Текст книги "Враг не должен видеть твоих слез"

Диана Кади
Враг не должен видеть твоих слез

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Д. Кади, 2014

© ООО «Написано пером», 2014

Глава 1

Только в последние секунды существования человек честен по отношению к самому себе. Можно жить долго и размеренно, но так и не понять своего предназначения. Обиднее всего, когда обретаешь смысл жизни и лишаешься ее, так ничего и не успев. Пламя пожирало остатки автомобиля и последнюю надежду спастись. Можно ли считать человека живым, если он смотрит на друга, который превращается в пепел, и не испытывает ничего, кроме пустоты? Нет ни страха, ни боли, ни разочарования, только убийственно немая пустота…

Если человек несчастлив, значит, однажды он сделал неправильный выбор; но хуже, когда выбора никакого и не было. Так случилось и с Родионом Долговым, который испытывал чувство неудовлетворенности своей жизнью, потому что решение, как и чем заниматься, приняли за него. Отец молодого милиционера, строгий и деспотичный полковник в отставке, настоял на том, чтобы и младший сын пошел по его стопам. Пожилой патриот верил, что в руках каждого представителя этой опасной и уже давно непочитаемой профессии находятся судьбы людей и будущее страны. Только вот Родион не разделял мнение сурового отца. Он работал в милиции, но хотел стать поэтом, как старший брат Сергей, хотя тот не считал себя поэтом. Он записал видеоролик с патриотическими стихами и выложил его на Youtube. Ролик собрал миллионы просмотров, и Родиону тоже хотелось повторить успех брата. Он не был уверен, хочет ли этого на самом деле, просто мечтал быть таким, как Сергей. Тот, несмотря на небольшую разницу братьев в возрасте, уже дослужился до старшего лейтенанта. Гордость отца, любимец девушек и вдобавок ко всему знаменитый поэт, который планировал в ближайшее время выпустить сборник своих стихов. Родион желал обладать хотя бы одним из достоинств брата, но все его попытки приносили лишь разочарование. Завидовал ли он тому? Да. Успехи Сергея не давали ему покоя. Младшего брата раздражало еще и то, что старший относился к нему хорошо. К Сергею Долгову вообще нельзя было придраться, казалось, что он – человек без изъянов. Легко любить красивого, талантливого и подающего надежды защитника Родины и трудно любить его антипода. Именно поэтому Родион был обделен вниманием отца, в то время как Сергей получал заботу и любовь с лихвой.

Внешность Родиона не выдавала в нем никаких предпосылок к творческой профессии. Он не выглядел инакомыслящим бунтарем, желающим изменить мир, а напротив, походил на отличника, ведомого, среднестатистического человека, живущего по правилам. Собственно, таким он и был. Окончив юридический факультет с красным дипломом, Родион пошел в «Беркут», правда, там он занимался рутинной бумажной работой и в важных заданиях участия не принимал.

Беркутовец часто уединялся в своей маленькой, практически пустой комнате с ободранными кошкой обоями, чтобы писать. Вот и в этот день он пытался создать шедевр, чтобы стать знаменитым и получить похвалу отца, но вдохновения не было. Да и откуда ему было взяться, ведь Родион Долгов даже сейчас занимался не своим делом. У него опять ничего не получалось. Горе-поэт перечеркивал написанное и никак не мог найти рифму к слову «любовь». Кровь, морковь, бровь… «Черт! А может, его стихи находились в коме или затяжной депрессии, как и их создатель? Родион чувствовал себя лишним в этом мире, и даже самый близкий человек его не понимал. Творческий процесс прервал отец, зашедший в комнату взрослого сына без стука. Михаил Долгов никогда не церемонился с людьми, пренебрегая правилами хорошего тона, и сын не был для него исключением.

– Снова переводишь бумагу? – спросил отец, вырвав из рук Родиона тетрадь. Он пролистнул несколько страниц с перечеркнутыми строками и ехидно усмехнулся. – Думаешь, у тебя получится, как у Сережи? Ты сначала в службе отличись, как он, а потом уже сочиняй. Он может себе это позволить, а ты что? Думаешь, кто-то будет читать твои стишки? Нужно знать то, о чем пишешь, прожить это, прочувствовать. У Сергея есть четкая гражданская позиция, есть свое мнение, а о чем можешь сказать ты?

Родиону было до слез обидно, что родной отец не воспринимает его старания всерьез. Михаил Долгов признавал только одно – служение своей Родине. Все остальное, по его мнению, было пустым и бесполезным.

Отец бросил творение сына в мусорное ведро. Родион смотрел на него, как на злейшего врага. Только ненавидящий тебя человек может посмеяться над твоей мечтой, только враг может ее растоптать. В карих глазах непризнанного поэта были ярость и желание нанести ответный удар, но Родион сдерживал себя. Ему хотелось сделать в ответ так же больно, но он молчал. Может, потому что жалел своего обидчика? Сейчас Михаил Долгов был обычным пенсионером, сутулым седым стариком, хотя ему не исполнилось даже шестидесяти. Службе он отдавал все свои силы. Михаил спасал совершенно посторонних людей, однако своему родному сыну он изо дня в день приносил только боль.

Глава 2

Денис Алексеев ужинал со своей семьей: женой Катей и шестилетним сыном, которого назвали в честь отца Дениса Александром. Родители звали его Сашенькой. На столе, как и в интерьере их съемной квартиры на окраине города, не было излишеств. Алексеевы переживали трудные времена, им не хватало даже на самое необходимое. Правда, так было не всегда. Когда Денис только ухаживал за первой одесской красавицей Катей, у него была возможность дарить ей огромные охапки роз и водить ее в самые дорогие рестораны города. Для многих оставалось загадкой, как он, обыкновенный госслужащий с несуразной внешностью, завоевал модельную блондинку с ангельским лицом, бросившую ради него учебу в престижном вузе. Девушка вышла за него замуж не раздумывая. Чем же он ее покорил? Щедростью или анекдотами, которые рассказывал даже там, где юмор был не уместен? Сейчас отец семейства даже не искал работу, а на упреки жены отвечал: «Кому я нужен в сорок лет?»

Сашенька потянулся за хлебом.

– Ты уже съел свой кусок! – отчитала сына мать, ударив голодного ребенка по рукам.

– Катя, может, хватит уже считать, кто сколько ест? – сказал Денис.

Сашенька, подозревая, что близится очередной скандал, убежал в свою комнату и залез под кровать. Там он прятался, когда его родители ругались. Мальчик закрывал свои торчащие как у эльфа ушки руками и плакал. Он был голоден, но больше всего ему хотелось, чтобы папа и мама не ссорились и не били его за то, что он хочет есть. В последнее время Катя все чаще срывала свой гнев из-за несостоятельности мужа на маленьком сыне.

– Смотри, до чего Сашку доводишь. Вырастет дурачком обиженным, – продолжал Денис.

– Пусть лучше дураком, чем таким бездельником, как отец. Ты зарабатываешь, чтобы что-то мне предъявлять?

– Катя, тебе жалко хлеба? Он и так не видит ни конфет, ни игрушек…

– Да, мне жалко хлеба! Что мы завтра будем есть, ты подумал?

– Все наладится, просто нужно потерпеть… – оправдывался неудачливый муж.

– Когда, Денис? Сколько мне еще ждать? Сколько еще пахать за двоих?

– Можно подумать, ты в своем Доме профсоюзов сильно напрягаешься, – огрызнулся муж.

– Спишь сегодня на полу! – ответила Катя, убирая со стола остатки скудного ужина.

– Но ведь холодно, Кать. Ну что ты, в самом деле…

– Ну и что?

– Помнишь, как в том анекдоте, когда смерть постучалась в дверь: «Ты кто? – Смерть. – Ну и что? – Ну и все».

Позитивный неудачник рассмеялся, но серьезное выражение лица его жены осталось неизменным. Денис встал из-за стола, подошел к Кате сзади и попытался обнять. Однако ее прикосновения мужа, который даже не пытался заработать на жизнь, только раздражали.

– Отстань. Отстань, сказала, – прокричала Катя, толкнув Дениса.

Она любила мужа, но даже самым светлым и сильным чувствам наступает конец, если за ужином приходится считать куски хлеба…

Денис лежал на полу и пытался уснуть. Ему было холодно. На пороге стояла зима, но отопление еще не включили. Он кутался в тонкий пододеяльник без одеяла и пытался согреться. Кате тоже не спалось. Ее беспокоило то, что будет завтра. В семье Алексеевых об этом заботилась только она.

– Чуть не забыла, – прошептала Катя, чтобы не разбудить сына, – возьмешь на кухонном столе деньги. Я заняла у Ритки на квартиру. Хозяин сказал, что в последний раз позволил просрочить. Если в следующем месяце задержим, выгонит. Так что думай, папаша.

Денис уже привык к такому пренебрежительному отношению жены. На сегодня упреков было достаточно, и он решил отмолчаться. Денис больше не видел ее ласки и поддержки. Когда его уволили из таможни за взятку, жена завсегдатая букмекерских контор надеялась, что безденежье в их семье – явление временное. Естественно, она ошибалась, однако уйти экс-модель, выглядевшая теперь как типичная домохозяйка, не решалась из-за сына. Да и мужа она не перестала любить. Вот только злость на его безделье истребляла последние теплые чувства.

Глава 3

«Любовная лодка разбилась о быт». Все мы знаем это выражение, а многие из нас… Нет, банальщина», – подумала Надя, удерживая кнопку Delete. Статья «Пять способов избавиться от рутины в семейных отношениях» не задавалась. Одна из самых успешных журналисток федерального канала не могла придумать даже одного совета, как освежить отношения в браке, о котором она знала только в теории. Сближаться с кем-либо не входило в ее планы, на первом месте у целеустремленной девушки была карьера. Надя подрабатывала в глянцевом журнале и от имени несуществующего психолога Захара Негодуева открывала мужчинам и женщинам секреты построения гармоничных отношений, о которых знала лишь понаслышке.

В углу комнаты запищала мультиварка. Надя варила в ней суп для деда, с которым жила в его квартире на окраине Киева. Точнее, суп готовил модный кухонный девайс, потому что у девушки, разрывающейся между тремя работами, даже если бы она умела готовить, на это катастрофически не хватало времени. Она отставила горячий, как печь, ноутбук, и встала с кровати, служившей ей местом не только для восстановления сил, но и для работы. Надя склонилась над мультиваркой, чтобы посмотреть, что там приготовилось. Открыв крышку, она почуяла приятный запах готового блюда и пошла звать деда обедать и накрывать на стол. Во всей квартире розетки были только в Надиной комнате, именно поэтому чудо-печка находилась у нее. Кухня была настолько маленькой и неудобной, что приходилось есть в гостиной.

– Ну что, деда, вкусно? – напрашивалась на комплимент Надя.

– Вкусно, вкусно, – ответил дед и подул на ложку с супом, пытаясь его охладить.

– Я старалась. Знаешь, как сложно было закинуть все в одну чашку и залить водой? – рассмеялась Надя.

Она любила, когда дедушка смеется, и часто шутила с ним. Ей даже нравилось, что он ворчит на нее, но ровно до того момента, пока речь не заходила об ее работе, Майдане и обо всем, что творилось в стране в этот момент. Гражданская позиция двух родственников различалась.

– Молодец. Ты сама-то хоть кушаешь? Исхудала совсем.

– Ой, деда, ты говорил, что я кожа да кости, когда я шестьдесят кило весила. А на экране я вообще коровка, куда мне есть, – ответила Надя, которая отказывала себе в еде целый день, но все равно срывалась и наедалась сладкого на ночь. Каждое утро она взвешивалась и записывала показания весов, но почему-то отнимала от цифр на мониторе 500 граммов: ей казалось, что весы показывают больше, чем на самом деле. Она понимала, что обманывает саму себя, но все же продолжала фиксировать ложные данные в дневнике питания и спортивных тренировок.

– Что такое шестьдесят кило? Ветром сдует. Вот бабушка твоя покойная – такая красивая была, толстая.

– Не понимаю, как слова «красивая» и «толстая» могут быть синонимами, – усмехнулась Надя и как ужаленная вскочила из-за стола. – Ой, нужно еще платье погладить, завтра же с продюсером встречаюсь.

Надя подошла к деду и, поцеловав его седую голову, убежала в свою комнату. Ей нравилось, что от него пахло, как от годовалого ребенка, молоком. У девушки было очень чуткое обоняние, и каждый человек, по ее мнению, имел свой запах.

Все-таки написав статью о рутине и приготовив завтрашний наряд, Надя встала у зеркала во весь рост, разглядывая свою женственную фигурку. Положив руки на тонкую талию, она улыбнулась своему отражению. Ей нравилось, что слабость к десертам пока не дает о себе знать, но опустив взгляд больших, как у героев аниме, глаз, на округлые бедра, девушка расстроилась. Она надеялась, что ее сделают ведущей нового политического ток-шоу, и хотела нравиться самой себе с экрана телевизора, звездой которого стремилась стать в самое ближайшее время. Должность корреспондента Надю не устраивала, и в очередной раз пообещав себе не злоупотреблять сладким, она легла спать. Нужно было выспаться перед важной встречей, на которой должна была решиться ее судьба.

Утром, отключив телефонный будильник, Надя сладко потянулась. Если бы она встречалась не с главным продюсером телеканала, можно было бы и опоздать. Однако нельзя было не воспользоваться шансом, который предоставила ей не всегда столь щедрая судьба. В двадцать пять девушке получить такую работу и вести серьезную программу о политике практически нереально. Телевизионщики знают, что убедительно лгать всей стране может только зрелый мужчина, но однажды Наде позвонили и сообщили, что ее рассматривают на эту должность.

Встав с постели, девушка натянула на себя шелковый халат и бодрым шагом пошла в ванную. «Так, какие сегодня?» – спросила себя она, рассматривая маленькие контейнеры с цветными крышками. В каждом из них была пара контактных линз. Надя любила менять цвет глаз. Свои светло-карие девушке не нравились, ей хотелось яркости, хотя при выборе одежды она останавливалась на практичных и удобных вещах.

Вот уже пятнадцать минут Надя не могла надеть вторую линзу и начинала нервничать. Опаздывать на встречу с человеком, который мог определить ее дальнейшую судьбу, было нельзя. Все-таки изменив цвет глаз и сделав легкий макияж, девушка решила позавтракать. Вечером, приложив усилия, она устояла и не съела ничего калорийного, полакомившись несколькими творожками и одним яблоком. Потенциальная звезда телешоу надела единственное в своем гардеробе платье, которое прекрасно подходило именно для таких случаев. Оно было простого кроя, без вырезов и кружев, но все же уместнее сейчас, чем джинсы и темная рубашка.

Надя крутилась у зеркала, когда на телефон пришло сообщение, что такси стоит у подъезда. Сев в автомобиль, она вмиг почувствовала резкую вонь грязных носков вперемешку с потом и запахом сигаретного дыма. Этот микс был просто пыткой для человека с развитым обонянием, и хотя Надя никогда не молчала, если ей что-то не нравилось, но сейчас высказать все, что она думает о нечистоплотном водителе, значило бы выйти из машины. То есть потратить время и опоздать, чего девушка позволить себе никак не могла. Поэтому она громко вздыхала и охала, словно это могло помочь не чувствовать дурной запах, а таксист ехал как ни в чем не бывало, совсем не обращая внимания на проявления недовольства своего пассажира.

Надя прибыла на место вовремя, вот только ее попросили немного подождать. Прошло уже полтора часа, а в кабинет к продюсеру ее так и не пригласили. «Я сейчас им все выскажу», – подумала она, подходя к секретарю, полноватой девушке, которая улыбалась всякий раз, когда их с журналисткой взгляды пересекались, словно извиняясь подобным образом за столь долгое ожидание.

– Я жду почти два часа, – возмутилась Надя.

– Простите, но у Романа Эдуардовича важные гости… – ответила девушка, обратив на Надю виноватый взгляд.

– А я не важный гость? Мне вообще-то было назначено.

– Подождите еще немного, думаю, что они уже заканчивают…

Надя не стала вымещать гнев на девушке и снова присела на стул у кабинета. Прождав еще двадцать минут, она встала и, миновав удивленную секретаршу, ворвалась в кабинет. Журналистку встретили недоуменными взглядами.

– Роман Эдуардович, заставлять девушку ждать столько времени – как минимум неприлично, – выпалила она.

Наглость в совокупности с прекрасным лицом и точеной фигурой вызвала у продюсера отнюдь не раздражение или злость. Он мог выставить ее за дверь, но только улыбнулся в ответ и, указав на кресло у стены, спокойно сказал:

– Наденька, присаживайтесь, я уже практически свободен. Костя, завтра до обеда жду сценарий. А по второму вопросу тебя сориентирует Ирочка, – обратился продюсер к мужчине с огромным животом и густой рыжей шевелюрой. Тот пожал ему руку и, бросив на Надю недобрый взгляд, вышел из кабинета.

– Может, кофе? – любезно предложил Роман Эдуардович. Он обладал нетипичной для продюсера внешностью: на вид не больше тридцати пяти, худощавый, с острым лицом и ласковым взглядом.

– Нет, спасибо. У меня уже нет времени, – съехидничала Надя. Она и вправду опаздывала в редакцию, где ждали не менее важные для ее карьеры дела.

– Тогда перейду к делу. Мне нравится, как ты работаешь. Ты очень хорошо смотришься в кадре, правильно подаешь материал. Не переношу наглых людей на дух, но твоя дерзость обаятельна…

– Ваша помощница сказала, что для нового ток-шоу требуется ведущая и вы рассматриваете мою кандидатуру…

– Рассматриваю. Но ты же понимаешь, все не так просто… – многозначительно сказал продюсер.

– Не поняла?

«Черт возьми, как все примитивно! Неужели он один из тех, кто пользуется женщинами, используя свое положение? Зря только ждала его два часа», – подумала Надя.

– Сейчас век Интернета. Можно прославиться за один день, прыгнув в кактус, например.

– Вы предлагаете мне прыгать в кактусы? – рассмеялась девушка.

– Нет, что вы, Наденька. Такую красоту – и в кактусы… Это я так, к слову. В общем, я готов взять вас ведущей нового ток-шоу в прайм-тайм, если вы снимете материал, выложите его в Интернете и соберете большое количество просмотров.

– И сколько нужно просмотров?

– Хотя бы миллион.

– Хотя бы? Да это нереально.

– Ну, если это для вас нереально, то зачем вы нужны нашему каналу? Я должен быть уверен, что вы сможете привлечь большую аудиторию. Вот прекрасный способ узнать, сумеете вы это или нет.

– По рукам. Я соберу даже больше миллиона, – ответила она, понимая, что ее шансы равны нулю.

Но Надя все же бросила вызов самой себе. Она давно мечтала стать популярной телеведущей. Перед ней стояла конкретная задача. Она ничего не теряла и ничем не рисковала. Условие продюсера показалось ей маловыполнимым, но справедливым. Девушка, привыкшая всегда добиваться поставленных целей, была готова если не на все, то на очень многое, лишь бы получить свое.

Глава 4

Снег уныло падал на грязную дорогу. На душе у беркутовца было гадко. Мимо шли равнодушные прохожие, которым было все равно, что чувствует Родион. «Почему отец даже не хочет понять меня? – спрашивал он себя. – Чем я хуже Сергея? Даже в детстве он меня не любил. Пока была жива мама, он еще сдерживал себя. Если бы не она, я бы сошел с ума или покончил с собой… Слишком часто я думаю о смерти. Может, я шизофреник? Хотят расстаться с жизнью только психически больные люди. Тогда одиночество и никому не нужность – это болезнь? Одиночество – это не остаться одному, нет. Человек чувствует себя одиноким, когда рядом люди, которые его не понимают. Я хочу, чтобы меня любили. Разве я многого прошу? Мне было бы достаточно, чтобы он меня не унижал. Почему он так со мной? Почему я получал даже тогда, когда провинится брат?»

Родион не раз спрашивал себя об этом. Эти вопросы преследовали его. Он часто вспоминал свое несправедливое детство. Когда ему было восемь, Долгов-старший запер его в кладовой на целую ночь. Родион плакал, звал на помощь маму, но отец запрещал жене вмешиваться в воспитание сына. Рассердившись, он тогда жестоко избил рыдающего сына и произнес слова, которые врезались в память Родиона на всю жизнь. Долгов-старший сказал, что настоящие мужчины никогда не плачут и враг не должен видеть слез. После этих слов мальчик снова оказался в сырой и темной комнате. Тогда родной отец стал для него самым злейшим врагом, и Родион пообещал себе, что никогда больше суровый отец не увидит, как плачет его обиженный сын. Даже сейчас уже старый отец угнетает его, называет тряпкой и решает, как ему жить. Жить с ним и с до тошноты идеальным братом было невыносимо, но позволить себе отдельное жилье беркутовец не мог. Общежитие было переполнено приезжими, и Родиону приходилось жить с людьми, которые его не понимают. Да даже если бы он имел возможность переехать, то не сделал бы этого: он боялся остаться один, а так создавалась хоть какая-то видимость семьи. Однако Родион страшился не только этого. Проще было бы сказать о том, что не вызывало у молодого сержанта милиции страх. Его пугала безрадостная действительность, которую он никак не решался изменить, но больше всего Родион боялся, что так будет всегда. Что он так и не найдет в себе силы дать отпор деспотичному отцу. Что не научится самостоятельно принимать решения. Что его никчемная жизнь не станет лучше.

Мороз обжигал лицо Родиона. Одинокий беркутовец зашел в ближайшее кафе. Людей, которые также спасались от непривычно холодной для крымского климата погоды, было много. Он повесил серое изношенное пальто, с которым тоже не спешил расставаться, и огляделся. Увидев, что компания, сидевшая за одним из столиков, собралась уходить, Родион занял их место, даже не дожидаясь, пока вытрут стол, усыпанный крошками. На столе стояли большие бокалы для пива, которое он на дух не переносил. Это Сергей с отцом любили в выходные немного выпить, что было для них еще одним поводом сблизиться. Родион тоже пытался наладить отношения с отцом таким образом, но ему стало плохо от одного бокала. Тогда отец снова назвал его слабаком. Родион не понимал, почему такой патриот, как его отец, пьет немецкое пиво, ведь он так любит свою Родину. «Почему именно пиво, а не русскую водку? Может, он патриот только на словах?» – думал беркутовец, глядя на то, как пышнотелая блондинка с раскосыми глазами убирает за предыдущими посетителями. Девушка была в блузке с неприлично глубоким декольте и юбке, не скрывающей длинных ног. Она подмигнула симпатичному парню, который покраснел от одного вида полуобнаженных форм, оказавшихся прямо перед его лицом. С духами официантка явно перестаралась. Девушка улыбнулась Родиону, однако тот в силу своей робости отвел взгляд в сторону. Рядом была только голая стена, и выбирая между роскошной грудью блондинки и стеной, Родион предпочел последнюю. Увидев эту картину, брат с отцом точно бы его засмеяли.

– Вы собираетесь что-нибудь заказывать? – спросила официантка, хлопая наращенными ресницами. На ее лице больше не было улыбки и кокетства. Девушка говорила грубо, словно ее обидело то, что он не заигрывал с ней, как все, и не оценил ее достоинств.

На самом деле Родион любил женщин, только стеснялся общаться с ними, а тем более глазеть на их прелести. Робость и нерешительность привели к тому, что его первая любовь отдала предпочтение более предприимчивому и смелому Сергею. Родион до сих пор жалел о том, что упустил Ксюшу. Еще больше злило его то, что она и брат были счастливы друг с другом. Ему было бы легче, если бы его первая любовь разочаровалась в своем избраннике, но как можно не любить такого совершенного и безупречного Сергея.

– Я буду чай. Обычный, черный, – тихим и неуверенным голосом ответил Родион.

Официантка очень удивилась бы, узнав, что робкий посетитель служит в «Беркуте». Да он и сам не мог понять, как его до сих пор оттуда не уволили. Ему казалось очевидным, что он не на своем месте. Юношу спасало то, что он занимался документацией и на серьезные задания его никто не посылал. Родион был бесконечно рад этому. Он знал: если случится что-то серьезное, то отправят даже его, но надеялся, что этого никогда не произойдет.

– Это все? – спросила татарская Барби, презрительно осмотрев Родиона.

Ему стало неловко, что он ничего не хочет. Таких посетителей в подобных заведениях не любят. Родиону принесли чай, но он не сделал даже глотка. Он просто грел руки о горячую чашку. Ему не хотелось возвращаться домой. Каждое воскресенье Сергей приводил Ксюшу к ним домой. Влюбленные не стеснялись проявлять свои чувства даже при отце и не отлипали друг от друга весь вечер. Все выходные Родиону приходилось наблюдать, как его бывшая девушка целуется с его родным братом, а отец радуется этому, не переставая нахваливать своего любимого сына.

Просидев в кафе несколько часов, он расплатился и вышел оттуда, охваченный мрачными мыслями.