Текст книги "Эмигрантка в стране магазинов"

Извините за лирическое отступление, но я его все же сделаю для тех, кто понятия не имеет о том, что же такое кресельный подъемник. Если слово «телекабина» говорит само за себя, то есть на ум сразу приходит закрытое пространство по типу кабины, в которую сначала нужно войти, а по прибытии оттуда выйти, то выражение «кресельный подъемник» для Незнайки может означать только то, что его усадят в какое-то кресло, которое будет само собой подниматься на верхотуру. На деле же вышеозначенное устройство представляло собой скамейку с длинной металлической палкой сверху, которая, как выяснилось позже, называлась оградительной перекладиной. При посадке ее нужно было опустить вниз до уровня колен, закрыв себя, таким образом, спереди, и во время подъема держаться за нее обеими руками. Однако про это правило пользования кресельными подъемниками меня никто не предупредил, а потому откуда мне было про это знать… В общем, ехали мы на этом подъемнике, ехали, под ногами уже метров двести высоты, рядом – вершины елок, до которых при желании можно было дотянуться рукой, и тут наше сиденье стало раскачиваться из стороны в сторону так, что становилось по-настоящему страшно. А чтобы с него не свалиться и не повиснуть на каком-нибудь хвойном дереве, как новогоднее украшение, мы ухватились одной рукой друг за друга, а другой ― за спинку сиденья.

Когда группа людей пребывает в паническом настроении, непременно находится кто-то, способный отвлечь остальных от невеселых мыслей. В данном случае эту функцию взяла на себя журналистка Оля. И вот, чтобы отвлечь меня и свою напарницу Лену от невеселых мыслей, она принялась рассказывать нам о том, как однажды ее направили в ЮАР, чтобы сделать репортаж об одном из знаменитых зоопарков, в котором можно было полюбоваться на дикую фауну с высоты птичьего полета – из телекабин. По ее словам, путешествие выглядело исключительно занимательным до того момента, пока телекабина с сидящей там журналисткой, доехав до секции с аллигаторами, внезапно не остановилась. Произошло это из-за того, что отключилась подача тока, в результате чего вся линия подъемников застыла на месте. И тогда журналистке Оле пришлось минут двадцать порассуждать на тему того, что же будет, если в конечном итоге придется выбираться из телекабины по направлению вниз. Кстати сказать, все то время, пока телекабина пребывала в застывшем над аллигаторами состоянии, злобные зверюги с разинутыми зубастыми пастями безотрывно следили за каждым движением сидящих в ней людей. «Помню, что от страха тогда я чуть в штаны не наложила, чес-слово», – подытожила свой рассказ журналистка. А в это самое время наше кресельное сиденье, резко вздрогнув, остановилось. «Ну вот, – проронила Оля, – накаркала…» Вслед за этим откуда-то снизу раздался получеловеческий-полузвериный рев: «Я тебя убью-у-у! Убью-у-у! У-у-у!» Прищурив подслеповатые глаза, прямо под собой среди катающихся лыжников я сумела разглядеть Тома, заведующего телекабинами и другими подъемниками. «Ты это мне-е-е?» – крикнула я ему. «Тебе-е-е, теб-е-е! – надрывался Том, размахивая в мою сторону здоровенным кулачищем. – Палка вверху! Палка-а-а! Опусти ее-о-о! Опусти-и-и!» И тут нас с девчонками осенило. У всех остальных, сидевших на кресельных подъемниках, оградительная перекладина, которую имел в виду Том, была опущена. Мы тут же закрыли себя ею спереди и дружно вцепились в нее руками. Поняв, как я опростоволосилась, и, главное, чем это могло закончиться, я тут же принялась перед журналистками извиняться, повторяя как заведенная, что понятия не имела, как этими кресельными подъемниками правильно пользоваться. Впрочем, судя по выражениям их лиц, было понятно, что они на меня ничуть не сердятся. А сразу после того, как электрический ток был включен, кресельный подъемник в считанные минуты довез нас до стадиона.

Коснувшись ногами земли, мы облегченно вздохнули, однако не тут-то было, поскольку нашему взору открылась бесконечная снежная долина с крутыми косогорами, а ноги тут же увязли по колено в снегу. Взглянув на свои хлипкие зимние сапожки на тонких подошвах, мы с журналистками удрученно вздохнули, но тем не менее решили приступить к выполнению стоявшей перед нами задачи, а для этого перво-наперво принялись изучать схему горнолыжного стадиона. Вскоре выяснилось, что все его основные инфраструктуры: информационное бюро, кафе, ресторан, здание для хранения лыжного снаряжения, сноупарк, трамплины, начало горнолыжных трасс и др. – находились от нас приблизительно в шестистах метрах. Однако преодоление этого расстояния в зимних сапожках на тонкой подошве могло закончиться для нас отморожением обеих ног, как это было в годы Второй мировой войны с прославленным героем летчиком А. П. Мересьевым. Разумеется, самое удобное – передвигаться по снегу на лыжах, поэтому, не теряя времени, я обратилась в расположенный рядом с подъемниками пункт по прокату лыжного снаряжения с просьбой выдать нам под расписку три пары лыж, учитывая, что нам с журналистками каких-нибудь пары часов вполне хватило бы для фоторепортажа о стадионе. Однако лыж нам в прокате не дали, образно выражаясь, послав нас куда подальше. Обе журналистки слегка пригорюнились, однако самая решительная из них, Оля, вдруг ткнула пальцем в жирную точку на карте стадиона, расположенную между подъемниками и остальными зданиями, и спросила меня: «А это что?» Я прочла: «Езда на собачьих упряжках». – «Так, может, мы на собаках как-нибудь до всего остального докатимся?» И если на аренду лыж денег у нас явно не хватало, то на собачью упряжку, кто знает… может, и наскребли бы по сусекам. В общем, мы решили дотуда как-нибудь добраться, и в конечном итоге, у нас это получилось. Расстояние до пункта езды на собаках было сравнительно небольшим, метров сто пятьдесят, но чего нам стоило его преодолеть, утопая то по колено, то по пояс в снегу… Короче говоря, зрелище это было не для слабонервных. Не знаю, существует ли где-нибудь такой вид спорта, как ковыряние в снегу, но даже если это и так, то, уважаемые читатели, прошу вас: никогда его не практикуйте, потому что кроме физического и морального страдания, вкупе с переохлаждением и запредельной усталостью, никаких других ощущений это вам не доставит.

В итоге мы добрались до проката собачьих упряжек, и при виде собак, которые, вроде бы, по породе, должны быть лайками, очень сильно удивились их внешнему виду. Самая большая из них, ростом полметра в холке, весила килограммов пятнадцать как максимум. Эти тощие и угрюмые псины напоминали собой волков из документальных фильмов, снятых по заказу Гринписа, из серии: «Дикие животные на грани вымирания!» По правде говоря, казалось, единственное, что они смогли бы на санях куда-нибудь довезти, так это домашнюю кошку либо другое животное аналогичной комплекции. И поскольку собачьи упряжки совершали круговую траекторию, а нам нужно было добраться до противоположной части стадиона, то на всякий случай мы предупредили владельца лаек, что спрыгнем с саней ровно на середине круга, а собаки добегут до финиша уже без нас, в то время как мы сами как-нибудь доберемся по снегу до цели своей экскурсии. Было заметно, что хозяину четвероногих транспортных средств это сообщение пришлось по душе. Узнав о том, что собаки на полпути останутся без пассажиров, он сразу обмяк и заулыбался, но тем не менее цены за проезд не снизил. К слову, выражение его лица менялось с оптимистического на пессимистическое в зависимости от весовой категории тех, кого он сажал в собачьи сани. Больше всего ему нравилось катать на своих собаках детей и подростков. Однако взрослых, и особенно крупногабаритных, он сходу пытался заинтересовать каким-нибудь другим стадионным мероприятием, несмотря на то, что на табличке, оповещавшей о езде на собачьих упряжках, было черным по белому написано, что данный вид зимнего развлечения предназначался для людей любой возрастной и весовой категории. В общем, было непонятно: то ли владельцу лаек не хотелось кормить своих подопечных полноценной пищей, то ли ему просто-напросто нравилось всех куда-нибудь посылать. Расплатившись с ним, мы с журналистками взгромоздились на собачьи упряжки и поехали в сторону леса. Как того и следовало ожидать, наша езда напоминала передвижение верхом на черепахах, а не на собаках, так как последние еле-еле передвигали своими тощими лапами. В какой-то момент, стоя на санях, от внезапно начавшейся зевоты я прикрыла глаза и чуть было не задремала, как вдруг услышала Олин крик: «Все, приехали! Вон там с левой стороны вижу какие-то здания. Девчонки, давайте, спрыгивайте с саней!» И мы опять плюхнулись в снег, который, кстати сказать, оказался довольно жестким по сравнению с тем, что находился у кресельных подъемников. В связи с этим нам пришлось модифицировать способ передвижения, заменив ковыряние в снегу на плавание брассом по необъятным снежным просторам, что представляло собой скольжение на животе по затвердевшей снежной корке с опорой на руки, которые мы сначала выбрасывали вперед, а потом подтягивали к ним все тело, и так до одурения. Умоляю вас, уважаемые читатели, никогда не пытайтесь этого делать, если не хотите замучиться и к тому же опозориться.

Когда же мы все-таки «доплыли» до главных инфраструктур стадиона, то перво-наперво отправились в кафе, а там чего только не выпили для восстановления кровообращения в замерзших конечностях: и чая, и кофе, и каких-то горячительных алкогольных напитков вроде виски, рома и ликера. После этого раскрасневшиеся и повеселевшие журналистки отправились фотографировать виды горнолыжного стадиона, а я пошла в ближайшее информационное бюро, чтобы оттуда связаться по рации со своей начальницей и попросить у нее необходимое нам лыжное снаряжение. Но и здесь меня ожидала неудача. Широко улыбавшаяся всем горнолыжникам служащая информационного бюро не только не захотела выдать нам имеющиеся у нее лыжи, но и напрочь отказалась связаться по рации с начальницей бухгалтерского отдела. К несчастью, дозвониться по мобильному телефону к ней я не могла, поскольку на высоте горнолыжного стадиона не было мобильной связи. В итоге, дорогу назад, до кресельных подъемников, нам пришлось проделать тем же самым путем, но уже в обратном порядке, преодолев первую его часть, гребя брассом по необъятным снежным просторам, а вторую – методом ковыряния в снегу.

Уже на следующий день, увидев меня в офисе, начальница бухгалтерского отдела мимоходом поинтересовалась, извлекла ли я лично для себя важный жизненный опыт из проделанной с журналистками экскурсии по горнолыжному стадиону. «Да, конечно, – ответила я, припоминая подробности вчерашней экскурсии, а про себя подумала: – Да уж… Теперь я, как тот солдат из русской народной сказки, умею сварить вкусный борщ из топора». Хотя по существу так и получилось: все мы втроем, не имея абсолютно никакого представления о горнолыжном стадионе и пользуясь чукотско-партизанскими методами передвижения по снегу, тем не менее сумели добраться до его главных инфраструктур, а журналистки еще и умудрились сделать о нем вполне приличный фоторепортаж.

* * *

Что же касается практичности европейцев, то очень часто мы, россияне, обожаем вменять себе в вину эдакую, присущую только нам, безалаберность. Сами себя ругаем: ну до чего же мы докатились! Всю Сибирь загрязнили радиоактивными отходами, которые нам умные люди десятилетиями переправляли из других стран. Хотя, конечно, мы их, иностранцев, прекрасно понимаем: ну кто же захочет иметь под окнами своего дома большую помойку, да еще настолько опасную для здоровья? Поэтому даже в некотором смысле их оправдываем. У нас ведь вон сколько лесов! А у них-то деревьев – кот наплакал, и если к тому же все отходы оставлять у себя, то чем тогда бедным европейцам дышать? Ведь без кислорода, как известно, выживают только микробы, да и то не все. Или приведу в качестве примера другую ситуацию, типичную для жителей крупных российских городов. От зарплаты осталось три гроша, а тут, нате вам, на пороге – троюродные родственники из Псковской области, которые всей семьей, в шесть человек, наконец-таки решили познакомиться с культурными достопримечательностями вашего города. А заявившись без предупреждения, как снег на голову, там же, прямо с порога, при виде вашего огорченного лица, предпринимают попытку вас успокоить: «Да мы к тебе ненадолго, токо на месяцок». И тогда становится очевидно, что в течение этого времени вам придется расстаться не только со своими деньгами (это еще ничего, их можно будет у кого-нибудь занять и как-нибудь до следующей получки перебиться), но и со всеми причитающимися по закону выходными. А сказать вам, что сделал бы в подобной ситуации европеец? Он бы радушно предложил всей толпе родственников пройти к себе в квартиру, напоил бы их с дороги чаем без конфет и печенья, хотя, может быть, с сахаром, и вежливо разъяснил, где и в каком отеле им выгоднее всего разместиться на время своего визита. А напоследок добавил бы, что, если у него появится свободное время, то до отъезда он еще раз где-нибудь за чашечкой кофе с ними пересечется.

Не стану раскрывать названия европейской страны, о которой далее пойдет речь, но скажу, что ее коренные жители отличаются чрезвычайной практичностью, а изготовленные ими предметы народного потребления, такие, как машины или одежда, в глазах русского населения характеризуются непревзойденным качеством. По правде говоря, лично мне несколько раз в жизни довелось летать авиакомпанией этого государства и относительно ощущений во время взлета и посадки могу сказать, что они были точно такими же, как на аттракционах «Очень крутые американские горки», «Катапульта», «Бустер» и «Свободное падение». Представьте себе на мгновение самолет, взмывающий ввысь в абсолютно вертикальном положении, и так минут двадцать, а через определенный промежуток времени происходит выполненная в таком же стиле посадка. Безусловно, любители перечисленных аттракционов от подобного экстрима были бы в восторге. Всем же остальным, не побоюсь этого слова, людям с нормальным вестибулярным аппаратом, становилось дурно от мощного перепада давления и сильнейшей вибрации самолета, рассекающего густые атмосферные слои по типу скоростного тарана.

И вот как-то раз, во время одной из таких «мягких» посадочек, от внезапно накатившего ужаса, я мертвой хваткой вцепилась в спинку переднего кресла и не отпускала его до самого приземления. Когда же наконец самолет встал на высадку в аэропорту и мне удалось разжать ладони, то в одной из них, с удивлением для себя, я обнаружила толстый клок чьих-то длинных русых волос, как выяснилось, ранее принадлежавших сидящей впереди меня пассажирке. На все мои извинения она только махнула рукой и понимающе кивнула. Надо сказать, вид у нее был приблизительно такой же, как у меня, то есть ошарашенный атмосферным давлением. Для сравнения, самолеты других авиакомпаний, как правило, набирают высоту и идут на снижение постепенно, совершая широкие круговые движения в воздухе, что позволяет человеческому организму адаптироваться к смене атмосферного давления и спокойно перенести полет. Позже один мой родственник, пилот с двадцатилетним стажем работы, проживающий в Заполярном круге, разъяснил мне, что стремительные взлеты и посадки осуществляются в авиации исключительно с целью экономии топлива. Практичный, скажу я вам, народец – европейцы…

Кстати говоря, то же самое происходит в отельном бизнесе старушки Европы, где труд уборщиц зачастую оплачивается по часам. А если вам, уважаемые читатели, интересно знать, каким образом экономия на зарплатах уборщиц влияет на душевное равновесие туристов, то с удовольствием это разъясню. На мой взгляд, наиболее изощренным методом издевательства над постояльцами европейских отелей является способ их распределения по номерам. Вот представьте себе (а мне даже и представлять себе этого не нужно, так как я неоднократно бывала в подобной ситуации): в пятиэтажном отеле остановились на ночевку всего два человека – вы и еще один гражданин. Как вы думаете, куда вас обоих поселят? Ни за что не догадаетесь. В смежные номера, причем на первом этаже, прямо у лестницы, по соседству с регистрационным столом. Повторюсь. Отель в пять этажей, совершенно пустой, и вам дают номер у самого входа, а за тощей стенной перегородкой – мужику, у которого на лице крупными буквами написано: «По ночам храплю, как слон». Некоторые туристы начинают теряться в догадках, не понимая, почему это происходит. Возможно, регистраторы отелей селят их по соседству, чтобы им обоим по ночам не было страшно. Вдруг, знаете ли, Крюгер постучит длинными пальцами в окошко или ветер завоет… На самом же деле все гораздо проще. Номера постояльцам всегда дают рядом для того, чтобы уборщица могла вымыть один, конкретно взятый, гостиничный блок и при этом не запачкать все остальные. Другими словами, чтобы у нее не возникло необходимости ходить туда-сюда по коридору и, в результате, случайно там наследить. Рационально, не правда ли? Кроме того, поутру, в том же самом отеле, чтобы за завтраком вы не дай бог где попало не намусорили, вас снова усадят локоть к локтю с тем самым мужиком, вторым постояльцем отеля и вашим ночным соседом по смежной стене. А если вам его выражение на лице не нравится? Или он громко чавкает и ковыряет в носу? И если в дополнение ко всему прочему у вас аутизм и вам из-за особенностей психики вообще никто и никогда не нравится, то и в этом случае вы должны будете сидеть рядом с ним в течение всего завтрака? Ответ очевиден: «Да». Дома у себя делайте, что хотите, а здесь – то, что вам скажут, потому что им, европейцам, жизненно важно сэкономить на уборщице, а вам, туристам, лишь бы везде мусорить. Ишь какие! Слишком жирно хотите жить!

Полагаю, многим из вас, уважаемые читатели, довелось побывать в странах Старой Европы. А все остальные неоднократно видели телевизионные репортажи о сохранившихся до сегодняшних дней древних городских районах с узенькими каменными улочками средневековой укладки, неизменно радующими глаз любого туриста, который, по желанию, может пройтись по ним пешком или проехаться на машине. К слову сказать, Страна Магазинов не являлась исключением из этого правила. На большинстве узких улочек там разрешалось двустороннее движение. «А не опасно ли это»? – спросите вы. Очень даже может быть, однако практичные европейцы рассуждали следующим образом: «Раз уж средневековые жители эту улицу построили, возвели на ней дома и вымостили камнем, то почему бы по ней не ездить на транспортных средствах?» Следуя их логике, делать это, конечно, можно и даже нужно. И вот как-то раз я заехала на своей легковушке в самый центр лабиринта узких вымощенных камнем улиц, в то время как навстречу мне двигался огромный джип-внедорожник. Приблизившись машинами нос к носу или, лучше сказать, бампер к бамперу, мы с водителем джипа в растерянности остановились, а выйдя из автомобилей, при более подробном осмотре средневековой дороги, пришли к выводу, что разъехаться мы не сможем: слишком она узка. Первой среагировала я: «Сейчас дам задний ход и отъеду в другую улочку на перекрестке». «Поздно, за тобой уже две машины стоят. Давай, я отрулю задним ходом», – предложил водитель внедорожника, но стоило ему завести мотор, как сзади его машины тут же выстроилась очередь из трех легковушек и двух фургончиков. Начиная с того момента, машины не прекращали прибывать, выстраиваясь сзади нас в длинную очередь, и в результате этого, буквально за несколько минут образовалась огромная пробка. «Во влипли», – пришла я к неутешительному выводу и, судя по выражению лица водителя внедорожника, его посетила та же самая мысль.

Тогда мы снова вышли из своих машин на дорогу и приступили к более детальному выяснению того, что же конкретно мешает нам разъехаться в противоположных направлениях. Прежде всего мы полностью сложили боковые зеркала, однако невооруженным взглядом было заметно, что несмотря на это, проехать нам никак не удастся. К тому времени на улицу вышли хозяева тех домов, между которыми застряли наши машины, и, немного попричитав, стали выяснять, чем в сложившейся ситуации они могли бы нам помочь. «Вас не затруднит на время затащить с улицы к себе домой вон ту железяку?» – попросил водитель джипа, указав на свисавшую из окна телевизионную антенну. «Сейчас, уберем, конечно», – откликнулась на его просьбу древняя старушка и засеменила по направлению к двери своего дома. Спустя несколько минут, после некоторого шуршания и спотыкания, в недрах ее жилища раздался громкий кошачий вопль. Вслед за этим из окна выскочила взъерошенная трехцветная кошка, которая, видно, с разгону не поняв, в каком направлении нужно бежать, одним прыжком залетела в открытое окно джипа и скрылась среди передних сидений.

«Чья это кошка?» – поинтересовался владелец внедорожника у хозяина дома. «Да кто же ее знает?» – ответил старичок, очевидно, доводившийся мужем той самой старушке, только что выгнавшей кошку из своего дома. А другой сосед, лет пятидесяти, пояснил: «Эта кошка наша, общественная, она у всех соседей еду ворует». Старенький дедушка возмутился: «Если ворует, значит, не наша, нам здесь воры не нужны». Сосед помоложе, усмехнувшись, не согласился: «Как раз поэтому-то она и наша, такая же воровка, как президент и все министры. Им, значит, можно, а кошке, получается, нельзя?» Наконец пыхтящей и кряхтящей древней старушке удалось втащить в дом через окно телевизионную антенну, и тогда водитель внедорожника заявил: «Пойду выгоню кошку из своей машины, а не то потом дышать там не смогу. У меня на кошачью шерсть аллергия». Старичок, подмигнув, протянул ему свою палочку: «На, попробуй вот этим». Поблагодарив его за подручное средство, водитель джипа приступил к изгнанию незваного зверя. В течение нескольких минут он энергично двигал туда-сюда палкой под передними сиденьями машины, однако хитрая кошка все больше и больше забиралась вглубь. Тогда он пару раз ударил палкой по двери своего транспортного средства для того, чтобы напугать ее шумом. Но то ли из-за того, что удар получился слишком сильным, то ли потому, что беда никогда не приходит одна, у его джипа намертво заклинило обе задние двери и багажник. А когда они перестали открываться, выгнать непрошеную гостью можно было только достав до нее палкой с передних сидений.

В это время наблюдавшие за происходящим водители и пассажиры вышли из стоящих за джипом машин и предложили гонителю кошки свою помощь. Мол, пока мы ее из вашего автомобиля выгоним, придумывайте, как разъехаться в противоположных направлениях. И тут кто-то из столпившихся в пробке предложил: «А давайте вызовем спасателей!» Водитель внедорожника покрутил пальцем у виска: «Ну и как они наши машины разгребут? По воздуху что ли? Нет, мы сейчас с девушкой придумаем, как нам разъехаться, а вы пока гоните из моего автомобиля кошку». Вскоре около джипа образовалась толпа свистящих, топающих и брызгающих разными спреями граждан, вовлеченных в образовавшуюся дорожную пробку. Между тем мы с водителем внедорожника сделали хозяевам ближайших домов следующее рацпредложение: внести в свои жилища стоящие у порогов и мешающие нашему разъезду горшки с цветами, а также метровую фигуру бронзовой собаки. «С цветами – нет проблем, вот только собачка весит, – предупредил старичок. – Ну, давайте попробуем внести ее в дом на раз, два, три…» Мы втроем попытались сдвинуть тяжеленную статую с места, однако не тут-то было. Срочно пришлось позвать на помощь добровольцев. Сначала вчетвером, а затем впятером, мы попытались подвинуть бронзовую статую, и снова безрезультатно. Но все же вшестером нам наконец удалось ее приподнять, крутануть вокруг своей оси, однако, не удержав бронзового зверя, в итоге, мы уронили его на бок. И тогда, о ужас, собачья фигура покатилась по боковому краю наклонной улицы, ударяя своей тяжеленной мордой по покрышкам стоящих в пробке машин, и с каждым поворотом набирая все большую скорость движения и вращения. Водители и пассажиры, стоявшие в это время на улице, замерли в оцепенении. В считанные секунды бронзовый пес скрылся из виду, кто-то из толпы громко облегченно вздохнул, а в этот момент в самом конце улицы раздалось: «А-а-а!» А потом еще раз: «А-а-а!», – и после этого вся улица вновь погрузилась в тишину. «Неужели Симона прибило? Вот потеха, – по-доброму заулыбался старичок. – Есть у нас такой сосед, хвастун, каких поискать. Чего он только за свою жизнь не пережил: три жены, два землетрясения, ураган в Карибском море, несколько аварий на машине и даже один раз на самолете. А операцию от геморроя ему аж четыре раза делали. Врач пытался отсоветовать, говорил, зачем тебе, старик, от геморроя оперироваться, помирай вместе с ним. А Симон ему: мол, еще чего, меня тогда после смерти в приличное место не примут, там ведь, на небесах, засранцы-то и пердуны тоже никому не нужны. А еще хвастался, мол, я, как та сорная трава, меня ничего не берет. Вот я и думаю, неужели его, Симона-то, моей собачкой в конце концов и кокнуло?! Ведь он как раз в том доме на краю улицы и живет».

Впрочем, стоявшим в пробке водителям и пассажирам было не до Симона. К тому времени все они вплотную занялись кошачьим вопросом. После множества попыток изгнать из джипа насмерть перепуганное животное, кто-то из них попросил у старушки пожертвовать на поимку кошки кусочек чего-нибудь съестного, лишь бы упрямица этим заинтересовалась, и тогда бы они ее р-р-раз – и сцапали в охапку. Выслушав их просьбу, древняя бабулька отправилась в дом и через некоторое время вынесла две рыбешки средней величины. Однако засевшая во внедорожнике кошка оказалась на редкость ловкой и сообразительной. Одну рыбку ей сразу же удалось ухватить когтем и затащить сначала за задние сиденья автомобиля, а оттуда – в ничем не разделявшийся с салоном багажник, и там ее преспокойненько слопать. При виде такого надругательства животного разума над человеческим рассвирепевший водитель джипа, с палкой в одной руке и с рыбиной в другой, направился к своей машине с криком: «Врешь, не возьмешь!» А в этот самый момент свежая рыбешка выскользнула у него из рук и упала на асфальт, ему же под ноги. Не успел он опомниться, как, поскользнувшись на ней, с грохотом шарахнулся о дорожные камни, и в падении зажатой в руке палкой со всей силы врезал по боковому стеклу собственной машины. От удара оно тут же покрылось длинными и тонкими, как паутина, трещинами. «Сволочь! У-у-у, сво-о-олочь! – завыл от бессилия водитель внедорожника, но все же сумел взять себя в руки и упавшим голосом проронил: – Надо отсюда уезжать. По-любому, хоть с кошкой в багажнике, хоть без кошки». Заметив выражение крайней решительности на его лице, стоявшая около джипа толпа окончательно расступилась, и тогда из открытого окна внедорожника выпрыгнула та самая трехцветная кошка. Усевшись посреди дороги, она принялась старательно вылизывать себе подхвостье, а у стоявших в пробке граждан окончательно пропало желание ее ловить.

Тем не менее нам предстояло разрешить проблему с разъездом машин в противоположных направлениях. После того как с дороги были убраны все цветы в горшках, а затем с нашей помощью самоустранился бронзовый охранник в виде фигуры пса, оказалось, что у одного из домов очень сильно выступал вперед металлический подоконник, урезая, таким образом, у проезжей части около тридцати сантиметров. «Дед, что с подоконником будем делать? Проехать-то надо», – исподлобья посмотрел на старичка водитель внедорожника. «Ну а что с ним сделаешь, он же к стене цементом приляпан, если только согнуть книзу или кверху, а так просто не оторвешь…», – почесав затылок, ответил старичок и позвал на помощь соседа помоложе, который сходу заверил нас в том, что у него имеются все необходимые для этого инструменты. Первыми из них оказались железные грабли, на удар которыми подоконник вообще никак не отреагировал. Далее в ход пошли топор и молоток, от которых последний хоть и содрогнулся, но все же нисколько не деформировался. В итоге, сосед старичка почесал в затылке и вынес из своего дома огромный металлический лом, которым так хрястнул по подоконнику, что тот моментально согнулся пополам. В ту же минуту дом старичка содрогнулся, как при землетрясении, и на наши головы посыпалась известковая крошка. Взглянув наверх, мы в ужасе отбежали от входной двери. А в этот самый момент прямо на крышу внедорожника с грохотом шарахнулся старинный фонарь вместе с куском стены сантиметров в сорок. «Еханый… – старичок почесал свою жидкую бороденку. – Вот это авария!» А потом, помолчав, добавил: «Ну, теперь-то вы разъедетесь? И имейте в виду, что больше ломать нечего! Входную дверь отрывать не дам, так и знайте».

Казалось бы, теперь наш путь освободился от всевозможных преград. Во всяком случае, дорога была полностью расчищена по ширине. Однако когда я завела свою легковушку, выяснилось, что при малейшем движении она заваливается на бок, попадая колесами левой части в длинный водосточный канал, выстроенный в средневековые времена для оттока с дороги дождевых вод. Сообразив, в чем дело, кто-то из стоявших в пробке водителей предложил: «Надо бы на той стороне дорогу чем-нибудь выровнять, иначе девушка не проедет. Вот только чем?» Тогда уставшие от бесконечного ожидания водители и пассажиры стоявших в пробке машин отправились на поиски чего-нибудь такого, чем можно было закрыть водосточный канал, находившийся под колесами моей машины. Кто-то из них принес с помойки картонные коробки, кто-то наломал веток у ближайших деревьев, а старичок вынес из своего дома длинный кусок фанеры, который при ближайшем рассмотрении оказался картиной. «Вот, – поставил он ее на ребро, – нам с женой теща когда-то на свадьбу подарила. Вместо денег. Всю жизнь мечтал эту бандуру пустить на что-нибудь полезное. Так что на, держи, клади ее под колеса. А теща уже давно померла, так что можно не волноваться, она не обидится». Кстати сказать, картина, действительно, пришлась как нельзя кстати. Когда с помощью нескольких человек мне удалось засунуть ее под колеса своей легковушки, то за считанные секунды я сумела обогнуть внедорожник, а за мной гуськом потянулись все стоявшие сзади водители. В знак благодарности я пару раз бибикнула на прощанье сердобольным старичкам, а они в ответ махнули мне рукой. «Слава тебе, господи, – с облегчением вздохнула я, – наконец-то разъехались». И все же мне захотелось спросить у практичного европейца, великодушно разрешившего двустороннее движение на этой самой улочке: «А ты сам-то по ней когда-нибудь ездил?»