Текст книги "Скитальцы"

Лэй

Занятия начались на следующий день, с самого утра. Мы уселись на полу пещеры друг напротив друга, и кровер заговорил:

– К обучению приступим со стихийной магии. Тебе придется научиться чувствовать энергию в элементах. Сначала будем тренироваться со стихией воды, затем перейдем к огню, потом – к воздуху, а под конец займемся землей. Пока я могу только научить тебя чувствовать землю. Манипулировать этим источником и использовать заклинания, связанные с ним, начнем весной, когда ты сможешь выбраться в степь. В горах работать с землей небезопасно. Тогда же продолжим совершенствовать твою магию листвы. Затем перейдем к магии жизни и шаманству, но это будет еще очень нескоро.

На несколько секунд воцарилась полная тишина, во время которой я пытался представить себе, чем грозят мне такие серьезные тренировки. Дав мне проникнуться важностью его слов, Эр продолжил:

– Для начала ты должен осознать, что можешь использовать магию элементов. Забудь о том, что вам говорили обратное. К тебе это не относится, ты – исключение. Как я и говорил, начнем мы с воды.

Птицелюд встал, взял котелок и покинул пещеру. Вернулся через несколько минут с посудиной, доверху набитой снегом. Провел рукой над котлом, и снег растаял.

– Конечно, можно было бы использовать воду, созданную при помощи магии. Но ты должен научиться чувствовать энергию в том, что тебя окружает, – кровер придвинул ко мне котелок. – Попробуй.

Я опустил взгляд на воду, стараясь ощутить энергию элемента, его магию. Но ничего не почувствовал. Ладно… Никто и не обещал, что получится с первого раза. Попробовал снова, на всякий случай даже опустил в воду руку. Ничего, кроме холода… Попытался еще несколько раз, но опять-таки результата не добился.

Может, я что-то не так делаю? И вообще, что значит «почувствуй»? Помнится, в заброшенном форте мне помогло состояние транса. Успокоившись, выбросив из головы все мысли, я отгородил сознание от внешнего мира и опять устремил взгляд на котелок. Пристальное внимание кровера мне больше не мешало, птицелюд словно отдалился, а потом и вовсе исчез. Я больше не ощущал запаха сухих трав, что витал в пещере, не видел каменных стен, не слышал звуков, доносившихся снаружи. Мир перестал для меня существовать. Остались только я и вода…

Но снова ничего не вышло: как я ни старался, а видел только обычную чистую воду, никаких тебе энергий и элементов. Выйдя из состояния транса, я досадливо проговорил:

– Не получается… Эр, ты уверен, что надо действовать именно так?

– Я не обещал, что будет легко, – ответил птицелюд. – Попробуй обратиться к воде так же, как ты обращаешься к духу природы.

Пожав плечами, я сделал, как он сказал – учителю виднее. Сначала долго пытался разглядеть духа воды, но ничего не получилось. Не отчаиваясь, я просто представил себе, что он есть, и обратился к нему на эльфийском. Но гнусный дух то ли просто проигнорировал меня, то ли… Стоп! А откуда у воды возьмется свой дух? Она же неживая!

– Эр, ты точно знаешь, что это правильный метод?

– Не совсем, – помявшись, ответил кровер.

– Как так? У тебя ведь были раньше ученики? – удивился я.

– Видишь ли, мне никогда не приходилось работать с учеником, который не обладает врожденным чувством стихий. Для меня это впервые.

Видимо, у меня здорово вытянулась физиономия, потому что кровер торопливо добавил:

– Успокойся, что-нибудь придумаем. А пока просто сиди и смотри на воду, может быть, что-нибудь почувствуешь.

Я тяжело вздохнул и обреченно уставился в котелок, все равно других идей пока не имелось…

Первое время, глядя на воду, я на все лады пытался к ней обратиться, почувствовать энергию. Безрезультатно. Когда идеи кончились, я просто сидел и пялился на котелок, думая о чем-то своем. Но вскоре даже мысли перепутались, я бездумно глазел на невозмутимую прозрачную жидкость. Через несколько часов бесполезного наблюдения начал клевать носом. Когда сознание почти погрузилось в сон, вдруг послышался громкий щелчок, и на меня полыхнуло жаром. Открыв глаза, я увидел, что на меня медленно надвигается большой огненный шар. Это было так неожиданно, что я ничего не сумел предпринять, лишь сжался в комок и закрыл руками голову.

Но мне не суждено было превратиться в обгоревшую головешку. Время будто замедлило ход, неожиданно сознание заполнилось чужеродной силой, пришедшей словно извне. Но на этот раз боли не было, разум не заволокло пеленой темноты: я принял эту силу. В голове сразу прояснилось, стихия воды поглотила весь страх и мысли о неотвратимой гибели, очистив разум, наполнив меня энергией и незамутненной радостью. Правду говорят, что вода способна впитывать все негативные эмоции.

Мысленно я направил поток полученной силы в сторону пульсара. Послышалось шипение испаряющейся влаги, все вокруг заволокло клубами горячего пара. Когда он рассеялся, я увидел, что пещера залита водой, пучки трав на стенах разбухли от сырости, а огонь в очаге потух. Кровер тоже промок с головы до лап, и теперь напоминал огромную мокрую курицу.

– Ты немного перестарался, Лэй, – безуспешно пытаясь отряхнуться, сказал он. – Вместо водяного заграждения от огня ты создал пять фонтанов. Один из них весь вылился на меня. Знаешь, как тяжело высушить перья?

Если бы кровер мог мимировать, уверен, его лицо выражало бы крайнюю степень обиды и укора. Не выдержав представшего передо мною унылого зрелища, я повалился на пол в приступе дикого хохота. Но вдруг, осознав, что сейчас произошло, я едва не подавился собственным смехом. Мне удалось почувствовать энергию стихии и запомнить эти ощущения!

– Понял, Эр, понял… – забормотал я, подскочив и кинувшись к очагу. – Сейчас-сейчас! Если с огнем точно так же, я все высушу, вот только костер разведу…

– Остановись, – резко оборвал кровер. – Если ты не собираешься поужинать жареной птицей, лучше уж я все сделаю сам.

Я замер, осознав, что мог бы натворить, бесконтрольно воспользовавшись стихией огня.

Тем временем вода под взглядом Эра стремительно испарялась, снова заволакивая пещеру паром. Когда горячее облако развеялось, я увидел уже сухого кровера. Но снова не выдержал и рассмеялся: перья птицелюда от потока теплого воздуха распушились, и теперь Эр словно сделался толще в два раза, а на голове у него торчал задорный белый хохолок, как у попугаев с юга материка.

Хоть и не без осложнений, но мне удалось сделать первый шаг. Следующие несколько дней я практиковался со стихией воды: под присмотром кровера создавал маленькие фонтанчики, которые били прямо из воздуха, заставлял воду в котелке вращаться, образуя небольшие воронки – в общем, проделывал множество мелких фокусов. Боевым аспектам стихии Эр обещал научить меня в начале весны, когда сойдет снег, и мы сможем выйти на равнину.

С огнем все оказалось гораздо сложнее. Мне удалось почувствовать энергию этой стихии, но в отличие от воды, которая приносила чувство свежести, огонь оказался слишком норовист. В спокойном состоянии духа мне не удавалось подчинить этот элемент, каждый раз он обжигал мое сознание. Но и эту проблему удалось решить. Однажды, после очередной неудачной попытки я разозлился и, не успокоившись, снова обратился к стихии. Тогда огонь легко подчинился, но когда он коснулся моего сознания, я ощутил, что злоба в душе нарастает. Захотелось крушить все вокруг и, не осознавая, что делаю, я отпустил энергию на свободу… Благо, ничего катастрофического не произошло, меня лишь заволокло пеленой пламени. В следующий момент, испугавшись, я создал фонтан воды такой силы, что он, ударив из пола, не только вмиг затушил пламя, но еще и подкинул меня почти до потолка пещеры. В воздухе я перевернулся и приземлился на ноги, но вымок до нитки. На этот раз пришла очередь кровера смеяться надо мной.

– Огонь – стихия разрушения. Желание уничтожать у живых существ появляется, когда они испытывают гнев, на который огонь охотно отзывается, – пояснил Эр. – Определенные чувства и эмоции упрощают процесс обращения к стихиям.

Но несмотря на успех, птицелюд велел мне учиться управлять элементами в спокойном состоянии:

– Тогда и только тогда можно будет сказать, что ты освоил азы стихийной магии. Играя эмоциями, ты рискуешь потерпеть неудачу. Ведь невозможно в любой момент по заказу вызывать в себе определенные чувства, необходимые какой-нибудь стихии.

На этом мои достижения закончились. Целую неделю под чутким надзором кровера я пытался научиться использовать элемент огня, но он ни в какую не желал слушаться меня.

Однажды, когда я уже вконец отчаялся понять капризную стихию, птицелюд остановил тренировку и произнес:

– Кажется, я понял, в чем проблема. Знаешь, почему людям и кроверам легче использовать магию элементов, а эльфам – договариваться с духами природы? Разница заключается лишь в мировоззрении. Человек за отведенный ему короткий срок старается познать как можно больше нового, зачастую используя радикальные методы. От рождения в каждом человеке заложена идея покорения всего сущего, потому люди и научились повелевать неразумными стихиями. Кроверы – очень гордый и независимый народ. Существа, которым природа даровала крылья, мнят себя выше других. Естественно, им тоже больше подошла магия, где нужно приказывать. Эльфы же, напротив, на протяжении многих тысячелетий живут в согласии с окружающим миром. Их магия листвы основана на равноправном договоре с главными духами природы. Тебе нужно лишь понять, что ты имеешь полное право повелевать стихиями, не нужно пытаться с ними договориться. Сначала я думал, что тебе хватит осознания себя саторисом. Но я ошибся. Во время работы с силой стихий тебе придется полностью забывать основы магии листвы.

По словам кровера, все было очень просто. Но на деле, как обычно, оказалось наоборот. Глядя на пламя в очаге, я снова и снова пытался подчинить его. Через несколько дней я все же научился приказывать огню: некоторых вещей можно достичь только путем долгих, упорных тренировок.

– Отлично, – сказал кровер, когда у меня, наконец, получилось обуздать стихию. – Теперь я обучу тебя одному боевому заклинанию – огненному пульсару. Для его создания не требуется много места. Одевайся и выходи.

Накинув шубу, я вышел на карниз перед пещерой. Глубоко вздохнул и как обычно залюбовался открывающимся отсюда видом. От созерцания меня отвлек Эр:

– Готов?

Я молча кивнул.

– Для начала создай на ладони искорку, – сказал кровер. Дождавшись, когда я выполню его указание, продолжил: – Чтобы сотворить обычный пульсар, не нужны заученные формулы. Для этого требуется лишь опыт, концентрация сознания и сила мысли. Теперь постарайся придать огоньку шарообразную форму, уплотнить его как можно сильнее, добавляя при этом мощи.

Сосредоточившись на пламени, я сделал все, как сказал кровер. Огонь на моей ладони принял форму шара. Он все раздувался, наливаясь жаром. Мощь, бурлившая в пульсаре, так и норовила вырваться, поэтому приходилось постоянно тратить силы, сдерживая ее.

– Хм, с первого раза получилось неплохо. Теперь направь пульсар вперед. Пока он находится в полете, тебе придется контролировать его плотность и само направление, – поучал Эр.

Вытянув руку, я отпустил шар в воздух, но, преодолев несколько ярдов, пульсар распался роем безобидных искр.

– Не расстраивайся, – сказал кровер, взглянув на мою постную мину. – У многих в начале и так не получается. Продолжай тренироваться.

– До каких пор?

– Если сможешь без особых усилий послать пульсар ярдов на шестьсот, считай себя мастером, – ответил кровер и, хрипло каркая, вернулся в пещеру.

Оставшись на карнизе один, я сосредоточился на занятиях. Снова и снова пытался отправить огненный шар как можно дальше, сохраняя при этом его целостность.

Под конец дня, когда я полностью выдохся и совсем окоченел, мне все-таки удалось добиться некоторых результатов: прежде чем рассыпаться, шар пролетал ярдов двадцать.

Вернувшись в пещеру, я молча съел свою порцию похлебки (сил не осталось даже на разговоры) и завалился спать.

Всю следующую неделю я неустанно тренировался запускать огненные шары, чтобы довести навык до уровня рефлекса. Постепенно эта волшба стала мне удаваться, хотя на шестьсот ярдов послать пульсар так и не получилось.

Иногда за тренировками следил кровер. Он предложил попробовать делать пламя более мощным и бросать шары не просто в воздух, а в определенную цель. Пришлось методично швырять пульсары в валуны и выступы, стараясь нанести камню как можно больший урон.

– У тебя неплохо получается. Думаю, стоит перейти к более серьезной практике, – сказал Эр на восьмой день тренировок.

– Что ты имеешь в виду? А что, это все было несерьезно?

– Недалеко отсюда в ущелье обитает выводок скальных червей. Не желаешь поохотиться?

– А это не слишком опасно? – я поежился, вспомнив нападение тварей на караван.

– Я подстрахую, – успокоил кровер.

– И как же мне добраться до этого ущелья? – буркнул я, скептически оглядывая карниз.

– Тебе понравится способ, которым мы покинем это место.

Птицелюд расправил крылья, поднялся в воздух и завис надо мной, прокричав:

– Расставь руки в стороны!

Я подчинился, и Эр схватил меня подмышки. В следующее мгновение кровер оторвал меня от карниза и взмыл, стремительно набирая высоту. Вид, открывшийся мне, поражал красотой. Пики гор, покрытые девственно чистым, сверкающим под лучами Атика снегом, сияли белизной и были так близко – протяни руку, и коснешься вершины. Ни один драгоценный камень не искрится так на свету, как снег в горах. Далеко внизу простирались предгорные долины и луга, покрытые белым покрывалом. Весной, когда снег растает, здесь расстелется ковер из чудесных цветов и растений, о которых рассказывал мне Эр. Сердце кольнула легкая зависть к птицелюдам, которые видят всю эту красоту каждый день.

Когда мне уже стало казаться, что мы поднялись выше горных пиков, Эр вдруг сложил крылья и камнем рухнул вниз. Кажется, я кричал – сначала от испуга, потом от счастья. Это было ни с чем несравнимое чувство свободного падения. Реши кроверы устраивать такое развлечение за деньги для тех, кому летать не дано, они быстро бы разбогатели.

Мне уже казалось, что мы сейчас разобьемся о скалу, но в последний момент птицелюд расправил крылья. Свободный полет прекратился, и мы, паря, стали огибать гору.

Приземлились в заснеженном ущелье, с другой стороны скалы. Оказавшись на земле, я еще долго отходил от пережитого, бормоча:

– Интересный способ спускаться…

– Даже не думай, что так будет всегда. Ты не пушинка, – буркнул птицелюд, вставая на колени и зарываясь ладонями в снег. – Лучше приготовься, сейчас начнется самое интересное.

Все мои чувства обострились до предела. Я был готов в любое мгновение отразить нападение, откуда бы оно ни последовало. Но прошла минута, две, пять… ничего не происходило. А кровер так и стоял на коленях.

Примерно на десятой минуте ожидания мое терпение лопнуло. Когда я собрался было окликнуть Эра и предложить отправиться назад, передо мной взлетел фонтан мерзлых комков земли, камней и снега. В последний момент я успел отскочить и сделал кувырок назад. Поднявшись на ноги, увидел, что в земле образовалась дыра, из которой вылезает скальный червь. Высунув слепую белесую голову, тварь принялась водить ею из стороны в сторону, будто принюхиваясь, а через пару секунд, безошибочно определив направление, ринулась в мою сторону. От страха я создал пульсар и швырнул его в приближающегося монстра. Шар попал червю точно в голову и разорвался, отшвырнув тварь назад. Но заклятие не стало для монстра смертельным, лишь оставило черную борозду на его голове.

– Что ты делаешь? – крикнул Эр. – Мощнее пульсар, и перестань бояться, сосредоточься!

А ведь он прав, чего бояться? Это всего лишь здоровенный тупой червяк! Приказав себе не трусить, я сконцентрировался и создал заклятие гораздо сильнее предыдущего. Новый огненный шар пробил в теле твари огромную дыру. Червь несколько раз дернулся и издох.

На радостях я обернулся к Эру, чтобы похвастаться своим успехом. Но кровер не разделил моего ликования, он указал мне куда-то за спину. Я резко развернулся и увидел, как из-под земли в разных местах на поверхность выбирается еще пара десятков мерзких чудовищ.

И тут началась настоящая охота! На меня. Черви, будто зачарованные, бросались в мою сторону, абсолютно игнорируя кровера. Приходилось скакать по колено в снегу, увертываться от тварей, успевая при этом поражать их пульсарами. Благо эти черви были не так шустры, как те, которые напали когда-то на караван. Но одного я все же пропустил, и непременно был бы им сожран, однако кровер испепелил червя до того, как тот попытался меня проглотить.

Сражение с целой стаей вымотало меня до предела, и когда последняя тварь была убита, я без сил плюхнулся в снег. Эр, подхватив меня как малого ребенка, поднялся в воздух.

– Почему все черви нападали только на меня? – крикнул я, когда мы летели к пещере.

– При помощи шаманства я внушил всей стае, что ты еда, – как обычно, без всякого выражения, ответил кровер.

В этот момент мне очень хотелось двинуть его в клюв посильнее. Но поднять руку не было сил, да и рискованно драться в воздухе – вдруг птицелюд обидится и выпустит строптивую ношу? Пришлось смириться.

– Но я добавил еще кое-какие заклятия, поэтому черви были такими медлительными, – добавил Эр, – в самый раз для начинающего…

Эта драка стала единственным серьезным практическим занятием за все время обучения. Дальше, до самого конца зимы, я учился только алхимии и стихийной магии.

После того как мне удалось подчинить элемент огня и понять основы стихийной магии, с двумя оставшимися источниками все прошло гораздо легче. Воздух оказался очень капризным элементом, но в конце концов я научился приказывать и ему. Быстрее всех поддалась земля, и только она подарила мне ощущение огромной мощи. Я почувствовал движение земных пластов, ощутил жар лавы, услышал землетрясение на другом континенте – все это было одновременно так далеко и так близко. Окрыленный чувством всесильности, я хотел было сотворить какое-нибудь заклинание, но меня остановил кровер:

– Перестань. В горах небезопасно использовать стихию земли, может случиться обвал.

За зиму Эр научил меня нескольким простым стихийным заклинаниям и многое преподал из области алхимии.

В начале весны, когда сошел снег, я смог наконец покидать пещеру самостоятельно. Ниже входа начиналась узкая тропа, ведущая в предгорную долину. Держась за край карниза, я повисал на нем, спрыгивал на тропу и отправлялся в долину. Там я проводил целые дни: гулял, искал целебные растения или просто валялся на едва проклюнувшейся молодой травке, наслаждаясь теплом и любуясь каким-нибудь первоцветом. Эр не возражал против такого времяпрепровождения, напротив, сам посылал за травами, понимая, что это наполняет меня силами – для эльфа нет большего счастья, чем общение с природой.

В середине первого весеннего месяца, я, как обычно, отправился в долину. На этот раз Эр заказал китлявидку – редкий цветок, который распускается ранней весной. Эти крошечные синие звездочки бывает трудно найти, они прячутся под травой. Потому я вышел на поиски рано утром, набрал небольшой пучок, а возвращался уже после полудня.

Взбираясь на гору, я вдруг услышал эхо отдаленного взрыва. Встревожившись, я заторопился к пещере.

Ни один безумец не станет так шуметь в горах. Или кровер внезапно свихнулся и решил провести какие-нибудь опыты со стихийной магией, или кто-то с недобрыми намерениями наведался в наше убежище – других предположений мне в голову не приходило.

Чем ближе я подходил к пещере, тем явственней становились странные звуки. Они не были похожи на грохот обычного обвала – скорее, напоминали взрыв очень мощного пульсара.

Когда в поле моего зрения появился карниз, я увидел то, что больше всего боялся увидеть. Магический бой был в разгаре. Перед входом в пещеру стояли шестеро магов: двое держали защиту, остальные четверо швыряли в небо заклинаниями, пытаясь достать Эра.

Понятия не имею, как они меня нашли, но сомнений не было: эти люди пришли за мной. Не знаю, почему они напали на кровера, а может, он сам начал сражение, но это уже было не важно. Надо было придумать, как помочь Эру.

Тем временем птицелюд уклонялся от заклятий, то камнем падая вниз, то взмывая в небо, и постоянно атаковал людей под самыми неожиданными углами.

Войдя в очередное крутое пике, Эр пролетел совсем рядом с карнизом, перевернулся в воздухе и атаковал ближайшего волшебника Воздушным клинком – заклятием, которое многократно уплотняет и ускоряет ветряной поток. Такая волшба вполне способна разрезать даже камень, не говоря уже о человеческом теле. Чародеи не успели вовремя поставить щиты, и грудь одного из противников Эра разлетелась на куски, обдав остальных фонтаном крови.

Люди не растерялись и не обратились в бегство. Наоборот, лишь усилили оборону, пока один из чародеев спихивал в пропасть тело, которое могло помешать сражению.

Все-таки птицелюд был очень стар. Он не мог долго выдерживать такой темп сражения, и вскоре его движения замедлились. Это заметили и люди. Они перешли в глухую оборону, выжидая, когда кровер полностью выдохнется, но продолжали атаковать, чтобы он не мог создать что-то мощное, способное обрушить карниз.

Следовало как можно скорее помочь Эру, иначе ему долго не продержаться. Я решил сбросить людей в пропасть, что было проще всего. Они до сих пор меня не заметили, и этим стоило воспользоваться. Сконцентрировавшись, я обратился к огню и создал между ладонями пульсар, вложив в него всю мощь, какая была мне доступна. Когда шар дорос до размеров спелого арбуза, я больше не мог его удерживать и швырнул в основание карниза.

В последний момент один из магов заметил новую угрозу, и мое заклятие разбилось о щит, так и не достигнув цели. Один из чародеев тут же атаковал меня чем-то странным: в мою сторону полетел небольшой шар небесно-голубого цвета. Он переливался перламутром и походил на огромную жемчужину. Кто-то из людей закричал что-то вроде: – Идиот! – но было уже поздно. Хоть внешне это заклятие выглядело очень красивым и безобидным, все инстинкты кричали, что при столкновении с ним меня ждет печальный конец. Я принялся сооружать защиту, но уже понимал, что не успею: шар летел слишком стремительно.

Меня спас Эр: в последнюю секунду заклятие столкнулось с воздушным щитом и, изменив траекторию, прошло в паре дюймов от моей головы.

Птицелюд на несколько мгновений отвлекся на создание щита, этим и воспользовались наши противники. Два чародея атаковали слаженно: их чары одновременно врезались в тело кровера. Пульсар испепелил одно крыло, а заклятие воздушного клинка разрезало туловище птицелюда наискось от плеча до пояса.

Мир вокруг меня словно замер от горя. Я видел, как кровер медленно и неотвратимо падает в пропасть. Я даже не мог надеяться на чудо. Эр был мертв, с такими ранами не выживают.

В душе вскипел гнев, глаза заволокло темной пеленой, все мысли отошли на второй план, осталась только ненависть к этим людям, к империи, к эльфам – ко всем тем ублюдкам, которые растоптали мои надежды на мирную жизнь в угоду своим прихотям. Все мои мечты были безжалостно ими разрушены из-за какого-то дерьмового дара, о котором я не просил, морт возьми. И вот теперь из-за этого же дара погиб ни в чем неповинный старик-птицелюд…

Я без сожаления вырвал бы из себя эту силу! Выдрал бы с корнем, если бы это помогло вернуть Эра – одного из немногих по-настоящему близких мне существ во всем Вирле. Я бы отказался от магических способностей, перестал быть волшебником, лишь бы вернуть кровера! Но это было невозможно…

Единственное, что я мог сделать в память об Эре – уничтожить людей, стоящих на карнизе. Частичку той системы, что убила птицелюда и растоптала мою жизнь.

В нужный момент разум преподнес воспоминание о чувстве всесилия, которое я испытал, обращаясь к стихии земли. В прошлый раз Эр запретил мне творить заклятия земли в горах, сказав, что может случиться обвал. Сейчас меня некому было остановить, а сам я плевать хотел на последствия. Обвал? Отлично, он-то и был нужен.

Сознание само обратилось к силе земли. Разум снова наполнился чувством безграничного могущества. Не зная, что делать, я просто приказал стихии устроить выброс энергии.

Не произошло ничего удивительного, гора не упала, земля не разверзлась и не плевалась лавой. Я просто почувствовал слабый, едва уловимый толчок. Но и его было достаточно, чтобы начался обвал. На меня и людей покатилась огромная лавина снега вперемешку с камнями. Кажется, кто-то из магов кричал. Чародеи попытались поставить щиты, но карниз под ними неожиданно рухнул.

Инстинкт самосохранения не оставил меня, и в последний момент я вжался всем телом в глубокую трещину из тех, которыми была испещрена вся гора. Но досталось и мне: в плечо врезался большой булыжник, левую руку пронзило острой болью.

Когда лавина сошла, я первым делом ощупал плечо – вывих. Его нужно было вправить прямо сейчас. Взявшись здоровой рукой за плечо, я резко дернул вперед и чуть не потерял сознание от боли. Сустав с щелчком встал на место, но теперь недели три левую руку следовало беречь от нагрузок.

Отдышавшись, я медленно и осторожно спустился к подножию горы. Внизу долго бродил, стараясь разыскать тело Эра. Но мои попытки оказались тщетными, лавина погребла кровера, став его могилой. Из людей не выжил никто, что и неудивительно. Еще немного походив по завалу, я наткнулся на труп одного из чародеев, точнее на то, что от него осталось, и без всяких эмоций обыскал его. В кармане нашелся небольшой кошель, это оказалось очень кстати: в ближайшее время мне могли понадобиться деньги. Перевернув тело, я увидел на поясе шпагу – мою шпагу. Теперь стало ясно, как они меня нашли: в оружие было встроено какое-то поисковое устройство.

Сняв с мертвеца шпагу, я бросил ее на камни и, создав на правой ладони огненный пульсар, без сожаления расплавил когда-то дорогой моему сердцу подарок. Тетушка Полли оказалась хорошей актрисой. Возможно, она и не была в этом замешана… но теперь я уже ничему и никому не верил…

Десять дней спустя

Вода в реке была ледяной. Быстрые потоки, падая с горы, ударялись в ноги, желая сбить меня и унести вниз по течению. Но холодная, прозрачная как хрусталь вода бессильно разбивалась о преграду, которая была ей не по силам, яростно бурля, обтекала меня и уносилась прочь.

Любой на моем месте моментально получил бы переохлаждение. Но я пользовался чарами огня, постоянно поддерживая определенную температуру тела, и одновременно с этим посылал в воду легкий магический импульс, который привлекал речных обитателей. Время от времени накалывая на заточенную палку какую-нибудь рыбешку, я резким движением откидывал ее на берег и начинал выискивать следующую. Наловив достаточное количество, вышел из воды. Потоком теплого воздуха высушил ноги, обулся и приступил к приготовлению еды.

Оказалось, что можно одновременно использовать силу стихий и магию листвы. Правда, комбинировать у меня получалось только самые простые и незначительные заклятия, и даже это впоследствии отзывалось легкой головной болью.

Шла вторая неделя моего путешествия налегке. Теплая одежда, нож и немного бесполезных в этой местности денег в кошельке, снятом с убитого врага – вот и все снаряжение, которым я располагал. Хотя чародею и этого достаточно, чтобы выжить, тем более саторису. В первые дни пути приходилось добывать пищу методами, противными самой моей сущности. Левая рука мортовски болела, потому об охоте не могло быть и речи. Пришлось при помощи магии листвы сначала приманить, а потом полностью выжечь сознание горному барану, так что несчастный покорно пошел навстречу собственной смерти. При этом я чувствовал себя подонком, хотя и понимал, что выхода нет.

Благодаря найденным в пути лечебным травам, я быстро восстановил руку после вывиха и стал добывать пищу более честным способом. Конечно, не без использования врожденных способностей, но уже не превращая животных в бездумных тварей, идущих на заклание.

Каждый раз, останавливаясь на отдых, я мысленно возвращался в день гибели Эра. В последний момент кровер защитил меня и из-за этого пропустил два магических удара. Если бы я тогда не вылез, возможно, птицелюд смог бы победить? Вряд ли. Бой вымотал Эра, и даже не будь меня, через несколько минут все закончилось бы точно так же. А вот если бы я, увидев чужаков, сразу устроил обвал, кровер остался бы жив. Но я сумел обрушить карниз в порыве гнева, а в спокойном состоянии мне не хватило бы знаний и силы.

Если бы не мой проклятый дар, меня бы не преследовали все кому не лень. Но ведь мы не можем выбирать, кем и где родиться, с какими талантами и возможностями. Мы не умеем предугадывать события, не способны ими управлять. Если бы Атиусу удалось со мной расправиться, то птицелюд до сих пор благополучно жил бы в своей пещере… Но я выжил, а Эр нашел меня и выходил, и случилось то, что случилось…

Вот уже вторую неделю, день изо дня меня преследовали эти «если бы». Умом я понимал, что моей вины в происшедшем нет, а все терзания – от сознания собственного бессилия, от горя потери. Со временем боль приутихнет, но не забудется…

Каждый день я неустанно твердил себе, что ничто не происходит без причины. Мне удалось сбежать из тюрьмы и пересечь границу. Я смог выжить в Безымянных землях и побороть их проклятье. Уцелел после падения с огромной высоты. Спасся благодаря Эру, который отдал за меня жизнь. Значит, я должен жить. Обязан. Любой ценой. И когда-нибудь…

Нельзя видеть месть смыслом своего существования. Не мне тягаться с силами, замешанными во всем этом. Хотя это не значит, что я все забуду. Если выпадет подходящий момент, я непременно им воспользуюсь… Нет. Буду терпеливо ждать случая. Эльфы живут долго.

Перекусив и отдохнув, я снова отправлялся в путь, шел на северо-запад от перевала. Когда-то Эр упоминал, что в этом направлении находится ближайшее племя нордийцев.

Местность не радовала красотой: вокруг простиралась степь, с низкой, недавно зазеленевшей травой и редкими кустарниками. Живности тоже было мало. Изредка прошмыгивали тощие зайцы, выглядывали из нор степные крысы. Иногда из невысокой травы вспархивали куропатки.

Ближе к вечеру, протопав изрядное расстояние, я наконец увидел дозорных племени. Они заметили меня чуть позже и направились в мою сторону. Когда нордийцы подошли ближе, я поднял руки, показывая тем самым, что пришел с миром, и принялся улыбаться, как блаженный. Не хотелось быть сразу насаженным на короткие копья часовых.