Текст книги "Ребенок от чужого мужа"

19

– Катерина, задержитесь, пожалуйста, – не отрывая взгляда от ноутбука, распоряжается Глеб, когда я и другие сотрудники выходим из конференц-зала после затяжного совещания.

Элла из бухгалтерии смотрит на меня со значением и ехидно улыбается. Новость о том, что Глеб стал за мной ухаживать, каким-то образом облетела весь офис.

Переместив папку подмышку, я возвращаюсь к столу. Пусть думают что хотят. Дальше поцелуев наши отношения по-прежнему не зашли.

Дождавшись, пока последний сотрудник скроется за дверью, Глеб захлопывает ноутбук и, прищурившись, смотрит на меня. На его губах играет многообещающая улыбка.

– Шикарно выглядишь, Катюш. Так и хотелось прервать совещание, выгнать всех к чертовой матери и повалить тебя на стол.

От такого напора я не могу не смутиться и невольно опускаю глаза. Глеб уже давно активно намекает на то, что наши встречи пора перевести на уровень выше, а я все никак не могу решиться. Не знаю почему. Глеб мне нравится, да и я не давно не наивная девчонка, собиравшаяся всю жизнь принадлежать одному мужчине.

– Ты поэтому меня задержал?

– Не только. Хотел пригласить тебя к себе для кинопросмотра, – голос Глеба становится чарующим и завораживающим. – Вино и австралийский стейк с меня.

Я прекрасно понимаю, о чем идет речь. С меня, очевидно, все остальное. Красивое белье и готовность к интиму.

– Я тебе позже скажу, ладно? Надо еще найти с кем Машутку оставить, а то я и так на работе много времени пропадаю.

– Отказов не принимаю, – Глеб все ее улыбается, но его глаза остаются серьезными. – На следующей неделе можешь взять оплачиваемый выходной и провести его с дочерью. А сегодняшний вечер – мой.

Я хмурюсь. Не люблю, когда на меня давят, а сейчас Глеб делает именно это.

– Я подумаю, – твердо говорю я, поднимаясь. – Напишу тебе или позвоню.

Дорогой домой я задаюсь вопросом, не Сергей ли является причиной, по которой я все еще отказываю Глебу. Я ведь взрослая женщина с естественными физическими потребностями. Они с Наташей тоже не паззлы у себя в спальне раскладывают, как я успела убедиться. Почему-то с бывшим мужем на интим было решиться гораздо проще. Наверное, потому что рядом не было напоминания в счастливом прошлом. Проблема в том, что рядом с Сергеем былые чувства всколыхнулись, и хотя мы больше не вместе, тело настойчиво требует блюсти ему верность.

Увлеченная своими невеселыми мыслями, я едва не миную магазин, куда собиралась зайти за сырками для Машки. В последнее время она с ума сходит от шоколадных с карамельной начинкой. Сластеной она растет в меня. Сергей десерты и всякие печенья никогда не жаловал.

Стеклянные двери разъезжаются перед моим лицо, но прозвучавший в этот момент громкий, до боли знакомый голос не позволяет мне в них войти.

– Короткая же у тебя память, Катя. Мимо законного мужа прошла и не узнала.

Крепко сжав сумку, я оборачиваюсь. Это не шутка. За мной действительно стоит Игорь. Какого черта он тут забыл? Да еще так близко к нашему с дочерью дому?

– Привет, – я пытаюсь не подавать вида, насколько шокирована его появлением. – Что ты здесь делаешь?

– А ты как думаешь, Катя? – его губы недобро кривятся. – Приехал свою жену в столице навестить и поинтересоваться, когда ей дурью надоест маяться?

– Дурью? – я поднимаю брови, копируя его язвительный тон. – Я от тебя ушла и ясно дала понять, что собираюсь разводиться. И как ты вообще узнал, где я?

– Добрые люди подсказали. Номер твой все еще на мою фирму оформлен, не забыла?

Мой мозг панически начинает метаться. Кому он звонил? Кто мог ему рассказать, где я живу? Об этом знают всего пара человек.

– Подруга детства твоя поведала, – зло продолжает Игорь. – Я ей объяснил, что моя неразумная жена от глупой обиды две жизни решила порушить и сбежала. Кто-то из нас двоих должен быть умнее. Она со мной согласилась.

От шока я не могу перестать моргать. Наташа сказала моему бывшему мужу, где я живу? И даже меня не предупредила? Она спятила? Как она могла?! Господи, надеюсь они не успели обсудить мою дочь? Потому что если Игорь проболтается, что он не Машкин отец… Это будет катастрофа.

– Что-то ты побледнела, Кать, – замечает Игорь и, в два шага оказавшись рядом со мной, больно хватает меня. – Где твое гостеприимство? Веди давай в гости. Чай попьем как в старые добрые времена и заодно все обсудим.

Предплечье ломит, оттого как сильно он его сжимает. Собрав в кулак все свое мужество, я выдергиваю руку и смотрю ему в глаза:

– Ни в какие гости ты ко мне не пойдешь. Лучше поезжай в своей матери и расскажи ей о том, какая я не гостеприимная. Адрес мой забудь.

Игорь отступает назад и гневно щурится.

– Ишь, какая дерзкая стала. Ничего, я никуда не тороплюсь. Погуляю пару дней по столице, у меня сейчас как раз отпуск. Заодно подругу твою навещу. Может, она мне добрый совет даст, как вернуть себе любимую жену.

20

– Катя, планы изменились! – Глеб выходит из кабинета с какими-то бумагами в руках.

Выглядит раздраженным и взволнованным. Я уже знаю, что в такие моменты его лучше не злить и соглашаться со всем что он говорит.

– Что-то случилось, Глеб Борисович?

– Мы вылетаем в Екатеринбург уже завтра утром.

– Завтра?! – ошарашенно спрашиваю я.

– Да, мне позвонил Вольский и предложил только эту дату. Дальше он с семьей улетает на Бали, а нам нужно как можно скорее заключить с ним контракт, поэтому откладывай все дела и бронируй билеты.

Я выгляжу потерянной, потому что первым делом думаю о том, как без меня будет Машка. Придется оставить её с няней… Обычно Валентина Петровна подменяла меня только в случае задержки на работе, а здесь полноценная командировка намечается. Впрочем, я должна была быть к этому готовой. Всё же о командировках я знала с самого начала работы в этой компании. И за мной был выбор – соглашаться на должность помощницы или нет.

– Что-то не так, Катя? – спрашивает Глеб, немного прищурившись. – Пока ты будешь статуей стоять все билеты раскупят.

– Извини, я о дочери подумала. Как она будет без меня?

– За два дня ничего не случится, – отвечает с нескрываемым раздражением.

– Хорошо, Глеб Борисович. Сейчас забронирую билеты.

Мне удается выкупить два последних билета до Екатеринбурга. Вылет в десять утра, а в половину первого мы уже будем в аэропорту незнакомого мне города. Следом за билетами я бронирую гостиницу. Стараюсь взять два номера на разных этажах, чтобы не было соблазнов. Не у меня. У Глеба.

Домой я возвращаюсь раньше обычного, чтобы успеть собрать вещи. Забираю дочь из сада и откровенно делюсь с ней своими переживаниями. Несмотря на то, что ей всего четыре, она понимает меня как никто другой. Рассказываю Маше, что командировка – это моя обязанность и не поехать я не могу. Дочь хмурится и крепко держит меня за руку. Моё сердце в этот момент обрывается.

– Ладно, мам, – отвечает Маша. – Я посижу с Валентиной Петровной.

– И плакать не будешь? – спрашиваю сама с трудом сдерживая слёзы.

– Не буду. А ты сувенир мне привезёшь?

С Валентиной Петровной мы быстро договариваемся о сверхурочных. Она женщина строгая, но сговорчивая. И с Машей они неплохо ладят. По крайней мере дочь всегда хорошо отзывается о няне.

Мы долго прощаемся утром, стоя на пороге. Маша крепко обнимает меня за шею, целует в щёку и один раз всхлипывает. Плачу и я когда быстро-быстро сбегаю по ступеням. Такси уже приехало, билеты куплены, а других вариантов, к сожалению, у меня нет.

* * *

– Отличный отель, – хвалит Глеб, когда мы забираем ключи на ресепшн. – А поближе номеров не было?

– Нет, – смущенно улыбаюсь. – Я всегда буду рядом, если что-то понадобится.

Я говорю о работе, но лицо Глеба озаряет широкая улыбка. Сейчас мой босс выглядит расслабленным и спокойным, потому что мы в Екатеринбурге, а контракт почти у него в кармане. Осталось уладить мелкие формальности.

Мы договариваемся встретиться в холле отеля в шесть, после чего я направляюсь к себе в номер. Он красивый и просторный, окна выходят на оживленную улочку и церковь. Перезвонив Маше и узнав, как у неё дела, направляюсь в душ. Глеб сказал, что я обязана выглядеть ухожено и красиво перед партнёром, чтобы не ударить в грязь лицом.

Я достаю из чемодана чёрное платье чуть выше колена и надеваю под него жемчужное ожерелье, а затем укладываю волосы и наношу на лицо лёгкий ненавязчивый макияж. По моему скромному мнению, выгляжу я очень даже неплохо. Это подтверждает и Глеб, цокая языком и лукаво улыбаясь, встретив меня в холле.

Наш партнёр – Вольский Игорь Николаевич – солидный мужчина слегка за шестьдесят. Он тоже не один, а в компании симпатичной блондиночки, которая за весь вечер ни разу не открывает рот.

– Вино или чего покрепче? – спрашивает у меня Вольский.

– О, нет, спасибо. Я ограничусь соком.

– Так некрасиво, Кать, – шепчет на ухо Глеб. – Твой отказ может обидеть Игоря Николаевича.

– Хорошо. Тогда мне немного вина.

За одним бокалом следует второй, а затем третий. Когда я пытаюсь сказать Глебу слово против, он укоряет меня тем, что выделяться нехорошо. Блондинка же пьет! И я обязана. В голове кружится, щёки краснеют. Я стараюсь вести работу, но алкоголь даёт своё – внимание рассеивается, а нить разговора Глеба и Вольского куда-то ускользает. К счастью, в десятом часу мужчины крепко пожимают друг другу руки и договариваются о подписании договора в офисе завтра утром.

– Давай придержу, – произносит Глеб, хватая меня под локоть, когда мы оказываемся на улице и направляемся к такси. – Ты нормально себя чувствуешь?

– Честно говоря, не очень. Голова кружится и ноги слабо держат. Извини, но со мной такое впервые. Я когда Машу родила почти не употребляла.

– Ничего страшного, Кать. Это я настаивал на алкоголе. Но ты не волнуйся, к номеру я тебя проведу.

21

Ноги кажутся тяжелыми, тело будто свинцом налилось. У меня нет никакого желания выбираться из такси. Но мы выходим с Глебом на улицу. До номера я добираюсь, опираясь на его руку. Он сильнее сжимает мою талию и прижимает к себе, целуя в висок.

– Все дальше, я сама… – останавливаюсь у двери, и смотрю в его лицо.

– Катенька, давай помогу? – произносит он низким голосом, а в следующую секунду впивается в мой рот жадным и ненастным поцелуем.

Глеб не дает мне опомниться, подхватывает меня на руки, толкает дверь ногой и вносит меня в номер. Я не в состоянии сдержать его напористой атаки. Только если словами. Да и что моя сила в сравнении с его? Я чувствую себя сейчас невесомым облаком в его руках.

– Ты напоил меня… Так нечестно, – он бросает меня на кровать, рывком снимает с меня платье, пока я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но руки мне не подчиняются.

– Всего лишь расслабил тебя, сладенькая, потому что ты очень напряжена, – его губы снова впиваются в мои, а руки избавляют меня от белья: я слышу характерный треск. – Не могу больше терпеть. Ты такая красивая…

Конечно, я думала о том, что рано или поздно близость между нами случиться, но ведь не тогда, когда я почти ничего не соображаю и не в силах связать и двух слов.

– Глеб, пожалуйста… – я снова пытаюсь его остановить, отталкиваю его от себя, но он лишь сильнее вдавливает меня в матрас, расценивая мои слова, как призыв к действию.

– Все будет хорошо, Катюша. Я тебя так хочу… – шепчет он мне на ухо.

В голове мелькают рассеянные мысли, что не могло меня так развезти с трех бокалов вина. Все происходит между нами так быстро, он ласкает чувствительные участки тела, а я закрываю глаза, понимая, что у меня совершенно нет сил ему сопротивляться. Мне отчаянно сильно хочется заполнить тоску и одиночество, которое поселилось в груди с моим возвращением в Москву.

– До сих пор не могу поверить, что ты теперь моя, – на его лице расцветает улыбка, когда я чувствую его первые толчки внутри, а мое лицо не меняет своего выражения.

Не помню в какой из моментов я отключилась, но просыпаюсь от сильной головной боли и тошноты. Между ног все тянет, и я вспоминаю, чем вчера закончился вечер…

Кое-как встав с постели, я направляюсь в ванную комнату. Захожу в душевую кабину, а ноги подкашиваются. Я чуть не падаю на пол, но несколько секунд мне удается простоять, и теплая вода омывает меня, затем я не выдерживаю и все же оседаю на пол, не понимая, почему мне так плохо. Неужели Глеб что-то подмешал мне в вино или это такая реакция у организма на длительное воздержание от алкоголя?

Не знаю сколько времени провожу под душем, но когда выхожу из него, чувствую себя немного лучше. А еще мне приятно снова быть чистой, без чужого запаха на своем теле и волосах.

Остатки сил я трачу, чтобы надеть одежду. Затем тянусь к телефону и звоню домой. Маша рассказывает, чем они занимаются с Валентиной Петровной, а я вспоминаю, что так и не купила ей никакого сувенира. До вылета из Екатеринбурга еще несколько часов. Возможно, в магазинчике, который располагается внизу я что-нибудь найду подходящее. Но одна мысль о том, чтобы спуститься вниз и стоять на ногах вызывает ужас.

– Катя? – на пороге моего номера появляется Глеб.

– Откуда у тебя ключ от моего номера? – я смотрю в его лицо, все еще не веря в то, что он позволил себе взять меня едва ли не силой. Пьяную и такую доступную… Будь я трезвой между нами ничего бы не случилось!

– Ты сама мне дала дубликат ночью, – усмехается он. – Не помнишь? – я растеряно качаю головой из стороны в сторону. – Ты готова? Самолет через два часа, а нам еще нужно заехать по дороге в аэропорт в офис к Вольскому.

– Ты вчера чем-то меня опоил? – прямо спрашиваю я, вспоминая, что недавно мы пили с Наташей немного вина у нее на кухне, но я даже отдаленно не чувствовала себя так скверно, как сейчас.

– Кать… Ну откуда мне было знать, что тебя так развезет с двух бокалов вина? Ты предупреждай в следующий раз что ли…

– У меня нет проблем с алкоголем! Я про то, что ты напоил меня и мы переспали! Ведь я до последнего просила тебя остановиться…

– А потом не останавливаться, – улыбается он. – Катя, ну было и было. Чего ты так распереживалась? На работе твоей это никак не отразится. И на наших деловых отношениях тоже. Давай, собирайся, – он кивает на мою сумку, которая стоит на кресле. – Я подожду внизу.

Ни разу не оглянувшись, он выходит из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, а я чувствую себя грязной, использованной дурочкой, которую обвели вокруг пальца. Меня трясет, как будто я замерзла, и мне стоит огромных трудов взять себя в руки. Но через десять минут я все же спускаюсь на лифте вниз с невозмутимой маской на лице, думая о том, что в последний раз кому-либо доверяю и позволяю к себе прикасаться.

22

– Это мое заявление на увольнение, – я кладу подписанный листок бумаги на стол и обнимаю тебя руками.

– В смысле? – Глеб щурит глаза, глядя на меня снизу вверх. – Ты что это надумала, Катерина?

Мне строит огромных усилий смотреть ему в лицо. Оно мне омерзительно. Как я могла считать его приятным и обходительным? Господи, какая же я дура, что так обманулась. Поверила, что Глеб станет тем, кто поможет мне вычеркнуть из жизни Сергея. Какой нормальный мужчина напоит женщину и станет брать её силой?

Я подавляю дрожь в мышцах и тихо выговариваю:

– Я не умею находиться рядом с недостойными людьми, а тем более работать. А тебя я достойным человеком не считаю.

Взгляд Глеба темнеет, и он резко встаёт из кресла. Страх сковывает меня в тиски. Он идёт прямо ко мне.

– Ты что там себе навыдумывала? – раздражённо рявкает он. – Ещё пойди по офису растрезвонь, что я тебя изнасиловал. Совсем рехнулась? Ты на ужины со мной добровольно ходила? А на приемы? Я, по-твоему, малолетка сопливый, чтобы месяцами за ручки держаться и у подъезда целоваться? Мы с тобой взрослые люди и трахались по обоюдному желанию.

– Ты что-то мне подмешал, – упрямо повторяю я. – Весь вечер, как в тумане… – слезы непроизвольно вытекают из глаз от воспоминаний о той ужасной ночи. – Я просила тебя остановиться…

– Женщины в порыве страсти какие только глупости не говорят, Катерина, – тон Глеба смягчается, становясь вкрадчивым и примирительным. – Вспомни, ты сама хотела, – он тянется ко мне рукой, но я отшатываюсь. Даже его запах мне отвратителен.

– Не трогай меня.

Лицо Глеба вновь становится жёстким.

– Хватит недотрогу из себя корчить. Никаких заявлений я подписывать не собираюсь и дурить не советую. Тебе эта работа по блату досталась и такую зарплату ты даже со своей красивой мордашкой не найдешь. Матерей-одиночек с руками-ногами не отрывают, как ты знаешь. Максимум что тебе светит – то работа секретарем с задприпанной фирме, где тебе придется раздвигать ноги перед толстым стариком.

От этих грубых хлестких слов я столбенею. Смотрю на Глеба, хлопая глазами, и не могу поверить, что действительно все это слышу.

Начальник мое молчание расценивает по-другому. Подходит вплотную, кладет руку мне на поясницу и притягивает к себе.

– Ну вот ты и задумалась. Умная моя красивая девочка. Сейчас возвращайся к себе в кабинет, а после работы поедем с тобой в ресторан. Можем дочку твою с собой взять. Она десерты любит?

Упоминание Машки выводит меня их состояния транса. Я замахиваюсь и со всей силы отвешиваю Глебу пощечину.

– Ни при каких условиях такое животное как ты не коснется моей дочери. Если не подпишешь заявление, я пойду в полицию. И если понадобится, сделаю анализ крови! Уверена, ты мне что-то подмешал.

Лицо Глеба заметно бледнеет и лишь на щеке алеет пятно от моей ладони. Мне жутко страшно. Потому что в этом момент я вдруг понимаю, насколько я одинока и беззащитна. Этот мужчина может запросто меня ударить, и меня будет некому защитить.

– Увольняйся, ненормальная, – глухо шипит он. – Заявление на ресепшене заберёшь.

Я выхожу их кабинета с гордо поднятой головой, хотя внутри меня колотит от ужаса и отчаяния. Лишь когда я остаюсь одна, то позволяю себе разреветься. Оказывается, я так устала справляться одна, без поддержки.

Со мной произошло самое страшное, что может случиться с женщиной, а мне даже выплакаться не кому. Потому что Вольский прав: меня не поймут и не поверят. Скажут, что я сама ходила на свидания и что вино в меня никто не заливал. Я даже дома погоревать как следует не смогу, потому что там Машка. Она у меня очень чуткая и все видит. Если у нее нет отца, то по крайней мере мать должна быть сильной.

Около получаса уходит на то, чтобы собрать вещи. Понятия не имею, чем я буду платить за аренду квартиры, но оставаться здесь я не могу. Что-нибудь придумаю. Выживать я научилась. Благо у меня есть самый лучший стимул: моя дочь.

С сумкой и большим пакетом в руках иду к лифту. Слез больше нет, только в груди застрял холод. Ничего-ничего. Я со всем справлюсь. Просто нужно перетерпеть.

Не глядя, шагаю в открывшиеся двери и утыкаюсь в кого-то твердого и приятно пахнущего.

– Привет, Кать, – раздается рядом с волосами голос Сергея.

Сердце начинает гулко биться, а слезы вновь подступают к глазам. Так вышло, что в моей жизни, помимо Машки, ближе него у меня никого нет.

– Здравствуй, – я прячу покрасневшие глаза и проскальзываю вглубь кабинки. Двери съезжаются, однако Сергей остаётся стоять на месте.

– Ты куда собралась посреди рабочего дня? – он выразительно смотрит на мой пакет.

Рано или поздно он все равно узнает, что я больше не работаю у Вольского, поэтому молчать не имеет смысла.

– Я только что уволилась. Еду домой.

– Почему уволилась? – голос Сергея становится строгим и требовательным.

– Это неважно.

Мои губы начинают трястись, и я отворачиваюсь. Потому что мне стыдно за свое унижение, стыдно, что я такая дура и верила… Нельзя было пить. Нужно было отказаться.

Лифт вдруг трогается, начиная спускаться вниз. Ещё до того, как я успеваю понять, что это Сергей нажал кнопку, мне на плечи ложатся его ладони и разворачивают.

– Он тебя обидел? – ореховые глаза смотрят прямо в мои. Такие родные. Такие же как раньше. – Мы сейчас сядем ко мне в машину, и ты все мне расскажешь, поняла, Кать? Правду.

23

На выходе я едва не падаю, а Сергей подставляет мне свою руку. Я заливаюсь краской с головы до пяток, и встретившись с ним взглядом, замечаю, как потемнели его глаза. Трепет заряжает электричеством пространство между ними, а я обнимаю себя руками, заставляя быть чуточку собраннее и смотреть под ноги.

– Я отвезу тебя домой, – он открывает дверь своей машины и указывает глазами на пассажирское сиденье.

Мне бы отказаться, но я не в том состоянии, чтобы сказать сейчас «нет». Унижение, которое заставил испытать меня Глеб, сильно выбило из колеи, а я хочу поскорее оказаться дома.

– Почему ты решила уволиться? – Сергей задает наводящие вопросы, но мне так стыдно ему признаться в том, что совершила ошибку.

Пожимаю плечами и просто молчу. Разве он поймет меня? Посмеется или начнет осуждать, а я не в том состоянии, чтобы выдерживать какие-либо пикировки.

– Давай, заедем в кафе? Ты вся дрожишь… Катя, – он касается мой руки своей теплой ладонью, а я вздрагиваю. – Что случилось?

Я и так едва сдерживаю слезы, а ком в горле такой величины, что кажется я его никогда не проглочу. Хочется сказать ему, что Маша его дочь, что если бы он не отказался тогда от ребенка, мы бы были самой счастливой парой, но не могу ничего из себя выдавить. И глаз поднять не могу, смотрю на его руку, которая сжимает мою, а давящее чувство с левой стороны груди мешает сделать полноценный вздох.

– Мы просто не сработались, – отвечаю сдавленным голосом, и отворачиваюсь к окну. – И никуда я с тобой сейчас не поеду. Отвези меня домой.

Позволяю Сергею гладить кожу на моей ладони, пока слезы градом катятся из глаз. Через несколько мгновений мне все же удается взять себя в руки, а Сергей включает двигатель, и машина трогается с парковки. Спустя пять минут он останавливает автомобиль у кафе, в котором я часто заказывала еду Глебу, когда она задерживался на работе или не успевал пообедать в ресторане.

– Это лишнее, Сергей… Я не хочу. Отвези меня, пожалуйста, домой.

– Отвезу, но чуть позднее, – произносит он тоном, не терпящим возражений, а затем выходит на улицу и открывает дверь с моей стороны.

– Я еще не завтракал даже. Составишь мне компанию?

Он смотрит на меня пронзительным взглядом, а затем протягивает свою руку. Несколько мгновений я разглядываю его лицо, а затем выхожу из машины и иду за ним в кафе. Он ведь все равно не отступится от своего. Если уж что вобьет в свою голову…

Но в этот момент я думаю о том, что общение с Глебом многому меня научило, а в частности тому, что я и впрямь больше никому не смогу доверять.

Я чувствую себя скованно и зажато, когда Сергей подзывает официанта и, сделав заказ, смотрит на меня внимательным взглядом, словно пытается прочитать мои мысли. А мне кажется, что у меня и так все написано на лице.

– Что он сделал? Домогался на рабочем месте?

Я бледнею, губы снова дрожат, а сердце стучит, как сумасшедшее в груди. Неужели так заметно, как я унижена и растоптана?

– Н… нет, – запинаюсь я и опускаю глаза. – То есть да. Но это уже неважно. Я уволилась. Мне не нужно было соглашаться с тобой никуда ехать. Я вызову такси, – поднимаюсь на ноги, стараясь не смотреть на Сергея.

Ведь он предупреждал меня о Глебе, но я не приняла его слова всерьез. Сама виновата.

– Сидеть! – строго произносит он стальным голосом. – Ты никуда не уйдешь, пока не скажешь, что случилось между вами. – Он принуждал тебя к сексу?

Я опускаю на него свой взгляд и замираю на месте. Ореховые глаза сверкают злостью, а мое желание сбежать становиться еще сильнее. Но прежде, чем уйти, я все же набираю в легкие воздух и выпаливаю на одном дыхании:

– Если ты знал, что он такой бабник, зачем устраивал в эту компанию? Да, он ухаживал за мной, оказывал знаки внимания, но я все время держала его на расстоянии и говорила, что не хочу торопиться, но в Екатеринбурге ему надоело ждать. Он напоил меня, подсыпав в вино какой-то гадости, а потом взял силой. Все? Это все что ты хотел знать?

Я разворачиваюсь и быстрым шагом иду к выходу, на ходу вытаскивая из сумки телефон, чтобы вызвать такси. Неожиданно сильные руки хватают меня за талию и останавливаю почти у самой двери.

– Я же сказал, что отвезу тебя. Успокойся, Катя. Идем к столу. Мне жаль, что это случилось…

Слезы текут по щекам, нос заложен, а плечи трясутся. Я позволяю Сергею вернуть меня к столу. Он протягивает мне салфетку, я промокаю глаза, и пытаюсь взять себя в руки. Телефон в кармане его пиджака разливается звучной трелью. Сергей отвечает на звонок, пообещав кому-то что сейчас будет, а я пью маленькими глотками свой кофе и смотрю куда угодно, но только не ему в глаза.

– Катя, ты покушай без меня. У меня встреча буквально на десять минут, а потом я тебя отвезу. Договорились?

Я киваю, все так же избегая встречаться с ним глазами.

Сергей уходит, а я наблюдаю в окно, как он садится за руль и отъезжает от кафе. За пятнадцать минут, что его нет я окончательно прихожу в себя. Плакать больше не хочется, а я готова к диалогу.

– Ну как ты? – я вздрагиваю, когда слышу голос Сергея и поворачиваю голову в сторону окна. Все места на парковке у кафе заняты, поэтому я и не заметила его машины?

– Все нормально. Я… Мне лучше. Извини, Сергей. Мне не стоило это все высказывать тебе…

Сергей молча садится за стол напротив меня, и выглядит сильно напряженным, словно пробежал марафон. Поднимает руку и подзывает официанта, а я замечаю сбитые костяшки на его руке.

– У тебя… сбитые кулаки, – сипло произношу я. – Ты… Ты ездил к нему? Зачем… – смотрю на него потрясенными глазами.

– Затем, что ты права. Мне не следовало помогать тебе и устраивать на работу к этому подонку.