Текст книги "Эти странные французы"

Французы и иностранцы

Общение французов с внешним миром устроено довольно причудливым образом. В первую очередь на него влияет та самая национальная гордость. Среднестатистический француз среднего возраста искренне не понимает, зачем в остальных странах всё устроено не так, как во Франции, даже если во Франции всё устроено не идеально. Попытки состыковать иностранные документы и французские требования вызывают у них усталость, лёгкую головную боль и желание уйти на перекур, выпить чашку кофе и переждать в столовой до окончания рабочего дня. Любые контакты с внешним миром – это сложно, а француз не любит таких сложностей.

Я столкнулась с этим, когда искала квартиру в свою первую неделю в городе Ренн. Пакет необходимых для аренды квартиры документов включал в себя в том числе гарантийное письмо от родителей. Французов. «Простите, я приехала из России, у меня нет французских родителей», – когда я произнесла эту фразу в агентстве недвижимости первый раз, я думала, что я шучу, мы сейчас все посмеёмся и найдём удобное решение. Риелтор не смеялся.

– У вас совсем нет французских родителей?

– Ну у меня есть одна мама и один папа, они оба из России…

– И всё? И больше никого?

– Я из России, я там родилась и выросла, у меня нет родственников во Франции…

– Ну как же так, мадам.

Он не выглядел раздраженным или расстроенным. Скорее, обескураженным. Ну как же так, как же такая прекрасная мадам может жить без французских родителей. Ну хотя бы одного! Ну хоть постоянный адрес во Франции у мадам есть? Банковский счёт? Французское свидетельство о рождении? Ну хоть что-то у мадам есть?! Эта ситуация не казалась бы такой абсурдной, если бы не одно «но». Дело происходило в Ренне, одном из самых студенческих городов Франции. Я была далеко не первым иностранным студентом, ступившим на гордую бретонскую землю. Немцы, португальцы, пуэрториканцы и сенегальцы сталкивались с той же проблемой. Мне казалось, что уж если из года в год в одни и те же агентства недвижимости приходят толпы иностранных студентов и ни у одного из них нет французских родителей, то система как-то должна была уже подстроиться. За это время уже можно было бы придумать другой список документов. Но нет, на каждую волну иностранных студентов они реагируют известной фразой «никогда такого не было, и вот опять» и не оставляют попыток как-то повлиять на весь мир, чтобы он наконец начал жить по безумным законам французской бюрократии. И, что удивительно, он начинает! Так или иначе, нам всем удалось найти какое-то жильё. Кто-то смог выбить общежитие, кто-то снимал квартиру вместе с французом (когда квартиру на пятерых снимает один Пьер и четверо явно-не-Пьеров), я же вспомнила про дядю Жака.

Дяди Жака у меня нет и не было. Сложно найти родственника, которого у тебя нет, но нет ничего невозможного для человека с воображением. У меня было хорошее воображение и острое желание поставить где-то наконец свой жёлтый чемодан. Через знакомых друзей папиных знакомых мне в руки попал скан копии паспорта некоего француза Жака. У Жака было очень французское имя и очень русская фамилия. Одна ночь в фотошопе – и у Жака также появилась престижная работа с хорошей зарплатой и новая подпись, которую он поставил на моём гарантийном письме. У меня же на следующий день появились ключи от студии. Небольшое пояснение номер один: это противозаконно, и я всех призываю никогда так не делать. Небольшое пояснение номер два: около 30 % французов хоть раз в жизни подделывали документы, чтобы снять жильё.

Впрочем, среди французов есть тонкая прослойка тех людей, которые понимают. Понимают, что в чужой стране сложно быстро во всём разобраться, что есть разные культурные особенности и это не обязательно недостатки, что, в конце концов, быть далеко от дома – это грустно и одиноко. Это те французы, которые успели попутешествовать. Однажды ко мне после лекции подошла Шарлот и сказала: «Извини». Я очень удивилась, так как совсем не могла понять за что, она же только вернулась после семестра в Таиланде. «Я прожила три месяца в другой стране и поняла, как это тяжело. Насколько разными могут быть люди и насколько иногда нужна поддержка. Я подумала, что тебе здесь, наверное, тоже непросто». Я стояла с открытым ртом. Нет, мы не стали после этого подругами, весь оставшийся семестр она меня особо не замечала, но сам факт, что она оказалась способна на такую рефлексию меня очень порадовал. Похожая история была с моим бывшим дражайшим М. К моменту нашего знакомства он успел пожить в США, Германии и Англии, повстречаться с немкой и русской и понять, что всё в мире устроено по-разному, так что у нас никогда не возникало конфликтов на почве культурных расхождений, мы их спокойно обсуждали.

Если первый барьер можно назвать бюрократическим, то второй барьер, стоящий между французами и остальным миром, – языковой. Дело не только в том, что они не хотят и/или не могут говорить по-английски. В конце концов, странно было бы ожидать, что вся Франция вдруг забудет родной язык. Учить язык страны, в которой ты планируешь жить, это нормально.

Однако довольно забавно, как они при этом воспринимают иностранцев, говорящих по-французски. Если человек говорит плохо и с явным акцентом, то это вызовет некое умиление и снисхождение. Так родители смотрят на двухлетку: «Ничего не понятно, но как старается! ВО-ДЫ? ТЫ ХО-ЧЕШЬ ВО-ДЫ? Дай ему воды, я не знаю, что ещё это может быть». Примеров сотни.

Моя мама периодически навещает меня в Париже и часто теряется в городе, но я за неё не переживаю, потому что на помощь ей всегда придут неприветливые, но гостеприимные французы. Они всегда приводят маму за ручку ко мне на место встречи, потому что она пытается спрашивать направления по-французски. Она пытается говорить, и это растопляет их сердце. Бедная мадам потерялась, ей нужно помочь! Они вместе с ней изучают карту, ищут нужный адрес и умиляются её акценту. Узнав же, что я говорю хорошо и почти без акцента, они высказывают мне всё, что успели обо мне подумать, пока вели ко мне мою бедную мать. Парадоксальным образом во Франции лучше плохо говорить по-французски, чем хорошо.

В Ренне, куда я переехала в самом начале, меня регулярно подвозили по нужному адресу, потому что вид у меня был явно не местный и явно потерянный, говорила я с заметным акцентом и в целом вызывала жалость.

Однако стоило мне поднабраться нужных слов и сильно приглушить акцент… Окружающие вдруг стали относиться ко мне с гораздо меньшей симпатией. Я попала на тот уровень, когда ошибки стали вызывать не умиление, а раздражение. Как мне сказал булочник на углу улицы Сен-Мишель: «Мадам, говорите нормально! Почему вы не можете говорить нормально?!» Меня перестали воспринимать как иностранного гостя, приехавшего ненадолго, и стали видеть во мне надоедливого родственника, приехавшего и всё никак не уезжающего. Раз уж ты остаешься, изволь сразу стать французским французом, никаких пробных периодов и переходных этапов.

К иностранцам французы умеют относиться либо снисходительно, либо как к равным, и сложно сказать, что лучше. Как ни странно, это связано с тем самым равенством из революционного девиза. Например, до недавнего времени стоимость образования во Франции для иностранцев и французов была одинаковой именно потому, что считалось: у всех должны быть равные возможности и доступ к учёбе вне зависимости от происхождения, веры, идеологии и проч. В то же время это означало, что к иностранцам, приехавшим во Францию на долгое время, будут предъявляться ровно те же самые требования, к ним будут применяться ровно те же стандарты, что и к родившимся и выросшим на земле франков и галлов, – никаких скидок и поблажек.

Идея, конечно, хорошая, но в реальной жизни она вызывает некоторые проблемы. Так, например, я чуть не попала на пересдачу. Я училась маркетинговым коммуникациям (то есть на рекламщика), и на экзамене нас попросили каждого придумать слоган со словом «requin». Я не знала, как requin переводится. Спросила у преподавателя, но он только развёл руками: он не имеет права никому подсказывать и помогать. Мне повезло, что Арно, сидевший слева, понял суть моей проблемы и быстро нарисовал акулу на бумаге для самокруток.

Преодолевать языковой барьер во Франции всегда приходится именно приехавшим в страну. Французская гордость и самодостаточность стоят на страже между французами и иностранными языками. Французы не любят учить иностранные языки, в первую очередь английский, потому что – зачем?

Французы и иностранные языки

Принято полагать, что французы не любят англичан. Мол, это эхо Столетней войны, когда в 1420 году англичане торжественно вошли в Париж.

Из всего моего опыта общения с французами на эту тему я сделала вывод, что французы относятся к англичанам примерно так, как я отношусь к своему дражайшему бывшему М.: они не то чтобы как-то сильно не любят англичан, они бы просто предпочли, чтобы их вообще не существовало. А раз уж это невозможно, то их шумное, пьяное, пахнущее пивом и орешками соседство нужно стараться игнорировать, как некоторые игнорируют пахнущего пивом и орешками бывшего, появившегося на эксклюзивной вечеринке с шампанским.

Англичане, с точки зрения французов, – это их полные антиподы. Они не умеют готовить, одеваться, краситься, строить – точнее, созидать красивое. Они высокие, шумные, при этом в них нет никакой эмоциональности, никакой страсти, а в умении наслаждаться жизнью они так неумело подражают французам, что… о мон дьё! А что эти бастарды сделали с французским языком?! Был такой красивый, изящный способ общения. Во что они его превратили? Английский язык кажется французам слишком нейтральным, невыразительным, а главное, совершенно ненужным.

Я переехала во Францию в 2013 году в город Ренн в 300 км от Парижа. Там я училась на третьем курсе университета. На факультете, конечно, были уроки английского, на котором 20–23-летние подростки, тяжело вздыхая и закатывая глаза к потолку, пытались перевести настоящее время в прошедшее и рассказать о минувших выходных.

– Анри, – обратилась я к соседу справа (он как раз рисовал волны и замок поверх списка неправильных глаголов), – скажи, почему вы не учите английский?

– А зачем?

– Ну как…

– Нет, ты мне скажи, зачем?! Зачем мне учить английский? Я живу во Франции, тут меня понимают по-французски. Потом я пойду работать в офис французской компании, работающей на французский рынок, все мои друзья – французы, я путешествую по Франции, я не хочу никуда переезжать! Зачем мне этот английский?! Даже если представить, что я поеду в Испанию или Италию, ты думаешь, их английский лучше моего?!

Я не нашлась, что возразить. Он слушает французский рэп, все фильмы и сериалы для него переведены, в Интернете всегда можно найти встроенный переводчик… Так зачем человеку мучиться?

Мучиться придётся нам! Это мы, бедные туристы, попав во французский ресторан, будем мычать, хрюкать и квохотать, делая заказ. Это нам на десерт вместо пирога принесут сыр, а вместо сливок – йогурт. Это нам, сдавшись, придется смиренно есть что дадут, пить, что нальют, и спать, где положат. Это жестоко, но это правда.

«Почему французы так плохо говорят на иностранных языках», – это не только один из самых популярных вопросов на экскурсии, но и частые заголовки заметок в газетах. Шокирующая правда, душераздирающее откровение – на самом деле, большинство французов знает, что в этом конкретном случае гордится им нечем. Большинство французов стесняется своего акцента и бедного словарного запаса, своей кривой грамматики… и поэтому предпочитает не говорить вообще, закатывать глаза и делать вид, что не больно-то им и хотелось.

Французские газеты обычно выделяют несколько проблем в изучении иностранных языков:

Плохая подготовка преподавателей. Преподаватели во Франции должны знать иностранный язык минимум на уровне В2 (то есть 4/6). Для сравнения, в Финляндии нужен С1 (то есть 5/6). И если преподаватель говорит на английском, как «испанская корова» (французское выражение), то что же ждать от учеников?

Страх сделать ошибку, сказать что-то глупое и стать посмешищем. Этот страх вынуждает большинство французов молчать, из-за этого у них крайне мало практики. А научиться говорить на иностранном языке без практики невозможно.

Преподаватели со своей стороны тоже боятся, что ученики друг другу передадут ошибки и плохое произношение, поэтому ученики в основном говорят с преподавателем, а не между собой. Это примерно две минуты за урок.

И ещё раз о произношении. Во французских школах до сих пор в основном учат письменному, а не устному английскому. Ученики пишут тексты или читают статьи про себя. И читают они, конечно же, на французский манер! Отсюда и особый французский акцент. Простую фразу типа «This is an important information» француз прочитает про себя «зизис ан ампортАнт информасьОн». Что тут непонятного? (Англоговорящим людям в этот момент не понятно примерно ничего.)

В результате английский язык стал обязательным требованием при приёме на работу, но его никто не проверяет. Мой знакомый недавно проходил собеседование на должность менеджера по маркетингу. Рекрутер перешла на английский.

– Вы говорите по-английски?

– Да.

– Хорошо.

Собеседование на английском закончилось, и они перешли обратно на родной французский.

Впрочем, сегодня англицизмы проникают во французский язык примерно с той же скоростью, с которой армия английского короля Генриха V шествовала по Нормандии, то есть быстро и решительно. У молодёжи теперь не рандеву, а митинги, не звонки, а коллы, не рабочий стол, а десктоп, они чекают, а не проверяют и прочая, и прочая. Старшее поколение в ужасе и требует защитить родную речь, младшее поколение не видит проблемы. А между тем проблема эта известна всему миру. Испанцы, русские, итальянцы борются за чистоту речи, но у французов есть свои резоны тяготеть к этим заимствованиям. Дело не только в том, что многие английские слова точнее и короче. Дело в том, что французы, несмотря на врожденную гордость всем французским, всё равно подсознательно тянутся к какому-то интернациональному обществу. В начале ХХ века, когда Париж, а вместе с ним и вся Франция были центром мировой художественной культуры, находиться в гуще событий было гораздо проще. Но те времена, когда личности уровня Пикассо, Сутина, Шагала, Ахматовой и Хемингуэя были парижанами, давно канули в Лету. А призрачная память об былом величии всё ещё жива. Теперь же, чтобы оказаться в центре культурной жизни, нужно ехать в Нью-Йорк или Гонконг. А французы так не любят путешествовать… Англицизмы дают ложное ощущение, будто этих границ и нет вовсе. И Париж всё ещё столица мира.

Французы и заграница

Французы не любят путешествовать за границу. 65 % французов никогда не пересекали границу родной страны. Своих природных и культурно-исторических ресурсов им более чем достаточно. Они очень много путешествуют по Франции, что неудивительно, – такие поездки для них гораздо комфортнее.

Французы очень не любят оказываться в глупом положении и казаться глупыми. Когда туристам в их ресторанах приходится кукарекать, чтобы заказать нужное блюдо, это представляется им забавным. Но оказываться по другую сторону коммуникационных баррикад им совершенно не нравится.

Однако если уж французы уезжают за границу, они уезжают далеко и надолго. За последние годы я побывала в Таиланде, Камбодже, Мьянме, Непале. Куда бы я ни поехала, в какую бы дальнюю деревню на высоте 4900 метров над уровнем моря ни забралась, везде я услышу тихое «Бонжур!». В Камбодже мы с бывшим дражайшим М. решили провести две ночи на берегу реки Праек Туек Чу. Мы ехали 12 часов автобусом, потом ещё полчаса на такси, двадцать минут на повозке только для того, чтобы постучать в дверь отеля и услышать: «Bonsoir et bienvenue!» – один из лучших отелей принадлежал трём французским друзьям в возрасте 30 лет. На завтрак они подавали круассаны.

Французы любят исследовать новые страны вдоль и поперёк. Для них крайне важно посетить все значимые достопримечательности и музеи, забраться в самую глушь, чтобы увидеть настоящую жизнь местных обитателей. В Непале мы с гидом забрались на высоту 5200 м. Там на камне уже сидел пожилой французский месье, ел идеально собранный сэндвич и листал путеводитель.

Он поздоровался (на французском, разумеется), рассказал о том, как 35 лет назад его жена отказалась подниматься выше 4200 м, поэтому теперь он оставил жену дома и идёт на Эверест. Пожелал мне хорошего дня и пошёл дальше. Я села на тот же камень и поняла, что я никогда не буду одинока в этом мире. Куда б меня ни бросила судьбина, в какой бы глуши мира я ни оказалась, я всегда могу повернуть за угол, поискать под камнем и найти там француза.

Честно говоря, всё дело в путеводителях. Французы не выходят из дома без путеводителя, написанного соотечественником и на родном языке. Во время поездок в любую страну они доверяют только советам своих компатриотов. Во Франции есть несколько серий известных путеводителей, каждый из которых ориентируется на определённый бюджет и стиль путешествия. Путеводитель – это священная книга во всём, что касается питания и развлечений. Искать советы на форумах, довериться местным жителям, рискнуть и зайти в неизвестное место – да никогда. Француз откроет рот только в тех местах, чьё название мелькнуло на заветных страницах. Иногда это приводит к абсурдным ситуациям. В Греции мы с бывшим дражайшим М. какое-то безумное время ехали на прокатной, микроскопической машине по горам, через ручей и кладбище, в настоящую греческую таверну, толком не отмеченную на карте, только ради того, чтобы услышать за каждым столиком французскую речь. И, это не преувеличение, на каждом столике лежало то же издание «Рутара», что торчало из кармана М. Вид у посетителей был весьма сконфуженный. Даже они понимали всю ридикюльность ситуации, но были неспособны в этом признаться (помним, что выглядеть глупо – это моветон), поэтому все старались есть свою мусаку и не смотреть по сторонам.

В таких ситуациях, впрочем, французы часто становятся заложниками собственной вежливости. Сталкиваясь с кем-то в дверях муниципального музея Пном-Пеня, на тропе Лукла-Эверест, на прогулке по мелким археологическим паркам Сицилии, француз обязательно поздоровается на французском. Услышав ответ на родном языке, он почувствует себя обязанным как минимум пожелать хорошего дня, а то и вступить в никому не нужную беседу «откуда вы? Из Марселя, ну надо же! А я из Бордо! Вы остановились в городе Н? Я в городе М. Вы уже пробовали местную кухню? Прекрасно, прекрасно. Ну хорошей вам прогулки, прекрасного дня, отличного отдыха, замечательной погоды, до свидания, прощайте, до свидания». И так до следующего встреченного француза. Во время нашего треккинга по испанским Пиренеям я в определенный момент наотрез отказалась говорить хоть слово по-французски. Вся ситуация напоминала мне анекдот об очень воспитанном ёжике, встретившим дядьку Черномора и 33 богатыря.

Однако чего я совершенно не ожидала от французов, так это их потрясающей неприхотливости во всём, что касается быта в поездках. Они могут ездить на самых дешёвых автобусах для местных и тратить в два раза больше времени на дорогу, спать в хостелах, ходить только на групповые экскурсии, неделю не мыться (не отсюда ли клише о французах, которые плохо пахнут?), обходиться абсолютным минимум вещей, чтобы не платить за перевес, внимательно изучать каждый счёт, ходить пешком и получать от путешествия настоящее удовольствие. Выходцы из страны люкса, неги и гида Мишлен крайне нетребовательны за её пределами. Причин тут как минимум три. Во-первых, французы привыкли жёстко контролировать расходы, и отдых и отпуск – это не достаточно уважительная причина, чтобы превысить бюджет. Во-вторых, сэкономленные деньги можно потратить на что-то стоящее, например на билет в музей. Во-третьих, оно того не стоит. На родине всё равно всё лучше и вкуснее. При невероятной непритязательности французы крайне разборчивы.

За десять лет жизни во Франции и путешествий туда-обратно я вывела «французский коэффициент». «Французский коэффициент» – это то, сколько пунктов рейтинга нужно отнять у того или иного заведения, чтобы получить французский рейтинг. У каждой страны он свой. Например, в Греции он 0,9. Это значит, что греческие рестораны, оцененные в приложениях на 4,8 из 5, в Париже получили бы 3,9. По этой причине, читая отзывы, я в первую очередь обращаю внимание на отзывы на французском. В кой-то веки их гастрономическая привередливость играет всем на руку. Каждый француз в душе ресторанный критик.

Впрочем, давайте вернёмся во Францию и поговорим о французском языке. Французам повезло, что им никогда не придётся учить его, как иностранный.