Текст книги "Манипулятор. Глава 056"

ГЛАВА 56

Осень началась с понедельника. И будто в подтверждение, жизнь принялась озада-чивать нас с первых чисел сентября. Кризис! Кризис! Кризис! – зазвучало на каждом углу, в каждой газете, в каждом телевизоре. Я, смотревший по «ящику» всегда лишь новости, быстро устал от хлынувших из них потоком биржевых сводок и прочих экономических цифр. Медийная истерия медленно, но верно нарастала. В глазах «офисного планктона» замелькал неподдельный ужас – сладкая жизнь среднестатистического менеджера вдруг остановилась, застряла, как его кредитный автомобиль в городской пробке из себе подоб-ных. Я поймал себя на ощущении, что все происходящее в телевизоре никак, в общем-то, меня и не касается. Бизнес наш жил в том же ритме, продажи не уменьшались. Я понимал, что у экономики страны существует инерция и до конца года вряд ли мировой кризис как-то ощутимо проявится в действительности. Но кругом все вдруг стали нервными. В один из дней мы загружали «газель» очередной партией товара. Я и отец носили коробки из склада в машину, Сергей укладывал их внутри будки. Клал он коробки, а скорее бросал, как попало, но более-менее ровно. Я не обратил бы никакого внимания на это, если бы не отцовская педантичность. В какой-то момент отец раздраженно выкрикнул:

– Дай я! Вылезай! Сереж, вылезай! Я сам все переложу и уложу, как надо!

Отец запрыгнул в будку, довольно бесцеремонно прогнав Сергея, принялся с раз-драженными приглушенными ругательствами перекладывать оба начальных ряда, прида-вая им почти идеальную строгость. Мне вдруг стало стыдно за несдержанность отца. Я ощутил очередной сгусток напряжения между ним и Сергеем. Даже на мгновение показа-лось, что Сергей отреагирует, возмутится, вспыхнет или наговорит в обратную грубостей. Но не случилось. Сергей молча принялся носить коробки к машине. Я тоже возобновил работу, ощущая в движениях и взгляде напарника затаенную обиду.

Словно желая проявить активность, Сергей вдруг произнес посреди недели:

– Роман, а че если нам, например, начать возить цемент из Китая!? Сейчас цемент как раз подешевел там в два раза!

Мы только-только разгрузили Алексея Семеновича, его скрипучий «газон» уехал и тарахтел уже где-то далеко за забором на кривой дороге, и Сергей задал этот вопрос, едва мы помыли руки и вышли из склада перевести дух. Я осмыслил сказанное, внутри тут же вскипел сарказм – уже выработавшийся рефлекс на пустые фразы Сергея. Я чувствовал такие заявления напарника на самом старте. И про торговлю цементом он сказал так, от балды, лишь бы отметиться в разделе «мои предложения для нашей фирмы». Ради собст-венного удовлетворения, я решил разбить почин Сергея в пух и прах, дав ему понять тем самым, что халтура снова не прокатит.

– Цемент!??? Из Китая!??? – удивленно уставился я на напарника, зная, что тот не любит думать, и решив своими вопросами заставить самого Сергея привести свою идею в логический тупик. – И как ты себе это представляешь??

– Ну, как… вагонами, берешь, и возишь! – выкатил вперед грудь тот, всем своим ви-дом показывая, насколько удивлен столь глупому вопросу.

– Ну это понятно, что вагонами! – не стушевался я. – Но для этого нужен склад с железнодорожной веткой к нему, чтоб вагон прям туда подгонять и выгружать!

– Да зачем склад!? – продолжал играть роль знатока вопроса Сергей. – Сразу отгру-жать цемент клиентам с колес, да и все!

– Как это – сразу!?

– Ну как-как, Роман! Вагон пришел, клиентов обзвонил, заказал машины и развез им цемент, да и все!

– А ты уверен, что твой вагон цемента вот так прям с колес весь и заберут? А если кто откажется?

– Как это откажется!? – вытаращился на меня Сергей, но в его взгляде уже мелькну-ла неуверенность. – Мы же подпишем договор, все как положено! Они нам сделают заказ!

– Ну… договор подпишем, заказ нам сделают… – начал я размышлять вслух. – Вот приходит вагон цемента, а в нем, допустим, заказ для двух клиентов… И один забирает свой заказ, а второй говорит – Извините, но нам пока не надо! Твои действия!?

Я упер внимательный взгляд в глаза напарнику, тот замялся.

– Твои действия, Серый!? – нажал я повторно, держа напарника взглядом.

– Нууу… – начал растерянно тот, и я понял, что никакого вразумительного ответа не будет. Все, как обычно… Сережа услышал где-то на очередной посиделки в бане кем-то брошенную мысль и, совершено ее не обдумывая, выдал мне как свою, зная, что Рома нач-нет сразу ее обдумывать и выдаст решение – годится предложение или нет! Такой трюк Сергей выкидывал постоянно, просто я не сразу его раскусил. Позже, поняв немного нату-ру Сергея, сообразил – у него из-за нехватки настоящих глубоких знаний отсутствовало практически напрочь и стратегическое мышление. Он был почти не в состоянии заглянуть вперед дальше своего носа. Мне вспомнилось его высказывание о женщинах, что «бабы вообще тупые и не могут просчитать события дальше, чем на день-два вперед», или как-то так… Я ухмыльнулся, понимая, что сам-то он не далеко ушел от своего же определения.

– Вот и весь расклад, Серый! – развел я руками, желая покончить с пустым трепом. – Тебе придется искать склад, перегружать из вагона цемент в него, а это уже дополни-тельные расходы! А потом у тебя цемент слежится, да, не дай Бог, наберет еще и влагу в себя, и все – цемент пропал! Чистый убыток!

Напарник стоял с кислым выражением лица, бросал на меня внимательно-обижен-ные взгляды. Ему нечего было сказать по существу, а нам надо было ехать.

– Ладно, поехали, Серый! – кивнул я на «мазду» и сел на свое место, напарник все так же молча сел за руль, запустил двигатель, мы покатили к проходной. И желая все же привести разговор к нейтральному знаменателю, я добавил спокойным тоном: «Слишком много рисков в этой идее, Серый… Всеми этими договора́ми, если надо, вытрут жопу… ты ж сам знаешь… Захотят, например, сбить тебе цену – скажут, что товар пока не нужен, а у тебя вагон стоит уже пригнанный, помурыжат тебя какое-то время, предложат цену ниже – ты откажешься, они подождут, ты выгрузишь цемент в склад, они подождут и снова предложат цену ниже… и в конце концов, ты согласишься и отдашь товар в полцены, лишь бы избавиться от него… Не, Серый, в такое говно я не полезу точно…»

Уже вечером дома проходя мимо включенного телевизора, я отчего-то остановился и стал смотреть идущую аналитическую передачу. Разговор, естественно, шел об эконо-мике. Двое экспертов-снобов в пиджаках сидели напротив ведущего и деловито рассказы-вали о причинах падения фондового рынка, высказывали свои прогнозы и вообще говори-ли много и с удовольствием. Ведущий им поддакивал и столь же важно кивал головой. Весь экран пестрел цифрами, биржевыми индексами, графиками, диаграммами. Я глянул на «бегущую строку» внизу экрана и взглядом выцепил одно слово. «Волатильность», – прочитал я, слово пробежало влево и скрылось за кадром. В голове тут же всплыл момент, когда Сергей важно рассказывал мне о «волантильности» рынка ценных бумаг. Очередное подтверждение его поверхностного интереса ко всему отпечаталось в моей голове. Я ух-мыльнулся, отчего-то представив напарника сидящим перед телевизором и жадно всмат-ривающимся в бегущую строку с биржевыми индексами ценных бумаг.

Второй нервный срыв у Веры случился в пятницу 5 сентября. Она и Сергей еще с момента приезда на работу вели себя нервно и раздраженно. Я не обратил на факт особого внимания, но вечером, когда мы закончили с работой и катили втроем по узкой улице как раз напротив здания «Родного края», все и случилось. Движение по улице шло трудно, ма-шины выстроились в два плотных ряда, по одному в каждую сторону, и продвигались впе-ред рывками. Гарь, шум – все это агрессивно летело в салон «мазды» сквозь приоткрытые стекла передних дверей. Радовало хоть то, что летняя удушливая жара уже спала, дни сто-яли комфортно теплые. Мы с Сергеем сменили шорты на штаны, он на свои темно-синие спортивные, а я на светло-голубые джинсы. Вера была одета в темно-синие болоньевые спортивные штаны и кроссовки. Все трое были в футболках. Я сидел сзади. Ехали молча. Перебранка началась с мелочи. Сергей бросил короткую фразу жене, та такую же ему. Снова Сергей фразу, снова Вера в ответ. И с каждой фразой градус между ними накалял-ся. И вдруг, то, что сидело между ними глубоко, вырвалось наружу грубой руганью.

– Да!! Вот так и будет!! – заорал Сергей. – Я сказал, значит, так и будет!! Поняла!!!?

– Да!!!? – в ответ, как смогла, выкрикнула Вера. – Да что ты!!!?

– И рот свой откроешь, когда я тебе разрешу, поняла!!!? – орал, подавшись к Вере всем лицом Сергей, едва ли не брызжа на нее слюной с толстых, трясущихся от гнева губ. – Ты меня поняла!!!?

– Ды что ты!!!? – парировала Вера, но сама подалась назад и вжалась спиной в дверь, лицо ее зарделось румянцем, глаза светились гневом и сарказмом, совершенно без страха. Я же, застигнутый врасплох семейной ссорой, лишь замер. Улица забилась маши-нами до отказа, оба потока еле двигались с пешеходной скоростью. Кругом нещадно сиг-налили и рычали двигателями машин водители. Сергей заорал еще громче, Вера ответила, что было сил в легких. Снова Сергей. Вера не ответила, осталась сидеть вжатая в дверь и раздавленная морально. Вдруг она резким движением распахнула дверь, выскочила на хо-ду к обочине и побежала перед капотом «мазды» поперек проезжей части, не обращая ни-какого внимания на машины. Я буквально раскрыл рот. Сергей процедил «блять!», выско-чил следом, догнал жену точно посреди проезжей части, схватил грубо за руку выше лок-тя и рванул на себя. Вера дернулась как тряпичная кукла и послушно развернулась. Сер-гей провел ее до капота и пхнул в сторону покинутого места. Вера спокойно обогнула ма-шину в обратном порядке и, едва заметно недобро ухмыльнувшись, села в«мазду». Сергей вернулся за руль. Сзади сигналили. Поток ушел вперед метров на десять, мы задерживали движение. Сергей воткнул первую, мы поехали. В салоне стояла мертвецкая напряженная тишина. Будто даже уличный шум стал тише. Я ошалело посматривал то на Сергея, то на Веру, то еще куда-нибудь, лишь бы куда-то самому деться хотя бы взглядом. Как первый срыв Веры оказался для меня шоком и полной неожиданностью, так и второй. Очередной негатив семейных отношений Лобовых вырвался демоном наружу, покружился яростным вихрем перед моими глазами и нырнул с той самой нехорошей ухмылкой обратно в обоих супругов. Меня стало мелко трясти. До центра оставалось минут пятнадцать такой рваной езды. Я дотерпел их в гнетущей тишине и, едва Сергей остановил в нужном месте, выско-чил из «мазды» как ужаленный, торопливо распрощался и тут же ощутил, как сгусток чер-ной нехорошей энергии укатил в салоне «мазды», оставив меня.

Очередная суббота, авторынок. Дни стали чуть короче, рассветы свежее. В 06:45 я уже был на остановке в футболке и спортивных штанах. Немного сонный, я стоял в лучах солнца и грелся. Через пятнадцать минут я вышел из маршрутки на авторынке и сразу гля-нул на площадку, «ниссан» уже был там. Все обычно – Сергей дремал внутри, я сел в са-лон, напарник разлепил глаза, принялся тереть лицо. Кругом все те же люди, те же авто-мобили. Кризис начал сказываться на авторынке, покупатели словно замерли, продажи машин замедлились. Сергей налил чай из своего термоса, предложил мне, я отказался, ку-пил стакан чая и сосиску в тесте у ближайшей тетки с тележкой. Чай пили в машине почти молча, фоном тихо работало радио. Закончив с чаем, мы принялись за традиционный раз-говор ни о чем и обо всем, убивая два пустых часа до девяти. Говорили об искусстве.

– А так всегда и бывает… – сказал я, полулежа в сидении со скрещенными от про-хлады на груди руками, глядя на полусонную суету за лобовым стеклом. – Творчество де-ло такое, Серый… Иногда ночью что-нибудь в мозги шибанет, вскакивает и записывает тут же свое озарение, какой-нибудь писатель или музыкант… А как иначе? Не, трудовое усилие тоже важно, каждый день что-то придумывать, работать над той же книгой или картиной… Но самое главное все же по-моему, это вот такое озарение… А без него никак… Не будешь же из пальца высасывать тот же фильм или книгу, херня и выйдет полная… Ты же сам фильмы смотришь и видишь – о, этот ниче, интересный! А этот – за уши притянут, все надуманно и неинтересно… сидишь, смотришь и думаешь, когда это говно закончится!

– Ну да… – буркнул Сергей, шмыгнул носом. От него все так же неприятно несло сонным телом.

– Поэтому и, когда читаешь всякие биографии или воспоминания разных творчес-ких людей, то такое в норме вещей – вскочить посреди ночи и что-то начать записывать, пока этот самый космический канал не закрылся… – добавил я.

– А мне тоже часто такое вот разное снится… – робко признался Сергей.

– Да всем снится, Серый… – кивнул я. – И мне снится… Ну, может не прям всем, но многим… А ты записывай, раз снится… Глядишь, что дельное и сотворишь…

Сергей пару секунд помолчал, вздохнул тяжко:

– Да это трудно… Ну и что? Вот мне приснится снова, я встану, запишу и что?

– Ну как, что? Обдумаешь это, если сто́ящее, то… – запнулся, поняв, в чем состояла суть вопроса напарника, и переключился на нее. – Не, ну это понятно… Этим надо жить! Так, между делом этим не получится заниматься…

– Ну вот, видишь… – грустно произнес Сергей, мысли его я угадал, напарник про-должил. – Это хорошо заниматься таким, как ты – не семьи, не жены, не детей! Сиди но-чами один, сколько хочешь, на работу сходил и сиди, выдумывай, монтируй свои фильмы, какие ты там монтируешь…

– Да ну, Серый! – возразил я. – А как это семья мешает? Это все ерунда… Почитай биографии известных людей, там никакой взаимосвязи… Кто-то был один, кто-то женат… Если жена нормальная, так это только в плюс… А у тебя Вера такая жена… такую еще поискать надо! Я тебе вот честно говорю, как есть – я много всяких баб видел, с какими встречался, с какими так… и таких, как Вера – единицы!

Сергей чуть поморщился, будто услышал ненужное, или желая возразить.

– Не, я тебе серьезно говорю! Ты зря кривишься, Серый! – сменил я позу, сев пря-мее. – Я за все время, таких девок, как твоя Вера, от силы двух или трех встречал! Все ос-тальные ни о чем, балласт… А Вера она как раз из тех, знаешь, про которых есть выраже-ние – если ее мужчина будет отстреливаться, то она будет молча стоять рядом и подавать патроны! У Веры есть самое важное качество – надежность…

Я хвалил жену Сергея, а сам прекрасно видел, что слова мои ему не к душе. На-парник слушал, едва уловимо морщился, кривился. И отговорки, какие приводил Сергей, я тоже много раз слышал. Мне знакомо это настроение, когда говоришь человеку, что мож-но и нужно заниматься чем-то действительно важным и серьезным, но, естественно, будут трудности, а собеседник приводит массу доводов против, то есть он хотел бы заняться чем-то таким серьезным, но стечение жизненных обстоятельств не дает ему начать дейст-вовать. Так люди облекают в дипломатическую форму свою трусость перед большим и значимым. Напрягаться мало кто хочет, большинству лишь бы так – с минимумом усилий, да чтоб повезло, а лучше без усилий, чтоб сразу повезло. Поэтому лотерейные билеты будут продолжать покупать до самого Конца Света. Смирившись с немощью Сергея в этом вопросе, просто разговора ради и размышления я привел пример.

– У Стругацких есть хорошая книжка… – сказал я, смотря через лобовое стекло на жуликоватые движения Вити, крутящегося со стаканом кофе около очередной своей ма-шины на продажу. – «За миллиард лет до конца света» называется… Читал?

– Не, не читал! – поспешно ответил Сергей, шмыгнул носом, думая, что я наконец-то сменил неудобную тему.

– Классная книжка, почитай… Там сюжет простой и действие развивается в одной кухне на трех табуретках! Я уже точно не помню, но суть в том, что трое знакомых обсуж-дали одну работу, какую надо было закончить… важную какую-то научную работу, но ее продолжение было связано с риском для жизни… Так вот, двое спасовали и отказались, а третий взял работу, сказал, что закончит ее и ушел к себе… он там жил несколькими эта-жами выше, и больше его не видели…

Сергей молчал. Я понял, что посыл книги ему не ясен, стал объяснять.

– Там смысл-то простой… – сказал я, наблюдая за вороватым взглядом Вити, рыщу-щим по площадке. – Эта работа и была тем самым смыслом жизни, тем важным, на что каждый должен решиться в своей жизни, и те двое должны были, а не решились, струси-ли… А третий не струсил… Простая книга, мне понравилась очень…

Сергей молчал, я же тему не сменил, а ему она была неудобна.

– А Витя – ловкий малый, да!? – повернул я голову к напарнику, улыбнулся, сделав все нужные выводы по предыдущему общению. – Сколько он уже машин продал на наших глазах… две или три!?

– Ды я уж не помню… – словно из забытья произнес Сергей. – Красный «лачетти» и «пежо» синий… две, значит…

– Так «пежо» он два синих продал! Два одинаковых же были!?

– Да? – буркнул Сергей, его мысли где-то бродили. – Значит, три всего продал…

Мы разъехались с авторынка в час. Я пообедал и позвонил Вовке.

– Рамзес, блять, здарова, хороняка!!! – заорал тот привычно в телефон. – Да, я дома, приезжай, давай!!! Лера тут вот меня в бок тычет, соскучилась по тебе!!! Да, давай, приез-жай!!! Че-нибудь к чаю там купи по дороге только!!

В три с тортом я был у Вовки. «У них уютно», – подумал я, поняв, что, считаю дав-но и бесповоротно Леру и Вовку одним целым. Вовка встретил меня у порога босиком в одних шортах, как обычно с размаху звонко вложил свою ладонь в мою, крепко пожал, засмеялся своим прерывистым смехом. Леры дома не было, гуляла с ребенком на улице.

– Ды ща уже скоро придет!! – рявкнул Вовка и поставит на плиту чайник. – Ну, блять, рассказывай давай, че и как у тебя там дела!!? Сто лет уже не виделись, ёпта!!

Я улыбнулся, настроение улучшилось вмиг. Понял, что соскучился по такому прос-тому и прямому общению, без подводных камней, полутонов и хитрых тяжб. Вовка, пря-мой в своем характере как лом, мне импонировал в разы больше, чем ежедневно мимикри-рующий Сергей. Я коротко рассказал события последнего времени. Вовка, смеясь, начал делиться своими приключениями. Я лишь успевал удивляться закрученности сюжета. Ра-ботая в электрической компании, днями напролет Вовка только и думал о том, как бы увести часть прибыли от оптовых операций в свой карман.

– Блять, Рамзес, я полгода думал, как, блять, спиздить у них деньги, нахуй!! – вопил он, сидя напротив на стуле в тесной шестиметровой кухонке и почесывая пузо. Я улыб-нулся – в этом весь Вовка! Передо мною сидел неунывающий, хоть и недавно женатый, но уже глубоко семейный человек. Я был рад за друга.

– И че, придумал? – подзадорил я его.

– Блять, придумал, Рамзес!! Вычислил схему, все продумал, блять!! – глаза Вовки разгорелись азартным огнем. – Все заработало как надо!! Я там документы так грамотно подменял, что деньги оседали вообще в левом месте, и я там был вообще не при делах!! И все законно, хуй подкопаешься, главное!!

– Ну, и дальше что? – улыбался я, попивая чай с тортом.

– Да че дальше, блять!! – все вопил Вовка, отправляя чайной ложкой кусок торта в рот, смачно чавкая, продолжая с полным ртом. – Какой-то мудак в другом филиале, блять, сообразил, что по этим накладным кто-то пиздит деньги из конторы!! И сам решил так спиздить деньги и попался! Хы-хы-хы!

Вовка устал от собственных воплей, схватил ртом воздух и понизив, наконец, тон, добавил: «Ну, то есть, схему не до конца понял! Тупой же, блять, менеджер! Ума не хва-тило до конца все понять, а денег захотелось!»

– Как тебе? – поддел я друга.

– Хы-хы, как мне, да! И его хватают за жабры! Собственное эсбэ! И давай ему яйца крутить – кто придумал схему!? А он мычит – не знаю, я сам увидел накладные! Короче, блять, он показал накладные, те давай по ним рыть обратно, схему раскрыли, поняли, что деньги кто-то пиздит в главном офисе, а кто – найти не могут, не понятно! Концов нет!

Вовка рассказывал и весь светился изнутри. Я сам посмеивался, мне нравилась его «безбашенность» и жизненная решительность. Лучше бы, конечно, Вовку не заносило в такие откровенно криминальные мысли и дела, его бы энергию, да в нужное русло…

– Ну, а ты-то че тогда ушел из фирмы? – удивился я. – Затихарился бы на некоторое время, да и все…

– Ды, блять… – замялся Вовка, принялся тереть глаз, заскреб в затылке. – Да они, пидорасы, поняли, что это я, но улик нет никаких! Ну и они так намекнули мне, что лучше уволиться… Но че-то там пытаются, ментов вызвали, какое-то расследование начали про-водить… Кароче, не знаю! Посмотрим!

Вовка вроде как немного угомонился на такой минорной ноте, но тут же вновь вспыхнул глазами, принялся размахивать руками.

– Но они, блять, ахуели, когда поооняли, как у них пиздят деньги!! Блять, у них, Рамзес, такие ебальники были!! Ты бы видел! – выплеснул остатки эмоций он и затих.

– Ну ты хоть че-нить успел спиздить-то? – засмеялся я внутренним смешком.

– Ды так! – почесал поверх шорт у себя между ног Вовка. – На двоих с одним чува-ком мы успели триста тыщ тока спиздить и все! Блять, сука, обидно – мы через неделю уже собирались миллион спиздить на ка́беле!

Я приподнял удивленно бровь, покачал головой.

– Блять, Рамзес, да ты знаешь, сколько кабель стоит!? Знаешь, какие у них обороты только на кабеле!? – вытаращился на меня Вовка, поднял указательный палец вверх. – Семьдесят пять миллионов в месяц они продают его! В мееесяц! И это только одного каа-беля! Там миллион спиздить – нехуй делать, ёпти!

Я пробыл у Вовки с час, не застав Леру с сыном, ушел. Погода стояла шикарная, субботний вечер, торопиться было совсем некуда, я пробрел неспешно три остановки и зашел в торговый центр. Побродив по первому этажу, я зачем-то зашел в салон сотовой связи и увидел Наташу. Та стояла с покупателем, заметив меня, подошла.

– Привет, – сказал я, удивившись встрече. – А ты здесь работаешь что ли!?

– Привет, да, перевелась на эту точку месяц назад, – произнесла Наташа, в ее взгля-де проскочила некоторая неловкость. Я чувствовал себя так же. Мы повели разговор о чем-то нейтральном, неловкость обоих быстро ушла. Я поймал себя на мысли, что отно-шусь к девушке по-приятельски хорошо, не испытывая никакого негатива. В ее красивых голубых глазах была схожая реакция. Я окончательно расслабился и принялся попутно разглядывать Наташу, все, как и прежде – выглядела она замечательно: стройна, грациоз-на, безупречна. Шпилька, джинсы, желтая футболка, собранные сзади в хвост вьющиеся белоснежные волосы. Через пять минут мы простились с наилучшими взаимными пожела-ниями, я вышел на улицу, сел в маршрутку и поехал домой – надо было еще успеть хотя бы пару часов уделить ремонту. Наташу я больше никогда не встречал.

Оказавшись дома через полчаса, уже через входную дверь я услышал очередную родительскую ругань. Не было никаких сил уже терпеть этот бесконечный ад. Легко поу-жинав, я собрался в свою квартиру – класть в кухне половую плитку. Никогда раньше я этого не делал, но решил научиться. В свое время в нашей квартире отец все сделал свои-ми руками. Мне хотелось, чтоб он побыл рядом и помог хотя бы советом.

– Ну че, может пойдем щас начнем плитку класть? – произнес я.

– Этому надо плитку класть!! – вдруг распалился отец, не отойдя от ссоры с матерью, сорвал злость на мне. – Той вообще непонятно что надо!! Целыми днями только и делает, что мотает нервы!! Надо класть плитку – иди и клади!! Учись, в конце концов!! У меня в твои годы уже семья и ребенок были!!

Отец, когда не контролировал эмоции, всегда был жесток в своих редких заявлени-ях. Его фраза меня сильно задела, я молча оделся и ушел в свою квартиру. Пока шел, ду-мал. Отношения в нашей семье вновь стали невыносимые. Мать и отец словно бродили в круге взаимной ненависти и не решались его разорвать, вероятно, даже испытывая от дрязг непонятное мне взаимное удовольствие. «Осталось положить пол, вставить двери и можно переезжать, даже без мебели, насрать, буду спать на голом полу, лишь бы этого не слышать, иначе и с ума можно сойти», – подумал я, подходя к своему дому по лесной тро-пинке, вдыхая хвойный воздух и понемного успокаиваясь.

В квартире я переоделся, подготовил раствор, взял в руки первую плитку – в дверь постучали. Открыл – отец. Он всегда был таким – скажет гадость, но никогда не извинит-ся, гордый, просто молча примется отрабатывать свою несдержанность. Так и в этот раз, вошел с виноватым взглядом, начал суетиться. Мне стало неприятно, честнее было бы с его стороны все же извиниться, у меня упал бы камень с души. А то так он лежал, и мне пришлось переступать через него, как отцу через свою гордость. Так оба, почти молча, на-чали возиться с плиткой.

– Дай! – рявкнул отец, выхватил раздраженно у меня из рук квадрат плитки, нама-зал его торопливо раствором и положил на пол в угол. Вышло кривовато. Отец так же не-ловко положил второй квадрат плитки, зачем-то прижав его вплотную к первому. Третья и четвертая плитки уложились им к первым двум, образовав квадрат. Плитки лежали плотно друг к другу, что было совершенно некрасиво. Я сказал, что так неправильно, отец занерв-ничал, сказал раздраженно: «А как правильно!?»

– Надо, чтоб расстояние было, вот же есть специально для этого крестики… – сказал я и указал на пакет пластиковых плиточных разделителей.

– Ну так надо было раньше сказать! – нервно выпалил отец, выхватил пакет из моих рук, стал рассматривать. Я замолк, настроение испортилось. Отец попытался раздвинуть плитки, вышло плохо, те уже схватились. Отец стал торопливо пихать «крестики» в щели.

– Криво как-то… – не выдержал я и сказал правду.

– Ну и клади тогда сам! – психанул отец, вскочил.

– Ну и положу… – буркнул я спокойно, зная, что лучше его не накручивать в такие моменты. – Я и так уже начал класть… Ты ж сам пришел…

– Ну тебе ж помощь нужна!? – вытаращился на меня отец. – «Сам пришел»! Этому – сам пришел! Той – сам приехал зачем-то, сам на ней женился! Всем – сам! Хорошо уст-роились, я смотрю!

Отец заметался по комнате, немного успокоился, но смотрел на меня по-прежнему зло, лицо его заострилось, желваки играли.

– Ладно! Трудись, давай… «сам»! – выдохнул нервно он, оделся, ушел, хлопнув на-последок сильно дверью.

Отец повел себя типично. Я все пытался добраться до причин, выходило плохо. С одной стороны – отец был очень обязательным человеком, особенно по отношению к сво-им, к семье. С другой стороны – обязательность его, будто самого тяготила. И выходила его помощь какой-то безрадостной что ли, будто через силу, будто он себя так насильно заставлял, не потому, что хотел помочь искренне, а потому, что надо было. В отце жило два несовместимых качества – сухость, жесткость, доходящая порой до бессердечия и ги-пертрофированное чувство долга, обязательства. Словно жизнь над ним так подшутила, и отец метался меж двумя полюсами. И выходило все безрадостно, без желания, по нужде. И жилось ему так же.

За окнами быстро темнело, я успел положить от стены два ряда плитки, примерно пятую часть всей площади, и собрался домой. «Надо еще поспать и с утра на авторынок», – подумал я и уставился на злополучные четыре плитки, положенные отцом. «Коряво как-то… и уже не исправишь, ладно…» – скривился я, понимая, что возможно и не надо было звать отца в помощь вовсе.

Воскресенье. Авторынок. Мы привычно сначала подремали с Сергеем в «ниссане», после продолжив разговоры об искусстве. Но Сергея вдруг занесло в сторону сплетен, не-хороших грязных сплетен. Он стал называть имена нескольких известных певцов, затем назвал пригородный мотель и безапелляционно заявил, что этих певцов…

– Че, серьезно что ли? – поморщился я, ощущая, как комок тошноты подкатил к горлу, сон пропал мгновенно.

– Да! Я те серьезно говорю! – уверенно кивнул Сергей, повертел головой, поглядел по сторонам, не встречаясь с моим пристальным взглядом. – Ну че я тебе врать буду!? Мне серьезные знакомые рассказывали, а они врать не будут! Их там после концертов в бане и трахали!

– Да ладно!? – замер я в недоумении, тема была мне жутко неприятна, я не пони-мал, отчего Сергей вообще ее завел, мне захотелось тут же с ней покончить. – Бред какой-то! Нормальные же они люди, женатые, дети есть… Зачем им это?

– Да при чем тут – женатые или неженатые!? – продолжил смаковать тему Сергей. – Это ж природа, Роман! Если им хочется, нравится так!

Я не ответил, стал смотреть по сторонам.

– Так что смотри! – добавил Сергей, туманно намекая, и я уловил в его голосе нот-ки нехорошего довольства. – Творческая среда она такая… Поедешь в свою Москву…

Сергей не договорил, а мне и не надо было. Брезгливость к озвученной теме внутри стала зашкаливать и вытолкнула меня из машины.

– Пойду, разомнусь, кофе попью… – сказал я и выскочил на свежий воздух.

Следующие полчаса я бродил со стаканом кофе меж рядами машин, вздрагивая, прокручивая в голове последний разговор и думая. Странно все-таки у людей головы уст-роены, некоторых так и тянет в дерьмо, им хочется в любой здравой мысли найти что-то гадкое. И не просто найти, а еще и гадко поддеть этим. «Зачем Сергей сказал все это?» – крутил я в голове вопрос, но как не старался найти нормальное объяснение, пришел к од-ному выводу – зависть. Я даже где-то понимал Сергея, перспектива рисовалась для него не лучшая – я собираюсь двигаться дальше, а он остается на месте с фирмой, лучшее вре-мя которой уже явно позади, да еще и на равных с моим отцом, с которым такой же явный конфликт. Но кто же заставлял Сергея доводить ситуацию в фирме до такого состояния? Я что ли? Нет. Он же сам отказался ее развивать. А почивание на лаврах случайного успеха – я не считал такой выбор разумным. Надо было развиваться, на волне первого успеха строить второй и так далее. Я не понимал, отчего такая простая мысль не нашла отклика в сознании Сергея. Я вертел вопрос в голове, но он так и остался для меня загадкой вместе с нехорошей поддевкой в мой адрес.

В девять рынок ожил, пошли покупатели.

– А как я у тебя в телефоне забит? – вдруг спросил Сергей, когда мы в очередной раз забрались в салон «ниссана» посидеть в относительной тиши.

Я глянул на него удивленно.

– Ну ты вот у меня забит как «Ромыч»! – пояснил Сергей и показал мне адресную книгу своего телефона. Действительно, я увидел слово «Ромыч» и рядом свой номер.

– «Лобов Сергей» ты у меня забит, – сказал я и показал экран своего телефона, уловив на лице Сергея едва заметное разочарование. Диалог замер и продолжился через минуту уже на другую тему. Спустя некоторое время я вновь пошел гулять меж рядами машин, думая над вопросом Сергея. Интуиция толкала меня к таким размышлениям, внут-ренний голос говорил, что многие вопросы Сергея явно не из праздного любопытства. Каждый мой ответ Сергей тщательно обдумывал, делал внутренний вывод. Я все больше анализировал его вопросы. Например, этот последний. Единственное, до чего дошли мои мозги – Сергея обидело то, что он был записан у меня будто официально, без эмоциональ-ной окраски. «Ромыч» – я понимал, вроде как «свой в доску», очень близкий. А «Лобов Сергей» – звучало сухо, официально, как «один из многих». И он обиделся на такое? Смешно. Подобным нюансам я не придавал значения вовсе. На самом деле буквы ведь не показывают реального отношения. Вопрос показался мне странным.