Текст книги "Дверь в декабрь"

Он обвел взглядом автомобильную стоянку, труповозка как раз уезжала с места преступления. Когда вновь посмотрел на Лауру, лицо прорезали морщины, рот превратился в узкую полоску, глаза потемнели от тревоги.

– Я хотел, чтобы вы позвонили в частную службу безопасности и попросили организовать круглосуточную охрану вашего дома после того, как заберете Мелани.

– Нанять ей телохранителя?

– Вот именно.

– Но, если она в опасности, разве управление полиции не может обеспечить ей защиту?

Он покачал головой:

– В ее случае – нет. Напрямую ей никто не угрожал. Не было ни телефонных звонков, ни записок.

– Ринк…

– Мы не знаем, приезжал ли он с тем, чтобы убить Мелани. Только подозреваем.

– Но тем не менее…

– Если бы в штате и городе не бушевал бюджетный кризис, если бы финансирование полиции не урезалось, если бы мы не испытывали нехватку сотрудников, тогда, возможно, мы бы напряглись и установили наблюдение за вашим домом. Но в сегодняшней ситуации я эту меру обосновать не могу. А если я без ведома капитана распоряжусь, чтобы за вашим домом установили наблюдение, он подаст на меня рапорт в службу внутренней безопасности, и меня наверняка вышибут с работы. Но частное охранное бюро, профессиональные телохранители… они обеспечат защиту не хуже нас, даже если бы мы располагали необходимыми финансовыми и людскими возможностями. У вас есть средства, чтобы их нанять, хотя бы на несколько дней?

– Полагаю, что да. Я не знаю, сколько это стоит, но я же не бедная. И если вы думаете, что их услуги потребуются лишь на несколько дней…

– У меня есть предчувствие, что все закончится очень быстро. Эти убийства, риск, на который кто-то идет… все говорит за то, что эти люди в жутком цейтноте, что им поставлен какой-то крайний срок. Я понятия не имею, что они делали с вашим ребенком и почему им так нужно снова заполучить ее в свое распоряжение, но я чувствую, что ситуация напоминает огромный снежный ком, который катится с горы, быстро, как скорый поезд, становясь все больше и больше. Сейчас он уже огромный и находится совсем близко от подножия горы. А добравшись туда, разлетится на сотни кусков.

Будучи детским психиатром, Лаура всегда с осторожностью подходила к новому пациенту, долго определялась с лечением, стараясь подобрать оптимальное для каждого конкретного пациента. Но, определившись, без колебаний следовала выбранному курсу. Она была хорошим врачом, целителем психики, и ее успехи придавали ей уверенности, подвигая ее на новые достижения. Но теперь она чувствовала себя потерянной. Маленькой, уязвимой, беспомощной. Подобных ощущений она не испытывала уже несколько лет, с тех пор, как смирилась с потерей Мелани.

– Я… я даже не знаю, как… куда должен идти человек, чтобы найти телохранителей.

Холдейн достал бумажник, порылся в нем, вытащил визитную карточку.

– Большинство частных детективов, к которым вы обращались несколько лет тому назад, чтобы разыскать Дилана, скорее всего, предлагают и охранные услуги. Нам не положено давать рекомендаций. Но я хорошо знаю этих парней, и цены у них приемлемые.

Она взяла визитку, прочитала:

КАЛИФОРНИЯ ПАЛАДИН, ИНК.

ЧАСТНЫЕ РАССЛЕДОВАНИЯ

Личная безопасность

И телефонный номер в нижнем правом углу.

Лаура сунула визитку в сумочку.

– Благодарю.

– Позвоните им до того, как покинете больницу.

– Я позвоню.

– Пусть пришлют человека сюда. Он сможет проводить вас до дома.

Внутри у нее все похолодело.

– Хорошо. – И она направилась к дверям больницы.

– Подождите. – Холдейн протянул еще одну визитную карточку, собственную. – Напечатанный номер – моя линия в Центральном участке, но там вы меня не найдете, потому что сейчас я работаю в участке Ист-Вэлью, и мой нынешний номер я записал на обратной стороне. Я хочу, чтобы вы позвонили мне, если вдруг что-то вспомните о прошлом Дилана или о каких-то его давних исследованиях, которые могли привести к этим.

Она перевернула визитку.

– Тут два номера.

– Нижний – мой домашний, на случай, если вы не найдете меня на службе.

– Разве у вас на службе не принимают сообщений?

– Принимают, но передают с большой задержкой. Если я срочно вам понадоблюсь, я хочу, чтобы вы меня разыскали.

– Вы всем даете свой домашний номер?

– Нет.

– Тогда почему?

– Больше всего на свете я ненавижу…

– Что?

– Такие преступления. Когда жертвами становятся дети. Меня от этого мутит. Закипает кровь.

– Я вас понимаю.

– Да, пожалуй, понимаете.

Доктор Рафаэль Йбарра, главный педиатр больницы «Вэлью медикэл», встретился с Лаурой в маленькой комнатке рядом с сестринским постом, в которой сотрудники пили кофе. У одной стены стояли два торговых автомата. Рядом с ними погромыхивала машина для приготовления льда. За спиной Лауры тихонько гудел холодильник. Она сидела напротив Йбарры за длинным столом, на котором лежали зачитанные до дыр журналы и стояли две пепельницы, полные окурков.

Педиатр, смуглый, хрупкий, с правильными чертами лица, держался крайне формально. Его идеально расчесанные волосы напоминали лакированный парик. Лаура отметила и стоящий колом ворот рубашки, и безупречный узел галстука, и сшитый по фигуре белый халат. Ходил он так, словно боялся испачкать туфли, сидел, расправив плечи и подняв голову. Оглядел крошки и пепел от сигарет на столе, поморщился и оставил руки на коленях.

Лаура решила, что этот мужчина ей не нравится.

Говорил доктор Йбарра властно, рубя слова:

– Физически ваша дочь в хорошем состоянии, на удивление хорошем, учитывая обстоятельства. У нее недостаток веса, но не такой уж и большой. На правой руке синяк от многочисленных внутривенных инъекций, которые делались не очень умело. В уретре небольшое воспаление, причиной которого, вероятно, являлся катетер. Я прописал ей необходимое лекарство. И это все проблемы, связанные с ее физическим состоянием.

Лаура кивнула:

– Я знаю. И приехала, чтобы увезти ее домой.

– Нет, нет, я бы этого не советовал, – покачал головой доктор Йбарра. – Во-первых, вам будет слишком сложно обеспечить ей должный уход на дому.

– Она ничем не больна?

– Нет, но…

– Она не доставляет неудобств?

– Нет. Пользуется туалетом.

– Она может сама есть?

– В принципе да. Ее нужно начать кормить, но потом она ест сама. Но за ней нужно следить, потому что после нескольких ложек она вроде бы забывает, что делает, теряет интерес к еде. Ей нужно говорить, что она должна есть и дальше. И помогать одеваться.

– Я со всем этим справлюсь.

– И все-таки мне бы не хотелось ее отпускать, – гнул свое Йбарра.

– Но прошлой ночью доктор Пантагельо сказал…

При упоминании Пантагельо Йбарра поморщился. В его голосе слышалось пренебрежение.

– Доктор Пантагельо только осенью закончил ординатуру и подписал контракт с нашей больницей месяц тому назад. Я же здесь главный педиатр, и, по моему мнению, вашей дочери лучше остаться здесь.

– Надолго?

– Ее состояние характеризуется симптомами, возникающими у ребенка при длительном пребывании в заточении и при жестоком обращении. Ей следует остаться у нас, пока мы не проведем полное психиатрическое обследование. На это уйдет неделя… может, десять дней.

– Нет.

– Для ребенка это будет наилучший вариант. – От голоса так и веяло холодом. И возникали серьезные сомнения в том, что доктора Йбарру действительно волновало благополучие ребенка.

Так что Лаура не могла не задаться вопросом: «А что чувствуют дети, имея дело с таким суровым врачом?»

– Я сама детский психиатр, – ответила она. – Так что смогу оценить ее состояние и окружить должной заботой дома.

– Лечить собственную дочь? – Йбарра вскинул брови. – Не думаю, что это разумно.

– Я с вами не согласна, – она не собиралась объяснять этому человеку свои резоны.

– Послушайте, после проведения обследования и определения лечения мы сможем провести его здесь. У вас дома нет необходимого оборудования.

Лаура нахмурилась:

– Оборудования? Какого оборудования? О каком, собственно, лечении вы говорите?

– Это решать доктору Гехагену в отделении психиатрии. Но если Мелани будет оставаться в таком состоянии, или оно будет ухудшаться… я думаю, он порекомендует барбитураты и электросудорожную терапию…

– Черта с два! – резко бросила Лаура, отодвинула стул, вскочила.

Йбарра моргнул, удивленный ее враждебностью.

– Наркотики и электрошок – именно этим, среди прочего, и потчевал ее отец, будь он проклят, последние шесть лет.

– Но, разумеется, мы будем использовать другие наркотики и другой электрошок, да и наши намерения…

– Да, конечно, но откуда Мелани знать, какие у вас намерения? Я знаю, для некоторых пациентов барбитураты и даже электросудорожная терапия дают хорошие результаты, но для моей дочери они не годятся. Ей нужно вернуть уверенность в себе, чувство собственного достоинства. Ее нужно освободить от страха и боли. Ей нужны спокойствие и постоянство. Ей нужно… чтобы ее любили.

Йбарра пожал плечами:

– Вы не подвергнете опасности здоровье девочки, забирая ее домой сегодня, поэтому у меня нет возможности запретить вам уйти вместе с ней.

– Вот и прекрасно, – подвела черту Лаура.

* * *

Труповозка уехала, но технические эксперты еще продолжали возиться с «Вольво», когда Керри Берн, один из патрульных, подошел к Дэну Холдейну.

– Звонок из Ист-Вэлью, от капитана Мондейла.

– Ага. Нашего достопочтенного и славного капитана.

– Он хочет немедленно вас видеть.

– Он по мне соскучился?

– Причина не называлась.

– Готов спорить, соскучился.

– У вас с Мондейлом что-то личное?

– Конечно же, нет. То есть Мондейл, возможно, и гей, но я западаю только на женщин.

– Вы понимаете, о чем я. Вы же терпеть друг друга не можете!

– Неужели это заметно? – игриво спросил Холдейн.

– А заметно, что собаки не любят кошек?

– Скажем так, если я буду гореть ярким пламенем, а у Росса Мондейла будет единственное в радиусе десяти миль ведро с водой, я предпочту гасить огонь собственной слюной.

– Тогда мне все ясно. Так вы возвращаетесь в Ист-Вэлью?

– Он же мне приказал, не так ли?

– Но вы туда поедете? Я должен позвонить и подтвердить.

– Конечно.

– Так я звоню и говорю, что вы уже выехали.

– Абсолютно.

Керри направился к своей патрульной машине, а Дэн сел за руль седана. Выехал с автомобильной стоянки и повернул к центру города, тогда как Ист-Вэлью и Росс Мондейл находились в противоположной стороне.

* * *

До разговора с доктором Йбаррой Лаура позвонила в частную охранную фирму, порекомендованную Дэном Холдейном. И к тому времени, когда она, переговорив с Йбаррой, одела Мелани в джинсы, клетчатую синюю блузку и кроссовки и подписала все необходимые для выписки документы, в больницу уже прибыл сотрудник «Калифорния паладин».

Звали его Эрл Бентон, и выглядел он как деревенский парень, который однажды проснулся не в том доме, и ему пришлось брать одежду из гардероба банкира. Его светлые волосы были зачесаны назад, модно подбриты на висках, не парикмахером – стилистом, но ему это совершенно не шло. Его простецкое, с грубыми чертами лицо куда лучше сочеталось бы с торчащими во все стороны вихрами. Шея диаметром в добрые семнадцать дюймов буквально рвалась из воротничка рубашки от Ива Сен-Лорана. Чувствовалось, что ему неуютно в сером костюме-тройке. А его огромные, с толстыми пальцами кисти просто не могли выглядеть изящными, однако маникюр ему явно делал профессионал.

Лаура могла с первого взгляда сказать, что Эрл – один из тех десятков тысяч людей, что ежегодно приезжают в Лос-Анджелес, чтобы подняться по социальной лестнице, и ему, похоже, это удалось. Более того, она предположила, что он будет подниматься и дальше, обтачивая свои грубые углы и все более обживаясь в костюмах известных модельеров. Он ей понравился. И широкой, обаятельной улыбкой, и манерой держаться, и цепким, наблюдательным взглядом. Они встретились в коридоре, около двери в палату Мелани, а после того, как Лаура более детально, чем по телефону, объяснила ситуацию, она спросила:

– Вы вооружены?

– Да, мэм.

– Хорошо.

– Я буду с вами до полуночи, – добавил Эрл, – а потом меня сменит другой наш сотрудник.

– Отлично.

Через пару минут, когда Лаура вывела Мелани из палаты, Эрл присел рядом с малышкой на корточки.

– Какая ты красивая девочка.

Мелани промолчала.

– Должен отметить, ты очень напоминаешь мне мою сестру Эмму.

Мелани смотрела сквозь него.

Взяв вялую руку девочки в свои две, огромные, как лопаты, Эл продолжил, словно это был диалог, а не монолог:

– Эмма, она на девять лет моложе меня, сейчас учится в первом классе средней школы. Она вырастила двух призовых бычков, моя Эмма. Теперь у нее целая коллекция премиальных ленточек, штук двадцать, не меньше, с различных конкурсов, включая выставки домашних животных на ярмарках трех округов. Ты что-нибудь знаешь насчет бычков? Любишь животных? Бычки, они лучше всех. У них такие милые мордашки. Готов спорить, ты бы с ними отлично ладила, так же как Эмма.

Глядя на то, как Эрл Бентон воркует с Мелани, Лаура поняла, что он все больше и больше ей нравится.

– Отныне, Мелани, тебе не о чем волноваться, понимаешь? – спросил он. – Я – твой друг, а пока Эрл Бентон твой друг, никто не посмеет даже косо на тебя посмотреть.

Девочка, похоже, и не подозревала о его присутствии.

Он отпустил ее ручку, и она, как плеть, упала вниз, повисла вдоль бока.

Эрл поднялся, повел плечами, чтобы расправить пиджак, повернулся к Лауре.

– Так вы говорите, вина за то, что она такая, лежит на ее отце?

– Он – один из тех, кто несет за это ответственность, – ответила Лаура.

– И он… мертв?

– Да.

– Но кто-то из остальных еще жив, не так ли?

– Да.

– С удовольствием бы встретился с одним из них. И поговорил. Наедине. С большим удовольствием. – В голосе Эрла слышались резкие нотки, глаза вспыхнули ледяным светом. И впервые Лаура поняла, что этот человек очень и очень опасен для своих врагов.

Ей это тоже понравилось.

– А теперь, мэм… доктор Маккэффри, так, полагаю, мне следует к вам обращаться, когда мы будем выходить отсюда, я пойду первым. Я знаю, джентльмены так не поступают, но отныне я буду практически всюду идти на пару шагов впереди, можно сказать, разведывать дорогу.

– Я уверена, никто не будет стрелять в нас ясным днем, – ответила Лаура.

– Может, и не будет. Но я все равно пойду первым.

– Хорошо.

– Если я попрошу вас что-то сделать, делайте незамедлительно, и никаких вопросов. Понятно?

Она кивнула.

– Возможно, я не буду кричать. Возможно, скажу «бегите» или «ложитесь на землю» приятным голосом, каким говорят: «Добрый день». Так что будьте начеку.

– Я понимаю.

– Хорошо. Я уверен, все у нас будет хорошо. А теперь, дорогие дамы, вы готовы к отъезду домой?

Они направились к лифту, спустились в вестибюль.

Как минимум тысячу раз за последние шесть лет Лаура грезила о том знаменательном дне, когда она приведет Мелани домой. Она представляла себе, что это будет самый счастливый день в ее жизни. И никак не думала, что ей понадобится прибегать к услугам телохранителя.

В Центральном участке Дэн Холдейн получил от сотрудника архивного отдела два досье и с ними прошел к одному из маленьких столиков, что стояли у стены.

На обложке первого значилось: Эрнст Эндрю Купер. Проверка отпечатков пальцев показала, что именно он погиб прошлой ночью в доме в Студио-Сити, вместе с Диланом Маккэффри и Вильгельмом Хоффрицем.

Куперу было тридцать семь лет, при росте в пять футов и одиннадцать дюймов весил он сто шестьдесят фунтов. В досье имелись фотографии: анфас и в профиль, сделанные при последнем аресте, но пользы от них Дэну не было никакой, потому что лицо убитого превратили в лишенную черт кровавую пульпу. Так что он полагался исключительно на отпечатки пальцев.

Жил Купер в Хэнкок-Парк, на улице, застроенный домами, стоимость которых измерялась миллионами и десятками миллионов долларов. Он был председателем совета директоров и главным акционером «Купер софтех», процветающей фирмы, продукцией которой являлось программное обеспечение компьютеров. В пределах Лос-Анджелеса его арестовывали трижды, всякий раз за вождение в нетрезвом виде, и ни разу при нем не было водительского удостоверения. Он опротестовывал аресты, каждый раз дело передавалось в суд, его трижды признавали виновным, приговаривали к штрафу, но за решетку он ни разу так и не попал. В каждом случае патрульные, которые арестовывали его, отмечали, что Купер называл арест аморальным и считал, что при этом нарушаются его конституционные права, поскольку государство заставляет человека носить при себе идентификационный документ, пусть и всего лишь водительское удостоверение. Второй патрульный записал: «…мистер Купер проинформировал меня, что он (мистер Купер) является членом организации «Свобода теперь», которая поставит все государства на колени, и эта организация использует его арест, как пробный камень для определения соответствия конституции некоторых законов. Потом он назвал меня невольным орудием сил тоталитаризма, после чего его вырвало, и он отключился».

Улыбнувшись последней фразе, Дэн закрыл досье и взялся за второе, Эдуарда Филиппа Ринка. Его очень интересовала личность этого наемного убийцы, но сначала вместе с досье он переместился за один из трех компьютеров. Включил его, ввел пароль допуска, попросил сведения об организации «Свобода теперь».

И после короткой паузы на мониторе начала появляться затребованная им информация.

«СВОБОДА ТЕПЕРЬ»

Политическая организация, зарегистрированная в федеральной комиссии по проведению выборов и департаменте налогов и сборов.

Пожалуйста, учтите:

«СВОБОДА ТЕПЕРЬ» – легитимная организация частных лиц, реализующих свои конституционные права. Эта организация не являлась объектом какого-либо полицейского расследования и не должна стать объектом такого расследования до тех пор, пока ее действия не выходят за рамки, определенные и утвержденные федеральной комиссией по проведению выборов. Вся информация в этом файле собрана из открытых источников. Этот файл создан с единственной целью – идентифицировать легитимные политические организации и отделить их от групп, занимающихся подрывной деятельностью. Существование этого файла ни в коем случае не является подтверждением наличия особого интереса полиции к организации «Свобода теперь».

УПЛА подвергалось серьезной критике со стороны Американского союза гражданских свобод и других правозащитных организаций за тайную слежку за политическими группами, которые подозревались в опасной подрывной деятельности. Управление по-прежнему вело расследование деятельности террористических организаций, но его обязали воздержаться от внедрения своих агентов в легитимные политические организации до тех пор, пока собранные доказательства не убедят судью, что данная конкретная организация тесно связана с группами, которые занимаются террористической деятельностью.

Это вступление Дэн знал чуть ли не наизусть, поэтому сразу сдвинул курсор ниже.

«СВОБОДА ТЕПЕРЬ» – руководство:

Президент: Эрнст Эндрю Купер, Хэнкок-Парк

Казначей: Вильгельм Стивен Хоффриц, Уэствуд

Секретарь: Мэри Кэтрин О’Хара, Бербэнк

«СВОБОДА ТЕПЕРЬ» создана и зарегистрирована в 1989 г. с целью поддержки либерально ориентированных кандидатов, публично заявляющих о своем намерении постепенного сведения функций государства до абсолютного минимума и такого же постепенного роспуска всех политических партий.

Купер и Хоффриц, президент и казначей, оба убиты. А сама организация создана в тот год, когда Дилан Маккэффри исчез вместе с малолетней дочерью. Возможно, это совпадение, а может быть, и нет.

В любом случае любопытный момент.

Дэну потребовалось двадцать минут, чтобы просмотреть файл и выписать заинтересовавшие его сведения. Потом он выключил компьютер и раскрыл досье Неда Ринка.

Документов в досье хватало, и Холдейн с интересом просматривал их один за другим. Ринку, которого этим утром нашли мертвым в «Вольво», исполнилось тридцать девять лет. В двадцать один он закончил Лос-Анджелесскую полицейскую академию, четыре года прослужил в полиции, по вечерам изучая в университете уголовное законодательство. Дважды становился объектом внутреннего расследования в связи с обвинениями в чрезмерной жестокости, но из-за недостатка доказательств никаких мер по отношению к нему не предпринималось. Он подал заявление в ФБР, его взяли, и он проработал в Бюро пять лет. Девять лет назад Ринка отчислили из ФБР, причина в досье не указывалась, хотя имелся намек на превышение полномочий более чем в одном случае и излишнее усердие при допросе подозреваемого.

Дэн подумал, что знаком с таким типом людей. Некоторые выбирают службу в полиции, потому что хотят работать на благо общества, для других полицейские были героями детства, у третьих в полиции работали отцы, четвертые полагали эту работу престижной и гарантирующей высокую пенсию. Наверное, причин существовала добрая сотня. Но таких, как Ринк, привлекала власть. Они просто ловили кайф, отдавая приказы, потому что им нравилось командовать людьми, нравилось почтение, с которым относятся к власть имущим.

Согласно досье восемь лет тому назад, через год после увольнения из ФБР, Ринка арестовали за нападение с покушением на убийство. Потом обвинение переквалифицировали на простое нападение, чтобы гарантировать обвинительный приговор, и Ринк отсидел десять месяцев, после чего его досрочно освободили за примерное поведение. Шесть лет тому назад его арестовали снова, по подозрению в убийстве. С уликами не сложилось, и обвинение с него сняли. После этого Ринк стал осторожнее. Правоохранительные органы города, штата, страны предполагали, что он – наемный убийца, который выполняет заказы преступного мира и всех, кто готов хорошо заплатить за его услуги, и за последние пять лет косвенные улики связывали его с девятью убийствами (возможно, это была только верхушка айсберга), но никому не удалось собрать достаточно улик, чтобы арестовать Ринка и передать дело в суд.

Однако теперь ему воздали по заслугам.

Правда, без участия правоохранительных ведомств или судебных инстанций.

Холдейн закрыл досье, положил его поверх досье Купера и вытащил из кармана списки, связанные с последним расследованием. Несколько минут просматривал их и на этот раз нашел знакомые имя и фамилию: Мэри О’Хара, секретарь общественной организации «Свобода теперь». Номер ее телефона значился в блокноте, который лежал на столе в кабинете Дилана Маккэффри.

Он убрал списки и задумался. Два доктора психологии, оба раньше работали в ЛАКУ, оба мертвы. Один бизнесмен-миллионер и политический активист – мертв. Один бывший коп, бывший агент ФБР и подозреваемый наемный убийца мертв. Странная серая комната в обычном, неприметном доме в пригороде, где маленькую девочку, среди прочего, пытали электрошоком. И пытал ее отец. Великий бог «жареной» журналистики щедро одаривал свою паству: пресса не могла не ухватиться за эту историю.

Дэн вернул оба досье сотруднику архивного отдела и на лифте поднялся в ДЭТП, департамент экспертно-технической поддержки.