Текст книги "Лхакарчун"

– Когда мы пришли к ней попрощаться, она была в горячем бреду. Я помню, как она все время упоминала старый заброшенный монастырь и какого-то страшного человека в черном. …Перед самым нашим уходом Элия пришла ненадолго в себя и пребывала в твердой памяти около получаса. Мы еще немного поговорили с ней и после оставили ее. На следующий день Элия умерла, – тихо всхлипывая, вспоминала Агни.

Отец встал из-за стола и, подойдя к возлюбленной, мягко положил ей руки на вздрагивающие плечи.

– Где ее похоронили, отец? – чувствуя, как тяжелеет у меня на сердце, задал я последний вопрос.

– На нашем местном кладбище Rue de Longis, до него можно добраться через северо-западную Hight street. Мы когда-то ездили по ней с тобой в наш гольф-клуб, помнишь?

– Помню, конечно, помню, а вот кладбище никак не могу вспомнить, – задумчиво протянул я.

– А зачем запоминать такие вещи в детстве, сынок? – дрожащим голосом сказал отец и прикусил нижнюю губу.

– Могу я хотя бы с родителями Элии увидеться?

– Нет, Стэн, не можешь. Они уехали в Англию сразу же после смерти дочери. Теперь в их доме живет другая семья, – отрицательно помотал головой отец.

– Все мужчины, я больше не могу об этом думать, извините, но мне пора! – убирая с плеч руки отца, категоричным тоном заявила Агни.

– Постой Агни, я позвоню Якову, и он довезет тебя до отеля, – взяв француженку за тонкие пальцы, воскликнул отец.

– Пожалуй, не стоит Дрюон, я вызову такси. Тем более у меня есть кое-какие дела в городе. Кстати, передай Саре большое спасибо за чудесный обед. Я как нибудь обязательно щедро отблагодарю ее за золотые руки, не смотря на то, что она откровенно недолюбливает меня, – Оглядываясь в дверях, игриво улыбнулась Агни, с мастерством хорошей актрисы, маскируя нотки грусти в голосе.

Когда мы остались с отцом наедине, я осторожно спросил его.

– Как ты себя чувствуешь отец?

– С тех пор как ты приехал мне становится все лучше с каждым часом. Хотя мой доктор и настаивает на продолжении постельного режима, – взъерошив на моей голове длинные волосы, ответил отец.

– Так может все-таки стоит послушать своего лечащего доктора? Кому как не ему лучше судить о состоянии твоего здоровья.

– Никаких постельных режимов. Завтра мы отправляемся на моей яхте на ловлю рыбы. Надеюсь, ты уже познакомился с моим лучшим штурманом Генри?

– Познакомился.

– Симпатичный молодой человек и настоящий профессионал. Он работает на меня уже пять лет, и я ему неплохо плачу. Так как насчет рыбалки, Стэн? Ты еще не забыл что это такое, а? – с боевым задором в голосе, воскликнул отец и энергично потряс кулаками.

– Нет, не забыл, но все же обещай мне пригласить завтра на рыбалку своего лечащего доктора. – Поставил я жесткое условие.

– Ай, он такой зануда, этот терапевт Кристиан, – в сердцах махнул рукой отец, падая в кресло.

На его бледном лбу выступила испарина.

– Отец, прекрати, обещай мне… – я видел, что за открытой бравадой отец скрывает лишь желание не казаться передо мной слабым, чтобы не огорчать меня.

– Хорошо сын, хорошо, – отец почти умоляюще посмотрел мне в глаза, – Стэн, ты надолго ко мне?

Не в силах созерцать тяжелое отчаяние, отражавшееся в его взгляде, я не думая, ответил:

– До начала сентября отец. В начале следующего месяца в Лондон прилетает моя мать и отчим Рэйли. Я договорился с ними, что встречу их там.

– Спасибо сын, ты меня очень обрадовал! – с облегчением выдохнул отец, вытирая мокрый лоб ладонью. – Да, хотел тебя спросить: как, …как у тебя сложились отношения с твоим отчимом?

– Нормально, отец, – ровным голосом ответил я.

– А мама…

– Что мама? – сделал я вид, что не замечаю внутреннего волнения отца.

– Ничего, ничего сынок, забудь! Еще вопрос: как тебе мадемуазель Агни?

– Милая! – Не нашел я что больше ответить.

– Ха-ха-ха, милая, точно милая, сынок. Ну, спасибо, спасибо, уважил, …милая. – от души развеселился отец.

– Почему бы тебе не жениться на ней, отец.

– Хм, Стэн, как ты уже понял, мадам Агни от мозга до костей принадлежит богеме, той самой богеме, от которой я когда-то благополучно сбежал. Это и вечная хандра, перепады настроения, депрессии, срывы, излишнее самомнение и искусственная надуманность. Богемные люди любят внимание и очень быстро устают от постоянства. Они кормятся из рук госпожи музы, не менее капризной, чем ее дети. Их кровь и вино это Впечатление!!! Им они живут и ради него кладут на алтарь все человеческое, тщетно стремясь всю жизнь покорить небеса. Но по – моему, сколько не промакивай небесных слез, никогда не поймешь о чем они плачут. Это говорит тебе талантливый и популярный в прошлом художник Дрюон Стинсон! Все суета сует. Знаешь, когда я в первый раз приехал на Saligia, то к своему стыду открыл самую большую правду о себе. А может быть это и есть та самая Истина, в поисках которой бегают миллионы слепцов по всему миру.

– И что же это за самая большая правда жизни, которая так изменила тебя, отец?

– Я глупый и самонадеянный человечишко, возомнивший себя одним из величайших художников современной эпохи, неожиданно понял, что самым великим и неподражаемым художником в мире, всегда была и остается Мать-Природа. Только она может претендовать на этот титул, но она не претендует и поэтому, она лучше и сильнее чем мы. Природа творит просто так: не из за алчности, денег и славы. Она просто творит и не надоедает нашим глазам и ушам повышенным вниманием со своей стороны. А мы, так называемые люди творчества, мечемся бестолково всю свою жизнь, пытаясь придумать какой-то смысл придуманному нами гнусному миру и совсем не хотим понимать, что то, что мы творим это пошлая мазня и безвкусица. За нас все уже давно придумано и засистематизировано во Вселенной. И нет смысла разводить всякую athenaeum, пытаясь переделать привычный ход вещей в природе. Я уже давно пришел к этому. Агни, к сожалению, еще пока нет.

– Может, ты просто завидуешь ее успехам, отец?

– Я умоляю тебя Стэн! Ты видел ту мазню, которую она показывала тебе вчера? …Ну вот, теперь ты и сам можешь судить о степени ее «гениальности».

– Но ее, же картины пользуются всемирным успехом, ты, же сам мне об этом говорил? Неужели ты притворялся, отец?

– Пойми меня правильно Стэн. Во-первых, она мне нравится как женщина. Во-вторых, как я могу обидеть женщину, да еще такую как Агни! Популярный спрос быстро превращается в ширпотреб, а после только мусорная корзина. Вспомни Ван Гога: при жизни он не имел ничего. Его картины никто не покупал, а между тем он был по-настоящему гениален. И теперь его картины стоят миллионы долларов на аукционах Сотбис и Кристис и они доступны только избранным.

– Ты против того, чтобы художник стремился своим творчеством добиться богатства или славы?

– Я не против, Стэн, совсем не против богатства и славы. Как ты наглядно видишь, я и сам люблю сладко пожить. Но я не приемлю, когда художник творит только ради того, чтобы стать богатым и знаменитым.

– А как же Сальвадор Дали со своей знаменитой поговоркой: Если ты не мечтаешь об икре и шампанском и довольствуешься черствым куском хлеба и квасом, то тебе никогда не стать выдающимся художником.

– Сальвадор Дали это редкое исключение из правил. И тут нужно разграничить. Его великое творчество это одно, а его скандальный образ жизни это совсем другое. Все-таки больше его вспоминают с уважением за его гениальные картины, а не за бесконечные амурные похождения и раздражающую привычку везде рекламировать свои усы.

– Я все понял отец, тебе не нравится, что Агни больше интересуется наслаждениями, чем глубиной мук творчества. Тебе кажется, что она не достаточно страдает для художника такого ранга и популярности, так?

– Можно сказать и так. Хотя это и достаточно прямолинейно и грубо.

– Зато в точку. Но я надеюсь, что ты не желаешь, чтобы она не дай бог, отхватила себе садовым секатором уши в приступе гениальности, хе-хе?

– Упаси Господи, сын мой! О чем ты говоришь? Мне очень нравятся ее уши. И вообще, пусть она лучше остается такой как есть.

– Да, отец, мне кажется, ты немного перегибаешь палку в ее адрес.

– Помнишь, твоя мама когда-то называла меня «занудой Дрю»? Думаю, она была права. Я безнадежный эгоист и всегда хочу, чтобы все было, по-моему.

– Мне кажется, что ты еще немного максималист!

– Возможно, ты прав и даже не немного, а больше чем возможно.

– А как же насчет предложения Агни объединиться с ней совместными усилиями, после того как она приобретет виноградники во Франции? Мне кажется это очень хорошая мысль. Виноделие это очень доходный бизнес и прикрепляет человека к земле.

– Стэн, я умоляю тебя! Агни говорит об этом каждый раз как приезжает отдохнуть на Saligia, а знаю я ее уже семь лет.

– Ты думаешь, она говорит это несерьезно?

– Это ее мечта Стэн и мечта несбыточная. Я не верю, что она когда-нибудь купит виноградники и займется вполне земным делом. Да, я не отрицаю, что у нее вполне хватит средств и на несколько хороших поместий в не самом дешевом районе Франции как долина реки Луара. Но я повторяю еще раз: она блефует!

– Ладно, отец это все ваши личные дела и мне, если честно, до них нет особого дела. Но я все равно рад знакомству с Агни. У тебя хороший вкус отец!

– Мне очень приятно об этом слышать из уст своего сына. Я знал, что Агни тебе непременно понравится.

– А как вы общаетесь, когда она уезжает в Европу?

– Так и общаемся: скучаем на расстоянии и бередим друг другу души телефонными звонками. Но иногда я приезжаю к ней в Париж. У нее большая квартира на Монмартре около площади Тертр. Я очень люблю этот район. Там я когда-то провел два счастливых года своей жизни. В последний раз я был в Париже в прошлом году на рождественских праздниках. …Советую и тебе сынок съездить в Париж на Рождество, а хочешь… хочешь в этом году съездим вместе! Я столько интересного могу рассказать тебе о Париже, а Агни не даст нам с тобой заскучать. Как тебя такая идея, сын?

– Идея заманчивая отец, но пока ничего определенного не могу тебе сказать. В последнее время в моей жизни происходит столько разных перемен.

– Конечно, конечно, сынок, я прекрасно понимаю тебя. Ты молод и тебе всего хочется попробовать. Но если что… ты только позвони, хорошо?

– Обязательно отец. Да, хотел тебя еще кое о чем попросить…

– Говори, не стесняйся!

– Можно я еще раз сегодня воспользуюсь твоим автомобилем? Я хочу съездить на кладбище к Элии.

– Без вопросов. Конечно, бери. Может съездить с тобой?

– Не беспокойся. Лучше отдыхай. Я съезжу с Евой.

– Стоит ли брать ее с собой?

– Я обязательно спрошу ее перед этим.

В три часа дня я позвонил Еве и предложил ей встретиться со мной. Получив согласие от своей новой подруги, я забрал автомобиль отца с автостоянки и уже через несколько минут был у дома Евы. Она ждала меня на улице, нетерпеливо посматривая по сторонам. Если честно, то я не сразу узнал ее без вчерашнего радикального прикида и яркой кричащей косметики. Сегодня на ней было простое белое платье с узким пояском и легкая вязаная кофточка, которые придавали ей внешний вид простой провинциальной девчонки по воскресениям прилежно посещающей воскресные церковные мессы.

Резко затормозив возле опешившей Евы, я распахнул дверь и чужим грубым голосом, подражая американским гангстерам, обратился к ней.

– Эй, церковная цыпа, не желаешь прокатиться с настоящим мужиком?!

Ева легко впорхнула на переднее сиденье и, захлопнув за собой дверь, с вызовом в голосе ответила:

– Легко, ковбой! А куда мы с тобой поедем?

Я привлек Еву к себе, и нежно поцеловав в губы, окунулся в живительный источник ее синих как небо глаз.

– Я успел соскучиться по тебе, крошка.

– Ты ранил мое сердце, Стэн, – потершись о мою щеку кончиком носа, горячо шепнула Ева. – Так куда мы едем?

– На кладбище Rue de Longis. Ты поедешь со мной, Ева? – испытывающе посмотрел я на девушку.

Ева откинула ладонью с лица непослушную прядь белых волос и с недоверием протянула:

– Ты шутишь Стэн?

– Я серьезно, Ева. Сегодня я узнал от отца, что моя подруга детства умерла, и вот решил ее навестить. – Пряча глаза за темными стеклами пляжных очков, серьезным тоном ответил я.

– А как ее звали? Я ведь местная и всех здесь знаю. – Ева сняла с меня очки и надела их на себя. – Ну как тебе, красавчик?

– Обворожительно. В них ты смотришься просто сногсшибательно! – я провел пальцами по шелковистым волосам Евы и слегка пощекотал ее за ухом. – Ее звали Элия.

Ева резко сняла очки и с затаенным страхом посмотрела на меня.

– Стэн, ты знал нашу сумасшедшую красотку Элию?

– Мы дружили когда-то с ней, а после того как я уехал с Saligia, еще долго переписывались, – нахмурившись, буркнул я и завел автомобиль. – Так ты поедешь со мной, Ева?

– …Я была год назад на ее похоронах. Да весь город тогда собрался, чтобы проводить ее в последний путь. Так-то девушка она была хорошая тихая, но после того как вернулась из Англии в нее словно сам черт вселился, – не сразу ответила Ева и, глядя прямо перед собой, сделала мне знак ехать вперед.

– Как это: сам черт вселился? – нажимая педаль газа, недоуменно воскликнул я.

– Ее часто видели, как она карабкалась по лестнице, ведущей к заброшенному монастырю. Там она проводила почти каждый день, исследуя старые развалины. Мы с ребятами тоже однажды видели ее там. Это была не очень приятная встреча. Мы как раз хорошо покурили «травки» и тут откуда не возьмись, вылезла эта самая Элия. Она была вся грязная, покрыта ссадинами и синяками. Мы сразу поняли, что с ней что-то не так. Она все время, как заведенная, вторила о каких-то семидесяти двух черных птицах, которые задали ей сложную задачу. Якобы для того, чтобы решить птичью головоломку, она должна собрать в развалинах монастыря семьдесят два кусочка священного камня. И если она не сделает это, то птицы обязательно выберутся из ее головы и убьют всех ее родственников. Ты бы это слышал Стэн! У нас волосы на голове дыбом встали, – дрожа всем телом, вспоминали Ева.

Свернув налево у Hautchville museam, я выехал на северо-западную Hight street и прибавил скорости. Мимо быстро замелькали цветные фасады аккуратных домов и толстые столбы деревьев, покрытые шапками сочной зелени.

– Стэн не гони так, пожалуйста, здесь нельзя так быстро ездить. Тем более до кладбища не так далеко, – затеребила меня за плечо Ева.

– Извини, что-то задумался, – я резко сбавил скорость и перешел на «черепаший» ход. – Так что было дальше?

– Дальше, дальше мы отвели ее домой, но это с ней еще не раз повторялось. А перед самой смертью, она говорят, несла такое, что даже у местного священника за одну ночь поседели волосы. …Я помню, как ее хоронили. Хороший был день: тихий, погожий. Это было в начале сентября. Мы с ребятами шли в самом конце длинной колоны провожающих. Б-р-р, не могу больше это вспоминать. Знаешь, ее родители так плакали и убивались, что мне казалось еще немного и Элия внезапно оживет и встанет из гроба. Но нет, этого не произошло. Кстати, ее хоронили в закрытом гробу.

– Почему, не знаешь?

– Ой, Стэн, зачем тебе все это. Такие вещи происходят нечасто с людьми и если все-таки происходят, значит это так кому то нужно там на небесах. Или ты другого мнения? – Ева достала из маленькой сумочки сигареты с зажигалкой и нервно закурила.

– Я понимаю тебя Ева. Если хочешь, давай я поверну назад? – я резко нажал на тормоза и остановил машину.

Ева приоткрыла дверь автомобиля и спустила ноги на дорогу.

– Смотри Стэн как здесь красиво! – кивнула Ева на лежащую перед ней поляну покрытую ковром диких цветов.

– А какой здесь запах, выходя из машины, с наслаждением вдохнул я густой острый аромат летних цветов.

– Слышишь, о чем поют птицы, Стэн? – с интересом прислушалась Ева к громкому пению птиц, спрятавшихся в кронах капустных деревьев.

– И о чем же Ева? – присаживаясь на корточки около девушки, поинтересовался я.

– Они поют о жизни и любви Стэн. О жизни и любви, – многозначительно посмотрела Ева на меня.

– К чему это ты все, детка? – усмехнулся я, глядя сверху вниз на симпатичную мне девушку. В этот момент она была похожа на египетскую царицу Нефертити. Задумчивая гордость была ей к лицу. И я ей откровенно любовался.

– Зачем преждевременно отравлять свою жизнь мыслями о смерти. Ее и так слишком много кругом. Неужели тебе не достаточно впечатлений от красоты окружающей тебя, Стэн?

– Что-то тебя тянет сегодня на философию. Ты начиталась Ницще, Ева? – положив руку на обнаженное колено девушки, улыбнулся я.

– Не угадал, я предпочитаю Шопенгауэра и Платона! – откинув назад голову, засмеялась Ева.

– Сильно! Так мы едем или поворачиваем назад?

– Хорошо, поехали, – Ева погасила носком туфли тлеющую сигарету и откинулась на спинку автомобиля. Остаток пути до кладбища мы ехали молча. Все это время Ева затуманенным взором смотрела вверх на пробегающие перед нами молочные сгустки облаков.

Местное кладбище занимало весь склон холма Rue de Longis, сразу после которого начинался парк Waterloo. За парком же находился городской гольф-клуб «777», почетным членом которого был мой отец.

Кладбище было старое, но ухоженное. Дорожки между могилами и памятниками были аккуратно выложены камнями. Деревья и кустарники, растущие по всему периметру недавно покрашенной железной изгороди, аккуратно подстрижены.

Ева, выйдя из машины, посмотрела на меня долгим грустным взглядом и, кивнув головой, пригласила следовать за собой. Я закрыл автомобиль и, звеня на ходу ключами, послушно пошел за Евой. Миновав несколько рядов могил с гранитными стелами в виде витиевато вырезанных плит, кельстких крестов и изображений в виде ангелов и святых, мы подошли к большому памятнику в виде летящей птицы. В застывшем полете она напоминала распятого мученика, навечно превращенного в камень. Около могильного памятника лежал ворох полуистлевших прошлогодних цветов, переплетенных траурными лентами с посмертными некрологами. На памятнике были красиво выбиты слова неизвестного поэта:

«Мечтала ты стать птицей и летать по небу. О нем ты тосковала, расправляя крылья. И вот сама мечтой ты стала, превратившись в птицу. Оставив нам тоску, по тебе вспорхнувшей в небо».

– Она была на год старше нас… Элия Глостер. Дата рождения 5 сентября 1946 года. Дата смерти 5 сентября 1975 года. Бедняжка умерла в день своего рождения. – Сквозь тугой комок в горле, выдавил я и смахнул внезапно набежавшие на глаза слезы. Я никак не мог связать далекий воздушный образ маленькой хрупкой Элии с этим громоздким гранитным монолитом, под которым лежало истлевшее тело моей маленькой подруги детства. Это казалось таким страшным и нелепым для меня.

– Да, Стэн, ей бы еще жить да жить. Страшный конец для красивой молодой девушки, – взяв меня под локоть, отозвалась Ева.

Я осмотрелся по сторонам:

– Знаешь, здесь так спокойно и совсем не страшно.

– Ты так говоришь, как будто бы хочешь остаться здесь жить, – фыркнула Ева, пытаясь заглянуть мне в глаза.

– Интересно, могут мертвые видеть тех, кто к ним приходит? – увлекая Еву за собой по каменной дорожке, задал я сам себе вопрос.

– Стэн, ты со мной или смотришь в землю? – затеребила меня Ева за локоть.

– А, да, да, крошка, я с тобой. Просто меня на секунду выключило, – встряхнув головой, я остановился около одной из старых могил и пристально посмотрел Еве в глаза.

– Ты так загадочно улыбаешься, что мне становится не по себе. О чем ты думаешь, Стэн? – вздрагивая всем телом, потянулась ко мне на цыпочках Ева.

– Ты знаешь, о чем я думаю, моя обворожительная леди, – обвивая тонкую талию, очаровательной спутницы, проворковал я.

– Кравчик, а ты оказывается маньяк. Тебя возбуждает вид кладбища и все что связано с темой смерти, я права? – проводя накрашенным розовым ноготком по моим губам, томно прошептала Ева.

– Это от меня не зависит, чаровница. Ты околдовала меня и я не в силах уже сдерживать страсть, – покрывая открытую шею и лицо девушки горячими поцелуями, ответил я.

Всепоглощающая страсть овладевшая мной, передалась и Еве. Не в силах противостоять моему напору, она сладострастно вскрикнула и обмякла в моих объятьях. Я уже ничего не соображал и видел и чувствовал только ее, желанную и желающую вкусить со мной сладкий яд всесильной богини Любви.

Подхватив стонущую Еву на руки, я прижал ее к гранитной глади кельтского креста и стал лихорадочно срывать с нее нижнее белье. Проведя ладонью по ее упругому белому животику, я скользнул ладонью в горячий бархат, кипящий между ее бедер.

Вздрагивающая от моих неистовых поцелуев Ева, обхватила меня стройными загорелыми ногами и, заломив назад руки, застонала раненой птицей.

– Давай любимый, возьми меня. …

Я провалился с головой в омут и тут же оказался в царстве пушистых облаков, вылепленных из розового ванильного мороженого и взбитых сливок с клубникой. Обмазавшись с головы до ног сладким наваждением, я провалился сквозь хрупкую мягкую массу и на большой скорости упал в распахнутые объятия неба. Мое обнаженное липкое от сахара тело облизала упругим языком синеглазая Роза ветров. Ее длинные распущенные волосы опутали меня с головы до ног, и я почувствовал, как внутри меня раскрывается алый цветок любви. …

…Когда я пришел в себя, утомленная Ева лежала на моем плече и, казалось, не дышала. Я провел ладонью по ее влажной спине и тихонько поцеловал ее в мочку уха.

– Любимая, ты слышишь меня.

Ева медленно приподняла голову, и едва шелестя пересохшими губами, трогательно прошептала:

– Я чуть не умерла Стэн! Что ты со мной сделал?

– Тебе было больно? – осторожно опуская Еву на землю, всколыхнулся я.

– Нет, что ты дурачок. Я другое имела в виду. Что ты со мной сделал, в смысле, ты вскружил мне голову и лишил воли, – ласково улыбнулась мне Ева.

– Ты сводишь меня с ума, и я не могу ничего с собой поделать, когда нахожусь рядом с тобой, – привалившись спиной к памятнику, виновато произнес я.

– Ты так говоришь всем своим случайным подружкам, – поправляя на себе помятое платье, хитро посмотрела на меня Ева.

– Ты не случайная подружка, ясно тебе, – обижено бросил я, и надув губы потянулся рукой к Еве.

– Смотри, что ты наделал с моим нижним бельем. …Ты настоящий маньяк, Стэн, – Ева спрятала в дамскую сумочку надорванные трусики и укоризненно посмотрела на меня.

– Сначала я хотел разорвать на тебе платье, но вовремя сдержался! – я обнял Еву на плечи и поцеловал в шею.

– Все, все, хватит Стэн, а то я сейчас снова захочу, и тогда мы уйдем отсюда только следующим утром, – сделала Ева попытку, освободится из моих рук.

– Я согласен. Давай снимем с себя всю одежду и будем заниматься любовью на могилах до самого утра, – снова почувствовал я растущую во мне волну желания.

– А вот и нет, маньяк! Я хочу на берег моря. Мне надоело это скучное место, – Ева вырвалась из моих цепких объятий и резко побежала от меня по дорожке.

– Стой красавица, все равно ты от меня не уйдешь! – весело вскрикнул я и как ветер помчался за Евой.

Неожиданно девушка как вкопанная встала около памятника покойной Элии и, прижав ладонь к губам, с ужасом вскрикнула:

– Стэн, смотри, что это?

Я подошел к могиле и внимательно осмотрел ее:

– Ну и что случилось вдруг с тобой? Ты выглядишь так, как будто бы увидела привидение!

– Смотри на голову птицы: она смотрит прямо на нас! Так не было. Я точно помню, что голова птицы была повернута к небу. – Не слыша меня, Ева ткнула дрожащим пальцем в каменный глаз птицы, который уставился прямо на меня.

– Д-да, ты права. Чертовщина какая-то. Тьфу ты, как такое могла случиться, Ева? – озадаченно поскреб я ногтями затылок. Неприятный озноб пробежал по моей спине, как будто бы кто-то невидимый провел по ней холодной мертвой рукой.

– Стэн, давай быстрее уйдем отсюда. Мне становится не по себе от этого места. – Ева порывисто схватила меня за руку и поволокла за собой. Я, безвольно передвигая ноги, шел за ней и время от времени оглядывался на странный памятник, так напугавший нас. В последний раз, оглянувшись на место успокоения Элии, я вдруг увидел или это мне показалось от нервного перенапряжения, как гранитная птица встрепенулась на могильной плите и широко взмахнула крыльями. Ледяная волна ужаса сковала меня с головы до ног. Мое взбесившееся сердце набатом забилось в груди, заполняя уши невыносимым звоном.

Когда мы добрались до выхода с кладбища, мне показался вечностью тот путь, который мы проделали от могилы Элии.

– Все Стэн, я не знаю как ты, а меня сюда теперь и миллионом не затащишь, – жадно хватая воздух распахнутым ртом, выдохнула Ева.

– Да, теперь сюда только ногами вперед, – сломавшись пополам, нервно рассмеялся я.

– Да ты что такое говоришь, маньяк? Я же вижу как ты и сам испугался! – непослушными пальцами доставая сигарету из сумочки, с негодованием в голосе, крикнула мне в лицо Ева.

– Все, все, давай забудем и больше ни слова об этом, – я поднял вверх ладони и упал на колени перед Евой. – Прости меня за то, что притащил тебя сюда!

– Тебе не за что себя винить. Я уже взрослая девочка и сама принимала решение ехать с тобой. Тем более не все было так плохо, – Ева привлекла мою голову к себе и запустила пальцы в волосы.

– Поехали на море.

– Поехали!

…Когда мы отъехали от кладбища, с нас постепенно сошло напряжение и я почувствовал такое облегчение как будто бы нес на себе до этого огромный неудобный камень. Ева, достав зеркальце и пудреницу, молча, прихорашивалась. Я, искоса глядя на нее, тихо улыбался и вспоминал детали минувшей любовной бури, жестоко закрутившей нас обоих.

– Здравствуйте уважаемые радиослушатели! Вас приветствует Джон Пил и Джон Уотерс на BB 1 Radio. И чтобы сразу поднять ваше настроение на 212 градусов по Фаренгейту, мы для начала предлагаем вашему вниманию композицию группу Ramones с песней «Blitzkrieg bop». Итак еще раз, встречайте группу Ramones с песней «Blitzkrieg bop»! … – Вдруг прорвался из динамиков радио далекий голос знаменитого ди-джея British Broadcasting Corporation.

– Господи, да что же это такое!!! – выронив от неожиданности из рук косметичку, тонко завизжала Ева.

– Успокойся, любимая это всего лишь радио! – зашелся я в приступе громогласного смеха, наблюдая за перепуганным выражением лица Евы.

– Правда, правда, это всего лишь Ramones, – приходя в себя от шока, растерянно улыбнулась Ева, ошалевшими глазами уставившись на меня.

– Ева, это группа Ramones! – повышая голос до самой высокой ноты, закричал я и с силой вдавил в пол педаль газа.

– Я слышу Стэн, это группа Ramones! – забившись в припадке дикого восторга, перекрикивая меня, завизжала Ева.

Громко подпевая вдвоем знаменитую песню группу Ramones «Blitzkrieg bop», мы счастливо улыбались, глядя перед собой полными наивной надежды глазами. Впереди нас ждала сама Вечность, окутанная манящей тайной и пьянящим запахом Свободы. Впереди была бесконечная Молодость и бесконечная счастливая Любовь, посетившая нас в это лето.

Поздним вечером, вернувшись с пляжа, я поднялся на второй этаж в свою комнату и, не раздеваясь, лег на кровать. Я пытался восстановить в голове события прошедшего дня, но обрывки мыслей в моей голове сплелись в один сплошной клубок лишенный всякого смысла и логики. Усталость укрыла меня с головы до пят чугунным пледом и не в силах больше бороться с естественными потребностями своей физической природы, я отключил кнопку разума и окунулся в тонкий мир бессознательного.

Видение пришло внезапно без стука и приглашения с моей стороны. Оно тихо впорхнуло через окно, и плавно передвигаясь по воздуху, зависло над моей кроватью. Я с усилием приподнял набухшие веки и непонимающим взором уставился на полупрозрачную светящуюся фигуру, похожую на ночную фею. Я не видел ее лица, но почувствовал тонкий аромат розового масла, источаемый ею. Привстав на постели, я попытался дотронуться рукой до широкого, переливающегося фиолетово-голубоватым светом, капюшона закрывающего лицо видения. Но только мои пальцы коснулись края ее одежды, как тут же их пронзила острая боль, словно сквозь них прошел высокий разряд тока.

Вскрикнув, я кубарем скатился с кровати и с опаской посмотрел на странное существо, вторгшееся в мои сны и причинившее мне боль.

– Кто ты? – спросил я, но не сказал вслух, а сделал это мысленно.

– Я Элия, твоя бывшая подруга. Неужели ты меня уже забыл? – опускаясь на пол посреди спальня, также мысленно ответило мне существо из моего сна.

– Этого не может быть? Я точно знаю, что нахожусь сейчас во сне и что ты не настоящая Элия. Ты призрак мертвой Элии! – зажмурившись, попытался я отогнать от себя ночное наваждение.

– Ты думаешь, что ты спишь, Стэн, – раздался в моей голове насмешливый детский голос. – Я без особого труда могу убедить тебя в обратном.

– И каким же образом, если ты всего, лишь призрак из сна? – не поверил я.

– Подойди ко мне Стэн, и я открою тебе иную реальность, не менее ясную, чем ту на которой держится твое представление о мире. – Сняв с головы капюшон, привидение быстро приблизилось ко мне.

– Стой, не приближайся ко мне! – протестующе вытянул я перед собой руки и отпрянул к стене.

– Не бойся, неужели ты не видишь, что это я Элия?

Добрый детский голос лишил меня воли к сопротивлению и я, опустив руки, посмотрел в прозрачное лицо призрака. Да, это была Элия. Я всегда помнил ее милое нежное личико с тонкими правильными чертами. Ее длинные каштановые волосы, перевязанные розовым бантом. Я всегда помнил ее миндалевидные зеленые глаза с искринкой и обворожительную прелестную улыбку, с которой она встречала меня каждый день. Да, это была та самая Элия, которая навсегда осталась в моей памяти именно такой, какой я ее сейчас видел перед собой.

– Элия, как ты оказалась здесь! – не мог я поверить своим глазам и, поддавшись порыву, шагнул ей навстречу.

Элия склонила вниз кудрявую головку, и пелена грусти набежала на ее глаза.

– Стэн ты должен нам помочь, – услышал я ее умоляющий голос.

– Нам, почему нам? И как я могу тебе помочь, если ты уже мертва? – дотронувшись подрагивающими пальцами до лица Элии, вопросил я.

– Я мертва, но ты еще пока жив, Стэн, – призрак Элии, качнулся в воздухе и стал трансформироваться в новую форму, внешними очертаниями напоминающую птицу.

– Что с тобой происходит, Элия? – отшатнувшись назад я, крепко зажмурил глаза и приготовился к худшему.

– Ты такой пугливый Стэн! Почему ты так боишься меня, если ты сейчас спишь? – услышал я в голове неприятный холодный голос.

– Я уже не знаю: сплю я или же сошел с ума? – почувствовал я, как холодеют пальцы на моих руках и ногах.

– Открой глаза Стэн и все твои сомнения исчезнут! Ты не спишь и ты не сошел с ума. Все что ты можешь сейчас увидеть – настоящее, более настоящее, чем тот мир, в котором ты жил до этой ночи.