Текст книги "Передышка в Арко Ирис"

Димитр Димов
Передышка в Арко Ирис

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Капитан Эстанислао Браво – болгарин, выступающий под испанским именем, командир батальона республиканской армии.

Беналькасар – политический комиссар.

Лейтенант Альварес – адъютант Эстанислао.

Хуан Фернандес – вожак боевого отряда анархистов.

Инес Монтеро – владелица поместья.

Пилар – бывшая горничная Инес.

Себастьян – агроном, управляющий поместьем.

Дон Луис – отец Инес.

Молинеро – крестьянин, отец Пилар.

Отец Сантьяго – местный священник.

Хоселито, Антонио, Пeдро, Гилермо, Николас, Амбросио – анархисты.

Сержанты и солдаты республиканской армии, солдаты боевых отрядов Иберийской конфедерации анархистов.

События развиваются в конце войны против фашизма в Испании в одном из уголков Андалусии, еще находящемся в руках республиканской армии

Действие первое

Внутренний дворик усадьбы (патио) с галереями в мавританском стиле, с колоннами, увитыми плющом и диким виноградом. В середине двора небольшой бассейн с фонтаном, возле него стол и несколько стульев. В глубине сцены, против зрительного зала, высокая стена со старинными двустворчатыми коваными воротами, ведущими в парк. Над стеной выступают верхушки пальм и темно-зеленые кожистые листья апельсиновых деревьев. На галереях за колоннами – слова и справа – двери, ведущие в дом. Безоблачное голубое небо, подернутое дымкой знойного полдня.

Себастьян сидит за столом с хмурым видом, курит, вздыхает потом встает и нервно прохаживается.

За ажурными воротами показываются Эстанислао, Антонио и Альварес.

Антонио. Ты чего запираешься?… Боишься, как бы не похитили старую деву?… (Разражается громким, пьяным хохотом.)

Себастьян (Эстанислао и Альваресу). Сеньоры?… (Раболепно кланяется им, не обращая внимания на Антонио.)

Антонио. Морено здесь?

Себастьян (пожимая плечами). Дона Хулиана я не видел со вчерашнего вечера.

Антонио. Врешь, мошенник!.. Если Морено еще нежится в постели с хозяйкой, зови его немедленно!.. Эти товарищи принесли ему приказ из штаба бригады.

Альварес (сухо). Зачем сообщать об этом гражданским?

Антонио. Бабка твоя гражданская, лейтенантик!.. Ты, видать, понятия не имеешь о вольной коммуне!.. У нас все гражданские наравне с военными, а военные забавляются, как гражданские.

Эстанислао и Альварес переглядываются в недоумении.

Альварес (с возмущением). Ты просто пьян! Даже в караульном помещении ты сидел за бутылкой коньяка.

Антонио. Коньяк мы давно прикончили! Пьем мерзкую, как сироп, малагу.

Альварес. Но хотя бы на посту надо воздерживаться и хранить военную тайну.

Антонио (искоса смотрит на него). О какой тайне ты лепечешь, лейтенантик?… Донье Инес известны все. военные тайны!.. А этот тип (показывает на Себастьяна) – ее доверенное лицо!.. Следовательно, незачем скрывать, что полковник Москера приказал сменить вас в окопах.

Альварес (с гневом). Да кто ты такой? Республиканец или франкист?

Антонио. Коль застали меня за бутылкой, значит, республиканец… Республиканцам сейчас только и остается, что пить.

Альварес. Лезешь в республиканцы, а рассуждаешь, как франкист.

Антонио. Зато в ваших штабах все наоборот, лейтенантик!.. Рассуждают, как республиканцы, а на деле франкисты. Там таких каналий полно. (Хохочет.)

Альварес. Не будь ты пьян, мы бы тебя сразу арестовали…

Антонио. Видали вы его! Да кто тебе позволит арестовать анархиста?

Эстанислао (спокойно, Альваресу). Не надо, Альварес!.. Товарищ хочет помочь нам.

Антонио (Эстанислао). Правильно, чужеземец!.. Я действительно хочу вам помочь. Попробую уговорить моих товарищей выйти на позиции, хотя мы вовсе пе обязаны подчиняться вашему полковнику… Как его… Моски-то, что ли? (Альваресу.) А ты, верно, обалдел, друг! Анархиста вздумал пугать арестом! (Смеется. Эстанислао.) Слушай, чужеземец, по правде говоря, мне осточертело сидеть в тылу и глядеть, как всякие канальи позорят республику! Чесануть бы по франкистам, а в тылу не разойдешься – тут ведь все фалангисты нацепили республиканские значки!.. И скажи спасибо, что я пьян, а то разрядил бы весь диск в твою башку. Терпеть не могу иностранцев, особенно когда не набрался.

Эстанислао. Почему же?

Антонио. Сам не знаю!.. В глазах темнеет, как их вижу.

Эстанислао. Тогда выпей еще!

Антонио вынимает из кармана бутылку и пьет.

Альварес (вполголоса, Эстанислао). Если б не вы, товарищ капитан, я бы дал ему по зубам.

Эстанислао. И зря!.. Он честный парень.

Антонио (подносит бутылку Эстанислао). А?… Не хочешь?

Эстанислао. Спасибо, приятель! (Берет бутылку и, отпив несколько глотков, ставит ее на стол. Вынимает пачку сигарет и протягивает Антонио.) Закуривай…

Антонио (радостно, с удивлением). Вот здорово!.. Утром выкурил последнюю.

Эстанислао подносит ему спичку и закуривает сам.

(Затягиваясь с наслаждением.) Никак не могу понять, почему ты мне нравишься! Наверно, я здорово пьян.

Эстанислао (резко меняет тон). Я объясню тебе! Ты вовсе не пьян.

Антонио. Да ну? Тогда почему ты не покойник?

Эстанислао (тем же тоном). Ты, как пролетарий, возмущен развалом в вашей вольной коммуне! По-твоему, лучше быть в окопах, чем смотреть на бесчинства Морено в тылу. А пьяным ты прикидываешься, чтобы скрыть свой страх перед ним.

Антонио (растерянно). Ты забываешься, чужеземец!

Эстанислао. Если ты ругаешь Морено как провокатор, чтоб узнать наше мнение, то могу прямо сказать: для нас, коммунистов, Морено – обыкновенный бандит и предатель республики.

Антонио (после паузы, глядя с изумлением на Эстанислао). Ты… с ума сошел!

Эстанислао. Это факт. Если ты с нами, то убеди своих товарищей выполнить приказ полковника Москера! А если против нас – не прикидывайся пьяным.

Антонио (в раздумье). А ты мне нравишься, чужеземец! Говоришь дерзости, рискуя жизнью.

Эстанислао. Я приехал сюда не для того, чтобы дрожать за свою жизнь.

Антонио. Вот за это я тебя и уважаю! А что касается приказа, то, думаю, наш славный отряд его выполнит… Но конечно, после того как мы обсудим этот вопрос па собрании.

Эстанислао. Тогда возвращайся в деревню и созывай собрание! Незачем сообщать Морено твое мнение. Он будет против.

Антонио. Не бойся! Мы не то, что вы. Мы не признаем ни вождей, ни тирании большинства. Но Морено должен вызвать кое-кого из города. Тебе известно, что здешняя коммуна – продовольственная база наших боевых отрядов?

Альварес. И бывшая собственность его любовницы, не так ли?

Антонио. Ты рассуждаешь как буржуа, лейтенантик. Глупо упрекать Морено за то, что он выбрал себе любовницу из аристократии! Ты бы сделал то же самое… (Себастьяну.) Ступай, каналья! Зови учителя!

Себастьян (пренебрежительно, со злостью). Я сказал тебе, что дона Хулиана здесь пет.

Антонио (гневно). А я хочу сам убедиться в этом, сукин ты сын! Марш вперед! (Снимает автомат с плеча.)

Себастьян (в панике). Сеньоры, заступитесь! Он сошел с ума! (Прячется за Эстанислао и Альвареса.)

Антонио (громко и продолжительно смеется). Не бойся, не трону я тебя, храбрец! Само твое рождение – позор для испанцев! (Закидывает автомат на плечо.) Идем! Один я не пойду, а то еще растрезвонишь повсюду» будто я бесчинствовал в частном доме.

Себастьян (в страхе, Эстанислао). Сеньор капитан! Запретите этому типу позорить дом почтенной женщины!

Эстанислао. Ступай! Пока мы здесь, ничего с тобой не будет!

Антонио (иронически осклабясь, Себастьяну). Сеньор!.. Ваш покорный слуга! (Снимает берет и раскланивается.)

Расстроенный Себастьян уходит в сопровождении Антонио в правую галерею. Эстанислао подходит к колоннам и внимательно разглядывает орнамент.

Альварес (глубоко вздыхает и присаживается на стул). О, республика, республика!.. Догадываются ли те, кто проливает за тебя кровь в окопах, каких выродков ты наплодила в тылу? Карамба! (Гневно ударяет кулаком по столу.)

Эстанислао (разглядывая колонну). Насколько иррационально и чувственно это арабское искусство!

Альварес. Завидую вам, товарищ капитан! Как вы можете сейчас рассуждать об арабском искусстве?

Эстанислао (не отрывая взгляда от колонны). А что же мне буйствовать, как ты?

Альварес (с горечью). Никогда еще поражение не казалось мне таким неизбежным.

Эстанислао (подходит к столу). Для коммуниста пет поражения, Альварес!.. Это лишь один из эпизодов пашей борьбы. В одних случаях мы побеждаем, в других – нет, по всегда идем вперед… Вот и все.

Альварес (вставая). Что делать, если анархисты откажутся идти в окопы?

Эстанислао. Надо сначала поговорить с Морено. (Смотрит сквозь ворота в парк.) Сюда идет патер! Чуть только у вас запахнет паленым – патер тут как тут.

Альварес. Да! Патер сопровождает душу испанца от колыбели до могилы… Быть может, его приход – божий знак, что жить нам осталось недолго.

В воротах появляется отец Сантьяго. Он останавливается в нерешительности и со смиренным видом кланяется.

Отец Сантьяго. Добрый день, сеньоры!

Эстанислао. Добрый день, святой отец.

Отец Сантьяго (подходя к Эстанислао). Простите меня за дерзость, сеньор, но, наверно, вы командир той части, что прибыла в деревню после обеда?

Эстанислао (сухо). Да, я.

Альварес (язвительно). Как быстро вы все узнали, отче! Вы не думаете, что ваш интерес к передвижениям воинских частей может нас рассердить?

Отец Сантьяго. Я надеюсь, вы простите меня, сеньоры! Я осмелился прийти сюда, чтобы повидать дона Хулиана Морено.

Эстанислао. Нам тоже нужен дон Хулиан Морено, но мы не знаем, где он.

Отец Сантьяго (с сожалением, вынимая старомодные часы). Он обещал зайти ко мне сам, но я напрасно его прождал.

Эстанислао. Полагаться на обещания анархиста – непростительное легкомыслие. Разве вы этого не знаете?

Отец Сантьяго. Господь научил меня уповать и на легкомысленные обещания.

Эстанислао. В таком случае Морено опровергает и господа бога, и ваши упования. Могу я спросить, для чего вам понадобился этот бандит?

Отец Сантьяго (в смущении). Сеньор капитан! Долг христианина велит мне предупредить вас, что называть дона Хулиана Морено подобным образом небезопасно… Особенно в присутствии его единомышленников.

Эстанислао. Я полагаю, вы не из их числа.

Отец Сантьяго. Разумеется, сеньор! Правда, некоторые особые обстоятельства вынудили меня, а также сеньору Инес Монтеро, бывшую владелицу этого имения, войти в совет местной коммуны.

Альварес. Святой отец! Вы просто потешаетесь над нами!

Отец Сантьяго. Ваше изумление вполне оправдано, сеньоры.

Эстанислао (Альваресу). Бывшая владелица феодального поместья и священник управляют анархистской коммуной! Такое даже в Испании редко увидишь!

Альварес. Ясно! Почтенный патер ниспослан богом, чтобы информировать нас о здешней политической обстановке.

Отец Сантьяго (смиренно, с горечью). Я должен заметить, сеньоры, что благодаря нашему участию в коммуне переход к анархическому режиму произошел без особых потрясений.

Эстанислао. То есть, Морено не осмелился перебить тех крестьян, которые получили от республики землю и ополчились против анархического режима?

Отец Сантьяго. Благодаря богу и донье Инес он ограничился лишь тем, что выселил их отсюда.

Альварес (Эстанислао). Вы понимаете, какую огромную услугу оказал Морено франкистам, товарищ капитан?

Эстанислао. Я полагаю, именно это побудило почтенную сеньору Монтеро и преподобного отца вступить в совет коммуны.

Отец Сантьяго. Не торопитесь унизить нас своей иронией, сеньор!.. Если позволите, я расскажу вам, зачем я пришел к дону Хулиану, и вы, быть может, получите некоторое представление об истинном положении дел.

Эстанислао. Говорите, уважаемый падре!

Отец Сантьяго (в смущении). Сеньоры!.. Дон Хулиан Морено… несмотря на свой почтенный возраст… вошел в близкие отношения с одной девицей, которая проживает у доньи Инес.

Альварес. Вы хотите сказать: изнасиловал ее!

Отец Сантьяго. Да!.. Простите, что я обращаю ваше внимание на столь печальный факт!

Эстанислао. Печальный? Ну что вы! Это просто невинный эпизод по сравнению с другими злодеяниями Морено.

Отец Сантьяго. Но донья Инес убедила Морено искупить свой грех женитьбой на этой девушке.

Эстанислао (с напускной серьезностью). А!.. Это совсем другое дело!

Эстанислао и Альварес переглядываются и разражаются громким раскатистым смехом. Из парка через ворота входит Инес, в костюме для верховой езды. Нервно играя хлыстом, она останавливается, смотрит на отца Сантьяго, затем на Альвареса и, наконец, на Эстанислао.

Инес (резко.), Что вас так рассмешило, сеньоры?

Эстанислао. Проект святого отца женить Морено.

Инес (гневно). Что же тут смешного?

Эстанислао. Смех – субъективная реакция, сеньора!.. И во всех случаях – физически безобидная!.. (Весело, отцу Сантьяго.) Досточтимый падре! К какому же браку вам удалось склонить добряка Морено – к церковному или гражданскому?

Инес (Эстанислао.) Вы иностранец, не так ли?

Эстанислао (с поклоном). Да, сеньора!.. Как вы уже изволили это заметить по моему акценту.

Инес. Тогда не глумитесь над нашей честью! Это – единственное, что мы защищаем до конца.

Эстанислао. Существуют различные понятия о чести, сеньора! Какое из них вы имеете в виду?

Инес. Испанское, которое, как видно, вам незнакомо.

Эстанислао. Вы ошибаетесь! Оно мне известно, и очень хорошо. Но Морено, мне кажется, не имеет никакого понятия о чести.

Они обмениваются враждебными взглядами. Из правой галереи выходит Пилар и, прислонившись к колонне, с гордо поднятой головой, невозмутимо разглядывает Эстанислао.

(Пилар.) Это ты – потерпевшая?

Пилар (с чувством). Да, сеньор! Вы удивляетесь?

Эстанислао. Ничуть! Морено не лишен вкуса.

Инес. Вы ему завидуете?

Эстанислао. Непонятно, почему же оп променял вас на нее.

Альварес. Морено – андалусец! А у андалусцев арабская склонность к разнообразию в любви.

Инес (с презрением). Благодарю! Вы столь же остроумны, как и галантны. (Идет вправо, но вдруг останавливается.)

Навстречу ей идут Антонио и Себастьян, толкая перед собой инвалидную коляску с сидящим в ней доном Луисом.

Антонио (ухмыляясь, Инес). Мое почтение, сеньора! (Сняв берет, отвешивает шутовской поклон.)

Инес (задыхаясь от гнева). Кто позволил тебе войти в мой дом?

Эстанислао. Я.

Инес. А вы кто такой? Кто вас прислал сюда? Кто дал вам право носить мундир испанского офицера и вмешиваться в наши дела?

Эстанислао строго смотрит на Инес.

Альварес. Сеньора, вам не кажется, что ваша дерзость переходит всякие границы?

Инес. Ничего, найдутся испанцы, которые не позволят меня обидеть.

Альварес. Если вы имеете в виду Морено, то в данных обстоятельствах он – ненадежная защита.

Инес. Но оп достойней вас, потому что не подчиняется пришлым авантюристам.

Антонио. Мне кажется, вы неискренни! (Альваресу и Эстанислао.) Все старые девы мечтают об авантюристах.

Инес (с презрительным смехом). Ты ошибаешься, Антонио!.. В отличие от других старых дев мне не приходится жаловаться на возраст. Ты привел сюда этих субъектов?

Антонио. Да, сеньора! Но неужели вам противны такие молодые й красивые субъекты?

Инес. За их нахальство отвечать будешь ты.

Антонио. Анархист отвечает только перед своей совестью, сеньора! Разве не так?

Себастьян (Эстанислао и Альваресу). Удобная организация, не правда ли? Права дает, а обязанностей никаких!

Инес (с упреком, Себастьяну). А вы? Как вы посмели побеспокоить отца?

Себастьян. Мне приказали.

Инес. Подчиняться приказу первого встречного?!

Себастьян. Такие времена, сеньора! Если я вам нужен, то уж позвольте мне подчиняться всем и каждому.

Эстанислао (Альваресу). Хорошенькая республика, нечего сказать, Альварес!

Инес (с горечью). Да, чужеземец! Идеальная республика, где вы можете вволю потешаться над бедою граждан.

Эстанислао (презрительно оглядывает Инес. Альваресу). Мы теряем драгоценное время!.. (Антонио.) Значит, Морено здесь Нет, приятель?

Антонио. Да, капитан! Морено здесь нет… если только он не заперся в спальне сеньоры, чтобы сочинять афоризмы о любви. Эта привычка сложилась у него в годы подполья, когда сия почтенная дама укрывала его от гражданской гвардии.

Инес. Хоть учителя перестань хулить!

Антонио. Этот учитель привил нам все пороки, а научил только одной добродетели – не преклоняться перед авторитетами… В том числе и перед ним самим.

Эстанислао (отцу Сантьяго). Простите, падре! Вы сказали, что Морено решил жениться на этой девушке, не так ли? (Указывает на Пилар.)

Отец Сантьяго. Да!.. Дон Хулиан обещал мне это.

Эстанислао (Антонио). Следовательно, мы можем найти его и сообщить ему о решении отряда завтра.

Антонио. Не торопись, чужеземец! Сперва пойми, в чем дело… Наш учитель решил жениться в тринадцатый раз, это еще раз доказывает, что он истый кавалер! Если он женится на служанке, никто не заподозрит, что он был любовником хозяйки.

Инес (с отвращением). Перестань! Клевета твоя гнусна, как и весь твой вид.

Антонио (озлобясъ). Вот как? Тот или иной вид человеку придают природа и условия, в которых он живет. Посмотрите, например, на вашего достойного папашу. (Показывает на дона Луиса.) Почему он стал парализованной развалиной? Потому что всю жизнь лакал коньяк, стрелял по голубям да таскался с гулящими девками!

Инес. Чудовище! (Хватается за коляску и катит ее по галерее.)

Дои Луис (глухо). М-м-м-о!.. М-м-м-о!.. (Делает жест, чтобы его не увозили.)

Инес с тревожным изумлением смотрит на него, но останавливает коляску.

Эстанислао (Антонио). Зря ты, приятель, вытащил больного старика из дому.

Антонио. Он сам попросил… (Дону Луису.) Скажи, старый развратник, разве не так?

Дон Луис (глухо). М-м-м-о! (Сердито кивает головой.)

Антонио. Ну вот! Видели?

Дон Луис (глухо, рыдающим голосом). М-м-м-о… (Показывает руками, что хочет написать.)

Себастьян вынимает из кармана записную книжку с карандашом и подает дону Луису. Тот пишет.

Антонио (Эстанислао и Альваресу). Как видите, сеньоры, болезнь лишила его речи, но пощадила слух. Могу вам это объяснить, ведь я девять семестров изучал медицину. Он понимает все, что ему говорят, но сам говорить не может… Идеальный депутат от либералов в консервативном парламенте. Не зря этот идальго тридцать лет представлял свой округ в кортесах!.. Блестящее олицетворение аристократических традиций Испании, не правда ли? (Показывает на дона Луиса.)

Эстанислао (с досадой, Антонио). Ну хватит! Все это ни к чему!.. (Инес.) Увезите отца, сеньора! (Антонио.) Ты уверен, что Морено нет в доме?

Антонио. Спроси лучше его любовницу.

Отец Сантьяго. Да простит всевышний вашу клевету, дон Антонио! Во всей округе не найти женщины добродетельней доньи Инес.

Антонио. Глупости, отче! Неужто добродетель женщины так же бросается в глаза, как мантилья и высокий гребень в страстную неделю? Зачем вы прикидываетесь наивным, побойтесь бога.

Эстанислао (хмуро). Посмотрим, что написал старец!

Себастьян берет у дона Луиса записную книжку и передает ее Альваресу.

Альварес (читает). «Прошу сеньоров ни в чем не обвинять мою дочь. За все происходящее в моем доме отвечаю только я».

Антонио. Прекрасно! Старческий склероз возвращает этому идальго безрассудную смелость молодости. Уверяю вас: не будь он парализован, он вызвал бы вас на дуэль за то, что вы надерзили его дочери.

Инес (с презрением). Ты кончил, Антонио?

Антонио. Нет еще, сеньора! Я хочу сказать этим добрым ребятам несколько слов об истории Арко Ирис.

Инес (саркастично). Скажи! Может, это поколеблет их убеждения.

Антонио (Эстанислао и Альваресу). Благодаря Морено, сеньоры, анархистская революция здесь свелась к тому, что в совет коммуны вошли несколько неграмотных крестьян, эта стареющая, но еще не лишенная прелести дама, ее бывший духовник и почти все преданные ей до гроба чиновники, одного из которых вы видите перед собой! (Показывает на Себастьяна.) Необыкновенная революция, даже для анархистов, не правда ли? Но именно поэтому имение не было реквизировано, прислуга избежала мобилизации, а донья Инес и ее папаша спокойно ждут прихода франкистов, которые восстановят их феодальное право на землю. Вы, возможно, подумаете, что их ждет возмездие за сотрудничество с анархистами?… Ничего подобного! Целая рота знатных кузенов спасет их от гнета узурпатора Франко и его фалангистов!.. (Эстанислао.) Скажи, чужеземец, ты видал еще где-нибудь более безумные и забавные порядки?

Эстанислао (сухо). Нам это совершенно не интересно. Вернись лучше в деревню и убеди своих товарищей выполнить приказ полковника Москера. Сделаешь?

Антонио. Сделаю, чужеземец! (Сердито, Инес.) Я кончил.

Инес (подходит к Антонио). Теперь я хочу кое-что сказать.

Антонио. Говорите!

Инес. До сих пор я щадила тебя. Но теперь, даже если б захотела, я не смогу спасти твою шкуру.

Антонио. Тогда вам придется дорого заплатить за нее.

Инес. Вижу! Ты уже продал ее коммунистам. А с нею заодно и честь анархиста.

Антонио (гневно). Грошовая эта честь, если мы остаемся вашими рабами.

Эстанислао (Инес). А вы довольно ловко спекулируете па чести испанцев, сеньора! (Небрежно кланяется.) Простите за беспокойство! (Альваресу и Антонио.) Пошли!..

Все трое направляются к воротам, но вынуждены остановиться. Во двор врываются Амбросио, Николас, Гилермо и Педро во главе толпы анархистов. Все они вооружены автоматами, гранатами, пистолетами. У одного в руках гитара. Держатся вызывающе нагло, развязно.

Амбросио (показывая на Эстанислао и Альвареса). Вот они где, голубчики!

Николас. Ах вы, мои миленькие!

Педро (громко). Не забыли первым делом представиться красоткам!

Толпа разражается циничным громким хохотом, который постепенно стихает.

Эстанислао (спокойно). Ну?… (Смотрит вопросительно на анархистов.) В чем дело?

Педро, нахально ухмыляясь, подходит к Эстанислао, срывает с него пилотку, а затем нахлобучивает ему на голову. Анархисты хохочут. Инес со злорадством наблюдает за происходящим. Сильным ударом в челюсть Эстанислао валит Педро с ног.

Гилермо (сиплым голосом). Товарищи… К оружию!..

Анархисты с яростными криками выхватывают пистолеты, вскидывают автоматы. Отец Сантьяго крестится, а дон Луне инстинктивно закрывает лицо руками. То же делают Инес и Пилар. В наступившей суматохе только Эстанислао остается невозмутимым и спокойно поправляет пилотку.

Себастьян (истошно кричит из-за колонны). Сеньоры!.. Друзья!.. Не стреляйте! Эти офицеры не одни! В деревне целый батальон солдат!..

Анархисты унимаются. Сдержанно поругиваясь, они убирают оружие.

Педро (приподнимаясь и со злостью потирая челюсть). Эта сука – иностранец. (Пытается вытащить пистолет.)

Антонио (хватает его за руку). Стой! Может, on такой же рабочий, как и ты.

Эстанислао (Педро). Чего тебе надо?

Педро. Лопочет по-испански, как немецкий торгаш!

Эстанислао. Говорю как могу!

Амбросио (важно выходит вперед и оглядывает Эстанислао с ног до головы). Документы!..

Эстанислао (протягивает ему документы). Пожалуйста!..

Амбросио (передает документы Антонио). Проверь!

Эстанислао. А почему ты сам не проверяешь?

Амбросио (растерянно). Потому что… я неграмотный.

Некоторые из анархистов ехидно посмеиваются.

(С гневом поворачивается к смеющимся.) Канальи! Над чем смеетесь? У моего отца не было денег учить меня. Я в атом не виноват.

Эстанислао. Нет, виноват! Коммунисты организовали курсы для неграмотных. И многие анархисты научились читать.

Антонио (возвращая документы Эстанислао). Бумаги у него в порядке.

Амбросио (Эстанислао). Ты какой народности?

Эстанислао. Помните, кто такой Георгий Димитров?

Амбросио. Как не помнить! Мы не выжившие из ума старухи!

Эстанислао. Ну вот!.. Я земляк Георгия Димитрова.

Среди анархистов оживление, слышны одобрительные возгласы.

Педро. Так, значит, ты коммунист, приятель!

Эстанислао. Да, коммунист!.. А что?

Педро. Коммунисты хотят заменить власть фашистов своей властью.

Эстанислао. Естественно.

Педро. Мы анархисты и не терпим никакой власти.

Эстанислао. Сначала надо разбить фашистов, а потом уже вести споры о власти.

Антонио. Разобьем когда рак свистнет, если будем отсиживаться в тылу.

Амбросио (строго, но беззлобно). Ты помалкивай, пьяница!.. (Эстанислао.) Откуда привел солдат?

Эстанислао. С передовой.

Амбросио. А зачем разыскивал нас в деревне?

Эстанислао. Полковник Москера направил меня к вам с приказом идти в окопы.

Среди анархистов прокатывается смешок.

Педро. Другого приказа полковник Москера не смог придумать?

Эстанислао (с горечью). Не смог. Две трети защитников сектора перебиты.

Амбросио. Мы не любим выполнять приказы, чужеземец! Мы подчиняемся только собственным решениям! Разве полковник Москера не знает этого?

Эстанислао. Это знают все, кто имел с вами дело! Но между нами и вами есть соглашение о полном единстве в борьбе и о подчинении ваших боевых отрядов регулярной армии.

Амбр о си о. Мы из тех анархистов, которые не признают этого соглашения. (Оборачивается.) Так ведь?

Анархисты (нестройным хором). Так!.. Так!..

Эстанислао. Это безумие, товарищи! Мы проиграем войну, если не объединим паши силы. Помогите спасти республику!

Амбросио. Что ты плетешь! Положение не такое уж серьезное.

Эстанислао. А я только что с передовой и говорю вам, что в нашем секторе положение очень скверное. Три дня стояли мы под огнем немецкой артиллерии без сна и отдыха. Половина солдат и почти все офицеры моего батальона погибли.

Амбросио (с усилием). Я уже сказал!.. Никуда мы отсюда не двинемся.

Эстанислао. Тогда… Хотя мы еле держимся па ногах от усталости, мы вернемся в окопы!.. (С гневом.) Нам не привыкать драться вместо вас! (Альваресу.) Идем!

Альварес (презрительно, анархистам). А вы отсиживайтесь в тылу, пока вас не окружат и не перебьют, как паршивых собак.

Эстанислао и Альварес твердым шагом идут к воротам.

Антонио (вскакивает на стул и яростно кричит товарищам). Канальи! Стыдно глядеть на вас! Кто вы? Испанские анархисты или трусливые, разжиревшие крысы?

Амбросио (Эстанислао). Постой-ка, иностранец!

Эстанислао и Альварес останавливаются, оборачиваются.

Антонио. Постыдились бы! Рабочие Барселоны голодают, но снабжают армию оружием, а мы обжираемся как свиньи и сидим сложа руки! Женщины и дети Мадрида подносят патроны в окопы, а мы отказываемся сменить наших братьев, измученных в бою! Где же паша пролетарская честь, анархисты?…

Напряженная пауза. Анархисты молча смотрят на Антонио.

Амбросио (анархистам). Антонио говорит правду!.. Почему вы молчите словно воды в рот набрали?

Анархисты молча смотрят на Амбросио.

Я предлагаю идти па передовую!

Голос анархиста. Да здравствует Дурути!

Остальные анархисты (нестройным хором, с поднятыми над головой кулаками и автоматами). На фронт!.. В окопы!

Амбросио жестом призывает всех к спокойствию. Голоса стихают.

Амбросио (Эстанислао). Ты чего так уставился на нас, иностранец!.. Вот такие мы, анархисты Арагона! Давай приказ полковника Москера!

Эстанислао вынимает из кармана гимнастерки приказ и подает Амбросио, который, послюнив большой палец и натерев его химическим карандашом, делает оттиск на приказе.

Эстанислао убирает приказ и, отдав честь, пожимает руку Амбросио.

Издалека доносится глухой гул артиллерийской канонады.

Эстанислао. Вы слышите? Враг готовится к атаке.

Амбросио. Они не пройдут, капитан!.. (Всем.) Анархисты! В поход!

Анархисты запевают «Марш пятого полка» и выходят за ворота. Песня постепенно замирает. Снова слышится гул канонады.

Инес (сухо, Себастьяну). Покатайте дона Луиса в парке! (Отцу Сантьяго.) Пройдитесь и вы с ними, пожалуйста, святой отец!

Себастьян выкатывает коляску в парк. Отец Сантьяго, учтиво поклонившись, следует за ним.

Эстанислао. Альварес! Разместите ребят не в деревне, а в парке.

Альварес. Ясно, товарищ капитан!

Инес (с иронией). Правильно… Фашистская авиация щадит господские усадьбы. Здесь вы будете в большей безопасности.

Эстанислао (сухо). Кто вас просил заботиться о нашей безопасности, сеньора?

Инес. Разве мне запрещено питать к вам симпатию?

Эстанислао. Слишком быстро вы меняете свои симпатии.

Инес. Вас это удивляет? (Вынимает портсигар и закуривает.) Перед столь сильной личностью мне остается только одно – немедленно заявить о своей симпатии! (Смотрит на него с насмешкой.)

Эстанислао (сухо). Я освобождаю вас от этой необходимости.

Инес (рассмеявшись). Тогда разрешите мне стихийно выразить свои добрые чувства!

Эстанислао. По постарайтесь не дойти до наглости.

Инес (с легким раздражением). В данных обстоятельствах наглость – признак откровенности. Почему вы не цените этого?

Эстанислао (глядя на нее с безразличием). Мне некогда! (Альваресу.) Расставьте секретные посты и зенитные пулеметы!

Альварес (щелкнув каблуками). Слушаюсь, товарищ капитан!

Эстанислао. И пришлите ко мне сержанта Ибаньеса с несколькими солдатами!

Альварес. Слушаюсь, товарищ капитан!

Эстанислао. Пока все, Альварес. А после ужина мне хотелось бы выкурить с вами по сигарете.

Альварес. Слушаюсь, товарищ капитан! (Отдав честь, выходит через ворота.)

Инес (с насмешливым удивлением). У вас редкая способность превращать испанцев в послушных ягнят. Как вы добились этого?… Ведь мы – самый безалаберный народ в мире.

Эстанислао (сухо). Я взываю к чувству достоинства. И дело тут не в дисциплине.

Инес. И вы ко всем испанцам относитесь так – взываете к чувству достоинства?

Эстанислао. Да. Ко всем, за исключением аристократов.

Инес. Ас ними как вы поступаете?

Эстанислао. Требую от них подчинения, согласно законам войны.

Инес (с иронической усмешкой смотрит на него, поигрывая хлыстом). К вашему сведению, я аристократка! По крайней мере числюсь таковой в родословных книгах и справочниках.

Эстанислао. Надеюсь, с вами у меня не будет неприятностей.

Инес. Посмотрим! (Вызывающе оглядывает его.)

Эстанислао (с досадой). Ну?

Инес (сердито). Что?… Прикажете убираться? (Усаживается на стул, продолжая вызывающе глядеть на Эстанислао.)

Эстанислао. Вас никто не гонит.

Инес. А если и прогоните, я вернусь! Франкисты уже у Пенья Брава.

Эстанислао. Вы так считаете?

Инес. Не только мы! Об этом знают и в вашем штабе. Ваша бригада окружена со всех сторон.

Эстанислао. И вы радуетесь?

Инес. Просто хочу вам напомнить об этом.

Эстанислао. С какой целью?

Инес. Чтобы хоть немного сбить с вас спесь.

Эстанислао. Пока я здесь, любой ваш жест в пользу франкистов может стоить вам жизни.

Инес. Ерунда! Франкисты раздавят вас и без моей помощи.

Эстанислао (с гневом). Это уже наглость! (Делает шаг к Инес.) Я вас арестую!

Инес. Неужели? (С насмешкой смотрит на него.) А разве не наглость – заявить, что я любовница Морено?

Эстанислао. Меня не интересуют ваши отношения с Морено.

Инес. Да, но меня интересуете вы.

Эстанислао. Мне это безразлично.

Инес. Напрасно!.. (После паузы.) Пилар!

Справа входит Пилар.

Пилар. Сеньора?

Инес. Приготовь комнаты для капитана и лейтенанта!

Пилар. Да, сеньора! (Улыбнувшись Эстанислао, уходит влево.)

Эстанислао. А я как раз собирался проучить вас за строптивость. И решил разместить в вашем доме свой штаб.