Электронная библиотека » Диана Луч » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 12 мая 2014, 17:00


Автор книги: Диана Луч


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

«А откуда взялось столько желающих пострелять?» – спросите вы. Все они приезжали в Страну Магазинов из других европейских государств, в которых охота на косуль была строго запрещена. К тому же число лицензий, продаваемых для недельной охоты на косуль в Стране Магазинов, было не ограничено. Кстати, хотелось бы, уважаемые читатели, обратить ваше внимание на следующий нюанс. Границы Страны Магазинов в районе горных склонов не имели абсолютно никакого физического заграждения, отделявшего ее от соседних государств. Эта самая пресловутая черта обозначалась лишь парой цементных столбиков, разумеется, нисколько не препятствующих свободному перемещению косуль с территории одной страны на другую. А теперь давайте-ка посмотрим на вышеописанную ситуацию со следующего ракурса. Никто не имел права провезти через границу Страны Магазинов приобретенные там товары на сумму больше, чем это было установлено законом. И если подобное происходило, то проштрафившегося гражданина тут же обязывали оплатить установленный налог на вывоз товаров из зоны беспошлинной торговли. На таможне Страны Магазинов за этим строго следили и, ничуть не стесняясь, выворачивали карманы в поисках не декларированных товаров любому выезжавшему с ее территории. Так почему же лицензии для охоты на косуль продавались в указанном государстве в совершенно неограниченном количестве? Полагаю, ответ на этот вопрос очевиден. Дело в том, что их поголовье очень быстро пополнялось за счет косуль, прибегавших в Страну Магазинов с прилегающих территорий соседних государств, то есть оттуда, где охотиться на них было строго запрещено. В этой связи непонятно, почему последние не ввели налог за каждую убитую в Стране Магазинов косулю, ранее им принадлежавшую и их законами бережно охраняемую. Думаю, это было бы честно.

* * *

Впрочем, чтобы отвлечь вас от грустных мыслей, поведаю о том, как первый раз в жизни я насладилась купанием в Средиземном море. Дело было в августе. Попутно замечу, что мой муж никогда не стремился к отдыху на море, несмотря на то, что его детство прошло в приморском районе. Я же, в отличие от него, буквально изнывала от желания подышать соленым бризом и окунуться в морскую воду. По правде говоря, кроме Черного, никакого другого моря я никогда не видела, да и там часто бывать мне не доводилось. Словом, к тому времени я так соскучилась по морю, что сосредоточила все свои усилия на том, чтобы уговорить своего супруга выбраться туда хоть на пару деньков. Сначала он напрочь отказывался это сделать, урезонивая меня: «Да ты представить себе не можешь средиземноморского побережья летом! Там такое творится!» Не скрою, что мне пришлось немного поныть, немного покачать права, настаивая на своем, и, наконец, вопрос о том, где провести выходные, разрешился в пользу пляжного отдыха. К сожалению, ближайшее морское побережье находилось от Страны Магазинов далековато, в соседнем европейском государстве, что по времени занимало около шести часов езды на машине. И вот, чтобы на следующее утро погрузиться в морские воды, сразу после обеда мы тронулись в путь.


Надеюсь, многих представительниц слабого пола совершенно не удивит мое чистосердечное признание в том, что мне есть что скрывать, особенно, когда из одежды на теле – только купальник. Думаю, что даже женщины с мерлинмонровой внешностью в этом бы со мной бы согласились, равно как и в том, что во всех телесных дефектах виноваты наши с вами прародители. И если кто-то может гордиться доставшейся по наследству коллекцией старинных картин, большой трехкомнатной квартирой в центре города или, на худой конец, толстенной книгой с семейными кулинарными секретами, то, конкретно в моем случае, связь с предками подтверждалась одним-единственным историческим фактом, а именно: большой бородавкой с растущими из нее волосками, расположенной под коленкой левой ноги. К слову, правом на ее ношение удостоились чести все представительницы нашего рода по материнской линии. Шутка ли сказать, но при каждой встрече для обсуждения текущих событий эта самая волосатая бородавка неизменно выступала для нас в качестве связующего в общении фактора. «Ты свою блямбу на ноге чем-нибудь выводила?» – «Сначала попробовала азотом, а потом керосином». – «А я сначала уксусом, а затем – лазером». – «И как?» – «Да никак». В общем, чем мы ее только не пытались со своих тел изгнать, да все без толку. Иногда даже казалось, что это не кожный, а костный нарост, наподобие бивня у носорога. И хотя никто из тех, кто видел меня без одежды, ни разу не воскликнул: «Ба! Вот это да! Какая у тебя бородавища под коленкой выросла!», – все равно я свою бородавку люто ненавидела. И если уж быть до конца откровенной, то я стеснялась продемонстрировать ее на пляже даже больше целлюлитных островков на заднем месте. Наверное потому, что целлюлит является чем-то вроде общепризнанного жизненного факта, мол, и вы когда-нибудь своего жениха бросали, и вас тоже когда-нибудь кто-нибудь бросил, то есть ничего особенного, с каждым может случиться и, как правило, случается. Однако согласитесь, что наличие огромной и неприлично волосатой бородавки моментально выделяет человека из толпы «нормально дефектных», отправляя его в разряд «бородавочно-дефектных», что не только само по себе чудовищно звучит, но еще и точно так же выглядит.


В тот день, часов в одиннадцать вечера мы добрались до кемпинга, где практически впотьмах разбили палатку. А на следующее утро, как только я выбралась из спального мешка, от увиденного мне стало плохо. Ощущение было таким, что по дорожкам кемпинга передвигалось население как минимум двух европейских столиц, причем все эти граждане говорили на разных языках. Увидев мое вытянувшееся от удивления лицо, муж лишь ехидно улыбнулся, что означало: «Я тебя предупреждал». Затем, позавтракав на скорую руку, мы заступили в ряды многолюдной толпы и отправились на пляж, который представлял собой… Знаете, есть такое выражение, когда яблоку некуда упасть. Или приведу в качестве примера другое сравнение. Доводилось ли вам видеть в каком-нибудь документальном фильме брачный сезон тюленей? Когда движимые инстинктом размножения животные набиваются на маленьком островке в таком количестве, что становится непонятно, где у кого голова, хвост или плавники, и все они лежат друг на друге большой и дружной кучей, обездвиженные чувством неги и животной лени. Приблизительно так же выглядел тот летний пляж, а впереди маячило море, в котором нам с мужем предстояло искупаться.


Кстати, нелишним будет заметить, что пришли мы туда очень поздно, в районе десяти утра. И когда мой муж поинтересовался у служащих кемпинга, где можно взять на прокат пляжные зонты от солнца, то нам ответили, что за ними нужно было занимать очередь спозаранку – около шести утра. Все пространство, метров в сто, от наших полотенец до моря, было занято вплотную лежащим народом, так что добираться до воды мне пришлось, «шагая по трупам». Совершенно очевидно, что никому из загоравших этот метод моего передвижения не пришелся по душе, поэтому кто-то из них в качестве ответной реакции издавал рычащие и гортанные звуки, а кто-то посылал меня куда подальше благим матом. Поначалу я извинялась перед каждым пострадавшим, но вскоре поняла, что это совсем ни к чему, так как, извиняясь перед одним гражданином, на которого я только что наступила, оказывалось, что одновременно я втаптываю в песок другого. Ведь для того, чтобы извиниться, мне нужно было встать на какую-нибудь твердую опору, которой в данном случае не было, поскольку песочные островки между плотно лежавшими людьми практически отсутствовали. Вскоре я сделала правильный вывод и перестала просить прощения, а затем рысцой преодолела оставшиеся метры плотно лежащей человеческой массы, и когда, наконец, добралась до самого моря, то резво запрыгнула в него лягушкой.


Но в этот момент я почувствовала, что помимо того, что не поплыла, по-видимому, еще кого-то и задавила. К несчастью, случайной жертвой моего спонтанного прыжка в воду оказался ребенок лет пяти, который, выбравшись из-под меня, тут же громко заревел. Схватившая его в охапку мамаша оскалилась, как немецкая овчарка, которой так и хочется в кого-нибудь вцепиться зубами, и отпустила в мой адрес что-то нелицеприятное, кажется, тоже на немецком языке. «Н-да, – подумала я. – Возможно, бедная родительница ужасно расстроилась и просто не знает, как ей свое дитя от нас, давителей, защитить». И пока я на эту тему мысленно рассуждала, ко мне приблизился мальчик приблизительно лет восьми, с пластмассовой лопаткой в руках, повторил то же самое нелицеприятное слово, что и мамаша задавленного ребенка, и изо всех сил врезал своим игрушечным инструментом мне по ноге. В результате, стало понятно, что, во-первых, все они доводились друг другу близкими родственниками, а во-вторых, взрослые вроде меня, по-видимому, уже не первый раз приземлялись сверху на его маленького братишку. «Так зачем вы его туда сажаете?!» – захотелось мне высказаться, однако, немного поразмыслив, я промолчала. Ведь я же не говорю по-немецки, а значит, сказанного мной они бы не поняли, да и вообще лучше было эту разъяренную семейку больше не беспокоить. Сразу после этого я зашла в воду и поплыла от них прочь. Вот, казалось бы, море – это огромное, длиннющее во всех направлениях пространство. Ан, нет. Все зависит от количества заполняющих его купальщиков. В то самое утро, плавая и ныряя туда-сюда, я, совсем того не желая, несколько раз наступила кому-то из них на ноги, а некоторым даже нечаянно врезала кулаком по ребрам и в другие части тела… Хотя, справедливости ради, надо заметить, что и мне тоже как следует наподдали. В итоге, к концу дня от полученных от пловцов ударов у меня ныли надсадной болью обе ноги и левая лопатка. Впрочем, я ни на кого не обижалась. Просто представила себе, что целый день ездила в метро, где меня основательно помяли и несколько раз провезли по ногам туго набитые сумки на колесиках. Ведь, как известно, воображение помогает избавиться от раздражения.


Однако на следующий день уже с утра погода начала портиться. Подул сильный порывистый ветер и похолодало так, что без кофты с длинными рукавами кожа тут же покрывалась мурашками, а в довершение ко всему начал моросить мелкий промозглый дождик. И все же, невзирая на это, я решила искупаться. К тому же в предыдущие дни на побережье стояла жаркая погода, поэтому морская вода была на удивление теплой. Но чтобы смотрители пляжа меня не оштрафовали, поскольку по всей его протяженности были вывешены красные флаги, запрещавшие входить в воду из-за сильного ветра, я выбрала для купания отдаленное и несколько диковатое побережье. Сразу скажу, что муж моей инициативы не одобрил и в знак протеста остался на пляже, а я зашла в морскую воду. Признаться, сначала непогода меня нисколько не испугала. И даже более того, она меня как-то по-особенному очаровала, поскольку создавалось непередаваемое ощущение борьбы с волнами, которым нужно было сопротивляться, и этот процесс чем-то напоминал игру с самой матушкой-природой. Побарахтавшись в воде минут пятнадцать, я заметила, что морские течения относят меня все дальше от побережья, пока не наткнулась на что-то острое. Этим «чем-то» оказался подводный камень гигантских размеров, с заостренными, как ножи, углами по всей поверхности. И сколько бы я ни пыталась его обогнуть, всякий раз вместо песка натыкалась ступнями на режущую скалистую поверхность. В принципе, это место было неглубоким, но из-за стоящей на моем пути нескончаемо длинной каменной глыбы выбраться оттуда оказалось очень даже непросто. В дополнение ко всему прочему, увернуться от волн было невозможно, и меня всем телом шарахало о скалистые выступы. Когда же, в конце концов, я сумела добраться до берега, то вид у меня был такой, что любой человек решил бы, что я подралась с акулой: ноги по всей длине пестрели царапинами и синяками, а на руках зияли глубокие порезы. На следующий день ветер спал, и вместе с ним вернулась прежняя жара. Однако купаться я не пошла, стесняясь своего внешнего вида, а также опасаясь, что мои многочисленные свежие раны будет жечь от соленой морской воды. Так завершилось наше кратковременное пребывание на морском побережье. А вечером того же дня мы с мужем отправились в Страну Магазинов, поскольку на следующие сутки нам предстояло идти на работу.

* * *

Что же касается моих отношений с Чуланщицей, то медленно, но верно, день ото дня они ухудшались. Порядком устав от ее негативного отношения к большей части окружающего мира и меня в частности, я старалась избегать с нею встреч. К тому же меня вполне удовлетворяло общение с соседкой Таней. Но поскольку кроме меня у Чуланщицы других подруг не было, то мое участившееся отсутствие на выходных стало ее не на шутку раздражать. В дополнение к этому затюканный супруг Чуланщицы, как того и следовало ожидать, принял ее позицию, и они вместе принялись давить на моего мужа, вынуждая его хоть на аркане приводить меня к ним в гости. Я же, как могла, чисто по-человечески пыталась ему объяснить, что это совершенно гнилой номер и что невозможно насильно сблизить людей, у которых нет ничего общего, за исключением походов в горы. Однако мой муж, по-видимому, решив, что во мне разыгрался типично эмигрантский бунт, который начался здесь и сейчас, а где и в какой форме закончится – непонятно, стал игнорировать мое нежелание встречаться с Чуланщицей и ее супругом, настаивая на продолжении с ними прежних отношений. По сути, я не хотела вдрызг разругаться с друзьями своего мужа, а просто стремилась ограничить наше взаимное общение, переведя их для себя из разряда «друзей» в разряд «знакомых», то есть людей, с которыми встречаешься приблизительно раз в три месяца и о которых на публике говоришь: «А это наши знакомые и просто милые люди».


Однако Чуланщица даже и не думала сдавать своих позиций. Присущие ей тупость, ограниченность и высокомерие диктовали: «То, на что не хватает ума, нужно взять силой!» В итоге, по настойчивой просьбе мужа, я вынуждена была лицезреть ее раз или два в неделю и, что самое неприятное, поддерживать длительные и абсолютно бессодержательные разговоры. Собственная жизнь тогда представлялась мне нескончаемой пыткой. На работе мне приходилось развлекать разного рода шутками и прибаутками весьма недалеких напарниц, а на выходных – вечно угрюмую и всех ненавидящую Чуланщицу. Правда, иногда мы ходили в гости к ее матери, с которой, надо заметить, общаться было значительно легче, поскольку характер у нее отличался мягкостью, а высказывания – не свойственной ее дочери нейтральностью.


Эту женщину звали Эленой. Кроме собственных отпрысков, Чуланщицы и ее двух братьев, у Элены было еще два ребенка, которых она усыновила, когда одному мальчику было шесть лет, а другому – девять. Кстати сказать, в разрез с устоявшимся в Европе мнением о матерях-кукушках из стран третьего мира, эти два брата были брошены не китаянкой, не африканкой и не латиноамериканкой, а коренной жительницей Страны Магазинов, наркоманкой и алкоголичкой, отказавшейся от них по причине очередного замужества. Эта морально неустойчивая гражданка твердо решила начать свою жизнь с нуля, отнеся к разряду прошлого в том числе и собственных детей, нажитых в прежних браках. В результате, оба мальчика оказались в интернате, откуда их и забрала к себе пятидесятичетырехлетняя Элена. За этот героический поступок правительство Страны Магазинов ежемесячно выплачивало ей по круглой сумме денег, которые она честно тратила на содержание усыновленных детей, не оставляя себе в качестве вознаграждения ни сантима. Сердобольная Элена покупала им огромное количество фруктов, шоколадных конфет и другой вкусной еды, установила в комнате у каждого ребенка по компьютеру и телевизору с игровыми приставками, а также приобрела им много чего еще, лишь бы последние ни в чем не нуждались, однако из-за отсутствия времени так и не смогла им дать самого основного в жизни – воспитания. В течение нескольких лет проживания у Элены оба мальчика практически оказались предоставлены самим себе. Их приемная мама трудилась на двух работах, а те душевные силы, которые оставались у нее после длительного рабочего дня, она предпочитала тратить на своих единокровных и уже взрослых детишек, регулярно обзванивая их по телефону и устраивая им в каждые выходные семейные собрания с пышными обедами. С учетом всего вышесказанного не совсем понятно, что же подвигло Элену, будучи столь занятой и настолько озабоченной проблемами собственных отпрысков, усыновить еще двоих, ставших для нее неподъемным грузом.


Если хотите знать, то развязка у этой истории оказалась логически трагичной. Как-то раз с Эленой приключился ужасный инцидент. Навещая в деревне одного из своих родственников, она поднялась на второй этаж старого дома, и в этот самый момент под ней рухнул прогнивший деревянный пол. В результате падения с нескольких метров у Элены было сломано десять спинных позвонков, а вслед за этим последовала тяжелая операция и почти год восстановительных процедур. Впрочем, помимо негативных последствий были у этой истории и другие, позитивные. В качестве компенсации за причиненный здоровью ущерб, агентством, в котором был застрахован дом с внезапно рухнувшим полом, ей была выплачена большая сумма денег. И вот тут-то все и началось. Следуя материнскому инстинкту, Элена приняла решение вложить эти деньги в жилье, упомянув в составленном на него завещании лишь своих троих родных детей. Сказано – сделано, и уже через пару месяцев она стала владелицей элитной квартиры на морском побережье, а ее единокровные дети – потенциальными хозяевами этой недвижимости. Узнав об этом, один из усыновленных мальчиков, к тому времени уже тринадцатилетний подросток, заточил кухонный нож и приставил его к горлу своей приемной матери, сказав, что тоже не прочь оказаться в списках будущих претендентов на наследство. К счастью, в этот момент к Элене заглянул ее старший сын, который заставил несовершеннолетнего вымогателя прекратить хулиганство и сразу после этого отвел его в полицию. В итоге, не на шутку перепугавшаяся Элена подписала официальные бумаги о добровольном отказе от приемных детей, что явилось основанием для того, чтобы отправить их обоих обратно в тот самый интернат, откуда она в свое время их забрала.


Однако вернемся к «нашим баранам», то есть главным действующим персонажам этой истории – Чуланщице и ее супругу. Однажды, тихим весенним утром, когда птички щебетали, а солнышко гигантскими светлыми пятнами пыталось разноцветить нашу жизнь, нам позвонил супруг Чуланщицы и радостным голосом сообщил, что у них появилась собака, и не какая-нибудь, а очень симпатичный щенок лабрадора, которого он преподнес любимой супруге в качестве подарка на ее день рождения. Позже и сама Чуланщица призналась, что уже давно хотела завести себе четвероногого друга и что не раз намекала на это своему мужу. Хотя полагаю, что ее супруг сделал этот подарок не столько ей, сколько самому себе, то есть веселый и миролюбивый щенок лабрадора представлял для него некую отдушину и положительный фактор домашней обстановки. Первое время Рик, так звали их песика, был очень потешным и коммуникабельным. Когда мы приходили в гости, то он подолгу кружил вокруг нас с радостным тявканьем, высоко подпрыгивая и пытаясь лизнуть в лицо или руку. Однако по прошествии нескольких месяцев характер у лабрадора стал прогрессивно портиться.


Повзрослев, Рик, по-видимому, научился копировать настроение своей вечно угрюмой хозяйки и, как следствие, приблизительно к году, ранее развеселый и вечно шаливший, неугомонный пес по характеру стал напоминать восьмидесятилетнего пенсионера. Нос у лабрадора повис, а хвост навсегда перестал двигаться в знак приветствия. К тому же зачастую мрачный и насупившийся пес злобно рычал на любого, кто осмеливался приблизиться к его игрушкам. Часами напролет он лежал в темном углу, уткнувшись в них носом, не реагируя даже на зов мужа Чуланщицы, пытающегося его немного растормошить или вывести на прогулку. Рику не нравилось ни гулять, ни играть, как с людьми, так и с другими собаками, и вскоре он стал нападать на взрослых и детей, при этом чаще всего на тех, кто носил темные очки. Впрочем, его хозяйку, Чуланщицу, это нисколько не беспокоило, и такое поведение своего четвероногого любимца она объясняла следующим образом: «Рику не нравятся люди, которые от него что-то скрывают. Когда он не видит их глаз, то не может точно определить, что они задумали и каковы их намерения. А вдруг они на него нападут? Это у нашей собаки такая защитная реакция. В общем, рычит он так, на всякий случай». Как же она свою собаку понимала… Между прочим, в этом не было ничего странного. Всем людям свойственно наделять своих домашних любимцев чертами собственного характера. Но скажите, уважаемые читатели, видели ли вы когда-нибудь бросающегося на людей лабрадора? Ведь это – собака-проводник, одна из немногих пород, способных к вождению слепых. Во всем мире не существует другого такого деликатного и доброжелательного четвероногого друга! Тем не менее все, что попадало под влияние Чуланщицы, неминуемо становилось монстроподобным.


Кстати сказать, Рик прожил очень недолгую жизнь. В возрасте полутора лет в результате несчастного случая он погиб от удушья. В тот злополучный августовский месяц Чуланщица с мужем отправились в отпуск на пляж, а Рика оставили под присмотром ее брата. Надо заметить, что брат Чуланщицы был довольно безответственным парнем. Недолго думая, он запер собаку в своей машине с плотно закрытыми окнами, а сам отправился в бар, всего на часок, попить пива, несмотря на то, что на улице стояла тридцатиградусная жара. В итоге, когда он вернулся к машине, Рик от нехватки кислорода уже почти не дышал. В последующие пару дней пребывания в собачьей реанимации ветеринарам не удалось его спасти, и он погиб. Без сомнения, мораль этой истории такова: ни в коем случае нельзя оставлять безответственным людям тех, кто вам по-настоящему дорог. И в то же время, уважаемые читатели, согласитесь, что из рассказанного следует еще один вывод, а именно: если вам в отпуске, на отдыхе мешает собственная собака, то на кой, спрашивается, фиг, вы ее себе завели?! Впрочем, последнее было, скорее, семейной чертой характера как Чуланщицы, так и ее мамаши. Одна непонятно зачем завела себе собаку, а другая, не подумав, усыновила детей из интерната. И, честно говоря, мне их было жаль гораздо больше собаки. Хотя если взглянуть на эту проблему с другого ракурса, то усыновленным Эленой мальчикам повезло значительно больше. Ведь какому-нибудь невнимательному родственнику этой семейки точно так же могло бы взбрести в голову оставить их при тридцатиградусной жаре в запертой машине с закрытыми окнами или сотворить по причине полного наплевательства что-нибудь еще хуже.

* * *

А теперь, уважаемые читатели, позвольте мне на некоторое время перейти от личных тем к темам общественной значимости. В частности, поведаю вам о своем субъективном восприятии такой черты характера европейцев, как вежливость. Согласно общепринятому мнению, одними из самых вежливых представителей Европы являются полицейские, несмотря на то, что штрафуют они остальных граждан за любую минимальную оплошность буквально на каждом шагу, не забывая при этом мило и застенчиво улыбаться, точь-в-точь, как персонаж из произведения Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», который нещадно воровал и в то же время очень этого стеснялся. К слову, уважаемый турист, если по приезду в европейскую страну вы затрудняетесь в поисках какой-либо улицы или учреждения, то смело подходите к полицейскому и спрашивайте. С уверенностью можно сказать, что служитель закона с удовольствием ответит на ваш вопрос, однако не потому что лично вы ему чем-то таким приглянулись, а просто из-за скуки. Понимаете, работа у него такая: стоять на улице и скучать. И все же считаю своим долгом вас предупредить: когда у полицейского есть повод повеселиться, то берегитесь!


А далее поведаю вам историю из собственного опыта. Как-то раз в Стране Магазинов я по обыкновению отправилась на работу около девяти часов утра. На нашем единственном автомобиле на работу ездил мой муж, а мне приходилось добираться до своей на общественном транспорте. Обычно это не доставляло мне неудобств, поскольку одна автобусная остановка располагалась в двух шагах от моего дома, а другая – прямо напротив моей работы. В тот день по дороге на остановку я ни с кем не встретилась, за исключением двоих полицейских, которые, заметив меня, вдруг захихикали весьма нехорошим смехом, таким, знаете ли, с подлецой. Но как только я повернула голову в их направлении, оба служителя закона разом притихли, а через минуту за моей спиной снова прыснули взахлеб. Через пару минут пришел автобус, и я доехала на нем до работы. При виде меня у шефа нашего магазина открылся рот, а сразу после этого, как бы выдавливая из себя каждое слово, издевательским голоском он изрек: «Тебе нравится классика?», – и, не дождавшись ответа, продолжил: «На мой взгляд, белое очень даже неплохо сочетается с черным, но только в том случае, когда это либо нижнее белье, либо верхняя одежда, а не вперемешку, как у тебя». С этими словами он подвел меня к зеркалу, и от увиденного я обомлела. Оказалось, что брюки черного цвета разошлись у меня сзади по всей длине шва, а из-под них сверкали белые трусы с наклейкой в виде улыбки. Вот и представьте себе, что в таком, мягко говоря, оригинальном виде, с «радостным задом», которому надоело сидеть в домике, и он открыл окошечко, чтобы полюбоваться на солнышко, я пересекла на автобусе аж два города, причем в положении стоя, держась за верхний поручень и демонстрируя всем пассажирам свои трусы. Уверена, что подобный перформанс даже Пако Рабану не снился. И что самое неприятное, доблестные ребята-полицейские, заметив нестандартный мотив моего внешнего вида, мне об этом ничего не сказали. Наверное, они давно не были в цирке, к тому же вряд ли в их кодексе были четкие указания на то, как вести себя в подобных ситуациях, потому и не предупредили – все ясно.


Согласно общепризнанному мнению, другими представителями профессий, культивирующими вежливость, в Европе традиционно являются работники сферы обслуживания, а если конкретно, то служащие отелей и ресторанов, хотя так и подмывает сказать, общепита. И если в советскую эпоху работники обслуживающей сферы труда, как правило, открыто всех туристов ненавидели, выражая словесно-мимическими средствами свое негативное к ним отношение, то в капиталистических странах служащие ресторанно-отельного сервиса, несмотря на то, что точно так же на дух не переносили надоедливых посетителей, тем не менее тщательно это скрывали. В результате, такое длительное сдерживание выливалось в извращенные формы морального истязания ни в чем не повинных клиентов. Поясню это на примере. Если вы, дорогой турист, в каком-нибудь ресторанчике Старой Европы в ожидании заказанного вами блюда вслух пожалуетесь: «Господи, ну что они так медлят, у меня нет времени столько ждать», – то скорее всего улыбчивая официантка задержит подачу вашего блюда еще минут на пятнадцать. Хотя странно даже не это, а то, как она умудрилась услышать ваш комментарий, принимая заказ на другом конце зала, да еще с играющей в это время музыкой. Именно поэтому, если при посещении европейских общепитовских заведений я ограничена во времени, то, как правило, хорошо поставленным голосом, четко и почти побуквенно произношу: «Как мне этот ресторан нравится, сегодня я никуда не тороплюсь». Между прочим бывало, что после этой фразы мне подавали на стол кофе и десерт одновременно с горячим блюдом.


Однако как бы ни старались официанты исподтишка досадить своим клиентам (вероятно, в качестве мести за непомерный объем работы в сочетании с мизерной заработной платой), тем не менее частенько они на этом нехорошем занятии попадались. Как правило, происходило это потому, что работники сферы обслуживания забывали, что их здание до того, как стать рестораном, было прачечной, а ранее – булочной, а до этого – парикмахерской и т. д. И когда владелец общепитовской точки приобретал или арендовал данное помещение, то обычно ограничивался всего лишь поверхностным косметическим ремонтом. А это в свою очередь приводило к тому, что установленные на скорую руку тонкие перегородки, в совокупности с подгнившими стенами и пористой шпаклевкой, нисколько не снижали акустики. В итоге, когда официанты разговаривали на кухне, то в зале ресторана было отчетливо слышно каждое их слово. Для примера опишу следующую ситуацию. Поели мы как-то с мужем в ресторане, кладу на стол свою кредитную карточку и документ, удостоверяющий личность, затем официантка уносит их на кухню, где у них установлен верификатор кредитных карт, и тут начинается. Я, мой муж и еще двадцать посетителей, кушающих в зале, – все мы разом вздрагиваем от вопля той самой официантки, орущей на кухне повару: «Так эта тетка, оказывается, русская, вон тут в ее документе написано». Повар: «А ты думала, она кто?» Официантка: «На лицо, похоже, француженка, да и, судя по акценту, вроде бы тоже». Повар: «А чего она за двоих-то платит? У мужика, который с ней сидит, что, совсем денег нет? На халяву жрать приперся?» Официантка: «А кто его знает! Может, он ее содержит, а она его же деньгами за еду и расплачивается. Баба-то эта – русская! Откуда у нее деньгам взяться?!» Для справки, вышеозначенный ресторан относился к разряду приличных заведений, судя по ценам и по внешнему облику, другими словами, не являлся дешевой и грязной забегаловкой, в которой вышеописанная ситуация никого бы не удивила.

А если этих доказательств «вопиющей вежливости» европейцев вам, уважаемые читатели, недостаточно, то поведаю вот о каком случае из личного опыта. Как-то в период работы на горнолыжном стадионе к нам пожаловали две российские журналистки с целью сделать о нем репортаж для какого-то туристического издания в Москве. От бесплатной рекламы, понятное дело, ни одно коммерческое заведение не откажется, и меня, как русскоговорящую, незамедлительно прикрепили к ним в качестве переводчицы. Сразу скажу, что на тот момент о стадионе я никакой информацией не располагала. Да и откуда ей было взяться, если сначала меня поставили работать на кассу, а потом – в бухгалтерский отдел. Словом, на сам стадион мне так ни разу и не удалось попасть. Однако когда начальница бухгалтерского отдела выдвинула передо мной задачу показать российским журналисткам горнолыжный стадион, мне ничего не оставалось, кроме как приступить к выполнению ее приказа. Сразу скажу, что обе журналистки оказались очень милыми девушками. Пока я раздумывала по поводу предстоящей экскурсии, изучая схему стадиона, они без умолку хохотали, одаривая меня лучезарными белозубыми улыбками. И хотя журналистки сразу предупредили, что информации о лыжных трассах у них полно, вот только бы «нащелкать хороших фоток», я все же немного растерялась, не зная с чего начать. Словно прочитав мои мысли, одна из них, по имени Оля, взяла на себя инициативу: «Прежде всего нужно подняться на сам горнолыжный стадион, правильно?» «А вот здесь что написано?» – спросила она у меня, махнув рукой в сторону указателя. Я прочла вслух: «Кресельные подъемники». «Так давайте на них и поднимемся! – с энтузиазмом предложила Оля. – Я никогда на этих подъемниках не ездила. А вы, девчонки?» В ответ, вместе с другой журналисткой, которую звали Леной, мы замотали головой: «Не-а, и мы тоже». В общем, решив отправиться на стадион на кресельных подъемниках, мы втроем плюхнулись на длинную скамейку, которая быстро устремила нас ввысь.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации