Текст книги "Манипулятор. Глава 015. Финальный вариант"

ГЛАВА 15

«Закрывать или не закрывать?» – мучила меня мысль об отделе в торговом центре два первых осенних месяца. С продавцами повезло, обе девушки трудились хорошо и со-держали отдел в чистоте и порядке, но выручка так и не выросла. Две тысячи в день, чуть выше точки безубыточности – все, чего мы достигли. Чашу весов в сторону закрытия склонило решение самих продавщиц уволиться и искать другую работу. Мы с отцом посо-вещались и решили закрыть отдел. В пятницу 29 октября мы приняли товар у продавщиц и рассчитали их. Выходные прошли в сплошной работе. В субботу вывезли на склад весь товар, в воскресенье торговое оборудование. Злые и нервные, натаскались мы вволю. Вос-кресный вечер я провел за компьютером, возвращая по учету весь товар с закрытого отде-ла на склад. Жутко нудное занятие. «Антипригар – 2 шт.», – подошел я к очередной строке и тяжко вздохнул. Странное дело, две коробки «Антипригара», всученные мне Сергеем в «Саше», никак не выходили из головы. Мое интровертное сознание придирчиво искало и не находило логическое объяснение такому поступку. Никто и никогда за все время бар-терных операций из партнеров и клиентов так не поступал. «Антипригар» ставил меня в тупик. «Зачем Сергей откровенно втюхал мне непродаваемый товар, висяк!?» Здравого смысла в поступке не было, мы же в любой момент могли вернуть не продающийся товар. «Антипригар» практически не продавался, из начальных 48 штук на остатках нашего скла-да числилось 40. «У Надежды Петровны и Полины еще по две штуки, всего получается сорок четыре, – прикинул я в уме, – Надо будет вернуть этот „Антипригар“ Сергею. Ото-гнав вопрошающие мысли прочь, я продолжил работу. В складе стало тесновато. Торговое оборудование заняло шесть поддонов, полностью поглотив левый ближний ко входу угол. Отец косился на шкафы и витрины недовольным взглядом, но молчал. Все, что он желал высказать, я с легкостью читал в его глазах. С первого ноября мы оказались в исходной точке – неразвивающаяся оптовая торговля и два неказистых ржавых, но прибыльных ки-оска на рынке. Я не успел перевести дух, как в первых числах месяца сменщица Надежды Петровны выдала новость.

– Я дорабатываю ноябрь и ухожу! – заявила она на удивление решительно, сердито сверкнув глазами сквозь кривые очки.

– Почему!? – растерялся я, заявление застало меня врасплох.

– Мне не нравится, что киоск открытый! – продолжила та, недовольно выпятив нижнюю губу. – Вот у соседей закрытый, был бы закрытый, я бы осталась! А так, летом, осенью и весной еще ничего, а вот зимой холодно очень целый день на морозе стоять!

Я не стал возражать. Женщина говорила правду, я сам удивлялся, как продавщицы в киосках умудрялись работать зимой. В легкие морозы, еще куда ни шло, но за «минус» пятнадцать уже требовалось определенное мужество. Я забрал с обоих киосков дневную выручку и пошел домой, сообщил новость отцу.

– Куда уходит!? – удивленно уставился на меня тот, лежа на диване.

– Понятия не имею, – пожал я плечами, выкладывая выручку на стол. – Вот деньги! Сказала, что уходит, наверное, есть куда, в магазин какой-нибудь. Да какая разница!?

Мда, – отец сел на диване, массируя обеими руками лицо, разгоняя дрему.

– Вот тебе и «мда», что делать будем? Искать замену или Надежда Петровна так по-работает?

– Искать надо, – заморгал отец часто, продолжая отгонять сон. – Как же это… На-дежда Петровна одна не сможет. Что ж она без выходных работать будет?

– Не, без выходных нельзя, мы так заморим старушку, раньше срока в гроб заго-ним! – цинично пошутил я. – По-хорошему, надо искать сменщицу или… надо у нее спро-сить, вдруг захочет одна работать.

– Одна? – удивился отец.

– Не, ну с выходными, естественно, – уточнил я. – И то, если сама захочет. В общем, у нее спросить надо. Послезавтра узнаем, Надежда Петровна выйдет на работу, и погово-рим с ней.

Отец закивал, так и оставшись сидеть полусонным. Я вышел.

– Да я могу и одна поработать! – спокойно сказала Надежда Петровна, едва наш разговор состоялся, пожала плечами, переводя чуть растерянный и вместе с тем твердый взгляд с меня на отца и обратно. – Чего тут такого?

Надежда Петровна могла все! В моей голове сразу завертелись банальные фразы вроде «гвозди делать из таких людей» или «вот, раньше были люди, сейчас уже таких нет». Но старушка действительно относилась к редкому типу людей, умеющих скромно и на совесть делать любую порученную работу. Надежда Петровна была абсолютно надеж-на. Нам очень повезло с ней.

Отец молчал.

– Надежда Петровна, смотрите, как вам удобнее, – сказал я. – Мы можем искать вам сменщицу, пока вы одна трудитесь, а можем и не искать, будете тогда одна с выходным работать. Как Полина – суббота сокращенный день, а воскресенье выходной…

– Да одна я поработаю! – отмахнулась оптимистично старушка.

– Ну, хорошо, – согласился я, радуясь, что вопрос решился просто. – Давайте так, вы работайте и поспрашивайте тут на рынке по продавцам или знакомым, вдруг кому ра-бота нужна, да? Найдете нормальную сменщицу, возьмем ее на работу, а нет, так нет.

– Давайте так, – кивнула Надежда Петровна, задумалась и тут же выпалила. – Ой, да не нужен мне никто, сама поработаю! Больше денег заработаю!

И засмеялась всеми морщинками лица.

– Ладно, хорошо, Надежда Петровна, – улыбнулся я. – Работайте сами, у вас все равно лучше всех получается.

Старушка покраснела от похвалы и затопталась на месте.

– Ну, все, пошли мы, – хлопнул отец ладонью по витрине. – Трудитесь, Надежда Петровна, зарабатывайте!

Мы с отцом пошли к машине. Я обернулся, голова Полины торчала наружу над прилавком ее киоска. Проблемы Полина испытывала с ногой, но не со слухом.

– Что будем делать с Надеждой Петровной? – зарядил я отцу сразу, как только мы оказались в кабине. – Сама пусть работает или поищем сменщицу?

– А разве мы не решили вопрос? – удивился отец. – Надежда Петровна же сказала, буду работать одна. Что еще надо!?

– Это не мы решили вопрос, это она так решила! – начал заводиться я. – По-моему, киоск наш и нам выгоднее, чтоб он торговал каждый день, а не как соседний с Полиной, в субботу до обеда, а в воскресенье вообще закрыт!

– Ну, и что ты предлагаешь!?

– Я предлагаю подумать, может быть, все-таки напрячься и самим поискать второго продавца, чтоб киоск работал полноценно? Это ведь лучшая наша точка из двух. Ладно Полина, торгует как попало, там уже ничего не исправишь. Но этот киоск хорошо торгует. А четыре полных дня простоя плюс четыре дня по половине, итого полных шесть дней. Посчитай! В среднем по две двести в день, тринадцать тысяч налички в месяц, тысячи три-четыре прибыли. Зачем терять? Можно же напрячься и поискать продавца.

– Ищи, кто тебе мешает? – равнодушно уставился на меня отец.

– Ну, вот всегда так, – сказал я кисло, внутренне негодуя и кипя.

– Да что, «всегда так»!? – всплеснул руками отец и хлопнул по рулю.

– Да, ничего, – отмахнулся я и отвернулся к окну.

– Что-то не нравится, иди, делай! Вперед! Никто не держит! – завелся отец.

– Ладно, ладно, я понял, – буркнул я примирительно, не поворачиваясь и ощущая мгновенное падение настроения ниже любого эфемерного плинтуса.

– Ааа, ты хотел, чтоб я начал искать продавца, да!? Побегал, посуетился, а ты бу-дешь сидеть и только раздавать команды, куда и с какой скоростью бежать!?

«Бля, началось», – проползла в голове мысль с мерзким привкусом.

– Да ничего я не думал, – отрешенно ответил я.

Оба замолчали. В тишине возникло напряжение.

– Поехали? – произнес отец.

– Да, – сказал я, оторвавшись взглядом от окна и севши прямо.

– Куда сейчас? – задал свой затертый до дыр вопрос отец.

– По накладным, – подчеркнуто нейтрально произнес я, зная, какой эффект произве-дет моя фраза, но удержаться я уже не мог.

– Куда едем, я тебя спрашиваю!? – взвился тут же отец, процедив зло сквозь зубы. – По накладным! Ишь, деловой!

– А че такого!? – с вызовом посмотрел я в ответ, с трудом сдерживая напирающую изнутри злость. – Там в накладных все написано! Грузили мы вместе! Куда грузили и в ка-ком порядке, ты знаешь! Вот и поехали!

– Послушай, ты! – сцепил отец зубы, сузив глаза. – Не умничай мне тут! Я тебя нор-мально спросил, «куда едем?», будь добр отвечать! А не корчить из себя не пойми что!

– А я и не корчу, – неожиданно спокойно парировал я, едва не улыбнувшись. – Мы же вместе работаем? Вместе. Вот и участвуй в работе. Или ты как хотел, чтоб я всем зво-нил, собирал заказы, пробивал накладные, планировал рабочий день, а ты только рулил и спрашивал каждый раз «куда едем»? Так что ли?

Несколько секунд меня сверлил жесткий взгляд отца.

– Не, а то странно получается, как я предложил поискать продавца, так сразу «тебе надо, ты и ищи»! Как будто только мне надо! И здесь тоже, Рома позвони, Рома получи заказ, Рома подготовь накладные, Рома спланируй маршрут и рабочий день, а папа только грузит коробки вместе с Ромой и крутит баранку. Так что ли получается?

– На! Садись! Крути! – отец хлопнул ладонями по рулю, взорвавшись. – Я тебе уже сто раз говорил! Не нравится!? Садись, рули сам!

– И я тебе сто раз говорил, – спокойным голосом продолжал я. – Не нравится? Бери, звони сам, работай на компьютере сам, звони сам. Можем поменяться. Я – за! Буду тупо крутить руль, каждый раз спрашивая, куда ж нам ехать, и таскать коробки, какие скажешь.

Отец сверлил меня взглядом. Я знал, что ответа на такое заявление у него нет. Не в первый раз случалась же подобная перебранка. Мы оба все чаще и чаще провоцировали друг друга на скандалы и негатив. Я подсознательно нащупал истинную роль отца в на-шем деле, а он, будто чувствуя, резко стал агрессивным.

– Куда едем!? – зло, с нажимом повторил отец, уйдя от неудобного разговора.

– «Арбалет», – непринужденно произнес я, уставив на отца ясный и чистый взор.

Побелевшая от сжатия рука отца воткнула с хрустом первую передачу, машина тронулась, я снова отвернулся к окну. Какой же унылый в наших краях месяц ноябрь. Зи-ма приближается с неумолимо растущей скоростью и скалится кровожадно, а в природе все стынет от ее оскала и умирает. Настроение природы передается и людям. Унылый ме-сяц, унылые мысли. В тот год все будто сошлось в одну депрессивную точку: парочка не-удач в бизнесе, расход родителей по разным углам, напряжение между мной и отцом, бо-ли в желудке. И промозглая ноябрьская погода, когда хочется послать все подальше и лечь в спячку до весны. А тут, нервы, нервы, сплошные нервы. Голова работала странно, я изо всех сил отгонял мысли о сравнении себя и отца в работе, а они становились все силь-нее и настойчивее. Я перестал им сопротивляться, думал разное.

Алкоголь. Только он расслаблял меня и отгонял тревожные мысли. Я выпивал все больше и больше. Именно в ноябре я впервые ощутил легкую зависимость от спиртного. В пятничный вечер, обрабатывая дома накладные на компьютере, я вдруг почувствовал сильное желание выпить. Не потанцевать и повеселиться, а именно выпить. Я позвонил Вовке, тот слег дома с температурой. Я пожелал ему скорейшего выздоровления и поехал в «Чистое небо» один. Середина ноября, на улице пять градусов выше нуля, промозгло и сыро. Я, застегнув молнию на серой куртке под самый подбородок, подошел ко входу за-ведения. Меня окликнули из темноты переулка. То был охранник Артур, он курил. Мы привычно фальшиво поздоровались и завели пустой разговор.

– Перед тобой стоит начальник охраны! – затянувшись и выпустив, смакуя, дым вверх ткнул в себя пальцами Артур.

О! – округлил я лицо, придавая значимости факту. – Мои поздравления!

Мы вновь фальшиво заулыбались и механически пожали руки. Странное знаком-ство. Едва ли ни единственное в своем роде. Артур пытался сократить расстояние между нами. Я же выверено держал дистанцию. От знакомства ни один не мог извлечь даже де-шевой пользы. Я не желал ее извлекать, у Артура не получалось попасть в мое личное пространство в качестве «друга». И выходило, что я вынужденно общался с человеком, мне абсолютно неприятным. А Артур, чувствуя мое решение, демонстративно фальшиво панибратствовал. Нелепое ненужное знакомство.

– Ну, раз я теперь знаком с самим начальником охраны, то могу вытворять в заве-дении что захочу, я так понимаю!? – добавил я, сунув руки в карманы куртки.

– Типа того, – одобрил Артур, докурил и махнул рукой в сторону клуба. – Прошу!

Оба нырнули за тяжелую дверь. Меня обдало теплом, я расстегнул куртку, тело вздрогнуло, выгоняя из мышц уличный холод. Ступеньки вниз мимо нескольких человек на тесном пятачке, сдававших верхнюю одежду в гардероб и оплачивавших вход. Мимо двух прихорашивавшихся у зеркала девушек и парней, одетых значительно проще спут-ниц и нервно торопящих их. Сдал куртку в гардероб, поздоровался почти с каждым пер-вым из персонала заведения. Я внутри. Шум, гам, разговоры, громкий ритм музыки, пе-лена дыма под потолком. Я сходу заказал двойную «отвертку» и вытянул ее минут за пять, словно чистый сок без водки. Вторая двойная. Ее пил уже медленнее, даже успел выку-рить сигарету. Через полчаса я уже был навеселе. В общей массе появились знакомые ли-ца. Мелькнуло лицо парня, часто его видел в «Чистом небе». Такой же постоянный гость, как и мы. Мне стало интересно, попытался определить, кем тот работает. По виду, менед-жер. Джинсы и простенький свитер, из-под которого торчал воротник белой рубашки – типичная одежда всех менеджеров, словно у них со вкусом проблемы. Я так одевался в двадцать лет и быстро понял, что выгляжу как унылое говно и тряпка. Парень был круп-ный, с меня ростом, но рыхловатый, что мешковатый свитер удачно скрывал.

«Лицо розовое, гладенькое. Вряд ли даже в торговой компании работает. Банк? Вряд ли. Те совсем как лохи выглядят. Какая-то креативная область. Менеджер по рекла-ме или типа того. Ручки пухлые и нежные, видно, ничего ими не делает. Постоянно пьет виски с колой. При деньгах или понтуется. Курит постоянно. Глаза грустные, как у сенбе-рнара. Да он и есть сенбернар, только в свитере. Хотя, нет. Больше на медведя похож, плюшевый какой-то… Плюшевый – точно!» – мои мысли быстро пробежались по парню, ощупали и покрутили его со всех сторон и тут же приклеили удачное прозвище.

«О! Вот это тип пришел! Ха! Надо же! Его тут прибьют же сразу!», – среагировал я эмоционально на еще одного персонажа и заказал третью «двойную». Тщедушный длин-ный нескладный блондин с неприятным надменным лицом и выпендристым манерами по-дошел к стойке, покрутился на месте и с деловым видом, задрав нос, двинулся через грот к танцполу, размахивая руками и виляя бедрами почти по-женски. «Манерный», – прикле-ил я сходу ярлык жеманному типу. В гроте царила давка, два встречных потока людей сходились в одной точке и пихали друг друга плечами и всем прочим. «Манерный» полу-чил два случайных чувствительных тычка плечами от встречных бугаев, сник на долю се-кунды, тут же гордо тряхнул шевелюрой и, как ни в чем не бывало, поплыл дальше в об-щем потоке, получив тут же очередной тычок. «Да, чувачок, тебе тут не рады», – подумал я, доставая сигарету. После третьей двойной я впал в алкогольную нирвану. Триста грамм водки сделали свое дело. С дебильной улыбкой на лице я стал всем рад. Захотелось в туа-лет. «Полдвенадцатого, а мне уже нормально», – проползли в голове мысли. Я встроился в поток людей, и тот вынес меня к лестнице, ведшей наверх в туалет. Тут же уперся в бес-форменную толстую женскую задницу в джинсовой юбке и фиолетовых лосинах. Та ока-залась последней в длинной очереди в туалет. Мужская половина двигалась явно быстрее. Я толкнул дверь на двусторонних петлях и оказался в мужском туалете. Жуткое зрелище. Две писсуара, одна кабинка с унитазом. В кабинке кто-то устало блевал. Один писсуар оказался забит, и из него текло на пол. Я воспользовался вторым. Зашла вдруг бабка убор-щица и с матюками принялась тереть пол и стучать в кабинку. Я напрягся, быстро закон-чил свое дело и выскочил на лестницу, едва не потеряв равновесия. Снизу вверх вдоль ступенек на меня смотрела очередь из страждущих глаз. Я осторожно спустился и снова прилип к барной стойке. Полночь. Четвертая двойная «отвертка» и сигарета. Я понимал, как глупо выгляжу с пьяной улыбкой, но мне было плевать и так хорошо от алкоголя, что я счастливо тянул лицо в улыбке еще сильней. Подошел новоиспеченный начальник Ар-тур, похлопал меня по плечу, приобнял, что-то сказал на ухо с приторной улыбкой. «Как ты надоел», – хотелось мне сказать ему в лицо, но я лишь машинально кивал и старался не отрываться от стакана. Артура позвали, и я слинял подальше от барной стойки, заняв единственное спокойное место в арке грота. К часу ночи я выпил еще две двойных. Во мне плескалось более полулитра водки. Наступило опьянение, я, покачиваясь, слонялся по клубу бессмысленными маршрутами. Улыбка сменилась состоянием отупления и безраз-личия. Седьмая двойная меня добила. «Лишняя», – мутно осознал я, глядя в ополовинен-ный стакан. Время без двадцати два. «Скоро закрытие, надо валить сейчас, по-тихому, а то народ через полчаса передушится у гардероба», – подумал я, встал, кривясь и давясь, сде-лал два глотка из стакана, отпихнул его в сторону и, придерживаясь стенки, пошел к вы-ходу. Со мной кто-то попрощался перед самым гардеробом, я в ответ что-то буркнул. И у гардероба тоже кто-то попрощался? Девушка администратор? Сознание пребывало в вяз-ком тумане. Я, скорее всего, в ответ попрощался. «Я вежливый, всегда отвечаю, да, да», – шевелился мыслями пьяный мозг. Не сразу найдя рукава куртки, я все же надел ее и, дер-жась правой рукой за перила, пошел на выход вверх по ступенькам, еле переставляя ват-ные ноги. Два охранника изнутри у выхода. Они попрощались со мной? Я толкнул дверь, в лицо мне ударил холодный влажный воздух. Я сделал шаг через порог и вдохнул полной грудью. «Самый чистый воздух в мире, я вдыхаю самый чистый воздух в мире, как же вкусно», – закружились в эйфории мысли. У дверей на улице привычно стояла орущая пьяная толпа. Я сделал несколько шагов в сторону. Агрессивный ор толпы меня душил. Хотелось тишины. Я стоял на углу соседнего здания и провожал мутным взглядом груп-пки людей, разбегавшихся от клуба. Одни ловили такси, другие уходили прогулочным шагом, третьи перебегали улицу в поисках продолжения веселья в других заведениях. Я дышал. Стоял и вдыхал воздух. Я не мог надышаться. Через пять минут голова закружи-лась сильнее. Наконец, я ощутил уличный холод. Он пробрался под куртку через распах-нутый настежь ворот и отрезвил меня, заставив вздрогнуть. Зябко. Закурив, я застегнул куртку, поежился и пошел вихляющей походкой к гостинице, к Эдику. Тот стоял на месте, куря в салоне своей машины, натопленным печкой до жары. По пути домой меня развез-ло. После отъезда Эдика, я еще несколько минут стоял подле своего подъезда, нарочно расстегнув куртку и ощущая, как жадно проникший под нее ноябрьский холод возвращает меня в чувство. Дома, едва раздевшись, забравшись в кровать под одеяло и согревшись, я ощутил первый приступ рвоты. Меня начало крутить и мотать по кровати. Я сполз на пол и, шатаясь, добрался до туалета. Проведя там с полчаса и едва не уснув подле унитаза, я вернулся в комнату. Меня мотало, кружило, бил озноб. Я выпил слишком много. Ужасное состояние. Родители спали в своих комнатах, в квартире стояли тишина и мрак, я сидел на полу. При одной мысли о кровати меня снова затошнило. Унитаз. Снова пол в комнате. Озноб заколотил с новой силой. «Трезвею», – вяло обрадовался я. Придремав вот так на полу подле кровати, я взобрался на нее уже в полусонном состоянии и, не успев ощутить головокружения, уснул.

Очередную машину из Краснодара мы ждали к пятнице десятому декабря. Все вышло наперекосяк. В четверг мы собирали на складе товар для киосков, когда позвонил коммерческий директор Эдик и принялся своим елейный голосом упрашивать нас разгру-зить машину в субботу, потому как «МАЗ» сломался и на сутки позже к нам отправили другую фуру. С неудовольствием мы согласились вновь выручить «Люксхим». Я злился, выходила странная штука – мы регулярно шли навстречу, а руководство «Люксхима» ре-гулярно нарушало наши договоренности. Безвыходность положения меня злила.

– Да брось ты, – отмахнулся отец. – Они приезжают раз в месяц, три раза за зиму, что мы не выгрузим? Хотя, потакать им не следует, я тоже не сторонник торчать тут на складе по выходным. Надо будет в следующий раз сказать Эдику или Асланбеку.

– Конечно, надо! – выпалил я. – Вечно под них подстраиваемся, а они нас с бонусом хотели прокатить сначала, а потом в «Родной край» за нашей спиной товар отгрузили!

– Хорошо, хоть снега не нападало много, а то так заметет и не проехать будет тут у нас, – произнес отец, словно думая вслух.

– Это да, – протянул я, на секунду задумавшись, добавил удивленно. – Да ладно, в том году нормально все выгружали, проблем никаких не было.

– Та зима бесснежная была, – произнес отец деловитым тоном.

– Ой, да сейчас все зимы такие! – отмахнулся я. – И эта такая же будет. Нормально все будет, не забивай себе голову. Ну, если уж выпадет снег, ну почистим.

– Да ты представляешь сколько чистить!? – махнул отец в сторону ворот склада.

На пустующем заводе кроме нас людей было, раз-два и обчелся. Три немощные тетки на проходной и пару примелькавшихся мужиков. И все! Я мотнул головой, отгоняя неприятные мысли прочь. «Только бы этот дурацкий снег не повалил», – проговорил я мысленно несколько раз для успокоения спасительную мантру.

Снег повалил той же ночью густой стеной больших хлопьев. Минут десять перед сном в темноте комнаты я заворожено смотрел на сие зрелище со смешанным чувством восторга и досады. «Придется чистить», – обреченно понял я и лег спать.

Пятничным утром полчаса мы только очищали на стоянке от снега «газель». Город за ночь завалило напрочь! С самого утра дорожная техника уже урчала во всю, расчищая улицы. Погода установилась чудесная, всего пять градусов мороза при полном безветрии. Идеальная зима. Впереди выходные, отдых. Если бы! Очистив машину, мы выехали на склад и по пути купили две снеговые лопаты. Все асфальтовые дороги на нашем пути уже оказались расчищенными, и даже на грунтовой дороге от переезда до ворот завода уже по-бывал грейдер. На территории завода лежал никем нетронутый плотный покров чистей-шего белого снега. Мы даже не рискнули проехать на «газели» к складу, машина застряла бы сразу. Взяли лопаты и, утопая в снегу и высоко задирая при каждом шаге ноги, прото-рили первую дорожку вниз.

– Да уж! – произнес я, оказавшись подле склада и обозревая объем предстоящих работ. – И где чистить будем?!

– Сначала ворота очистим, чтоб открыть смогли, – осматриваясь, сказал отец. – А после уж тут пятачок расчистим, чтоб машина могла подъехать, а там посмотрим.

– Да это понятно. – Обреченно сказал я, осознавая смысл слов «а там посмотрим».

Принялись за работу. За полчаса расчистили место перед воротами, на котором спокойно помещалась наша «газель». Отвалы снега у стен склада выросли угрожающе быстро. Я определенно разогрелся и даже чуть запыхался. Отец закурил.

В следующие полчаса мы расчистили еще примерно столько же.

– Ну, и как быть дальше? – спросил я, запыхавшись, навалившись на лопату и спихнув шапку на затылок от внутреннего жара, пышущего из меня через свитер.

– По-хорошему надо чистить и дорогу, – махнул отец в сторону проходной.

– Дорогу!? – вытаращился я на него.

– Ну, а кто будет чистить? – сказал спокойно отец.

Я все понимал. Никому кроме нас до расчистки территории завода и дела не было. Забытое и брошенное место. Я подумал о владельцах завода. Им звонить? Можно и нуж-но, но глупо и не зачем. Ничего не произойдет. Чистить нечем и некому. «Дыра какая-то, а не завод, угораздило же нас сюда залезть», – злился я мысленно беспричинно, понимая, что за такие деньги нормального склада в городе не найти.

– И докуда нам чистить эту дорогу? – махнул я в сторону ближнего проезда.

– Да я думаю, ту надо чистить, – отец кивнул в сторону центрального заводского проезда между двумя зданиями цехов.

– Ту!? Почему ту!? Эта же ближе и короче!

– Там у проходной, ты же сам знаешь, фура не проедет мимо трансформаторной будки, поворот слишком крутой там, машина застрянет.

– Ну да, – вздохнул я, понимая правоту отца и вглядываясь в злосчастный поворот. – Блин, жуть, столько чистить!

До поворота метров тридцать и там вверх до проходной сто пятьдесят. Предстояло расчистить почти двести метров дороги от полуметрового снега. Я аж вздрогнул.

– Слушай, давай, только колею прочистим!? – предложил я. – Мы офигеем просто всю дорогу сплошь чистить! До ночи тут будем впахивать!

– Конечно, колею только почистим и все! Зачем всю-то? – согласился отец.

Работа закипела. Описывать ее бессмысленно. Нудная, тяжелая работа, кажущаяся поначалу невыполнимой. Час и мы у поворота. Время перевалило за два часа дня.

– Еще пару часов и темнеть начнет, – заметил я.

– Да, – выдохнул отец, тяжело дыша и источая клубы пара. – Должны успеть. Как раз часа на два работы осталось. Ну, что, поехали?

«Поехали», – подумал я недовольно и удивленно. Я удивлялся нашему энтузиазму. Два человека на отшибе города на практически безлюдном заводе чистят дорогу от снега, выполняют работу, которую не должны делать ни по каким договорам. Но выполняют. Большинство на нашем месте оборвало бы все телефоны арендодателей в напоминаниях о том, что завод их собственность и что по договору аренды они как собственники обязаны организовать чистку снега на территории. И это верно. Обязаны. Но мы не звонили. Зна-ли, бессмысленно. Никто не пошевелился бы. Хотите, чтобы дело сделалось, делайте са-ми. Все сами. Многие на нашем месте отложили бы поставку товара на время, пока вопрос с уборкой снега не решился бы кем-то другим. Мы не могли. Семейная черта – ответст-венность, обязательность, исполнительность. Надо, значит надо. Иногда в схожие момен-ты я сам себе казался дураком. Слишком исполнительным, слишком работоспособным. Появлялось желание стать другим, более разболтанным и беспечным. Меньше думать и делать за других. Я не мог. Злился на свое воспитание, понимая, что чрезмерность плоха во всем и в хороших качествах характера тоже. «Мера, во всем должна быть мера», – ду-мал я, расчищая очередной метр и уныло поглядывая на ровный толстый слой снега в на-чале дороги. «Еще много, еще так много чистить», – ело мой мозг отчаяние. Не верилось, что мы всего лишь двумя лопатами пройдем эти метры. Через час с усталостью пришло и безразличие. Мы монотонно откидывали в стороны снег, не помня, зачем трудимся, но точно зная, что надо.

– Все! Хорош! – сказал я, когда мы полностью прочистили две колеи между здани-ями. – Дальше, думаю, не стоит чистить.

– И как он сюда доедет? – засомневался отец.

– Доедет! – махнул я рукой. – От проходной разгонится, как раз груженый, под ук-лон эти двадцать метров колесами пробьет сам. А там уже и колея. Не застрянет.

– Думаешь? – засомневался отец, усталый, но готовый со мной согласиться.

– Уверен! – рубанул я. – Все! Пошли назад! Лопаты ставим и домой! Я запарился, весь мокрый, жрать хочу, как собака! Пошли!

Я выдернул лопату из сугроба и поплелся устало по колее обратно к нашему скла-ду. Отец пошел следом по своей. На самом деле я не был уверен, что машина не застрянет тут же на въезде у проходной. Я просто очень устал. Мне стало безразлично. Я надеялся на удачу. Представлять застрявшую в снегу машину и отчитывающего меня за лень отца, не хотелось. Хотелось домой.

Водитель позвонил вечером и сказал, что к полудню субботы будет на складе.

На следующий день мы, хорошо позавтракав, поехали на склад. Оставили «газель» снаружи у ворот завода и стали ждать фуру. Через час она показалась на переезде и, дымя черной дизельной копотью, подползла к воротам.

– Слушай! – сказал я водителю, свесившемуся из открытой двери кабины. – Тебе надо пройти посмотреть, как тебе ехать! Тут замело все, но мы где надо почистили!

Водитель спрыгнул на землю, мы втроем вошли в ворота завода.

– Ого! Как же я тут проеду!? – Уставился водитель на нетронутый покров снега.

– Сейчас покажем, пошли, – махнул я рукой и первый погрузился по колено в снег. – Видишь, тут не так глубоко, тут всего метров двадцать такого снега, а дальше мы почис-тили.

Пыхтя, втроем мы преодолели нечищеный промежуток и оказались в колее.

– Тебе придется ехать, не останавливаясь, я думаю, – сказал я немного растерянно-му водителю и потянул его за локоть дальше вниз. – Пошли.

– Там внизу поворот крутой, – вставил отец.

– О! – почесал лоб водитель, остановившись на повороте и разглядывая две колеи, уходящие к нашему складу почти под прямым углом.

– Тут если остановишься, сядешь, скорее всего, – добавил я.

– Да уж, – пришел в себя водитель. – Задача.

Мы пошли обратно.

– Я думаю, тебе надо на одной скорости без рывков ехать, – продолжил настраивать я водителя. – Ты груженый, а там под горку, просто накатом проедешь и все.

– А по-другому никак! – бодро согласился тот и полез в кабину, захлопнул дверь, запустил двигатель. Из-под седельного тягача вырвался сноп черного дыма. «Ну, с Богом, давай, чувак», – подумал я, выдохнул и пошел к нашему складу по протоптанной нитке следов. Тягач взревел и потянул за собой полуприцеп. Фура прошла ворота и принялась подминать под себя колесами снег. Скорость машины начала падать. Семь метров прой-дено. Водитель добавил газу, тягач взревел и следующие семь метров держал упавшую скорость. «Ну, еще чуть-чуть!», – прыгало в груди мое сердце. Снег перед колесами стал толще. Машина взревела и, еще потеряв в скорости, натужно продолжила движение. Три метра, два, один. Тягач вырвался в колею, сбросив обороты и перестав реветь, пошел под уклон легче, вытягивая за собой из снега полуприцеп. Перед поворотом тягач сбавил ско-рость и повернул вправо немного раньше, дабы вписаться в прямой угол поворота, от чего полуприцеп поволокся колесами по снежной целине, вспахав ее и едва не застряв. Тягач добавил оборотов, не дав полуприцепу остановиться, вернул его в колею и потащил до площадки перед складом, остановившись только там. Я радостно вскрикнул и побежал по колее к складу.

Выгрузка товара штука рутинная. Сколько уже мы с отцом разгрузили вдвоем ма-шин, и сколько еще предстояло впереди, я не знал и не задумывался. Лето – жара, зима – мороз, весна и осень – дожди и слякоть. Будь добр – разгружай. За два часа мы выгрузили шесть тонн. Уставшие, но довольные, поехали домой. Я поужинал, пролежал час в горя-чей ванне, придремал, выбрался усилием воли из воды и полусонный плюхнулся в кровать и сразу уснул. Разбудил меня телефонный звонок. Вовка криком в ухо напомнил, что на календаре суббота и нам вечером непременно надо быть в «Небе». Я продрал глаза, на часах мигало восемь. Через два часа мы с Вовкой уже заходили в клуб.