Текст книги "Капитан Блад"

Настя

Наконец появилась возможность расправиться с этим хамом, с этим омерзительным ублюдком, предателем! Так даже лучше, чем уничтожать корабль: не пострадают невинные. Конечно, называть людей Акулы невинными – все равно что восхищаться гуманностью человека, зверски грохнувшего старушку за два кредита. Но тем не менее лично ей команда Блада ничего не сделала.

Приземлившись неподалеку от пустыря, где стоял пиратский корабль, она тут же отправилась на поиски Блада. Где еще мог быть этот подлец и развратник, как не в злачном месте? Жасмин вежливо спросила у прохожего, где находится самый большой бар. Тот, впечатлившись приставленным ко лбу плазмометом, охотно рассказал, как пройти к «Пьяному тираннозавру».

Итак, теперь Жасмин целилась в Акулу, Джей-три держал на мушке охотника-конкурента, охотник направил оружие на Акулу, Акула на охотника, четверорукий подельник Блада целился во все стороны. Все молчали, напряженно переводя взгляд с одного противника на другого. Первым не выдержал уроженец Веги. Устремив на Жасмин чарующий взгляд ярко-синих глаз, откинул со лба золотистый локон и заговорил на мелодичном языке.

– Приветствую вас, прелестная дева, – прошептал в наушнике переводчик. – Не ошибусь ли я, предположив, что передо мною та-что-удаляет-тестикулы-путем-отрезания-ножом?

Коммуникатор Акулы передал то же самое, и Блад неприлично загоготал.

Жасмин недобро покосилась в его сторону, досадливо кивнула:

– Не ошибешься.

Как же ее раздражало это омерзительное прозвище – Яйцерезка! Но что делать – именно под ним Жасмин была известна в кругах охотников. И именно эта кличка, как подозревала она, заставляла коллег относиться к ней с подчеркнутым уважением.

«Хоть как-то почет заслужила», – ядовито шепнула Настя.

– Тебе идет, кошечка, – в унисон заметил Акула. – То есть какая же ты кошечка? Яйцерезка…

– Заткнись. Помолись лучше, тебе недолго осталось, – процедила Жасмин.

– Я вовсе не хотел бы вступать в ссору со столь прелестной особой, – галантно продолжал веганец. – К тому же кодекс охотников гласит…

Кодекс охотников Жасмин тоже ненавидела. Это был свод неписаных правил – подчиняться им или нет, личное дело каждого. Только вот слухи о несоблюдении кодекса расходились быстро, и охотник, виновный в этом проступке, не мог рассчитывать, что с ним поступят по справедливости.

– Агнугнугн гугн игн, – прогнусил тяжелый бас. – Гн-ган-гын…

– Кодекс гласит, – зачастил переводчик, – что в случаях, когда одну дичь одновременно захватывают два или несколько охотников, вознаграждение делится между ними поровну. Если же один из охотников успел первым подстрелить дичь, ему выплачивается семьдесят процентов суммы, тридцать процентов делится между остальными.

Все оглянулись. Через дыру в противоположном от Жасмин углу с улицы вошел огромный, похожий на бегемота стрезианец с мезонной пушкой, которая казалась в его лапищах игрушечной.

Теперь на Акулу было наставлено три ствола. Правда, никто пока не стрелял, потому что на прицеле находился каждый из присутствующих.

– Так что делим деньги на троих, – заключил стрезианец. – Пока…

– Но позвольте, – возмутился веганец. – Вы явились позже всех. По какому праву…

– Я не закончил, – перебил стрезианец. – Пока я добрый, предлагаю поделить деньги на троих. Иначе…

Он выразительно повел пушкой. Веганец скис.

– Что же ты, кошечка, – со смехом подбодрил Блад. – Щелкни меня. Семьдесят процентов это серьезно…

Осьминог, покраснев, как помидор, злобно чирикнул.

– Не мог бы ты завалить орган, предназначенный для хлебания, – произнес коммуникатор. – И без тебя я испытываю тошноту.

– Надо побольше ругательств в его память ввести, – ухмыльнулся Акула. – А то изъясняется иногда, как последний веганец.

– Почему это последний? – обиделся голубокожий охотник. – Наш народ славится вежливостью, образованностью и высокой культурой.

– То-то ты профессию культурную выбрал, – прогнусил стрезианец.

– Стреляй, кошечка! – улыбался Акула.

– Если ты настаиваешь… – Жасмин резко вздернула плазмомет. В тот же момент Джей-три жахнул из лазерника.

От стрезианца остался лишь черный дымок, веганец свалился, прошитый смертоносными лучами.

– Данилка! – выкрикнула девушка.

Как было и в Равенсбурге, она вдруг, в одно мгновение непонятным образом поняла: этот черноволосый человек с острым взглядом и шрамом через щеку – ее друг.

– Настя?.. – Блад, то есть теперь уже Дан, поднялся из-за стола.

Раздался еще один выстрел – у джангальца не выдержали нервы. Жасмин схватилась за грудь и медленно осела на пол. Джей-три открыл огонь по осьминогу, но тот успел ловко выскользнуть на улицу через пролом в стене.

– Что ты, падла, сделал? – взвыл Дан, подскакивая.

Девушка сидела, прислонившись к обломку стены. Бледное лицо, закушенные губы, тяжелое дыхание…

– Настя! Куда он тебя? – Дан осторожно коснулся ее плеча.

– Все в порядке, Данилка, – с трудом выговорила она. – Бронированная куртка. Эта каракатица выстрелом только грудную клетку ушибла сильно… Не тронь его, Джей-три.

Киборг бесстрастно кивнул и опустил оружие.

– Я не каракатица, – обиженно свистнул джангалец, выглядывая из пролома. – Я головоногий моллюск, и я был эмоционально нестабилен.

– Поцелуй меня, Данилка, – сквозь слезы проговорила Настя. – Как же я рада, что ты нашелся…

– С удовольствием, кошечка, – ухмыльнулся Блад, прорвавшийся через сознание Дана.

– Пошел вон, скотина! – рыкнула Жасмин, взяв верх над Настей.

Дан изо всех сил боролся с Бладом. Пират был вовсе не против поцелуя, даже очень за. Но Дану не хотелось целовать Настю, пока разум Акулы бодрствует в теле – выходила какая-то групповуха.

«Да чего ты? – уговаривал Блад. – Их двое, и нас двое. Я буду с Жасмин, ты с Настей. Все честно. Никакая это не групповуха».

«А что, по-твоему?» – скептически осведомился Дан.

«Свинг».

«Ах, ты еще и меняться собрался?!»

«Ну… – философски протянул пират, – все равно непонятно, кто где. Так что уж как получится».

У Насти была противоположная проблема – Жасмин грозила, что, если этот урод – не важно, Данилка, Блад или, не дай бог, оба – хоть раз дотронется до нее, она использует знаменитые навыки яйцерезания. И что-то подсказывало Насте: соседка по телу выполнит обещание.

Наконец Дан чудовищным усилием воли отключил сознание Блада, Настя тоже сумела справиться с охотницей.

– Давай скорее, – шепнула она, подставляя губы. – Пока опять не началось…

В то время, как Настя с Даном вновь обретали друг друга, самозабвенно целуясь посреди заваленного трупами пепелища, джангалец вернулся с улицы и принялся бродить по залу. Киборг, не опуская лазерника, внимательно следил за эволюциями осьминога.

Джангалец остановился над парочкой и защебетал:

– Вам нужны были запчасти, я не ошибаюсь?

– Я поломала твой корабль? Котик мой пушистый…

Настя, преисполнившись раскаяния, облизала ухо Дана. Вернее, ухо принадлежало ему только номинально. А еще вернее, оно было спорной территорией, как все остальное тело. От удовольствия сознание Блада стало просыпаться. Осьминог сделался фиолетовым в крапинку (почему-то становилось понятно, что он смущен), топнул тремя ногами и разразился длинной трелью с присвистыванием и пощелкиваниями.

– Простите меня, я не знаю, может быть, для вашего вида характерно заниматься брачными играми рядом с трупами других особей, – перевел коммуникатор. – Возможно, вид останков подхлестывает ваш инстинкт размножения. Но лучше уйти, сюда может приехать шериф, другие охотники или, не дай Мокрые боги, Малыш Вернер.

Дан кивнул. Подскочил, подал руку Насте. Вышел на середину зала. Олаф лежал с простреленной головой, от Жака осталась глубокая дыра в полу.

Теперь, когда требовалось ориентироваться в окружающем мире, пришлось выпускать сознание Блада.

– Надо КОКа в турбомобиль оттащить. Дашь своего трахаля? Или он у тебя ничего тяжелее хрена не держит?

Настя, в которой тоже проснулась Жасмин, передернула плечами:

– Бери. Он искусственный мужик, но более настоящий, чем ты.

Джей-три по ее кивку взвалил на плечо огромного КОКа, потащил к выходу.

– Может, Сяо Ли починит. Жаль будет, если пропадет, больно уж он в драке хорош, – сказал Акула. Немного покривив душой, добавил: – И готовит отлично.

Настя отметила: теперь, когда они были рядом, справляться с Жасмин стало проще. То же чувствовал и Дан, он сумел наконец захватить контроль над телом пирата – то ли присутствие подруги придало сил, то ли Блад сделался уступчивее.

На складе джангальца нашлись и нужные сальники, и генератор Веклера-Хейма. Правда, осьминог, пользуясь тем, что он здесь монополист, запросил невероятную цену в пятьдесят тысяч кредитов, отказывался даже торговаться. Дан уже хотел наплевать на принципы и дать волю Бладу, но выручила Настя.

– Сколько бы ты дал за истребитель класса «Сапсан» с двумя лазерными пушками, ракетами, системой «дыробой», генератором силового поля и инерционными компенсаторами?

– Ты хочешь отдать свой корабль? – шепотом спросил Дан.

– Я хочу продать его и оплатить тебе ремонт, – объяснила Настя, внутренне отмахиваясь от возмущения Жасмин. – Все равно ведь с тобой останусь, так зачем мне звездолет?

Дан обнял девушку. Наконец он чувствовал себя… настоящим, не страдающим раздвоением личности. Акула присмирел, давал о себе знать, лишь когда Дану требовалась помощь.

Звездолет, стоивший не меньше миллиона кредитов, был оценен осьминогом в триста тысяч. Не обращая внимания на мысленные рыдания Жасмин, Настя согласилась на грабительскую сделку.

К вечеру все проблемы были решены, Дан вернулся на «Арабеллу». Дитрих фон Валленштайн при виде Жасмин пришел в восторг.

– Зашибись! В плен взял, да? – окидывая жадным взглядом щедрые формы девушки, добавил: – Наконец что-то свеженькое…

Насте даже не пришлось призывать на помощь Жасмин, она и сама умела окорачивать озабоченных. Вытащила бластер, нехорошо усмехнулась:

– Смотри, как бы ты не превратился… в свеженький труп.

Дан положил руку ей на плечо:

– Это моя женщина. Запомни сам и передай другим.

Одной фразы было предостаточно. Команда беспрекословно подчинялась капитану, и то, что принадлежало ему, было свято – даже секс-киборг Мария, что уж говорить о настоящей, живой девушке.

– Так бы и сказал, – пробормотал Дитрих фон Валленштайн. – Хотя два отличных бойца и КОК на дохловатого киборга и девку с замашками вивисектора – по мне, обмен неравноценный.

– КОКа отдадим Сяо Ли, пусть ремонтирует. Жак и Олаф… – Дан пожал плечами, – потери неизбежны.

– Может, к тебе? – Настя наградила его недвусмысленным взглядом.

Оказавшись в капитанской каюте, она, ревниво оглядев рыжую красотку Марию, заключила:

– Пошла вон!

Мария вопросительно взглянула на Дана:

– Капитан?..

– Ступай к Сяо Ли, передай, я приказал добавить тебе кулинарную программу. Будешь заменять КОКа, пока он на ремонте. В остальном поступаешь в распоряжение команды.

Мария кивнула, тихо вышла из каюты.

– Наконец-то! – Настя подошла к Даниле, положила руки на плечи, заглянула в глаза.

Он потянул девушку в спальную капсулу.

– Нет, я в душ, – очень по-женски вовремя возразила Настя.

Дан скинул одежду, улегся, ждал. Настя вышла – влажная, теплая, с мокрыми, облепившими плечи волосами, легла рядом. Дан нетерпеливо притиснул ее к себе.

– Подожди, – Настя нежно коснулась его щеки. – Подожди. Дай тебя обнять. Хоть ненадолго, просто так, безо всего…

Она прижалась к Дану, уткнулась лицом в шею, засопела. На глаза навернулись слезы.

– Данилка, я так боялась, что не найду тебя. Что бы мы тогда делали?

Дан гладил ее плечи, утешал, но чувствовалось, что лежать «просто так» ему… тесно. Настя подняла взгляд, медленно потянулась, приникла всем телом, стала покрывать легкими осторожными поцелуями лоб, веки, щеки… Потом вдруг отстранилась.

– А ты уверен, что этот Акула не подглядывает?

– Уверен. Иди сюда.

Дан усадил девушку на себя, охватил ладонями тяжелую грудь, провел пальцами по соскам. Настя тихо застонала, прикрыла глаза, потом вдруг открыла, всмотрелась в лицо Дана, спросила:

– Она лучше, да?

– Кто? – рассеянно пробормотал Дан, не прекращая манипуляций.

– Жасмин, конечно. Вон какие сиськи! – Настя злобно оглядела себя.

– Хватит, прошу, – взмолился Дан. – Для меня ты – это ты, в каком бы теле ни была. Пора уж привыкнуть.

– А ты с этой рыжей спал? – не унималась Настя.

Дан с таким же успехом мог бы спросить, спала ли подруга с Джей-три, но это вызвало бы такую волну упреков и жалоб, что он не рискнул окончательно испортить момент встречи. Терпеливо ответил:

– Нет, не спал.

Настя слегка отстранилась:

– Уверен?..

– Да угомонись же ты! – взвыл Дан, сбрасывая ее и наваливаясь сверху. – Помолчи хоть немного…

Он закрыл губы девушки поцелуем, воцарилась блаженная тишина. Весь следующий час он старался, чтобы и Настя, и ее рот были заняты. В итоге встреча удалась.

Настя, счастливая и успокоенная, лежала в его объятиях.

– Знаешь, а в этом что-то есть, – сказала она, поглаживая ладонью буйную растительность на груди Акулы. – Заводит…

– Отлично, – констатировал Дан, родное тело которого не отличалось волосатостью. – А главное, логично.

– Что? – встрепенулась Настя.

– Да ничего. Скажи лучше, как ты выживала без меня.

– Нормально. Правда, с этой девицей труднее, чем с Одиллией. Никак не хочет убираться прочь.

– Акула тоже. Думаю, дело в силе характера.

– Интересно, у Сенкевича тоже раздвоение личности? – задумалась Настя.

– Да пусть хоть болезнь Альцгеймера, лишь бы она обострилась после того, как нас домой доставит, – проворчал Дан.

– А есть ли он, Данилка? Дом? – Настя приподнялась на локте, взгляд грустный.

– Ты о чем?

– Уверен, что мы сможем вернуться? А если нашего мира больше не существует? Вдруг каждое путешествие во времени что-то изменяет в прошлом и будущем? Как было у Кинга, помнишь?

Дан и сам об этом думал, но расстраиваться без толку не хотел. Он крепче обнял подругу:

– Все будет хорошо.

Настя не успокаивалась:

– Вот, например, Равенсбург. Ты ничего странного не заметил?

– Неа. Только демоны, вервольф и колдуны, – попытался отшутиться Дан. – А в остальном все как обычно.

Девушка шутку не приняла:

– Вот именно! А разве где-нибудь в исторических книгах упоминается, что это существовало на самом деле? Наоборот, везде говорится, что инквизиция занималась мракобесием, уничтожала невиновных.

– Во-первых, мы не могли точно знать, что было, а чего не было в Средневековье, – возразил Дан. – История без конца переписывается, сама понимаешь. Во-вторых, не забывай: Сенкевич перенес нас в другое время с помощью колдовства. Так что оно все же существует.

– Ладно. Может быть, – Настя снова улеглась к нему на плечо. – Слушай, а ты ничего не видел там… в портале? Или у меня одной глюки приключились?

Дан задумался. Вспомнилась мутная круговерть, всплывающие в ней яркие пятна, которые то сливались в одну огромную кляксу, то разбрызгивались мелкими крапинами и уносились вихрем прочь. И среди них…

– Там было лицо, – произнесла Настя. – Лицо старика.

Оно выступало туманным абрисом, медленно оформлялось, приобретало очертания, наполнялось красками. Огромное, жуткое, на мгновение оно заслонило собой весь портал.

– Да, – сказал Дан. – Смуглый, худой, со впалыми щеками и густой белой бородой. И глаза… такие черные, пронзительные.

Настя удивилась:

– Наоборот, он был бледный, круглолицый, щекастый, гладко выбритый. И мешки под глазами. Но сами глаза – да, будто угли. Мне стало страшно от его взгляда.

– Думаешь, привиделось? Может, портал вызывает галлюцинации. Или картины прошлого.

– Не знаю… Мне казалось, он что-то говорил. Голос как будто звучал у меня в голове. – Настя помолчала. – Нет, не помню. Все так смутно…

Дан кивнул. Он тоже слышал слова старика. Тот приказывал остановиться.

– Ладно, что делать-то будем? – спросила Настя. – Судя по тому, что случилось на этой… как ее… Финестре, за тобой гоняются все охотники галактики. Сумма в тридцать миллионов за голову – это большое искушение.

– Тридцать миллионов? Странное совпадение, – пробормотал Дан. – Что делать, что делать… Выполнять заказ.

Он вкратце рассказал, в чем заключается задание.

– Опасно. А Сенкевич?

– Появится. Ты не заметила, что нас троих как будто притягивает друг к другу? Мы попадаем в тела людей, между которыми есть некая связь. Так что не удивлюсь, если какой-нибудь из охотников и окажется Сенкевичем.

– Слушай, а что за инфа, из-за которой все за тобой гоняются? – спросила Настя. – Если дело в ней, проще всего найти ее. Тогда можно будет торговаться. Или слить в галактическую сеть. Она перестанет быть секретом, и от тебя отвяжутся.

– Пока не знаю. Дал задание Сяо Ли. Может, разберется.

– Кэп, нападение, нападение! – заорал, появляясь на экране, мультяшный дятел. – Два охотничьих корабля!

Дан подскочил, натянул одежду и побежал в рубку. Там Дитрих фон Валленштайн сидел, уставившись в монитор и не снимая рук с панели управления.

– Два шакала, кэп, – доложил он.

Шакалами называли охотников, работающих бригадами. Это были мини-эскадры из двух или нескольких небольших, но очень мобильных кораблей. Обычно звездолеты для шакалов делались на нелегальных заводах Марса. Их собирали из обломков подбитых или отработавших свое судов, проданных владельцами на запчасти, и нашпиговывали разнообразным вооружением.

На мониторе появилась картинка. Звездолеты, если можно их так назвать, приближались с двух сторон. В одном из шакалов можно было узнать корпус истребителя, но с приваренной к нему кабиной от малого пассажирского корабля. Второй представлял собой странную смесь косморазведчика и легкого грузового транспорта. Оба снабжены были лазерными пушками и аннигиляторами.

– На таких чайниках выходить в космос – самоубийство, – сквозь зубы процедил Дитрих.

Обычно так оно и было. Шакалов презирали даже пираты. Чаще всего такие стаи состояли из людей, которые не боялись ничего: потерявших разум синтетикоманов, хронических адреналинщиков или просто идиотов. Среди них редко встречались высококлассные пилоты, шакалы брали другим – полным бесстрашием и отмороженностью.

– Интересно, как там у них с силовыми полями? – пробормотал Дитрих.

– Да черт знает. Тут никогда не угадаешь. Опустить защиту.

Дан уселся за пульт управления, уступил контроль Бладу.

– Лазеры?

– Полная готовность! – ответил стрелок.

– Максимум! – отозвался Дитрих и добавил: – Сейчас эти уроды будут в зоне поражения.

– Вася, мое предупреждение остается в силе. Помнишь, что обещал отрезать? На борту даже есть специалист.

– Понял, кэп!

Угроза подействовала. Очередь лучевых импульсов угодила в двигатель, тот выдал яркую вспышку и погас.

– Отличная работа! – похвалил Блад. – Вася! Лазером по истребителю!

Тем не менее истребитель держался. Пронесся мимо, развернулся и снова полетел на «Арабеллу». Корабль содрогнулся: выстрел второго шакала пробил защиту и повредил корпус слева.

– Ай-семь, что у нас?

– Ухожу от атаки! – выкрикнул Дитрих.

«Арабелла» изящно прошла между шакалами, свечой взмыла над ними.

– Доигрались, повреждения серьезные. Точная диагностика невозможна, – деловито проговорил компьютер.

Рейдер открыл огонь по второму шакалу. Попадание было удачным: гибрид грузовика и разведчика разнесло взрывом.

– Кэп, истребитель наводит аннигилятор!

– Зеленый носорог, храни дураков, – прорычал Акула. – Защиту на средний уровень! Уходим!

Между «Арабеллой» и истребителем разлилось пятно антиматерии.

– Прыжок, прыжок! – приговаривал Блад.

Незадачливый шакал аннигилировал, растворился в антиматерии. «Арабелла» успела вырваться и совершить прыжок на небольшое расстояние, километров пятьсот. Но этого хватило, чтобы избежать столкновения с антиматерией.

– Ай-семь, как там с повреждениями?

– Я уже сообщил косоглазому, сейчас займемся, – ответил компьютер.

– До Гаммы-32 четыре часа в суперскоростном режиме – энергии на серьезный прыжок не хватит, – нахмурился Блад. – Надеюсь, дотянем.

Глава 4

Сенкевич

– Финестра, Финестра, вызывает крейсер Корпорации. Прошу разрешения на посадку. Прошу разрешения на посадку.

Ответом было безмолвие. Эрик Лонг пожал плечами:

– Адмирал, космодром Финестры не отвечает. Какие будут приказания?

– Идем на посадку, – решил Грант.

Сенкевич мысленно согласился. Все, чего ему хотелось, – уничтожить наконец Блада Акулу и вернуться на Землю, чтобы получить обещанное вознаграждение в виде продления жизни. Когда он закрепится в выбранном статусе, можно будет разделаться с надоевшей личностью Гранта. А потом, если все-таки жизнь в будущем когда-нибудь надоест, сделать перерасчет для портала.

С адмиралом космической эскадры были серьезные проблемы. Да что там проблемы – непримиримые разногласия. Образ жизни, взгляды, привычки и мировоззрение до тошноты правильного Гранта смертельно раздражали Сенкевича. Сначала он пытался подавить личность объекта, вышвырнуть ее – ничего не вышло. Адмирал держался за свое тело с несгибаемой волей защитника осажденной крепости. Недаром подчиненные дали Гранту кличку Стальной лоб. Отчаявшись, Сенкевич попробовал договориться по-хорошему, разделить сферы влияния, прийти к компромиссу.

«Я не вступаю в переговоры с захватчиками», – гордо ответил звездный воин.

«Ну, хотя бы разреши мне курить», – взмолился Сенкевич.

«Правилами Корпорации курение запрещено».

«Так не узнает ведь никто! А сигареты можно у контрабандистов купить. Давай покурим, а? Уши ведь пухнут!»

«Отказ от курения не может приводить к отеку ушей. К тому же это мои уши, а я никогда не курил. Ваша зависимость носит психологический характер. Будьте мужчиной, избавьтесь от нее».

И как с таким непрошибаемым договоришься? Сенкевич чувствовал, что попал в ловушку. Даже снова подумал было об уходе в благословенную Флоренцию 1428 года, в тело толстяка Руччелаи. Но потом разозлился. В конце концов, неужели он, Вадим Сенкевич, человек сделавший себя, поднявшийся с самых низов, прошедший через лихие девяностые, бандитские разборки, зону, рейдерские наезды и не уступивший даже государству, сдастся перед этим примитивно правильным дундуком? К тому же слишком заманчивой, удобной и отлично построенной была жизнь адмирала Гранта, чтобы сразу менять ее на средневековые реалии. Хотелось попробовать, каково это – жить в будущем.

Он решил пока отступить, затаиться, выждать удобного случая. Грант не мог круглые сутки и триста шестьдесят пять дней в году быть Суперменом. Сенкевич точно знал: каждый человек иногда становится уязвим, надо лишь поймать момент слабости. Лишь иногда он разговаривал с Грантом, незаметно отыскивая в его прошлом и настоящем болевые точки.

Сейчас и Грант, и Сенкевич были озабочены одним фактом: огонек, обозначавший звездолет Блада, снова исчез с карты, сигнал отсутствовал. Грант принял решение высадиться на Финестре, в сторону которой направлялась «Арабелла», когда ее в последний раз засекли. Сенкевич его мысленно поддержал, хотя адмирал в одобрении не нуждался.

Крейсер величественно опустился туда, где должен был находиться космодром Финестры. Стояла глубокая ночь. На пустой выщербленной посадочной площадке не горело ни одного огонька. Здание космопорта тоже стояло темное.

– Высадить роботов-разведчиков, – приказал Грант. – Зона обследования – космопорт, космодром и прилегающие территории в радиусе двух километров.

Снабженные камерами и тепловизорами роботы, небольшие, изящные, тонконогие, похожие на диковинных металлических птиц, скатились с трапа и разъехались в разные стороны. В кабине управления повисли пять голографических изображений, транслируемых их камерами. Грант с Лонгом внимательно всматривались в картинки, но везде отображалась лишь темнота, грязь и разруха. Сломанные строения, выбоины на посадочных площадках, обломки звездолетов – и кругом ни души. Тепловизоры на роботах сигналов не подавали. Судя по всему, живых существ на космодроме не было.

– Планета необитаема? – нахмурился Грант. – Сведения бортового компьютера устарели? Этого не может быть.

«Может, может, еще как может», – заметил опытный Сенкевич.

«Воздержитесь от оценочных суждений. Вы не разбираетесь в современных реалиях».

«Зато я в реалиях в принципе разбираюсь, – настаивал Сенкевич. – Согласен, ты отличный командир, лучший солдат, все такое. Но прости, в экономике ты не шаришь. Не шаришь ведь? Так послушай».

«Хорошо, у вас три минуты. Излагайте».

«Ну вот смотри. По данным компьютера, Финестра – колония, она использовалась для добычи полезных ископаемых, так?»

«Допустим».

«Тогда она была нужна, тогда на ней был порядок. Имперский или как там у вас… корпоративный? А теперь ресурсы истощились, так?»

«Да».

«Ну и кто в нее бабло будет вкладывать? Забросили планету».

«Вы считаете, Финестра необитаема? Но на ней есть две действующие шахты».

«Почему необитаема? Очень даже обитаема. Только теперь на ней полный бардак».

Лонг прервал напряженный внутренний диалог:

– Адмирал, смотрите!

Одна из камер отобразила чью-то помятую физиономию с закрытыми глазами. Лысеющий мужчина лет пятидесяти в грязном, заляпанном сальными пятнами комбинезоне лежал на спине, широко раскрыв рот.

– Это разведчик номер три, он находится в космопорте, – пояснил Лонг. – Больше в здании никого обнаружено не было.

– Доставить его на борт, – приказал Грант.

«Зачем, адмирал? – запротестовал Сенкевич. – Свидетеля лучше допрашивать на месте. Пойдем прогуляемся».

«Покинуть борт без достаточных на то оснований, значит, неоправданно подвергнуть себя и экипаж опасности. Это противоречит инструкции», – отбрил Грант.

«Слушай, ты сам ходячая инструкция! – возмутился Сенкевич. – Даже говоришь, как робот. Пошли! Неужели размяться не хочется? Или боишься?»

То ли Грант тоже засиделся на корабле, то ли подействовал упрек, но он поднялся и приказал:

– Отряд из пяти человек в сопровождение. Я иду на поверхность.

Эрик Лонг подскочил, лихо козырнул. Дисциплина на борту «Непобедимого» была железная.

Несколько минут спустя Грант под охраной пяти вооруженных до зубов космодесантников, в боевых костюмах, усиленных экзоскелетами, шагал через посадочное поле к космопорту.

«Не понимаю, зачем я тебя послушался», – мысленно возмущался он.

Сенкевич помалкивал. Кажется, он нащупал маленькую слабость адмирала: тот терпеть не мог обвинений в трусости и велся на банальную подначку. Видимо, скрытым пороком Гранта был азарт.

Здание космопорта встретило их темнотой и затхлостью. Яркая подсветка на шлемах десантников разогнала сумрак, стали видны заброшенные терминалы, пыльные стойки, погасшие древние экраны. Сверху по неподвижному эскалатору спустился робот-разведчик. Замер перед Грантом, проскрипел:

– Жду инструкций.

– Указать обнаруженного субъекта, – велел адмирал.

Субъект валялся в просторном пустом помещении на продавленном диване, заливисто храпя и распространяя удушливый запах перегара. Рядом стояла пустая упаковка из-под дешевого виски. Грант представился по всей форме:

– Адмирал межгалактической эскадры Корпорации Гарри Грант.

Мужик ответил новой руладой.

«Не трать время, – посоветовал Сенкевич. – Не проснется».

«Надо было доставить его на корабль, – проворчал Грант. – Там в клинике его быстро привели бы в чувство. И зачем я тебя послушал?»

«Я сейчас сам его в чувство приведу, уступи».

Странно, но адмирал не стал возражать. Сенкевич с наслаждением ощутил полную власть над телом. Прошелся взад-вперед, остановился перед дрыхнущим пьяницей. Немного подумав, первым делом сшиб его с дивана. Мужик зашевелился, что-то возмущенно пробубнил. Сенкевич огляделся, отыскал упаковку воды, выплеснул ее на голову спящего, гаркнул:

– Кончай ночевать!

Человек неохотно сел на полу, посмотрел на адмирала осоловевшими глазами.

– Ты кто?

– Хрен в пальто! Сейчас я спрашиваю! Имя, должность?

– Фред Блюм, начальник космодрома.

– И какого черта здесь происходит? Где люди, где звездолеты?

– Ничего не происходит, – обиделся Фред. – Закрылся космодром. Людей всех давно уволили, звездолеты уж год как не приземлялись. Я здесь вместо сторожа.

«Говорил я тебе? Планета в запустении, везде бардак», – мысленно произнес Сенкевич и продолжил допрос:

– Вчера или сегодня не приземлялся крейсер под названием «Арабелла»?

– Да никто не приземлялся, – Фред стряхнул с лысины капли воды, взъерошил редкие волосенки на висках. – Сказал же: давно уже нет никого. Сейчас вся Финестра сплошной космодром. Садись в любом пустом месте.

– Куда мог отправиться космический пират?

– Так в Нью-Париж. Там они все тусуются. Пиратам, им чего надо? Побухать, снять телку. Нью-Париж самое место. Километров десять отсюда, на северо-запад.

«Поехали? – спросил Сенкевич. – Или опять трусишь?»

«Поехали, – буркнул Грант. – Только группу захвата вызову».

Вскоре от «Непобедимого» с ревом отъехало пять турбомобилей, по десятку космодесантников в каждом. Через несколько минут группа захвата влетела в Нью-Париж.

– Снизить скорость, – приказал Грант. – Надо осмотреться.

«Да уж, это не Рио-де-Жанейро», – протянул Сенкевич, разглядывая серые дома за унылой сеткой дождя, грязные пустые улицы, украшенные кучами мусора. Город словно вымер, лишь иногда в закоулках мелькали подозрительного вида личности. Прохожих не было, и Сенкевич понимал почему. Нью-Париж не располагал к ночным прогулкам.

«Чего молчишь? – вдруг проговорил Грант, внезапно переходя на «ты». – Где могут быть пираты? Твои предположения?»

«Проще не бывает. В баре, где им еще тусоваться. Там вискарь, шлюхи и пушеры».

Похоже, Грант не понял половины слов из его фразы. Но главное уловил: стал приглядываться к домам, в поисках подходящего заведения. Вскоре приказал:

– Остановить машину! Похоже, бар здесь… – рассмотрев обгорелый дверной проем, выбитую дверь, возле которой все еще мигала голограмма с хлебающим пиво звероящером, добавил: – Был.