желая с этим связываться.

– Справлюсь, – криво улыбнулся Джейми. – Гэвин небольшого роста. А вот факел понадобится. Посветишь мне?

– И я пойду, дядя! – Иэн бегом выкарабкался из могилы. – На всякий случай, вдруг помочь надо, – добавил он, запыхавшись.

– Боишься один в темноте остаться? – съязвил Фергус.

Наверное, это место и его самого заставляло понервничать. Да, он частенько дразнил Иэна, к которому относился как к младшему брату, однако почти не шутил по-настоящему жестоко.

– Ага, боюсь, – просто ответил Иэн. – А ты нет?

Вскинув брови, Фергус промолчал и последовал за Джейми к темному провалу покойничьих ворот.

– Правда здесь страшно, тетушка? – смущенно пробормотал Иэн, держась ко мне поближе, пока мы пробирались мимо надгробий вслед за огоньком факела. – Все думаю про ту историю, что дядя Джейми рассказал. Теперь ведь Гэвин умер, и, может, та холодная штуковина… То есть теперь… она за ним вернется?

Мальчишка шумно сглотнул, и мне показалось, будто ледяные пальцы коснулись спины.

– Нет, – сказала я довольно громко и схватила Иэна под руку, даже не ради поддержки, а чтобы убедиться, что он живой и теплый. – Конечно, нет.

Кожа мальчика была липкой от пота, но ощущение мышц под ладонью успокаивало. А почти невидимая фигура напоминала о Джейми. Иэн вымахал едва ли не с него ростом, да и в силе прибавил, хотя по-прежнему оставался тощим и нескладным, как любой подросток.

Мы с благодарностью шагнули в крошечный островок света от факела в руке Фергуса. Огонь плясал, и колеса фургона отбрасывали причудливые тени-паутины. На дороге было точно так же душно, как и на кладбище, но дышалось почему-то легче, свободнее. Больше не нависали давящие деревья.

Дункан, как ни странно, еще не заснул. Он ссутулился на козлах, втянув голову в плечи, словно сонный филин, и мурлыкал себе под нос, пока не увидел нас. Долгое ожидание, наверное, слегка привело его в чувство, он достаточно уверенно соскользнул с места и направился помогать Джейми.

Я подавила зевок. Поскорее бы уже разделаться с нашим печальным долгом и отдохнуть, даже на постели из горы листьев…

– Ifrinn an Diabhuil! A Dhia, thoir cobhair![3]3
  Тысяча чертей! Господи, помоги! (гэльск.)


[Закрыть]

– Sacrée Vierge! [4]4
  Святая Дева! (фр.)


[Закрыть]