Текст книги "Обаятельная Вера"

Глава 3

Вера, как и Лида, вышла замуж на втором курсе, хотя из суеверия пыталась отложить это событие. Но жених и слышать ничего не желал – ему подавай свадьбу немедленно! И Вера сдалась: уговорила себя не обращать внимания на одно-единственное совпадение – второй курс, – а в остальном все получалось иначе, чем у мамы с папой. Ильнур был ее ровесником, учился в КАИ, а главное, Вера чувствовала, что и сама влюблена.

Они и дня не могли провести друг без друга – встречались после занятий, Ильнур заходил за Верой в институт, и гуляли до самой ночи: жаль было расставаться.

Родня сопротивлялась свадьбе неистово. Как это?! Невеста – русская, жених – татарин. С ее стороны бабушки-дедушки – православные, с его – мусульмане. Да и вообще, как может Орлова стать Хусаиновой?!

На последний вопрос, который мучил Александра Ивановича, ответить было несложно: Вера пообещала, что не станет менять фамилию, если для отца это принципиально. Ильнур из уважения к будущему тестю, пусть нехотя, но согласился. Нужно сказать, многие правила и традиции двух разных семей потеряли в тот период, не устояв перед напором юности.

Пышной свадьбы не было – молодым казалось важным только стать мужем и женой. А пытаться угодить родне все равно было бессмысленно: тем нужна русская свадьба, этим – татарская. Бабушка Веры сокрушалась о том, что нельзя обвенчаться, мама Ильнура – о том, что невозможно прочитать Никах. Компромисс отыскался простой – Вера с Ильнуром побывали в загсе и пригласили родителей в ресторан. А потом зажили спокойно и счастливо.

Первые годы брака Вере казалось, что после всего пережитого она наконец-то попала в рай. Ильнур был в ее глазах лучшим в мире мужчиной. Он успевал учиться и зарабатывать, опекал свою жену, как маленькую, и строил грандиозные планы на будущее. Самое удивительно, что он оказался отнюдь не прожектером: все, что задумывал, выполнял. Через год после окончания института у молодых уже была собственная квартира, а у Ильнура – маленький бизнес, который он открыл, учась на третьем курсе.

– Ни о чем не беспокойся, – любил повторять он, целуя Веру в макушку, – занимайся любимым делом.

И она, с чувством благодарности, занималась: ушла с головой в работу. Кажется, Ильнуру было лестно, что его жена поступила в аспирантуру и скоро станет кандидатом наук. Он ни разу ни словом, ни делом не упрекнул ее в том, что зарабатывает она слишком мало: безропотно содержал молодую семью, помогал деньгами тестю, обеспечивал своих родителей.

Вера – утонченная натура, понятия не имевшая о премудростях бизнеса и торговли, – только изумлялась, как ее мужу удается извлекать огромные прибыли из самых простых вещей. Но факт оставался фактом. Начал Ильнур с мороженого.

Еще студентами, сразу после свадьбы, молодожены поехали на несколько дней в Москву. И пока Вера с восторгом разглядывала Кремль, Красную площадь, Ленинскую библиотеку, Арбат, Ильнур, как заколдованный, прилипал на каждом углу к маленьким тележкам с мороженым.

– Смотри, – он брал Веру за руку, – это ведь не холодильник?

– Нет, – она бросала на очередную тележку безразличный взгляд, – провода не видно.

– Хочешь мороженого? – тут же с пристрастием спрашивал он.

Девушка обреченно улыбалась и кивала в ответ. В ее чудесной жизни с Ильнуром была только одна сложность: муж не принимал никаких отказов. Была она голодна или нет, нужно ей было новое платье или нет, а на все предложения любимого нужно было немедленно соглашаться, а потом восторгаться щедростью и тонким вкусом молодого супруга. Казалось бы, одно удовольствие! Многие женщины мечтают о таком заботливом муже. Загвоздка состояла лишь в том, что не каждое предложение Ильнура нравилось Вере. И тем не менее она «хотела» и выбирала на осень пальто белого цвета, «хотела» и покупала туфли на высоченных каблуках, «хотела» и ездила в гости к его маме три раза в неделю.

Вот и сейчас она «хотела» мороженого. А ведь за день уже съела пять пачек! Любимый покупал лакомство только ей: сам он к сладкому, как настоящий мужчина, был равнодушен.

Ильнур радостно побежал к очередной тележке и, как в прошлые пять раз, на полчаса застрял около продавщицы. Расспрашивал, улыбался, шутил. Девица млела и таяла, как ее собственный товар на солнцепеке. Вера терпеливо ждала в сторонке – уже понимала, что все неспроста. Ильнур отличался еще одной уникальной чертой характера: никогда ничего не делал без умысла.

Когда молодые вернулись домой, супруг торжественно объявил, что будет «работать с мороженым». В нашем городе – ни одной уличной точки, а он уже знает, в каких местах они будут нужны. У входа в кремль, рядом с университетом, на городских пляжах и в парках.

Вспомнить страшно, сколько денег тогда занял новоявленный бизнесмен. Бегал с высунутым языком по родственникам и честно рассказывал, что к чему. Семейственность у татар – великая сила, и никто не отказывался помочь «молодому джигиту» встать на ноги. Даже тени сомнения в глазах умудренных жизненным опытом двоюродных и троюродных дядь не возникало.

Одна только Вера сходила с ума. Конечно, ни словом, ни взглядом не давала понять мужу, что беспокоится, но страхи «а вдруг Ильнур прогорит?» ее не покидали.

Наконец дело было сделано. Новенькие голубые тележки куплены и расставлены по «присутственным» местам. Третьекурсник Ильнур стал частным предпринимателем.

Летом торговля шла бойко, он только и успевал носиться по своим «точкам»: контролировать, давать указания, собирать деньги. Лишь одна проблема мучила его изо дня в день – сухой лед. Поставщики привозили товар не самого лучшего качества: испарялся он быстро, приходилось мудрить с графиками работы, докупать лед в течение дня. Намаявшись с этой историей, Ильнур решил сам заняться вопросом.

Был у него еще один очень правильный принцип в жизни: хочешь получить положительный результат – придумай решение сам. Напряги мозги и выдай пару идей.

Спасение оказалось рядом, в небольшом городке по соседству – сорок минут на машине. Там производилась двуокись углерода и продавалась гораздо дешевле, чем у местных поставщиков. Да и испарялся этот сухой лед медленнее.

Ильнур взял в аренду грузовик и стал каждое утро, до начала занятий в КАИ, ездить на завод за льдом. Он со смехом рассказывал Вере, как его останавливали гаишники на каждом углу и как неистово сигналили проезжавшие мимо автомобилисты: из грузовика шел плотный пар, который легко можно было принять за дым. Вот люди и думали, что несущаяся по трассе машина горит. Потом гаишники, конечно, привыкли к «дымящемуся» грузовику. Только бдительные водители продолжали нервно сигналить.

Через несколько месяцев Ильнур понял, что гораздо выгоднее торговать самим сухим льдом, чем мороженым. И хлопот меньше: никаких продавщиц, никаких тележек по городу. Бизнес с мороженым Ильнур продал, долги вернул, и молодая семья стали богатеть на двуокиси углерода как на дрожжах.

Вере оставалось лишь изумляться изобретательности, упорству и силе воле Ильнура. На сон у ее неугомонного мужа оставалось каких-нибудь пять-шесть часов в сутки; он не успевал ни читать, ни выпивать с друзьями, ни лежать на диване. Приходил домой поздно вечером, ужинал и ложился в постель. Правда, засыпал не сразу – каждый день помнил о присутствии рядом молодой и любимой жены.

Утром поднимался ни свет ни заря – Вера готовила ему завтрак, потом снова ложилась спать – и ехал за льдом.

Те, кто живет на маленькую зарплату, любят осуждать бизнесменов: дескать, не ясно еще, что они там украли в девяностые и как разбогатели. Конечно, многие так и создали свой капитал – через приватизацию государственной собственности, криминал. Но благодаря Ильнуру Вера знала точно: есть богатые люди, которые каждый рубль своего состояния могут объяснить личным трудом. Пока однокурсники ее мужа крепко спали в теплых постелях, Ильнур уже возвращался в город с товаром. Зато теперь, когда он стал «большим человеком», многие кусали локти и поливали грязью бывшего друга. А что мешало самим приложить усилия? Сделать перерыв в череде бесконечных студенческих пьянок и заняться делом? Ничего, кроме лени.

Чем больше новых идей посещало гениальную голову Вериного мужа, тем настойчивее росло его материальное состояние. Сразу после того, как Вера защитила диссертацию, семья переехала в новую трехкомнатную квартиру.

В то время у ассистентки кафедры английской филологии начался тяжелый период – на молодых, только защитившихся преподавателей, вешали такую огромную нагрузку, что некогда было и продохнуть. Профессорский и доцентский состав в те годы перебирался из государственных вузов в коммерческие, как грибы после дождя выскакивавшие по всей стране. А кто-то и вовсе оставлял преподавание, уходил в бизнес – прожить на обесценившуюся в начале девяностых зарплату стало уже невозможно. Оставались лишь те, кого никуда не приглашали, и те, кто, как Вера Орлова, мог спокойно сидеть за спиной супруга, занимаясь «любимым делом» ради души и светлой идеи спасения нового поколения. Достойная, как ей казалось тогда, миссия.

Дополнительные часы занятий, несколько новых групп. Помимо зарубежной литературы, Вера Александровна теперь преподавала множество предметов, превратившись в многостаночника – стилистика и фонетика, практика речи и история языка.

Как и Ильнур, пропадала допоздна на работе – даже ужин не успевала готовить, за что и мучилась страшными угрызениями совести. Мало того что денег не зарабатывала, так еще и уставшего после работы мужа встретить как следует не могла. Кормила – стыдно сказать – не домашними котлетами и свежим салатом, а магазинными пельменями.

Ильнур такого самоуправства со стороны жены, конечно, не потерпел. Семью без домашней еды он считал настоящим позором. Чтобы женщина не могла приготовить мужу нормальный ужин?!

– Я от тебя не требую, – воспитывал он Веру после того, как с гримасой омерзения на лице поужинал сосиской и макаронами, – перемяч и вак-бялеш каждый день. Сделай обычное мясо, плов там, курицу с картошкой. Это что, трудно?

– Нет, – Вера опустила глаза и залилась краской.

– Умеешь ведь, когда хочешь! – подбадривал он.

– Да. – Ей было действительно стыдно: ведь Ильнур честно выполнял мужскую работу – обеспечивал семью, покупал квартиры, машины. А она не умела справиться с элементарными обязанностями жены.

Но и признаться в том, что не успевала по хозяйству, потому что каждый день прибегала домой только за двадцать минут до прихода мужа, Вера не рисковала: боялась, что, если «любимое дело» стало мешать семейному счастью, Ильнур вполне мог потребовать бросить институт. И что тогда она станет делать, сидя дома целыми днями?!

– Вот и хорошо, – он удовлетворенно кивнул, – теперь пойдем спать.

Решение проблемы в голове Веры Александровны созрело быстро: как говорится, «надо только включить мозги».

В одной из ее новых групп училась скромная деревенская девочка. Алсу поступила на факультет иностранных языков самостоятельно, без поддержки – таких случаев был один на полсотни. Иняз в институте считался блатным: шли кто за деньги, кто по связям. Исключения делали только для гениев или сирот. Алсу относилась к последней категории.

Девушка училась на совесть: прекрасно выполняла каждое задание, а ее упорства хватило бы на роту солдат, которым приказали перекопать траншеями чистое поле. Среди студенток, большую часть которых интересовала не учеба, а мальчики и развлечения, она выделялась. И, к сожалению, не только успехами.

Староста группы рассказала Вере Александровне, что живет бедная Алсу на одну стипендию, а по ночам моет полы в своем общежитии, чтобы хоть немного заработать. Мать ее умерла от рака, когда девочке было десять лет, а отец женился на другой женщине. У них родился общий ребенок, потом еще один, и об Алсу тут же забыли: живи как знаешь. Чудо, что она оказалась такой настойчивой – сумела приехать в город и поступить в институт.

Услышав эту историю, Вера стала относиться к бедной девушке как к родной. Она прекрасно понимала, что значит смерть матери, помнила, как больно быть ненужной близкому человеку.

Ей хотелось помочь Алсу, только поначалу она не знала, как это сделать. Предложить денег? Неудобно. Устроить на работу? Некуда: студенты никому не нужны. И тут, после разговора с Ильнуром, ей в голову пришла гениальная мысль: одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Вера решила предложить Алсу стать ее помощницей по хозяйству. Конечно, она будет достойно платить: благодаря Ильнуру денег в семье достаточно. Что бедная девушка получает сейчас за мытье полов? Наверняка копейки.

Вера Александровна задержала студентку после семинара и изложила свою просьбу: дескать, не успеваю из-за громадной нагрузки в институте заниматься кухней и уборкой квартиры. Объяснила, что и к чему. Сложного в работе действительно ничего не было – готовить на двоих через день и приводить в порядок жилище, в котором никто не успевает даже намусорить: хозяева приходят лишь спать.

Алсу согласилась с радостью, и обрадованная удачным стечением обстоятельств Вера Александровна выдала ей комплект запасных ключей.

Счастье, заодно с чистотой в квартире и вкусными ужинами, вернулось в дом.

Очень долго Вера думала, как рассказать Ильнуру про Алсу, и все не могла решиться. Вряд ли ему – восточному мужчине – понравится новость о том, что вот уже несколько месяцев он, по сути, ест из рук чужой женщины. От фирменной татарской брезгливости можно с ума сойти! Он даже чай пить отказывался, если тот приготовлен и налит не руками жены. Стыдно, конечно, обманывать любимого человека, но… С другой стороны, днем он где-то обедает, как-то пьет чай. Готовят для него совершенно чужие женщины, и никаких проблем.

Но стоило Вере об этом подумать, и муж, словно услышав ее мысли, завел разговор.

– Верочка, – пел он соловьем, – ты – лучше любого шеф-повара. А кто тебя научил губадью готовить? Моя мама?

– Э-э-э, – жена не сразу нашлась, что ответить, – помнишь, ты мне книгу подарил «Татарская кулинария»? Я рецепт там прочла.

– Ты – сокровище мое, – восторгался он, – мой сапфир! Давай я теперь и на обед буду домой приходить, а?

В воздухе повисла пауза. Найти аргументы «против» было не просто: упорству успешного предпринимателя Хусаинова мог позавидовать всякий.

– Ильнур, я же днем в институте!

– Ничего, – он встал из-за стола, подошел к Вере сзади и обнял за плечи, – я сам подогрею.

– Как?!

– Что ты напугалась, – он весело рассмеялся, – я же не маленький. Справлюсь!

– А-а-а…

– Надоели мне эти кафе, – пожаловался он, – изжога от них.

– Ты во сколько обедаешь?

– Как получится, – отмахнулся супруг, – в два или в три. Ты мне стол утром накрой, а я приду и поем.

Пришлось вызывать Алсу на экстренное совещание и решать проблему обедов. Теперь ей приходилось бегать домой к Вере Александровне – благо, квартира не так далеко от института – во время большой перемены, чтобы приготовить первое-второе и накрыть для Ильнура стол.

Алсу оказалась волшебной девочкой: не только умной, прилежной, но и хозяйственной. Вера теперь понятия не имела о том, что нужно купить из продуктов, не ломала голову над меню для привередливого Ильнура – Алсу заботилась о доме сама. Она все делала быстро, везде успевала.

С появлением расторопной Алсу жизнь молодой преподавательницы протекала, словно средь райских кущ. Муж по-прежнему любил. Институт, как и раньше, был в радость. А дом и хозяйство – женские обязанности, которые Вера и всегда-то не слишком жаловала, – теперь лежали на хрупких, но надежных плечах Алсу.

Да и сама девушка – Вера Александровна же все видела – благодаря хорошему заработку преобразилась. Стала одеваться красиво, модно подстриглась. Превратилась в настоящую татарскую красавицу с горящими, а не измученными, как раньше, глазами. Вера смотрела на перемены в ней и гордилась так, словно Алсу была ее дочерью. Прошло немногим больше полугода, а девушка уже перебралась из общежития в съемную квартиру: наверное, еще где-то подзаработала и смогла арендовать отдельное жилье. Вера Александровна за свою студентку всем сердцем порадовалась.

Гром грянул накануне Нового года. В гости к Ильнуру с Верой должны были прийти Александр Иванович с тещей и огромный клан Хусаиновых. Вера немного нервничала: решила, что должна сама накрыть праздничный стол, не ударив лицом в грязь. А ведь она уже отвыкла от кухни. С удивлением вдруг обнаружила, что рецепты многих блюд вылетели из головы: список продуктов к праздничному столу составляла по кулинарной книге. За две недели ответственная Вера Александровна начала ходить по магазинам.

Ильнур в тот день застал жену с сумками на пороге. Его брови на мгновение удивленно заползли вверх, но он быстро взял себя в руки.

– Вера, – муж отнес пакеты в кухню, – у меня новость.

– Что случилось?! – Вера перепугалась: муж редко говорил с ней серьезным тоном. Все больше шутил.

– Послушай, – он отвел ее в гостиную и усадил на диван, – я не могу встретить с тобой Новый год.

– Командировка?! Но почему в праздники, Ильнур? Мы же родителей пригласили!

– Нет, – он начал ходить туда-сюда по комнате, – не командировка.

– А что?

– Я, – он остановился, посмотрел ей в глаза и выпалил на одном дыхании: – ухожу от тебя.

– Куда?

– К другой женщине!

Вера не сразу поняла, о чем он говорит.

– Когда?

– Уф, Аллах! – Ильнур сел на стул напротив жены и закрыл руками лицо. – Я говорю тебе, что ухожу к другой женщине, а ты даже не спрашиваешь, кто она! Тебе не интересно? Не хочешь узнать, почему?

– Почему? – послушно повторила Вера. Ее оцепенение было таким сильным, что парализовало не только тело, но и мозг.

– Потому что люблю, – он посмотрел на жену глазами побитой собаки.

– Очень жаль, – только и сказала она.

Ильнур вскочил и как вихрь начал носиться по комнате, потом упал на колени перед ней.

– Вера, отругай меня! Накричи! – орал он сам, как сумасшедший. – Я виноват. Все сделал у тебя под носом. Ты… ты же не знаешь… я ухожу к Алсу!

– Да-а-а? – Вера Александровна наконец поняла и грустно добавила: – Она хорошая девочка.

Муж бесновался до самого утра. То собирал чемодан, то разбирал, то просил прощения, то ругался, то жалел Веру, то обвинял. Она с ним и не спорила – конечно, виновата сама. Фактически нашла себе замену: более молодую, более выгодную в быту.

А потом он ушел. И дверь захлопнулась в первый раз – вот тогда Вера и дала волю слезам. Хорошо, было воскресенье, и она могла убиваться сколько угодно душе вместо того, чтобы бежать в ненаглядный свой институт.

Ильнур вернулся через неделю – похудевший, с осунувшимся лицом и синими от щетины щеками.

– Вера, я тебя люблю! – только и сказал он.

И ей показалось, что все, этого достаточно! Понял человек, осознал, что в женщине важно что-то еще, кроме талантов хозяйки. Ильнур остался, и все в их семейной жизни, кроме Алсу, вернулось на круги своя.

Но снова наивная Вера Александровна страшно ошиблась. Через месяц Ильнур ушел от нее во второй раз.

Сколько было потом этих «уходов» и «возвращений», она не могла даже вспомнить. В очередной уход Ильнура ей снова приснилась та девочка – светловолосая: то ли сама Вера, то ли ее мама. Девчушка была грустной-прегрустной и только спросила тихо: «А как же я?» Перед тем как проснуться, Вере Александровне показалось, что она поняла что-то важное, но тут же это забыла. Осталось только мучительное ощущение того, что утрачен смысл всей жизни.

Ильнур мучил Веру и Алсу целый год. Сам он извелся так, что на него было страшно смотреть. То уходил в квартиру, которую купил специально для любовницы, то возвращался к жене.

Вере Александровне приходилось общаться с Алсу в институте – она продолжала вести в ее группе занятия и не имела права ни словом, ни действием показать свои чувства. Одному Богу известно, чего ей стоило играть роль «доброй тетушки» по отношению к этой студентке.

Ильнур говорил, что любит обеих, что для восточного мужчины две жены – необходимый минимум. Вера – умная, утонченная, добрая. Алсу – молодая, сильная и хозяйственная.

Наконец Вере Александровне надоело все, включая собственную жизнь. Она поняла, что еще немного – и запросто решится на мамин поступок. А ведь она не имела права: второй смерти Александр Иванович уже не смог бы пережить.

Да и маленькая девочка из снов почему-то не шла у нее из головы – Вера чувствовала: этому ребенку нужно, чтобы с ней все было в порядке! Наверное, это все-таки была ее мать, которая, только попав в другой мир, поняла, как сильно любила дочь. И теперь оберегала ее оттуда как ангел-хранитель, являясь в образе белокурой малышки.

Вера решила, что заставит Ильнура сделать выбор, чего бы это ни стоило. Она не могла больше жить в разорванном мире!

– Или уходи навсегда, – потребовала она, – или навсегда оставайся.

– Вера, – начал он, – я люблю тебя и Алсу…

– Не важно, – у Веры Александровны больше не было сил слушать нытье мужа, – сделай выбор! Будь мужиком.

– Но ты, – он запнулся и все-таки задал этот вопрос, – ты ведь никогда не родишь мне детей?

– С чего ты взял?! – изумленно спросила она.

– Уф, Аллах! – Ильнур посмотрел на жену с укоризной. – Мы с тобой женаты семь лет.

– Подожди, – Вера изумленно смотрела на него, – ты сам… когда мы поженились, сказал «давай подождем пару лет».

– Правильно, – теперь он, в свою очередь, таращил на супругу глаза, – пару лет! Пока я не встану на ноги, не заработаю. Давно уже пора было ребенка родить. И второго. Ты что?!

– Я не знала, – ей стало вдруг плохо, перед глазами все плыло, – не знала, что ты этого хочешь…

– Ты глупая, что ли?! Кандидат наук, – он продолжал смотреть на Веру как на марсианку, – женщина или нет?! Ты что, сама не хотела ребенка?

– Сама я боялась! – Она сорвалась на крик.

– Чего?!

– Того, что получится, как у моей матери! А вдруг я бы разлюбила тебя? Вдруг ты бы меня разлюбил! И ребенок остался бы жить, никому не нужный. Как я.

– Чего ты городишь? – Он взвился. – Ты нужна отцу. Мне. Своим студентам-шайтанам. Этого мало?

– Мало! Отец из-за меня пострадал!

– Вера, – Ильнур решительно встал с дивана, – я тебя не понимаю!

Подхватил сумку и пошел к двери. В тот раз – навсегда.

– Подожди!

– Нет, – он обернулся, – теперь поздно. Алсу беременна. И она никогда не думала, как ты… А ведь ей было хуже…

Он помолчал и добавил совсем тихо:

– Я вас обеих люблю, но ты сама велишь сделать выбор. Мой выбор – ребенок.

Захлопнулась входная дверь, стены комнаты закружились вокруг Веры Александровны в бешеном танце.

После Ильнура она больше не смогла полюбить. Жизнь приготовила ей совершенно другой сценарий: начался финансовый кризис, случился дефолт. Пришлось крутиться, зарабатывать – бывший муж пытался давать деньги, но Вера из гордости не брала: он перестал быть ее жизнью, ее мужчиной.

А потом умерла бабушка, и Вера должна была быть рядом с отцом. Два года назад умер и Александр Иванович. Вера Александровна, последняя в роду Орловых, осталась одна.

Утешала она себя только тем, что последние полтора десятка лет своей жизни ее отец наконец-то был счастлив. Дочь рядом. Покой. А еще Вере казалось, что он нашел даму сердца. Она никогда не видела этой женщины, но ощущала ее присутствие в доме – легкое, деликатное. Чистота, порядок, приятный запах цветочных духов.

– Папа, – спрашивала она, – у тебя есть подруга?

– Что ты, – махал он на дочь руками и потом горько вздыхал, – я любил только Лиду.

Так он ни в чем и не признался. А Вера все равно чувствовала его приподнятое настроение и была рада, что «на старости лет» отец обрел счастье и душевный покой.