Текст книги "Написано кровью моего сердца"

Из темноты не доносилось ни слова: Роб пытался понять, в чем его просчет.

– Теперь я знаю, что ты не отправил Джема сквозь камни, – пояснила она.

И чуть было не завизжала в истерике: «Но ты заставил Роджера вернуться за ним в прошлое. И он теперь никогда не найдет сына! Ах ты… ты!..»

– Я знаю, что он здесь, в нашем времени.

Новая долгая пауза.

– Да, – наконец тихо признал он. – Ладно, это ты знаешь. Но ты понятия не имеешь, где он. И не узнаешь, пока меня не отпустишь. И учти, детка: он уже должен был проголодаться. А к утру тем более.

Она сжала решетку еще крепче.

– Лучше бы тебе сейчас не врать. Самому потом будет легче.

Брианна вернула решетку на место и навалилась на нее коленями, зажимая в пазы. Тайник по сути представлял собой большую дыру: яму размером два на три метра и глубиной в четыре. Даже не будь Роб Кэмерон связан по рукам и ногам, он все равно не сумеет дотянуться до решетки, не говоря уже о том, чтобы безо всякой опоры сдвинуть ее с места.

Не слушая доносившиеся снизу яростные вопли, Брианна отправилась искать дочь. И джинсы заодно.

* * *

В коридоре было пусто. На мгновение Брианна запаниковала – но тут увидела под скамьей крошечные босые ноги с длинными, как у лягушки, пальчиками, и сердце успокоилось. Самую малость.

Мэнди свернулась калачиком под старым пальто Роджера и, засунув в рот палец, крепко спала. Поборов первое желание отнести ее в постель и не тревожить до утра, Брианна ласково погладила дочь по черным кудрявым волосам – таким же, как у Роджера. Сердце у нее скрутило болью. Надо подумать и о другом ребенке.

– Проснись, солнышко, – позвала она, легонько тряхнув девочку. – Просыпайся, милая. Нам надо искать Джема.

Немного увещеваний и большой стакан кока-колы – крайне редкое удовольствие, а по ночам и вовсе невиданное, – и Мэнди наконец неохотно разлепила глаза. Однако, как только сообразила, что происходит, тут же встрепенулась, готовая немедля отправиться на поиски брата.

– Мэнди… – негромко начала Брианна, застегивая на дочери розовую стеганую куртку. – Ты чувствуешь Джема? Прямо сейчас?

– Угу, – небрежно отозвалась та, и сердце у Брианны подпрыгнуло. Две ночи назад девочка проснулась в жуткой истерике, истошно крича, что Джем ушел. Полная безутешного горя, она утверждала, будто его проглотили «большие камни», до ужаса перепугав родителей, которые слишком хорошо знали, про какие именно камни она говорит.

Но потом, спустя несколько минут, Мэнди вдруг успокоилась. Джем здесь, сказала она, показывая себе на голову. И как ни в чем не бывало уснула.

В поднявшейся потом суматохе – когда выяснилось, что Джема забрал Роб Кэмерон (один из рабочих гидроэлектростанции, подчиненный Брианны), который, судя по всему, увел его сквозь камни в прошлое, – о словах Мэнди никто и не вспомнил. Но теперь мысли у Брианны метались со скоростью света, перебирая все вероятные сценарии. При нормальных условиях, наверное, на это ушли бы долгие часы.

Кошмарный сценарий номер один: Джем не попал в прошлое.

Само по себе это хорошо, но тогда в силу вступает кошмарный сценарий номер два, куда более мерзкий: Роджер и Уильям Баккли отправились в прошлое на поиски мальчика. Можно было лишь надеяться, что при этом они не погибли: перемещения с помощью чертовых порталов – смертельно опасное занятие. Однако, возвращаясь к кошмарному сценарию номер один, в прошлом Джема нет. И если так, Роджер его не найдет. А поскольку поиски он никогда не бросит, значит…

Кошмарный сценарий номер три Брианна так старательно не пускала в голову, что Мэнди удивлено захлопала глазами.

– Мамочка, ты почему корчишь гримасы?

– Тренируюсь к Хеллоуину.

Брианна выпрямилась, нацепив широкую улыбку, и достала куртку.

Мэнди задумчиво сморщила лоб.

– А когда Хеллоуин?

По коже Брианны пробежал холодок, и не только из-за сквозняка от двери. Удалось ли Роджеру вообще пройти через камни?.. Портал более всего активен в дни солнцестояния и равноденствия – а Самайн среди этих праздников был самым значимым, – но они не могли ждать еще один день из страха, что Джема увезут слишком далеко.

– Завтра, – сказала она, трясущимися пальцами пытаясь застегнуть молнию.

– Ура, ура, ура! – Мэнди запрыгала от радости. – А можно я поеду искать Джема в своей маске?

Глава 27
Ищи свой путь: Удача – верь – с тобой[36]36
  Роберт Геррик. Геспериды, или Сочинения светские и духовные. 1008. Ищи и найдешь (пер. Ю. Иерусалимского).


[Закрыть]

Роджер почувствовал, как алмазы взрываются. Это было единственной мыслью в голове. Единственным ощущением. Одно мгновение, короче удара сердца, – и ладонь заливает дрожащим жаром, его всего пронзает насквозь, окутывает, а потом…

Нет, не потом. Больше не существовало никакого «потом» или «сейчас».

А вот теперь уже есть…

Роджер открыл глаза и понял, что все закончилось. Он лежал на камнях и вереске, а рядом пыхтела корова… нет, не корова. Он сумел приподняться и повернуть голову на полдюйма. Рядом на земле сидел человек и натужно, сипло дышал.

Кто он такой?..

– А, – вслух проговорил Роджер (или так ему показалось). – Это ты…

Слова больно ободрали горло, и он закашлялся.

– Ты… цел? – хрипло спросил он.

– Нет, – простонал тот, и Роджер в страхе нашел силы привстать на четвереньки и, сам едва дыша, поползти к Баку.

Уильям Баккли весь съежился, охватив себя руками и держась за левое плечо. Он был ужасно бледным, мокрым от пота и так сильно сжимал губы, что вокруг рта проступило белое кольцо.

– Где болит?

Роджер неуверенно приподнял руку, не решаясь до него дотронуться. Крови вроде не видать…

– В гру… ди, – прохрипел Бак. – Рука.

– О господи, – пробормотал Роджер, окончательно приходя в себя. – У тебя что, долбаный сердечный приступ?

– Что за хрень?.. – поморщился тот, когда его вроде немного отпустило. Он глотнул воздуха. – Откуда мне знать?

– Это… А, не важно. Давай, ляг на спину.

Роджер огляделся, сам понимая, что смысла в этом нет. Земли вокруг Крэг-на-Дун и в его годы были той еще пустошью, а теперь – тем более. И шансы, что среди скал и вереска найдется вдруг доктор, крайне невелики.

Он взял Бака за плечи, бережно уложил на землю, а сам прижался ухом к его груди, чувствуя себя донельзя глупо.

– Слышишь что-нибудь? – с тревогой спросил Бак.

– Нет, потому что ты болтаешь. Заткнись.

Вроде бы Роджеру удалось разобрать стук сердца, но все равно он не имел ни малейшего понятия, как оно должно звучать. Однако он не спешил выпрямляться, сочиняя подходящий ответ.

Даже если не знаешь, что делать, никогда не показывай виду. Такой совет давали ему не раз: и коллеги из научного сообщества, и тесть с тещей.

Он положил Баку руку на грудь. Тот все еще был мокрым от пота и напуганным, но в лицо понемногу возвращались краски. Губы выглядели уже не такими синими – хороший знак.

– Просто дыши, – посоветовал он прадеду. – И не торопись, ладно?

Роджер и сам старался следовать своему же совету; сердце бешено колотилось, а по спине струился пот, несмотря на холодный ветер, свистящий в ушах.

– У нас получилось? – Грудь Бака двинулась под рукой. Он повернул голову, оглядываясь. – Здесь теперь… по-другому, да?

– Да.

Невзирая на саму ситуацию и страх за сына, Роджер ощутил ликование. Местность вокруг изменилась; дорога внизу из серой ленты асфальта стала обычной заросшей тропой. Деревья и кусты тоже выглядели иначе, теперь повсюду торчали каледонские сосны, похожие на гигантские кочаны брокколи.

У них получилось!

Роджер усмехнулся.

– Да. Так что не смей помирать, ты, сволочь!

– Уж постараюсь, – простонал тот, хотя выглядел уже лучше. – А что случится, если ты вдруг умрешь не в своем времени? Просто возьмешь и исчезнешь, будто тебя никогда и не было?

– Может, в клочки разнесет… Не знаю и выяснять не хочу. Особенно когда я рядом с тобой сижу.

Роджер подобрал под себя ноги, хотя голова нещадно кружилась. Сердце стучало как бешеное, отзываясь пульсом в затылке. Глубоко вздохнув, он кое-как встал.

– Я… воды принесу. Ты только никуда не уходи, хорошо?

* * *

С собой Роджер захватил небольшой термос, хоть и сомневался, что тот переживет путешествие сквозь время. Впрочем, испарились лишь драгоценные камни, а термос остался невредим, как и ножик, и серебряная фляга с бренди, что лежала в кармане.

Пока Роджер искал ручей и набирал воды, Бак успел сесть. Хорошенько умывшись и опустошив половину фляги с бренди, он объявил себя практически здоровым.

Роджер сомневался, что это и впрямь так: все-таки Баккли выглядел еще бледноватым, – но он слишком торопился на поиски Джема, чтобы ждать дальше. Планы они обсудили еще в другом времени, по дороге в Крэг-на-Дун.

Если Кэмерон и Джем успешно прошли сквозь камни (сердце у Роджера тревожно екнуло, когда он вспомнил подборку новостных заметок, кропотливо собранную Гейлис Дункан: о людях, найденных мертвыми близ каменного круга), идти им придется пешком. И хотя Джем – мальчик крепкий и спортивный, вряд ли они сумеют преодолевать более десяти миль в день.

Единственная дорога близ холма – тропа погонщиков скота. Поэтому один выйдет по ней на тракт генерала Уэйда и отправится в Инвернесс; другой последует на запад к перевалу, за которым скрывается Лаллиброх и, еще дальше, Крансмуир.

– Думаю, скорее всего, он выберет Инвернесс, – кажется, в шестой уже раз повторил Роджер. – Он ведь хочет золота и знает, что оно в Америке. Значит, вряд ли отправится в Эдинбург через все высокогорье, когда зима уже наступает на пятки.

– Все равно он не найдет корабль, – напомнил Бак. – Ни один капитан не поплывет через Атлантику в ноябре!

– Думаешь, он это знает? – спросил Роджер. – Он же археолог-любитель, а не историк. Люди в двадцатом веке думают, что в прошлом было так же, как и в наши дни, только одевались по-другому и канализацию еще не изобрели. Мало кто понимает, что путешествия тогда сильно зависели от капризов погоды. Он вполне может думать, что корабли ходят круглый год.

– Хм… Ладно, допустим, он решит пересидеть в Инвернессе с парнем, найти работу, дождаться весны. Значит, Инвернесс берешь на себя?

Бак указал подбородком в сторону невидимого отсюда города.

– Нет. – Роджер покачал головой и провел рукой по карманам, проверяя, не пропало ли чего. – Джем это место знает. – Он кивнул на каменный круг. – Я не раз приводил его сюда, чтобы он случайно сам не набрел на камни. Значит, он примерно, хотя бы в общих чертах, представляет, как отсюда можно добраться до Лаллиброха. Если сбежит от Кэмерона – а я, черт возьми, надеюсь, что он сбежит, – то отправится домой.

Он не стал утруждать себя лишними подробностями: мол, даже если там не будет Джема, в Лаллиброхе живут родственники Брианны, ее тетка и кузены. Роджер никогда их не встречал, но по письмам из Америки они должны о нем знать. Если Джема там не будет (господи, как он надеялся на обратное!), они помогут в поисках. Надо только придумать, что именно им можно рассказать… Но с этим позднее.

– Тогда ладно. – Бак застегнул пальто и поправил на шее вязаный шарф. – До Инвернесса где-то три дня пути. Еще какое-то время уйдет на поиски в городе и два-три дня – на обратную дорогу. Встретимся здесь через шесть дней. Если тебя не будет, пойду в Лаллиброх.

Роджер кивнул.

– Если я их не найду, но получу зацепку, оставлю в Лаллиброхе весточку. Если… – Он замешкался, но об этом тоже следовало сказать. – Если найдешь свою жену и что-то пойдет не так…

Бак стиснул зубы.

– Уже пошло не так. Но да. Если. Я все равно вернусь.

– Хорошо. – Роджер ссутулил плечи; ему не терпелось тронуться в путь.

Бак уже уходил было, но вдруг обернулся и крепко пожал Роджеру руку.

– Мы найдем его, – пообещал он, глядя прямо в глаза – такие же ярко-зеленые. – Удачи тебе.

Он еще раз тряхнул Роджеру руку и двинулся вниз, кое-как балансируя на камнях, поросших можжевельником. Оглядываться больше не стал.

Глава 28
Горячо и холодно

– И ты знаешь, когда Джем в школе?

– Да. Он ведь в автобус садится.

Мэнди ерзала в детском кресле, норовя выглянуть в окно. Она все-таки нацепила свою маску мышиной принцессы, которую помогла ей смастерить Брианна: на бумажной тарелке они нарисовали мышиную мордочку, вырезали отверстия для глаз и налепили проволочные усы, обмотанные розовой пряжей. Сверху красовалась шаткая картонная корона, усыпанная золотыми блестками.

Шотландцы отмечают Самайн скромно, от Хеллоуина у них только фонари из репы со свечками внутри, однако Брианна решила для своих детей – наполовину американцев – воссоздать атмосферу настоящего праздника. И теперь все заднее сиденье сверкало, будто обсыпанное пыльцой фей.

Забыв на миг о тревоге, Брианна улыбнулась.

– Нет. Помнишь, как вы играли с Джемом в «горячо и холодно»? Сумеешь найти его без подсказок? Знаешь, когда он далеко, а когда близко?

Мэнди задумчиво пнула спинку кресла.

– Наверное.

– Давай попробуем?

Они ехали в Инвернесс – именно там жил племянник Роба, у которого должен был заночевать Джем.

– Хорошо, – охотно согласилась та.

Что стало с Робом Кэмероном, Мэнди не спрашивала. Да и Брианна мало думала о судьбе своего пленника. Если надо, она прострелит ему и ступни, и локти, и колени – лишь бы узнать, где Джем, но лучше бы предпочесть более тихий метод допроса. Джему и Мэнди будет мало толку от того, что их мать посадят в тюрьму до скончания дней, особенно если Роджер…

Она отмахнулась от этой мысли и сильнее вдавила педаль газа.

– Холодно, – заявила Мэнди так внезапно, что Брианна от неожиданности нажала на тормоз.

– То есть? Хочешь сказать, мы удаляемся от того места, где сейчас Джем?

– Угу.

Брианна выдохнула и круто развернулась посреди дороги, чудом увернувшись от грузовика; водитель осыпал ее злобной бранью.

– Хорошо, – сказала она, сжимая потные ладони на руле. – Поедем в другую сторону.

* * *

Дверь оказалась не заперта. Джем толкнул ее, и сердце застучало от облегчения – а потом вновь испуганно заколотило: в комнате с турбинами тоже было темно.

Хотя нет, немного света сочилось сверху, сквозь крохотные окошки, за которыми обычно сидели инженеры. Так что в полумраке проступали силуэты огромных чудовищных монстров.

– Это всего лишь машины, – пробормотал Джем, вжимаясь спиною в стену возле распахнутой двери. – Машинымашинымашинымашины!

Он даже знал, как называются эти гигантские подъемные механизмы с висящими крюками и турбинами. Мама их показывала. Но то было днем и при свете.

Пол под ногами вибрировал, и позвонки на спине больно стукались о стену, тоже дрожавшую под напором воды, все время текущей через дамбу. Мама говорила, воды здесь тонны. Сотни, тысячи тонн черной воды: и вокруг, и сверху. Если пол или стены вдруг треснут…

– Хватит! – рявкнул он самому себе, провел по лицу ладонью и вытер ее о джинсы. – Идти надо. Шевелись давай.

Здесь есть лестницы. Должны быть. Где-то рядом, среди черных горбатых турбин. Они даже выше, чем большие камни на холме, куда возил его мистер Кэмерон. Джем вспомнил о них, и страх понемногу отпустил: камней он боялся больше. Пусть турбины тоже ревели так, что кости тряслись, – но от этого звука хотя бы не выворачивало наизнанку.

Он подумывал даже вернуться в туннель – может, утром его найдут… но там была та светящаяся штука. Ужасно не хотелось сидеть рядом с ней.

Джем больше не слышал, как стучит сердце, – машины слишком шумели. И даже мыслей своих не слышал. Но лестница наверняка должна быть где-то возле окон, так что он осторожно побрел вперед, стараясь держаться подальше от больших черных горбов, торчащих из пола.

И только обнаружив наконец дверь и оказавшись на ярко освещенной лестнице, Джем спохватился: не поджидает ли его наверху мистер Кэмерон?

Глава 29
Возвращение в Лаллиброх

Роджер размашисто шагал к перевалу, бормоча под нос уже не первую милю:

 
– Видел бы прежде ты эти дороги,
Генералу Уэйду поклонился в ноги.
 

Ирландский генерал Уэйд двенадцать лет возводил мосты и тракты по всей Шотландии, и если б эти вирши не высекли на одном из камней на генеральской дороге, Роджер сам бы взял в руки зубило. Он вышел на тракт неподалеку от Крэг-на-Дун и с легкостью преодолел по нему несколько миль в сторону Лаллиброха.

Однако нынешний участок пути, увы, был обделен генеральским вниманием. Каменистая тропка, размокшая, заросшая вереском и утесником, вилась по крутому перевалу, за которым притаился Лаллиброх. Ниже по склону росли деревья: буки, ольха, крепкие сосны, но здесь, наверху, – никакого укрытия, и сильный ледяной ветер едва ли не сбивал с ног.

Сумеет ли Джем проделать этот путь в одиночку, если все-таки сбежит? Роджер и Бак осмотрели землю возле Крэг-на-Дун – вдруг Кэмерон после перехода делал поблизости привал? – но не нашли ни следа. Ни одного отпечатка детских кроссовок на мокрой глине. Так что Роджер спешил нагнать похитителя, стучась по дороге в каждый дом, который только попадался на пути, но жилья здесь маловато, так что двигался он с приличной скоростью.

Сердце ходило ходуном, и не только из-за крутого подъема. Кэмерон опережает их на два дня, не более. Это если Джем не сбежал и не отправился домой… Конечно, в сам Лаллиброх похититель не явится. Но куда он вообще может пойти? Остаться на хорошей дороге, с которой Роджер сошел десять миль назад, и двинуть по ней на запад – в земли Маккензи? Но зачем?..

– Джем! – изредка кричал он, хотя пустые торфяники и горы молчали, только шуршали изредка кролики и горностаи да хрипло каркали вороны или вдалеке, с побережья, вопили чайки.

– Джем! – заорал еще раз Роджер, словно одного его желания хватило бы, чтобы сын отозвался.

В ответ вроде бы раздался слабый крик. Роджер остановился, прислушиваясь, но то был ветер. Обычный ветер, оглушительно свистевший в ушах. Можно запросто пройти в десяти шагах от Джема… и не заметить его.

И все же, несмотря на страхи, когда Роджер поднялся на перевал и увидел Лаллиброх, его белоснежные стены, горящие в закатном свете, сердце затрепетало. Перед ним мирно раскинулось поместье: ровные грядки поздней капусты и репы, огороженные от вездесущих овец; их маленькое стадо паслось на дальнем лугу, белея в зеленой траве пушистыми круглыми яйцами, – точь-в-точь детская пасхальная корзинка.

У него перехватило горло, потому что вдруг вспомнилась разбросанная по дому целлофановая трава, Мэнди, перемазанная (как и вся комната вокруг) шоколадом, Джем, старательно расписывающий для отца пасхальное яйцо: вот он замирает над баночками с синим и красным красителями, выбирая, какой же цвет лучше…

– Господи, пусть он будет здесь! – прошептал Роджер и заспешил вниз по изрытой колесами тропинке, поскальзываясь на камнях.

Дорожка к дому ухоженная: хорошо выметена, с кустами желтого шиповника, уже подстриженного на зиму. Роджера накрыло вдруг ощущение: сейчас он просто откроет дверь и окажется в собственном коридоре, посреди которого валяются сброшенные в спешке красные ботиночки Мэнди, а на вешалке – рабочий пуховик Брианны, весь пыльный и пахнущий своей владелицей: мылом, мускусом, кислым материнским молоком, свежим хлебом и арахисовым маслом.

– Черт, – пробормотал Роджер. – Не хватает еще разрыдаться прямо на крыльце.

Он постучал в дверь, и из-за угла выскочила большущая псина – вылитая собака Баскервилей. Она остановилась в паре шагов, оглушая Роджера злобным лаем и, точно змея, покачивая огромной головой с прижатыми ушами – словно ждала, когда же он сделает хоть одно неловкое движение, которое позволит ей с чистой совестью сожрать незваного гостя.

Роджер понапрасну рисковать не стал: как только завидел собаку, прижался к двери и заорал:

– Эй! Кто-нибудь! Уберите зверя!

Внутри послышались шаги, через мгновение дверь распахнулась. Роджер почти ввалился в коридор.

– Тише, пес, – примирительно велел высокий темноволосый мужчина. – Входите, сэр. О собаке не тревожьтесь. Она все равно вас не съест – только что ужинала.

– Рад слышать… И да, спасибо вам, сэр!

Сняв шляпу, Роджер последовал за мужчиной вглубь темного коридора: до ужаса знакомого, все с теми же половицами, хоть и не столь истертыми. Сейчас они, отполированные пчелиным воском, тускло блестели. В углу тоже стояла вешалка, хоть и другая: более крепкая, из кованого железа, иначе просто смялась бы под грузом бесчисленных плащей, пальто, платков и шляп.

Роджер невольно улыбнулся и вдруг застыл, словно его ударили под дых.

Стенные деревянные панели оказались девственно пусты. Ни одной сабли красномундирников, которые те побросали, раздосадованные неудачей, упустив лорда Лаллиброха. Сабли бережно хранились на протяжении многих веков; они хоть и потемнели от возраста, но по-прежнему украшали дом Роджера… Точнее, дом, который будет принадлежать ему несколько веков спустя.

– Мы храним их для детей, – говорила Бри со своим дядюшкой Йеном. – Чтобы сказать им: вот кто такие англичане.

Роджер не успел оправиться от шока: мужчина, сказав что-то собаке на гэльском, закрыл дверь и с улыбкой повернулся.

– Добро пожаловать, сэр. Отужинаете с нами? Мы уже накрываем на стол.

– О… Да, благодарю. – Роджер поклонился, вспоминая о манерах восемнадцатого века. – Я… Моё имя Роджер Маккензи. Из Кайл-оф-Лохалша, – добавил он: каждый благовоспитанный мужчина обязательно упомянул бы место своего происхождения, а Лохалш находился достаточно далеко, чтобы этот человек (а кто он, собственно, такой? На слугу не похож…) списал любые неурядицы в поведении Роджера на местные традиции.

Он надеялся, что ему тут же ответят: «Маккензи? О, вы, должно быть, отец малютки Джема!»

Однако – увы – мужчина лишь поклонился и протянул руку:

– Брайан Фрэзер из Лаллиброха. Рад знакомству, сэр.

* * *

На мгновение Роджер ослеп, оглох и онемел. Потом раздались слабые щелчки, похожие на звук стартера, когда аккумулятор машины полностью разряжен. Сперва сквозь туман в голове он подумал, что их издает его собственный мозг. Однако потом увидал собаку, которой не дали его сожрать; та вошла в дом, и это ее когти цокали по паркету.

«А. Значит, вот откуда царапины у кухонной двери», – смутно подумалось ему, а пес привстал на задние лапы, навалился на двери в конце коридора и проскользнул внутрь.

– Все хорошо, сэр? – Брайан Фрэзер тревожно приподнял густые брови. – Пройдемте в мой кабинет, сядем. Может, выпьем немного.

– Я… благодарю, – отрывисто выговорил Роджер. Колени подгибались, но он сумел-таки пройти вслед за хозяином Лаллиброха мимо гостевого салона и курительной комнаты в хозяйский кабинет. Его собственный.

Шкафы были такими же, и за спиной хозяина стояли те же бухгалтерские книги, чьи пожелтевшие страницы Роджер не раз листал, вызывая в фантазии образ раннего Лаллиброха. Только тут они новехонькие, а призраком казался самому себе Роджер. Отвратительное чувство!

Брайан Фрэзер протянул невысокий плоский стакан с толстыми стенками. Виски, причем отборный. Крепкий запах спиртного понемногу развеял туман в голове, а жгучий глоток снял в горле спазм.

Как же теперь задать самый важный вопрос? Какой сейчас год?!

Роджер взглянул на стол, но, увы, там не оказалось ни недописанных писем с удобно проставленной датой, ни альманаха, который можно словно невзначай взять в руки и пролистать. От книг на полках тоже мало толку, Роджер узнал лишь «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка» Дефо, опубликованную в тысяча семьсот девятнадцатом. Однако он и без того знал, что год сейчас более поздний; в тысяча семьсот девятнадцатом Лаллиброх еще не был построен.

Он еле сдерживал панику. Не важно, без разницы, какой сейчас год, если Джем здесь же. А он здесь. Наверняка!

– Простите, что отвлекаю, сэр, – заговорил Роджер, откашлявшись, когда поставил стакан. – Дело в том, что я потерял сына и теперь ищу его.

– Потеряли сына?! – удивленно воскликнул Фрэзер. – Господь с вами, сэр! Как же так вышло?

Правду сказать Роджер не мог, оставалось лишь одно:

– Его похитили два дня назад. Мальчику всего девять. Есть причины полагать, что человек, похитивший его, откуда-то из этих мест. Вы, случайно, не видели высокого мужчину, худощавого, темноволосого, который путешествовал бы с рыжеволосым мальчиком вот такого роста?

Роджер ладонью отмерил расстояние чуть выше локтя. Джем для своих лет парнишка высокий – впрочем, и сам Брайан Фрэзер далеко не коротышка, как и его сын.

И Роджера словно пнули еще раз. Выходит, Джейми здесь? В этом самом доме? И если так, сколько же ему тогда лет?..

Фрэзер огорченно покачал головой:

– Увы, сэр. А как зовут того человека, который похитил мальчика?

– Роб… Роберт Кэмерон, так он назвался.

– Кэмерон… – пробормотал Фрэзер, задумчиво постукивая пальцами по столу. Знакомое движение – Джейми тоже так делал, когда усердно о чем-то размышлял. Только у тестя ритм получался неровным из-за искалеченного пальца.

Роджер, снова отпив из стакана, принялся изучать Фрэзера, выискивая сходство. Оно имелось, хоть и не очень заметное: такая же посадка головы, разворот плеч и, главное, глаза. А вот лицо совсем другое, с более квадратной челюстью и широкими бровями. Еще у Брайана Фрэзера радужка была орехово-зеленой, а не голубой, а вот разрез глаз и линия губ – точь-в-точь как у Джейми.

– Ближайшие Кэмероны живут в Лохабеле, – качнул наконец тот головой. – И о чужаке последние дни я не слыхал.

Он вдруг уставился на Роджера не то чтобы подозрительно, но с некоторым сомнением.

– А с чего вы взяли, что он направится в эти места?

– Я… его видели, – выпалил тот. – Неподалеку от Крэг-на-Дун.

Фрэзер заметно опешил.

– Крэг-на-Дун, значит, – повторил он, настороженно щурясь. – Вот как… Сами вы откуда идете, сэр?

– Из Инвернесса, – тут же ответил тот. – Я преследую его из самого города.

Почти правда. Он предпочел не вспоминать, что формально поиски Джема начались с того самого кабинета, где Роджер сидел в данный момент.

– Со мной был один друг… родич. Он отправился поспрашивать в Крансмуире.

Услыхав, что он не один – а значит, не такой уж и сумасшедший, – Фрэзер успокоился, встал из кресла и подошел к окну, за которым на фоне закатного неба чернел шиповник.

– Хм… Оставайтесь пока у нас, сэр. Уже темнеет, до ночи вы все равно далеко не уйдете. Отужинаете с нами, переночуете… И, может, завтра объявится ваш родич с хорошими вестями. Или вдруг кто-то из моих арендаторов видел незнакомца. Я поспрашиваю их утром.

У Роджера гудели ноги от желания вскочить, броситься в ночь и сделать хоть что-нибудь полезное. Однако Фрэзер прав: нет смысла бродить по горам в темноте, рискуя заблудиться, что в это время года равносильно верной гибели. Поднимался ветер, колючие ветки шиповника бились о стекло. Скоро начнется дождь… А если он застигнет Джема?!

– Я… Да, благодарю, сэр. Спасибо. Очень мило с вашей стороны.

Фрэзер хлопнул его по плечу, выглянул в коридор и позвал:

– Дженет! Дженет, у нас к ужину будет гость!

Дженет?

Он, сам того не замечая, тоже встал и вышел в коридор. Кухонные двери распахнулись, и на пороге возник хрупкий силуэт девушки, вытиравшей о фартук руки.

– Моя дочь, Дженет, – представил ее Фрэзер, ласково улыбнувшись девушке. – Дженни, это мистер Роджер Маккензи. Он ищет своего малютку сына.

– Правда? – Та застыла на середине реверанса и изумленно распахнула глаза. – А что с ним случилось?

Роджер повторил историю про Роба Кэмерона и Крэг-на-Дун, все это время борясь с желанием спросить у девушки, сколько же ей лет. Пятнадцать? Семнадцать? Двадцать один? Она была на удивление хороша, с прозрачно-белой кожей, разрумянившейся от кухонного жара, мягкими черными кудрями, убранными с лица, и приятной гибкой фигуркой, на которую он старался не глядеть. Самое жуткое, что она, несмотря на женственность, оказалась до ужаса похожа на Джейми Фрэзера. Прямо-таки его родная дочь… И тут у Роджера чуть было снова не подогнулись колени, потому что он вспомнил о той, кто на самом деле приходится Фрэзеру дочерью.

О боже. Бри! Святой Господь, помоги ему. Неужто он ее больше не увидит?..

Наконец Роджер понял, что уже некоторое время молчит и с отвисшей челюстью пялится на Дженет Фрэзер. Впрочем, та, видимо, привыкла к подобному поведению мужчин: скромно улыбнулась, заверила, что ужин будет готов уже через несколько минут, и предложила отцу показать мистеру Маккензи путь до уборной. Затем вернулась на кухню, и лишь когда за ней хлопнула тяжелая дверь, Роджер снова обрел способность дышать.

* * *

Ужин был незатейливым, но обильным и очень вкусным. Еда быстро придала Роджеру сил. Хотя ничего удивительного – он и не помнил, когда последний раз ел.

Расположились они на кухне, и за столом вместе с хозяевами сидели горничные, Анна и Сенга, и рабочий по имени Том Мактаггарт. Роджера засыпали вопросами: хотя собравшиеся искренне сочувствовали его горю, куда более их интересовало, из каких он мест и какие принес новости.

Увы, от него оказалось мало толку, хотя бы потому, что Роджер не знал, какой именно сейчас год. (Брайан умер – о господи, еще только умрет! – когда Джейми было девятнадцать, и если тот родился в мае тысяча семьсот двадцать первого… – или двадцать второго? – через два года после Дженни…) Следовательно, Роджер не знал, какие именно события могли недавно произойти в мире. Пришлось выкручиваться и рассказывать о своем «прошлом». К счастью, Кайл-оф-Лохалш располагался едва ли не на другом конце страны, вряд ли в этих местах часто встречаются его «земляки».

Затем, наконец, ему повезло: Мактаггарт поведал, как снял ботинок, чтобы вытряхнуть камешек, а одна из свиней умудрилась в это время пролезть под забором и рысью поскакать прямиком в огород. Он, конечно же, бросился вслед за ней и даже сумел поймать – но когда притащил упрямую скотину обратно, оказалось, что другая свинья тоже вылезла из загона и сжевала его ботинок.

– Вот все, что осталось! – Он сокрушенно вытащил из кармана измятый кусок кожаной подошвы. – И то еле выдрал из зубов!

– И чего так переживать? – Дженни сморщила нос при виде ошметков. – Тагги, не волнуйся. На следующей неделе будем забивать свиней и дадим тебе кусок шкуры на новые подметки.

– Ага, а до того времени мне босиком ходить? – недовольно спросил тот. – По утрам уже заморозки! Я простужусь и умру от плеврита прежде, чем эти свиньи сожрут последнее корыто корма. Тем более кожу надо будет еще продубить.

Рассмеявшись, Брайан кивнул Дженни.

– Твой брат ведь, уезжая в Париж, оставил пару своих старых сапог? Если ты не отдала их нищим, может, Тагги пока поносит?

Итак, Париж. Джейми провел там два года и вернулся… вернулся… Когда? Когда ему было восемнадцать. А восемнадцать ему исполнилось в мае тысяча семьсот тридцать девятого. Значит, сейчас тридцать седьмой, тридцать восьмой или тридцать девятый.

Почти определившись с датой, Роджер понемногу успокоился и стал припоминать, какие события произошли в эти годы. О чем можно упомянуть за столом? Как ни странно, первой в голову пришла мысль об открывалке для бутылок, ее изобрели в тысяча семьсот тридцать восьмом. Затем – о землетрясении в Бомбее тысяча семьсот тридцать седьмого.