Текст книги "Манипулятор. Глава 052"

ГЛАВА 52

После хлопот с переездом и увольнением сотрудников наступило некоторое зати-шье. И даже на рынке бытовой химии ситуация стабилизировалась – перестав снижаться, наши продажи застыли в новой точке. Жизнь потекла размеренно по единому лекалу – в девять в офис, там текущие бумажные дела в течение часа, приезд отца в офис, в десять я и Сергей садились в «газель» и втроем катили на склад, там загружались и везли товар по клиентам. Обычно в день выходило две точки разгрузки. Иногда одна либо три, но редко. С переездом в новый офис мы вновь перешли на беспорядочное питание. Вера что-то бра-ла для себя из дома или просила нас купить ей еды по дороге. Перебрав разные столовые и кафе, мы стали обедать в столовой «Оптторга». Готовили там сносно, но всего несколько блюд: на первое – суп с тефтелями или лагман, на второе котлеты, отбивные или рыбу с рисом, гречкой или макаронами. Терпимо. Я заставлял свой желудок поглощать это, на что тот отвечал изжогой. Февраль оказался теплым. Первая его половина прошла под яс-ным небом с морозцем до десяти градусов, а с середины месяца небо заволокло мягкими уже по-весеннему влажными тучами, которые провисели аж до конца марта. Температура сразу поднялась до минус пяти, превратив остаток зимы в формальность. «Не увижу пере-мену неба», – помнится, подумал я, выискивая в последнюю неделю зимы прогалины меж-ду тучами и не находя их. Хотелось весны. Зима надоела, и как назло, протянулась в тот високосный год на день дольше. Между отцом и матерью, после всех недоразумений и тя-желых скандалов, будто бы установился зыбкий мир. Они не ругались. Отец даже будто стал проявлять к матери какое-то внимание, от которого та не скандально дистанцирова-лась. Я копил деньги на ремонт. Сумма набиралась медленно. Со своих двадцати пяти ты-сяч зарплаты, в лучшем случае, я откладывал ежемесячно пятнадцать. Я практически ни-куда не ходил и не тратился попусту, лишь вечерами через день тренировался. Мое тело заметно окрепло и стало ловчее. Растяжка улучшилась – я почти садился на продольные шпагаты, с поперечным дело обстояло чуть хуже. Сергей с Борисом, как-то разговорив-шись, обнаружили общих знакомых. Оказалось, Борис тоже занимался боксом и вполне успешно. Он поразил меня, скромно сказав, что едва не попал в молодежную сборную Союза в свое время. И поразил не столько своими достижениями, сколько скромностью и нежеланием о них говорить. Достижениям я не удивился. Особенно, когда Борис сказал, что до сих пор каждое утро бегает кроссы по десять километров со своим псом, а зимой на лыжах с удовольствием пробегает и все пятнадцать. Для меня расстояния казались фан-тастическими. Ладно, пробежать раз, но…

– Каждый день!??? – вытаращился я на Бориса, стоявшего за прилавком.

– Да, каждый день, – обыденным тоном произнес тот, смотря на меня простым пря-мым взглядом поверх очков, как делают многие в возрасте из-за прогрессирующей даль-нозоркости, добавил. – Ну, иногда бывает, я день могу в неделю пропустить… приболел там или что, или нехорошо себя просто чувствую, но не более…

Я вспомнил, как пару раз в армии бегал «десятку» с полной боевой выкладкой и с уважением в сердцах произнес: «Я бы сдох через неделю!!»

Борис добродушно засмеялся.

– Не, ну че ты хочешь! – произнес расхлябано Сергей, стоявший у прилавка напро-тив Бориса. – Если каждый день бегать, то и ты пробежишь и я, да и любой пробежит.

– Я не знаю как ты… – с сарказмом посмотрел я на живот Сергея. – Но я не пробегу, даже если буду каждый день бегать… Я через неделю просто сдохну… Серый, ты пред-ставляешь, что такое десять километров?

Вопрос был лишним, я это знал. Я понимал, что Сергей в своей жизни и пяти кило-метров не бегал. А даже если бы и сказал, что бегал, я бы не поверил. Сергей продолжал забавлять. Я окончательно перестал воспринимать его всерьез. В моем сознании с ноября месяца будто произошли изменения – я стал ощущать наше совместное пребывание, как повинность… необходимую и неизбежную повинность. Я настроил себя просто – мне надо спокойно проработать в фирме до отбытия в Москву и все. Более ничего. Я настолько на-строил себя на будущее, что уже ощущал, будто живу в прошлом. И желал лишь одного – поскорее его прожить, чтоб, наконец, наступило мое будущее.

Сергей стоял у прилавка, пересыпал диалог какими-то именами тренеров, боксеров, засыпал ими Бориса, добавляя вопросы – Знаешь? Не знаешь? А этого знаешь? Борис тер-пеливо отвечал, но я чувствовал, что диалог его не занимал. Я же получал удовольствие от того, что читал сущность Сергея все лучше и лучше. Ребенок во мне настырно продолжал разбирать игрушку. Примитивность Сергея осознавалась мною все яснее, я ковырялся в его натуре от нечего делать. И скрытый смысл речей Сергея в диалоге с Борисом мне стал понятен. Сергей пытался «не отстать». Я помнил этот его прием по отношению ко мне. Мы с Сергеем являлись почти ровесниками и, тягаясь со мной в личных достижениях, он не пытался «не отстать», Сергей пытался «быть лучше», «быть выше», хоть на немного, под стать разнице в возрасте. Со Борисом же такой номер не проходил – слишком велик оказался разрыв в достижениях. Я слушал их диалог сидя полубоком в кресле. Сергей в своей небрежной манере знающего предмет разговора человека, продолжал перечислять Борису все свои городские знакомства, где и у кого тренировался.

– А какой у тебя разряд, Борис? – вдруг поинтересовался я.

– У меня? – глянул тот на меня поверх очков, отмахнулся добродушно. – Да какой там разряд, обычный «кэмээс» у меня…

Ответ Бориса сбил весь лак с поведения Сергея, напарник поджался, подобрался, умолк. Меня так и подмывало уточнить разряд Сергея тут же при Борисе, но я промолчал. «Позже спрошу у самого Бориса, один на один», – решил про себя я, заметив, как разговор о боксе тут же был спешно свернут Сергеем и более не поднимался в обществе Бориса.

Я все-таки настоял на том, чтоб мы начали напрямую от производителя закупать освежители воздуха «Гарди». Товаром этим всерьез никто из оптовиков не занимался, я же видел в нем потенциал, надо было ловить момент. Сергей упирался, кривился, говорил «Роман, да зачем нам нужны эти освежители? У нас есть «Аэросиб», нам его за глаза!» Я снова мысленно раздражался его ленностью, нежеланием улучшать пошатнувшееся поло-жение фирмы. Во мне срабатывал все тот же рефлекс – желание расти и развиваться. Я одергивал себя, сбивал свой пыл, но выходило плохо. Сергей, будто поддавшись моему напору, принял доводы, согласился, и в конце февраля мы подписали договор с произво-дителем, завезли на склад пробную партию товара и стали им торговать.

– «Оскара» смотрел!? – выпалил Сергей 25 февраля, едва поднялся в офис.

– Неа, не смотрел… – безразлично произнес я и удивился. – А че его смотреть?

– Ну как че!? – уставился на меня напарник, бухнув портфель на стол. – Ты ж соб-рался у нас в режиссеры кино, не я же!

– А причем тут просмотр «Оскара»? – парировал я аморфно.

– Ну как причем? – растерялся Сергей, развел руками, замер. – Нууу… надо же быть в курсе всех событий в мире кино! А как ты собираешься фильмы снимать!?

– Серый, штоб снимать фильмы, их надо снимать, а не в телевизор на «Оскара» пя-литься, – произнес я философски.

– Ну ты вообще што ли не смотрел!? – сделал последнюю попытку Сергей.

– Неа, – покачал я головой.

Разговор продолжился через час, позвонил Алексей Семенович и сказал, что едет к нам на склад с товаром. Мы с Сергеем покатили туда же.

– Я один раз тоже смотрел какое-то кинонаграждение… – шмыгнул носом и начал Сергей, едва мы миновали кольцо и уперлись в красный сигнал светофора на Т-образном перекрестке. – «Оскар», не «Оскар» – не помню! Давно это было… И там… я смотрю… ДиКаприо идет… поднимается на сцену… И я в этот момент понимаю, что… это я иду!

Сергей замер в паузе, устремив взгляд вперед сквозь лобовое стекло куда-то в бес-конечную даль, словно воскрешая из памяти по крупицам столь важный эпизод жизни.

– В смысле – ты идешь? – не сообразил я.

– Ну я иду! Одно лицо! Я смотрю на него и понимаю, что мы похожи как две капли воды! – Сергей вышел из оцепенения воспоминания, принялся с горячностью пояснять. – Вообще копия! Понимаешь?

Сергей глянул на меня, прочитал недоумение на лице.

– Да, я сам ахерел! И это длилось буквально несколько секунд! Он прошел так вдоль сцены мимо первого ряда кресел, стал подниматься на сцену и все… – напарник за-мер, держа руки над рулем.

Включился зеленый и стрелка вправо, сзади посигналили. Сергей воткнул переда-чу, мы свернули вправо на мост.

– Да ладно, Серый, как вы можете быть похожи!? У вас в принципе разные формы лица! У него треугольное с острым подбородком, а у тебя прямоугольное! – возразил я, мне сделалось смешно.

– Роман, да вот так! Я тебе говорю, как было тогда – я смотрю и вижу, что мы похо-жи с ним! – с горячностью парировал Сергей.

Я глянул скептически на лицо Сергея – заплывший массивный подбородок на гра-ни двойного, толстые чрезмерно непропорциональные губы, вытянутое лицо, короткий нос, широкие и чуть раскосые глаза, низкий покатый лоб с гипертрофированными выпи-рающими надбровными дугами. «Ничего общего», – резюмировал я про себя, совместив лицо Сергея с внешностью известного актера, вслух произнес:

– Серый, ну, не знаю… я не вижу между вами никакого сходства…

Мои слова обидели его. И я понимал, что требуется от меня не так уж и много, лишь сказать – Да, Серый, вы с ним очень похожи! И все. И напарник получил бы удов-летворение. Да собственно и история им была мне рассказана лишь для получения моего подтверждения. Случай показался мне по-детски забавным. Я бы мог подыграть самолю-бию напарника, но врожденная прямолинейность ответила за меня. Сергей же, услышав отрицание, повел машину с тягостным лицом. Я физически ощущал его недовольство мною, заполнившее на время салон машины. Мне вдруг сделалось еще смешнее, я поду-мал: «Надо же, какими крохами готов человек довольствоваться, лишь бы подпитывать вовремя свое самолюбие».

Мы въехали на завод, подкатили к складу. «Газон» стоял у закрытых ворот, Алек-сей Семенович прогуливался рядом с папиросой в зубах. Мы поздоровались с ним, откры-ли склад. «Газон» завелся, с диким скрежетом и судорогой воткнулась передача, машина с воем поползла задом к складу, остановилась в метре, затихла. Алексей Семенович прыг-нул в будку и принялся подавать оттуда коробки стирального порошка. Я стал перекиды-вать их Сергею, тот – ставить на поддон в штабель. Полчаса монотонной работы и товар был принят. Сергей небрежно вместо росписи нарисовал каракули в накладных Алексея Семеновича, поставил печать, вернул тому документы. «Газон» завелся и, натужно воя, покатил прочь. Я вышел на улицу, осмотрелся.

– Серый, надо бы почистить снег перед складом… – сказал я.

– Да че его чистить, Роман!? – возразил тот, затворяя складские ворота. – Уже зима кончается… снега немного, прикатается…

– Ну, тоже верно… – кивнул я, окинул взглядом территорию. Кругом все казалось в полном запустении. Я будто находился на все том же отшибе жизни, где ничего не проис-ходило, даже люди, как Алексей Семенович, появлялись редко. Ползущие с северо-запада низкие свинцовые тучи удручали еще сильнее. Но лень Сергея удручала больше. Я пом-нил, как у нас с отцом, даже тот склад напротив – низкий и сырой – содержался в образцо-вом порядке. Территория перед ним зимой была всегда чищена от снега, лед сколот. Я ки-нул взгляд на старый склад напротив. Здесь же, пока были наемные люди – Петя, Сеня – склад и территория перед ним тоже пребывали в относительном порядке. Теперь же все оказалось пущенным на самотек. Мне стало обидно за свой труд. Сколько его было вло-жено – моего труда, труда отца – в то, чтобы выкарабкаться на такой шаткий, но уже зна-чимый уровень. И теперь все прежние старания медленно перемалывались ленью одного человека. Мне вдруг нестерпимо захотелось вопреки всему схватить лопату и начать чис-тить снег, чистить до тех пор, пока не воцарится прежний порядок. Я сцепил зубы и сдер-жал себя, закрыв на все глаза. Все во мне тяжело смирялось с потерей своих прошлых трудов, но я уже не хотел растрачивать свои силы напрасно. «Все это должно умереть… Если один не хочет грести, то нет смысла грести за двоих, как бы не обидно было… не в коня корм…» – ползли в моей голове мысли, такие же тяжелые и невеселые, как тучи.

– Ну че, Роман, поехали!? – раздался за спиной бодрый голос Сергея.

– Да, поехали, Серый, – выдохнул я, развернулся и сел в машину. Держась накатан-ной колеи «мазда» поехала вверх к проходной.

Через неделю во вторник в первой половине дня я собрал все документы по своей квартире и отнес в ФРС, подал их на получение свидетельства о государственной регист-рации, по простому – «зелёнки». Закончив, я поехал на работу в офис.

– Че, получил «зелёнку»!? – тут же уточнил Сергей, едва я поднялся на этаж.

– Не, не получил, только подал документы… – мотнул головой я, поздоровался со всеми и плюхнулся в кресло. – Свидетельство через месяц идти получать…

– Че, квартиру купил, Ром? – полюбопытствовала Валя.

– Да Валь, купил, – кивнул я.

– Молодец какой, поздравляю, – улыбнулась та.

– А точно «зелёнку» дадут через месяц? – вкрадчиво поинтересовался Сергей.

– Спасибо, Валь, – улыбнулся и я, глянул на Сергея. – Точно, а че ж не дадут-то!?

– Ну, мало ли… я просто спрашиваю, – сказал тот.

Я улыбнулся, осознав скрытый смысл вопроса. В силу своей чрезмерной осторож-ности, Сергей боялся сам соваться первым в неизведанные направления жизни. Он ждал, пока кто-то другой пройдет в нужном ему направлении, выражаясь его словами, «протоп-чет дорожку», и тогда Сергей безбоязненно и даже с демонстративной смелостью шел бе-зопасным путем. Так вышло и с недвижимостью. Сергей понял, что я, в силу либо реши-тельности, либо лихого безрассудства, протоптал очень выгодную «дорожку» – долевое строительство. Убедившись, что риски минимальны, и дом мой строится, Сергей согла-сился вложить деньги вместе со мной в следующую квартиру. Но, как это почти всегда бывает с людьми нерешительными, Сергей продолжал беспокоиться за успех затеи. И бес-покоился он через косвенные вопросы, выясняя ими «топчется ли дорожка дальше» или, вдруг, впереди замаячила проблема.

– Дадут, Серый… Это ж просто уже формальность – сдал документы, получил сви-детельство! Там нет препятствий… – ухмыльнулся я и успокоил напарника. – Важнее, чтоб дом построился и сдался, а «зелёнка» – это уже формальность…

– Ну не скажи… – произнес Сергей.

Мне расхотелось продолжать тему.

Через несколько минут зазвонил мобильник Сергея.

– Алексей Семеныч? – посмотрел я на напарника и встал с кресла. Мы привычно сели в «мазду» и покатили на склад. Приехали. «Газон» стоял у ворот, водитель курил в кабине. Мы приняли товар, Алексей Семенович уехал.

– Надо будет на складе немного порядок навести, – огляделся я внутри. – Щас… чуть потеплеет, и по теплу уже замутим тут небольшой субботник, да, Серый?

– Да, Роман! – выдал вдруг нарочито весело он, посмотрел на меня оценивающе, словно желая добраться до самой моей сути, понять, что перво-наперво мною движет, покачал головой. – Ох, Ромыч… в Москву собрался… кино снимать…

Мы сели одновременно в «мазду».

– И буду снимать… – меня вдруг задело. – Ты сомневаешься что ли!?

– Нет! Я, кстати, вообще в тебе не сомневаюсь! – среагировал Сергей будто даже искренне. Во всяком случае, я не уловил фальши. Машина завелась и развернулась.

– Поедешь в Москву, выучишься, снимешь свои десять фильмов, заработаешь де-нег… Все у тебя будет нормально, Роман! – добавил Сергей, но тон его слов уже изменил-ся. К ним примешалась неявная нота, которую я не смог точно уловить – то ли сожаление, то ли грустная констатация неизбежного, то ли… непонятно.

Мы выехали с завода и у поселкового рынка обогнали стоя́щий «пепелац».

– Блин, Алексей Семенович… – вдруг улыбнулся Сергей.

– Че – Алексей Семенович? – не понял я.

– Да че! Носится с этой тряпкой… Все знают, что у него на руке нет части пальцев, а он все равно, как заматывал руку в эти тряпки, так и заматывает…

– Да, странно… Хотя… Ну, ему, может, неудобно, чтоб другие видели его такую ру-ку без пальцев, вот он и мотает ее тряпкой… Да пусть, какая разница!

– Да пусть, конечно! Я что, против что ли! – поддержал Сергей.

Весна в наших краях обычно бывает трех видов: или, что редко, потеплеет резко в начале марта и сойдет снег, а после уже в апреле похолодает даже до заморозков; или зи-ма будет цепляться за землю весь март, в первой неделе апреля отцепится, воздух резко прогреется, снег сойдет в несколько дней и к середине месяца от зимы нет и следов; или весна собьет зиму в самых первых числах марта или даже в конце февраля, поднимет тем-пературу до нуля и так продержит ее до середины апреля вместе с бесконечно чавкающей под ногами снежной кашей под сплошным одеялом серых облаков и только там даст ход теплу и солнечному свету. Последний вариант весны самый неприятный. Ожидание тепла и солнца так обостряется к концу февраля, что каждый последующий мартовский день без солнечного света воспринимается болезненно и как наказание. Такая весна выдалась в 2008 году – чавкающая, промозглая и серая. Дни тянулись, я буквально подталкивал их взглядом, часто пялясь на настенный календарь в офисе. Не помогало. Мы стали возить товар втроем. Отец постоянно курил в приоткрытое окно, ветер от которого задувал нам с Сергеем за спины, отчего мы сидели в кабине нахохлившись. Печка тихо работала на пер-вой скорости, позволяя разговаривать без труда. Отец в наших беседах участие принимал очень редкое, ограничиваясь лишь репликами. Да мы старались его в них и не впутывать, знали, что начавшего «вещать» отца остановить уже невозможно. Едва он ступал на свою любимую дорожку и принимался о чем-то долго и нудно рассказывать, я, предварительно заметив лукавый взгляд Сергея, отвечал напарнику ухмылкой и отворачивался к окну. Мы почти всегда сидели так – Сергей в середине, я с правого края. Редко наоборот.

Я думал про отца разное. Жизнь его приобрела размеренный характер – работа, дом. Отец работал почти ежедневно – два или три дня в неделю развозил наш товар и пару дней катался по прочим постоянным заказам. Вечерами я его видел почти всегда лежащим на диване и читающим какую-нибудь книжку. Обычно историческую.

Я все яснее понимал, что ни к какому собственному бизнесу отец и не стремится. Стремился ли раньше? Наверное, да. Но такое его поведение мне было не понятно. Отец, нащупав постоянный приемлемый заработок, будто удовлетворился им. Во всяком случае, никаких разговоров и даже намеков о новом бизнесе я от отца не слышал. Я не мог объяс-нить его поведение и оттого злился. «Может, отец просто хочет таким извозом заработать достаточно денег и тогда уже начать какой-то свой бизнес?» – придумал я приемлемое объяснение, но в следующий миг сам понял, что именно придумал. Тем сильнее меня ра-зозлил очередной пересказ отцом затертой до дыр истории, про то, как он однажды ровно складывал коробки в машине и его сослуживец, заметив такое, похвалил отца. Мы как раз загружались на складе перед очередным развозом товара. «Газель», распахнув ворота буд-ки, стояла задом впритык к складским воротам, отец стоял в кузове и принимал коробки, Сергей набирал товар по накладной, я же таскал коробки от Сергея к машине.

– Мы один раз как-то так же грузили коробки в машину… – начал отец свой пере-сказ, принимая коробку из моих рук и неся ее вглубь кузова. – И один мой хороший зна-комый смотрел так, смотрел на меня, как я работаю, и говорит – Вот с Анатолием я бы бизнес стал делать!

Идя уже спиной к отцу вглубь склада, я поморщился – меня начинала раздражать эта история, рассказываемая лишь только мне раз третий, не менее. Я подошел к Сергею, тот всучил мне две коробки и одарил взглядом, от которого мне за отца еще и стыдно ста-ло. Я понес коробки к машине.

– А я и спрашиваю у него – А почему, мол, со мной стал бы бизнес делать!? – про-должал отец, глаза его, встретившись с моими, радостно светились, лицо улыбалось. – А он мне и говорит – Я вот смотрю, как ты коробки ставишь, ровно, одну к одной! Поэтому, говорит, с тобой можно бизнесом заниматься, ты человек педантичный, точный…

Я поставил принесенные коробки на край кузова, отец взял верхнюю и с доволь-ным видом аккуратно поставил ее в единообразный ряд в начале будки. Это правда, отец всегда аккуратно и не торопясь, обстоятельно выполнял свою работу. Я работал быстрее, будучи на укладке коробок, составлял их одну к одной шустро, довольно ровно, но не иде-ально. Сергей же вовсе швырял коробки небрежно, товар, уложенный им в «газели», всег-да представлял собой аморфное нагромождение разноразмерных упаковок. Как и во всем остальном, Сергей был неряшлив в работе. И его неряшливость меня раздражала так же, как отцова педантичность. Я словно оказался меж двух полюсов, испытывая на себе про-никающее их встречное действие, державшее меня в напряжении.

– … Я ему тогда сказал, когда началась перестройка – Пришло, мол, мое время… – все крутил отец свою старую пластинку; я раздражался все сильнее и таскал коробки все энергичнее. – Он, помню, еще удивился, говорит – Какое это твое время, Анатолий!? А я ему говорю – Мое, мое время! Время бизнеса! Время свободного предпринимательства…

Заткнись, ради Бога, а! – хотелось сказать мне отцу, но я, молча и сопя, продолжал работать. Я понимал, что меня раздражало несоответствие между реальностью и словами. И несоответствие усиливалось. Хотелось сказать отцу – Слушай, бери уже и начинай за-ниматься этим своим предпринимательством! Ну чего целыми днями работаешь извозчи-ком на других. Зачем!?

Во взгляде Сергея я читал схожее раздражение россказнями отца, к которому под-мешивался довольный блеск глаз.

В тот день второй, последней точкой, значился «Меркурий». Это была «моя вотчи-на», клиент, которого с объединением привнес я, а не Сергей. Такое незримое разделение, обозначившееся с самого начало, шло сквозь всю нашу деятельность – я и Сергей, каждый из нас, преимущественно поддерживали контакты именно с изначально «своими» клиен-тами. Потому я привычно поднялся к Сене на второй этаж, оформил накладные на выгруз-ку, заметил, что тот не один, шепнул «зайду после разгрузки» и спустился обратно, пошел к складам. Поеживаясь, Сергей прохаживался по рампе, отец стоял внизу у ленты, шедшей в подвал, курил. «Газель» нависла распахнутыми дверцами будки над зевом подвала. Мы выгрузили и сдали товар за полчаса, и я снова пошел к Сене. Тот уже был один, я кивнул, показав из кармана куртки краешек пачки денег.

– Так, ну сейчас я посмотрю по вам по выплатам! – нарочно громко произнес Сеня, вызвав у меня улыбку, отработанным движением потянул на себя выдвижной ящик. Я метнул в открывшийся зев пачку, Сеня накрыл ее листом бумаги и задвинул ящик. – Ну, возвратов у вас никаких нет! Платим мы вам в срок, вчера была оплата… А за эту партию, как и положено по договору, через семь банковских дней!

Я улыбался. Сеня тоже. В момент улыбки глубокие морщины его лица еще сильнее вреза́лись в кожу, делая его похожим на Бельмондо.

– Че, как вообще торговля? – произнес Сеня, располагая меня к беседе.

– Да нормально… – пожал я плечами и сел за стол напротив. – Как-то непонятно… На жизнь хватает, так-то грех жаловаться… но как-то непонятно…

– А я квартиру купил! – выдал радостно Сеня, обнажив в улыбке ровный ряд искус-ственных верхних зубов, добавив на мое восклицание удовлетворенно. – Дааа!

– Круто! Поздравляю! – я протянул руку, Сеня сжал ее в своей сильной ладони. – В долевке купил или так… уже готовую?

Разговор завязался с жаром. Сеня рассказал, что купил квартиру в долевом строи-тельстве, что сдача дома к концу года, что застройщик вроде как компания надежная, что дом кирпичный и стены толстые и этаж хороший и планировка тоже, что денег он внес половину, а остальное надо успеть внести до конца строительства, и что раздает теперь Сеня, таким как мы, заказы налево и направо, дабы заработать деньги.

– Но своим я сразу сказал – прописывать никого нихуя не буду! – резко произнес Сеня, переменившись в лице, обретшем металлические черты. – Пусть хотят, обижаются, не обижаются! Ни жену, ни ребенка… Мне похую – прописывать никого не буду!

– Че эт ты так со своими жестко, Сень? – удивился я, стараясь поддерживать преж-ний дружеский тон беседы, но напрягшись изрядно, услышав такое.

– А хватит! Я своей жене так и сказал… Она ж у меня вторая… Я же раньше тоже был женат… Вот с той я и нахлебался так, что зарекся на всю оставшуюся жизнь! – Сеня махнул рукой, рубанул воздух, будто отрезал, обозлился взглядом.

– А че случилось то? – аккуратно поинтересовался я.

– Ды че… Я же после развода с первой женой без жилья остался! – Сеня, увидев мое вытянувшееся удивлением лицо, продолжил. – Да! Меня бывшая без квартиры оставила… Выкинула на улицу!

– Как это… выкинула на улицу? – растерялся я.

– Да как! Да вот так! Она с несовершеннолетним ребенком, квартира однокомнат-ная… – Сеня пустился в юридические особенности того случая, из-за которых он и оказал-ся на улице. – Она там все грамотно сделала! Это я – лопух был! Думал – любовь, семья… Как же! Баба ушлая попалась, а Сене пришлось потом несколько лет без жилья мотаться! Как бомжу… Да я и был бомжом натуральным!

– Как это без жилья?? – удивлялся я все сильнее. – А где ж ты жил?

– А я в Москве устроился в фирму, которая рыбой торговала мороженой, кладовщи-ком! И там же и жил на складе!

– Как это??

– Да вот так! Я там числился кладовщиком, потом договорился и на ночного сторо-жа тоже, и мне выделили там комнатку дежурную небольшую, где можно было только по-спать и все! – Сеня обвел взглядом свой кабинет. – Да вот примерно как эта была комнат-ка! Метров девять, не больше… Там у меня стоял топчан, холодильник, телевизор, плитка электрическая… И я днем работал кладовщиком, а ночью охранял… А потом я еще и за уборщика стал получать! Устроился уборщиком на полставки… Там в конце смены нужно было убирать, мыть полы… Рыба же… Вот я и убирал… И так три года жил… Днем кладов-щик, потом все уходят, я переодеваюсь, начинаю уборку, уберусь, поужинаю и уже ночью охранником… А утром снова на работу кладовщиком в этот же склад… Так и жил на скла-де, ставил себе крыжики за каждый день, считал каждую копеечку!

Сеня рассказывал, жестикулировал руками, загибал пальцы, я не перебивал. Слиш-ком велико было мое удивление услышанным. Сеня открылся мне совсем с другой сторо-ны, в долю секунды изменив мое понимание его персоны в кардинально противополож-ную сторону. Я вынырнул мыслями из его рассказа минут через двадцать, спохватившись, что меня ждут внизу, торопливо распрощался с Сеней, сбежал вниз по ступенькам и выс-кочил из торгового зала на улицу к стоянке. Будка нашей «газели» высилась над прочими машинами посреди внутренней стоянки «Меркурия». Я открыл дверь. В кабине было теп-ло, натоплено. Нахохлившись, Сергей сидел на своем месте, посмотрел на меня разомлев-шим взглядом. Отец курил, облокотясь на руль.

– Заждались!? – выпалил я, улыбнулся и запрыгнул в кабину, захлопнул дверь. – Задержался немного, заболтался с Сеней, прошу прощения!

– Все? – буркнул Сергей одними выпяченными губами.

– Да все! Деньги отдал, все нормально! – я глянул на отца. – Поехали!?

На обратной дороге мы о чем-то общались. Но я все возвращался мыслями к исто-рии Сени, крутил ее в голове и так и сяк, примерял даже на себя, вздрагивал и снова отда-лял. История мне казалась невыносимо тяжелой, я понял, что в такой ситуации, наверняка бы сдался и сник. В тот момент я понял природу жесткости и циничности Сени, будто на-шел ей оправдание. Именно циничность в его характере все годы нашего знакомства от-талкивала меня от личности Сени. Теперь же я хотя бы стал знать ее истоки. «У каждого свои скелеты в шкафу», – подумал, помнится, тогда я.

Как-то утром я ехал на маршрутке на работу и заметил через дорогу на заброшен-ном павильоне деревянный щит с крупными буквами «ПРОДАЮ» и номер сотового теле-фона. «Пазик» проехал мимо, спустился к Т-образному перекрестку напротив авторынка и поверну влево, распахнул двери на остановке. Я продолжал думать о павильоне. Место виделось мне неплохим, вечером я позвонил по указанному номеру. Оказалось, что па-вильон продается с участком земли под ним в двадцать соток. И что самое важное, земля по документам была в собственности, а не в долгосрочной аренде.

– Миллион, – ответил голос на мой вопрос о цене.

Оставшиеся десять минут пути я думал об открывшейся перспективе. Цена не явля-лась высокой, даже чуть заниженной для такого участка, по моему мнению. «Красная ли-ния, место довольно удобное, район, конечно, полудебильный, но… и авторынок рядом…» – думал я, раскладывая вопрос по полочкам в своей голове. До вечера я забыл об объявле-нии, пока вновь не проехал мимо него. Через неделю я сказал о павильоне Сергею.

– Да ну, Роман, да нахер он нужен!? – скривился напарник, будто проглотил кусок лимона. – Какой-то кусок ржавого железа за миллион!

– Серый, да дело не в железе… Оно никому и не нужно… Там земля главное, этот участок важен, двадцать соток в собственности у дороги около авторынка, по мне так вполне интересная покупка. Там можно потом что угодно построить… Да! Коммуникации все подведены, я спрашивал… так что… – высказал я все видимые мною доводы. – Тысяч восемьсот, мы найдем точно… Двести еще найти сможем, если нужно будет… У тебя там что-то есть в заначке, ты ж сам говорил… У бати моего можно занять, если что…

– А Анатолий Васильевич даст? Ну, у него есть деньги? – засуетился в словах Сер-гей, внимательно глянул на меня.

– Даст, я думаю… а почему б ему не дать…? – пожал я плечами.

– Ну… – Сергей вновь сморщился. – Роман, ну, тебе что, прям вот кажется, что это интересная тема? Мне кажется, что это ерунда какая-то… Отдавать миллион за какой-то павильон, даже просто участок… Это потом его надо сносить, куда-то вывозить, а потом деньги на строительство нужны… а у нас их нет… Да ну, Роман, мне как-то не нравится!

На этом разговор бы и закончился, но через пару дней мы втроем после работы проезжали на «мазде» мимо павильона, ехали по домам. Я ткнул пальцем в стекло и бур-кнул: «Вот тот павильон, Серый!»

– Роман… ну позвони, узнай, что там и как… – нехотя произнес напарник, в его сло-вах для меня слышалось другое – я понимаю, ты настаиваешь, но мне это неинтересно, но раз ты настаиваешь, то звони, узнавай, бери и суетись.

«Ничего не меняется, люди не меняются и Серый не изменится… Все так и будет постоянно, я буду рыть землю, приносить что-то новое, выносить это на обсуждение, а Серый будет надувать чванливо губы… а я буду преодолевать его осторожность, как он выражается… Утомляет все это, утомляет… Невозможно идти семимильными шагами с человеком, заточенным под черепашьи осторожные шажки… Никуда с таким не придешь, хорошо, что скоро все это кончится», – думал я тягостно, в очередной раз испытывая разо-чарование в отклике партнера, произнес вслух: «Хорошо, завтра позвоню с утра…»