Текст книги "Написано кровью моего сердца. Книга 2. Кровь от крови моей"

Глава 90
Мудрый сын знает своего отца

Мул у Рэйчел крепкий, однако он не сможет везти двоих мужчин комплекции Мюррея и Уильяма. Впрочем, им все равно нельзя быстро передвигаться. Мюррей поедет верхом, а Уильям пойдет рядом с ним и будет следить, чтобы этот засранец не свалился.

Мюррей сел в седло, помогая себе одной рукой – вторую, раненую, Рэйчел забинтовала оторванными от нижней юбки полосками ткани и вложила в перевязь. Уильям не предлагал им помощь, разумно рассудив, что ее не хотят и не примут.

Наблюдая за перевязкой, Уильям отметил, что ткань была застиранной и выцветшей, но по краю шла вышивка – маленькие голубые и желтые солнышки. Интересно, женщины квакеров всегда носят под чопорными платьями красивое нижнее белье?

Они тронулись в путь, звук удаляющейся повозки постепенно становился не слышен за шумом листвы.

– У тебя есть оружие? – внезапно спросил Мюррей.

– Есть кое-что. – В кармане Уильяма лежал нож, который дала ему Джейн. Ножен не было, и он завернул его в платок. Уильям тронул пальцами деревянную рукоять. Этим ли ножом она… Ну конечно.

– А у меня нет. Сделаешь мне дубинку?

– Не доверяешь мне охранять себя? – ехидно поинтересовался Уильям.

Мюррей ехал, ссутулившись и потряхивая головой в такт шагам мула, но сейчас он повернулся и посмотрел на Уильяма. Глаза его слипались от жара, но взгляд был неожиданно цепкий.

– Тебе-то я доверяю. Я не доверяю людям наподобие тех, с которыми ты недавно сражался.

Справедливое замечание: на дорогах сейчас небезопасно… Осознание этого вдруг отозвалось в Уильяме острым беспокойством за девушек, которых он отправил по этим самым дорогам без оружия и охраны, с ценным мулом и повозкой. Нужно было ехать с ними, настоять на том, что лучше путешествовать всем вместе…

– Мама всегда говорила, что нет упрямей человека, чем мой дядя Джейми, – тихо сказал Мюррей. – Однако, должен сказать, квакерская девушка, которая что-либо вбила себе в голову, переупрямит даже его. Я не сумел отговорить ее, не смог бы и ты.

Уильяму не хотелось ни обсуждать никого из упомянутых Мюрреем людей, ни вступать в философские диспуты о фамильном упрямстве. Он взялся за поводья и заставил мула остановиться.

– Побудь здесь, я поищу подходящую дубинку.

У дороги веток было мало – здесь недавно прошли фуражиры. Но чуть в стороне стояла небольшая ферма, окруженная садом.

Сквозь сад проехала артиллерия: в земле пролегли глубокие колеи от колес, а ветви некоторых деревьев свисали, будто руки огородных пугал. Среди извилистых корней большой яблони скорчился мертвец – американский ополченец, судя по охотничьей рубашке и домотканым штанам.

– Никуда не годится, – глядя на яблоню, ровно сказал Уильям.

Старые яблони мало плодоносят. Их выкорчевывают через пятнадцать-двадцать лет и сажают в лунку новое дерево… Уильям отвернулся, однако успел еще заметить, как жужжащее облако мух взлетело с обезображенного лица трупа. Уильям отошел на несколько шагов, и его вырвало.

Приторный аромат гниющих яблок заглушал пороховую вонь, весь сад гудел от ос, пирующих на сочной яблочной мякоти. Уильям развернул нож и подвесил его к поясу, даже не поглядев, есть ли на лезвии засохшая кровь. Он вытер рот и, поколебавшись, вернулся и накрыл платком лицо мертвого повстанца. Труп уже обобрали – на нем не было ни оружия, ни обуви.

***

– Такая тебе подойдет? – Уильям положил поперек седла трехфутовую ветку от яблони. Он обломал ее с обеих сторон – один конец был толщиной с его предплечье, – получилась вполне годная дубинка.

Мюррей словно очнулся от сна. Медленно выпрямившись, он взял дубинку и кивнул.

– Да, подойдет, – тихо ответил он хриплым голосом.

Уильям пристально посмотрел на него.

– Попей еще. – Он снова дал ему фляжку, заполненную еще примерно на четверть.

Мюррей деревянным движением взял ее, отпил и со вздохом вернул.

Примерно полчаса они шли в молчании – Уильям обдумывал утренние события. Сейчас уже перевалило за полдень, и солнце давило на плечи, будто горячий утюг. Сколько там, со слов Рэйчел, до Фрихолда? Шесть миль?

– Хочешь, скажу тебе кое-что? – внезапно предложил Мюррей.

– Что скажешь?

Мюррей издал звук, похожий то ли на смешок, то ли на возглас боли.

– Ты очень похож на него.

Возможные ответы пришли так быстро, что сложились друг под другом, будто карточный домик. Уильям взял первый попавшийся.

– Я должен этому удивиться? – ответил он с прохладцей, от которой делалось неуютно многим его собеседникам. Но Мюррея терзал жар, и заморозить его смогла бы разве что квебекская вьюга.

– Я бы на твоем месте удивился.

Это замечание мгновенно уняло зарождающийся гнев Уильяма.

– Тебе это только кажется, – ответил он, даже не пытаясь скрыть раздражение. – Ты, быть может, знаешь его, но обо мне ты ничего не знаешь.

На сей раз это был несомненный смех, хриплый, скрипучий.

– Я помогал вытаскивать тебя из отхожей ямы десять лет назад. Именно тогда я впервые подумал об этом.

Уильям на миг онемел от потрясения.

– Что? В том месте… в горах… в Фрэзер-Ридже?! – Уильям почти позабыл то происшествие со змеей в уборной и о жуткой поездке через горы Северной Каролины.

Мюррей принял гнев Уильяма за смущение и поспешил пояснить:

– Когда ты вылез из дерьма – синие глаза горят, на лице жажда убийства, – ты был вылитый дядя Джейми, когда он злится.

Мюррей опасно качнулся вперед, но удержался в седле и со стоном выпрямился.

– Если собираешься упасть, падай на другую сторону, хорошо? – с нарочитой вежливостью попросил Уильям.

Мюррей хмыкнул, и еще почти сотню ярдов они прошли в молчании, прежде чем он продолжил разговор – так, будто в нем не возникло паузы:

– Так что когда я нашел тебя в болоте, то знал, кто ты. Кстати, я не напомнил тебе тогда поблагодарить меня за спасение твоей жизни.

– Зато теперь уже ты можешь поблагодарить меня за то, что я не стал привязывать тебя к волокуше рядом с дохлой пантерой и тащить несколько миль по грязи, – парировал Уильям.

Мюррей рассмеялся, слегка задыхаясь.

– Да уж, ты бы это сделал, будь у тебя дохлая пантера. – От усилий, затраченных на смех, Мюррей еще больше ослаб и снова сильно покачнулся.

– Упадешь, и я обойдусь без дохлой пантеры, – пригрозил Уильям, схватив Мюррея за бедро в попытке удержать в седле.

О боже, он так и пышет жаром, это чувствуется даже сквозь кожаные штаны.

Невзирая на затуманенное сознание, Мюррей заметил его реакцию.

– Ты перенес жар, и я тоже перенесу, не волнуйся.

– Если ты хочешь сказать, что мне не нужно волноваться о твоей возможной смерти, то знай – меня она ничуть не волнует, – холодно сказал Уильям.

– Меня тоже, – уверил его Мюррей.

Он дрожал, поводья свободно лежали в руке, и Уильям задумался, не хватил ли Мюррея солнечный удар.

– Ты пообещал Рэйчел позаботиться обо мне?

– Да, – ответил Уильям и неохотно признался: – Я должен Рэйчел и ее брату за то, что они спасли мою жизнь. И тебе я тоже должен.

Мюррей согласно хмыкнул и умолк. Его загорелая кожа постепенно серела. На этот раз он молчал целых пять минут, прежде чем снова заговорить.

– А ты не думал, что я мог узнать о тебе многое, пока ты бредил в лихорадке несколько дней?

– Нет, не думал. И не думаю, что узнаю многое о тебе к тому времени, когда довезу до Фрихолда.

– Может, узнаешь больше, чем думаешь. Стой! Меня тошнит…

– Эй!

Мул послушно остановился, хотя ему не нравилось то, что происходило за его головой, и он бочком пошел по кругу, пытаясь сбежать от этих странных звуков и запахов.

Уильям дождался, пока все закончится, и молча передал Мюррею фляжку. Мюррей осушил ее и вернул. Руки его тряслись, и Уильям заволновался.

– Остановимся, как только я найду воду, – пообещал он. – Сядешь в теньке…

Шляп у них не было; Уильям свою спрятал вместе с мундиром под кустом еще в той роще.

Мюррей ничего не ответил, он еще не бредил, но уже, похоже, разговаривал мысленно.

– Я, быть может, знаю тебя не так хорошо, зато Рэйчел знает, – вслух сказал он.

От этой неоспоримой правды Уильям испытал смешанное чувство стыда, гордости и гнева. Рэйчел и ее брат и в самом деле хорошо его знают. Они спасли его, выходили, путешествовали с ним несколько недель, деля и еду, и опасности.

– Она говорит, ты хороший человек.

У Уильяма защемило сердце.

– Я благодарен ей за хорошее мнение, – сказал он.

Вода, похоже, мало помогла – Мюррей покачивался в седле, полуприкрыв глаза.

– Если ты умрешь, я женюсь на ней, – громко сказал Уильям. Помогло: Мюррей тут же открыл глаза. И слабо улыбнулся.

– Знаешь что? Я не собираюсь умирать. К тому же ты должен мне жизнь, англичанин.

– Нет, не должен. Я тоже спас твою дурацкую жизнь. Я спас вас обоих от того маньяка с топором в Филадельфии… как там его, Баг? Мы квиты.

Спустя какое-то время Мюррей снова поднял голову и сказал:

– Сомневаюсь.

Глава 91
Счет

Джейми проводил Греев до порога и вернулся с чувством мрачного удовлетворения на лице. Смеяться было больно, и я просто улыбнулась.

– Твой сын, твой племянник, твоя жена, – сказала я. – Фрэзер – Грей: три – ноль.

Он озадаченно посмотрел на меня, но потом впервые за последние дни его лицо расслабилось.

– Тебе стало лучше. – Он подошел ко мне, встал на колени и поцеловал. – Скажи еще какую-нибудь нелепицу, а? – Он тяжело опустился на табурет и облегченно вздохнул. – Знаешь, не представляю, как я буду кормить тебя без денег, без офицерского чина, без какой-либо профессии. Но уж как-нибудь прокормлю.

– Так уж и без профессии? Назови хоть что-нибудь, чего ты не умеешь.

– Петь.

– Точно. А кроме этого?

Он положил руки на колени и критически посмотрел на искалеченную правую кисть.

– Вряд ли я смогу заработать на хлеб фокусами или карманничеством. Не говоря уж о переписывании бумаг.

– Тебе не нужно писать – у тебя есть печатный станок по имени Бонни.

– Верно, есть. – Его глаза загорелись. – Но сейчас она в Уилмингтоне. – Ричард Белл позаботился о том, чтобы станок на корабле перевезли из Эдинбурга, и теперь, наверное, дожидался, чтобы вручить его владельцу, когда тот объявится.

– Мы заберем ее, а потом… – Я осеклась, не желая сглазить будущее долгосрочным планированием. Времена сейчас неспокойные, никто не знает, что принесет новое утро. Я взяла Джейми за руку. – Но сначала тебе нужно отдохнуть. Ты выглядишь так, будто вот-вот умрешь.

– О такой нелепице говорить не нужно! – Джейми засмеялся и тут же широко зевнул.

– Ложись, – решительно сказала я. – Поспи хотя бы до тех пор, пока лейтенант Биксби не принесет еще сыра.

Американская армия отошла в Инглиштаун, находящийся в семи милях отсюда – всего в часе езды верхом. Англичане свернули лагерь и куда-то ушли, но по дорогам все равно бродили люди: ополченцы, чей контракт с армией окончился, возвращались домой.

Джейми лег на тюфяк почти не протестуя – верный признак того, как сильно он устал, – и тут же уснул. Я и сама еще была слаба и быстро уставала даже от такой малости, как визит Греев, и потому легла и уснула, просыпаясь от малейшего шума. Однако Джейми спал крепко, и я с легким сердцем слушала его тихое, размеренное сопение.

Кто-то постучал во входную дверь внизу, и я, проснувшись, сонно подняла голову с подушки.

– Эй, есть кто-нибудь в доме? – раздался крик у двери.

Я сразу же насторожилась. Я знала этот голос.

Джейми еще спал, свернувшись как ежик. Мучительно медленно я спустила ноги с кровати. До окна было всего два шага, но я преодолела их осторожно, будто старая черепаха и не выпуская из рук спинку кровати. Навалившись на подоконник, я посмотрела вниз.

Во дворе стоял красивый гнедой мул, поперек его седла лежало полуобнаженное мужское тело. Я ахнула – боль тут же усилилась, но я осталась стоять, лишь сильно прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. На мужчине были штаны из оленьей кожи, а в длинных темных волосах красовались два грязных индюшачьих пера.

– Иисус твою Рузвельт Христос, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Молю тебя, Господи, лишь бы он… – Ответ на мою молитву пришел раньше, чем я ее окончила: дверь внизу открылась, и из дома вышли Уильям и лейтенант Маккен. Они сняли Йена с мула, закинули его руки себе на плечи и унесли в дом.

Я повернулась, машинально потянувшись к медицинской сумке, и чуть не упала, но успела схватиться за спинку кровати. Однако при этом я невольно застонала, и Джейми тут же приподнялся и обвел комнату диким взглядом.

– Все… хорошо, – сказала я, расслабляя мускулы живота. – Со мной все в порядке. Там Йен. Он вернулся.

Джейми вскочил на ноги, потряс головой и кинулся к окну. Он напрягся, и я, держась за бок, подошла к нему. Из дома вышел Уильям и подошел к мулу. Одет он был в довольно грязную рубаху и штаны, солнце зажигало в его каштановых волосах рыжие искры. Миссис Маккен сказала ему что-то от двери, и Уильям обернулся. Я не издала ни звука, но он все-таки взглянул вверх. И застыл. Джейми тоже замер.

Не изменившись в лице, Уильям повернулся к мулу, сел в седло и уехал. Джейми выдохнул.

– Давай я отведу тебя в постель, саксоночка, – тихо сказал он. – Мне нужно найти Денни и попросить его осмотреть Йена.

Глава 92
Я не оставлю тебя в одиночестве

Его напоили опиумом, прежде чем заняться раной на плече. Странное зелье. Он уже пил его когда-то, давным-давно, хотя и не знал тогда, как оно называется. Теперь Йен лежал на спине и медленно моргал, приходя в себя и пытаясь понять, где он и что произошло на самом деле. Наверняка большая часть того, что он сейчас видит, не имеет отношения к реальности.

Боль. Она настоящая, ее можно использовать как якорь. Боль еще не полностью утихла – Йен был в этом уверен, пусть и смутно: после сна, вызванного бурым зельем, мысли текли словно грязный ручей. Сосредоточиться удавалось с трудом, но Йен заставил себя осмотреться в поисках чего-нибудь знакомого.

И сразу же это увидел.

Девушка. Малышка… Черт, как же ее…

– Рэйчел, – прохрипел он. Девушка тут же оставила свое занятие и подошла к нему. Лицо ее было встревоженным и вместе с тем сияло.

– Рэйчел? – неуверенно повторил он.

Она прижала к груди его здоровую руку, вгляделась в лицо и тихо сказала:

– Ты проснулся. Кожа у тебя горячая, значит, жар еще не прошел. Как ты себя чувствуешь?

– Мне лучше оттого, что я вижу тебя, малышка. – Он попытался облизнуть сухие губы. – Здесь есть вода?

Устало вздохнув, она поднесла к его рту чашку. Вкуснее он ничего не пил, и особую прелесть этому придавало то, что Рэйчел поддерживала его голову. Его начало подташнивать. Йен не хотел останавливаться, но Рэйчел убрала чашку.

– Чуть позже дам еще, – пообещала она. – Тебе нельзя пить слишком много или слишком быстро, иначе тебя стошнит. Мы и без того намучились, отмывая тебя от грязи, крови и прочего.

Йен хмыкнул и лег. Он и в самом деле был довольно чистым. Кто-то смыл с него олений жир и краску, а также большую часть крови и пота. Плечо перевязано, от него пахнет чем-то терпким и знакомым, но затуманенное сознание не помнило названия этой травы.

– Это тетушка Клэр перевязала мою руку?

Рэйчел посмотрела на него и нахмурилась.

– Твоя тетя больна. Помнишь, я говорила тебе, что ее ранили – подстрелили в бою?

– Нет. – Йен смутился: он не помнил ни того, что происходило в последние два дня, ни битвы. – Что… С ней все хорошо?

– Денни удалил пулю, а твой дядя Джейми сидит с Клэр. Оба твердо уверены, что она поправится. – Уголки ее губ дрогнули в слабой встревоженной улыбке. Йен постарался улыбнуться в ответ.

– Значит, так и будет. Дядя Джейми очень упрямый. Можно мне еще воды?

В этот раз он пил медленней, а Рэйчел отняла чашку позже. Откуда-то доносилось равномерное звяканье, поначалу Йен принял это за слуховую галлюцинацию, но звук вдруг оборвался, сменившись ругательством.

– Что… где мы? – спросил Йен, ощутив в себе достаточно сил, чтобы еще раз осмотреться.

Они находились в небольшом хлеву. Пахло свежим сеном и теплым коровьим навозом. Однако коровы сейчас здесь не было, а Йен лежал на охапке сена, накрытой одеялом.

– Это место называется Фрихолд, – пояснила Рэйчел. – Сражение произошло неподалеку. Вашингтон и его армия бежали в Инглиштаун, но местные жители дали приют многим раненым. Мы же наслаждаемся гостеприимством кузнеца, джентльмена по фамилии Хьюган.

Кузница, значит. Вот откуда звяканье металла и ругательства. Йен смежил веки – это помогало справиться с тошнотой, однако разные образы из снов все равно представали перед внутренним взором, и он снова открыл глаза. Рэйчел по-прежнему здесь. Хорошо.

– Кто выиграл сражение?

Она пожала плечами.

– Судя по всему, никто. Американцы хвастают, что их не победили. Но и англичане не проиграли. Однако моя забота – ты. И ты поправишься. – Она нежно коснулась его лба. – Я так сказала. А я упряма, как любой шотландец, чье бы имя ты ни назвал – включая тебя самого.

– Я должен сказать тебе кое-что, малышка, – Йен не собирался говорить это слово, но оно слетело с губ так привычно, будто он уже много раз произносил его.

– Надеюсь, не в том же духе, что недавно? – Рэйчел остановилась вполоборота к нему и посмотрела обеспокоенно.

– Я что, разговаривал, пока?.. – Он пытался изобразить рукой свое недавнее состояние, но даже здоровая рука была тяжелой, будто свинец.

Прикусив верхнюю губу, Рэйчел пристально смотрела на него.

– Кто такая Гейлис? – резко спросила она. – И что, во имя всего святого, она тебе сделала?

Йен удивленно моргнул, испытывая при этом облегчение. Да, именно это ему привиделось… о боже… Облегчения как не бывало.

– Что я говорил? – встревоженно спросил он.

– Если ты не помнишь, то я не хочу напоминать тебе об этом. – Шурша юбками, Рэйчел опустилась на колени рядом с ним.

– Я помню, что случилось. Я всего лишь хочу знать, о чем я говорил.

– Что случилось… – медленно повторила Рэйчел, не сводя с него глаз, – в твоих видениях? Или… – Она умолкла и тяжело сглотнула.

– И там, и там, малышка, – тихо сказал Йен и коснулся руки Рэйчел. – Я говорил о Гейлис Абернатти?

– Ты просто сказал «Гейлис». – Рэйчел накрыла его руку своей. – Ты был испуган. И кричал от боли – разумеется, ты испытывал боль, так что… но потом… что бы ты ни видел, это…

Ее шея и лицо медленно покраснели. Снова соскользнув в бред, Йен на миг увидел Рэйчел в облике орхидеи с темной горловиной, куда он мог бы погрузить свой… Тяжело дыша, он отбросил это видение.

– Кажется, ты испытывал не боль, а нечто иное. – Рэйчел нахмурилась.

– Верно, – согласился он и сглотнул. – Можно мне еще воды? Рэйчел напоила его, не сводя пристального взгляда, подразумевавшего, что она не даст отвлечь себя от интересующего вопроса.

Йен вздохнул и лег.

– Это было давным-давно, a nighean, так что сейчас тебе не о чем беспокоиться. Лет в четырнадцать меня забрали… похитили. Пока дядя искал меня, я какое-то время жил на Ямайке с женщиной по имени Гейлис Абернатти. Жилось мне там не очень хорошо, правда, и вреда мне тоже не причинили.

Рэйчел выгнула изящную бровь. Йену нравился этот жест, иногда даже больше остальных.

– Там были и другие подростки, но им не так повезло…

Потом он долго еще боялся засыпать, потому что их лица вставали перед глазами. Но воспоминания о них постепенно тускнели, и теперь он ощутил вину за то, что позволил им кануть во тьму.

– Йен… – Рэйчел провела ладонью по его небритой щеке – приятное до мурашек ощущение. – Тебе не обязательно рассказывать. Не хочу, чтобы ты об этом вспоминал.

– Ладно. Я расскажу тебе об этом, но позже. Это старая история, и тебе не обязательно слушать ее прямо сейчас. Но…

Он осекся, и она выгнула обе брови.

– Но я должен рассказать тебе о другом, малышка…

Многое еще из событий последних двух дней оставалось для него загадкой, но Йен ясно помнил двоих абенаки, которые охотились на него. И он рассказал Рэйчел о них и о том, что сделал в английском лагере.

Рэйчел молчала так долго, что Йен засомневался – может, он ведет этот разговор во сне?

– Рэйчел? – позвал он и беспокойно поерзал на колючем сене.

В открытую дверь хлева падал свет, но Йен не мог прочесть по лицу Рэйчел абсолютно ничего. Ее светло-карие глаза смотрели на его лицо, но так отрешенно, будто она глядела сквозь него. Йен испугался, что это так и есть.

Снаружи ходил туда-сюда кузнец, позвякивая металлом и хрипло ругаясь. Йен слышал даже, как нервными толчками бьется его собственное сердце.

Наконец Рэйчел вздрогнула, будто просыпаясь ото сна, и положила руку на его лоб. Ласково откинула назад его волосы и посмотрела в глаза. На сей раз ее взгляд был нежным и бездонным. Ее палец медленно прошелся по татуировке на его скуле.

– Полагаю, ждать больше нельзя, мы должны пожениться как можно скорее. Я не хочу, чтобы ты сталкивался с подобным один. Времена сейчас лихие, мы должны быть вместе.

Он закрыл глаза и выдохнул. Потом умиротворенно вздохнул и прошептал:

– Когда?

– Как только ты сможешь ходить самостоятельно, – ответила Рэйчел и поцеловала его легко-легко – будто упавший лист коснулся губ.