Текст книги "Тик-так"

В течение нескольких неправдоподобно длинных секунд, когда казалось, что само время остановилось, Томми и тварь в упор разглядывали друг друга. Ярко-зеленые глаза чудовища смотрели на него сквозь дыры в белом тряпичном колпаке, который все еще оставался на голове невиданной твари, и Томми подумал, что этот странный головной убор очень напоминает тот, что носил Человек-слон в старом фильме Дэвида Линча. Но самое сильное впечатление на него произвел черный раздвоенный язычок, торчавший между двумя рядами мелких черных зубов, которые, несомненно, и перегрызли те пять крестообразных стежков, что обозначали рот куклы.

Ослепительная вспышка молнии помешала этому взаимному разглядыванию длиться дольше. Время, которое текло медленно, словно сползающий с континентального шельфа ледник, неожиданно рванулось вперед со скоростью цунами.

Тварь зашипела.

Ее хвост дрогнул и отделился от карниза.

Растопырив лапы, чудовище полетело прямо в лицо Томми.

Он инстинктивно пригнулся и отпрянул в сторону.

Раскат грома сотряс дом, и Томми в панике нажал на спусковой крючок.

Как и следовало ожидать, пуля прошила занавеску и, не причинив никакого вреда твари, засела в потолке.

Маленький ящер, свирепо шипя, приземлился прямо на голову Томми. Его крошечные когти проникли сквозь его густые волосы и впились в кожу головы.

Взвыв от боли и страха, Томми попытался сбросить тварь свободной рукой, но она держалась крепко.

Тогда он нащупал загривок маленького чудовища и, безжалостно сдавив ему шею, с трудом оторвал его от себя.

Тварь в его руке яростно извивалась и корчилась. Она оказалась гораздо сильнее и изворотливее любой крысы. Ее рывки были такими резкими и такими мощными, что Томми едва удерживал врага на безопасном расстоянии от своего лица.

Кроме того, он каким-то образом запутался в занавеске и никак не мог освободиться. Он даже не мог поднять оружия, потому что мушка пистолета, хоть и была совсем маленькой, зацепилась за подкладку драпировки, и Томми отчаянно дергал свой «хеклер и кох», пытаясь высвободить его из складок плотной тяжелой ткани.

Тварь гортанно, с клекотом зарычала, оскалила зубы, стараясь укусить Томми за руку, и отчаянно заработала когтями, чтобы снова вонзить их в его плоть.

Подкладка с треском подалась, и Томми выдернул пистолет из складок портьеры.

Холодный и гладкий хвост твари обвился вокруг его запястья, и Томми едва не вырвало от отвращения. Издав какой-то нечленораздельный звук, он взмахнул рукой и швырнул мерзкое существо через всю комнату с силой, которая сделала бы честь любой бейсбольной звезде.

Он услышал пронзительный визг твари, который неожиданно оборвался на самой высокой ноте, когда отвратительное существо врезалось в противоположную стену. Томми от души надеялся, что сломал врагу позвоночник, но он не увидел, как тварь ударилась о стену, так как от сильного рывка латунный карниз вырвался из кронштейнов и обрушился на голову Томми вместе с тяжелыми портьерами.

Проклиная все на свете, Томми сорвал с головы плотное покрывало с витыми шнурами, чувствуя себя Гулливером, силящимся вырваться из плена лилипутов. Маленькое чудовище валялось на ковре возле самого плинтуса, неподалеку от входной двери. На мгновение Томми показалось, что оно мертво или, по крайней мере, оглушено ударом, но тварь неожиданно зашевелилась и подняла голову.

Выставив пистолет перед собой, Томми шагнул к своему врагу, собираясь добить его, но зацепился за упавшие на пол занавески и, потеряв равновесие, растянулся во весь рост.

Падая, он больно ударился подбородком, и в первые секунды все окружающее двоилось у него перед глазами. Придя в себя, Томми обнаружил, что лежит, прижимаясь щекой к ковру. В этом положении он, несомненно, видел мир примерно таким, каким он представлялся и твари, хотя Томми продолжало казаться, что комната как-то подозрительно накренилась. В следующее мгновение Томми увидел своего врага, который успел подняться на задние лапы.

Тварь стояла на нижних конечностях довольно уверенно, хотя, возможно, дополнительную устойчивость ей придавал волочившийся сзади шестидюймовый хвост. Во многих местах ее тело все еще скрывалось под обрывками белой ткани, из которой была сшита странная кукла.

Гроза за окнами бушевала во всю силу; ослепительные молнии сверкали одна за другой, а гром гремел почти беспрерывно. Ураганный ветер свирепо завывал за окнами, и свет в кабинете то заметно тускнел, то снова ярко вспыхивал, но, к счастью, пока не гас.

Тварь ринулась на Томми. Изорванная белая ткань трепетала и развевалась за ее спиной.

Томми лежал, вытянув перед собой правую руку, в которой все еще был зажат пистолет. Подняв его дюйма на четыре от земли, он взвел ударник нажатием на рычаг и выстрелил два раза подряд.

Должно быть, одна из пуль все же попала в тварь, поскольку она отлетела обратно к стене.

Учитывая небольшие размеры маленького ящера, пуля сорокового калибра должна была быть для него тем же, чем мог бы стать для обычного человека крупнокалиберный артиллерийский снаряд на поле битвы. Тварь должно было убить на месте, превратить в лохмотья, как разорвало бы на куски человека, в грудь которому случайно угодил выстрел из гаубицы. Ее должно было размазать, разметать, раздробить, разорвать на клочки…

Но мерзкое существо, казалось, вовсе не пострадало. Правда, сначала оно лежало на полу, разбросав в стороны свои странно изящные конечности, тело его сотрясали резкие судороги, гибкий хвост колотил по ковру словно в агонии, от обожженных тряпок поднимался едкий дымок, но она была совершенно целой!

Томми слегка приподнял голову, чтобы лучше видеть. На ковре возле двери он не заметил ни единой капли крови! Ни одной – нигде!

Тварь перестала корчиться и перекатилась на спину. Потом она села и с присвистом выдохнула воздух, и Томми вдруг показалось, что этот вздох был вызван не болью или сожалением, а удовлетворением. Можно было подумать, что выстрел в грудь с расстояния в несколько футов является для нее любопытным и удивительным переживанием – не больше.

Томми приподнялся на колени.

Тварь на противоположном конце кабинета снова зашевелилась и положила свои жуткие крапчатые лапы на обожженное, все еще дымящееся брюшко… Нет, она засунула их внутрь себя и сделала такое движение, как будто доставала что-то из собственных кишок.

Несмотря на расстояние в несколько шагов, Томми увидел то, о чем уже догадался: тварь держала в своих тонких лапах деформированную пулю от патрона сорокового калибра. Вот она отшвырнула ее от себя и снова зашевелилась.

Чувствуя противную слабость в трясущихся коленях, Томми выпрямился во весь рост и ощупал голову. Ранки, оставленные острыми когтями твари, все еще саднили, но, когда он посмотрел на пальцы, на них почти не было следов крови.

Он не ранен. Во всяком случае, ничего серьезного.

Пока…

Его противник тоже встал на задние лапы.

Несмотря на то, что Томми был раз в семь выше своего врага и примерно в тридцать раз тяжелее, он чувствовал себя настолько испуганным, что еще немного, и он мог бы обмочиться.

Чип Нгуэн, крутой детектив, никогда бы не потерял над собой контроль до такой степени и не допустил бы подобного унижения, но Томми Фану вдруг стало в высшей степени плевать на то, что сделал бы в подобной ситуации его любимый литературный персонаж. Чип Нгуэн был одуревшим от виски идиотом, слишком полагавшимся на огнестрельное оружие, искусство рукопашного боя и крепкие слова. Томми, в свою очередь, был уверен, что самый точный и мощный майя-гери не остановил бы сверхъестественное существо – неожиданно ожившую дьявольскую куклу, которая продолжала двигаться как ни в чем не бывало даже после того, как получила в живот пулю сорокового калибра.

И это была неопровержимая истина. Не та истина, о которой рассказывают в вечерней программе новостей, не та истина, которой учат в школе или в церкви. Это даже не была истина в последней инстанции, которую провозглашали Карл Сейган[3]3
  Карл Сейган – американский астроном и популяризатор науки, ведущий на американском телевидении цикл передач «Космос».


[Закрыть] и разного рода научные учреждения. И тем не менее, с точки зрения Томми, это была действительно истина, хотя сообщить о чем-либо подобном мог только какой-нибудь грязный листок типа «Нэшнл энквайэрер» в обзорной статье, посвященной либо участившимся случаям проявления демонизма в наш апокалиптический век, либо неизбежности решающей битвы между Святым Элвисом и воплощением Сатаны, которая обязательно произойдет в преддверии третьего тысячелетия.

Томми снова направил пистолет на тварь и почувствовал, как внутри его поднимается безумный смех, но он сумел с ним справиться. Он вовсе не был сумасшедшим. Лишь в самом начале Томми боялся, что сходит с ума, но теперь этот страх прошел. Должно быть, вся Вселенная превратилась в лечебницу для душевнобольных, да и сам Бог-Творец, наверное, спятил, если допустил существование этой мерзкой и хищной твари, хоть и под личиной тряпичной куклы.

Неожиданно Томми подумал о том, что если перед ним действительно сверхъестественное существо, то сопротивляться ему глупо, а главное – бесполезно, однако он почему-то не мог отшвырнуть пистолет и подставить горло для последнего, смертельного укуса. По крайней мере, пуля сорокового калибра сбила тварь с ног и ненадолго оглушила ее. Может быть, ему и не удастся пристрелить эту гадкую ящерицу, но он, по крайней мере, может удерживать ее на почтительном расстоянии.

Во всяком случае, до тех пор, пока у него не кончатся патроны.

Томми выстрелил уже три раза. Первый патрон он истратил, когда тварь бросилась на него с карниза, и два, когда лежал на полу, запутавшись ногами в занавеске.

В магазине оставалось еще десять патронов. В тумбочке в спальне хранилась еще целая коробка боеприпасов, которая могла помочь ему оттянуть развязку, но Томми не знал, сумеет ли он до нее добраться.

Тварь приподняла свою обмотанную белым тряпьем голову и посмотрела прямо на него. Ее свирепые зеленые глаза излучали ненасытный голод. Обрывки белой ткани, свисавшие твари на лицо, напоминали дешевый парик.

Томми неожиданно подумал о том, что раскаты грома, несомненно, заглушали выстрелы, но рано или поздно жители мирного городка Ирвина поймут, что где-то по соседству идет нешуточная битва, и вызовут полицию.

Тварь снова зашипела.

Да что же это, Господь Всемогущий? Последняя схватка Героя и Чудовища в лагунах Сумеречной Зоны?

Когда прибудет полиция, ему придется долго объяснять, что, собственно, здесь произошло, но хуже всего, что сам Томми будет при этом выглядеть как наглядное пособие по изучению параноидального синдрома для медицинского колледжа. После этого тварь либо покажется блюстителям порядка – и тогда весь нормальный мир погрузится в кошмар вместе с ним, – либо хитрый маленький демон спрячется где-нибудь за диваном и позволит полиции отвезти бессвязно лопочущего клиента в хорошо освещенную комнату без окон, с запирающимися только снаружи дверьми и со стенами, отделанными мягкими резиновыми матами.

Поначалу Томми даже не думал о том, какой из двух возможных сценариев ему нравится больше. В любом случае ему казалось, что он будет избавлен от кошмара, и тогда, возможно, сумеет не намочить брюк. Он получит возможность перевести дух, подумать обо всем как следует, может быть, даже найти какое-то мало-мальски рациональное объяснение тому, что с ним случилось, хотя вероятность последнего была не особенно велика. Скорее уж он узнает, в чем смысл жизни…

Чудовищная тварь снова зашипела.

Томми вздрогнул, но не от этого жуткого звука, а от того, что ему на ум пришла новая, не предусмотренная им возможность. Его ненавистному врагу ничего не стоило последовать за ним в лечебницу, чтобы продолжать мучить свою жертву весь остаток ее несчастной жизни, предусмотрительно избегая санитаров и врачей.

Зато врачи получат почти идеальную клиническую картину острого психического заболевания.

Но вместо того, чтобы напасть на него снова, рептильная тварь неожиданно метнулась к дивану, который был все еще отодвинут от стены. Томми сопроводил ее стволом пистолета, но маленькое чудовище двигалось слишком быстро, и он не рискнул выстрелить, чтобы не тратить зря оставшиеся в магазине патроны.

Тварь юркнула за диван.

Отступление врага слегка приободрило Томми. Он даже позволил себе крошечную надежду, что выпущенная им пуля все-таки причинила твари какой-то вред и заставила ее вести себя осмотрительнее. Поспешность и неожиданность, с какой она обратилась в бегство, заставили Томми вспомнить о своем бесспорном превосходстве в росте и весе, и его губы тронула улыбка. Утраченная было уверенность в своих силах отчасти вернулась к нему.

Бесшумно ступая по ковру, он сделал несколько шагов к противоположной стене комнаты, стараясь заглянуть за диван. Дальний от Томми край дивана по-прежнему был плотно придвинут к стене, и Томми был уверен, что тварь сама загнала себя в ловушку, поскольку под диван ей тоже было не протиснуться.

Но твари там не было.

Потом он увидел дыру в обивке, по краям которой висели неопрятные клочья ткани, и понял, что зеленоглазая зверюга пробралась в диван и спряталась внутри.

Но зачем?

А зачем спрашивать «зачем?»?

С того самого момента, когда на голове куклы лопнули первые стежки и Томми увидел живой глаз чудовища, глядевший на него сквозь отверстие в ткани, он больше не задавал себе вопросов. Эти вопросы годились для нормальной жизни, в которой правили логика и здравый смысл, а не для того безумного и странного мира, в котором он очутился. Самым главным вопросом для него стало «как?». Как ему остановить тварь? Как спастись? Кроме того, Томми не мог не задумываться о том, что же будет дальше, хотя ответа на этот вопрос он боялся. Совершенная и полная иррациональность всего происшедшего с ним за последние несколько часов не позволяла ему сделать верный прогноз на остаток ночи, но Томми, по крайней мере, должен был попытаться выяснить, что за этим стоит и какую цель преследует страшная кукла. Чего она добивается?

«КРАЙНИЙ СРОК – РАССВЕТ».

Он так и не понял, что означает это послание на экране его компьютера. Какой крайний срок? Для чего?! Или, может быть, для кого? Кто его установил? Что должен Томми успеть сделать до рассвета?

«ТИК-ТАК».

О, это сообщение Томми понимал очень хорошо! Время истекало. Его время. Ночь летела к концу с такой же скоростью, с какой летели к земле дождевые капли снаружи. И если он не начнет действовать, то еще до рассвета он превратится в завтрак.

«ТИК-ТАК».

В сытный завтрак для голодной тряпичной куклы.

«ТИК-ТАК».

Хруп-хряп… Чав-чав-чав…

Томми почувствовал, что у него закружилась голова. И вовсе не от того, что он ударился ею об пол, когда падал.

Он медленно обошел вокруг дивана, внимательно его разглядывая.

Огонь. Может быть, ревущий костер, который он устроит из своего дивана, окажется эффективнее пуль?

Пока тварь устраивала себе гнездо в диване – или что она там задумала, – может быть, стоило спуститься в гараж, нацедить из бака кварту бензина и, захватив в кухне коробку спичек, снова подняться в кабинет, чтобы поджечь диван.

Нет. Это займет слишком много времени. Мерзкий маленький агрессор сразу поймет, что он вышел, и к моменту, когда Томми вернется в кабинет, наверняка успеет перебраться из дивана в какое-нибудь другое место.

Томми прислушался. В диване было тихо, но это не означало, что тварь задремала. Должно быть, она просто затаилась, замышляя что-нибудь ужасное.

Томми тоже необходимо было составить план. Хоть какой-нибудь…

Думай! Думай!

Томми нередко приходилось пользоваться пятновыводителем из-за светло-бежевого коврового покрытия, и он держал один флакон внизу, а второй в туалете наверху, чтобы иметь возможность атаковать случайно разлитую пепси-колу – или что-либо другое – прежде, чем она успеет оставить на ковре трудно выводимый след. Во флаконе осталась еще примерно пинта жидкости, а на этикетке крупными красными буквами значилось «ОГНЕОПАСНО!».

– Огнеопасно… – вслух повторил Томми. Ему нравилось, как звучит это слово. – Чертовски огнеопасно, дьявольски огнеопасно, взрывоопасно, смертельно опасно!..

Пожалуй, в английском языке не было других слов, которые ему было бы так приятно слышать или произносить. По крайней мере, в эту минуту.

Кроме того, на полке над маленьким камином в его спальне лежала пропановая зажигалка на батарейке, при помощи которой Томми зажигал газ под керамическими поленьями. Ему необходимо было только выскользнуть из кабинета, схватить флакон пятновыводителя, заглянуть в спальню, чтобы взять зажигалку, и вернуться в кабинет. На все это ему потребовалась бы минута или даже меньше.

Одна минута… Какой бы хитрой и сообразительной ни была засевшая в диване тварь, она вряд ли успела бы заметить, что Томми покинул кабинет, и выбраться до его возвращения.

Ну, кто кого поджарит на завтрак?

При мысли об этом Томми не сдержал улыбки.

Из глубины дивана послышался скрип и отчетливый металлический звук – тванг!

Томми поморщился. Улыбаться ему расхотелось.

Тварь в диване снова затихла. Она что-то замышляла. Но что?

И в эту минуту ему пришло в голову, что если он обольет диван пятновыводителем и подожжет, языки пламени стремительно расползутся по ковру, по стенам, по занавескам. Его дом может сгореть до основания, прежде чем приедет пожарная команда.

Разумеется, дом был полностью застрахован, но страховая компания едва ли возместит убытки, если заподозрит поджог. Пожарные начнут расследование и, несомненно, обнаружат следы горючей жидкости – пятновыводителя. Вряд ли Томми удастся убедить следствие в том, что он поджег диван в целях самообороны.

Тем не менее он уже был готов бесшумно отворить дверь, выйти в коридор, броситься за пятновыводителем и попытать счастья с…

Со стороны дивана донесся треск разрываемой ткани, и одна из подушек приподнялась. Тварь выбиралась наружу. В костлявой черной руке она держала шестидюймовый обломок диванной пружины – блестящую спираль из стальной проволоки диаметром в одну восьмую дюйма.

С пронзительным, похожим на электронные звуки визгом, в котором смешались ярость и безумная, слепая ненависть, тварь прыгнула на Томми с сиденья дивана, и ему на мгновение показалось, что она способна лететь по воздуху.

Он отпрянул в сторону, машинально спустив курок и истратив еще один патрон.

Но маленькое чудовище вовсе не собиралось на него нападать. Его бросок был просто отвлекающим маневром. Приземлившись на ковер, тварь проскользнула мимо Томми и, юркнув за рабочий стол, скрылась из вида. Двигалась она едва ли не быстрее самой проворной крысы, хотя Томми успел заметить, что она бежала на задних лапах, совсем как человек.

Он бросился следом, надеясь загнать тварь в угол и, прижав ствол пистолета к самой ее голове, выстрелить два или три раза, чтобы вышибить ей мозги, если, конечно, таковые у нее имелись. Ему очень хотелось верить, что выстрел в голову окажет на маленького дракона более сокрушительное воздействие, чем пуля в живот.

Но, когда Томми обогнул стол, он увидел, что тварь стоит на задних лапах возле электрической розетки и глядит на него через плечо. Ему показалось, что чудовище ухмыляется ему наполовину скрытым под разорванными тряпками ртом, но рассмотреть как следует его морду Томми не успел. Маленький дракон вставил в розетку стальную диванную пружину.

Электрический ток устремился по проводнику. Трах!!! Томми услышал, как в распределительной коробке вышибло автоматический предохранитель. В следующую секунду свет в комнате погас, и он видел только золотые и зеленые искры, дождем сыплющиеся на отвратительную тварь. Но эта иллюминация продолжалась всего лишь мгновение. Наступившая в комнате тьма казалась Томми еще темнее из-за плавающих перед глазами черных пятен.

Глава 3

Желтоватый свет уличных фонарей, ослабленный расстоянием и просеянный сквозь густые ветви деревьев, едва освещал окна. Продолжавшие стекать по стеклам потоки воды еще отсвечивали тусклой медью, но этот слабый свет почти не проникал в комнату.

Томми был парализован и ослеплен. Он ничего не различал вокруг себя и старался не задерживать в сознании страшные картины, которые рисовало ему воображение. Единственными звуками, которые он слышал, был стук дождевых капель по черепичной крыше и завывание ветра в водосточных трубах и под карнизами.

Несмотря на это, он не сомневался, что маленькое чудовище цело и невредимо. Электричество причинило ему не больше вреда, чем выстрел из пистолета.

Сжимая «хеклер и кох» с такой силой, словно он обладал магическими свойствами и мог защитить его от всех явных и тайных опасностей Вселенной, как реальных, так и сверхъестественных, Томми сделал осторожный шаг назад. Он, конечно, хорошо понимал, что в этой чернильной тьме пистолет был совершенно бесполезен. Не видя врага, Томми не мог поразить его точным выстрелом.

Судя по тому, сколько прошло времени, тварь уже должна была бросить диванную пружину и повернуться к нему. Томми очень живо представил себе, как она глядит на него своими змеиными глазами и ухмыляется сквозь похожую на погребальные бинты мумии опаленную белую тряпку.

В панике Томми чуть было не поддался соблазну открыть беспорядочный огонь. Целясь примерно в то место, где тварь была до того, как погас свет, он мог почти наверняка рассчитывать, что хоть одна из девяти оставшихся в магазине пуль попадет в цель. Томми почти не сомневался в этом, хотя он и не был детективом Нгуэном, которому сказочно везло в самых невероятных ситуациях. Ему достаточно было просто оглушить тварь, и тогда он без помех смог бы выскочить в коридор, захлопнуть за собой дверь и, спустившись по ступеням на первый этаж, выбежать из дома.

Правда, Томми не имел ни малейшего представления, что он будет делать дальше, куда побежит и к кому обратится за помощью. Единственное, что он знал наверняка, это то, что если он хочет остаться в живых, то ему необходимо как можно скорее покинуть свой собственный дом.

Но Томми не смел нажать на курок и истратить оставшиеся патроны. Это означало бы остаться совсем без защиты, каким бы малоэффективным ни был его «хеклер и кох» в темноте.

Томми понимал, что если, стреляя вслепую, он все-таки не попадет в тварь, то ни за что не доберется до двери кабинета живым и невредимым. Чудовище настигнет его, вскарабкается по ноге с ловкостью и проворством сороконожки, переберется на спину и вонзит свои острые зубы ему в затылок, а потом повиснет под подбородком, вцепившись в горло, и, пока он будет бестолково размахивать руками, начнет рвать его плоть когтями и зубами, добираясь до сонной артерии. А может быть, оно начнет с того, что вырвет ему глаза, чтобы потом расправиться с ним без помех…

Осознав, что на этот раз его богатое воображение вовсе ни при чем, Томми вздрогнул сильнее. Он чувствовал намерения твари, как если бы между ними существовала крепкая духовная или физическая связь.

Если тварь нападет после того, как он расстреляет все патроны, он запаникует, налетит на что-нибудь в темноте, упадет… А если он упадет, то никогда уже больше не поднимется.

Нет, лучше поберечь патроны.

Томми сделал еще один шаг назад, потом другой и снова остановился. Его вдруг охватила твердая уверенность, что тварь находится не перед ним, где она была, прежде чем устроила короткое замыкание, а позади него. Пока он соображал, как быть, она обошла его, чтобы подкрасться сзади.

Томми резко повернулся на сто восемьдесят градусов и ткнул стволом пистолета в темноту перед собой – откуда, как ему казалось, грозила опасность.

Теперь он стоял, обратившись лицом к той части кабинета, которую не освещали даже призрачно-желтые окна. Можно было подумать, что он вдруг оказался на самой окраине Вселенной, которой еще не достигла энергия Великого Взрыва.

Он затаил дыхание.

Он прислушался, но не услышал шагов твари.

Только звуки дождя за окнами.

Дождь.

Грохочущий, шепчущий, шелестящий дождь.

Больше всего сейчас Томми пугали не чудовищная и чуждая внешность твари, не ее злобная враждебность, не ее проворство и быстрота, не ее размеры крупного грызуна, которые будили в нем первобытный, неуправляемый страх, и даже не загадочная необъяснимость самого факта ее существования. Больше всего – до испарины, до судорог, до озноба – его ужасала разумность твари.

Поначалу Томми считал, что имеет дело с животным – неизвестным науке, хитрым, сообразительным, но все-таки с животным. Но, когда тварь использовала вырванную из дивана пружину, чтобы замкнуть электрические цепи и погасить свет, он понял, что его противник отличается куда более сложной организацией. Правда, обезьяны тоже умели пользоваться простейшими орудиями труда, но ни одна горилла не обладала достаточными познаниями в электротехнике, чтобы при помощи куска металла устроить короткое замыкание и вывести из строя электрооборудование в кабинете. Следовательно, жуткая тварь не только умела мыслить в полном смысле этого слова, но и обладала специальными знаниями, а это было уже совершенно невероятно, во всяком случае – для животного.

На лбу Томми выступил холодный пот при мысли о том, что могло бы быть с ним, если бы он попытался скрыться от твари, доверившись своим собственным природным инстинктам, в то время как его противник преследовал бы его, пользуясь трезвой логикой и здравым смыслом. Олень тоже может скрыться от охотника, руководствуясь исключительно своими примитивными природными инстинктами, но чаще всего охота кончается плохо именно для него. Более высокий интеллект неизменно давал человеку огромное преимущество, и животным редко удавалось победить в этой неравной борьбе.

И он тоже должен обдумывать каждый свой шаг, прежде чем предпринимать что-либо. В противном случае он обречен.

Впрочем, вполне возможно, что он обречен в любом случае.

Он имел дело не с животным. Охота на крысу закончилась.

Отвлекающий прыжок с дивана, искусственно вызванное затемнение и прочие стратегические действия, предпринятые тварью, ясно показывали, что Томми имеет дело с противником, равным себе по интеллекту. Во всяком случае, ему очень хотелось надеяться на то, что их схватка – это борьба двух действительно равных противников, потому что любое другое предположение могло означать только одно: крысиная охота продолжается, только на этот раз в роли крысы выступает он, Томми Фан.

Интересно, задумался Томми, пыталась ли тварь вывести освещение из строя просто для того, чтобы свести к минимуму его преимущество в росте и силе и не дать ему снова воспользоваться пистолетом, или же она получила какую-то дополнительную выгоду, о которой он пока ничего не знает? Может ли быть так, что тварь видит в темноте как кошка или даже лучше? Или, наподобие гончей, несущейся за добычей по кровавому следу, она способна выследить его по запаху?

И, если мерзкая тварь одновременно обладает и интеллектом, равным человеческому, и свойственной животным остротой восприятия, это означает конец Томми Фану.

– Что тебе нужно? – громко спросил он.

Он вряд ли удивился бы, если бы из мрака ему откликнулся негромкий шепелявый голос (вряд ли тварь могла говорить нормально с таким языком и с такими зубами во рту!); больше того, Томми надеялся, что тварь откликнется, заговорит с ним. Будут ли это слова или просто шипение – в любом случае звук поможет ему определить местонахождение врага. И тогда он может попробовать прицелиться.

– Чего ты от меня хочешь? – снова спросил он.

Тварь не отзывалась и не производила ни малейшего шороха.

Томми, несомненно, был бы удивлен, если бы в один прекрасный день подобное существо вдруг выползло из щели в полу или из дыры в земле где-нибудь на заднем дворе. В этом случае он сразу решил бы, что перед ним либо инопланетянин с потерпевшей крушение летающей тарелки, либо тварь, сбежавшая из секретной генетической лаборатории, где ученые, лишенные совести, бьются над созданием совершенного биологического оружия. За свою жизнь Томми видел достаточно фильмов на эти темы и был вполне подготовлен к тому, чтобы столкнуться с чем-то подобным в действительности. Как бы там ни было, ему было на что опереться, если бы подобная встреча все-таки произошла.

Но гораздо труднее оказалось примириться с тем фактом, что жуткое, сверхъестественное существо вылупилось из чрева бесформенной тряпичной куклы, невесть как оказавшейся на пороге его дома. Ни в одном из виденных им фильмов даже не упоминалось ни о чем подобном.

Поводя пистолетом из стороны в сторону, Томми в третий раз попытался заставить своего врага откликнуться.

– Эй, ты кто? – крикнул он в темноту.

Потом Томми подумал, что матерчатая кукла немного напоминала колдовскую фигурку-вуду, однако ящероподобная хвостатая тварь явно не имела никакого отношения к примитивным африканским верованиям. Кукла-вуду была просто-напросто чучелом, имевшим вспомогательное значение и изготовлявшимся по образу и подобию человека, которому колдун собирался причинить вред, и считалась проводником магической силы последнего. Для придания колдовству особой действенности внутрь куклы желательно было поместить прядь волос предполагаемой жертвы, ее обстриженные ногти, а лучше всего – щепотку песка, смоченную капелькой ее крови. После этого любое причиненное кукле увечье автоматически должно было постичь и прототип, и колдуны протыкали свои творения булавками, сжигали и даже топили в ведрах с водой, но, насколько было известно Томми, куклы-вуду никогда не оживали. И никто никогда не подкладывал их на порог потенциальной жертвы, чтобы навести на нее порчу или причинить какой-либо иной вред.

Тем не менее, вглядываясь до рези в глазах в кромешную темноту кабинета, Томми неуверенно спросил:

– Ты – вуду?..

Впрочем, он тут же решил, что вне зависимости от того, было ли это колдовство вуду или что-то еще, ему необходимо в первую очередь узнать, кто изготовил эту страшную куклу. Он должен найти того, кто раскроил белую хлопчатобумажную ткань и сшил куски в форме человеческого тела, кто набил ее чем-то, что на ощупь напоминало песок, но в конце концов преобразилось в нечто гораздо более странное и страшное. Создатель этой зловещей игрушки, кукольник – вот кто был его главным врагом; самоходная тварь, которая преследовала его с такой хитростью и упорством, служила лишь орудием в чужих руках.

Но он никогда не найдет того, кто изготовил крошечный манекен, если будет стоять в темноте и ждать, пока хищная тварь бросится на него. Действие – вот что может решить проблему! Чтобы достичь успеха, нужно делать свои собственные шаги, а не следовать за чужими.

Томми был рад, что заговорил с маленькой тварью, хотя их диалог нельзя было назвать продуктивным, поскольку он так и не получил ответа ни на один из своих вопросов. Как бы там ни было, теперь Томми чувствовал себя увереннее – гораздо увереннее, чем за все время, прошедшее с тех пор, как он коснулся пальцем груди куклы и почувствовал биение ее сердца, похожее на копошение крупного жука в песке. В конце концов, он был писателем, и его профессия заключалась именно в том, чтобы иметь дело со словами. Словесное обращение к притаившемуся в темноте врагу странным образом позволило Томми почувствовать себя хозяином положения.