Текст книги "Там, где нас нет"

24

Умница был напрочь поехавший, чисто демон из ада или орк из недр Мордора, еще и страшный к тому же. Мальчик из него был дурацкий и обезьяна тоже никудышная – ни ума, ни интуиции. Когда папа шлепнулся на пол, выронил свой пресловутый ключ и тот отлетел к тумбочке, урод сплоховал: он же сильный, мог накинуться на них с Эмити, искусать, вырвать глаза и отгрызть уши, но он не в силах был расстаться с кочергой, а она застряла в спинке кровати. Умница все дергал ее и никак не мог выдернуть, как будто его переклинило на легенде про короля Артура и он решил, что кочерга – это волшебный Экскалибур, и кто сможет достать ее из спинки кровати, тому достанется королевский трон. Дергал кочергу туда-сюда, направо-налево, шипел, плевался, вскрикивал, как дикий зверь, и сквернословил, как мальчишка, который связался с дурной компанией и научился такому, от чего у папы-мамы волосы встали бы дыбом.

Ну и шум, просто какофония. Гром гремит, дождь лупит по крыше, в упрямую дверь бьют ботинками, кто-то вопит «Полиция!», а жертва лабораторных экспериментов то рычит, то воет дурным голосом…

Эмити охватил ужас – не парализующий, а совсем наоборот, очень даже мотивирующий. От сердцебиения пульсировало в глазах. Девочка метнулась за ключом, подхватила его с ковра и повернулась к отцу. Папа поднялся на ноги, и тут спасительный стул с треском развалился на части.

Дверь распахнулась. Остатки стула разлетелись в стороны. На пороге стоял крупный мужчина в полицейской форме – наверное, тот самый, что колотил в дверь ботинками. На мгновение он замер, словно ему не верилось, что он наконец добился своего. Из-за спины у него выскользнул еще один мужчина, поменьше, одетый в черную пижаму. Лицо у него было как у хорька, глаза змеиные, в руке пистолет.

На экране появились три кнопки – бескрайний мультиверсум, бесконечные миры, полные всевозможных опасностей.

– Жми синюю, – сказал папа.

На синей кнопке была надпись «ДОМ». Тупица в черном вряд ли понимал, что такое ключ ключей, но все равно направил на Эмити пистолет и приказал:

– Брось.

Прежде чем Эмити нажала на синюю кнопку, папа схватил ее за плечо. Печальная судьба стула с прямой спинкой и победа полицейского над дверью отвлекла мальчика-обезьяну от кочерги. Взвизгнув, он бросился к папе, схватил его за рукав, и тут Эмити наконец-то коснулась синей кнопки.

Раньше они с папой думали, что для совместного перемещения между мирами нужен контакт с открытой кожей или мышиной шубкой. В этот раз, однако, папа положил ладонь Эмити на куртку, Умница цеплялся за папин рукав, а Снежок сидел себе в кармане, когда от спальни осталась одна лишь белая заснеженная пустота, наполненная хлопьями, проходящими сквозь тело, словно рентгеновские лучи, вот только их не видно, а эти хлопья было очень даже видно.

Увидев летящий сквозь него снег, урод страшно испугался. Не выпуская папиного рукава, второй ладонью прикрыл глаза, сложил губы в трубочку и жалобно завыл от ужаса.

А потом вжух – и световая вуаль исчезла. Они снова были в спальне, но теперь комната выглядела иначе. Ни полиции, ни головореза в черном, ни сломанного стула, ни разбитого стекла, ни грозы за окном. Мебель стояла почти так же, но была подобрана со вкусом, и обивка у нее была не такая крикливая, как в спальне на Земле 1.13. Чувство стиля у здешних жильцов было получше, чем у папы-мамы, украсивших комнату разноцветием чинца, шотландской клетки и камчатного полотна под стать буйству красок в их английском саду.

В наступившей тишине Умница опустил руку и открыл глаза. Умом он не блистал, а значит, воображение у него тоже было небогатое, но он сразу понял, что случилось нечто непоправимое, что он оказался в той же комнате, да не в той реальности. Умница озадаченно посмотрел на дверь, возле которой не было ни полицейских, ни людей в черном. Перевел взгляд на окно – оно, разумеется, было целехонько, – не увидел ни дождя, ни вспышек молнии и слегка приуныл.

Спросите Эмити, и она ответит, что зря Умницу назвали Умницей, честное слово. Не заслуживает он такого имени. Ну какой из него умница, когда он дурак дураком и к тому же сволочь? Может, в его появлении на свет виновен какой-нибудь ученый-идиот, возомнивший себя Господом Богом и вылепивший это чучело из генов человека и шимпанзе? Или он попросту дурно воспитан? В конце концов, престарелые папа-мама, напавшие на Эмити с отцом в английском саду, были весьма сомнительной парочкой. Кем они приходились Умнице? Владельцами, опекунами, приемными родителями? Черт их знает. Ясно одно: такие мерзавцы вряд ли способны обучить юного мутанта правилам поведения в приличном обществе и объяснить, что такое хорошо и что такое плохо. Короче, осознав масштабы происшествия, Умница не стал вежливо интересоваться, что стряслось. Вместо этого он окончательно сдурел.

25

Джеффи Колтрейн не обладал телепатическими способностями и не мог похвастать развитой интуицией. Однако когда мальчик-обезьяна принялся в недоумении вертеть головой, Джеффи прекрасно понял, что сейчас он разойдется не на шутку. Внезапная смена обстановки вряд ли добавит ему миролюбия. После необъяснимого перемещения в пространстве Умница набирал критическую массу. Он вот-вот выйдет из себя или даже выпрыгнет, как хрустящий ломтик хлеба из тостера. Взорвется, словно ядерная бомба.

Пока Умница доходил до кондиции, Джеффи бросился к ближайшей тумбочке и выдвинул ящик. Плоская коробка с «клинексами». Роман Джона Гришэма в мягкой обложке. Прозрачный контейнер с ночной капой. Тюбик лубриканта на тот случай, если на хозяев комнаты найдет романтическое настроение.

Умница тонко запищал. Похоже, он переживал глубочайшее эмоциональное потрясение.

Пожалуй, в фашистской Америке на Земле 1.13 гражданское оружие было под запретом. Здесь же, на первичной Земле, ФБР признавало, что в четырех из десяти американских семей имеется как минимум один ствол для самозащиты, а всесильное оружейное лобби утверждало, что таких семей не меньше пяти на каждый десяток. Поскольку во время подобных опросов люди склонны кривить душой, Джеффи предполагал, что в США семь из десяти семей имеют огнестрельное оружие, а остальные три полагаются на бейсбольные биты, тазеры, баллончики с вытяжкой из красного перца, верных псов и острый язык – ведь если к тебе заявится нежеланный гость, нужно чем-то отбиваться.

Джеффи не знал, кому принадлежит этот дом, но, забираясь на кровать, искренне надеялся, что его владельцы относятся к вышеупомянутым сорока, пятидесяти или семидесяти процентам граждан. Многие держат пистолет в прикроватной тумбочке, иногда – в мини-сейфе с кодовым замком. Чтобы открыть его, нужно знать код из четырех цифр. Если хозяева этой спальни помешаны на безопасности, Джеффи не светит ничего хорошего.

Наконец Умница завизжал так, словно ему отрубили руку. Джеффи показалось, что череп монстра вот-вот разлетится на куски, словно температурный щит на космическом шаттле, входящем в земную атмосферу. Зверь ракетой рванул с места, инстинктивно заглушая испуг приступом ярости. Сперва метнулся к туалетному столику, смахнул с него серебряный подносик, три флакона духов, ручное зеркальце, фарфоровую вазу и набор расчесок. Затем схватил стул с прямой спинкой – почти такой же, каким Эмити подперла дверь в параллельном мире, – подбежал к окну и замахнулся, намереваясь разбить стекло, такое же, как он недавно разбил в другой спальне, только снаружи и не стулом, а кочергой. Эмити в спешке отступила к двери, ведущей в ванную, – очевидно, чтобы спрятаться. В этот момент нижняя створка окна разлетелась вдребезги. Осколки усыпали подоконник и выплеснулись на крышу веранды.

Тем временем Джеффи перебрался через кровать, открыл ящик второй тумбочки и выхватил из него пистолет. Щелкнул предохранителем, взял оружие в двуручный хват и развернулся.

Насквозь промокший Умница, отбросив стул, выбрался на крышу и кружился на месте, воздев руки, потрясая кулаками и устремив взгляд в небеса. Наверное, задавался вопросом, куда делся дождь и почему сам он мокрый, а все вокруг сухое. Джеффи не знал, что на уме у этого чудища. Предсказать его поведение было невозможно.

Пока он снаружи, стрелять нельзя. Шальная пуля может угодить в прохожего.

Секунд через тридцать разъяренная тварь снова ввалилась в комнату. Умница тяжело дышал и ухал, словно сова – наполовину шимпанзе, наполовину ребенок, столь же неуместный в реальном мире, как инопланетянин, сошедший с летающей тарелки. Он двигался так быстро, что Джеффи не успевал прицелиться. Встав на четыре лапы, тварь метнулась к двери, выскочила в коридор и рванула проверять другие комнаты. Вопли сделались тише, а потом и вовсе прекратились.

Очевидно, в доме никого не было, иначе жильцы уже заметили бы, что здесь творится что-то неладное.

Эмити направилась было к отцу, но тот остановил ее:

– Ступай в ванную и запри дверь.

– Папа, не уходи, – взмолилась Эмити, увидев, что отец собирается выйти в коридор.

– Если он еще здесь, нужно найти его и прикончить.

– Не выходи из комнаты, – упрашивала девочка, и голос ее дрожал.

– Если он дал деру, мы тоже уйдем. Вернемся домой, закроемся на замок и какое-то время будем сидеть тихо. Кстати говоря, на дверях ванных комнат обычно бывают защелки. Так что повторяю: ступай в ванную и запри дверь!

Раньше, разговаривая с дочерью, Джеффи никогда не повышал голоса. Эмити вздрогнула, словно ее ударили по лицу, но послушно ушла в ванную и закрыла дверь.

Честно говоря, Джеффи совсем не хотелось выходить из этой комнаты и отправляться на поиски Умницы. Охотиться за этим уродом – примерно то же самое, что играть в русскую рулетку с револьвером в одной руке и живой коброй в другой. Джеффи надеялся, что вот-вот приедет полиция. Наверняка кто-нибудь слышал шум разбитого стекла. Когда зверь стоял на крыше, кто-нибудь мог его заметить, так что полицейские, наверное, уже в пути.

Тут он понял, что им с Эмити придется объяснять копам, как они оказались в чужом доме и почему в спальне такой беспорядок, а такие разговоры им нужны меньше всего. Стоит рассказать про параллельные миры и мальчика-обезьяну, как обоих тут же увезут на психиатрическое обследование, если только Джеффи не предъявит полицейским ключ ключей. Но как только он скажет, что Эд Харкенбах вверил ему свое устройство, здесь сразу объявится жаждущий мести Фолкерк – человек с удостоверением АНБ и стальными серыми глазами, пронзающими тебя насквозь.

Джеффи согласился помочь Страшиле Эду по доброте душевной и, наверное, из жалости. Теперь же он в полной мере осознал, что его поступок повлечет за собой серьезные юридические последствия. Если власти арестуют его, выдвинут обвинение и отправят в тюрьму, вряд ли Эмити отдадут под опеку его родителей. Даже в старых добрых США на первичной Земле государство отомстит такому выскочке по полной. Если Эмити отправят в приют или определят в сомнительную фостеровскую семью…

Джеффи шагнул в коридор.

26

Эмити закрылась в ванной и села на крышку унитаза, чувствуя себя последней дурой. К тому же до смерти напуганной. В сложенных лодочкой ладонях она держала Снежка. Тот дрожал – наверное, почуял страх хозяйки.

Ключ ключей лежал на тумбочке у раковины, но Эмити не собиралась подпускать к нему своего безбашенного питомца.

– Все из-за тебя, – сказала она, глядя на Снежка, хотя это было нечестно.

Хорошо, что мыши не такие умные, как собаки. Не понимают, что ты делаешь им несправедливый выговор. Или, если уж на то пошло, что ты вообще делаешь им выговор.

На самом деле она сама виновата, виновата с головы до ног, честное слово. Ведь это она хотела увидеться с мамой. Надеялась, что уговорит Мишель отправиться с ними в этот мир. Если бы у Эмити получилось забрать ее с собой… ну, это было бы чудо вроде воскрешения Лазаря, хотя мать ее, в отличие от Лазаря, не была мертва. Лазарь вернулся к жизни самым диковинным образом, а мама возвратилась бы в этот мир благодаря науке, и в этом нет ничего сверхъестественного. Вообще-то, аналогия с Лазарем получилась дурацкая и неуместная, подумала Эмити, чувствуя себя еще большей дурой, ведь эта аналогия ей понравилась, пусть даже и ненадолго.

Каждая секунда, проведенная без папы, была как нож в спину, ведь в любую из этих секунд папа мог погибнуть, а он для Эмити – пуп земли. Если его не станет, как дальше жить? Никак, потому что папа погиб по ее вине. Ясное дело, она не покончит с собой, ведь с собой кончают только слабаки. Она просто исхудает и зачахнет, превратится в живой скелет, а потом в прах, после чего налетит холодный ветер и сдует ее останки прямо в ад. Если ад, конечно, существует, это еще бабушка надвое сказала.

С каждой секундой ад становился все реальнее, и вот уже Эмити провела в нем почти целую минуту.

27

Джеффи с пистолетом на изготовку шагнул в коридор. Справа был лестничный пролет, слева – раздвижная лесенка, ведущая к люку в потолке. Чтобы открыть его, нужно было дернуть за веревочку. Стало быть, Умница подпрыгнул, дернул за веревочку, раздвинул лесенку и забрался на чердак, где, наверное, часто лазал по стропилам, когда жил на Земле 1.13.

Джеффи не собирался лезть на чердак, ведь в этом темном царстве безраздельно властвовал Умница, но если приподнять и подтолкнуть нижнюю часть лесенки, вся конструкция автоматически сложится, а люк захлопнется. Умница, конечно, сможет его открыть, хотя изнутри сделать это труднее, чем снаружи, и ему придется повозиться – то есть пошуметь, а Джеффи, услышав шум, сразу поймет, что зверь надумал спуститься с чердака.

Может, он и вовсе не пожелает спускаться, станет жить на чердаке, где пауки ведут себя подружелюбнее людей, в пыльной тьме, где он прятался, когда папа-мама бранили его или наказывали. Умница, наверное, видит мир в черно-серых тонах: унылый ландшафт, то и дело озаряемый молнией страха или проблеском несбыточной надежды. Бедняга он, вечный аутсайдер, чужак в бескрайнем мультиверсуме, не нашедший себя даже на Земле 1.13, где бессердечные невежи от науки обеспечили его телом, а про душу забыли.

Умница был опасный противник, но когда Джеффи прикинул, каково ему жилось в роли нелюбимого питомца, раба, или кем он там был для папы-мамы, в нем всколыхнулось чувство жалости. Он приподнял лесенку. Наблюдая, как она складывается, подумал: «Человек, не способный пожалеть монстра, сам отчасти монстр».

В этот самый момент Умница выскочил из комнаты слева и бросился в атаку.

28

Сидя на крышке унитаза с мышью в трясущихся руках (господи, какой же Снежок маленький и беспомощный), Эмити понимала: если папе суждено погибнуть, нельзя морить себя голодом, это ничем не лучше самоубийства. Нельзя сдаваться, нельзя опускать руки, это удел слабаков – тех, кто не понимает, что жизнь прекрасна и у каждого в ней свое предназначение, осталось лишь найти его и исполнить. Папа сам ее этому научил, а он врать не станет.

Если с отцом что-то произойдет, Эмити не будет отчаиваться. Вместо этого возьмет ключ ключей и отправится в бесконечное путешествие по другим мирам – искать другого Джеффи Колтрейна, которому всегда хотелось, чтобы у него была дочь. Джеффи Колтрейна, которого Эмити сможет полюбить всем сердцем, который будет гордиться знакомством с такой сильной и независимой девочкой – да, сильной, независимой и честной, ведь так воспитал ее родной отец. В хороших книжках трагедия иной раз оборачивается триумфом, и Эмити сказала себе, что у нее все получится, ведь в ином случае и жить дальше незачем, ложись да помирай.

В этот момент раздался выстрел.

29

Помимо воинственных кличей и лобовых атак, Умница знал и другие тактики ведения боя – например, обманные маневры. Открыв люк, он спрятался в темной спальне, откуда потихоньку следил за Джеффи. Когда лесенка, звякнув пружинами, начала складываться, Умница выскочил в коридор. Краем глаза Джеффи заметил стремительную тень, развернулся лицом к угрозе, увидел перед собой сплошные мышцы, оскаленные зубы, глаза, налитые кровью, цепкие руки, не менее цепкие ноги с длинными пальцами и лицо умственно отсталого ребенка с безобразно-грубыми чертами разъяренного шимпанзе. Закоренелый гнев Умницы наконец-то вырвался на волю.

От удара Джеффи отлетел к стене. По спине прошла волна боли, словно кости разбились вдребезги. Умница приблизил к нему свою жуткого вида физиономию и торжествующе зарычал. Дыхание у него было зловонное, зубы блестели от слюны.

Будь он настоящим шимпанзе, Джеффи уже был бы мертв. Должно быть, гибридная природа Умницы не лучшим образом сказалась на его бойцовском инстинкте. Изловчившись, Джеффи схватил его за горло и задержал на несколько драгоценных секунд, необходимых, чтобы воспользоваться пистолетом. Зубы-стамески защелкали в дюйме от его носа; мощные руки сжимали голову, словно Умница вознамерился раздавить ее, словно куриное яйцо, или перехватить поудобнее для серии смертоносных укусов. Джеффи поднял пистолет, приставил его к шерстяному подбородку Умницы и нажал на спусковой крючок.

30

Услышав выстрел, Эмити вскочила с унитаза. Все тело ее покрылось холодной испариной. Руки заледенели, и Снежок казался обжигающе-горячим, точь-в-точь как свежеиспеченный кекс только что из духовки. Эмити сунула Снежка в карман и схватила ключ ключей с тумбочки, стараясь не коснуться черного экрана: не хотелось бы, чтобы кнопка «ВОЗВРАТ» перенесла ее на старую, но вовсе не добрую Землю 1.13 – туда, где злые дядьки стоят, наверное, изумленно разинув рты, и не могут понять, куда подевались мужчина, девочка и Умница, ведь только что были здесь, на этом самом месте.

Эмити доковыляла до двери ванной комнаты и коснулась защелки. Ноги ничего не чувствовали – наверное, так бывает, если вмерзнуть в ледяную глыбу, – а руки стали бледнее эктоплазмы (если кто не знает, это такое вещество, из которого состоят призраки). Смотреть в зеркало Эмити не рискнула: ей не хотелось увидеть, что лицо ее превратилось в бескровную маску смерти, и грохнуться в обморок.

Услышать выстрел было страшно. Что еще страшнее, выстрел был один. Умница жутко скоростной, безумно сильный и, как уже говорилось, напрочь поехавший. Вряд ли папа уложил его одной-единственной пулей. Его и двумя не остановишь, разве что тремя, а лучше четырьмя, но одной – нет, быть такого не может. Наверное, случилось то, о чем и подумать страшно, но Эмити просто не могла об этом не думать. Осознав весь ужас ситуации, она сперва окаменела, а потом чуть было не заголосила почище Умницы.

– Эмити, открой, – донесся из-за двери отцовский голос.

От такого можно и рассудка лишиться, особенно если ты только что решил, что в одночасье потерял все, что у тебя было. Вместо того чтобы отомкнуть и распахнуть дверь, Эмити принялась тупить и спрашивать, правда ли Умнице каюк, а когда отец ответил, что да, правда, Эмити затупила еще сильнее:

– А ты кто?

– Я – это я, – ответил папа.

Эмити прекрасно знала, ни капельки не сомневалась, что у Умницы такой голос, что кровь стынет в жилах, что с грамматикой у Умницы плоховато, а с синтаксисом и того хуже. Понимала, что он мутант недоделанный, что он не способен подражать папиному голосу, но ей было очень холодно и страшно, поэтому она спросила:

– Чем докажешь?

– Ты хочешь собаку, – помедлив, сказал папа, – но для тренировки завела себе мышь. Это было твое собственное решение. Я готов был купить тебе щенка.

Прежде чем открыть дверь, Эмити пару секунд собиралась с силами. Они с отцом еще не до конца расхлебали эту кашу – даже не кашу, а ведьмино варево, – а это значит, что Эмити должна быть сильной и не расклеиваться, как те фифы из фэнтези-романов, которых она терпеть не могла. И плакать нельзя, даже от облегчения, и хвост нужно держать морковкой, – во-первых, это необходимо для выживания, а во-вторых, ей очень не хотелось ударить в грязь лицом.

Когда она открыла дверь, папа спросил:

– Ты в норме, плюшечка?

Он не называл ее плюшечкой уже года два, с тех пор как она стала совсем большая, но Эмити решила пропустить «плюшечку» мимо ушей. Она показала отцу два оттопыренных больших пальца:

– Значит, уложил его с первого выстрела? Так и знала, что ты одолеешь этого говнюка.

Сказав вслух слово на букву «г», она сама оторопела, но папа ее не одернул. Лицо у него было бледное, а взгляд какой-то странный, словно папе до сих пор не верилось, что он выжил, а Умница нет.

Эмити невозмутимо (даже руки перестали дрожать!) протянула отцу ключ ключей, словно хотела сказать: «Видишь, доверил его мне – и правильно сделал». Отец пожал плечами – «Я знал, что на тебя можно рассчитывать», – после чего спрятал устройство в карман куртки.

Эмити ожидала, что вот-вот завоет полицейская сирена, но этого не случилось. Судя по всему, никто не слышал звона разбитого стекла и не видел обезьяны на крыше веранды.

Тем не менее отец схватил ее за руку:

– Пойдем-ка отсюда.

Эмити была бы рада вечно держать его за руку, но не получится, ведь людям нужно принимать пищу и ходить в туалет, так что рано или поздно придется отпустить, никуда не денешься. В общем, она выпустила папину руку, как только они подошли к лестнице, ведущей на первый этаж.

Судя по зловонию, останки Умницы лежали в другом конце коридора. Эмити не обернулась, лишь задержала дыхание и двинулась вниз по лестнице, держась поближе к отцу.

Она подумала про отпечатки пальцев, но протирать всю мебель в спальне и ванной было некогда. В любом случае у Эмити никогда не снимали отпечатков, а у папы – лишь однажды, когда он получал водительские права. К тому же он убил не человека, а фантастическое чудище. Вряд ли за такое сажают в тюрьму.

– Уйдем через задний двор, – сказал папа.

Они в спешке прошли по дому, выскочили на веранду и пробежали через двор, где не было ни поилки для птиц, ни английского сада, который прямо-таки бросался в глаза на Земле 1.13, ни престарелой семейной пары, склонной к членовредительству.

Дождя тоже не было. В небе ослепительно сияло солнце.

Дорожка рядом с гаражом, стоявшим отдельно от дома, вела в переулок, где не оказалось ни черного фургона, ни жутких наци-ниндзя, ни патриотических мальчиков в форме «Волков Справедливости».

Все магазины были открыты, по улицам слонялись туристы и местные жители, да и в целом вид у Суавидад-Бич был весьма процветающий.

Наконец-то они дома. В безопасности.

– Нужно зайти в библиотеку, – сказал отец.

– Чего-чего? – встревожилась Эмити. – Чтобы тот негодник снова начал бурчать, что Снежка нет в списке разрешенных питомцев?

– Ну же, это было в другом мире. Там… там, где нас нет.

– А. Ну да. Точно.

Выходит, она еще не до конца пришла в себя.

– Нужно поискать книгу Эда Харкенбаха «Бесконечное множество вселенных».

– Она же была у тебя, куда она делась?

– Где-то обронил. Наверное, когда перебирался через стену или удирал от Умницы. Если вдруг не заметила, день выдался беспокойный. Ну да ладно. Может, в здешней библиотеке тоже найдется экземпляр.

Вместо взъерошенной миссис Франкенштейн в библиотеке дежурила миссис Роквелл, супруга Винса Роквелла, учителя истории и тренера детской футбольной команды.

В воздухе не пахло горелой бумагой, а проходы между стеллажами были освещены гораздо лучше, чем на злосчастной Земле 1.13, но томик под названием «Бесконечное множество вселенных: параллельные миры и квантовая реальность» стоял на той же полке.

На сей раз отец с дочерью не стали брать книгу без спроса. Отнесли ее к столу библиотекарши, где папа показал свой читательский билет, и миссис Роквелл черкнула что-то в формуляре, не переставая щебетать о погоде и о тех глупостях, что в последнее время творятся в Сакраменто. Она обожала броские сережки, и сегодня в ушах у нее были яркие эмалированные попугайчики, да и в остальном библиотекарша выглядела как совершенно нормальный человек, смотреть приятно.

Двенадцатое апреля подходило к концу. Светило солнце, погода стояла прекрасная, и Эмити с папой снова были дома, в полной безопасности.