Текст книги "Манипулятор. Глава 041"

ГЛАВА 41

Посреди недели приехала машина из Орла, привезла товар и загрузилась нашим. Мы сидели втроем в офисе, когда около четырех часов вечера в дверь постучали.

– Да! – гаркнул Сергей из-за стола, и дверь открылась.

– Здравствуйте, я загрузился, мне на складе сказали, что документы на дорогу в офисе! – вошел уверенными шагами в нашу комнатушку водитель, крупный мужчина моего телосложения, принеся с собой запах мазута, дизельного топлива и табака.

Я сидел у двери, закинув на манер Сергея одну ногу на другую боком. Сергей пре-бывал в полурасслабленном состоянии, откинувшись на спинку кресла. Ни выкрик «да!», ни появление водителя не заставили никого из обоих активизироваться. Лишь Вера под-скочила, схватила заготовленные накладные и начала их просматривать.

– Сереж, надо поставить печать и подписать! – сказала она, протянула документы мужу. Тот нехотя подался вперед, навалился локтями на стол, взял печать, два раза вяло ей стукнул по бумагам и протянул документы водителю.

«Подпись не поставил», – машинально отметил я мысленно, не зная зачем.

– И подпись еще поставьте! – пробасил водитель непререкаемым тоном.

«Молодец водила», – вновь отметил я, ухмыльнувшись про себя и внимательно вце-пившись взглядом в лицо Сергея. Снова, сам того не осознавая, я следил за его реакцией. Выражение лица Сергея с расслабленного тут же изменилось на недовольное и… и что-то еще, едва уловимое переплелось в чертах его лица с недовольством… Что-то еще… Не ме-няя отрешенной позы, я продолжал внимательно следить за событиями. Сергей нервным движением руки вернул накладные себе, демонстративно небрежным росчерком поставил подпись и раздраженно отпихнул по столу накладные в сторону водителя.

– Вот теперь порядок! – отчеканил тот, глянул на Сергея, распрощался и вышел.

Я прокрутил в своей памяти сценку заново. Остатки сомнения улетучились почти полностью – я давал себе 99,9%, что водитель раскусил Сергея. Раскусил в чем? В том, в чем неосознанно подозревал напарника мой мозг и что я осознал лишь в процессе – Сер-гей специально не хотел ставить подпись на этих накладных. Хм? Я задумался. Зачем? Я понимал, что эта бартерная операция шла мимо налоговой – получается, напарник не хо-тел подставлять через подпись свою фигуру. Выглядело довольно неубедительно, ведь та-ких операций у нас было больше половины. Да и печать на накладных была. Я понимал, что при соответствующих налоговых действиях, наша фирма все равно не отвертится от своих уловок. В моих глазах такая осторожность Сергея выглядела нелепо. «Странно», – подумал я, пожал плечами и ради любопытства, стал копаться в памяти, выуживая оттуда подобные случаи.

9 ноября Сергей вернулся в офис к двум часам дня.

– Роман, ты все, уже за квартиру рассчитался или еще нет? – спросил он, переведя дыхание и закончив диктовать жене суммы, полученные им в «Темпе» и в «Форте».

Я ответил, что осталось всего четыре неоплаченных метра, Сергей предложил по-делить имеющиеся наличные деньги, я согласился. Мы выписали себе очередную «пре-мию» по шестьдесят тысяч и уехали с работы на час раньше обычного, в пять. Через пол-часа я был уже в офисе строительной компании и внес последнюю сумму денег за кварти-ру. Бухгалтер выписала мне все документы и самый главный – акт о полной оплате квар-тиры. Домой я не шел, а парил. Меня не покидало ощущение, что именно в это время со мной продолжает происходить какое-то необъяснимое чудо – я стал обладателем собст-венной квартиры. И тот слегка безумный и дерзкий шаг – решение подписать договор на двухкомнатную квартиру, имея деньги лишь на однокомнатную – оправдался! «Удача лю-бит смелых!» – крутилось в моей голове, пока я парил три остановки домой. Это было что-то невероятное! Я не витал в облаках, я знал окружающую действительность – знал, что подавляющее большинство моих сверстников покупало квартиры на средства родителей или получали жилплощадь по наследству от бабушек и дедушек. Иные варианты обрете-ния жилья случались крайне редко. И потому я понимал, что произошедшее со мной – чу-до в чистом виде! Я, как слепой котенок, полагавшийся лишь на свою интуицию и всячес-ки к ней прислушиваясь, совершил рискованный шаг – отнес все наши с отцом шестилет-ние накопления в долевое строительство, и риск обратился огромной удачей. Я забежал домой, выпалив новость тут же с порога отцу. Тот буркнул «ну, хорошо» и ушел курить на балкон. С матерью отношения пребывали все в том же молчаливом напряженном ней-тралитете. Она, услышав звуки моего появления, тенью вышла из своей комнаты и появи-лась на кухне. Я сидел за столом и ужинал. На мать было смотреть совестливо и страшно. Она сильно опустилась внешне, будто состарилась лет на десять и выглядела на все шестьдесят. Постоянное пребывание в агрессивно-депрессивном состоянии делало свое дело – мать потухала на глазах. Ее наполовину седые волосы отросли ниже плеч, против обычной короткой стрижки это смотрелось дико. Кожа, от нехватки солнечного света, ста-ла вялой и блеклой. Особенно на лице – глубокие складки образовались на щеках, лишь гипертрофированно подчеркнув одутловатую дряблость кожи. Мать была одета во что по-пало, совершенно не следила за собой, как бывает с людьми, утратившими связь с окружа-ющим миром. Глаза матери говорили именно об этом – пустые, безжизненные, полные бо-ли. Они стекленели и тускнели с каждым днем все больше. Я все чаще гнал от себя плохие мысли, навязчиво лезшие в голову. «Мать долго не протянет», – думал я, содрогаясь при осознании их. И именно поэтому я совестливо не мог смотреть в такие глаза матери – я ощущал полную свою беспомощность. Я понимал, что ничем не могу помочь. Все мои робкие попытки наладить контакт с матерью натыкались на шквал агрессии и отборного мата. На мою голову, не сдерживаясь ничем, выливались все проклятия, какие только можно было придумать в контексте нашей семьи – я значился в глазах матери отцовским холуем, папенькиным сыночком, пристроившимся ради собственного блага к более силь-ному из родителей и трусом, бросившим мать валяться на кровати и подыхать. Зачатки моего сочувствия матери и желания ей помочь сметались такой агрессией под чистую, освобождая место встречной злости и ненависти. Это был абсолютный тупик. После нес-кольких попыток наладить отношение с матерью и как-то вернуть ее к нормальной жизни, я понял одно – надо оставить ее в покое и надеяться на лучшее. В короткие часы моего пребывания дома отцу доставалось не меньше. Мать поливала его матом, обзывая попутно жлобом, колхозником, трусом и мудаком. Отец терпел нападки молча, иногда улыбаясь в ответ, чем вмиг доводил мать до белого каления. Иногда отец не выдерживал и отвечал словесно, словно подкидывал дров в костер материнской злобы, который тут же вспыхи-вал, и ругательства на голову отца лились еще с большим бешенством. То, что у матери начались проблемы с психикой, мог понять любой человек в здравом уме.

– Что, все… расплатился за квартиру? – буркнула агрессивно мать, войдя.

– Да, все, расплатился полностью… – сказал я, ожидая начала нападок.

– Ну вот теперь, наконец, съедешь в свою квартиру и живи там! – произнесла мать, насыпая дергающейся в руках ложкой кофе в чашку, не мытую уже пару недель и оттого всю бывшую в липких кофейных потеках.

– Буду жить там, – нарочито нейтрально произнес я, зная на опыте, как чувствитель-на мать к любой другой интонации.

– Вот и молодец, нечего сидеть на шее у родителей! Заселяйся, заводи семью, же-нись, только оставь меня в покое! – мать произнесла окончание фразы с хорошо знакомой мне эмоцией, после которой обычно следовал срыв на крик и истерику.

– А я тебя и так не трогаю… – сказал я.

– Да конечно не трогаешь… – мать налила в чашку кофе, приподняла ее за блюдце над столом и начала помешивать ложкой напиток. – Никто не трогает… ни ты, ни твой па-паня! Хорошо оно, против матери-то вдвоем, да!?

Маховик истерики запустился. Я приготовился терпеть.

– Да никто против тебя ничего не делает, ма, – сказал я, стараясь не встречаться с испепеляющим злобой взглядом матери.

– Конечно, ничего не делаете! Только и ждете… ты, да твой любимый папаня, что я сдохну! Вот вам!! Видел!! – сунула мать дулю почти мне в лицо. – Хер вам я сдохну!! По-нял, ты!!?

Я промолчал. Мать, постояв несколько секунд так, качаясь из стороны в сторону то ли от напряжения, то ли от слабости, развернулась и побрела к себе в комнату. Я легко от-делался, но аппетит пропал. Я ковырялся вилкой в тарелке и думал, что если и существует ад на земле, то он именно в нашей квартире. Жизнь, какой жила наша семья, была именно адом для всех троих. И где-то вдали, на расстоянии одного года для меня мерцал малень-кий огонек света – намечалась сдача моей квартиры. «Дотерпеть один год и все, – думал я, – просто дотерпи, получишь квартиру, сделаешь ремонт, переедешь туда и все забудешь… а там, глядишь, и все наладится». И я думал о том, что мать и отец уже точно не уживутся вместе, что разъехаться надо и им, нам всем нужно было разъехаться, чтоб потом жизнь сама определила, как нам быть дальше. Я, будто для спасения своего душевного равнове-сия, нарисовал в своей голове некую счастливую картинку из будущего – я и Наташа, жи-вем в моей новой квартире, все хорошо, мы счастливы и впереди все только прекрасно. Я глянул на часы – пора было идти встречать Наташу после работы. Я натянул джинсовую куртку, нацепил на голову бейсболку и вышел из дома. С погодой везло, поздняя осень об-ходилась без дождей, оставляя прохладный воздух и город сухими и не промозглыми. Я поднял воротник куртки, сунул руки в карманы джинсов и потопал к Наташе. В половине десятого я вошел в ее павильон. Наташа улыбнулась мне, и я тут же почувствовал, как ощущение проблем в наших отношениях вернулось в мою душу. Сердце беспокойно зачастило.

– Все, сегодня отдал последние деньги за квартиру, – поделился я радостью, пере-полнявшей меня весь вечер.

– Все!!?? Последние!!?? Теперь квартира твоя!? – восторженно расплылась в своей шикарной улыбке Наташа и, едва я утвердительно кивнул, захлопала в ладоши. – Ура!

Мы обнялись. Я улыбнулся, но внутри меня зазвенел тревожный колокольчик – я всматривался в глаза Наташи, та прятала их от меня, не выдерживая встречно взгляда. Я сел на стул и был рад естественной передышке – Наташа надо было подготовить павильон к закрытию, и она вернулась к работе. Я погрузился в мысли, изредка перебрасываясь с девушкой короткими фразами.

– Мне кажется, в наших отношениях какой-то застой, – произнесла Наташа, оказав-шись рядом со мной, поставив колено на соседний стул и опершись так на него. В моей памяти не отложился момент перехода нашей обыденной беседы к такой фразе Наташи. Я вышел из раздумья.

– Ты так думаешь? – посмотрел я на нее, понимая прекрасно, что так думаю и я.

– Да, мы последнее время как-то меньше встречаемся, реже бываем вместе… – про-изнесла Наташа спокойным и откровенным тоном и тут же отвлеклась на что-то по рабо-те. Я остался один в углу павильона на стуле. Было о чем подумать. Мозг сразу начал ли-хорадочно искать выход из сложившейся ситуации. Наши отношения и вправду зависли в точке безразличия. Я гнал от себя прочь самую очевидную мысль, но она вновь и вновь липла к мозгам – мы оба друг к другу остыли, так и не разгоревшись.

– Знаешь, я подумал… – начал я, цепляясь за отношения. – Я понимаю, пока кварти-ра достроится, ждать долго, еще целый год, потом еще ремонт… в общем… я подумал, мы можем снять с тобой квартиру и начать жить вместе. Поживем год на съемной квартире, а потом, как моя достроится, переедем уже в нее…?

Я произнес эту фразу с неким трудом, но при этом совершенно твердо, приняв для себя однозначное решение.

– Да нет, я думаю, это совсем ничего не решит… – сказала Наташа спокойно, мотну-ла головой и принялась мять пальцами обивку спинки кресла.

Меня как обдало холодным душем. Я понял, что пути преодоления застоя в отно-шениях я и Наташа выбрали диаметрально противоположные. И как-то сразу стало легче. Словно что-то, самому себе навязанное и записанное в важное, вдруг разом отвалилось за простой ненадобностью.

– Ну… если ты думаешь, что не решит, тогда пусть будет все так, как есть… – произ-нес я, посмотрел на девушку, улыбнулся. – Я не против… Подожду тебя на улице, подышу воздухом…

Наташа понуро кивнула и торопливо вернулась к работе. Я вышел на улицу. Про-хладный воздух окутал мое лицо, заставив меня поежиться и сунуть руки в карманы джинсов. Я втянул голову в воротник и принялся мерить шагами кривую тротуарную плитку. «Может, оно и к лучшему, – думал я, – снова ничего не вышло… отношения завя-ли… и, что странно, бороться за них уже и не хочется… а толку бороться одному? Пора уже заканчивать с этим идиотизмом… странно… хотя, что странного? Ни я, ни она друг друга не любили изначально… На что рассчитывал, не понятно…»

Дверь павильона распахнулась, за ней следом в темноту вырвался прямоугольник света. Наташа и еще две девушки вышли на улицу, закрыли павильон. Рольставни двери поползли вниз. Наташа стояла подле них и смотрела на меня, я на нее. Жужжание прекра-тилось, Наташа повернула ключ, вынула его, распрощалась с девушками, подошла ко мне, произнесла: «Я все».

– Молодец, – улыбнулся я. – Ты завтра работаешь?

– Да, завтра тоже работаю, – сказала она, поеживаясь от осенней зябкости.

– А послезавтра в субботу? – сказал я тем же спокойным тоном, понимая, что нам всего лишь нужно оформить что ли как-то специально наши отношения, например, чест-ным разговором в тихом кафе. Мне не хотелось вот так… на остановке… до которой от па-вильона было всего десять шагов.

– В субботу выходная… – сказала Наташа таким же тоном и даже будто со схожими мыслями.

– Тогда вечером в субботу увидимся? Я тебе позвоню после обеда… – произнес я, ухмыльнулся и заботливо приподнял Наташе воротник пальто повыше.

– Хорошо, звони… – сказала она.

Автобус подошел вовремя, выручив нас от придумывания уже лишних слов. Мы распрощались, Наташа зашла в автобус, я, приподняв воротник куртки повыше, сунув ру-ки в джинсы, обошел автобус сзади и, не оглядываясь, перешел на другую сторону улицы. Дома я открыл ежедневник, записал – «09.11.06 63.840 4м² 60.89м²». Подчеркнул снизу все строчки, написал – «Итого: 885284». Несколько минут смотрел в открытый ежеднев-ник, ища в этих строчках цифр ответ на чудо, произошедшее со мной. Крайне выгодный договор долевого строительства защитил меня от гигантского скачка цен на недвижи-мость. По договору я переплатил сверх начальных восьмисот пятидесяти тысяч рублей всего лишь какие-то тридцать пять. Это были сущие копейки по сравнению со стоимос-тью квадратного метра жилья, которая перевалила за двадцать четыре тысячи и почти удвоила стоимость моей квартиры. Я закрыл ежедневник, лег в кровать и еще долго не мог уснуть, вспоминая и анализируя тот день, когда мне пришла в голову мысль купить квартиру. Я вспоминал свои ощущения и, уже погружаясь в сон, пришел к ответу – что-то внутри меня, сильное и значимое, приняло за меня это решение и я, лишь повинуясь этому движению, повинуясь слепо и доверительно, не прогадал. Интуиция? Я старательно запомнил ощущения того момента, чтоб не пропустить их вновь, и уснул.

В субботу мы встретились с Наташей в центре на проспекте около шести вечера. Ночная темнота стремительно сокращавшегося светового дня добивала сумерки, почти полностью вступив в свои права. Виноватый вид и взгляд Наташи говорил мне обо всем, но я совершенно не хотел знать никаких подробностей. Я понимал, что этим вечером мы расстанемся.

– И как же нам теперь быть? – сказал я, сидя в кафе за столиком напротив Наташи. – Отношения у нас и вправду застряли… видимся мы редко и… как мне кажется… обоих это устраивает.

Наташа молчала, она изредка потягивала через трубочку молочный коктейль. Я взял их два, себе и ей, свой же практически выпил сразу, остатки машинально помешивая трубочкой, лишь бы занять руки и заполнить паузу ответного молчания Наташи. Мне сна-чала казалось, будто она упорствует и настроена враждебно, но после ее первого тихого «да», я понял, что девушка растеряна и подавлена.

– Да? Что да? – переспросил я.

– Устраивает… – сказала Наташа, постоянно смотря перед собой вниз и поглядывая на меня лишь робкими урывками.

– И что мы с этим будем делать? – миролюбиво сказал я.

– Не знаю… – тихо произнесла она.

– А кто ж знает? – сказал я. – Ты ж не хочешь жить вместе… Я предложил… Друго-го способа улучшить наши отношения я не знаю… Ты работаешь много и допоздна, живем мы в разных концах города, а так будем жить вместе, это, я считаю, лучше, чем так, как у нас сейчас…

– Да… – тихо произнесла Наташа.

– Что – да? – сказал я.

– Лучше… – также тихо вновь произнесла она.

– Но ты ж не хочешь… – сказал я без малейшего обвинения в голосе.

– Не хочу… – ответила Наташа честно, почувствовав мой настрой.

– Вот и я о том же… – выдохнул я, оглядевшись по сторонам.

Пора было заканчивать. Я не хотел тянуть жилы ни из девушки, ни из себя. Обоим было все ясно, просто кто-то должен был произнести нужное слово.

– Ну что… между нами все? – посмотрел я на Наташу.

– Да… – тихо сказала девушка и заплакала.

Только не женские слезы! Я сразу почувствовал себя виноватым во всех смертных грехах. Я представил картину со стороны – здоровенный почти стокилограммовый детина под метр девяносто с суровым выражением лица и хрупкая точеная блондинка чуть выше метра шестидесяти… тихо плачущая. Ну и кто здесь мудак? Да уж…

– Наташ, ну чего ты плачешь? – сказал я, слова застряли в горле, фраза смялась.

– Не знаю… – прошептала она.

– Ну… не плачь… – сказал я и тяжело вздохнул. – Все будет хорошо… Ну, не полу-чилось у нас… такое случается…

Наташа вытерла слезы, полезла в сумочку и достала картонную коробочку, произ-несла: «Это тебе… с днем рождения…»

Я взял коробочку, открыл – коричневый дешевый кошелек. «Рублей за триста куп-лен в переходе на бегу», – подумал я.

– Я же тебя тогда не поздравила, не подарила подарок… – добавила девушка и вновь пустила слезу.

Я растерялся. Подарок спустя полгода? Зачем?

– Спасибо, Наташ, мне очень приятно… – выдавил я из себя.

– Угу… – кивнула девушка, утирая слезы.

Я собрал всю свою недоразвитую циничность и надавил этими крохами на природ-ную жалость, не давая ей разрастись и сделать какой-нибудь глупый шаг – например, про-должить тянуть умирающие отношения. Я много раз допускал такую ошибку, и лишь те-перь у меня хватило силы воли и разума, не повторить ее в который раз. Меня спасло от-сутствие любви к Наташе. Если бы я любил ее хоть немного, ну совсем чуть-чуть – я бы пошел на попятную. Я не купился на слезы, что-то внутри меня подсказывало, что я по-ступаю верно. «Так будет лучше для нас обоих», – решил я.

Наташа перестала плакать. Мы посидели еще минут десять, допили коктейли и рас-прощались тут же, еще в помещении кафе. Никакого негатива, мы разошлись тихо. Я знал, что мы еще будем видеться, и я не хотел при встрече стыдливо опускать глаза. Ведь Ната-ша не сделала мне ничего плохого. Она же не виновата, что тоже не любила меня. Я сбе-жал по ступенькам кафе и пошел энергичным шагом, чтоб поскорей набрать между нами физическое расстояние, соответствующее душевному. Снова, как и год назад, я шел по проспекту в такой же зябкий вечер поздней осени, ветер кружил по тротуару чахлую па-лую листву. Я поравнялся с вывеской «Чистое небо» и остановился – смотрел на входную дверь клуба через дорогу и думал, что именно на этом месте год назад Наташа пробежала мимо как мимолетное видение, и я дал себе шанс на еще одну попытку отношений. Я вдруг засмеялся, мысль показалась мне тонкой шуткой жизни – год назад я безысходно понял, что никогда не буду иметь отношения с такой шикарной девушкой как Наташа, и отношения ту же завязались. И прекратил их, по иронии Судьбы я же. Я зашагал в сторо-ну гостиницы, продолжая посмеиваться и зная, что через некоторое время смех сменится горечью.

Машина Вадика стояла на привычном месте. Я за несколько шагов заметил, что он в салоне не один – на соседнем сидении над подголовником виднелась копна женских вьющихся волос. Я плюхнулся на заднее сидение без приглашения, подозревая, что девушка – очередная ночная клиентка, развлекавшая Вадика задушевными разговорами. Через мгновение, по тому, как угловато и неловко вел себя Вадик, я все понял и не стал мешать парочке, деликатно распрощался и потопал по улице в направлении дома. Мне бы-ло о чем подумать.

Дома, раздеваясь, я наткнулся на подарок. Я забыл о нем, коробка уютно лежала во внутреннем кармане джинсовой куртки. Я достал кошелек, покрутил его в руках, зашел в комнату, вытянул ящик письменного стола на себя и замер. В ящике лежал черный коше-лек – подарок Риты. «Тоже куплен в переходе на бегу», – подумал я. Мне стало обидно, просто по-человечески обидно. «На бегу», – застряло у меня в голове. Рита… Наташа… Эдакие отношения «на бегу», лишь бы-лишь бы. Вот и результат.

Я швырнул коричневый кошелек к черному. Замер. Достал обратно оба. Пошел к мусорному ведру и еле сдержался, чтоб не выкинуть их. «В конце концов, у меня действи-тельно нет кошелька, надо оставить себе один и привыкать носить деньги по-нормально-му», – подумал я и вспомнил кошелек Сергея – массивный аксессуар важности и демонст-ративной успешности. Я задумался в выборе. Коричневый кошелек был сделан из не сов-сем дерьмовой кожи, черный на ощупь казался задубевшим – я бросил его в ведро, корич-невый отправил обратно в ящик и лег спать.

Наступило самое дурацкое время в наших краях – поздняя осень до первого насто-ящего снега. Жутко тягостное время. Я нащупал действенное средство против ноябрьской бесснежной темноты – спорт. Я продолжал заниматься в зале – таскал штанги и гантели три раза в неделю, что сказывалось на здоровье, тонусе и внешнем виде. Сергей косился на мои медвежьи движения тела, а джинсовая куртка стала в обтяг. За год из регулярно выпивающего куряги, ведущего клубный образ жизни, я превратился в упитанного розо-вощекого здоровяка под центнер весом.

Я совсем не переживал из-за расставания с Наташей. Забыл буквально на следую-щий день, словно мы никогда и не встречались. Помимо спорта оставались еще четыре свободных вечера, и я не знал чем заняться. Вовка месяц как пребывал в отцовских забо-тах – Лера родила в октябре Ромку. Нечасто называют детей в вашу честь, я был горд и искренне рад за друга. Мне было приятно, что Вовка, наконец, после стольких мытарств обрел свой семейный очаг. О своих отношениях с женским полом я стал думать философ-ски – недостаток одного, компенсируется другим. Так и было – наша фирма продолжала набирать обороты. Каждый месяц прибыль повисала безналичным излишком на ее счету или оседала наличными «премиями» в наших карманах. Без лишних усложнений жизни, моя перспектива выглядела просто и приятно – заработать за год деньги на ремонт кварти-ры, сделать его, купить, наконец, свою первую машину и на новом авто въехать в новую квартиру. Шоколад, да и только! Но мною все сильнее завладевала другая мысль – та са-мая, что родилась в одно мгновение с сотнями видениями и картинками в моем сознании в болезненную ночь. И эта мысль давила зачатки моих мещанских мыслей. Я все сильнее ощущал, что то, что со мной происходит, не финальная точка моей жизни, не та деятель-ность и не то место, где я пущу корни и начну обрастать покоем, уютом вместе с женой и детьми. Меня настойчиво изнутри что-то толкало дальше. Ночами, засыпая, я старался прокрутить эти всполохи снова и снова по памяти, выходило сумбурно – я пытался уло-вить их смысл, выстроить из фрагментов стройную законченную конструкцию, но удава-лось лишь частично. Я понимал, что смысл в них, но постичь его был не в силах. Я вновь доверился интуиции. И все мои мысли, незримо, но отчетливо для меня, стали собираться в одном направлении, в направлении Москвы. Я отчетливо чувствовал, что хочу дальше расти и развиваться как личность, не гася свою энергию в намечавшемся уюте. Иногда я ловил себя на мысли о том, что неосознанно просматриваю в интернете цены на квартиры в Москве, словно поиском занималось мое подсознание, ища ощупью верный путь вперед. И мысль о переезде все сильнее овладевала мною. Финансовая возможность была. Рынок недвижимости, скакнув вверх ценами, словно выдохся и замер неустойчиво на одной от-метке. Цена моей двухкомнатной квартиры сравнялась с ценой однокомнатной на окраине Москвы или сразу за МКАДом. Разница, если и была, то незначительной. Двести-триста тысяч. Я бы смог такую сумму взять из фирмы. Мысль села в голову прочно. Я крутил ее со всех сторон. «Если достроить квартиру, продать сразу, даже не делая ремонт, и тут же купить однушку на окраине Москвы, было бы супер!» – шевелилась я в голове назойливая мысль. «В любом случае, квартиры в Москве дешевле не будут, блин, там же еще часть денег отца… ну, с ним как-нибудь договоримся, фирма же будет работать, доход будет… расплачу́сь с ним, да и все… а, если все получится, не… когда все получится, никаких если… то перееду в Москву, а фирма… ну, отец с Сергеем останутся и будут работать дальше… всем нормально, все при деле… не думаю, что Серый будет против… ему какая разница, я там или отец… начинали же работать вместе… ну, это так… на будущее…»

– Ромыч, а ты не был в «Ме́тро»? – сказал Сергей, когда мы катили с ним в «мазде» в середине ноября по левому берегу. Напарник сделал ударение на первый слог, я же про-износил название нового крупного гипермаркета с ударением на второй, не привыкнув еще к его появлению. Гипермаркет построили за городом на левом берегу почти в диамет-рально противоположной точке от моего жилья.

– Серый, а че мне там делать? Он построен на твоем берегу, тебе близко и удобно, тем более на машине! А я же без машины, пока туда доеду, ночь наступит! – брякнул я, находясь в отличном настроении.

– Га-га-га! – засмеялся Сергей своим отработанным грубым смехом.

– Не, ну а че… – заулыбался я. – Построили его в каких-то ебенях, туда никак не до-ехать без машины… да и не зачем… че я там не видел!? Такой же гипермаркет, как и все!

Я отмахнулся, поглядывая в окно.

– Да не, там много таких товаров, каких нет в обычных магазинах! – сказал Сергей. – Мы теперь с Верко́м постоянно только там затариваемся. Не, ну так, по мелочи подкупа-ем что-то у дома в киосках, но в основном в «Метро» закупаемся. Там все товары извест-ных мировых фирм, а цены такие же, как на обычные наши товары в магазинах!

– Ох, да что ж там такого необычного в этом «Метро»!? – произнес я с сарказмом, взмахнул руками и посмотрел на Сергея.

– Ну, хочешь, поехали съездим!? – выпалил он, словно поджидал вопроса.

– Ну поехали! – ухмыльнулся я.

Через десять минут мы, припарковавшись на большой стоянке у огромного синего здания-куба, вошли внутрь и уперлись в электронный турникет.

– У меня карточка постоянного покупателя! – отбравировал тут же Сергей, сунул пластиковый прямоугольник к валидатору, тот пискнул, мы прошли внутрь. Сергей, уве-ренными движениями хозяина, повел меня по огромному залу. Я задрал голову вверх, огляделся – штабели, стеллажи до крыши, товары на поддонах, тематические экспозиции товаров. «Все, как везде», – подумал я, потеряв интерес и продолжив брести за напарни-ком. Мы бесцельно шлялись по разным залам торгового куба минут десять. Остановились у витрины с мобильными телефонами. Прям перед нами, на отдельной подставке на уров-не пояса лежал раскрытым серый телефон. «Nokia N71 Цена 13.700» – кинул взгляд я на ценник. Мы стояли с Сергеем, склонив головы вниз к телефону.

– Как тебе, нравится? – произнес он, взяв телефон в руки, покрутив, закрыв и обрат-но раскрыв «раскладушку» с хрустом. Телефон был навороченным – вторая камера и до-полнительный экран на внешней стороне крышки придавали аппарату весомости.

– Да так, ниче, – пожал я плечами и сказал как есть. – Я просто «Нокии» не люблю, у них меню самое дебильное из всех телефонов, будто кретин придумывал его логику. У Вовки была как-то «Нокиа», я в ней так и не разобрался, тыкал-тыкал в кнопки, заебался, но так ничего и не понял. А так… внешне смотрится хорошо – две камеры, два экрана, уве-систый такой…

Сергей выслушал меня, окинул внимательным взглядом, посопел еще несколько секунд, крутя телефон в руках, вернул на подставку.

– Че, хочешь купить? – сказал я. – Бля, дорого же, Серый! Пиздец, тринадцать… почти четырнадцать штук…

– Роман, ну у меня день рождения же скоро! – произнес Сергей так, будто даже обиделся на мое безалаберное беспамятство к приближающейся дате.

– О! Серый, точно! У тебя ж день рождения скоро! – вспомнил я.

– Вот! – удовлетворился он и с претензией добавил. – Я ж могу себя побаловать, в конце концов! И подарить себе на день рождения хороший телефон, а не ходить с этим!

Сергей потряс, сидящим на поясе чехлом с раздражавшим его телефоном.

– Ну, эт да, Серый! – развел я руками. – Тем более, этот – реальное говно, если уж честно говорить…

– Ну вот! – резюмировал тот.

Мы поплелись дальше, оказались через пять минут в продуктовом зале. Я пробе-жался взглядом по товарам – действительно, подавляющее большинство из них были им-портными, но не по таким уж невинным ценам.

– Ты «Хайнц» пробовал? – вдруг спросил меня Сергей.

– А че это такое?? – растерялся я.

– Кетчуп, соус такой, не пробовал что ли никогда!? – выпалил Сергей с заметной радостью, что подловил меня на незнании.

– Ааа… не… я вообще кетчупы не ем, это не для моего желудка… – отмахнулся я безразлично.

– Ааа, ну, у тебя желудок… – так же заметно расстроился Сергей, услышав весомую причину. – Просто он мне очень нравится… Классный кетчуп! Я вот другие есть вообще не могу, только «Хайнц»! Не, ну еще «Дольмио» хороший, его могу тоже съесть! И все!

– По мне, так похер какой кетчуп! – сказал я. – Они все из помидоров сделаны!

– Не, этот только из натуральных компонентов сделан, в нем нет никакой химии! – защищал с жаром Сергей свой выбор. – Я его спокойно ем, у меня только от него подже-лудочная не болит, а остальные не могу есть…

– А, ну, может быть, – пожал я плечами, потеряв интерес к теме беседы еще в ее на-чале, а сейчас глянув на ценники, отметив, что «Хайнц» дороже самых обычных отечест-венных кетчупов раза в три. – Мы с отцом, когда на той базе еще пивом занимались, я ви-дел, из чего делают эти кетчупы. Привозят концентрат томатный в бочках из Испании, разводят это говно водой и разливают по банкам – вот и весь кетчуп…

Я отвернулся от напарника и не спеша пошел вдоль витрин, чтоб утихомирить рас-тущее раздражение. Я знал, чем оно было вызвано – Сергей передо мной дешево набивал себе цену, меня воротило от самого приема и особенно от дешевизны. Хотелось поскорей вернуться в офис, а там и домой. Мы подошли к кассе, Сергей сделал какую-то незначи-тельную покупку, расплатился, мы вышли на стоянку.