Текст книги "Сцены страсти"

Дина Джеймс
Сцены страсти

Джори и Шарлотте, Дасти, Элмеру, Барб и остальным членам театральной труппы – ваша постановка Шеридана была замечательна.

Особая благодарность Ди Брауну, автору исследования «Гибель Феттермана», на основе материалов которого написаны первые и заключительные главы этой книги.

АКТ ПЕРВЫЙ
Территория Вайоминг, 1866

Сцена первая

И спустит псов войны![1]1
  У. Шекспир «Юлий Цезарь», пер. М. Лозинского.


[Закрыть]

Всадник согнулся почти пополам. Его отчаянный вопль боли и страха потонул в боевом кличе, раздавшемся с Вершины хребта Лодж-Трейл. Прижавшись головой к шее лошади, несшейся бешеным галопом, кавалерист сделал попытку вытащить торчавший у него в спине томагавк. Его товарищ справа без единого звука упал с лошади, пронзенный индейской стрелой.

– Погоняйте, ребята! Быстрее в форт! – крикнул капитан Френсис Драммонд и с поднятой в руке саблей направил с дороги своего коня, чтобы пропустить направлявшийся в сторону форта первый тяжелогруженый водой и дровами фургон. Но погонщиков не потребовалось торопить. С громкими криками они защелками кнутами по спинам впряженных в повозки животных. Мулы рванулись вперед и галопом понеслись по замерзшей дороге к форту Галлатин.

Воины племени сиу, размахивая лассо из сыромятной кожи, устремились вниз по склону. Они намеренно направляли своих низкорослых лошадей в кавалерийский фланг. Отряд американской кавалерии, посланный для охраны каравана с дровами, дрогнул. Несколько лошадей упало, увлекая за собой всадников, запутавшихся в стременах и оказавшихся совершенно беспомощными перед нападавшими.

Находящийся в самом центре схватки Драммонд размахивал саблей как лассо над головой своего коня. Веллингтон, мощный рыжий жеребец, попятился, когда мимо пронесся воин сиу. Низкорослая лошадь индейца не могла сравниться с тяжелым армейским конем, но лассо, которое индеец на всем скаку набросил на шею Веллингтона, заставило его осесть на задние ноги. В этот момент другой воин сиу помчался на капитана с тыла, с громком криком размахивая боевой дубинкой, со свистом разрезавшей воздух.

– Папа! – Пронзительный крик Миранды Драммонд, раздавшийся с вершины холма среди скал с противоположной стороны дороги, потонул в шуме боя. – Папа! Берегись! Они сзади!

Чувствуя, что ее не слышат, Миранда вскочила и начала карабкаться вверх по скале, но сильные руки товарища, схватив ее за юбку, стащили ее назад.

– Отпусти меня! Они хотят его убить! Папа! Папа!

Не обращая внимания на ее крики, Брат Белого Волка потащил вырывающуюся девочку в укрытие за скалу. Обезумев от страха за отца, Миранда сопротивлялась и что было сил колотила кулаками по голове и плечам своего товарища.

– Отпусти меня! Мне надо к папе.

– Ты не сможешь ему помочь. Эй! Мирри! Перестань! Ты только помешаешь ему.

Внизу на дороге Френсис Драммонд саблей отразил удар дубинки. Воткнув клинок в живот противника, он развернул своего коня так, что тот врезался боком в лошадь индейца. Низкорослое животное не выдержало натиска куда более крупного и мощного кавалерийского коня. Индеец упал, и Драммонд быстрым движением освободил Веллингтона от наброшенного на него лассо.

– Отпусти! Отпусти меня, я тебе говорю! Я должна ему помочь! – зарыдала Миранда. Она отчаянно вырывалась из рук мальчика, пытаясь разжать державшие ее за юбку пальцы.

– Ты и ему не поможешь и себя погубишь.

Внезапно вспомнив, что они с Братом Белого Волка отправились на охоту, она схватила в руки свое мелкокалиберное ружье. Дрожащими пальцами она сунула в казенник патрон.

– Я убью их!

Волк отпустил ее юбку и вцепился в ружье.

– Этим ты не сможешь даже прострелить их кожаные куртки.

– Но…

Ужасающие вопли долетели до них снизу. Миранда, приподнявшись, выглянула из-за скалы. Волк потянул ее назад.

– Не высовывайся! Они могут тебя заметить. Мы и глазом не успеем моргнуть, как они убьют нас.

Но Миранда, высвободившись, упрямо полезла наверх. Сейчас Френсис Драммонд замыкал цепочку несущихся во весь опор кавалеристов. Громко вопящий воин сиу с длинными орлиными перьями в черных волосах, кинувшись наперерез, послал свою лошадь в бок Веллингтону. Но в тот момент, когда жеребец, покачнувшись, сбился с галопа, Драммонду все же удалось уклониться от занесенной над его головой дубинки, утыканной гвоздями со следами запекшейся крови. Сделав над собой усилие, он приподнялся в стременах и взмахнул рукой.

Кровь фонтаном хлынула из тела индейца, когда клинок Драммонда распорол его кожаную куртку, рубаху и кожу почти до костей. Сиу вскрикнул и выпустил поводья своей лошади, но другой воин с дикими воплями появился с противоположной стороны. Хикори Джо Магрудер, разведчик Драммонда, мгновенным выстрелом через плечо выбил индейца из седла, и тот упал в замерзший ров. Последняя повозка с дровами миновала перевал.

– Следуйте за фургонами, ребята! – Драммонд резко развернул Веллингтона поперек тропы, разрубая холодный воздух окровавленной саблей. Возбужденный жеребец, громко заржав, было вздыбился, но железная рука всадника немедленно заставила его опуститься на землю, оставив возможность лишь мотать гривой да кусать удила. Но воины сиу уже пришпорили своих лошадей и отступили. Кавалеристы Второго полка прекратили бой и, не став преследовать индейцев, во весь опор помчались по тропе к форту.

Миранда уже была готова выскочить из укрытия, чтобы поприветствовать их, но Брат Белого Волка потащил ее прочь со склона.

– Нам надо как можно скорее вернуться в форт. Если твоя мама или отец узнают, что мы забрались так далеко, мы еще пожалеем, что не стали пленниками сиу.

Мысль о том, что ее родители будут сердиться, охладила пыл Миранды. Детям было запрещено покидать форт, не говоря уже о том, чтобы пересекать узкую долину и подниматься на склон холма, так что их ждало суровое наказание за непослушание. Миранда с развевающимися волосами со всех ног бросилась вниз по склону к кустам можжевельника; ее приятель последовал за ней. Здесь девочка, высокая для своих тринадцати лет и более быстрая, чем Волк, десятилетний шайен-полукровка, остановилась, чтобы перевести дух, прежде чем пробираться дальше по достаточно глубокому снегу, лежащему в чаще.

– Он был великолепен, правда? – в восторге воскликнула она, когда Волк догнал ее. – Совсем как Джеб Стюарт. Он был такой храбрый. Вот это был бой!

– Я почти ничего не видел, – недовольно проворчал мальчик. – Я только и делал, что боролся с тобой.

– Если бы ты дал мне выстрелить… Ее товарищ презрительно фыркнул:

– Это же не настоящее ружье. Оно не поразит даже койота, не то что воина сиу в кожаной одежде. Разве что если попасть человеку в глаз… да и то это только разозлило бы его.

– Откуда ты все знаешь?

– Я знаю одно: я не хочу, чтобы с меня сняли скальп.

– Если бы твой отец участвовал в бою, ты бы тоже захотел выстрелить.

– Мой отец не воюет. Он торгует.

– А я когда-нибудь буду как мой папа.

– Ты не сможешь. Ты девочка. Это я когда-нибудь буду как папа.

Миранда скорчила рожу.

– Давай вернемся в форт. После такого шума нам уже не на кого охотиться.

Полчаса спустя рядовой Арнольд Ричардсон, стоявший на часах у ворот для вылазок, впустил детей в форт и быстро закрыл ворота. Задвинув засов, он повернулся к ним.

– Ах, черти вы этакие, вы же обещали не ходить к лесу. И что я вижу? Я вижу, как вы несетесь вниз по склону.

– Мы больше не будем. – Миранда виновато опустила голову.

Низенький толстый солдат, ростом не выше девочки, наклонился и заглянул ей в глаза.

– Вы напугали меня до смерти. – Его добродушное лицо с кудрявой темной бородой побледнело. – Почти до смерти. Я выпустил вас отсюда в последний раз, ребята. Больше не ходите и не просите. Слышите! Там слишком опасно.

– Мы больше не будем просить, – пообещал Брат Белого Волка.

– Да уж постарайтесь. Адольф убьет меня… да, убьет, если узнает. – Он подумал о широкоплечем высоком торговце-немце, который всюду возил с собой в фургоне белокурого сына, рожденного индейской женщиной. – А твой отец… – От страха он даже закрыл рот рукой. – Боже правый, я попаду под трибунал.

– С моим отцом все в порядке, Арни? Ричардсон нервно облизнул губы.

– Он, кажется, ранен, но и весь его отряд выглядит так, будто их пропустили через мясорубку. Вот уж не думал, что так будет. Если бы я знал, то ни за что…

Но Миранда уже мчалась к дому.

– Френсис, о Френсис! – Рут Драммонд, крепко обняв мужа, положила голову ему на грудь.

– Любимая. – Он прижался щекой к ее светловолосой головке и замер. Несколько минут они стояли не двигаясь. Потом он слегка отстранился. – Я весь мокрый от пота и скверно пахну.

– Но ты живой. – Она теснее прижалась к нему. Ее руки гладили его по спине. – Мне нравится твой запах и твое тело. Все в тебе нравится. – Она подняла голову и пристально посмотрела ему в лицо. Смуглое и обветренное, оно выглядело усталым. Щека была заклеена пластырем. Осмотрев его внимательнее, она обнаружила на брюках запекшуюся кровь, а сквозь прореху на штанине виднелась белая повязка.

Он улыбнулся, и на его обветренной щеке появилась ямочка, а затем наклонился и поцеловал встревоженную жену.

– Я знаю, ты сумасшедшая.

– Должно быть, раз я вышла за тебя замуж. – Она поцеловала его в ответ, потом повела его к покрытому шкурой лошади канапе.

– Это такая неудобная штука, – поморщился он. Его рука соскользнула с плеча жены и легла на ее упругую грудь. – Давай пойдем прямо в постель.

– Френсис, твоя рана…

Он усмехнулся, и опять на щеке появилась симпатичная ямочка. Возбуждение боя все еще не покинуло его.

– Я рассчитываю, что твои поцелуи помогут ей быстрее затянуться.

– Папа!

Они оба повернулись к ворвавшейся в комнату Миранде. Их единственная и любимая дочь бросилась в объятия родителей.

– Я все уже знаю. От рядового Ричардсона. Опять индейцы, он сказал. Ой, папа, ты ранен!

Драммонд свободной рукой привлек девочку к себе.

– Ничего особенного. Просто увеселительная прогулка для молодых парней.

– Я что-то сомневаюсь, – пробормотала Рут.

Он постарался успокоить ее.

– Они охотились за нашими лошадьми. Даже накинули лассо на шею Веллингтону.

Миранда улыбнулась отцу. У нее на щеках появились точно такие же ямочки, как у него.

– Бьюсь об заклад, вы здорово их напугали.

Драммонд медлил. Ему не очень хотелось рассказывать дочери о том, что произошло на самом деле, однако он всегда старался быть с ней честным.

– Мы провели фургоны через перевал и отошли, малышка. Мы не стали рисковать.

– Но вы могли бы их разбить, если бы захотели, верно?

– Может быть. А, возможно, и нет. – Он взглянул на озабоченное лицо жены. В последнее время стало заметно, что ее талия уже не такая тонкая, как прежде. В ее теле зрела новая жизнь. Жизнь сына, о котором он так мечтал, а если не сына, то еще одной очаровательной дочки, как белокурая Миранда. – Я не мог рисковать. Я должен заботиться о моих девочках.

Рут подставила ему губы для поцелуя; ее сердце переполняла любовь к мужу, а в глазах стояли слезы.

Миранда же сделала то, что привыкла делать с тех пор, как была крошкой и родители держали ее на руках. Она обняла их обоих за шею и поцеловала сначала одного, а потом другого. Все трое крепко обнялись. Когда они наконец разжали объятия, в глазах у всех троих стояли слезы. Переполненный сильными эмоциями и одновременно ослабевший от ран, Драммонд пошатнулся.

– Френсис, сядь, пожалуйста.

– Да, папа, садись. Я сейчас подогрею тебе воды для ванны. – Миранда направилась к двери. – И все-таки я готова поспорить, что ты мог бы разбить их, папа. Ты был великолепен. Так рубить саблей и уворачиваться от их ударов вместе с Веллингтоном!

Френсис нахмурился.

– Миранда, ты что-то слишком хорошо осведомлена о ходе боя.

Девочка замерла. Красные пятна выступили у нее на щеках.

– Я… я расспросила рядового Ричардсона, папа. Он мне все рассказал.

– Я же велел тебе держаться подальше от солдат.

– Со мной был Волк. – Миранда тоже старалась лгать только в крайних случаях. Прежде чем отец успел задать ей еще вопрос, она убежала в их маленькую кухню и принялась наливать воду.

Френсис Драммонд все еще хмурился, пока жена помогала ему удобнее устроиться на канапе. Потом, прижав свои прохладные ладони к его щекам, она поцеловала его с такой глубокой нежностью, что он забыл обо всем на свете.

Танцы, ставшие новой модной традицией в форте Галлатин, состоялись за неделю до Рождества. Трое солдат играли на музыкальных инструментах. Они вполне сносно исполняли модные танцевальные мелодии, если учесть, что у них была лишь пара скрипок и банджо. Форт Галлатин был слишком мал, чтобы его гарнизон имел собственный полковой оркестр.

Роль хозяйки выполняла, конечно, Мод Мэри Уэстфолл, жена командира форта, хотя она сама не сделала ничего, чтобы приготовить напитки или даже как-то украсить комнату. Гроздья можжевельника и разноцветные банты, развешанные на ветках ели, принесли жены других офицеров, а Рут Драммонд сделала из маленькой фарфоровой куклы ангела с белыми картонными крыльями и повесила его на верхушку дерева.

У жены полковника Уэстфолла была тяжелая болезнь позвоночника. Лихорадочный блеск ее глаз, неотрывно следивших за танцующими, был результатом повышенной температуры, которая никогда не спадала. Эти глубоко посаженные глаза замечали все, что происходило между полковником и его подчиненными, но особенно внимательно они следили за его отношениями с женами офицеров.

Сегодня Мод Мэри не могла оторвать взгляд от своего мужа, когда тот танцевал с Рут Драммонд. Она недовольно поджала губы, увидев, как он улыбается женщине, бывшей на десять лет ее моложе, здоровой, красивой женщине с пышными белокурыми волосами и большими голубыми глазами.

Сидя в кресле с высокой спинкой, обложенная подушками и укрытая несколькими пледами и шерстяными шалями, Мод Мэри могла только беспомощно наблюдать за окружающими. Она чуть подвинула свои слабые ноги, и острая боль сразу же пронзила спину. Чтобы не вскрикнуть, Мод Мэри сжала руки так, что ногти вонзились ей в ладони.

– Позвольте принести вам чашку пунша, миссис Уэстфолл?

Она со вздохом подняла голову. Рядом с ней стоял подполковник Роберт Кларендон, чью улыбку скрывали черные свисающие, как у моржа, усы, переходившие в густые бакенбарды. Он был недавно переведен сюда из восточного форта.

– Вы очень любезны, подполковник Кларендон.

Он учтиво поклонился и отошел. Она опять обратила свой взгляд на несколько пар, вальсировавших на свободном пространстве гостиной дома, в котором жили холостые офицеры.

Вальс кончился, и все зааплодировали. Бенджамин Уэстфолл, однако, не сделал попытки проводить Рут к ее мужу. Вместо этого он велел музыкантам повторить танец. Он улыбался своей партнерше, хотя та и нервно оглядывалась на мужа.

Мод Мэри нахмурилась. Она невольно затаила дыхание, когда ее муж уверенным жестом привлек Рут Драммонд к себе и закружился с ней по комнате. Пышные юбки молодой женщины взлетали в такт вальса. Тела танцующих соприкасались.

Мод Мэри печально вздохнула. Бенджамин любил танцевать. Он раньше часто танцевал с ней, но после очередного выкидыша у нее отказали ноги.

Кларендон с поклоном подал ей чашку пунша и еще одну оставил себе.

– Замечательный вечер, миссис Уэстфолл. Именно такой, чтобы перед Рождеством поднять настроение здесь, на дальней границе.

Она слабо улыбнулась. Ее взгляд неотрывно следил за мужем и молодой красивой женщиной в его объятиях.

– Благодарю.

Кларендон продолжал говорить, пока Уэстфолл кружился по комнате с очаровательной женой капитана Драммонда.

– Жаль, что я не участвовал в доставке воды и дров, – вдруг громко произнес он. – Там были упущены такие большие возможности.

– Прошу прощения. – Мод Мэри была больна телом, но не разумом. Поскольку она выросла в Вашингтоне в доме своего отца, конгрессмена Хью Смита Батлера, то о присущих политической жизни конфликтах и интригах, соперничествах и непомерных амбициях, она знала все. Прикованная к больничному креслу, она могла заниматься только тем, что очень много читала и писала. Почти ежедневно ей приходилось читать донесения офицеров мужа и составлять отчеты, что сам Уэстфолл делать ненавидел.

И она и полковник считали форт Галлатин на дальней границе лишь первой ступенью на пути в большую политику. Она без устали составляла отчеты для командования и посылала письма коллегам своего отца, давая в них самые лестные оценки работе своего мужа. Присвоение ему звания генерала и перевод на хорошую должность в столицу был следующим шагом для них обоих.

Раздумывая над словами Кларендона, она пристально посмотрела ему в лицо, стараясь понять, каковы были мотивы такого заявления.

Приняв ее задумчивость за неосведомленность, Роберт Кларендон сделал глоток весьма крепкого пунша и без всякого смущения продолжил:

– Я сказал, что там были упущены большие возможности.

– Большие возможности? – Мод Мэри позволила себе улыбнуться, распознав в его словах зависть. Френсис Драммонд был храбрым человеком и хорошим офицером. Хотя несколько человек были ранены, а двое из них тяжело, в отряде капитана погиб только один человек. Она сама переписывала его рапорт.

– Вот именно. Он мог бы выиграть этот бой, но упустил такую возможность. Это была бы хорошая схватка. А пресса сразу же раструбила бы об этой победе. – Кларендон, тоскливо посмотрев на танцующих, улыбнулся своей собеседнице. – Он мог бы очень быстро получить повышение.

Выражение лица Мод Мэри не изменилось, когда она поняла, что Кларендон был не только завистливым, но и очень честолюбивым человеком. Эти два качества неплохо уживались друг с другом, и вместе могли быть опаснее гремучей змеи.

– Но противник имел численный перевес. Наш отряд мог быть разбит, а сам капитан мог погибнуть.

– Конечно, такая опасность всегда есть. – Кларендон пожал плечами. – Но маленькая. Мало вероятно, чтобы наш отряд был уничтожен. Прекрасно обученные кавалеристы против дикарей. Да один эскадрон регулярных войск может уничтожить тысячу индейцев.

– Но у него не было эскадрона.

– Он упустил свой шанс, – упрямо повторил подполковник. – С восьмьюдесятью всадниками я бы уничтожил все племя сиу под корень.

– Вы считаете, что он допустил ошибку? – Карие глаза Мод Мэри проницательно посмотрели на него.

Внезапно Кларендон осознал, что разговаривает с женой полковника, а он был уже немало наслышан о ее проницательности и не заурядных способностях. Он даже слышал, что она неплохо помогает Уэстфоллу в его служебных делах, а ее отец крупный политик в столице. Кларендон несколько умерил свой пыл.

– Ну, меня там, конечно, не было. Я уверен, что он сделал все, как ему было приказано.

– А что сделали бы вы, подполковник Кларендон?

Танец кончился. Музыканты перестали играть и о чем-то перешептывались. В комнате стало тихо, и в этой тишине вопрос Мод Мэри услышали все. Кларендон набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

– Я бы обязательно атаковал их. Индейцы получили бы урок, который не скоро бы забыли. Атаковать! Только атаковать. Загнать их назад в горы. – Его глаза возбужденно засверкали. – Этим дикарям не место среди цивилизованных людей. Чем быстрее они усвоят это и уберутся подальше, тем лучше.

Уэстфолл медленно подошел к жене. Его взгляд был задумчивым и странным.

– Вы, несомненно, выражаете мнение многих наших конгрессменов, мистер Кларендон.

Подполковник гордо кивнул.

– Это моя собственная точка зрения, сэр. Народ Соединенных Штатов имеет право на свою землю. Если враждебные племена не хотят спокойно уйти, их надо прогнать силой.

Рут Драммонд налила мужу вторую чашку кофе.

– Мод Мэри опять заболела. Она проснулась среди ночи от острой боли в горле.

– Бедняжка.

Рут повернулась к печи, чтобы помешать целебный отвар, который она готовила.

– Она прислала за мной, но мне не хочется идти.

Френсис посмотрел на жену, вопросительно подняв бровь, но промолчал.

Рут излишне резко постучала ложкой по краю горшка.

– Мне не нравится, как ее муж танцует со мной.

Френсис помешал напиток в своей чашке. Рут готовила превосходный кофе, в меру крепкий, ароматный. Он допил его и отставил чашку в сторону.

– Мне тоже не нравится.

Она повернулась к мужу. Они молча посмотрели друг на друга. Френсис служил в армии уже четырнадцать лет, и все эти годы Рут постоянно была с ним. Они поженились, как только он закончил Уэст-Пойнт. Их дочь родилась следующей весной. Любя мужа всем сердцем, Рут преданно следовала за ним из одного гарнизона в другой, никогда не жалуясь на трудности, лишения и опасности.

И все это осложнялось тем, что она была красивой, молодой женой младшего офицера. Мало того что холостые офицеры постоянно увивались за ней, так еще – что гораздо хуже – ей не давали проходу женатые: и те, кого оставили жены, вернувшиеся с маленькими детьми к родителям, и – самые отвратительные – те, кто пытался флиртовать с ней под осуждающими взглядами собственных жен, живших здесь же в гарнизоне. Рут все это время должна была вести себя очень тактично, потому что часто от тех, кого ей приходилось отваживать, зависели служебные обязанности мужа, его назначения, повышения по службе и вся его военная карьера.

Френсис поморщился.

– У него хороший вкус.

– Мод Мэри – инвалид, – тихо сказала Рут. – Она уже не поправится – бедняжка. Я искренне восхищаюсь ею. Но ее муж мне неприятен. Она пишет все его донесения, много работает за него, а он постоянно ставит ее в неловкое положение.

Френсис пожал плечами.

– Но в конце концов они оба хотят одного и того же.

Рут прижала руки к животу.

– Только это меня успокаивает. Я не хочу к ним идти.

Френсис вскочил и начал мерить шагами крохотную кухню.

– Боже! Неужели ты думаешь: я хочу, чтобы ты туда шла? Посторонний мужчина флиртует с моей женой, а я позволяю ему это делать. Мне хочется вызвать его на дуэль. – Он обнял жену и заглянул ей в глаза. В его взгляде была печаль. – Ты же знаешь, правда?

– Знаю. – Она опустила голову. Он не мог разглядеть выражение ее глаз.

Френсис тяжело вздохнул.

– Ты не должна туда ходить. Просто пошли записку. Скажи, что Миранда больна.

– Миранда! Ха! Она прыгает как горная козочка. Мод Мэри догадается, почему я не пришла. И она прямо заявит об этом полковнику Уэстфоллу.

– Боже! – пробормотал он. Его руки бессильно повисли. – Какая запутанная ситуация. Может быть, мне подать в отставку, когда эта экспедиция закончится?

Рут пожала плечами.

– Не делай этого из-за меня. Еще шесть лет, и у тебя будет полная выслуга. К тому времени мы можем оказаться уже в Вашингтоне.

– Или в Долине смерти.

Она улыбнулась и подняла голову. Их взгляды встретились, и они оба улыбнулись своей любимой шутке. Пан или пропал.

– По крайней мере, там мы не замерзнем. А здесь замерзает даже ртуть в термометре.

Френсис положил руку на живот жены.

– Я хочу самого лучшего для нашего сына. Она накрыла его руку своей.

– Я тоже. Поэтому я, пожалуй, потеплее оденусь и пойду к Мод Мэри.

– Я приду за тобой часа через два. Если Уэстфолл будет дома, я могу остаться и немножко побеседовать с ним о том, как я люблю тебя и как ты меня любишь. Может быть, он поймет намек.

– Не трудись зря. Он это знает. Все в гарнизоне знают об этом. – Она поцеловала мужа, а он крепче прижал жену к себе, и в его поцелуе Рут почувствовала просыпающуюся страсть. Несколько мгновений они не разжимали объятий, вселяя друг в друга надежду на лучшее.

Ей открыл дверь сам Бенджамин Уэстфолл. Резкий ветер и снег ворвались вслед за ней. Приветливо улыбаясь, он провел Рут в дом.

– Снаружи так ужасно, – заметил он. – Я уже не рассчитывал, что вы придете. Вы истинный друг Мод Мэри. И мой. – Его черные глаза смотрели на раскрасневшееся от ветра лицо Рут. – Моя жена серьезно больна.

– Тогда я лучше пойду к ней. – Рут поспешно прошла в комнату и начала расстегивать пуговицы на пальто и развязывать шаль. Уэстфолл последовал за ней. Когда он подошел ближе, она сунула ему в руки свое пальто.

– Рут…

– Рут? Это ты? – донесся хриплый голос из спальни.

– Да, Мод Мэри. Я сейчас приду. Только сниму шаль.

– О Господи, мое горло… – Как бы в подтверждение этих слов жена полковника начала отчаянно кашлять. Из ее горла вырывались хриплые, лающие звуки. – О Боже! – простонала больная и опять закашляла. – Боже милосердный!

– Ей, кажется, совсем плохо, – прошептала Рут.

– Доктор сказал, что у нее пневмония, – сказал Уэстфолл. – Пневмония с осложнениями. – Произнесенные упавшим голосом слова прозвучали как приговор.

– Рут, – снова раздался слабый зов больной.

Каждый вдох давался Мод Мэри с огромным трудом. У нее была такая высокая температура, что она постоянно впадала в забытье, лишь ненадолго приходя в себя. Рут принесла ведро со снегом и теперь прикладывала холодные компрессы ей на лоб и на запястья. Одновременно она ставила горячие компрессы и горчичники на грудь своей больной, чтобы хоть немного облегчить ей дыхание и снять кашель.

Гарнизонный врач оставил, конечно, хинин, но от него было мало проку. Когда он вновь зашел навестить пациентку и увидел ее в полубреду, то только молча покачал головой. Жестом отозвав Рут к двери, он повернулся спиной к кровати.

– Слишком много болезней в этом хрупком теле. Ее организм ослаблен. Я же не могу лечить все болезни сразу; у меня нет нужных средств.

Рут смотрела на доктора широко раскрыв глаза. Его лицо огрубело от холодного ветра, губы обветрились и потрескались от мороза. От него исходил запах виски и пота. Рут с трудом сдержалась, чтобы не отстраниться, когда он наклонился к ней и шепотом произнес:

– У меня нет подходящих инструментов. У меня мало опыта лечения женских болезней. Я специализировался на переломах и ранениях, болезнях и недугах молодых мужчин. – Он многозначительно посмотрел на пополневшую талию Рут и взял молодую женщину за руку. Увидев ее покрасневшую от горячих компрессов кожу на ладонях, он покачал головой. – Я говорю об этом специально для вас, моя милая. С первой же весенней оттепелью вы должны поехать к своей матери. Я прошу вас не задерживаться здесь. – Он задумчиво похлопал ее по ладони. – Я дам вам мазь для рук.

Рут отдернула руку.

– Я не могу уехать без моего мужа.

– Тогда ему придется взять отпуск и поехать с вами.

Она кивнула.

– Вероятно. Если вы рекомендуете…

– Рут… Рут… – Начавшая было метаться на постели Мод вдруг неожиданно приподнялась. – О чем вы там шепчетесь?

Доктор резко обернулся.

– Дорогая миссис Уэстфолл! Как я рад видеть вас. – Он поспешил к постели больной. – Я давал миссис Драммонд указания по уходу за вами, но, возможно, я делал это напрасно: она и так очень хорошо о вас заботится.

Мод Мэри опустила голову на подушку.

– О, я знаю, вы тоже считаете ее красивой. Вы все влюблены в нее.

– Но, мадам…

– Она хорошая женщина. Слишком хорошая для таких, как вы. Оставьте ее в покое.

– Миссис Уэстфолл, уверяю вас…

– Оставьте ее в покое. – Мод Мэри отвернулась и закрыла глаза. – Все оставьте.

Покраснев от смущения, доктор посмотрел на больную.

– Я оставлю вам еще хинина, миссис Драммонд. Проследите, чтобы больная его приняла, – громко сказал он. – Очевидно, она все еще бредит.