Текст книги "Близко, нежно, навсегда. Как создать глубокие и прочные отношения. Теория привязанности"

Когнитивное развитие, нейронауки и теория привязанности

Но, разумеется, наши переживания возникают не на пустом месте. Чтобы лучше понять, как сильно на нас влияет опыт самого раннего детства, давайте немного познакомимся с теорией работы мозга и нервной системы.

На начальных этапах жизни ребенок постоянно впитывает все, что происходит вокруг, и особенно ту информацию, которую получает от заботящихся о нем взрослых. Примерно до полутора лет его когнитивное развитие еще не позволяет связать все эти данные в единую картину. Он просто воспринимает непрерывный поток визуальных образов, эмоций, событий, цветов, физических ощущений, который поступает не в сознание, а в имплицитную память – нашу «память до осознания». Тело, ум и душа работают как один большой диктофон, постоянно записывающий все, что с нами происходит. Но в этом восприимчивом возрасте мы еще не способны перемотать пленку назад, чтобы обдумать полученный опыт. Большинство людей не может сознательно вызвать эти ранние воспоминания, но четко осознает момент, когда что-либо их спровоцировало. Часто возможно отследить ощущения, действия или жесты, которые говорят о значимых событиях, хранящихся в имплицитной памяти. Внимательное наблюдение за собой позволяет осознать эти события, что открывает новые возможности исцеления и роста.

Впечатления раннего детства попадают в имплицитную память потому, что в этом возрасте наш мозг еще не до конца сформирован. По мере взросления человека происходит развитие гиппокампа – части мозга, расположенной под корой больших полушарий и отвечающей за ориентацию во времени и пространстве. Гиппокамп постепенно развивается в течение примерно восемнадцати первых месяцев жизни. До тех пор мы не способны связать переживание с определенным местом, с настоящим, прошлым или будущим. Что касается привязанности или психической травмы, соответствующие воспоминания обычно формируются, когда задействована быстрая нейронная цепь – мы получаем новый опыт так быстро, что он вообще не попадает в гиппокамп. В случае с младенческой привязанностью так происходит просто потому, что гиппокамп еще не развился. В случае травмы переживания настолько сильны и внезапны, что наша нервная система не справляется, и потому они не попадают в более высокофункциональные отделы мозга, где могли бы быть обработаны.

Хотя на развитие гиппокампа и требуется какое-то время, в целом наш мозг приходит в мир весьма хорошо приспособленным. Это такой «упитанный новорожденный». В нем целое множество запасных клеток – потенциальных возможностей для развития – на всякий случай. В этом смысле человеческий мозг «настроен позитивно» – он способен подстроиться под любой возможный сценарий. Если ребенок растет в просоциальной семье, в обстановке отзывчивости, безопасности, игры и защищенности, те части мозга, которыми мы с рождения обеспечены для защиты, отходят на второй план, и начинается усиленное развитие отделов, отвечающих за взаимоотношения. Такой ребенок не склонен постоянно сканировать окружающую обстановку на предмет опасности. Он не проявляет хроническую настороженность и готовность к защитным реакциям. Взрослея, он привыкает доверять окружающим, в отношениях ждет от другого человека хорошего отношения и отзывчивости. Те части мозга, которые соответствуют надежной привязанности, хорошо развиты, структурированы и доступны.

Но что, если вы росли в неидеальной обстановке? Может, вы родились в зоне военного конфликта, или ваши родители страдали от зависимости или тяжелой депрессии. Или воспитывавшие вас взрослые проявляли насилие и внушали вам страх. А может, у ваших воспитателей была своя непроработанная травма, и они жили в страхе и отстраненности. В такой ситуации мозг «замораживает» отделы, отвечающие за надежную привязанность, и сосредоточивается на развитии оборонительных средств. Чтобы справляться с ситуацией и отвечать на опасность извне, защитные реакции становятся гипертрофированными. Так детский опыт отношений формирует наш мозг.

Без сомнения, это очень практичный и рациональный подход. Если от окружающих нужно защищаться, лучше иметь развитую систему радаров, способную уловить малейший признак опасности. Но позже, в отношениях, основанных на безопасности и поддержке, нам сложно. Детьми мы все адаптируемся к тем взаимоотношениям, в окружении которых растем. Обычно это происходит бессознательно и запечатлевается на телесном уровне. И позже мы строим взаимодействие с другими людьми согласно тому, что хранится в нашей имплицитной (иначе – процедурной) памяти. Именно она определяет все наши мысли об окружающем мире. Это объясняет, почему мы порой ведем себя определенным образом или испытываем чувства, которые кажутся неуместными или неадекватными. Неважно, какие истории об отношениях в раннем детстве подбрасывает нам декларативная память; если наша нервная система сформировалась в обстановке постоянной опасности, впоследствии многие события в жизни будут вызывать у нас защитные реакции и потребуются некоторые усилия, чтобы настроить себя на надежную привязанность вопреки детским установкам. А по-настоящему сильное потрясение может вызвать у нас реакцию замирания – мы теряем способность двигаться, говорить, слышать. Таким образом, психические травмы оказывают глубокое влияние на наше функционирование в обществе – нашу «социальную вовлеченность», по выражению профессора психиатрии Стивена Порджеса, создателя поливагальной теории[9]9
  Стивен Порджес, A moderated discussion of Stephen Porges’ work, including a discussion of the clinical application of Polyvagal Theory («Организованная дискуссия в отношении работы Стивена Порджеса с обсуждением клинического применения поливагальной теории»), Psychotherapy 2.0: Leading-Edge Discoveries on Neuroscience, Trauma, Mindfulness, and Attachment Therapy («Психотерапия 2.0: Ведущие открытия в области нейронауки, травмы, осознанности и теории привязанности»), серия вебинаров издательства Sounds True, 18 сентября 2015 г.


[Закрыть].

Защитные реакции действительно пригождаются нам в повседневной жизни, когда мы сталкиваемся с реальной опасностью. Но иногда хочется немного приглушить их чрезмерную активность. Наша цель – научиться успокаивать «тревожный центр» мозга – миндалевидное тело – и активировать медиальную префронтальную кору, которая обеспечивает конструктивное взаимодействие с людьми.

Психолог и лектор Рик Хансон, автор книг, посвященных нейропсихологии и осознанности, говорит о том, что мозг человека от природы больше склонен видеть угрозу и реагировать страхом, поскольку его главная задача – обеспечить нашу безопасность[10]10
  Рик Хансон и Ричард Мендиус, Buddha’s Brain: The Practical Neuroscience of Happiness, Love, and Wisdom («Мозг Будды. Нейропсихология счастья, любви и мудрости»), Oakland, CA: New Harbinger, 2009, 40–42.


[Закрыть]. Даже в этом можно найти положительные стороны. Нам, как взрослым, стремящимся к надежной привязанности со всеми ее плюсами, такая тенденция указывает на необходимость больше фокусироваться на том хорошем, что случается в жизни. Именно поэтому в своей работе с клиентами я уделяю так много времени корректирующему опыту – в этой книге вам встретится множество примеров.

Но не столь важно, рассчитывает наша нервная система больше на угрозу или на безопасность, потому что глубоко под сформировавшимися моделями человеческий мозг обладает нейропластичностью. Проще говоря, он умеет развиваться и подстраиваться. Это значит, что во взрослом возрасте мы можем влиять на нервные пути в нашем мозге, приучая их к надежной привязанности. Мы изначально приспособлены исцеляться. Даже если наше детство было далеко от идеального, в нас биологически заложена модель надежной привязанности. Остается только выяснить, что мешает ей заработать и что можно сделать, чтобы именно ее паттерны возобладали. Наша задача – добраться до надежной привязанности внутри себя и вытащить ее на свет, чтобы с ее помощью справиться с любыми травмами отношений или потерей контакта с близкими – или хотя бы стать сильнее и быстрее восстанавливаться после таких потрясений.

Абсолютная безопасность вряд ли достижима, но мы можем создать для себя обстановку относительной безопасности. Нам никогда не удовлетворить все свои потребности идеальным образом и никогда не стать идеальными родителями (как и нашим родителям – для нас). К счастью, чтобы по-настоящему и надолго исцелиться, это и не нужно. Мы можем перерасти наше раненое Я, получить опыт надежной привязанности и психологической устойчивости. И тогда мы начнем способствовать тому же процессу в других, станем катализаторами близости и наставниками в отношениях – для членов семьи, друзей и для мира вокруг. Если вдуматься, данная книга именно об этом.

Давайте посмотрим на поведение наших родителей с двух сторон. Каждый из нас находится в непрерывном процессе развития, и наверняка у ваших родителей, помимо их самых замечательных качеств, было что-то, требующее доработки.

Следующее упражнение поможет вам понять, что именно в детстве вызывало боль и проблемы, а в чем вам по-настоящему повезло.

Часто воспоминания о трудностях заслоняют нам то хорошее, чем мы обладаем.

Это упражнение призвано помочь вам увидеть более полную картину: признать существование душевных ран и погоревать об этом, увидеть приобретенную мудрость – и порадоваться. И конечно, мы часто становимся мудрее и сострадательнее, именно исцеляясь от собственных ран.

Упражнение

Совершенство несовершенства

Часть первая: чего вам не хватало и что причиняло боль?

Можно начать это упражнение с составления списка недостатков и промахов каждого из ваших родителей, тех ситуаций или поступков, которые наиболее негативно повлияли на вас в детстве. Важно вспомнить, что случилось, а еще важнее – как вы это переживали. Иногда бывает проще перечислить отрицательные качества родителей, чем вспомнить что-то положительное, особенно тем из нас, чей стиль привязанности – амбивалентный или дезорганизованный. Негативный опыт может заслонять повседневные нейтральные или в целом неплохие события, и мы не видим их, пока не залечим множество старых ран. Людям с избегающей привязанностью их детство обычно кажется благополучным, пока они не поймут, чего им не хватало в отношениях с родными. Тогда возникает чувство тоски.

Часть вторая: какую поддержку и помощь вы получали в детстве?

Моя мама была довольно жестким человеком. Она жила с собственными непроработанными эмоциональными проблемами. Но в то же время она была веселой и щедрой. Хотя порой она была далека от «идеальной матери», она выражала любовь ко мне своими способами: устраивала праздники, дарила подарки, помогала мне в том, что мне нравилось, участвовала в моих «поисках сокровищ» – охоте за интересными вещицами на распродажах.

Еще мама очень много делала для окружающих (передавала семьям солдатские телеграммы во время Второй мировой войны, помогала как волонтер в больницах, работала со многими некоммерческими организациями). Мой отец был такой же противоречивой фигурой. У него не было контакта с собственными эмоциями, он жил в основном своей работой. Все же он безмолвно и постоянно выражал нам свою любовь – содержал семью, запирал на ночь двери, чинил мой велосипед, учил меня кататься на водных лыжах, готовил вкуснейшую еду на пикниках. Для него тоже одной из главных ценностей было волонтерство, и оно продолжает играть важную роль в нашей семье. В сложившихся обстоятельствах оба моих родителя делали все, что могли. А вместе они передали детям свои глубинные ценности.

Попробуйте приглядеться к своим родителям и увидеть, как они пытались дать вам знать о своей любви. Запишите, как вы получили важные жизненные уроки, умения или открытия от ваших самых значимых взрослых. Можно вспомнить и описать, как вели себя ваши мама и папа, когда были в хорошем расположении духа.

Постарайтесь быть на их стороне, поверить, что они делали все, что могли, в условиях собственных непроработанных травм и проблем с привязанностью и доступности ресурсов, знаний и стратегий лечения на тот момент.

Проверьте, сможете ли вы увидеть за всеми их несовершенствами и травмирующими поступками заботу и любовь, даже если они выражались самым сомнительным и странным образом.

Что вам удалось найти?

Память и первичная модель отношений

Полезно взглянуть на то, как формируется наша первичная модель отношений и как она влияет на отношения во взрослом возрасте. Причем чаще всего мы даже не догадываемся о ее воздействии. И поскольку мы не замечаем этого, то продолжаем следовать всевозможным паттернам поведения, сами не зная, почему, и несправедливо обвиняя себя или своего партнера. Хроническая травма постоянно и очень сильно ограничивает нас в жизни. Особенно если эти непроработанные проблемы с привязанностью – основа первичной модели отношений. Они украдкой проникают в наши взрослые взаимоотношения и становятся причиной самых разных сложностей. Так происходит неизбежно до тех пор, пока мы не осознаем эти деструктивные паттерны. Иначе мы будем повторять их снова и снова, оставаясь слепы к собственному поведению, но хорошо замечая, когда такие же паттерны проявляются в жизни наших близких.

Не видя и не понимая причин, мы будем следовать одним и тем же привычкам, пока свет осознанности и сострадания не прольется на те темные закоулки, где прячутся наши раны и все, что мешает контакту и близости.

Поэтому важно понять, как формируется первичная модель отношений, как отличить правильное формирование от неправильного, как создать себе безопасное окружение, как понять, если что-то идет не так, и наконец, как удержать себя от возврата к паттернам нарушенной привязанности. Осознав собственную первичную модель отношений, мы действительно поможем себе исцелиться и восстановить способность к здоровой привязанности, которая будет полезна нам всю дальнейшую жизнь. Даже если мы не выросли с надежной привязанностью, мы можем ей научиться. Выполняя упражнения, мы постепенно сможем добраться до воспоминаний о нашей первичной модели, хранящихся в имплицитной памяти, достать их на свет, что позволит нам обработать, интегрировать их и ощутить исцеление и облегчение.

Параллельно этому мы займемся развитием и обогащением нашей ограничивающей первичной модели, встраивая в нее новые паттерны – те, которые не были доступны нам в детстве, но совершенно необходимы нам, чтобы чувствовать радость и удовлетворенность жизнью.

Исследователи мозга называют такую врожденную способность к обновлению давно приобретенных моделей «реконсолидация памяти»[11]11
  Брюс Экер, Working with Implicit and Explicit Memory to Heal Trauma and Attachment (Работа с имплицитной и эксплицитной памятью при психической травме и нарушениях привязанности»), «Психотерапевтический мастермайнд-цикл», серия вебинаров совместно с Дианой Пул Хеллер, первый выпуск от 8 августа 2017 г., dianepooleheller.com/working-implicit-explicit-memory-heal-trauma-attachment/.


[Закрыть]. Этот термин был заимствован Брюсом Экером и его коллегами из лабораторных исследований, чтобы обозначить естественный процесс изменения и развития личности. Разумеется, мы не можем изменить факты своей жизни, однако мы способны менять принципы, роли, смыслы, убеждения и стратегии, приобретенные когда-то в связи с этими фактами. И это позволяет избавиться от тех ограничений, что мешают нам научиться надежной привязанности. Речь не об отрицании того, что произошло с нами в прошлом, но о раскрытии новых, гораздо более широких возможностей для себя в настоящем и будущем.

Упражнения

Задания нацелены на исследование собственных нарушений привязанности и проработку их с помощью нового понимания и практики. Получая корректирующий опыт, мы начинаем понимать, что такое надежная привязанность. Одни из упражнений подойдут вам больше, другие меньше, со временем полезность одних может уменьшиться, а других – возрасти. Что-то может показаться слишком простым, но помните, что эти практики призваны стимулировать гораздо более сложный процесс. Они словно понемногу приоткрывают дверь к пониманию, и вы начинаете раз за разом чуть лучше обращаться с собой и с окружающими.

Практические задания влияют на людей по-разному. Кто-то, получив необходимый корректирующий опыт, чувствует облегчение, прилив эмоциональных сил и устойчивости. Но бывает, что облегчение сопровождается лучшим пониманием того, чего нам не хватало в детстве, и чувством глубокой печали. В таких случаях требуются время и поддержка, чтобы прожить эту боль, ощутить улучшение и осознать пользу. И те и другие переживания очень ценны и нужны для исцеления, поэтому я призываю каждого из вас двигаться в своем темпе. У нас совершенно нет цели распахнуть дверь одним рывком.

Очень важно позволить позитивному практическому опыту воздействовать на вас – прочувствовать его эмоционально и телесно. В этом и заключается корректирующий потенциал упражнений, о котором мы говорили. Именно на нем основывается реконсолидация памяти – естественный нервный процесс в мозге, приводящий к фундаментальным изменениям – полному и окончательному отказу от приобретенного поведения или эмоционального отклика. Воспоминания перезаписываются с учетом нового, положительного опыта и, словно зараженные «позитивом», подталкивают память о травмирующих событиях к разрядке и исцелению. Это вовсе не значит, что вы забудете все, что произошло, или ваши первоначальные впечатления от ситуации. Но вы с большой вероятностью освободитесь от дискомфорта, который, возможно, преследовал вас все это время.

С другой стороны, некоторые упражнения способны разбередить старые раны, и это может пугать. Разворошив прошлое, нам случается вытащить на свет какие-то неприятные вещи. Это нормально. Добравшись до первичной модели отношений, хранящейся в имплицитной памяти – не всегда осознаваемой, чаще связанной с телом, – можно почувствовать себя так, словно заново переживаешь все эти старые впечатления. Кажется, что все, что случилось много лет назад, происходит снова прямо сейчас. Например, можно забыть, что вы взрослый человек и находитесь у себя в комнате, – вас как будто возвращает назад во времени в тот момент, когда произошло травмирующее событие, и оно снова причиняет боль. Может случиться, что вы внутренне вернетесь в детское состояние настолько, что перестанете осознавать себя взрослым и заново проживете какое-то событие – увидите все, что вас окружало, услышите звуки, почувствуете запахи, испытаете эмоции и физические ощущения, которые сопутствовали ему в прошлом. Даже если с того момента, когда в вашей памяти запечатлелось произошедшее, прошло несколько десятков лет, вы можете почувствовать все так, словно это происходит с вами сейчас, и все ощущения нахлынут с новой силой. Конечно же, от такого можно испугаться и растеряться. Если что-то подобное случится во время чтения этой книги или выполнения заданий, помните, что это нормально. Вы можете вернуться в реальность, напомнив себе, что вы исследуете и пробуждаете свои самые ранние воспоминания, и, конечно же, результаты таких смелых изысканий могут дезориентировать.

Если переживания будут слишком сильными, вы всегда можете остановиться и взять паузу. Поскольку мы работаем с ранними воспоминаниями и вашей имплицитной памятью, важно обращать внимание на свое состояние. Будьте чутки к своим эмоциям. Если они слишком захлестывают вас, сделайте перерыв. Вы всегда сможете вернуться к заданию позже. Можно попробовать выполнять упражнения вместе с кем-то, кто вселяет в вас чувство безопасности и поддержки, – профессиональным психотерапевтом, заботливым другом или партнером. Это особенно хорошо помогает, к тому же это отличный пример настоящей заботы о себе.

Другой вариант – сосредоточиться только на тех заданиях, которые направлены на развитие навыков надежной привязанности (ННП). Они встретятся вам во многих главах книги. Эти упражнения обычно не вызывают таких глубоких переживаний, они более практические и способны улучшить качество любых отношений в вашей жизни.

Вопросы для оценки

Каждая из следующих четырех глав заканчивается списком простых вопросов. Это не что-то сверхнаучное, требующее исчерпывающего и сложного ответа. Их цель – помочь определиться, насколько вы склонны к стилю привязанности, описанному выше. Я предполагаю, что по прочтении каждой из глав вы уже будете хорошо понимать, свойственно ли вам подобное поведение. Ответы на вопросы просто помогут вам четко сформулировать это для себя. И конечно же, у меня не было намерения этими вопросами загнать вас в одну из четырех жестко определенных категорий. Наоборот, я надеюсь, что вопросы в конце глав подчеркивают, насколько индивидуально и гибко может проявляться любой тип привязанности в ваших отношениях с разными людьми.

Я советую читателям отвечать на вопросы в конце главы дважды. Попробуйте дать первый ответ, представив, что вы чувствуете себя комфортно и расслабленно, а второй раз – как будто вы находитесь в стрессовой ситуации. (Именно в моменты стресса мы действуем согласно типу привязанности, сформировавшемуся в раннем детстве в зависимости от того, чего нам не хватало в отношениях с родителями). Обратите внимание на разницу в ответах. Можно также поэкспериментировать и ответить на вопросы несколько раз, вспомнив разные важные отношения в вашей жизни – с родителями, с партнерами и так далее.

Результат

Узнавая больше о собственных стилях привязанности, заботливо исследуя и осознавая их, мы перестаем воспринимать все слишком лично и начинаем больше сочувствовать себе и окружающим. Мы становимся способны посмотреть на собственный опыт привязанности новым взглядом – менее критическим, я надеюсь. Мы увидим, как в жизни то и дело проявляются одни и те же модели и как многое в наших взрослых отношениях связано с ранним опытом, о котором мы даже не помним. Это позволит перестать винить себя или окружающих за неизбежные трудности во взаимоотношениях. Понимание себя позволяет нам лучше понимать и других, видеть, что они переживают. И все это способствует исцелению старых травм. Исцеляясь, мы учимся надежной привязанности – а значит, учимся любить. Наш мозг и нервная система от природы стремятся к здоровому окружению и здоровым отношениям. Переориентировав себя на надежную привязанность, мы даем мозгу больше возможностей для адаптации. Надежная привязанность делает доступными большее число функций мозга и помогает регулированию нашей нервной системы. Стрессовые ситуации больше не сбивают нас с ног, как это было раньше, повышается психологическая устойчивость. Нам становится проще осознавать себя – свои мысли, эмоции, реакции – а также сопереживать другому человеку, поскольку теперь мы более открыты и восприимчивы к чужим переживаниям. Наконец, в нас развивается способность лучше настраиваться на отношения с другими людьми, на динамику того, что происходит при встрече. Дэниел Сигел называет это состояние «Я-МЫ» – я и мы одновременно. При надежной привязанности нам хочется, чтобы хорошо было всем – планете и людям на ней, к какому бы сообществу, государству, полу, любой другой группе они ни принадлежали. Мы чувствуем взаимосвязь со всем человечеством.[12]12
  Dan Siegel: Me + We = Mwe («Дэниел Сигел. Я + МЫ = Я-МЫ», видео, 1:29, 8 февраля 2016, youtube.com/watch?v=uo8Yo4UE6g0.


[Закрыть]

Само собой, такая работа не может быть простой. Но только представьте себе результаты! По-настоящему узнать себя, исцелить старые раны, развить внутреннюю способность чувствовать связь с другими людьми, большую близость, искренность и стать более чувствительными – без опасности для самих себя.

В следующей главе мы подробно рассмотрим, что такое надежная привязанность и что ею не является. В этом вопросе легко запутаться, и, надеюсь, я смогу его несколько прояснить. С самого начала разобравшись, что такое надежная привязанность, мы сможем понять, куда двигаться, и это поможет нам выработать паттерн здоровых отношений. Вы увидите, что, учась надежной привязанности, человек учится строить лучшие отношения, укреплять связь с близкими людьми. При этом наши привычные болезненные модели поведения отходят на второй план. Мы учимся делать выбор в пользу того, что благоприятно для нас самих, наших близких и для мира вообще.