Текст книги "Магия соперниц"

Глава 4

Моппи смотрела в спину удаляющейся вглубь пещеры мастера Бетрис, не торопясь следовать за ней.

– В безопасности от чего? Думаешь, там есть что-то живое?

– Что бы это ни было, нам придётся с этим встретиться, – сказала я и решительно пошла вперёд.

Мастер Бетрис не просто так привела нас сюда, и я не хотела её разочаровывать. Секундой позже Моппи меня нагнала.

Мы поспешили за кругом света. Не то чтобы мне было страшно – конечно, нет. Но вдруг мастер Бетрис что-то скажет, а я прослушаю?

Но она молча вела нас по уходящему вниз туннелю. Казалось, с каждым шагом проход сужается, и вскоре я уже могла, вытянув руки, коснуться боковых стен. Хотя дотрагиваться до них не очень хотелось: они были осклизлыми и зеленоватыми, и местами на них росли большие бледные грибы, неприятно похожие на пристально наблюдающие за нами глаза.

Я протяжно выдохнула, когда туннель наконец вывел нас в просторную пещеру с целой рощей конических деревьев, засверкавших в свете шара. Только деревья эти были из камня и выросли благодаря капающей воде и времени: сталагмиты. А над ними с высокого потолка опускалась зеркальная роща сталактитов. Они переливались тысячей всевозможных оттенков: розовым, мускатным, золотым, угольно-чёрным и даже таким же насыщенным тёмно-фиолетовым, как краска, прославившая Медазию.

Мы пошли дальше, порождая своими шагами зловещее эхо, отчего создавалось ощущение, что за нами кто-то идёт. Раз или два я невольно оглянулась, просто на всякий случай, но никого не увидела.

Каменный лес сомкнулся вокруг нас. Я не заметила никаких указателей или чёткой тропы, но мастер Бетрис шагала вперёд с обнадёживающей целеустремлённостью. Она явно знала, куда направляется. И это было хорошо, потому что я быстро заблудилась в этом тёмном мерцающем лабиринте.

– Куда мы идём? – спросила Моппи.

– Идём-идём-идём… – прошептала в ответ темнота, и у меня мороз побежал по коже, хотя я понимала, что это лишь эхо.

– К расселине, – ответила мастер Бетрис.

– Расселине-расселине-расселине…

– Говорят, что здесь можно услышать эхо голоса богини Ремы. По легенде, когда ей пришло время умереть – или заснуть, – она пришла сюда, зная, что в будущем её мудрость ещё понадобится. Развоплощаясь, она отвечала на ещё не заданные вопросы, оставив свои божественные слова здесь, в ожидании.

– Ожидании-ожидании-ожидании…

– Ожидании чего? – спросила Моппи.

– Нужного человека, – ответила Бетрис. – Считается, что если прийти сюда и задать вопрос, то можно услышать, как на него отвечает голос самой Ремы.

– Ремы-Ремы-Ремы…

Меня охватило внезапное и безрассудное возбуждение. Ответ на любой вопрос! Уже одна эта мысль ослепляла. Как если шагнуть в пятно солнечного света, развести руки и уставиться в небо, пока глаза не начнёт щипать от всей этой яркости.

– Тогда почему здесь только мы? – с сомнением спросила Моппи. – Разве эту пещеру не должны осаждать толпы людей, спрашивая обо всём подряд, начиная от покупки лошади и заканчивая погодой в следующий вторник?

– Пещера Эхо не место для праздного любопытства, – отозвалась мастер Бетрис. – Никто не получал здесь больше одного ответа за всю жизнь. А большинство вообще его не получают.

Мой восторг приутих. Всего один вопрос. Но какой? У меня их так много! Боги правда мертвы? Как звучит слово «летать» на магическом языке? Какое заклинание обеспечит мне поступление в школу «Магика»? Нельзя потратить такой шанс на незначительный вопрос.

Если я спрошу, как найти корону, я завоюю расположение мамы – но будет ли этого достаточно, чтобы убедить мастера Бетрис, что я достойна учиться в школе? Да, я продемонстрировала ей своё знание заклинаний, но какой от этого толк, если я не могу заставить их работать?

Мы шли по влажной гулкой пещере за мастером Бетрис, пока она внезапно не остановилась и не вытянула руку, перегородив нам дорогу. Погружённая в лабиринт всевозможных вопросов, я чуть в неё не врезалась.

Перед нами раскрылась бездонная расселина. Даже свет от магического шара поблёк и потускнел, будто это было не просто пустое пространство, но нечто плотное и весомое. Изголодавшаяся по свету тьма.

Джулиен Бетрис повернулась и внимательно посмотрела на нас с Моппи:

– Будьте осторожны, девочки. Это очень опасное место.

– Место-место-место…

Моппи неуклюже переступила с ноги на ногу:

– Опасное чем? В смысле если мы не будем подходить к краю, то всё будет хорошо, так?

– Дело не только в расселине, – сказала мастер Бетрис. – Столетиями тысячи людей приходили сюда и задавали тысячи вопросов. Но лишь на некоторые были даны ответы. Остальные превратились в эхо, и с каждым годом, безответные, они становились всё могущественнее и опаснее.

– Как вопрос может стать опасным? – удивилась я.

– Эта пещера полна надежд, страхов и легкомыслия, и всем им хочется найти выход. Вопросы отчаянно ищут ответов. Они по ним изголодались.

– Изголодались-изголодались-изголодались…

У меня по спине пробежал холодок. Я всмотрелась во тьму за границей круга света. Может, это лишь игра воображения, но я готова была поклясться, что заметила в глубине теней какое-то движение. Затем раздалось шипение. Я сделала шаг назад, ближе к источнику света.

– Вы привели нас сюда, чтобы преподать урок? – пискнула Моппи.

Губы мастера Бетрис дрогнули.

– Я привела вас сюда для отвлечения внимания безответных вопросов. Наше присутствие уже его привлекло. Мне нужно, чтобы вы их успокоили, отвлекли на какое-то время.

Тени опять зашипели. По воздуху поплыл горестный шепоток:

– Где я встречу свою истинную любовь?

Я собралась с духом. Мастер Бетрис верит, что у меня получится, и я не подведу!

– Как? – спросила я её, перебирая в памяти заклинания, которые могли помочь. – С помощью каких-то успокаивающих чар?

– Нет. Заклинания не понадобятся, – ответила мастер Бетрис. – Вам просто нужно делать то, чего они от вас хотят. Отвечать им.

Тени опять зашептали, и на этот раз в их тоне послышался гнев:

– Где я встречу свою истинную любовь?

– Но мы не знаем ответа, – сказала Моппи, придвинувшись ко мне. Ей тоже хотелось встать поближе к световому шару.

– Ответ не обязательно должен быть верным, – уточнила мастер Бетрис. – Достаточно, чтобы он прозвучал убедительно.

Тень скользнула по краю светового круга, как пленник, проверяющий прутья своей темницы. Один жадный усик угрожающе потянулся ко мне:

– Где я встречу свою истинную любовь?

– Э-эм… на рыбном рынке, – выпалила я, глядя на подползающую ленту тьмы.

Та немедленно втянулась назад, и шёпот стих. Тени присмирели.

– На рыбном рынке? – фыркнула Моппи. – Как романтично!

Я вспыхнула:

– Там познакомились мои бабушка с дедушкой. Она была уважаемой регианской леди с материка, а он – сыном торговца краской.

– Будьте внимательны, – предупредила мастер Бетрис, – и вам не составит особых проблем успокоить эхо. Только относитесь к этому серьёзно. – Она сурово прищурилась. – И как бы вам ни хотелось посмотреть, что внизу, держитесь подальше от расселины.

– Но как мы тогда зададим наши вопросы? – Я заглянула во тьму, таящую в себе ключ ко всем моим мечтам. При условии, конечно, что я придумаю правильный вопрос.

– Вы не будете задавать вопросы, – отрезала мастер Бетрис. – Вы слишком юны. Дождитесь, когда станете старше и у вас появятся стоящие вопросы.

Это нечестно! Мой вопрос мог изменить всю мою жизнь! Но я заставила себя изобразить на лице простодушное смирение. Нельзя, чтобы мастер Бетрис что-то заподозрила. Моппи заворчала, явно разделяя моё негодование.

Мастер Бетрис пристально на неё посмотрела, но Моппи лишь невинно поинтересовалась:

– Вы что-то хотите спросить, мастер Бетрис?

По её лицу скользнуло странное выражение – то ли мука, то ли вина.

– Мне нужно подготовиться к встрече кое с кем. Кого я знала когда-то. Этот человек… опасен. – Она развернулась и пошла вдоль левого края расселины, призвав заклинанием второй шар света. – Я скоро вернусь.

Я смотрела на уменьшающийся вдали огонёк, пока он окончательно не исчез за сталагмитами.

А тени рядом с нами уже шептали новый вопрос:

– Где дядя Аджакс зарыл своё сокровище?

– А-а… под старой оливой, – сказала Моппи. Тень умолкла. Моппи улыбнулась. – А это не так уж плохо.

Колеблясь, я всмотрелась в темноту. Пока всё было спокойно. На счету каждая минута. Мне необходимо было задать вопрос, и я определённо не желала делать это при Моппи. Нужно придумать достоверный предлог.

Я повернулась к ней:

– Сможешь недолго одна сдерживать эхо?

Она нахмурилась:

– А что, ты куда-то собралась?

– Э-эм… мне нужно отойти. Вон туда, – махнула я куда-то влево, в противоположную сторону той, куда ушла мастер Бетрис. – Скоро вернусь.

– Вернусь-вернусь-вернусь…

Она уставилась на меня. Серьёзно? Она мне не верит?

– Мне нужно отойти, – повторила я, выделив голосом последнее слово. – Ну, знаешь… чтобы побыть наедине с собой.

Она скептически приподняла бровь:

– В смысле тебе нужно попи́сать?

– Пописать-пописать-пописать…

Я поморщилась от повторяющегося эхо этого слова. Почему я покраснела? Какая разница, что Моппи обо мне подумает!

– Да, да, – сказала я. – Мне нужно… попудрить носик.

– Нет. – Её глаза сузились. – Ты хочешь задать вопрос.

– Тебя это не касается! – Я выпрямилась, стараясь выглядеть как можно выше. – Просто… стой здесь.

И я торопливо пошла прочь, лавируя между сталагмитами. Но уже через пять шагов осознала свой просчёт. А если совсем точно – когда врезалась носом в невидимый во тьме сталагмит.

У меня не было света.

Ухо пощекотал шёпот. Я отдёрнула голову, но вокруг не было ничего, кроме темноты.

Я попыталась припомнить заклинание мастера Бетрис, но оно было сложное, с кучей обстоятельных уточнений, чтобы заставить шар летать. Ну почему я не взяла с собой свечку!

Что-то схватило меня за волосы.

– Как я умру?

Ахнув, я вырвалась. Меня так и подмывало развернуться и побежать назад, в безопасный круг света. Но сдаваться нельзя. Я должна быть храброй!

– Как я умру?

Тени вокруг меня заколыхались, выпрастывая щупальца тьмы, как какое-то прожорливое морское чудовище.

– Уп-падёшь в расселину, – запнувшись, выпалила я.

Стало тихо. Я со всхлипом выдохнула и сделала ещё несколько осторожных шагов, шаркая по полу пещеры в надежде нащупать край расселины. Глупость какая-то. Мне нужен свет!

Достаточно легко заставить объект делать то, к чему у него есть естественная склонность: свечу – гореть, воду – испаряться. Но нельзя просто приказать воде зажечься. Поэтому, хоть я и знала слово «зажечь» на магическом языке, без чего-то горючего оно было бесполезно.

Но я знала другое слово, которое могло сработать:

– Антония. Светить.

Вокруг меня разлилось сияние, и я вспомнила пойманных лучами прожекторов актёров в театре, куда меня однажды взял Флориан. Я победно закружила на месте и довольно хихикнула. Может, мне и не удалось заставить редьку танцевать, а дерево вырасти, но я была не безнадёжна!

И моя задумка удалась как нельзя вовремя, потому что смертельно опасная тьма расселины разверзлась всего в пяти футах от меня. Ступая уверенно благодаря своей личной подсветке, я подошла к краю.

Снизу на меня пахну́ло холодным ветром, вызвав мурашки по всему телу. Я прочистила горло. Мастер Бетрис ошибается. Я не слишком юна, и мои мечты не менее ценны, чем чьи-либо другие. И если я не задам правильный вопрос, им навсегда придёт конец.

Зловещая тишина давила на меня. Язык будто стал куском свинца, отяжелев под весом такой уникальной возможности. Я так и не решила, что спросить. Если я спрошу о короне, то обеспечу себе мамино одобрение и у меня появится шанс остаться с мастером Бетрис, хотя бы ненадолго. Но того факта, что магические способности Моппи намного сильнее моих, это не изменит. С другой стороны, если я спрошу, как мне стать более могущественной волшебницей, я смогу заслужить себе место в школе – но вдруг мама откажется меня туда отпустить в наказание за то, что мне не удалось найти корону?

И что бы я ни спросила, нет никакой гарантии, что я получу ответ. А вдруг мой вопрос останется здесь эхом и превратится, как все остальные, в нечто кровожадное, отчаявшееся и голодное?

У меня не было выбора, кроме как молиться Реме, чтобы она ответила.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Здравствуйте-здравствуйте-здравствуйте…

Чувствуя себя крайне глупо, я опять кашлянула:

– Э-эм… я Антония Дюрант. Но вы, наверное, и так это знаете, вы же богиня мудрости. В общем, я пришла потому, что у меня… э-эм… есть вопрос.

Какой стыд! Моя мама, советница Мира Дюрант, убедила королеву Золомена понизить на двадцать пять процентов налог на шоколад. А я стою здесь, отчаянно хватаюсь за разбегающиеся мысли и запинаюсь через слово, потому что в горле перехватило от важности того, что мне предстоит сказать.

Я заставила себя расправить плечи, сделала глубокий вдох и произнесла:

– Как мне стать мастером-волшебницей? Как мне исполнить свои мечты? – Затаив дыхание, я подалась вперёд. Эхо моих вопросов стихло. От студёного воздуха пальцы на руках и ногах давно онемели. Лёгкие требовали воздуха, но я боялась пропустить ответ. Потому что он должен был прозвучать.

Если только я не задала неправильный вопрос. Ну вот зачем я добавила про мечты?! Какой в этом смысл? Нужно было сформулировать точнее! Нет, нужно было спросить о короне! Это куда важнее моей судьбы волшебницы. И теперь я наказана за свой эгоизм.

И тут я услышала его. Шёпот. Едва различимое эхо.

Одно слово.

Незнакомое, оно заставило мои кости вибрировать как от землетрясения, примерно раз в год сотрясающего порт Меду, из-за которого трескаются стёкла в окнах, а колокола в храмах звенят сами собой.

Это было слово на магическом языке.

– Погодите! – воскликнула я. – Как его применять? Что оно значит?

– Значит-значит-значит…

Эхо затихло вдали, оставив меня ни с чем. Я получила ответ – но какой от него толк, если мне неизвестно его значение или область применения?

Я закусила губу. Произносить магические слова, не зная, что они значат, опасно. Но не невозможно. Сила заключалась в самих словах, а не в в том, понимает ли говорящий значение.

Стоило хотя бы попытаться.

– Антония, – прошептала я и повторила неизвестное слово.

Ничего. Лишь тихий шорох, как от царапнувшей коробок, но не зажегшейся спички.

Ладно. Что-нибудь придумаю. Уверена, мне просто требуется заклинание посложнее. Я пошла назад, пока мой мозг подбирал заклинания, которые могли пролить свет на тайну загадочного слова. Я выясню, что оно означает. У меня впереди ещё неделя.

Повернув за два сталагмита, я застыла в изумлении: Моппи стояла на краю расселины, покачиваясь взад-вперёд над беспощадной тьмой и склонив голову набок, будто к чему-то прислушивалась.

– Что ты делаешь! – ужаснулась я. – Осторожно!

Вскрикнув, она отшатнулась от края и сердито рявкнула:

– Это ты осторожнее! Со мной всё было прекрасно, пока ты не решила напугать меня до смерти!

Нахмурившись, я присмотрелась к ней:

– Ты что-то спросила?

Она скрестила руки на груди:

– А ты?

– Нет.

– Тогда и я нет, – заявила она, одарив меня неестественно широкой улыбкой. После чего сощурилась. – Что с тобой? Ты будто свечку проглотила.

Ой. Я и забыла о заклинании света. По правде говоря, я не знала точно, как его снять, но говорить об этом Моппи было необязательно.

Я ответила:

– Я наложила заклинание, конечно же. Могу отменить его в любой… – Я осеклась, уловив краем глаза какое-то движение. В следующий миг вокруг моего запястья затянулся усик тьмы, и я испуганно взвизгнула.

– Что вылечит мамин кашель?

– Чай с ромашкой! – воскликнула я и выдернула руку.

Вопрос-щупальце уполз назад в тень. Но на его месте начала извиваться дюжина других, готовясь напасть. В ушах зазвучали их отчаявшиеся голоса:

– Одежду какого цвета мне носить, чтобы он меня полюбил?

– Кто крадёт мои редьки?

– Как мне перестать по ней скучать?

Я развернулась лицом к Моппи:

– Что происходит? Ты вроде сказала, что справишься с ними!

– Я и справлялась! – Она увернулась от чёрного усика. – Соседские козы съели твои редьки!

– Нельзя перестать по кому-то скучать! – крикнула я.

– Фиолетовый! – добавила Моппи.

Ещё какое-то время мы отбивались от волны назойливых вопросов. Мой мозг неустанно работал, придумывая подходящие ответы, и в голове начало гудеть. Наконец стоящий вокруг нас гвалт начал стихать. Мне даже удалось сделать глубокий вдох.

Прозвучал последний вопрос:

– Сколько куриц мне купить?

– Тринадцать! – выдохнула я.

И тишина. Я привалилась к холодному сталагмиту, не обращая внимания на покрывающую его слизь. Сил не осталось, но, несмотря на это, меня переполнял триумф. У нас получилось!

Моппи фыркнула:

– И мастер Бетрис боится, что мы зададим нелепые вопросы! По крайней мере, мне бы никогда не пришло в голову спрашивать богиню о курицах.

Я хихикнула:

– Или об украденных редьках. Ты остроумно ответила.

– Козы едят всё подряд, – с улыбкой отозвалась она.

Внезапно я почувствовала себя неуютно и странно. Моппи оставалась моей соперницей. Но что-то во мне хотело, чтобы из нас вышла отличная команда. Может…

Хруст камней под ногами прервал мои мысли. Мастер Бетрис вернулась. Она выглядела рассеянной, лоб наморщен, шляпа съехала набок.

– Мастер Бетрис? – позвала я. – Вы в порядке?

Она с пустым лицом смотрела вглубь теней. По всей видимости, её вопрос остался без ответа. Меня кольнула совесть. Пусть я и не понимаю значения ответа на мой вопрос – пока, – но я хотя бы его получила.

– Может, то, что вы хотели узнать, найдётся в одном из ваших гримуаров? – предположила я. – Я могу помочь с поисками.

Я на самом деле желала ей помочь, прогнать из её глаз это выражение непосильной ноши. Даже в самые тяжёлые времена, в самые мрачные дни мастер Бетрис не теряла присущую её натуре искру живости, как рассеявшая подступающую ночь первая звёздочка, вспыхивающая на вечернем небосклоне. Но сейчас эта искра потускнела. Пусть я всего лишь ученица, но должно же быть что-то, что мне по силам.

– Хм-м? – Она повернулась ко мне и моргнула, будто только сейчас вспомнила о моём существовании. – Нет, Рема мне ответила. Я лишь надеюсь, что мне не придётся… Антония, ты светишься?! – От её отрешённости не осталось и следа. Поджав губы, она окинула меня внимательным взглядом.

– Э-эм. Да?

Мастер Бетрис наклонила голову. Её голос прозвучал сухо и опасно спокойно:

– И почему так?

– Ей нужно было отойти пописать, – сказала Моппи.

Мне это не послышалось? Моппи действительно пришла мне на выручку? Я быстро взглянула на неё. Она лишь зевнула.

– Что ж, рада, что тебе хватило ума призвать свет. Пусть даже и таким… неординарным способом. Ты сама наложила на себя заклинание?

– Да. Но я… э-эм… не уверена, что знаю, как его отменить.

– Хм-м. – Бетрис постучала длинным пальцем себя по подбородку. – В таком случае, полагаю, тебе предстоит поискать в книгах.

– Что? – изумилась я. – А вы не можете просто сказать?

– Раз ты собираешься накладывать экспериментальные заклинания, тебе придётся учиться личной ответственности за их снятие, Антония. – Уголок её рта насмешливо приподнялся. – Не кори себя сильно. Когда я была в твоём возрасте, я наколдовала себе кошачьи уши, и у меня ушёл год, чтобы придумать контрзаклинание. Мой бедный пёс сходил с ума, и я до сих пор иногда испытываю смутное желание поохотиться на мышей. – Она подмигнула.

Я уставилась на неё. Нет, конечно, она пошутила насчёт мышей, правда же?

– Но ты, не сомневаюсь, найдёшь решение намного раньше, – добавила мастер Бетрис. – Ты опытный исследователь.

Внутри меня будто надулся тёплый воздушный шар. Мастер Бетрис в детстве тоже попадала в магические переделки. В этом мы с ней похожи. Возможно, когда-нибудь в будущем моё сияние тоже станет поводом для забавной истории, которую я расскажу своей ученице или ученику.

– Но сейчас нам нужно вернуться в порт Меду, – сказала мастер Бетрис, обведя меня и Моппи суровым взглядом. – Нам многое предстоит сделать.

Глава 5

Пять дней спустя я не подобралась нинасколечко ближе ни к одному ответу на терзающие меня вопросы. Сотни раз я пробовала использовать услышанное из расселины слово в заклинании, но всё безрезультатно. Я обыскала весь дом в поисках подсказки, где может быть корона, но не нашла ровным счётом ничего.

Приём пройдёт уже завтра вечером. Если мне не удастся продемонстрировать маме свои достижения, она отзовёт меня домой. На моём магическом обучении будет поставлена точка, а корона так и останется в опасности. Я ничего не получу и всё потеряю. Это мой последний шанс найти ответы.

Поэтому этой ночью я взломала дверь в кабинет мастера Бетрис.

Если подумать – где же ещё искать подсказки о местонахождении короны? Не зря же скрытчик тоже что-то здесь вынюхивал. И именно здесь мастер Бетрис хранит свои записи, дневники и магические принадлежности.

Я уже полдюжины раз тайно проникала в кабинет, чтобы поискать в гримуарах слова, которые, если верить мастеру Бетрис, мне ещё рано заучивать. В этот раз тоже ничего страшного не произойдёт. И всё же, когда я накладывала заклинание «открыть», мой голос дрожал. Мне пришлось повторить два раза, прежде чем тяжёлая дубовая дверь наконец отворилась.

По углам помещения притаились жутковатые тени. К счастью, из-за всех остальных проблем я пока так и не выяснила, как отменить заклинание света, которое я использовала в пещере Эхо. Из-за этого незаметно выскользнуть из комнаты оказалось той ещё задачкой, но зато мне не нужно было тратить время и зажигать свечу: окружающего меня золотистого сияния было более чем достаточно. Я осторожно шагнула на старый ковёр.

Сейчас кабинет выглядел совсем иначе, чем днём. Шкафы нависали надо мной грозными великанами. Кусок какой-то коряги, стоящий на углу стола, отбрасывал на стену тень, напоминающую рогатое чудовище, которое, казалось, наблюдало за мной, из-за чего я чувствовала себя маленькой и очень-очень одинокой.

В груди заворочалась тревога. Но Бетрис сама сказала, что не может дать мне всех ответов. Уверена: когда я найду корону, она всё простит, признав, что я заслужила это своим умом и настойчивостью. И разумеется, она должна понимать, как это важно, чтобы корону унесли куда-нибудь в безопасное место, где до неё не доберутся кровожадные руки мятежников.

Я со страхом покосилась на полку с золотой клеткой, которую скрывала бархатная штора. Изнутри не доносилось ни звука. Хорошо бы скрытчик спал. Помня о предупреждении мастера Бетрис в мой последний визит сюда и потому держась правой стороны ковра, я крадучись сделала ещё два шага вглубь комнаты.

Как и раньше, на огромном письменном столе лежали свитки, книги и листы бумаги. Я быстро их просмотрела – шорох разворачиваемой бумаги в тишине кабинета казался оглушительным. Но ничто из этого даже близко не касалось короны. Я уже хотела продолжить поиски где-нибудь в другом месте, когда кое-что из написанного привлекло моё внимание.

Моё имя.

Я отшатнулась и торопливо отвела глаза. Я не должна это читать. Это были личные бумаги мастера Бетрис.

Но на них было моё имя. Разве я не заслуживаю знать, о чём там написано? Я и сама не заметила, как мои руки выдернули нужный лист из стопки других документов. Похоже, это был черновик письма, без адреса, только несколько строк резкого, угловатого почерка.

Это тяжёлое решение. Антония блистательно проявила себя в теории, и её стремление к знаниям и память достойны высочайшей похвалы, но даже при самом лучшем обучении ей никогда не подняться выше заурядного уровня. Тогда как Моппи – необученный гений с явно безграничным потенциалом. Никогда в жизни я не встречала никого столь одарённого от природы в нашем искусстве. Меня вводит в ступор уже одна мысль о том, чего она может достичь при усердной учёбе и усидчивости. Но тебе известно, что моё время ограничено, и я должна принять решение

Предложение обрывалось на середине. Но мне и не нужно было читать дальше. Я бы всё равно не смогла: от навернувшихся слёз всё расплылось, глаза защипало. Я вытерла лицо рукавом. Что ж, полагаю, это справедливое наказание за проникновение в кабинет без разрешения и чтение личных бумаг мастера Бетрис. Я сглотнула. Она писала, что ей необходимо принять решение. Но пока она его не приняла, надежда ещё оставалась.

– Нашла что-то интересное? – спросил голос у меня за плечом.

Я взвизгнула и отпрыгнула в сторону.

Я успела заметить улыбающуюся от уха до уха Моппи, прежде чем по самое горло погрузилась в мягкую пучину, разверзшуюся у меня под ногами, едва я шагнула на левую половину ковра. Сколько бы я ни барахталась и ни дёргалась, я даже руки не смогла высвободить. Липкий ковёр держал меня так же крепко, как бочка со смолой.

Пропади всё пропадом! Я же знала, что он заколдован! Мастер Бетрис сама мне это сказала. А я в панике сиганула прямиком в ловушку!

Моппи осторожно приблизилась и с удивлением спросила:

– Это так было задумано?

– Ну кто может задумать застрять в ковре, как в зыбучих песках?! – огрызнулась я и заставила себя дышать ровно и глубоко. Ничего, я смогу выбраться. В конце концов, я же волшебница. – Антония. Поднять.

Я приподнялась самое большее на ладонь.

Мне немедленно вспомнилась треклятая строчка из письма мастера Бетрис: «Ей никогда не подняться выше заурядного уровня». Я попробовала ещё раз, но моих сил хватило лишь на жалкий дюйм. В груди вспыхнула обида: что бы подумала мастер Бетрис, увидев меня сейчас? Я быстро заморгала, чувствуя на себе взгляд Моппи, стоящей рядом.

– А мастер Бетрис знает, что ты роешься в её кабинете посреди ночи?

Я скрипнула зубами и с вызовом подняла на неё глаза:

– Нет! Конечно нет. – На ней всё ещё было дневное платье свободного кроя и сандалии, а на щеке белел след от муки. – А ты сама? Почему не спишь?

Она усмехнулась:

– Повару нужно было поставить тесто на завтра.

– Но ты ведь больше не помощница на кухне, – удивилась я. – Ты теперь ученица.

– Но я же не могу бросить свои обязанности. Или ты думаешь, что хлеб каждое утро появляется на столе магическим образом? Что повар на самом деле тайная волшебница, которая создаёт для тебя еду из воздуха?

– Я не это имела в виду. Неважно, просто… иди смой муку с лица и оставь меня одну.

Моппи нахмурилась, но не ушла:

– Зачем ты сюда пробралась? Ищешь корону?

– Нет!

Из клетки, покрытой бархатной тканью, послышался стрекочущий смех. Моппи развернулась на звук:

– Что это было?

– Скрытчик, – ответила я. – Опасное магическое существо, пойманное мастером Бетрис.

– Опасное?! – визгливо отозвался заколдованный хорёк. – О-о, мне это нравится.

– А что он делает? – спросила Моппи и, подойдя к клетке, стянула с неё штору, явив длинный лоснящийся силуэт внутри. – Он не кажется опасным.

Скрытчик раздражённо распушился:

– Я хранитель нерассказанных тайн! Слуга секретов! Трепещи предо мною!

– О да, жуть как страшно, – скорее со смехом, чем с беспокойством, отозвалась Моппи и наклонилась ближе.

Хорёк встал на задние лапы, опёршись передними на прутья, и задёргал усами.

– А твой секрет такой большой, такой сочный. Я почти чувствую его.

– Осторожно, – сказала я. – Одно прикосновение – и он украдёт все твои секреты.

Я посчитала, что стоит предупредить её – хотя разве могут у неё быть интересные секреты?

Моппи отдёрнула палец, которым уже потянулась к клетке. Несколько секунд она округлившимися глазами смотрела на свою руку, будто ожидая увидеть на ней ожоги. Затем убрала её за спину и снова обратилась к скрытчику:

– Секреты, хм? Например, что Антония здесь вынюхивает?

– Это не секрет, – ответил хорёк. – Ты и так знаешь ответ. Она хочет узнать местонахождение короны, созданной Лирикой Дракобич для её любимой королевы Меды.

Моппи повернулась ко мне:

– Нашла что-нибудь? – Она окинула взглядом стол, затем пол. Лежащее на ковре письмо мастера Бетрис бледным маяком притягивало к себе внимание – я выронила его, когда Моппи меня напугала.

– Нет! – воскликнула я, когда она наклонилась, чтобы его подобрать. – Там нет ни слова о короне!

Она презрительно хмыкнула:

– Ну ещё бы ты сказала по-другому.

– Я говорю правду! – возразила я и предприняла ещё одну бесплодную попытку выбраться из липкого колодца ковра. – Это личное письмо. Не читай его!

Но Моппи, сосредоточенно щурясь, уже склонилась над бумагой.

Я похолодела от отчаяния. Мало мне было знания, что мастер Бетрис думает о моих способностях – ещё не хватает, чтобы об этом стало известно Моппи. Я не хотела слышать её смех и уж точно не желала её жалости. Я мысленно собралась, готовая ко всему. Но так ничего и не дождалась.

Моппи оторвалась от письма и снова посмотрела на меня. Требовательно. И самую чуточку… взволнованно?

– Здесь моё имя, – хрипло сказала она. – Она узнала правду?

Правду о чём? Что Моппи гений? Ей хотелось услышать это от меня? Вот уж не думала, что она настолько жестока.

– Сама можешь прочесть, – прорычала я и погрузилась в свою тюрьму из липкого ковра.

– Нет, – кокетливо пискнул скрытчик. – Она не может.

– Что? – Нахмурившись, я посмотрела на Моппи. – Ты не умеешь читать?

Она вздрогнула, как от удара:

– Умею!

Её пальцы стиснули бумагу, и на краткий миг я прочла в её глазах хорошо знакомую мне эмоцию. Стыд.

– Я умею, – повторила она. – Только… если слова не очень длинные. И не те, которые произносятся не так, как пишутся.

То есть практически все слова магического языка? Я невольно ей посочувствовала. У Флориана тоже были проблемы с чтением. Однажды он признался мне, что для него буквы словно скачут по всей странице как блохи, и их невозможно выстроить в нужном порядке. Маме пришлось нанимать специального учителя с материка, чтобы брат смог завершить основное обучение.

– Мастер Бетрис знает? – спросила я.

Новая вспышка стыда – на этот раз с примесью страха, если мне не показалось.

– Не говори ей ничего!

– Как ты собираешься стать мастером-волшебницей, если не сможешь выучить магический язык? – изумилась я. – Мастер Бетрис придумает, как тебе помочь.

На лице Моппи промелькнула надежда, но уже в следующий миг она исчезла без следа. В её голосе зазвучали горькие нотки.

– Я не могу так рисковать. Это слишком важно. Пожалуйста.

– Что важно? Найти корону? Зачем она тебе?

Моппи ответила:

– Затем же, зачем и тебе. Потому что меня волнует будущее Медазии.

– Хм-м, – замычал скрытчик, снова задёргав усами, и сместился ближе к дверце клетки. – Секреты. Чудные, чудные секреты.

– Слушай, ты хочешь оттуда выбраться или как? – спросила Моппи.

Я вздохнула:

– Ладно. Я ничего ей не скажу. Просто вытащи меня отсюда. Заклинание простое. Антония. Поднять.

Она повторила магические слова – и я, пулей вылетев из ковра, врезалась в потолок.

– Ай! Осторожней!

– Прости!

Она помогла мне снизиться, пока я не дотянулась до угла стола. Наконец мои ноги коснулись блаженно твёрдого пола.