Текст книги "Эшли Белл"

Обстановка кабинета профессора утверждала новые стандарты минимализма. Один стол из холодного металла со столешницей под черный гранит. Два стула. На стуле для посетителя лежала тонюсенькая мягкая подушечка. Кто бы на ней ни задержался дольше четверти часа, обязательно должен был ощутить дискомфорт. Слева от длинного окна стоял узкий книжный шкаф с восемью полками. Он был наполовину пуст, словно своим видом давал понять, что за всю историю книгопечатания лишь очень немногие произведения удосужились чести занять в нем свое место. На столе стоял лэптоп с опущенной крышкой. Рядом с ним лежало сочинение с фамилией Биби на титульной странице.

Доктор Сейнт-Круа была высокой, худой и довольно симпатичной женщиной, несмотря на седеющие волосы, собранные в узел, давным-давно вышедший из моды, и то, что одевалась так, как приличествует разве что вдове в годину траура. Она имела репутацию холодного, сдержанного человека, настоящего гуру в области литературы. Иногда эта женщина могла становиться любезной и остроумной, но крайне редко улыбалась, а свое остроумие проявляла тогда, когда окружающие меньше всего на это рассчитывали. Вследствие таких особенностей доктор Сейнт-Круа добивалась еще большего эффекта. Сейчас ее голубые глаза светились холодом, подобно химическому гелю в пузыре со льдом. Губы сложились в едва заметную усмешку.

Биби сообразила, что у нее неприятности, однако не могла понять, с какой стати.

– Мисс Блэр! – произнесла Сейнт-Круа. – Я так понимаю, в беседах с другими студентами вам доводилось высказывать свои сомнения о целесообразности вашего пребывания здесь.

Сбитая с толку тем, что ее, возможно, наивные сомнения обличили вот в такую резкую форму, Биби промолвила:

– Нет… совсем нет… Я многому тут научилась.

– Вы считаете, система вдохновения, лежащая в сердце нашей программы, – это стесняющий свод правил и сама программа в какой-то мере поощряет наследование.

– Кто-то преувеличил мои слова, доктор Сейнт-Круа. Все это неважно. Вполне естественно, если у человека возникают легкие сомнения…

– Наша система вдохновения не является стесняющим сводом правил, мисс Блэр.

– Нет, конечно нет.

– Мы не навязываем нашим студентам своих мыслей либо строгой системы правил.

Биби сомневалась, что это правда, однако благоразумно молчала.

– Коль вы полагаете, что мы это делаем, – продолжала доктор Сейнт-Круа, – у вас есть вполне оправданный повод уйти отсюда. Даже ваши родители, если рассердятся, должны будут понять – это разумно и порядочно с вашей стороны.

– Уйти? – переспросила Биби, которой показалось, что она неправильно расслышала.

С нескрываемым презрением профессор указала пальцем на четырехстраничное сочинение Биби.

– Как опрометчиво было с вашей стороны писать обо мне! Последнее задание предполагало выбрать среди студентов или преподавателей человека, которого вы знаете, но дома у которого ни разу не бывали. Под домом понималась как комната в общежитии, так и квартира либо личный особняк. Нужно было описать жилье человека, исходя из того, что вы знаете о его характере.

– Но, доктор Сейнт-Круа, вы сами называли себя в качестве примера.

– Вы прекрасно понимаете, дело не в том, что вы написали, а в том, что вы сделали.

– Я не понимаю. Что я сделала?

Биби отпрянула, когда увидела, что ее вопрос ни с того ни с сего до крайности рассердил Соланж Сейнт-Круа. Женщина взирала на нее с выражением праведного гнева. Нечто похуже досады и едва ли менее пылкое, чем ярость, избороздило ее лицо морщинами.

– То, что вы считаете хитростью, мисс Блэр, на самом деле является низким коварством. У меня не хватает на вас терпения. Я не собираюсь с вами обсуждать это… – Ее лицо раскраснелось. Казалось, она сейчас не столько рассержена, сколько смущена. – Если вы добровольно не уйдете, я сделаю так, чтобы вас исключили. Это затруднит ваше дальнейшее обучение и поставит пятно на вас как на писательнице, хотя сомневаюсь, что из вас вообще выйдет писатель.

Даже в то время люди не могли просто так отфутболить Биби. Девушка крепко держалась за свое мнение, когда считала, что правда на ее стороне. Она собиралась преуспеть, несмотря на любые трудности. С другой стороны, Биби была предусмотрительным человеком. Она отлично понимала, что в возникшем, казалось, на пустом месте конфликте почти безоружна. Если она останется, то ей придется иметь дело с заклятым врагом, основательницей этой самой программы писательского мастерства. Если она продолжит обучение, ей не видать здесь будущего. К тому же, хотя за прошедшие месяцы она многому научилась, Биби на самом деле испытывала сильнейшие сомнения насчет методов преподавания.

Когда она потянулась к своему сочинению, Соланж Сейнт-Круа завладела им первой.

– Это мое доказательство. А теперь убирайтесь отсюда.

* * *

За окном чайки беспорядочной гурьбой устремились на запад и постепенно исчезли из виду.

Биби не понимала, почему чайки пробудили в ее голове воспоминания, связанные с доктором Сейнт-Круа. Почему вместо этого она не вспомнила один из сотен памятных случаев, связанных с серфингом или пляжем? Ведь там всегда есть чайки… Или это провидение связало сейчас и тогда? То, что она в тот момент ушла, принесло Биби благо. Она стала писательницей. Ее произведения начали публиковать гораздо раньше, чем если бы она осталась. Или потому, что смерть от рака мозга теперь кажется столь же неизбежной, как тогда казалось крушение ее карьеры? В этом имелся свой смысл, но интуитивно девушка чувствовала – не все так просто.

Она по сей день не узнала о причине гнева профессорши. Сейчас ее вдруг начало мучить подозрение, что это давнишнее обвинение, которое так и не было должным образом высказано, имеет какую-то мистическую связь со смертью от рака мозга, маячащую на горизонте.

17. Часы перед кризисом

Биби сидела на краю кровати и составляла список в перекидном блокноте, когда появились ее родители с явным намерением поднять дочери настроение. В этом они не преуспели. Стоило им переступить порог палаты, стало заметно, что напряженные взгляды их глаз плохо соотносятся с широкими улыбками на губах.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы они когда-либо вообще могли поднять Биби настроение. Она и только она сама была хозяйкой собственного настроения. Однако Биби не впала в депрессию, а тем более в отчаяние. На это у нее просто не было ни желания, ни времени. Как безнадежно ни звучал бы ее диагноз, он стал вызовом, а вызов надо принимать.

Биби до сих пор была инициативной девушкой с фантазией. Сейчас ей следовало дать своей матери поручения, которые она добавила к списку в блокноте.

– Меня здесь оставят до завтра, возможно, до послезавтра. Доктору Чандре нужно провести еще серию анализов, чтобы решить, какой курс химиотерапии мне прописать. Выбор за мной, а я намерена бороться. Тебе надо будет съездить ко мне на квартиру. Привези мне лэптоп. Хочу сама разобраться, что это за гадость, моя болячка. Еще мне нужна свежая смена белья и носки. Здесь у меня мерзнут ноги. Еще привези парочку мягких полотенец. Полотенца тут жестковаты. И прихвати мои витамины, а также айпод с наушниками. Тут мне придется пользоваться наушниками.

У Биби был свой почтовый ящик. Она попросила маму забрать и принести ей всю корреспонденцию. Записывая еще несколько поручений, девушка одновременно озвучивала их Нэнси. Закончив, Биби вырвала две страницы и передала их матери.

Радуясь тому, что есть чем заняться, помимо ухода в тягостные размышления о болезни дочери, Мэрфи сказал:

– Мы разделим эти поручения, Нэнси. Ты займешься ее квартирой, а я поеду по другим местам.

– Нет, папа, – возразила Биби. – Пусть этим займется мама, а ты возвращайся к своим делам.

Мэрфи выглядел несколько озадаченным, словно он забыл, что является не только отцом.

– К каким делам?

– К тому, чем сейчас занимается Пого.

Отец покачал головой.

– Но я не могу…

– Можешь и должен. Если я все свое время посвящу борьбе, то писать не смогу. Скоро у меня закончатся деньги. Пока это продолжается, думаю, на мамины комиссионные рассчитывать не приходится. Тебе придется содержать меня так, словно мне опять исполнилось десять лет. По-другому не получится, папа.

Объятия. Поцелуи. Заверения в любви. Нескладные обещания встретить будущее вместе и победить, несмотря на все ужасные трудности. После этого родители ушли…

Приняв ванну, Биби стояла у рукомойника и мыла руки. Она смотрела на свое отражение в зеркале, а потом у нее начало двоиться в глазах. Черты ее расплылись, и вместо одного лица возникло два растекающихся. Должно быть, очередной симптом глиоматоза. Схватившись за край рукомойника обеими руками, Биби медленно перевела дух. Не ослепнет ли она? Пока нет. Взгляд прояснился.

18. Плохо и еще хуже

Биби обедала у окна, съела все до последнего кусочка. Нехирургические способы лечения рака часто вызывают продолжительные приступы тошноты и отсутствие аппетита. Надо забыть о стройности и набрать несколько лишних фунтов[11]11
  Фунт – мера веса, равная 0, 45 кг. (Примеч. ред.)


[Закрыть], чтобы подготовиться к предстоящей борьбе. Со временем ей придется обрить волосы на голове, а не дожидаться, когда они сами начнут выпадать целыми прядями. Чем раньше она возьмет заботу о своем внешнем виде в собственные руки, тем лучше.

Бедный Пэкстон! Вернувшись с войны домой, он обнаружит, что его невеста превратилась в лысого борца сумо. Ну, он, конечно, скажет, что всегда будет любить ее, хотя плохие новости – это тебе не хорошие новости. И она ему поверит. Если она в нем ошиблась, а это не так, однако все же, если ошиблась, лучше узнать правду раньше, чем позже. Единственный плюс в раке мозга – возможность проверить глубину чувств твоего парня. Если бы ей дали выбирать между глиоматозом и детектором лжи, она, разумеется, выбрала бы последний, но вот только никто ей этого выбора не предоставлял.

Бойкая светловолосая девушка в форме волонтера в красно-белую полоску вошла, улыбаясь и распространяя вокруг себя лимонный аромат. Она забрала пустой поднос. Биби попросила ее сходить в кафетерий и купить побольше энергетических батончиков «Пауэр-Бар» с разными вкусами.

– К следующей неделе я хочу выглядеть как Джон Гудман.

– А кто он такой?

– Большой актер. Он играл мужа Розанны Барр, показывали по ТВ.

– О-о-о… Он снимался во многих фильмах. Он милый.

Пришла медсестра, взять мочу на анализ. Эксфузионист наполнил ее кровью пять пробирок. Женщина «из юридического отдела» принесла подписать бумаги.

Биби предпочитала ограничиваться лишь дежурными фразами, хотя всю жизнь отличалась говорливостью. Всё на свете, начиная от хрупкой красоты лилии и заканчивая загадками квантовой механики, удивляло либо очаровывало ее. Она обычно спешила поделиться своим восторгом с окружающими и делала это очень эмоционально. Заполучив при рождении имя Биби, она, будучи еще ребенком, трещала без умолку, стараясь произвести на окружающих должное впечатление. Она не игрушка. Она не пустышка. Она пытливый наблюдатель в этом мире. Чуть ли не с горшка Биби пыталась вести себя как «философ». Она надолго никогда не смолкала до тех пор, пока ей не поставили диагноз: рак мозга.

Мама приехала в пять часов вечера и привезла все, о чем Биби просила. Спустя несколько минут позвонил отец. Он предложил поужинать в ее палате, но не больничной едой, а высококалорийной, жирной пищей на вынос, любой, какую она только ни пожелает. Чизбургеры? Молочные коктейли? Буррито? Пицца «Четыре сыра»? Все что угодно!

– Нет, папа. Мама устала…

Нэнси принялась протестовать, но Биби подняла руку, призывая ее к тишине.

– Вы оба устали. Два последних дня выдались трудными для нас всех. Давайте ты и мама поужинаете, но вдвоем. И еще закажите бутылку хорошего вина. Договорились? Я никуда не пойду. Я хочу кое-что поискать в интернете, пока буду есть, а потом лягу спать пораньше. Прошлой ночью я плохо спала. Я попросила дать мне успокоительное. Хочу самое позднее к семи часам видеть во сне одного котика.

Чтобы спровадить Нэнси из палаты и отправить ее ужинать, Биби пришлось проводить маму к лифту. Не давая левой ноге ни малейшего шанса волочиться, а спине сутулиться, словно у Квазимодо с сиськами, девушка шла, расправив плечи и высоко подняв голову.

– А как с покалыванием и зудом? – поинтересовалась Нэнси. – Те пятьдесят мобильников на виброзвонке ты до сих пор ощущаешь?

– Теперь получше, а прогорклого вкуса у меня во рту сегодня вообще не было.

– Детка, вижу, ты сейчас почти не используешь левую руку.

– Почесаться я и правой могу.

Они вышли на площадку перед лифтами. Дверцы одной кабинки разъехались, но Нэнси в нее не вошла.

– Все это неправильно. Я не могу просто взять и уйти.

Когда дверцы начали съезжаться, Биби их заблокировала.

– Мама, нам не стоит вести себя так, словно ничего не произошло. Если мы только и будем делать, что стоять и обниматься друг с другом семь дней подряд, двадцать четыре часа в сутки, то рискуем очень скоро съехать с катушек.

Нэнси хотела что-то сказать, но не смогла. Губы ее дрожали. Биби поцеловала мать в щеку.

– Я люблю тебя, а теперь уходи. Хорошо поешь… выпей… Живи, мама, живи. Я уверена в том, что советую…

Вернувшись к себе в палату, Биби уселась на небольшой столик у окна и через лэптоп постаралась больше узнать о противораковых и цитотоксических препаратах. Алкилирующие препараты… Нитрозомочевина… Антиметаболиты… Митотические ингибиторы… По крайней мере, болезнь помогла расширить ее словарный запас.

Когда мартовский день, приближаясь к вечеру, оделся в багрянец, санитарка прикатила поднос с ужином. Статья о побочных эффектах химиотерапии явно не способствовала правильному пищеварению, поэтому Биби, пока ела, смотрела смешное видео с собаками на Ютубе.

Кризис случился, когда она поднялась со стула, намереваясь пойти сполоснуть руки. Внезапная боль едва не расколола ей череп. Девушка чуть не упала на колени. Пошатываясь, она добралась до кровати и нажала кнопку вызова медсестры.

Неожиданная боль могла быть симптомом глиоматоза, последствием давления на мозг, хотя такие головные боли в основном случаются по утрам. Во время вчерашнего обследования не было выявлено избытка спинномозговой жидкости.

– Водянки головного мозга не наблюдается, – говорил врач.

Возможно, что-то поменялось?

Приподняв изголовье кровати, Биби села, обхватив голову руками и воображая себе, как кости деформируются с каждой вспышкой боли. Пришла медсестра, задала несколько вопросов, вышла и вернулась с аспирином и еще каким-то лекарством. Биби не поинтересовалось, что это за препарат, а только проглотила его, обильно запив водой.

– Я буду к вам заходить и проверять, – пообещала медсестра, – а теперь отдыхайте.

Когда женщина ушла, Биби дважды попыталась откинуться назад, но оба раза ее охватывала паника. Девушке казалось, что она падает вниз. Нет, это было больше, чем ощущение. Биби была уверена в том, что, откинувшись назад, упадет в бездонный провал, словно она сейчас сидела на краю бесконечности. А еще движение всего на дюйм-два назад усиливало головную боль. Даже прекрасно понимая то, что наклоненное изголовье кровати помешает ей лежать горизонтально на спине, а ее голова будет приподнята, Биби не решилась на третью попытку. Она сидела прямо. Голова опущена. Глаза прикрыты. Руками она обнимала себя за плечи так, словно это могло чем-то ей помочь.

Как ни странно, через пять минут боль начала затухать. Аспирин так быстро не усваивается. Скорее всего, это второе лекарство. Когда девушка открыла глаза, то увидела, что палату заливает красноватое свечение. Сначала Биби показалось, что у нее вновь проблемы со зрением, но потом она поняла, что просто не горит электрический свет, а солнце за окном уже садится. Закат окрасил небо в огненную реку расплавленного стекла, и теперь дневное светило медленно исчезает на западе.

Ее рука потянулась к переключателю света на перильце кровати. Овальной формы на ощупь, он был каким-то не таким… мягким и чешуйчатым, будто она коснулась головы живой рептилии. Белый шнур принялся протестующе извиваться. Биби выронила переключатель и в изумлении уставилась на свою сведенную судорогой руку, которая неожиданно принялась пальцами «клевать» воздух, уподобившись птице, долбящей ствол дерева в поисках прячущихся под корой насекомых. Рука дергалась изо всех сил, «клевала» и «клевала», а Биби ничего с этим не могла поделать.

«Припадок», – промелькнуло у нее в голове.

Словно в подтверждение поставленного диагноза, девушка хрюкнула, а затем издала мяуканье, уподобившись животному. Потом из ее горла донеслись сухие звуки. Онемение, завладев кистью, расползлось вверх по руке и проникло дальше по телу. Биби упала назад, ударившись спиной о матрас. Он остановил ее падение, но в своем воображении она продолжала падать. Край, которого прежде боялась, оказался там, и, она, сорвавшись, все падала и падала вниз в бездонную пропасть. Она пролетела палату, залитую дрожащим красноватым свечением, но комната не уменьшалась, как в сказке об Алисе, упавшей в кроличью нору.

Несколько лоснящихся черных пятен в поле зрения девушки, напоминающих жирные капли нефти, окруженные красноватым свечением. Сначала их было меньше дюжины, потом десятки… сотни… Свет погас, и блестящая тьма затопила Биби. Ей хотелось позвать на помощь, но, как у всех утопающих девушек до нее, у Биби перехватило дыхание.

19. Если бы только это было всего лишь привидением

Двенадцатью годами ранее

Со времени бегства из квартирки над гаражом минуло две недели. Четыре недели оставалось до того, как Олаф, мягко ступая, вошел в ее жизнь. Выдалось очередное воскресенье, когда ее родители будут спать допоздна. Маленькая Биби проснулась и оделась, пока последние бастионы ночи падали под натиском зари. Девочка сунула два злаковых батончика в карманы своей хлопчатобумажной куртки из плотной ткани с рисунком в виде ворсистых параллельных полосок. Когда утро расправило свои розовые, словно у фламинго, крылья на востоке, девочка преодолела два с половиной квартала, отделявшие ее от парка, тянувшегося вдоль Оушен-авеню.

Биби уселась на скамейке в «уголке вдохновения», откуда прекрасно было видно, как волны разбиваются о берег, а морские глубины открывают полосатую, будто у арбуза, окраску, где зеленый цвет соседствует с темно-зеленым. Сидя на этой нависающей над океаном площадке, Биби часто воображала себя пираткой, рассекающей на собственном корабле морской прибой, или китом, настолько огромным, что он ничего не боится в своем затененном водном мире. Сегодня она представляла себе жизнь после смерти, ни небеса, а существование после смерти в этом мире, если на свете вообще бывают призраки.

Съев первый злаковый батончик и решив немедля приняться за второй, Биби отправилась в обратный путь домой. Если бы она была девочкой действия, девочкой непоколебимой решительности, такой, как девчонки, о которых Биби любила читать в книжках, она не страшилась бы раскрыть загадку, привлекшую ее внимание.

У калитки, ведущей в переулок, Биби свернула в задний дворик между гаражом и бунгало, взобралась по ступенькам на балкончик и замерла там.

Две недели назад серый, дождливый день как нельзя лучше подходил к спиритическим сеансам, вызову духов, а также случайным встречам с беспокойными призраками. Под ярким солнцем и ясным небом, слыша радостные трели луговых жаворонков, приветствующих рассвет, Биби пребывала в настроении, когда По предпочитает Пуха[12]12
  Каламбур, построенный на сходности произношения слов в английском языке. Имеются в виду американский писатель Эдгар Аллан По, автор множества мистических новелл, и Винни-Пух.


[Закрыть].

Как бы там ни было, девочка стояла у застекленной двери и смотрела через верхние стекла на кухню, прежде чем решиться войти. Труп не лежал на полу и не стоял с остекленевшими глазами и ухмылкой на губах в ожидании, когда же Биби зайдет. Девочка переступила порог.

В лучах утреннего солнца кухня показалась ей местом вполне приятным, возможно, не самым лучшим на свете, но все же… Так она думала, пока не заметила – кое-что изменилось с прошлого раза: на столе, в белой вазе сферической формы, где уже несколько месяцев не стояло ни единого цветочка, теперь были три увядшие розы. Когда-то зеленые чашелистики стали почти бурыми на вид. Лепестки тоже побурели, хотя еще был заметен легкий красноватый оттенок. Некоторые из них, упав на стол, лежали, свернувшиеся и хрупкие, словно панцири мертвых жуков. Вялые, скрученные розы выглядели так, будто они простояли в вазе куда дольше, чем две недели. В них не было ни капельки воды. В таком состоянии цветы вполне могли бы оказаться, если бы оставались в вазе без воды начиная с ноября.

Ей следовало бы уйти, но она не имела права. В отличие от большинства десятилетних девочек, Биби не мечтала стать принцессой или поп-звездой. Она хотела стать отважной, смелой и бесстрашной девочкой с львиным сердцем. Стойкая. Храбрая. Образы Супермена и Супердевочки ее не прельщали. Подвиги давались им и другим героям без труда, без какого-либо риска. Биби понимала, что в жизни так не бывает. Серфингисты скользят по волнам, осознавая, что рядом могут быть акулы, а разрывное течение может унести их прочь от берега. Смерть – это реальность. Ты должна смотреть правде в глаза, если хочешь стать взрослой.

Биби не нужен был костюм Супермена с буквой «С» на груди. Она гордилась бы свитером с вышитой на нем буквой «Х», что значит «храбрая», но только в том случае, если честно его заслужит. Именно поэтому девочка, вместо того чтобы броситься наутек от тайны роз, прошла мимо стола и направилась в гостиную. Дверь оставалась приоткрытой так, как две недели назад, а ведь, прежде чем она убежала, кто-то или что-то начало ее распахивать. Как и в прошлый раз, дверь заслоняла собой то, что скрывалось за порогом, но теперь Биби была уверена, что там никого нет.

Подойдя к двери, она услышала скрип половиц. В прошлый раз доски пола тоже скрипели. Биби замерла, прислушалась, а потом поняла, что шаги отдаляются от нее. Храбрые девочки редко отступают, даже если над ними нависла угроза. Они никогда без крайней необходимости не убегают поджав хвост.

Когда Биби встала в дверном проеме, то дрожала больше, чем ей хотелось бы, однако гостиная оказалась пустой. Девочка видела, как закрывается дверь в противоположном конце комнаты. Со стуком она захлопнулась…

Вся мебель была на месте. После всего случившегося Нэнси и Мэрфи не хотели обзаводиться другим квартирантом. Они говорили, что со временем избавятся от мебели, продав ее или отдав в «Гудвилл».

Вместо того чтобы идти в спальню, Биби решила устроиться в кресле и посмотреть, что из этого выйдет. Иногда подождать развития событий куда разумнее, чем самой становиться движущей силой этих самых событий. Именно таким поведением смышленые девочки в умных книгах отличаются от пустоголовых девчонок в глупых книжках.

После некоторой нерешительности, когда слабость начала расползаться у нее в ногах, а во рту стало так же сухо, как в вазе с цветами, Биби, мучаясь от стыда, пересекла гостиную. Ты или храбрая, или трусиха. Ты либо отважная, либо нет. Люди с львиным сердцем не ищут себе оправдания. Ты или сдаешься, или идешь до конца.

Биби замерла у двери спальни. Стараясь заглушить стук сердца в собственной груди, девочка вслушивалась в то, что происходит за дверью. Она повернула голову налево, затем направо, посмотрела вниз и увидела алую, поблескивающую влагой кровь на дверной ручке. Капля, словно нехотя, упала на доску пола.

Храбрые девочки не только отважны и решительны, они еще осторожны, предусмотрительны и расчетливы. Они знают, когда пришло время действовать разумно и вспомнить обо всех вышеперечисленных добродетелях. Биби не бросилась стремглав от двери, ведущей в спальню, но начала медленно отступать. Развернувшись, она спокойно вышла из гостиной, а затем пересекла кухню. После того как она заперла дверь, ей пришлось, придерживаясь рукой за перила, медленно спускаться во двор.

Сидя на плетеной скамейке, стоящей на крыльце перед задним входом, Биби вспомнила все, что видела. Тысячи нитей сплетались в ткацком станке ее детского разума в ткань с причудливым узором. Она ничего не скажет родителям. Они не найдут ни цветов, ни крови в квартире. Две недели назад папа так и не обнаружил там непрошеного гостя. К тому же Биби чувствовала, что есть нечто, о чем она знает, хотя ей кажется, что не знает. Она думала, если это все же выяснит, тогда все встанет на свои места.

Утро выдалось относительно теплым, но Биби промерзла до костей.

20. Увидим пустоту…

Биби поняла, что очнулась, когда услышала, как медсестра беседует с санитаркой. Девушка не могла ни открыть глаза, ни заговорить. Ей оставалось только слушать.

– Она, бедняжка, совсем без сил, – сказала одна.

Другая взяла ее за руку, пощупала пульс и, кажется, вполне удовлетворилась тем, что почувствовала. Запястье Биби отпустили. Она поняла, что ее дыхание затруднено. Вырывающиеся из груди звуки напоминали тихое похрапывание. Наверное, медики решили, что она заснула. Никто не видел, как с ней недавно случился припадок. Женщины поправили простыню и натянули одеяло ей под подбородок. Биби старалась заговорить, сказать им, что вовсе не сон, а кое-что гораздо хуже, заставляет ее молчать. Звуки складывались в слова в голове, но не на языке. Биби слышала, как медсестра и санитарка вышли из палаты, соблюдая гробовую тишину.

Девушка лежала немая, слепая и утратившая всякое осязательное восприятие окружающего. Биби понятия не имела, лежит ли она на спине, на груди или же на боку. Ни единый мускул в теле теперь ей не подчинялся. Строчка из стихотворения пришла Биби на память. Первые несколько секунд она не могла вспомнить, откуда это… Увидим пустоту… Это уж точно. Она и впрямь узрела пустоту. Ей следовало бы ужасаться, но Биби не испытывала страха. Она уже давным-давно стала храброй девочкой – решительной, бесстрашной и стойкой. У нее воистину было львиное сердце.

 
Увидим пустоту,
Она бесценна…[13]13
  Перевод В. Постникова.


[Закрыть]
 

Со второй строкой она вспомнила, что это из «Литл Гиддинга» Т. С. Элиота. Девушка ощутила определенное облегчение от того, что, хотя ее душа, кажется, отделяется от тела, разум, похоже, остается таким же ясным, как и прежде. В голове зашелестели строки стихов Элиота: «Здесь и всегда… Все встанет на свои места… Никто и никогда… Где прошлое и будущее…»

Биби вновь нырнула в ничто, которое могло оказаться куда более глубоким, чем сон, – забвением.

* * *

Позже она очнулась в панике, в полной мере осознавая свое ужаснейшее положение. Паралич. Слепота. Ее язык скукожился, не в состоянии произнести ни слова. Биби катилась с горки быстрее, чем Джил из стишка после того, как споткнулась об идиота Джека[14]14
  Аллюзия на известный детский стишок.


[Закрыть]. Вдруг Большой Вопрос в ее случае обрел форму: стóит ли вообще обращаться к химиотерапии или будет лучше избрать более гуманный курс лечения? Пусть ей дадут коробочку леденцов с морфином. Пусть она будет спокойно сосать их подальше от мира в каком-либо хосписе под опекой добрых монахинь. Храбрая девочка или нет, она не станет себя оплакивать…

Биби спала и не осознавала, как горючие слезы текут по ее лицу.

* * *

Она опять проснулась посреди ночи. На сей раз Биби смогла открыть глаза. Над головой горел тусклый свет. Теперь она вновь обрела способность ориентироваться в пространстве. Девушка лежала на правом боку, уставившись на соседнюю, пустую, кровать и входную дверь в дальнем конце палаты.

Дверь открылась. Появился мужчина. Сзади его осветил льющийся из коридора свет. Человек направился к ней. Даже когда дверь закрылась за ним, отрезая слепящий свет, мужчина остался лишь силуэтом. Биби заметила поводок, пока незнакомец шел к ее кровати. Ранее кто-то опустил защитное ограждение на ее койке. Собака встала на задние лапы, а передними уперлась в матрас, одарив Биби легендарной улыбкой представителей этой породы. Золотистый ретривер. Возможно, в большей мере, чем другие псы, золотистые могут похвастаться своими уникальными «лицами». На секунду ей показалось, что это Олаф.

Нет, это очередной добрый самаритянин привел свою собаку-терапевта по кличке Бренди, Оскар или еще как-то. В наши дни в каждой больнице есть множество собак, чьи добросердечные хозяева участвуют во всевозможных программах, направленных на то, чтобы взбодрить дух больных и страдающих депрессией. С тех пор, как стало известно, что у Биби злокачественная опухоль, к ней уже приходили эти дружелюбные люди с собаками, но девушка всякий раз отказывалась принимать их помощь и находить что-то забавное в глиоматозе.

Ее левая рука лежала на матрасе ладонью вниз. Биби ее видела, но не могла пошевелить ею.

Собака принялась лизать руку девушки. Сначала Биби не почувствовала собачью ласку. Вскоре, однако, ощущение в ее ладони вернулось. Теплый мокрый язык вылизывал кожу между пальцами Биби, возвращая девушке дикую надежду. К ее глубочайшему удивлению, паралич рассеялся, и она пошевелила рукой, а потом принялась поглаживать шерсть на благородной голове ретривера.

Когда Биби гладила собаку, их взгляды встретились. Девушка знала, что ее взгляд – темен и мрачен, а глаза ретривера сверкали золотистым светом. Этот взгляд тронул что-то в ее душе. Теперь Биби вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Эта девочка легко становилась жертвой самовнушения. Вот сейчас она прочла в книге о медведях и решила впасть в зимнюю спячку.

Когда собака, убрав лапы, соскочила с кровати, Биби прошептала:

– Нет, пожалуйста…

Но гости уже уходили. У двери мужчина, остановившись, приоткрыл ее ровно настолько, чтобы проскользнуть в коридор. На прощание он оглянулся, оставаясь все тем же невыразительным силуэтом.

– Постарайся прожить жизнь…

Биби уже слышала эту фразу, но не помнила, когда и в каком контексте.

Оставшись лежать в сумраке, девушка не могла решить, стала ли она свидетельницей чего-то экстраординарного или это всего лишь ее галлюцинации.

Биби согнула левую руку. Собачья слюна еще не успела высохнуть. Теперь способность чувствовать полностью вернулась в тело Биби. Она пошевелила пальцами. Когда решилась повернуться на спину, сделала это без труда.

Биби ощутила смертельную усталость. Девушка не была уверена, бодрствует она или спит. В отсутствие красивой собаки, вне зависимости от того, была ли она реальной либо миражом, на Биби накатила волна отчаяния. Она почувствовала себя одинокой, всеми покинутой. Внутренний голос пристыдил ее за малодушие. Храбрые девочки не выражают собственную безнадежность открыто, но, произнеся его имя, Биби вложила в слова все смятение своего сердца и разума:

– Пэкстон… Пэкс, о Пэкс! Где ты?

А затем ее захлестнуло волной, и она погрузилась в сон или нечто очень на него похожее.

21. На другой стороне земного шара

Старший комсостав из штаба назвал данную операцию «Хождение по огню». У этих ребят имелось бесконечное множество ярких прозвищ для диверсионных операций, некоторые были почерпнуты из художественной литературы, что доказывало: в Аннаполисе они получили всестороннее образование. Вот только не было видно никакого хождения по углям, голубей, вылетающих из шарфиков, распиленных пополам леди и прочих трюков, заставляющих аудиторию фокусника взрываться аплодисментами. Обычная операция в городе, внезапный, как землетрясение, удар по плохим парням.